В поисках заклятия

Глава десятая, в которой коронер Джон приходит в бешенство

Когда де Вулф покинул аббатство св. Николая, солнце уже склонялось к горизонту. Коронер решил, что было бы политически правильным сообщить шерифу об убийстве норманнского рыцаря на его территории и заодно узнать отношение де Ревелля к этим высокомерным тамплиерам.

У ворот Ружмона он велел Гвину подняться в их комнату и сказать Томасу де Пейну, чтобы тот отправлялся в аббатство св. Иакова, что у реки, и постарался разузнать о передвижениях аббата Козимо и его зловещих подручных, особенно о том, где они были в течение двух последних дней.

Затеем Джон отправился в центральную башню и устроился там, ожидая, пока освободится шурин. Де Ревелль был занят обсуждением важных вопросов со своими сборщиками налогов. В очень скором времени шерифу предстояла поездка в Винчестер, которую он совершал два раза в год – отчитаться о налогах и пошлинах, собранных в Девоне за последние шесть месяцев. Сумма податей заранее устанавливалась королевским казначейством, и если шерифу удавалось выбить из населения больше указанной суммы, то остаток он мог оставить себе. Именно по этой причине должность шерифа была одной из самых желанных и за нее шла ожесточенная борьба. В царствование короля Ричарда должность шерифа продавалась королем за большие деньги, и большинство претендентов были баронами и даже епископами.

Некоторым удавалось даже стать шерифами в трех графствах одновременно.

Де Вулф с нетерпением ждал, пока де Ревелль закончит отчитывать сборщиков налогов из Тавистока и Тотнеса за то, что они опаздывают со сбором податей. Шериф угрожал им суровыми штрафами, если они не принесут ему добычу к концу месяца. В конце концов, пристыженные сборщики благополучно удалились, а Джон покинул свое место в амбразуре окна и, остановившись перед столом, заваленным пергаментными свитками, грозно навис над де Ревеллем.

– Шериф, нам нужно разобраться с убийством норманнского рыцаря, – начал он, с удовольствием отметив, как встрепенулся при этих словах шурин.

Поскольку де Ревелль, очевидно, не знал о присутствии Жильбера де Ридфора в своем графстве, коронеру пришлось изложить всю историю с начала до конца. К тому моменту, когда он закончил свой рассказ, шериф пребывал в нескрываемом возбуждении. Он вскочил с кресла и принялся расхаживать перед камином.

– Тамплиер-еретик! Клянусь святыми мощами, чего же нам ждать еще? И что это за тайна, которой он, якобы, владел?

Коронер лишь пожал плечами.

– Этого я не знаю, да и знать не хочу. Очевидно, тайна эта умерла вместе с ним, так что разглашения ее опасаться не следует. Однако, будучи главными представителями закона в этом графстве, мы обеспечиваем порядок в королевстве, и наша задача – отыскать виновного. Это было подлое убийство, совершенное из засады, – удар по голове и ритуальные колотые раны.

Шерифа не волновали ни подробности убийства, ни необходимость найти преступника. Его больше беспокоила собственная репутация в определенных кругах, пользующихся большим влиянием.

– Вы говорите, что в городе находятся папский нунций и трое старших тамплиеров?

Де Вулф посмотрел на него, не скрывая презрения.

– Полно, Ричард, не нужно играть со мной в невинность. Вы прекрасно знаете, что они здесь, – несколько дней назад вы специально ездили к епископу, чтобы встретиться с этим Козимо из Модены. Я не верю, что шпионы, которых вы растыкали по всему городу, не сообщили вам о прибытии рыцарей Христа, если даже те сами не уведомили вас об этом, что в данной ситуации представляется весьма сомнительным.

Шериф остановился перед узким проемом окна и выглянул во двор.

– Да, я что-то слышал о них, – уклончиво подтвердил он.

– Так что они здесь делают? Дело в том, что мне известна цель приезда Козимо. У него имеется предписание из Ватикана, в котором ему поручено производить розыск еретиков.

Де Ревелль проигнорировал последние слова коронера, однако не преминул воспользоваться случаем поставить Джона на место.

– Эти трое именитых рыцарей находятся в графстве для того, чтобы приобрести собственность для своего ордена, – довольно резким тоном произнес он. – У них есть благословение канцлера на ведение переговоров с любым бароном или епископом о покупке прибыльных земель у того, кто пожелает их продать. – Де Ревелль прошел к своему складному стулу и плюхнулся на сиденье. – У них уже имеются владения в Темплтоне, неподалеку от моего поместья в Тивертоне, однако они желают приобрести также земли в более западных районах, возможно, вблизи Торбея или Плимтона. Стоит упомянуть, что мои владения в Ревелльстоуке находятся как раз в тех краях, так что я, возможно, смогу помочь им приобрести что-нибудь поблизости.

– Это то, что они сами вам сообщили, не так ли? Очень странно, что они прибыли как раз тогда, когда в графстве обнаружен убитым один из бывших членов их ордена, преследуемый эмиссаром папы!

Де Ревелль злобно воззрился на коронера, в тысячный раз пожалев о том, что сестра вышла замуж за этого навязчивого субъекта, который постоянно сует свой нос куда не следует и портит ему такую комфортную жизнь.

– Я же говорю вам, они приехали, чтобы разузнать в отношении новых земель для ордена! Вы прекрасно осведомлены, насколько велико их богатство… Так вот, им нужно вложить свои деньги в землю, что всём нам принесет только пользу.

Де Вулф склонился над сидящим за столом де Ревеллем.

– А для чего их предводителю, этому Роланду де Веру, который до недавнего времени был одним из старших членов главной резиденции Храма в Париже, самому заниматься покупкой нескольких гайд девонской земли?

Шериф небрежно махнул рукой, изображая полное безразличие.

– Об этом, Джон, вы лучше сами его спросите.

– Я как раз только что об этом его и спрашивал. На что он посоветовал мне не лезть в чужие дела. Откуда такая скрытность и раздражительность, если они всего лишь ведут переговоры о покупке земли?

Бородатое лицо де Ревелля мгновенно залилось краской.

– Вы хотите сказать, что уже донимали их вашими расспросами? У вас нет на это никакого права, Джон. Тамплиеры обладают огромной властью и влиянием!

– Особенно влиянием на вас, вне всякого сомнения, – едко заметил де Вулф. – Вы получите комиссионные, если поможете им купить землю в вашем графстве?

– Проводимые мною сделки – это не ваша забота, коронер.

Джон отреагировал на его слова кривой усмешкой.

– Ричард, за мертвого еретика вы вряд ли получите большие комиссионные. А я уверен, что причина появления здесь тамплиеров – именно в нем.

– Я же вам уже сказал: они действуют в интересах Храма! – взбешенно закричал де Ревелль.

– Я вполне этому верю, однако сейчас их интересует отнюдь не земля! Если их так заботит, куда вложить свои средства, тогда почему бы вам не предложить им присоединиться к нам в поездке на Ланди? Возможно, им наконец удастся отвоевать земли, выделенные им на этом острове! – Бросив на прощание эти слова, коронер вышел из комнаты с полным убеждением, что его заблуждающийся шурин знает о приезжих гораздо больше, чем говорит.

Когда Джон покинул замок и направился домой, солнце уже почти зашло за горизонт. Матильды дома не оказалось – очевидно, она молилась за упокой души Жильбера де Ридфора, поэтому Джон воспользовался случаем посетить «Ветку плюща» и провести час с Нестой в ее комнате на втором этаже. Приятно скоротав время под овечьими шкурами в постели любовницы, Джон спустился вниз и продолжил наслаждаться вечером, приступив к ужину, состоявшему из вареной птицы, капусты и лука, сдобренному лучшим элем в таверне.

Коронер сидел на своей любимой скамье рядом с очагом, а хорошенькая хозяйка устроилась напротив, опершись локтями о стол и с обожанием глядя на погруженного в раздумья худощавого мужчину, которого она так любила. Де Вулф уже успел рассказать ей все, что знал, о странной смерти сбежавшего тамплиера, поэтому некоторое время они просто болтали о всякой всячине.

Наконец Джон отодвинул кучу птичьих костей и промокший деревянный поднос и приступил к элю.

– Значит, ты едешь на Ланди? – спросила Неста. Ее милое личико выражало явное беспокойство. – Будь осторожен, Джон: и море, и люди, живущие на острове, очень опасны. – Постоянно находясь среди путешественников и моряков, проезжающих через ее постоялый двор, Неста знала обо всем, что происходило в графстве, и была прекрасно осведомлена о дурной славе этого отдаленного острова, находившегося в дюжине миль от северного побережья.

Джон принялся уверять любовницу, что опасаться нечего, поскольку шерифа будет сопровождать большой отряд рыцарей и солдат. Дальнейшая беседа была прервана появлением подручного хозяйки, старого Эдвина, который, ковыляя, приблизился к их столу и обратился к Джону, назвав его бывшим военным званием:

– Капитан, вас тут кто-то разыскивал, пока вы… э… ну, пока вы были наверху. – Он ухмыльнулся и закатил жуткий белый глаз, вдавленный в огромную глазницу.

Неста встретила этот явный намек недовольной гримаской.

– Ну и что, старый дурень, кто же это был? – резким тоном осведомилась она.

Эдвин дернул худыми плечами, прикрытыми потертой шерстяной туникой.

– Никогда его раньше не видел. По всему видно, что из господ, одет, как для верховой езды, сапоги со шпорами. Он спросил коронера, но сам себя не назвал, и какое у него дело, тоже не сообщал.

– Что ты ему сказал? Что он наверху с хозяйкой? – с угрозой в голосе спросила Неста.

Старый вояка усмехнулся, обнажив торчащие в деснах пеньки зубов.

– Нет, я сказал, что коронер почти наверняка появится здесь через час. Он на это ничего не ответил и ушел.

– Как он выглядел? – резко спросил Джон.

– Крупный, высокий парень, ни бороды, ни усов. Волос я не видел, потому как на нем была кожаная шапка с завязками под подбородком. Выглядел лет на тридцать с чем-то.

– Может, это был какой-нибудь бейлиф, который приехал сообщить о чьей-нибудь смерти?

– Он не был похож на бейлифа. Больше на воина.

Де Вулф взглянул на Несту.

– Я думаю, а не мог бы ли это быть давно ожидаемый нами Бернар де Бланшфор? Если это так, то его ожидает тяжелое потрясение.

Дверь открылась, но вошедший оказался не заблудшим тамплиером, а Гвином из Полруана.

– Я принес пару новостей, коронер. Во-первых, эта маленькая жаба Томас видел итальянского священника на территории собора. Писарь явился прежде, чем я успел послать его в аббатство, как вы велели, и сказал, что этот Козимо сейчас вернулся во дворец епископа вместе с двумя своими телохранителями. Епископ Маршал все еще в отъезде, однако Козимо встречался с двумя архидьяконами и регентом.

– Томас имеет какое-нибудь представление о том, где они были в течение последних двух дней?

– Никакого. Однако их лошади были усталыми и покрыты грязью, так что совсем недавно они куда-то ездили.

Де Вулф громко хмыкнул – такова была его обычная реакция, когда ему нечего было сказать.

– А какова твоя вторая новость?

– Шериф послал к нам сержанта Габриэля с сообщением, чтобы я срочно вас разыскал и направил к нему.

– По какому поводу?

– Я не знаю, но Габриэль сказал, что час назад у шерифа побывали двое из тех тамплиеров.

Де Вулф устало поднялся из-за стола.

– Пожалуй, стоит сходить. Может быть, рыцари Христа передумали и решили со мною поговорить. – И в сопровождении Гвина он отправился назад в Ружмон.

Если Джон де Вулф и в самом деле тешил себя мыслью о том, что трое тамплиеров могли изменить свое решение, то он сильно ошибался.

Добравшись до центральной башни замка и поднявшись в покои шерифа, коронер обнаружил, что комната буквально забита тамплиерами и их сержантами. В отличие от их предыдущего визита в Эксетер, сейчас на всех троих были мантии с вышитым на плече большим красным крестом их ордена. На Бриане де Фалэзе и Роланде де Вере красовались знаменитые белые плащи, символизирующие принятый ими обет целомудрия, а Годфри Капра, как человек, который когда-то состоял в браке, был облачен в черный. Хотя на них не было ни доспехов, ни шлемов, ни накидок с красным крестом на груди, на перевязи у каждого висел длинный меч. Их сержанты, мрачного вида люди, возрастом гораздо старше своих командиров, стояли за их спинами, одетые в темно-коричневые одежды с вышитым на них крестом.

Как только Джон шагнул в комнату и замер у порога, Бриан де Фалэз бросил на него сердитый взгляд и воскликнул, обращаясь к шерифу:

– Вот он, де Ревелль! Скажите, чтобы он не лез не в свои дела, иначе пусть пеняет на себя!

После такого мало обнадеживающего начала разразилась настоящая какофония обвинений и возмущенных оправданий, некоторые из которых исходили от де Ревелля. Де Вулф начал выкрикивать в ответ свои претензии, и в таком духе беседа продолжалась в течение нескольких минут. Затем Роланд де Вер постучал рукояткой кинжала по столу и потребовал тишины.

– Давайте все успокоимся! – произнес он голосом, твердым, как сталь. – Коронер, я не желаю ссориться с вами лично. Я понимаю, что король возложил на вас определенные обязанности, и уважаю ваше искреннее желание выполнить ваши законные функции.

Несколько успокоенный этим разумным заявлением, де Вулф приблизился к столу и кивнул предводителю тамплиеров.

– Когда мир в королевстве нарушается убийством человека, особенно норманнского рыцаря, такое преступление нельзя оставить безнаказанным.

– Господь не оставит его безнаказанным, и это самое главное, – назидательно заявил де Вер. – Еще папа Евгений сделал тамплиеров независимыми от власти архиепископов, и вам прекрасно известно, что Рим дал указание всем государствам в Европе, что на наш орден не должны распространяться все национальные законы. Таким образом, вы не имеете над нами власти и не можете вмешиваться в наши действия. – Он помолчал, а когда заговорил снова, в его голосе уже звучали обвиняющие нотки. – Мы не только отказываем вам в праве допрашивать нас, но сами желаем задать вам вопросы. Нас беспокоит ваше явное близкое знакомство с Жильбером де Ридфором, особенно ваши намеки на то, что он поделился с вами определенной информацией. Итак, де Вулф, распространялся он в вашем присутствии о своих безумных еретических воззрениях или нет?

– Нет, а если бы ему и пришла бы в голову такая мысль, меня они вряд ли бы заинтересовали. Меня заботит лишь одно, а именно то, как его умертвили, и личность того, кто причинил ему смерть.

Роланд де Вер явно не поверил коронеру, хотя и не проявил никаких эмоций, и еще раз подтвердил свое твердое намерение не отвечать ни на какие вопросы, какой бы темы они ни касались.

Глядя в спокойное лицо воина-монаха, коронер скривил рот и произнес:

– Не следует ли мне рассматривать ваши слова в том смысле, что вы имеете какое-то отношение к смерти вашего товарища-тамплиера, но отказываетесь отвечать на мои вопросы в отношении этого дела?

– Следите за своими выражениями, де Вулф, – заорал Бриан де Фалэз, но запнулся, повинуясь жесту де Вера.

– Последняя часть вашего предположения верна. Мы не позволяем вам задавать нам какие-либо вопросы. Мы не запрещаем вам – и не можем запретить – расследовать гибель де Ридфора. Вы можете это делать и даже обязаны, но при этом не должны спрашивать нас об этом или о каком-либо другом предмете, который мы не захотим обсуждать.

Де Вулф затряс головой, не зная, как выразить свои чувства.

– Хорошо, тогда не захотите ли вы обсудить землевладения Храма в Девоне? Мне кажется, это довольно безобидная тема.

Вместо тамплиера ответил шурин.

– Я уже сообщил этим добрым рыцарям об экспедиции на север, которая состоится в понедельник, и они согласились нас сопровождать. Мы будем только рады поддержке шестерых опытных воинов, особенно учитывая то, что у них имеется и определенный интерес к этому походу, связанный со справедливыми притязаниями их ордена на земли острова Ланди.

Повисла тишина, участники беседы несколько успокоились. Де Вулф понимал, что тамплиеры твердо намерены хранить молчание. Поскольку к самой их организации он относился с уважением, то должен был признать, что любая лобовая атака обречена на поражение, хотя у коронера и сохранялось стойкое подозрение, что приезжие каким-то образом связаны со смертью де Ридфора. Он окинул пристальным взглядом лица тамплиеров и их сержантов и решил, что любой из них мог бы убить де Ридфора, если бы этого потребовала их фанатическая преданность ордену. Однако, судя по всему, выяснить сейчас что-либо не представлялось возможным, и де Вулф твердо решил продолжить расследование любыми другими способами.

Его молчание было принято как признание поражения, и атмосфера несколько разрядилась. Роланд де Вер вступил в беседу с шерифом, выясняя подробности их отъезда в понедельник утром, в частности – о местах ночлега, провианте и кузницах по пути следования в Барнстапл. Все это время коронер хранил молчание. По окончании беседы шестеро тамплиеров вышли из комнаты, попрощавшись с де Вулфом коротким кивком головы, и направились в аббатство св. Николая.

Коронер остался наедине с Ричардом де Ревеллем, который издал вздох облегчения, как только за последним из гостей закрылась дверь.

– Джон, у меня создается такое впечатление, что вы испытываете враждебные чувства к любому влиятельному лицу, с которым вам приходится сталкиваться, – устало произнес он. – Тамплиеры – это самая могущественная сила не только в Англии, но и во всем христианском мире, и, тем не менее, вы в одно мгновение ухитрились довести их до бешенства своими обвинениями!

– Убитый также был тамплиером, но это, похоже, никого не заботит, – парировал де Вулф.

– Он у них считался отступником, по крайней мере, так мне сообщил де Вер, – ответил шериф. – Кто мы такие, чтобы касаться тайн этого оккультного ордена? Не лезьте в их дела, Джон, нас они не касаются.

У де Вулфа были собственные мысли на этот счет, однако он знал, что спорить с де Ревеллем бесполезно.

Шериф считался только лишь с мнением самых могущественных людей в округе, тех, кто если и не мог способствовать его продвижению, то, по крайней мере, не мешал ему в его вечном стремлении к вершинам власти.

– Почему они пожелали присоединиться к нашей экспедиции на Ланди? – спросил коронер, решив сменить тему разговора.

– Как я вам уже говорил, целью их прибытия в Девон является поиск новых владений для Храма. Раз так, то что может быть естественнее, чем то, что трое опытных воинов и их отважные оруженосцы воспользовались возможностью узнать, почему их орден не может получить в свое владение остров Ланди, дарованный им много лет назад?

Де Вулф в душе не мог не признать, что подобное объяснение выглядит вполне достоверным, учитывая те многолетние неудачи, которые преследовали тамплиеров в их притязаниях на остров. Ему в голову пришла циничная мысль, что теперь, когда рыцари успешно выполнили задачу устранения Жильбера де Ридфора, они вполне могли бы посчитать уместным потратить несколько дней на благо ордена.

Де Вулф выпрямился, опираясь о край стола, а шериф демонстративно взялся за перо и пергамент, намекая на то, что ему пора продолжить свою работу.

– Так что делать с этим убитым рыцарем? Вырыть яму на территории собора, засунуть его туда, засыпать землей и забыть?

Де Ревелль поднял голову и, ткнув пером в сторону коронера, ответил:

– Я бы именно это и посоветовал. Теперь, когда трое старших тамплиеров нас предупредили, я о нем и знать ничего не желаю. Забудьте об этом, Джон. Переходите к следующему делу – так будет спокойнее.

Джон презрительно фыркнул, выражая свое отношение к безразличию шурина, и гордой поступью покинул комнату, намереваясь завершить на этом свой день. Однако отдыхать ему так и не пришлось. У самого входа в свой дом он увидел Томаса, в нетерпении переминавшегося с ноги на ногу. Оказалось, что писарь принес сообщение от архидьякона, предписывающее коронеру немедленно явиться к нему.

Испытывая некоторую обеспокоенность и одновременно довольный лишним предлогом, позволявшим отдалить необходимость проводить остаток вечера в обществе жены, коронер велел Томасу сопровождать его и направился к воротам, охранявшим северный вход на территорию собора. Именно здесь жили большинство из двадцати четырех пребендариев кафедрального собора, вместе со своими викариями, священнослужителями более низкого ранга и слугами мужского пола, поскольку женщинам не разрешалось проживать на территории собора.

Джон де Алансон был архидьяконом Эксетерским. Остальные трое пастырей, занимавших такую же ступень в церковной иерархии, являлись архидьяконами других частей епархии. Де Алансон был одним из ближайших друзей коронера, а также преданным сторонником Ричарда Львиное Сердце, чего нельзя было сказать о епископе, казначее и регенте. Худой аскетичный норманн, несмотря на свою внешность, обладал довольно тонким чувством юмора. Впрочем, последнее его качество ничем себя не проявило, когда де Вулф вошел в его скромный кабинет, находившийся в узком здании, выходящем фасадом на собор.

– Джон, – без обиняков начал де Алансон, – у меня только что был этот аббат из Италии. Поскольку епископ уехал в Кентербери, мне пришлось принять его в резиденции епископа и выслушать те указания, которые он привез из Рима и Франции. – Судя по голосу архидьякона, встреча с могущественным посланцем оставила у него неприятное впечатление.

– И каковы же эти указания, Джон? – мягко спросил де Вулф.

– А указания его таковы, что это тело, которое ты откуда-то привез, не должно лежать в соборе перед алтарем, и его нельзя хоронить на кладбище за стенами храма.

Коронер потрясенно уставился на своего друга.

– А что же тогда с ним делать? Пронзить осиновым колом и закопать в полночь на перекрестке дорог? Послушай, ведь покойник был монахом, последователем св. Бенедикта. Его нельзя закопать в безымянной могиле, как самоубийцу!

Худой священник, с ног до головы облаченный в черную сутану, выглядел опечаленным, но непреклонным.

– Таковы полученные мной указания, и после того, как мне предъявили подписанные полномочия, выданные Ватиканом, мне не остается ничего иного, как только лишь подчиниться.

Благодаря сведениям, добытым Томасом, Джон знал, что письмо из Ватикана действительно существовало и было настоящим.

– Но почему? Ведь несколько часов назад ты разрешил оставить тело в Северной башне.

– Это было до того, как Козимо сообщил мне об определенных обстоятельствах, Джон.

– И каковы же эти обстоятельства?

Джон де Алансон печально покачал головой.

– Этого я тебе сказать не могу. Он мне запретил. Достаточно лишь сказать, что, учитывая тот вред, который, возможно, причинил этот Жильбер, я не удивлен тем, что его постигла такая ужасная участь. Чудо, что он не был сражен ударом молнии, упавшей с небес.

За спиной коронера раздался испуганный всхлип, и, повернувшись, он увидел, что его писарь, словно обезумев, осеняет себя крестным знамением.

– И что же, старый мой друг, – спросил Джон, повернувшись к де Алансону, – больше ты ничего не можешь мне сообщить?

– Даже тебе, Джон. Подобно исповеди, есть вещи, тайну которых не дозволено нарушать, и одна из них – приказ посланника Святого отца, сколько бы мы ни противились его содержанию.

– Тогда что же будет с телом Жильбера? Неужели ты собираешься выбросить его из обители Господа, которому он служил всю свою жизнь?

Взгляд голубых глаз архидьякона оставался непреклонным.

– Я не уверен, что в последнее время этого человека так уж заботило служение Господу. Однако уже поздно, и я просто скажу, что до утра все равно сделать ничего нельзя.

– А что будет утром?

– За церковью св. Варфоломея есть небольшое кладбище. Я убедил приходского священника предать тело де Ридфора земле завтрашним утром, соблюдая при этом лишь самые необходимые церемонии. Земля эта освящена, и, вне сомнения, это не понравится аббату Козимо, однако я готов вынести его неудовольствие ради того, чтобы этот тамплиер покоился в освященной земле, пусть даже дьявол владел его душой в течение последних дней его жизни.

Де Вулф понял, что, желая упокоить душу де Ридфора, архидьякон сознательно ставит себя в опасное положение.

– Я не смею проводить службу, но священник церкви св. Варфоломея, Уильям Вестон, предаст его земле и произнесет подобающие слова. Я не стал посвящать его во все детали – ведь не мог же я изменить прямые указания Козимо, – поэтому Вестон не будет знать, насколько все серьезно.

Де Вулфу пришлось удовлетвориться этим решением, и он отправился домой, уныло раздумывая о предстоящей встрече с льющей слезы Матильдой.