В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия)

Глава 1

Лорри была счастлива просто человеческим и женским счастьем. Она была окружена заботой, ее баловали подарками и вниманием. Разумеется, были и некоторые шероховатости с их отношениях, поскольку Лорри сначала попыталась влезать во все дела Шертеса, но он быстро пресек эти попытки, мягко намекнув ей, что существует множество вопросов, которые он будет решать единолично, и что ее советы (больше похожие на указания), ему не нужны. У Лорри хватило ума не обидеться на его слова, а принять это к сведению, и впредь несколько уменьшить свои командирские навыки, которые у нее выработались за годы жизни.

Но Шертес был умным мужчиной, и чтобы Лорри не чувствовала себя обиженной ненавязчиво предложил ей заниматься домом Хельди в полном своем удовольствии, охотно выделяя ей для этого деньги и снабдив ее несколькими разовыми порталами, чтобы она могла видеть Фанну и детей, как можно чаще.

Лорри с упоением занялась его обустройством. Для начала она решила придумать ему название, поскольку само имя "Хельди", рождало в душе ненависть и раздражение. Сначала она постоянно называла этот дом "дачей", однако, называть таким словом мрачное монументальное сооружение было не правильно. Также не подошло ни "коттедж", ни "фазенда", ни "домик в лесу", очень подошло бы "приют для беженцев", но дать такое имя было невозможно. Нужно было что-то сдержанно-элегантное, с каким-нибудь окончанием на "холл", но в голову ничего не приходило. И тут она подумала, что поместья называют по имени владельца и тогда этому дому она дала имя Иринград. Сначала ей было смешно, потом она незаметно привыкла и стала называть его так уже машинально. Шертесу тоже название понравилось, слово было незнакомым и звучным, на том и порешили. Жизнь с каждым днем становилась все спокойнее, и даже ожидающийся прием не испугал Лорри. Шертес объяснил ей, что он обязан представить свою жену, обязан встретиться с Правителем Северного клана вампиров, поскольку ему была необходима поддержка. Для Лорри шили несколько роскошных платьев, она обдумывала свою прическу, примеряла драгоценности, и была полностью уверена, что все пройдет просто замечательно. Несколько подпортило ей настроение сообщение, что на этом приеме будет присутствовать Марисса, но и это не уменьшило ее уверенность в себе, она знала, как Шертес ненавидит свою бывшую пассию, и как он отбивался, пытаясь не допустить ее в свой дом. И вот день приема настал.

Лорри была довольна всем. Ей нравилось роскошное платье, нравилось колье и диадема, нравилась прическа, она чувствовала себя не просто красавицей, но еще и королевой. Правда это необычное ощущение продержалось только до того момента, как стали собираться гости, поскольку едва увидел свиту лорда Догара, Лорри занервничала, и теперь изо всех сил старалась выглядеть если не величественно, то хотя бы сохраняя чувство собственного достоинства и спокойствие. Это ей вполне удавалось, аж до того самого момента, пока она не увидела Мариссу. Надо сказать, что перед этим приемом чувство ревности к Мариссе беспокоило Лорри меньше всего.

Она знала, что Шертес ее терпеть не может, этого было вполне достаточно. Было достаточно… аж до того момента как перед ними в легком реверансе присела девушка. Лорри глянула и мысленно ахнула: такой красавицы она в своей жизни еще не видела. Вернее видела в кино или на глянцевых обложках, но все при этом знали, над лицами красавиц хорошо поработали визажисты, а красоту дефекты кожи подчищали фотошопом. Красота же Мариссы была естественной. На лице ни капли макияжа (это Лорри заметила в первую очередь), и ее сердце заныло, поскольку поняла, что Марисса помнит, насколько Шертес не любит макияж, и, значит, так она выглядела ради него.

Душевное спокойствие Лорри было подорвано. Умом она все понимала: понимала, что нельзя сопернице дать почувствовать свое превосходство, понимала, что Марисса, заметив ее смятение, почувствует уверенность, гордость и радость, понимала, что этого нельзя допустить в первую очередь ради Шертеса. Какому мужчине понравиться видеть свою жену испуганной, забитой, на фоне смелых, уверенных в себе женщинах. А Марисса была огонь. Огонь, но не яркий факел, с которым иногда сравнивают рыжих, она была темным огнем, горящим внутри, страстным и жарким. Лорри почувствовала себя рядом с ней какой-то амебой блеклой и холодной. Она поняла, что если срочно что-то не предпримет, то дальше будет еще хуже. К помощи Шертеса обращаться было как-то унизительно, к тому же она интуитивно чувствовала, что это будет наиглупейшим поступком, в ее воображении даже возникла картинка, как это могло бы быть.

…Она надув губки, словно обиженный ребенок гнусавит плаксивым противным голосом:

— Шертес, скажи, я красивее Мариссы? — А он, пренебрежительно гладя ее по голове, отвечает с раздраженными нотками в голосе:

— Ну, конечно, ты красивее, Марисса тебе и в подметки не годится! На твоем фоне она смотрится бледной молью. Ты затмеваешь ее своей красотой… только идем к гостям… да и вытри сопли… хотя… кажется это мне их надо вытирать с груди и рукава, — брезгливо скривился он.

…И хоть в действительности вряд ли все было бы так, как нарисовало ее воображение, к помощи Шертеса Лорри решила не прибегать. Она сама должна восстановить свое душевное равновесие. Сама и точка! Она тихонько прокралась в свою комнату и закрыв дверь на ключ подошла к окну, пытаясь вспомнить технику аутотренинга, которым когда-то занималась в молодости на волне общей моды.

"Надо придумать какие-то важные для меня слова и повторять их, пока полностью не успокоюсь. Вот только какие? — она вспомнила знаменитый фильм и даже чуть улыбнулась, поскольку волшебные слова: "Я самая обаятельная и привлекательная", не действовали на нее ни тогда, и не подействуют и сейчас, Лорри была в этом твердо уверена. — Что придумать? Что придумать? — думала она, потирая виски. И вдруг в памяти всплыло одно воспоминание. Ее "любимая" соседка с первого этажа. Дряхлая и злобная фурия, ненавидящая всех вокруг. Изольда Тихоновна — так ее звали. Не было ни одного человека в доме, с кем бы она не поругалась, казалось, ей доставляло удовольствие не только говорить, но и делать гадости всем, до кого она могла добраться. Она ругалась в магазине, ругалась в поликлинике, ругалась в ЖЭКе и на почте. А ведь когда-то она была поразительно красива и окружена толпой поклонников. В молодости она была жестока и спесива, в старости стала желчна и злобна. И Лорри вдруг подумала, что под красивой, идеальной оболочкой Мариссы, скрывается такая же Изольда Тихоновна. Лорри представила вместо темных волос Мариссы седые взлохмаченные космы, вместо точеного носа — скрюченный сучок, вместо красивых губ — провал беззубого рта. Сразу перед глазами стала ведьма из сказок, и Лорри сразу стало легче на душе. А еще она подумала, что любую красоту со временем перестаешь замечать, и если нет душевного расположения, то ни красивая внешность, ни страсть в постели, не смогут удержать рядом мужчину и женщину. А у нее с Шертесом душевная близость — она это точно знала.

Лорри вернулась к гостям спокойной и уверенной в себе, с радостью заметив, как нахмурилась Марисса. С этой минуты Лорри не выпускала соперницу из поля зрения, на этом приеме ее интересовала только она, поэтому комплименты мужчин, которыми ее осыпали, проходили мимо сознания. Она улыбалась в ответ, даже не вслушиваясь в их слова.

— Ты умничка, — шепнул ей на ухо Шертес, чмокнув в ухо. Такая радость наполнила ее от этой похвалы. Лорри знала, что похвала заслужена, что свой первый экзамен на звание жены лорда, сдан на отлично.

Глава 2

Прошло несколько недель. Шертес упорно восстанавливал былые связи и былое могущество. Несколько раз он бывал и в замке Догара. Лорри спокойно относилась к этим его поездкам, в основном из-за того, что каждый раз он с раздражением рассказывал ей о назойливости Мариссы, которая любыми способами старалась привлечь его внимание, вызывая тем самым совершенно обратный эффект. Эти рассказы были для Лорри бальзамом на сердце, успокаивая ее, убивая на корне чувство ревности.

Поэтому когда Шертес, в очередной раз отправился к Догару, она спокойно ждала его, занимаясь своими делами. Однако к вечеру Шертес не вернулся. Лорри забеспокоилась, с тоской понимая, что даже не знает как его искать. Сама она в замок правителя Северных вампиров не могла переместиться.

В волнении она ходила по комнатам, не зная, что думать. Шертес не вернулся и на следующий день.

Растерянная и несчастная она бродила по дому, когда вдруг неожиданно открылся портал, из которого вышли: Шертес, Марисса, Догар и еще несколько вампиров. Вне себя от радости она кинулась к мужу, но ее остановил его взгляд. Нет, не холодны, не враждебный, а… недоуменный. Она почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, единственно, что она смогла прошептать:

— Шертес, ты чего… — она хотела добавить: "Ты чего смотришь на меня, будто видишь в первый раз?"

— но не смогла больше выдавить из себя, ни звука. Повисла гнетущая тишина. Шертес разглядывал Лорри, она с испугом смотрела на него. Марисса не сводила взгляда с них обоих, а Догар наблюдал за дочерью. Лорри не выдержала первая:

— Шертес, что случилось? — спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не дрожал. Вместо Шертеса ответила Марисса:

— Во время проведения ритуала разрыва брачных уз, лорд Шертес потерял память…

— Что?! — ахнула Лорри.

— Он помнит все, но только до того момента, как Страг приковал его на алтаре для проведения какого-то призыва, что было после этого лорд Шертес не помнит.

— Но как… но зачем… — бессвязно стала лепетать Лорри, глядя на Шертеса ничего не понимающим взглядом.

— А затем, — вызывающе сказала Марисса, — что лорд Шертес тяготился своим браком и попросил меня помочь разорвать это ненавистное супружество.

— Что?! — во второй раз ахнула Лорри и тут, то ли из-за нервного перенапряжения, то ли из-за наглости Мариссы, но ее вдруг разобрал такой смех, что она не смогла сдержаться и захохотала во весь голос. Смех, к сожалению, больше смахивал на истерику, поскольку потом слезы хлынули у нее из глаз. — Ты ей веришь? — резко спросила она у Шертеса, вытирая рукавом глаза. Шертес молчал. — Ты веришь ей?! — повысила голос Лорри.

— А почему он не должен мне верить? — снова вмешалась Марисса, которой очень не понравилось молчание Шертеса.

— Да потому что каждое твое слово ложь! Шертес не мог тебя просить об этом! — закричала в лицо Мариссы Лорри.

— Его хитростью и шантажом заставили жениться. Он мечтал о том, чтобы стать свободным! — с яростью шипела в ответ вампирка.

— Каким шантажом… — начала Лорри

— А вот мы и послушаем каким, — перебила ее Марисса. И вот в эту самую секунду Лорри исчезла, а ее место заняла снова Ирина Павловна и такой гнев, такая ярость обуяла ее, что она больше не церемонилась со словами, выплевывая их в лицо этой мерзавке:

— А тебя интересуют только подробности нашей свадьбы? Что-то мне кажется, что подробности того, что происходило между нами в постели, интересуют тебя намного больше.

— Ах ты гадина, — побелевшими губами прошептала Марисса и двинулась к Лорри. В эту секунду Ирина Павловна поняла, что сейчас эта психопатка оторвет ей голову, причем в прямом смысле.

Как же сильно она пожалела о том, что у нее нет с собой электрошокера, с каким наслаждением она остановила бы эту мегеру, хорошим таким разрядом. Но Марисса не дошла до Лорри, на ее пути встал Шертес и оттолкнул назад. Ирина Павловна даже взглядом не поблагодарила вампира, словно так и должно было быть и никак иначе. Тут, наконец, и Догар присоединился к их "милой" беседе.

— Шертес, ты, кажется, хотел узнать, как тебе удалось вырваться от Страга, а потом и убить его? — напомнил он Шертесу. Взгляды всех вампиров снова сошлись на Лорри, но она не собиралась откровенничать с ними. Но как только она хотела резко сказать, что, мол, это не ваше дело, как сразу поняла, что ее слова насторожат Шертеса и вызовут в нем сомнения, что она пытается что-то скрыть, поэтому она поступила по-другому.

Не только Марисса знала вкусы, предпочтения и характер Шертеса, Лорри тоже его немного изучила за то время, что они были вместе. На Шертеса нельзя было надавить, нельзя было запугать или принудить к чему-то, зато разумные доводы, подкрепленные вескими аргументами, он понимал и прислушивался к ним, этим-то Лорри и воспользовалась.

— Лорд Догар, — мягким, даже ласковым голосом обратилась она к отцу Мариссы, — лорд Шертес уже несколько месяцев тому назад вырвался из плена Страга и несколько недель тому назад уничтожил его… — Догар и все присутствующие внимательно слушали лори, не понимая, к чему она клонит. — Я хочу вас спросить: за это время он хоть словом обмолвился вам, рассказывая, что с ним произошло? — ответом Лорри было полное молчание. Она правильно истолковала его и уверенно продолжила: — Вам не кажется, чо поскольку лорд Шертес тогда вам не сказал, то и сейчас он не хотел бы, чтобы вы знали эти подробности? А поэтому, я сначала расскажу Шертесу обо всем один на один, а он потом, если сочтет нужным, и вам расскажет об этом.

— Говори немедленно, — потребовала Марисса, которой такой поворот разговора совершенно не понравился, но Лорри только улыбнулась ей медовой улыбкой, вызвав у Мариссы новый приступ ярости: — Говори сейчас! — снова потребовала она. — Я по твоим лживым глазам вижу, что ты хочешь его обмануть и запутать!

— Во-первых, милочка, это не твое дело, — Лорри произнесла слово "милочка" просто с невыразимым наслаждением. — А во-вторых, с чего ты взяла, что у меня нет доказательств моих слов?

Шертес с интересом посмотрел на свою жену, а потом так выразительно глянул на Догара с его дочуркой, что стало понято, что он, настоятельно советует им убираться восвояси. Возразить было нечего и Догар нехотя открыл портал, почти силой втащив в него, упирающуюся Мариссу, которая при этом злобно кричала Шертесу: "Сейчас эта дрянь будет на коленях молить, чтобы ты не бросал ее. Не слушай ее, Шертес. Выкинь ее вон, чтобы она тебе не пообещала, в чем бы, не клялась! — Лорри передернуло от отвращения, стало так противно, словно она в действительности валялась в ногах у мужа, а противнее всего было то, что Шертес слышал эти слова, впрочем, никак на них не прореагировав. Потом портал захлопнулся, и Лорри осталась с Шертесом наедине.

— Что ж женушка, — веско сказал Шертес, — вот мы и одни. Поговорим?

Однако Лорри думала иначе. Она вдруг поняла, особенно после выходки этой придурочной Мариссы, что от этого разговора зависит не только ее будущее, но и сама жизнь, а, значит, к нему надо как следует подготовиться, и поэтому она ответила (в лучших традициях мировых демагогов), вопросом на вопрос:

— Лорд Шертес, как вы думаете, что я делала эти два дня, пока вы отсутствовали? — Лорри выждала несколько секунд, но поскольку Шертес молчал, продолжила. — Тогда я еще спрошу: как вы думаете, разговор, который нас ожидает, будет быстрым?

Шертес, наконец, понял, на что она намекает.

— Вы хотите отложить этот разговор до завтра?

— Именно так, — церемонно и немного иронично склонилась Лорри в поклоне, хотя это "вы", с которым к ней обратился Шертес, больно царапнуло ее.

Глава 3

Зайдя в свою комнату, Лорри нервно стала шагать из угла в угол, и вдруг резко остановилась. Что она делает? Этот гад слышит, как она мечется по комнате и может подумать, что она боится предстоящего разговора! Лорри тихонько подошла к окну и постаралась взять себя в руки. Медленный глубокий вдох через нос, и быстрый выдох ртом, медленный вдох… главное перестать паниковать и спокойно подумать о том, что произошло.

На несколько секунд ей это удалось, но лишь только до того момента, как она вспомнила взгляд Шертеса. Недоумение — вот что читалось в его взгляде. Ей стало так больно, что сердце снова забилось, как сумасшедшее. Да что же это такое? Больше всего ее потрясло то, что когда Шертес смотрел на нее в его глазах не было ни капли даже обычного мужского интереса. А ведь она не уродка, она очень даже симпатичная, но очевидно, эта скотина так была избалована вниманием самых красивейших женщин, что она ему показалась серой мышью.

Лорри снова начала глубоко дышать, пытаясь свою обиду и боль выбросить из головы. Ей не об этом надо думать, а о том, что рассказать вампиру и главное в каких словах это преподнести, чтобы он снова начал доверять ей.

Она стала прокручивать в голове возможные варианты этого разговора. Конечно, сначала она решила рассказать ему всю правду, описывая малейшие детали их спасения. Как она неожиданно оказалась в ритуальном зале, как она поила его кровью через шприц… Она вдруг трезво спросила себя: "И что дальше?", поскольку поняла, что этот рассказ не вызовет тех чувств Шертеса к ней, какие у него когда-то были. Он будет слушать ее, словно речь идет не о нем, а о ком-то постороннем, ведь то, что тогда происходило, надо пережить. Лорри сдавила лицо руками: "Что делать?".

Она вспомнила совет какого-то психолога, который советовал в экстренных, тяжелых, безвыходных ситуациях представить самые тяжелые последствия, какие только могут быть и хорошо подумать, как свести их к минимуму. Сейчас был тот самый случай.

Но Лорри о плохом не хотелось думать, поэтому она позволила себе несколько минут помечтать, о том, что вдруг утром к Шертесу вернется память и все ее страхи останутся позади. Как она немного поплачет от обиды, упрекая мужа за легкомыслие, позволившее этой ведьме Мариссе накачать его ядовитым зельем, а потом Шертес (встав на одно колено), снова предложит ей выйти за него замуж и провести повторно ритуал единения. От этих приятных мыслей проклятое клеймо на руке зверски зачесалось, и Лорри закатав рукав, с грустью заметила, что оно стало едва заметным. Это сразу отрезвило ее, вырвав из розовых видений, отбросив в реальный мир.

Что ей делать, если память не вернется Шертесу никогда? Лори зябко поежилась, представив, как она будет жить рядом с мужчиной, которому она не только безразлично, а который не воспринимает ее равной себе — нет уж, только не это. А еще ей в голову пришла мысль, что теперь, эта (на всю голову больная) Марисса может попытаться убить ее. Пусть не своими руками, но подстроить так, что ей на голову упадет горшок или статуя, эта мегера вполне может устроить. Лорри стало страшно и не только за себя, она подумала, что будет с Колином, Элли и Фанной, если ее не будет. Мысли о детях мгновенно вытеснили всю жалость к самой себе, теперь она стала думать только о них. Ей надо десять-пятнадцать лет спокойной жизни, чтобы дети выросли и стали самостоятельными, вот о чем она должна говорить с Шертесом, вот о чем она должна просить его! Слово "просить" не понравилось Лорри, нет, она его не будет просить или умолять о чем-то, если дела пойдут совсем уж плохо, она постарается ему объяснить, постарается убедить его, помочь ей устроится с детьми в безопасном месте, о котором никто не будет знать, особенно, Марисса.

Лорри на секунду представила, как удивится Шертес, узнав, что она жила в другом мире и принесла оттуда несколько удивительных вещей. Однако, радость от мысли, что она может поразить его и заинтересовать тут же поблекла. Лорри, вернее Ирина Павловна была прагматиком и реалисткой до мозга костей, она ясно осознала, что минутное удивление Шертеса, не стоит того, чтобы она рассказывала о себе единственную, по-настоящему необычную и ценную информацию. Пусть это будет ее "тузом в рукаве", пусть это будет "козырной картой", которую она сможет использовать, когда это понадобится. В том маге, который помогал Шертесу расправиться со Страгом, Лорри была уверена: он никому ничего не скажет, и в первую очередь потому, чтобы не потерять ценный источник информации, а больше никто об этом, сказать Шертесу не мог… разве что дети и Фанна. Мысль о том, что дети могут рассказать об этом Шертесу, так всполошила ее, что она чуть было не отправилась к ним, чтобы предупредить о молчании, но здравый смысл подсказал ей отказаться от этого намерения, поскольку Шертес сразу поймет, что она куда-то уходила порталом, но главное: дети не смогут держаться искренне и открыто, как они всегда вели себя в присутствии Шертеса.

Если она предупредит их, они будут испуганы и сдержаны когда увидят вампира (а в том, что он захочет увидеть детей и Фанну, Лорри не сомневалась).

Все эти мысли разозлили Лорри. Ну за что ей такое наказание? Все было так хорошо, а теперь из-за чьей-то глупости (Лорри едва не добавила: "Не будем говорить чьей, хотя это был Шертес!"), у нее рушится жизнь. Она ни в чем не виновата, ни в чем! Виноват только он, он один. И теперь она, вместо того, чтобы радоваться жизни, вынуждена мучиться и переживать, о том, что ей делать и что говорить, чтобы сохранить не брак (на браке можно смело ставить большую точку), а свою жизнь. Кто знает, как Шертес поведет себя, находясь не в подвале, прикованным к стене, а в роскошных комнатах своего дома, в окружении собратьев, во главе с этой ненормальной Мариссой. Что если он поверит в ложь Мариссы? Ах, если бы она была твердо уверена, что Шертес ее любит — все было бы по-другому, но Лорри даже в самые хорошие минуты их отношений, всегда, в глубине души, сомневалась в чувствах Шертеса. Что если это не любовь, а некая форма благодарности за свое спасение?

Такие мысли разъярили ее, неуверенность в своих правах привела ее к желанию защищаться. Защищать себя и детей, любой ценой, тем более, что в ее руках, было все для этого.

Лорри злорадно улыбнулась: "Ну что, лорд Шертес, поиграем? Я тебя, кровососа проклятого так запутаю, что тебе не поздоровится. Ведь только я одна знаю всю правду, но получишь ты ее в том количестве, какое я сочту нужным тебе сообщить!"

Как ни странно, эта мысль успокоила ее, и она детально стала продумывать план разговора с Шертесом. В первую очередь надо ему объяснить, как она оказалась в замке у Страга, а поскольку о мгновенном перемещении из другого мира упоминать нельзя, нужно было срочно придумать как Страг, а главное зачем, притащил ее в свой замок. Да еще не только ее, но и Колина, Фанну и Элли. Вспомнив обо всех, кто в данный момент жил в ее новоназванном доме, Лорри чуть не схватилась за голову, представив, сколько всего ей предстоит рассказать Шертесу.

Лорри и так, и сяк прикидывала, пытаясь вразумительно объяснить, откуда Страг смог бы узнать об их существовании, а потом тащить всю их семейку к себе, но ничего путного на ум не приходило. Тогда Лорри плюнула и решила, что чем непонятнее будет история, тем правдоподобнее, к тому же у нее отец маг, можно все странности списать на него. Итак: ее отец маг, но не просто маг, а наимогущественнейший из всех магов (и пусть Шертес докажет, что это не так), он понадобился Страгу, но когда тот пришел в их дом, отец отсутствовал, вот Страг и забрал детей, и няню в качестве заложников, надеясь, что маг сам придет за ними. Рассказ получался настолько логичный и правдоподобный, что Лорри успокоилась, и дальше мысли бежали спокойно и легко. "Скажу ему, что он укусил Фанну, и это дало ему силы справиться со стражниками, — Лорри вспомнила, что в тот момент у Шертеса не было зубов, но потом махнула рукой. — Если спросит о зубах, сделаю удивленное лицо, скажу, что не знаю". Дальше можно было рассказывать все честно, аж до того момента, как они оказались в подземелье. Необходимо было как-то объяснить, как они умудрились столько дней прожить под землей и не умереть от голода и жажды. Допустим от жажды их спас тот родник, но от голода, что спасло? Тут Лорри пришло в голову, что Шертес не знает, сколько времени они пробыли в подземелье, и если сказать, что неделю, рассказ сразу же станет реальным. Лорри вспомнила, что в каморке у стражников на столе стояла бутылка вина, и лежали куски хлеба, сыра и мяса, вот и объяснение того, как они продержались неделю. Дальше можно было рассказывать то, что происходило в действительности, разве что не упоминать фонарик и другие мелочи, которые никак не изменяли смысл и правдивость истории. Лорри и так, и этак прокручивала в голове то, что происходило в подземелье, выискивая в своем плане прорехи, как вдруг неожиданно поняла, что всеми силами пытается отодвинуть воспоминание о том моменте, когда Шертес нанес ей клеймо, тем самым связав их брачным обрядом. Но у нее уже не было сил думать, о чем либо. Лорри разделась и легла спать, мгновенно провалившись в сон.

Глава 4

Они сидели в кабинете Шертеса напротив друг друга. Их разделял небольшой столик, на котором стоял графин с вином два бокала и кувшин с водой. Шертес обо всем позаботился, чтобы ничто не могло прервать долгий разговор.

— Для начала, расскажите мне о себе, — любезно обратился к ней Шертес, упорно называя ее на "вы", тем самым подчеркивая дистанцию, отдаляющую Лорри от него. Этого вопроса Лорри не боялась и уверенно стала пересказывать свою биографию, так же обращаясь к нему на "вы".

— Мой отец — маг, кто моя мать — я не знаю. Но поскольку (как вы уже успели понять), я на четверть являюсь шагаррой, то из этого можно сделать вывод, что эту часть крови я унаследовала именно от нее. Отец, еще в детстве объяснил мне, что за такими, как я ведется охота, поэтому он держал меня в башне, что находилась в глубине леса. Несколько лет я жила одна, потом отец привез ко мне брата и сестру, которые тоже несли в себе кровь шагарр, вместе с ними он привез кормилицу, которая, когда дети подросли, стала няней.

Однажды в наш одинокий дом пришли какие-то люди, они загнали нас всех четверых в ритуальный круг и через мгновение мы оказались в вашем замке, как раз в тот момент, когда вы лежал прикованным на алтаре, а рядом с вами умирали люди. Потом нас бросили к вам в камеру, очевидно для того, чтобы вы нами подзакусили и набрались сил, но этого не произошло. Вы пообещали не убивать нас, если мы поможем вам вырваться. Уверяю вас, лорд Шертес, — повысила голос Лорри, — никаких обещаний жениться на мне я с вас не требовала, и вы мне этого не обещали.

— И как вам удалось меня освободить? — словно не слыша ее последних слов о женитьбе, спросил Шертес.

— Вас держали в кандалах, что больно жгли кожу. На нас эти наручники такого воздействия не оказывали. К стати, — чуть небрежно заметила Лорри, — вы просили отрезать вам пальцы, только бы освободиться от наручников, но во-первых, нам нечем было бы это сделать, а, во-вторых, к таких жестокостям прибегать не пришлось, поскольку ваша левая кисть так усохла, что, хоть и с большим трудом, но она смогла выскользнуть из кольца оков. Дальше вы уже справились сами. Потом Фанна заманила стражника в камеру, и вы убили его и напились крови. Вы вроде разрезали себе десну, — неуверенно сказала она, давая понять, что то зрелище было ей неприятно и она не рассматривала всех подробностей. Шертес как-то странно хмыкнул, но сказать ему было нечего. — После этого вы выбрались в коридор, и убили охранников в коморке, открыли нам потайной ход и повели нас по подземным коридорам. — Лорри вопросительно взглянула на вампира, мол, не желает ли он задать уточняющих вопросов, но Шертес молча, благосклонно кивнул, чтобы она продолжала свое повествование. — В одной из стен, вы открыли подземный ход, и мы продолжали бежать. Потом добрались до глубокой ямы, залитой мерзкой жижей, как оказалось на дне этого стока нечистот, находился лаз, через который вы вывели нас к роднику, бившему у одной из стен, и там мы смогли смыть с себя грязь и напиться. Вы отвели нас в ваш родовой склеп или некрополь, поскольку там в нескольких комнатах стояли гробы, при воспоминании о гробах, а именно о гробе с тем старикашкой, в которого она ткнулась лицом, Лорри непроизвольно дернулась, и, разумеется, это движение не прошло мимо взгляда Шертеса.

— Вам не понравилось находиться в некрополе? — вежливо спросил он.

— Не в том дело, — быстро ответила Лорри. — Видите ли так получилось, что мне пришлось лицом… — Лорри хотела сказать лицом к лицу, но поняв, что облезлый череп лицом назвать никак нельзя, быстро поправилась: — Мне пришлось лицом ткнуться в череп одного противного скелета, который вы мне любезно показали, — она не смогла удержаться от сарказма, выделив интонацией слово "любезно". — Это был, кажется стряпчий вашего отца.

Лорд Шертес снова хмыкнул, и Лорри за долю секунды увидела, как его глаза весело сверкнули. Он, несомненно, понял, о ком говорила Лорри, и это его развеселило, но это длилось всего лишь мгновение, потом он повелительно бросил:

— Дальше.

— Мы находились в некрополе несколько дней, как вдруг услышали звуки взрывов и рушившейся земли. Вы сказали, что маги ищут пустоты в земле и обрушивают своды.

— Почему же Страг этого сразу не сделал, — соизволил спросить вампир.

— Вы говорили, что в момент побега не чувствовали присутствия Страга в замке, а потом, по ауре страха, вы поняли, что Страг в замке, — уверенно отрапортовала Лорри.

— Как мы вырвались? — голос вампира ясно давал понять, что ему надоело слушать мелкие подробности, он хотел знать главное.

— Мы все вернулись назад в замок, — коротко стала рассказывать Лорри. Долго поднимались вверх по лестнице, находящейся внутри узкого лаза. Потом вы вскрыли один из своих тайников, и порталом перенесли нас из замка. Мы попали на ярко освещенное поле, и поскольку я не успела закрыть глаза, то сразу ослепла. Вы мне капнули в глаза какое-то редкое лекарство "слезы гор", что ли, и зрение восстановилось, — Шертес так удивленно глянул на нее, что она едва сдержалась, чтоб не сказать: "Прикинь, сама была в шоке от вашей щедрости", но благоразумно промолчала и бодренько продолжила рассказ. — Вы меня поселили в доме, что ваш отец строил для своей возлюбленной Хейде, — по тому взгляду, что Шертес бросил на нее, она поняла, что если его и можно было чем-то поразить еще сильнее, то это уже случилось. — Да, лорд Шертес, вы мне рассказали и об этом, причем, я вас за язык не тянула, вы доверяли мне больше, чем кому бы то ни было этом мире! — она замолчала на несколько секунд, позволяя Шертесу высказаться, но когда этого не произошло, стала продолжать: — Сейчас я перейду к ответу на второй ваш вопрос; как вы смогли убить Страга. Этому в большой степени помогла одна случайность. Оставив меня и детей в доме Хейде, вы стали искать тех, кто мог помочь вам в борьбе со Страгом, но сначала вы решили навестить вашу няню Залию. Этот визит чуть не стоил вам жизни, но зато помог понять несколько очень важных вещей.

— Я чуть не погиб? Каким образом? — только и спросил Шертес. Лорри вдруг запнулась, она неожиданно поняла, как больно будет Шертесу услышать то, что произошло. Ведь для него в этот момент Залия до сих пор оставалась единственным родным существом. — Что вы молчите? — нетерпеливо переспросил Шертес, заметив ее неуверенность.

— Лорд Шертес, — тихо произнесла Лорри, — я хочу предупредить вас, что мой дальнейший рассказ принесет вам боль. Вы уже ее пережили один раз, и мне жаль, что вам придется переживать ее повторно…

— Да говорите же уже! — взорвался Шертес, которому очень не понравились слова Лорри.

— Вы мне потом рассказали, что когда вы навестили Залию, она называла вас Дариосом, именем вашего погибшего отца, а потом вдруг неожиданно закричала, что вы не Дариос и в этот момент вы поняли, что вам в питье она влила какую-то отраву. Лишь чудом вам удалось провалиться в портал, и вы несколько дней провели в беспамятстве, пока ваш организм боролся с ядом.

— Ничего удивительного, Залия потеряла рассудок давным-давно, — сразу успокоившись, стал оправдывать свою няню Шертес. Но Лорри только тяжело вздохнула и так многозначительно посмотрела на него, что стало понятно: самое плохое и страшное еще впереди.

— Все так, да не так. Мы позже выяснили, что Залия не потеряла рассудка, на самом деле Страг с помощью ритуала поменял сознание Залии и своей матери Хейде.

— Что?! — поразился Шертес.

— Да, это так. Чтобы это выяснить тебе понадобилась моя помощь. Когда ты в этом окончательно убедился, то… — Лорри помолчала, а потом выдохнув, быстро закончила: — То ты был сам не в себе, поскольку к этому времени уже убил Хейде, то есть Залию в теле Хейди.

Шертес резко вскочил с кресла и подошел к окну, пытаясь взять себя в руки и успокоиться.

— Что было дальше, — глухо спросил он.

— Мы придумали план, как заманить Страга в дом Залии-Хейди. Тут снова была нужна моя помощь и поскольку в этот раз я действительно рисковала жизнью, ты и провел этот брачный ритуал, чтобы между нами была связь, чтобы ты мог знать, если мне будет угрожать опасность. Шертес, — Лорри серьезно посмотрела ему в глаза, — я скажу тебе правду. Ты провел этот ритуал не потому что мечтал жениться на мне, а потому что не надеялся остаться живым после встречи со Страгом. Ты так его ненавидел, что мечтал лишь об одном: утащить его с собой в могилу. Но нам повезло. На помощь ты призвал архимага Альзара вместе с четырьмя его учениками. Он помог тебе удержать Страга в доме. Все остальное ты сделал сам. Страг мертв.

— То есть я могу сейчас отправиться к Альзару и он подтвердит этот рассказ? — полувопросительно сказал Шертес и Лорри кивнула головой. Шертес с минуту смотрел на нее, а потом исчез. Она поняла, что Шертес не конца ей поверил и отправился к Альзару. Но Лорри не обиделась. Уж очень невероятно прозвучал ее рассказ. Она и сама себе бы не поверила.

Глава 5

Пока Шертеса не было, Лорри успокоилась. Она не сказала вампиру, что долго жила в другом мире, решив приберечь эту информацию на самый крайний случай, но сейчас все зависело от Альзера: если он скажет об этом Шертесу, то у нее не будет выбора и придется сказать Шертесу все. Но существовала вероятность, что Альзер промолчит — тогда промолчит и она.

Шертес вернулся через час. Был немного задумчивым и серьезным. Поскольку он не задал ни одного вопроса, Лорри поняла, что ее тайна сохранена.

— Вы говорили, — обратился к ней Шертес, спустя какое-то время, — что с вами были двое детей и их няня. Мне хотелось бы их увидеть. — Желание Шертеса было вполне понятным и разумным, вот только…

— Лорд Шертес, — несколько неуверенно сказала Лорри, успев заметить, как торжествующе блеснули глаза вампира (очевидно, заметив ее неуверенность, он решил, что наконец-то поймал ее на лжи), — видите ли, вы не захотели слушать все подробности моего рассказа, и поэтому, мне надо предупредить вас кое о чем…

— Я весь во внимании, — широко улыбнулся Шертес, однако глаза его при этом заледенели.

— Так случилось, что пока я жила с детьми в том доме, к нам прибилось несколько семейных пар… оборотней-волков. Вы приняли от них клятву на магическом кристалле, — заторопилась Лорри, увидев, как вытягивается лицо вампира, совсем не этого ожидавшего от ее рассказа. — И еще там живут два мальчика подростка, они маги, но необученные, и маленький оборотень-лисенок…

— Фу-у-у! — шумно выдохнул вампир, упав в кресло стоящее неподалеку. Его лицо заметно расслабилось. — Очень хочется вас спросить, где вы умудрились собрать этот отряд, но думаю, что сначала я должен сам это увидеть.

Он вышел на середину комнаты и исчез. Лори в волнении сжала руки, мучительно желая, чтобы ему на глаза не попались вещи из другого мира, и, в который раз порадовалась своей предусмотрительности, что заставила ее сложить большую их часть в своей комнате. Но ее страхи оказались напрасными. Шертес вернулся через несколько минут и по его немного ошалелому взгляду, она поняла, что вампир просто сбежал от той оголтелой толпы, отказавшись от беседы с ее домочадцами. Однако разговор был не окончен, теперь предстояло поднять самую щекотливую тему. Шертес хотел знать, какие отношения связывали его и Лорри.

— Лорри, я любил вас? — вот так прямо в упор, спросил Шертес. Лорри мысленно завопила: "Ну, за что мне это?". Как ей отвечать на вопросы, на которые невозможно ответить, поскольку все в их жизни строилось на неуловимом осязательном уровне. Однако отвечать пришлось.

— Лорд Шертес, я точно знаю, что нравилась вам. Вы дарили мне подарки, были внимательны и добры ко мне. Но… — у Лорри на секунду перехватило горло, и она с трудом справилась со спазмом, — но вы, ни одного раза, что мы были вместе, не сказали, что любите меня. Ни одного раза, — повторила она. Шертес внимательно взглянул ей в глаза, но Лорри уже сказала самое неприятное и болезненное для нее и теперь спокойно смотрела ему в глаза, ожидая, что будет дальше. А Шертес не торопился. Казалось, что слова Лорри как-то успокоили его, и он теперь обдумывал свой следующий вопрос.

— Я так понимаю, что брачный ритуал был окончательно завершен только после смерти Страга? — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал он. Лорри кивнула. — Если я правильно понял, то в момент нанесения брачного клейма вы не подозревали о том, что происходит? — Лорри снова кивнула. — Я хочу спросить: почему вы согласились завершить этот ритуал? Вы ведь осознанно пошли на его завершение? — Лорри кивнула и в этот раз, быстро перебирая в голове варианты ответов. Что Шертес хотел услышать? Что она влюбилась в него без памяти и с радостью ухватилась за возможность остаться с ним навсегда? Лорри раздраженно вздохнула, поскольку это было недалеко от истины, но говорить подобное она не собиралась. Вместо этого она деланно пораженно посмотрела на него и с невыразимым удивлением спросила:

— Лорд Шертес, вы шутите? У меня нет ни денег, ни дома, ни семьи, которая могла бы меня защитить. И тут умный, красивый (она чуть не сказала слова из мультика: "в меру упитанный мужчина", но вовремя прикусила язык), обладающий властью мужчина, говорит мне, что для того чтобы я стала его настоящей женой необходимо выполнить некоторое условие. Неужели вы думаете, что я полная дура и могла бы отказаться от такого предложения?! -

Лорри понимала, что сейчас она в некоторой степени роет себе могилу, но признаться вампиру, что она влюбилась в него, было выше ее сил.

— То есть вы меня совсем не любите, я вам совершенно безразличен и замуж за меня вы вышли, преследуя свои меркантильные цели. Я все правильно понял? — она молчала, не зная, что ответить.

— Лори, вы совсем не любили меня?

Эти его слова выбили почву из-под ее ног, если бы в эту минуту он сказал, что-то типа: "Лорри, я совсем не помню вас, но чувствую какую-то душевную связь, которая тянет меня к вам", она бы бросилась к нему на шею, осыпая поцелуями. А так получалась игра в одни ворота. Он хотел слышать, что она любила его, сам же в ответ не говорил и не обещал ничего.

— Лорд Шертес, если вы хотели, то могли очаровать кого угодно, если вы хотели, то могли вскружить голову любой женщине, — весьма туманно, не отвечая на конкретный вопрос, поскольку ни соврать, ни сказать правду, она была не в состоянии, сказала Лорри.

— А я хотел очаровать вас, я хотел, чтобы вы потеряли от меня голову? — каким-то приглушенным голосом, от которого ее щеки вспыхнули румянцем, спросил Шертес, вглядываясь в лицо, стараясь заметить малейшие изменения ее мимики. Лорри резко повернулась к нему спиной, чтобы он хотя бы не видел, как она реагирует на его голос. Она знала, что он все равно это почувствует, но тут она уже ничего не могла поделать. Небольшая передышка в разговоре помогла ей обдумать дальнейший ответ.

— Видите ли, лорд Шертес, — медленно сказала она, тщательно подбирая слова, — так сложилось, то ли в силу моего воспитания, то ли в силу моего характера, но только обычные способы обольщения, такие, как комплименты, цветы и подарки, на меня не действовали. А вот доверие, искренность, отношение ко мне, как к своему другу, от которого нет секретов — произвело на меня должное впечатление. И если это можно назвать обольщением, то именно его вы и использовали. — Теперь Лорри пытливо посмотрела ему в глаза, стараясь понять, как ее слова подействовали на вампира. Можно было сказать твердо: не такого ответа он ждал, и ее слова его явно озадачили. Ей стало радостно на душе, она почувствовала, что выбрала верный тон и подобрала нужные слова. Но Шертес не успокаивался. — Э-э-э… — он не знал, как спросить поделикатнее. — Мы были счастливы, как супруги? — Лорри чуть не застонала в голос. Он что надеется, что она сейчас начнет ему пересказывать подробности их интимной жизни? Вот уж фигушки!

— Лорд Шертес, — решительно сказала она. — Уверяю вас, если вы думаете, что я привязала вас к кровати и насильно осуществила над вами завершение брачного ритуала, то вы ошибаетесь! Все было как раз, наоборот. Вы умный, опытный и внимательный мужчина, поэтому легко нашли способ, чтобы молодая девушка, у которой до этого союза никогда не было близости с мужчиной, не чувствовала страха или отвращения перед этой стороной супружеских отношений. — Лорри скромно потупила глаза, про себя подумав: "Получи фашист гранату! И что ты теперь на это ответишь?" — Шертес моргнул раз, моргнул два, не зная, что сказать.

— Вы как-то странно разговариваете, очень странно формулируете свои мысли, недовольно буркнул он. Лорри печально вздохнула:

— Мой отец маг, может быть из-за этого…

Глава 6

В комнате повисло молчание… неловкое молчание, если говорить точно. Ни он, ни она не знали, что теперь делать и как себя вести друг с другом.

— Может чаю? — любезно предложил Шертес, чтобы как-то прервать затянувшуюся паузу.

— Не нужен мне ваш чай! — с раздражением, которого не смогла сдержать, ответила Лорри.

— Вы злитесь? — деланно удивился Шертес. Его слова, а особенно тон взбесили ее.

— Да, я злюсь, — с еще большим раздражением сказала она. — А, что тут удивительного? Вместо того чтобы нежась в ваших объятиях, обдумывать фасон новых платьев, я должна думать о том, что сказать вам, доказывая, что я не враг, а друг! — Лорри говорила не думая, и лишь закончив тираду, поняла, что только что брякнула. Она прикусила язык, но было поздно.

— И как же я вас нежил в своих объятиях? — интонации Шертеса стали вкрадчивыми и какими-то обволакивающими. Лорри встряхнула головой, сбрасывая с себя очарование, под какое она попала, слушая его голос. Он что флиртует с ней? Вызывает на словесный поединок? Она знала, что должна немедленно все это прекратить. Во-первых, из подобных поединков она никогда не выходила победительницей, а во-вторых, к чему все это может привести? Шертес ее не любит — это главное!

То, что она на несколько мгновений вызвала его интерес — не имеет значения. Если она ответит на этот флирт, то все завершиться постелью, поскольку она-то помнит свои чувства к нему, и от его сладкого голоса они мгновенно встрепенулись, и надежда сразу же пробудилась в сердце. Но что будет дальше? Допустим, они переспят, и что? Он что безумно влюбится в нее? Если он до этого ни разу не сказал, что любит, то сейчас, этого не стоит ждать и подавно.

Нет, нельзя ни в коем случае ему поддаваться! Надо срочно перевести разговор на другую тему, которая вернет ей здравый смысл, заставив исчезнуть напрасные надежды и мечтания!

— Лорд Шертес, я понимаю, что теперь, когда брачные узы расторгнуты, и вы не помните о тех чувствах, что испытывали ко мне… Я говорю не о любви, — сразу же поправилась она. — Я говорю о доверии, об уважении — эти чувства для меня важнее страстной влюбленности. И вот теперь, когда вы не ощущаете их по отношению ко мне, я считаю, что мы должны расстаться, — по тому взгляду, что Шертес бросил на нее, она поняла, что таких слов он ждал меньше всего. Скорее всего, он думал, что она слезами, трогательным рассказом о мельчайших событиях их жизни, попытается вызвать в нем если не любовь, то хотя бы жалость, что не даст ему оставить ее. Слова Лорри ему не понравились и он недовольно нахмурился.

— К чему спешить, — как-то небрежно бросил он. — Я вот подумал, что поскольку ваши рассказы не пробудили мою память, возможно, стоит попробовать другие способы, чтобы разбудить ее? — Не было ни малейшего сомнения, что он намекает на секс, но Лорри была категорически против подобного предложения.

— Я думаю, что прежде, чем начать думать о крайних мерах, вам надо сначала встретиться с магом, что создал зелье, способное стереть часть вашей памяти. Потом попробовать создать антидот…

— Какой еще антидот? — удивился Шертес незнакомому слову, а Лорри снова прикусила себе язык.

— Я имела в виду противоядие, — поправилась она. — Вдруг оно существует?

Шертес задумался. Лорри была права, начинать нужно было с мага. Он вежливо кивнул и, в который раз, исчез из комнаты. Лорри увидела его только на следующий день. Он был невесел, очевидно, новости были не самыми лучшими.

— Я долго разговаривал с магистром Хегетом, — без предисловий начал Шертес, и по тому, как он выделил слово "долго", Лорри поняла, что Хегету пришлось выложить все, что тот знал, и чего не знал, но о чем догадывался. — Он считает, что провал в памяти возник из-за той боли, которую вызывает зелье, в тот момент, когда выжигает из крови некоторые ее частицы. Он считает, что память со временем восстановиться, также как, например, со временем у вампиров отрастают потерянные части тела. Для этого только нужно время.

— А память будет восстанавливаться постепенно, сначала самые яркие фрагменты и эпизоды, или вдруг в одно мгновение все полностью? — с интересом спросила Лорри.

— Хегет не знает, — угрюмо буркнул Шертес, а Лорри стала мучительно вспоминать все, что она знала об амнезии. Когда-то давным-давно, еще в прошлой жизни она хотела написать детектив с яркой романтической составляющей. Вот в этом-то романе она и хотела использовать (на то время свежий и неизбитый прием), потерю памяти главным героем. Она тогда засела в библиотеке, стараясь собрать как можно больше сведений об этом заболевании. К сожалению, из памяти выветрилось почти все, остались лишь крохи. Лори помнила, что амнезия бывает ретроградной, когда больной не помнит события, что предшествовали стрессу, вызвавшему амнезию, и антероградная, когда больной не помнит события после стресса. Лорри и эти сведения запомнила только потому, что название "антероградная" вызывала в ней логический диссонанс, поскольку настоятельно просилось слово "антиретроградная", как противоположная "ретроградной".

— Насколько я понимаю, — задумчиво сказала Лорри, — у вас антероградная амнезия.

— Что у меня? — искренне удивился Шертес.

— У вас такой тип потери памяти, когда вы хорошо помните события до потери памяти, и не помните то, что случилось потом.

— Мне вот интересно, откуда вы знаете это? — Лорри не отвечая, неопределенно пожала плечами, понимая, что в этой ситуации это наилучший ответ. Ей стало не по себе. Шертес стал чужим и холодным, а ведь всего несколько минут назад, ей показалось, что между ними снова устанавливаются если не близкие, то уж точно не враждебные отношения. Кто ее только дергал за язык?

— Лорд Шертес, у вас еще остались какие-нибудь невыясненные вопросы? — очень учтиво спросила Лорри.

— У меня осталось еще много вопросов и, как вы понимаете, все они невыясненные, — явно передразнивая ее, с глухим раздражением ответил вампир. Он чувствовал, что чего-то не понимает, чувствовал, что что-то важное ускользает от его внимания и не собирался с этим мириться.

— Задавайте их. Я с радостью отвечу на те что смогу, — радушно и уверенно предложила Лорри, игнорируя пытливый взгляд Шертеса.

— Мне непонятно несколько моментов, — медленно начал он, — в первую очередь мне непонятно, зачем я потащил вас всех в мой некрополь? — Лорри незаметно перевела дух, на этот вопрос она могла ответить.

— Вы мне откровенно рассказали, почему так поступили, правда, это произошло через много-много дней, — словно извиняясь, добавила она, — но ответ на этот вопрос я знаю точно. Я и дети вам были не нужны. Наша кровь для вас была ядом, но вот кровь Фанны (няни детей), совсем другое дело. Вы хотели иметь запас пищи, но поскольку без нас она с вами бы не пошла, вам пришлось тащить всех. Шертес не мигая, смотрел на нее, стараясь по лицу определить, лжет она или нет, но сейчас Лорри нечего было бояться, она говорила чистую правду.

— Если ваша кровь была для меня ядом, почему я провел обряд единения? В этом ритуале происходит обмен некоторым количеством крови, получается, я добровольно согласился, чтобы ваша ядовитая кровь бежала по моим венам?

"Блинннн! — мысленно застонала Лорри. Ей до ужаса не хотелось рассказывать, как она интуитивно изменила себе состав крови, чтобы стать более привлекательной для вампира. Но тут она заметила, как на какую-то секунду глаза Шертеса весело блеснули: — Он знает ответ! — мгновенно догадалась, — только хочет, чтобы я сказала об этом вслух. Вот же свинья! Только ты, голубчик ошибся, ничего подобного я говорить не буду".

— К тому времени, как вы решили провести этот ритуал, — спокойно сказала она, я уже доверяла вам и чувствовала, что вы не причините зла ни мне, ни детям. Страг был не только вашим врагом, но и моим, к тому же, ваша безопасность была гарантией и моей безопасности. Я горячо хотела помочь убить Страга, думаю, это желание повлияло на то, что моя кровь перестала быть для вас ядом, — как ни странно, но разумные, обоснованные слова Лорри вызвали на лице Шертеса кривую и совсем не радостную улыбку, и он снова сказал:

— Лорри вы изъясняетесь и разговариваете в несвойственной вашему возрасту манере. У меня постоянное ощущение, что я разговариваю не с восемнадцатилетней девушкой, а с умудренной, жизненным опытом, матроной.

— Мой отец маг, — в который раз привела Лорри неубедительный и весьма сомнительный довод. Шертес в ответ насмешливо хмыкнул, но от комментариев воздержался.

Лорри заметила, что он постоянно все разговоры подводит к тому, чтобы она сказала, что была в него влюблена. Он, во что бы то ни стало, хотел услышать, что их отношения были построены на любви, во всяком случае, с ее стороны. Она его понимала. Сейчас Шертес был растерян и искал "твердую почву", на которую мог опереться, в такой непростой для него час. Знать, что женщина, живущая рядом с ним, безумно любит его и ни за что не захочет расстаться добровольно — были именно такой твердыней, которую он хотел ощущать. Эти ее слова о доверии, искренности, его не убеждали. Он знал только один способ привязанности женщины к нему — ее любовь.

Лорри тяжело вздохнула, поскольку не готова была жертвовать своими чувствами, своим будущим, своей жизнью, чтобы дать ему это спокойствие. Она вдруг очень здраво поняла, что не уверена в том, что Шертес любил ее. Эта мысль постоянно жила в ее душе, даже в лучшие минуты их отношений. Она гнала ее прочь, похоронила глубоко-глубоко в сердце, но это сомнение продолжало жить.

Когда-то, раздумывая о чувствах Шертеса к ней, Лорри представила на минуту, что они оказались в том мире, на Земле. С кем можно было бы сравнить Шертеса? Скорее всего, с молодым, состоятельным бизнесменом, например, владельцем процветающей компании. Ну, разве смогла бы она (даже обладая своей теперешней внешностью), его заинтересовать? Ответ был однозначным: нет! Их вместе свели обстоятельства, страшные и ужасные, но когда все плохое осталось позади может ли она остаться для него столь же важной и нужной… ответа не было. То есть он был, и ответ был "нет", но Лорри тогда в это, отчаянно, не хотелось верить. Теперь все ее сомнения стали настолько реальными, что она больше не могла не считаться с ними.

Глава 7

Она неподвижно лежала на кровати и смотрела в потолок. Сон не шел. Мысли крутились в голове бесконечной каруселью: "Вот же гадина эта Марисса, она когда-нибудь оставит нас в покое?… Шертеса уже третий раз поят какой-то дрянью, когда же он научится осторожности?… Он мне так убедительно говорил, что брачное клеймо снять невозможно, а, оказывается, очень даже возможно, надо только, как следует, захотеть…".

Каждая из приходящих мыслей была тяжелее предыдущей, а поскольку они двигались в голове хороводом, то Лорри уже не знала, какая из этих мыслей худшая. Ей так хотелось в раздражении стукнуть подушку кулаком или резко перевернуться с боку на бок, но этого нельзя было делать ни в коем случае. Шертес был способен (при желании), услышать каждый шорох, поэтому приходилось сдерживать себя, чтобы не вертеться юлой и тяжко не вздыхать.

Вспомнился бывший муж. Наверно потому, что когда она ссорилась с ним, то, наоборот, демонстративно вертелась в кровати и тяжело вздыхала, всем своим видом демонстрируя страдания. Лорри вдруг подумала, что тогда в ссорах с Виктором она ведь и не страдала по- настоящему. Главным было настоять на своем любой ценой. Как легко манипулировать кем-то, к кому не ощущаешь любви! Можно демонстративно молчать целыми днями, можно пренебрежительно шмякнуть перед его носом тарелку с едой, можно шантажировать его отказом в интимной близости… да, этот способ был наиболее действенным, но вот к чему это только привело? Лорри усмехнулась: попробуй поманипулировать Шертесом. Да ей даже в голову ни разу не пришло попытаться пригрозить ему постелью.

И дело тут не только в том, что Шертес так себя ведет, что становится невозможным сказать ему нечто подобное, а в том, что ей самой хочется быть рядом с ним каждую минуту.

Она его любит, — с грустью, в который раз констатировала Лорри, этот никому не нужный факт. Любит… любит… любит, странно, но это слово не вызывало в ее душе никакого отклика, словно оно не отображало те чувства, что Лорри испытывала к Лорду Шертесу.

Делать было нечего. Уснуть она не могла и Лорри стала размышлять, с чем можно сравнить ее чувства к вампиру? Вернее не так: с какими героинями романов и теми чувствами, что они питали к своим избранникам, можно сравнить то, что она испытывает к Шертесу. Лорри задумалась, но в голову почему-то лезли не героини романов и сериалов, а ее знакомые женщины, с которыми она рядом жила или работала.

Например, Надя. Красивая ухоженная женщина, муж красивый… был, пока не спился. Один раз Ирина Павловна видела его валяющимся в подъезде в луже мочи и блевотины. Она была на сто процентов уверена, что Надя разведется со своим бывшекрасавцем, сама бы она точно так и поступила, особенно, с учетом того, что сын пьяницы помогал матери затаскивать отца в квартиру. Так вот нет. Не бросила она его. Таскала по врачам, несколько раз кодировала, но он все время срывался. Ирина Павловна с недоумением следила за этой неравной борьбой, исход которой был предрешен. А дудки. Надя, совершенно случайно нашла способ отвлечь мужа от бутылки. Они стали челноками, покупая и продавая вещи. Она сначала боялась, что муж пропьет товар, но он вдруг увлекся. Они стали жить душа в душу. Лорри вдруг подумала: а ведь Надя любила мужа. Ни жалостью, ни сочувствием так помочь невозможно. Жалость заставляет быть снисходительной и в некоторых жизненных ситуациях может утопить, не дав вынырнуть на поверхность. А вот любовь… это совсем другое. Любовь словно заставляет видеть лучшее в человеке.

Лорри подумала: если бы с Шертесом произошло подобное, и он спился, опустившись на самое дно жизни, стала бы она его так самоотверженно спасать? Она грустно улыбнулась. Во-первых, Шертес вампир, а, значит, вдоволь навалявшись в канаве, он будет иметь в запасе еще множество лет, чтобы выбраться обратно. А во-вторых… а во-вторых, Лорри, неожиданно, поняла, что мужчина потерявший ее уважением, становится ей неинтересен. От этого открытия ее покоробило. Эгоизм, причем, чистой воды. Получается, что пока мужчина на высоте, он для нее привлекателен, стоит ему по какой-то причине скатиться вниз, и она, вместо того, чтобы помочь ему подняться, отвернется от него, предпочитая остаться в одиночестве. Лорри в ужасе затрясла головой: нет, нет, она не такая, она добрая и хорошая.

Она поможет Шертесу, поможет всем, чем только сможет, но вот чем? Лорри иронично хмыкнула в унисон своим мыслям: какая же она все-таки лицемерка. Мужу — простому работяге помочь не очень-то спешила, а вот бывшему мужу-лорду — аж бегом. На душе стало так противно, а потом разгорелась злость. А с какой стати она взялась себя казнить? В ее жизни так случилось, что мужчина, который запал ей в душу — лорд. Все. Точка. Забыли. Надо думать о другом, о том как ему помочь. Она ведь много видела, много слышала, многому не придавала значения. Сейчас, важна каждая мелочь, она будет для Шертеса записной книжкой, из которой он сможет черпать сведения, которые забыл. Такое успокоение накатило на нее. В жизни появилась хоть какая-то определенность. Роль секретаря Шертеса, его доверенного лица, ей очень понравилась.

Осталось обдумать последнюю деталь ее будущей жизни рядом с Шертесом. Что ей делать, если он предложит ей снова стать его женщиной? Первой мыслью Лорри была: тоже мне проблема! Но потом она поняла, что это действительно проблема. Она на секунду представила, что вот сейчас Шертес зайдет к ней, поцелует ее, и она не сможет удержаться, чтобы не ответить на его ласки. А дальше что? Наступит утро или вечер, он встанет, оденется и пойдет заниматься своими делами, поскольку она для него в данный момент — никто. Ну, может симпатичное НИКТО. Лорри резко села на кровати, только в эту секунду до конца осознав, что если она уступит Шертесу до пробуждения, либо памяти, либо чувств, она может поставить крест на их совместном будущем.

Глава 8

Утром Лорри была внутренне собрана и решительна.

— Лорд Шертес, — официальным тоном обратилась она к мужу. — Ночью я долго думала над сложившейся ситуацией, и я хочу поговорить с вами об этом. Я вижу несколько вариантов выхода, мне хотелось бы знать ваше мнение.

Они встретились в той же комнате, что и накануне, те же два кресла стоящие друг против друга и тот же столик, что разделял их. Сейчас Лорри не торопилась. Она хотела, как можно точнее, как можно полнее донести до вампира свое видение и свое отношение к тому, что происходило, и добиться от Шертеса самого лучшего и самого благоприятного для себя выхода. Она с некоторым самодовольством похвалила себя, что ее бухгалтерское прошлое, позволило продумать все подводные камни, что могли встретиться в этом разговоре. Да… святая наивность.

— Слушаю вас внимательно, — Шертес был сама любезность. Его тон и взгляд, полные иронии и сарказма, не понравились Лорри, и она начала несколько более неуверенно, чем собиралась. Из-за этого ее слова зазвучали настолько пафосно и приторно, что она и сама это почувствовала. А ведь в мыслях все было так красиво, так убедительно, так искренне! Но деваться было некуда. Что не запутаться и не забыть сказать все важное, что она придумала, ей пришлось придерживаться этих заготовленных фраз, хотя каждая следующая звучала еще противнее предыдущей.

— Лорд Шертес, хоть наш брак и расторгнут, но я все равно хочу помочь вам. Я останусь с вами на некоторое время, чтобы быть вам другом и помощником. Я, разумеется, знаю не все, но все равно очень много, поскольку вы делились со мной своими планами, объясняли многие свои поступки, рассказывали о своем прошлом, рассказывали о родителях, о своем доме, о своих друзьях. Я знаю имена некоторых магов, с которыми вы встречались, знаю, в чем вам нужна была их помощь, знаю… — Лорри и сама не заметила, как стала говорить немного нараспев и это длинное перечисление всего, что она знала, напоминало заунывную балладу, в которой менестрели перечисляли достоинства короля или королевы. Шертес молчал внимательно разглядывая облицовку большого камина. Лорри тоже замолчала на секунду, поскольку очень неприятно разговаривать с собеседником, по лицу которого даже невозможно понять слышит он тебя или нет. Но Лорри была вынуждена продолжить. Ей необходимо было довести до сведения вампира, что если она и останется в его доме, то только на определенных условиях, первых из которых было полное отсутствие супружеской близости. Это условие было настолько важным, что она решила изложить его в первую очередь, дальше она хотела поговорить о денежной помощи и о многих других вещах, но о том, что она не собирается с ним спать Лорри хотела сообщить немедленно. Но как раз в эту минуту Шертес тяжело и обреченно вздохнул и сказал, столь же обреченным голосом:

— Хорошо, я согласен.

— Что "согласен"? — не поняла Лорри, поскольку не рассказала еще и пятой части того, что собиралась.

— Ну, вы только что сказали… — угрюмым и мрачным голосом начал Шертес, — что желаете остаться со мной, а потом перечислили огромное количество фактов с намеком на то, что если я не соглашусь оставить вас здесь, то вы все эти факты сообщите заинтересованным лицам…

— А? — только и смогла выдавить Лорри.

— Я сог-ла-сен! — по слогам повторил Шертес, а потом голосом, в котором слышались нотки отчаяния, добавил: — Вы загнали меня в угол. Я не могу убить вас и не могу допустить, чтобы все то, что вы знаете, узнал кто-то еще.

— Ты что дурак?! — заорала Лорри, забыв обо всем на свете. — Ты что совсем придурок?! Я вообще не это хотела сказать! Я хотела тебе сказать, что хочу здесь остаться, вернее, совсем не хочу здесь остаться, но…

— Хотела, не хотела, хочу, не хочу… — с надрывом в голосе, сжав голову руками, простонал Шертес. Лорри, с каждой секундой зверея все больше и больше, с яростью смотрела на бывшего муженька. Ни его трагическая поза, ни нотки страданий в голосе, не могли ее обмануть, поскольку она его знала, как облупленного. Сомнений не было: Шертес, вовсю, прикалывался и веселился.

— Свинья! Мерзкая, противная свинья! — прошипела Лорри, и гордо двинулась прочь из комнаты. Она успела сделать всего два шага, когда Шертес остановил ее.

— Могу я поинтересоваться, кто такая Свинья, именем которой вы меня только что назвали? — любезно поинтересовался он. При этих словах Лорри вдруг прыснула от смеха.

— Дежа вю, — уняв свой неожиданный смех, пробормотала она, — похоже, наша история движется по кругу.

— Итак… — напомнил о себе Шертес, внимательно всматривающийся в ее лицо и вслушивающийся в ее слова. Лорри широко улыбнулась. Если в первый раз, объясняя значения слова "свинья", она сильно покривила душой, то сейчас она этого делать не только не собиралась, но даже, наоборот, хотела "поддать огоньку" в свое объяснение.

— Вы же знаете, что во всем мире, символом неблагодарности являются клари. Самка клари подбрасывает своих детенышей в логово крупных и свирепых хищников, зная, что ее малышей они не убьют. Детеныши клари умеют мгновенно менять свой запах, становясь неотличимыми от малышей, находящихся рядом. Эти детки клари растут, растут, по одному сжирая маленьких детей хозяев. Нередки случаи, когда они убивали и приемных родителей… это я к чему, — резко оборвала себя Лорри. — Так вот свинья, это некая разновидность клари, у которой, вместо мягкой пушистой шерстки — грубая, колючая щетина. Вместо милой приятной мордочки — вытянутое рыло с клыками. Вместо черненького носика — приплюснутый розовый блин с двумя огромными дырками, из которых бегут сопли, а глазки выглядят просто крошечными, поскольку задавлены пластами жира!

Шертес молча смотрел на Лорри, и она могла поклясться, что он мысленно пытается воссоздать нарисованный ею образ животного.

— И что же вы находите во мне общего с этой самой "свиньей"? — вкрадчиво и с легкой угрозой в голосе, спросил он. Но Лорри не испугалась.

— Я говорю не о внешности, а о моральных качествах, — высоконравственным тоном пояснила она. — Только самая настоящая свинья так смогла извратить предложение о безвозмездной и искренней помощи, что оно звучит, как… как… — Лорри не могла придумать подходящего сравнения, поскольку Шертес настолько все перевернул с ног на голову, что ее предложение было похоже на шантаж, принуждающий его к близости с ней. — Что оно совершенно искажает смысл моего предложения, — наконец, подобрала она подходящие слова, и плевать, что такая формулировка даже на миллиграмм не отражала те чувства, что бурлили в ее душе, она была рада, что хоть что-то смогла сказать. — И могу вас успокоить, — достаточно ехидно продолжила она, — я не только не потребую от вас исполнения супружеских обязанностей, я, наоборот, поставлю отказ от любых ваших притязаний по исполнению этого условия во главу угла. Так что можете спать спокойно, не опасаясь, что я ворвусь в вашу спальню, пытаясь вас привязать к кровати для совершения насильственных действий… — Лорри чуть не откусила себе язык, пытаясь остановить свой словарный поток. Такое с ней происходило часто. Разозлившись или чему-то, возмутившись, она теряла над собой контроль, высказывая все, что в этот момент приходило ей в голову. Сейчас случилось то же самое.

— Связать, привязать к кровати… — как-то очень вкусно протянул Шертес, а лори мучительно покраснела. — И часто мы занимались подобным времяпровождением? — с интересом спросил вампир. Его слова заглушили стыд и вызвали новый прилив злости.

— Не надо было терять память, — ядовито сказала она и, увидев, как нахмурился Шертес, вполне искренне посоветовала. — Знаете, за нашу недолгую семейную жизнь, я знаю уже три случая, когда вас опаивали какой-то гадостью. Вам не кажется, что пора хотя бы изредка включать мыслительные процессы, прежде чем пить или есть в сомнительных местах?

Шертес резко отвернулся, все его хорошее настроение, как ветром сдуло, он снова стал холодным и чужим.

— Значит, вы предлагаете свою помощь до того момента, как я; либо верну память, либо почувствую себя увереннее и больше не буду нуждаться в вашем присутствии. Я все правильно понял? — Лорри поспешно кивнула головой. — И что вы хотите за это? — задал Шертес очень правильный вопрос, которого Лорри с нетерпением ожидала.

— Я хочу, — она немного помолчала, обдумывая, о чем говорить в первую очередь. — Я хочу, чтобы вы подарили мне дом, который ваш отец строил для Хейди, — выпалила Лорри, но увидев, немного офигевший от такой наглости взгляд вампира, быстро продолжила, — ну не подарить, так позволить мне в нем жить несколько лет, до тех пор, пока мои брат и сестра станут взрослыми. И мне будут нужны деньги, и порталы, и чтобы никто, особенно, Марисса, не знали, где я буду находиться… — Лорри замолчала, ожидая, что ответит Шертес. Но Шертес молчал. — Видите ли, — начала объяснять Лорри, — я не уверена в том, что ваша бывшая любовница не попытается меня убить, а как вы понимаете, я категорически против, — Шертес вполне явственно хмыкнул. Лорри почувствовала, что ему нравится та ирония, с которой она говорит о своей непростой жизненной ситуации. Нравиться, что она не впадает в истерику, не умоляет его ни о чем, не требует никаких клятв. Эта незримое одобрение приободрило Лорри, и дальше она стала говорить все более и более уверенно. — Я не доставлю вам проблем или хлопот, и денег мне будет надо не так уж и много. Мне не нужны ни роскошные платья, ни украшения. Еда и одежда — вот собственно и все, что мне потребуется.

Лори говорила так, будто бы вопрос о ее жизни в доме Хейде давно решен, и просто перечисляла все мелочи, которые ей для этого могли понадобиться. Как ни странно эта ее уверенность совершенно не понравилась Шертесу, во всяком случае, его лицо хмурилось сильнее и сильнее после каждой произнесенной ею фразы.

— И какое время вы собираетесь жить рядом со мной? — наконец, спросил вампир.

— Столько, сколько это будет нужно, — твердо ответила Лорри. — Я думаю, не меньше нескольких недель.

— Несколько недель… — задумчиво повторил Шертес. Лорри с беспокойством посмотрела на вампира. Что-то в его тоне ей не понравилось.

— Если вы сочтете, что двух или трех дней моего присутствия вполне достаточно, то я уеду, когда вы скажете. — Взгляд Шертеса впился в ее лицо, он словно пытался прочитать самые сокровенные мысли Лорри, пытался увидеть ее затаенные эмоции. Но Лорри нечего было скрывать. Она твердо решила, как будет держать себя с Шертесом, и не собиралась что-либо менять. Дружба, поддержка — да, любовные отношения — нет. Однако (как показали следующие слова вампира), он думал несколько иначе.

— А если вдруг случится так, что вы не захотите покидать этот дом? — Шертес вопросительно посмотрел на Лорри, она так же вопросительно смотрела в ответ. Вопрос был таким странным, что ответить на него было невозможно.

Что значит: "не захотите покидать дом"? Да кто ее будет спрашивать, если она и не захочет, Шертес может выкинуть ее за порог, как котенка! Это, конечно, в том случае, что ее присутствие будет ему в тягость. Другое дело, если и ему не захочется расставаться с ней, и видимо, как раз на такой случай он и намекал. Лорри разозлилась: намекает, не намекает — что за фигня? Почему она должна разгадывать ребусы из его слов и намеков? Если он хочет, чтобы она осталась с ним, почему бы ему так об этом и не сказать? Зачем оставлять для себя лазейки, благодаря которым можно всегда сказать: "А разве я это тебе говорил? Разве я это тебе обещал?". У нее на душе стало так противно, но это помогло ей найти достойный ответ:

— Если вдруг так случится, что мне не захочется покидать дом, в котором будете жить вы, если мое сердце будет разрываться от боли и нежелания покидать вас, то я… соберу свои вещи и уйду, можете в этом не сомневаться. И я даже надеюсь, что смогу удержать свою боль, не демонстрируя ее, и не показывая ее никому, а уж тем более вам.

В этот момент с Шертеса вызвал один из его помощников, и разговор был прерван. Лорри была довольна, ей было неприятно выяснять отношения. Она порадовалась, что успела сказать Шертесу все самое главное, и теперь между ними не будет недопонимания. Бедная, наивная девушка, вернее не девушка, а женщина преклонного возраста. Недаром говорят: век живи, век учись и дураком помрешь! Сказать самоуверенному, властному, избалованному женским вниманием мужчине, что ты легко сможешь противостоять его неотразимости, его чарам, да еще таким спокойным, уверенным тоном — это все равно, что помахать красной тряпкой перед носом у быка. Это значило бросить ему вызов в схватке, в которой он никогда не проигрывал и никогда не проиграет. И призом он считает не ее любовь, нет, а то, что она ему уступит.

Ни о чем подобном Лорри и не подозревала и со спокойной душой стала составлять список всего того, о чем Шертесу надо было помнить.

Глава 9

Лорри осознала свою недальновидность, свою ошибку уже на следующий день. До этого она весь вечер гордилась собой, что смогла с таким достоинством объяснить вампиру, что на свете есть женщины, у которых самоуважение не позволит валяться в ногах у мужчины, как бы они его не любили. Утром она приветствовала Шертеса в радостном, приподнятом настроении.

— У вас хорошее настроение? — вполне доброжелательно обратился к ней вампир. Казалась бы, чем плоха эта фраза? На самом деле она просто ужасна, поскольку не несет в себе душевной теплоты и подчеркивает разделяющее расстояние. Близкие друг другу люди не задают такие вопросы, возможно, потому что хорошее настроение между любящими существами — это норма, скорее прозвучит вопрос о причине плохого настроения. Во всяком случае, Лорри считала именно так, и ее настроение заметно ухудшилось, лишь стоило Шертесу обратиться к ней с этим вопросом.

— Я составила списки всех ваших дел, о которых знала, — деловым тоном начала она. — Вот список торговцев, к которым вы обращались, вот список…

— Зачем мне эти списки, — удивился Шертес, причем, вполне искренне удивился, Лорри это почувствовала.

— Как зачем? — удивилась она, в свою очередь. — Когда я покину этот дом…

— А почему вы должны его покидать? — перебил вампир.

— Как почему? — Лорри не понравились эти вопросы, и она нахмурилась.

— Вы мне вчера очень понятно объяснили, — терпеливо начал говорить мужчина, — что ваше сердце разрывается от боли и желания остаться здесь, но вы слишком горды, чтобы демонстрировать эти чувства. Вот я и предлагаю остаться, чтобы пощадить ваше самолюбие и избавить от этой боли.

— Вы все не так поняли, — с раздражением прошипела Лорри. — Я говорила, что если бы, мне и было больно покидать вас, то я бы вам этого не показала!

— То есть вам меня и этот дом покидать не больно? То есть вы с радостью расстанетесь со мной? — Лорри растеряно смотрела на Шертеса. Вопросы были провокационные, поскольку любой ответ был для нее невозможен. О том, чтобы признаться ему, что ей не хочется покидать этот дом, не могло быть и речи, но и сказать, что она с радостью уходит отсюда — также было невозможно. Шертес правильно истолковал ее колебания. Он стал рассуждать вслух о ее сомнениях, и каждое его слово заставляло сердце Лорри сжиматься от дурного предчувствия. — Если так разобраться, то существуют две совершенно противоположные причины, по которым вы хотите уйти из этого дома. Первая причина заключается в том, что вы меня безумно любите, но вам невыносимо видеть мою холодность, мое отчуждение, которое, вероятно слишком сильно контрастирует с теми отношениями, что были у нас раньше, — Шертес попытался заглянуть ей в глаза, чтобы понять справедливо ли его предположение. Но Лорри смотрела в пол и не желала, чтобы вампир заглядывал ей в глаза и угадывал ее истинные чувства. — Вторая причина, — медленно продолжил Шертес, — по которой вы желаете сбежать отсюда, не так для меня приятна. Допустим, вы изначально собирались мне навредить или отомстить за что-то, что я совершил против вас или ваших родных. Убедившись, что цель достигнута…

— Что?! — возмущенно заорала Лорри. — Вы таскаетесь по вашим бывшим любовницам, жрете и пьете всякую гадость, а потом говорите, что в этом виновата я?!

— Значит, первый вариант, — удовлетворенно сказал Шертес, и Лорри поняла, что попала в ловко расставленную ловушку. Это ее так взбесило, стало так обидно, поскольку она поняла, что Шертес играет с ней, тщательно продумывая свои действия. Это может быть и было бы хорошо в другое время, но сейчас означало только одно — о чувствах, об искренних, непритворных чувствах, не было и речи.

— Хорошо, лорд Шертес, — с некоторой долей злого сарказма в голосе, сказала она. — Вы меня поймали. Я безумно люблю вас, — тон, каким Лорри сказала слово "безумно", явно не понравился Шертесу. Ирония и сарказм — были его епархией, и когда Лорри стала использовать его оружие, его это сразу задело. — Я люблю вас, вы это хотели услышать? Слушайте! — раздраженно говорила Лорри. — Мне вот только интересно: а что дальше? — Шертес молчал, теперь, в свою очередь, обдумывая ответ. Слова Лорри, а главное тон, ломали всю выстроенную им линию поведения. Да, она призналась ему в любви, но призналась так, что ее слова, скорее отдаляли их друг от друга, чем сближали. Но он не сдавался.

— Как, что дальше? — фальшиво удивился он. — Вы любите меня, вы хотите быть со мной. Я предлагаю вам удовлетворить оба ваших желания. Вы можете остаться здесь.

— Ах, какое щедрое предложение! — с горькими нотками в голосе воскликнула Лорри. — а в качестве кого я здесь останусь? Если вы думаете, что я стану вашей любовницей — то можете сразу выкинуть эти мысли из головы. Я не буду спать с вами, как бы я вас не любила! — но Шертес ее не слышал. После ее слов, что она не будет его любовницей, Шертес не слышал больше ничего. Он внимательно рассматривал ее, и, без сомнения, просчитывая какие-то варианты и способы, которые помогли бы ему преодолеть ее упорство и сопротивление. Его взгляд был настолько откровенен, что Лорри содрогнулась от отвращения. Шертес не думал, как увлечь ее, как ее влюбить в себя, вызвав и укрепив душевную привязанность, что была между ними. Он думал о том, какие применить ласки и ухищрения, чтобы физическое возбуждение, смело в ее сознании все преграды, выстроенные рассудком. Ему было интересно видеть ее борьбу, а потом поражение, в котором он не сомневался. Вот тогда, от такого неприкрытого цинизма Шертеса, холодная спокойная ярость накрыла ее с головой. — В ваших глазах сквозит уверенность, что я легко уступлю вам, — горько сказала она, — вы обдумываете способы воздействия на меня, которые принесут самые быстрые плоды… — Шертес молчал, не споря и не соглашаясь с ее словами. — Ах, лорд Шертес, — каким-то сочувствующим голосом, но с явными нотками сарказма сказала она, — я могу перечислить все эти способы и сразу говорю: у вас ничего не получится! — Шертес быстро взглянул на нее. Слова Лорри, а особенно ее тон, ему явно не понравились, но все-таки спросил:

— И откуда такая уверенность? — его голос был очень далек от того вкрадчивого и завораживающего, каким он с ней разговаривал совсем недавно. Теперь в нем звучали гнев и раздражение.

— Моя уверенность обусловлена весьма простыми утверждениями, в которые я твердо верю…

— Не могли бы вы и мне сообщить о них, чтобы и я в них уверовал, — как Шертес не сдерживался, а злость помимо воли пробивалась в его словах и Лорри ее отлично видела. Ему не нравился этот разговор, не нравилось то, как Лорри держала себя, но он уже не мог оборвать этот разговор, поскольку победа в нем была явно за Лорри.

— С удовольствием, — ласково сказала она просто-таки медовым голосом. — Насколько я понимаю, ваша красивая внешность вам придает уверенности в победе, но вот что я вам скажу. Разумеется, я слышала немало историй, в которых рассказывалось, что безупречно красивая внешность и тело могут вызвать страсть как в сердцах мужчин, таки в сердцах женщин. Я не верю в такие чувства! К красоте привыкаешь и перестаешь ее замечать, тем более что всегда есть вероятность встретить кого-то еще красивее. А вот душевное тепло, душевная близость это совсем другое. Это то, во что я по-настоящему верю, и поэтому, хоть вы и прекрасны, как Аполлон, ваше обнаженное тело не заставит меня потерять голову, потому что лично меня не это возбуждает!

— Кто такой "Аполлон"? — первое, что спросил Шертес, после ее страстной тирады.

— Это идеал красоты в той местности, где я жила с отцом, — не задумываясь, соврала Лорри.

— Он похож на меня? — удивился вампир. Лорри выругалась про себя за свой несдержанный язык, потом неопределенно пожала плечами.

— Это легенда. Откуда я знаю, на кого он похож, я его никогда не видела.

— И что же возбуждает вас? — вернул Шертес разговор в интересующее его русло.

— Слова! — убежденно ответила Лорри. — Слова — это то, что сводит женщин с ума, это то, что заставляет терять голову и идти наперекор здравому смыслу!

— Слова? — удивился Шертес. — И какие же слова вы хотели бы услышать?

— Те, которые вы никогда не скажете! — торжествующе ответила Лорри. — Поскольку не помните. А я вам ни за что помогать не стану. И что же тогда у вас остается? Выбор ваших способов воздействия на меня не так-то велик. О цветах, подарках и украшениях, я вам уже говорила. Это самый банальный способ ухаживания, и я на него не поддамся. Что еще? Легкие ненавязчивые будто бы случайные прикосновения, что вызывают жар во всем теле… но только когда ждешь и мечтаешь об этом. Что еще? Любование на вашу обнаженную или полуобнаженную фигуру, также не принесет вам успеха, — Лорри на минуту задумалась, припоминая арсенал самых известных сердцеедов, о которых она читала. — Вы можете попытаться вызвать мою ревность, призвав для этого свою бывшую возлюбленную. Да, мне неприятно будет видеть ее рядом с вами, но это только еще больше оттолкнет меня от вас.

Губы Шертеса как-то странно дернулись, он так быстро отвел от нее взгляд, что Лорри могла поклясться: мысль о Мариссе приходила ему в голову. Она чуть не рассмеялась: "Мужчины, мужчины, до чего же вы бываете предсказуемы!". Однако, разговор был не окончен, и следующий его поворот очень не понравился Лорри

— Вы вроде бы раньше упоминали… — Шертес на секунду приостановился, припоминая точные слова своей бывшей жены. — Что я могу спать спокойно, не опасаясь, что вы ворветесь ко мне в спальню с намерением привязать меня к кровати с целью совершения самых разнообразных и весьма обоюдно приятных действий…

— Я ничего не говорила про обоюдно приятные! — возмутилась Лорри.

— Странно, — голос Шертеса снова стал вкрадчивым и в нем появились какие-то нотки… такие нотки, какие бывают в голосе мужчины флиртующего с женщиной. Лорри их чутко уловила и сразу же попыталась уйти от такой щекотливой темы.

— Я думаю, что мы все обсудили и поняли друг друга… — уверенным, даже излишне бодрым тоном продолжила она.

— Совсем наоборот, — быстро возразил Шертес, — мы только начали обсуждать некоторые темы, о которых, к сожалению, у меня не сохранилось воспоминаний. И этот досадный провал я как раз хочу восполнить с вашей помощью, — Лорри молчала, не зная, что ему отвечать, Шертес счел ее молчание за приглашение продолжить разговору. — Вы так хорошо обрисовали самые разные способы, которыми мужчина может увлечь женщину, но вот об одном почему-то только намекнули, хотя этот способ является, в некоторых случаях, наиболее действенным.

— Интересно какой? — не удержалась от вопроса Лорри, уже через секунду жестоко пожалев о своем любопытстве.

— Тот самый, каким вы меня пугали несколько дней назад, и какой вы категорически отказываетесь признать обоюдно приятным.

— Вы имеете в виду физическое принуждение? — запинаясь, спросила Лорри, догадавшись, о чем намекает Шертес.

— Почему сразу насилие? — деланно удивился вампир. — Допустим, девушка в силу своего воспитания или упрямства, — добавил он, пристально взглянув на Лорри, — не хочет или не может признаться, что хочет принадлежать мужчине, вот тогда некоторое ограничение ее свободы приведет к тому счастливому моменту, о котором она втайне мечтает, но не желает в этом признаваться.

Глаза Шертеса потемнели, и Лорри стало невыносимо страшно. Рядом с ней стоял хищник, перед которым она была бессильна. Она собрала всю свою волю в кулак, пытаясь побороть страх. Мысли бешено закрутились в голове: "Нельзя показывать свой страх…", — но тут же пришло понимание, что она сколько угодно может напускать на себя храбрость, Шертес все равно ощущает ее истинные чувства. — Шертес спокойно, даже несколько лениво вглядывался ей в лицо. Он для себя уже все решил и ничто не сможет остановить его, уж тем более не она со своими слабыми силенками.

Лорри вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Да, у нее не хватит сил, чтобы остановить его, но она может остановить его словами. И Лорри заговорила.

— Я так понимаю, что вы, лорд Шертес уверены, что ваши навязанные силой ласки сведут меня с ума. Я правильно вас поняла? — она терпеливо ждала ответа и смотрела на него спокойно и отчужденно. Страх прошел как-то сам собой и Шертес не мог этого не почувствовать.

— Вы считаете, что подобное невозможно? Если так, то вам весьма скоро придется убедиться в обратном. — Шертес не собирался скрывать угрозу. Он почти откровенно сообщал ей, что намерен сделать. Но Лорри не собиралась сдаваться. Злость и обида помогли подобрать подходящие слова. Она бросала их в лицо Шертесу, почти не вдумываясь в смысл.

— Лорд Шертес, ну подумайте сами: если к вам прикасается кто-то, кого вы ненавидите всей душой, к кому испытываете отвращение, неужели даже самые изысканные ласки заставят вас испытывать наслаждение? — Лорри пытливо взглянула ему в глаза, проверяя, дошел ли до него смысл ее слов.

— Вы же утверждаете, что я вам нравлюсь, и вы даже вроде любите меня, так что, как я понимаю, об отвращении не может быть и речи…

— Лорд Шертес! — повысила голос Лорри. — Вы не любите меня, и это является ключевым моментом, который делает невозможным нашу физическую близость. Вы это понимаете? Я не позволю вам прикоснуться ко мне, не позволю! — Едва Лорри сказала эти слова, как сразу поняла, что это была ошибка. С Шертесом сейчас нельзя было разговаривать с позиции силы, тем более ничем не подкрепленной. Она тут же бросилась объяснять свои слова, пытаясь воззвать к его разуму, пока тот еще полностью не отключился. — Я клянусь вам, — голос Лорри дрогнул, от нахлынувших чувств, — если вы возьмете меня против воли, я возненавижу вас и сделаю все, чтобы вы сдохли, как можно скорее.

Она думала, что такие страшные слова отрезвят его, но вампир их словно не слышал. Он был уверен, что его ласки, пусть даже принудительные, не оставят и следа от ненависти или неприятия в ее душе. Лорри снова взяла себя в руки, понимая, что если не сможет достучатся до его разума, то вся ее жизнь будет сломлена, и она снова заговорила, глядя, не отрываясь, в его глаза:

— Лорд Шертес, — устало сказала Лорри, — я прекрасно знаю все, что вы мне можете предложить…

— Очень интересно послушать, — перебил ее вампир.

— Ну вы завяжите глаза, а потом проведете по коже шелковой или атласной лентой…

— А как насчет губ, — едва слышно шепнул ей в волосы вампир, за долю секунды оказавшись рядом с ней. Лорри резко отшатнулась, испугавшись, что может попасть под обаяние его голоса, его запаха. Шертес довольно рассмеялся, реакция Лорри ему понравилась.

— Лорд Шертес, — уже в отчаянии закричала она. — Возможно, я вам сейчас скажу одну вещь, которая вас очень удивит, так вот: возбуждение женщины находится у нее в голове, если она захочет, то никакие ласки не вызовут у нее отклика. Знаете, о чем я буду думать, когда ваши губы будут прикасаться ко мне?! — не дождавшись ответа Шертеса, Лорри с чувством сказала: — Я буду представлять, что по моей коже движутся не ваши губы, а жирный скользкий слизняк, — Лорри аж содрогнулась от отвращения, вдруг воочию представив гусеницу, ползущую по ее животу. — Да, что там слизняк! С завязанными глазами я могу представить даже и вас, но только такого, каким вы были в том подвале у Страга. Лысая голова с присохшей к черепу кожей, беззубый рот…

— Хватит, — резко оборвал ее Шертес. Его глаза стали страшными. Черными и бездонными, в них не было не то что любовного желания… хотя нет, желание в них было: задушить Лорри или разорвать ее на куски. От такого взгляда она в ужасе прижалась к стене, а Шертес нависая над ней медленно сказал, тщательно взвешивая слова:

— Вы, кажется, пытались меня убедить, что когда мы встретились, вы были невинной семнадцатилетней девушкой, выросшей в глухом лесу и не видевшей никого кроме отца и брата с сестрой. Позвольте вам не поверить, поскольку вы говорите и рассуждаете, как прожженная шлюха, имеющая не один десяток клиентов. Как шлюха, перепробовавшая все известные способы извращений. И не надо мне, пожалуйста, говорить, что это я так хорошо просветил вас за те недолгие недели нашего брака, я этому не поверю!

Лорри молчала. А что она могла сказать? Разве что: "Будь прокляты женские любовные романы 18+ с элементами БДСМ".

После таких слов она не могла дольше оставаться рядом с Шертесом. Резко оттолкнув его, она убежала в свою комнату, и там так горько и безутешно рыдала, и ей было глубоко плевать, слышит ее Шертес или нет. Она его ненавидела.

Лорри плакала, пока не уснула, а когда она проснулась, то точно знала, что ей надо делать. Наскоро сменила измятое платье, в котором она уснула, быстро причесалась и не мешкая ни секунды подошла к комнате Шертеса и постучалась в дверь. Получив любезное приглашение войти, она, не тратя лишних слов, сразу же приступила к делу:

— Лорд Шертес, — говорила она, — я взываю к вашему благородству, порядочности и честности. Пожалуйста, отпустите меня в Дом Хейди. Мне надо совсем немного, чтобы спокойно там жить. Только еда и немного одежды. — Ее тон был спокойным, ни ехидства, ни сарказма, так она разговаривала бы с другом, пытаясь в чем-то убедить, однако Шертес не был настроен столь же благожелательно.

— Интересно, где это вы успели заметить мое благородство, порядочность и честность, — Шертес говорил так, что не оставалось сомнений, он вызывает ее на продолжение ссоры, вот только Лорри больше не желала с ним спорить.

— Я вам рассказывала, что с собой вы потащили всех нас из-за Фанны, поскольку планировали использовать ее кровь, чтобы продержаться в подземелье…

— И где здесь вы увидели мое особое благородство? — ядовито поинтересовался вампир.

— Мы добрели до рва, заполненного черной вонючей жижей, — спокойно продолжила Лорри, не обращая внимания на его злые слова, — вы ныряли в него несколько раз. Сначала для того, чтобы разобрать кладку, а потом, чтобы помочь мне, детям и Фанне, перебраться в потайной ход… — Лорри замолчала, молчал и Шертес. — Лорд Шертес, — слегка повысила она голос, — вы могли убить меня и детей, а Фани взять под контроль, внушив ей полное подчинение, вы бы тогда на три раза меньше ныряли в ту грязь, но вы так не поступили. А ведь я для вас была бесполезным грузом и тогда еще не нравилась вам. Были и другие моменты, которые характеризовали вас именно теми словам, которые я сказала в самом начале. — Лорри ждала его ответа, но Шертес не торопился, и вдруг спросил нечто совершенно неожиданное:

— А что я действительно был так уродлив, как вы описали?

— Вы даже не представляете насколько, — рассмеялась Лорри, поняв, что Шертес больше не сердится и не злится, и к нему вернулось хорошее настроение. — К тому же вы были голый и это вас ничуть не смущало.

При этих словах вампир открыто засмеялся, а потом подошел к шкафчику и достал из него мешочек с монетами.

— Этого вам хватит? — Лорри радостно подхватила подарок. — Вы так любите деньги, — чуть насмешливо улыбнулся он.

— Нет, — легкомысленно ответила Лорри, — но мой жизненный опыт показывает, что с ними намного проще и спокойнее, — Шертес согласно кивнул головой, признавая правоту ее слов.

Глава 10

Уже пять дней Лорри жила в доме Хейди. Именно на пятый день у нее начался, так называемый, откат. Первые дни были настолько наполнены суматохой, кучей самых разнообразных проблем, что она совсем не думала ни о Шертесе, ни о причинах расставания с ним, ни о том увидит ли она его еще.

Ее внезапное возвращение взволновало всех. Дети прыгали и кричали от радости, подражая им, также вели себя и маленькие оборотни, Фанна просто плакала от счастья, Ивар, Сарин и Алвер довольно улыбались, и только взрослые оборотни смотрели немного насторожено и с опаской.

Спокойно поговорить с Егором, расспросить его о возникающих проблемах Лорри смогла только на другой день. Этот разговор оставил в ее душе настолько плохой отпечаток, что Лорри не могла ни о чем думать, пока не поняла, что ее так ужаснуло и оттолкнуло. Дело было не в Егоре. Наоборот, мужчина был на высоте, умно и правильно управляя не только оборотнями, но и Фанной, мальчиками. Он не пытался забрать себе все "бразды правления", но всегда помогал советами, конечно, согласно своего собственного разумения. Лорри была благодарна ему за поддерживаемый порядок, за мир и лад в доме, за здоровье всех домочадцев. Просто… просто когда Егор стоял перед ней в серой холщевой рубахе до колен, подвязанной веревкой, в мешковатых серых штанах и лаптях, у нее возникло неприятное чувство, что уж очень он похож на крепостного крестьянина, эдакого Герасима, а она на барыню крепостницу, проверяющую, как ее подневольные выполняют приказы. Осталось только заставить его стоять перед ней с опущенной головой, пока она, сидя, величественно выслушивает его доклад и все: настоящая барыня. Лорри стало так противно на душе, в особенности из-за того, что она подсознательно не могла разговаривать с оборотнем на равных, как ни старалась. Потом пришло осознание, что все дело в этой ужасной одежде, из-за нее она воспринимала Егора существом второго сорта. Вот только Лорри не желала так к нему относиться. Ее воспитание, все ее прошлое восставало против этого. Может, кому-то и нравится ощущать себя всесильным божком, заставляя других пресмыкаться перед собой, ей же подобное претило. Она видела единственный способ это изменить — переодеть оборотней во что-то более цивильное.

Скрепя сердце, часть денег Шертеса Лорри потратила на приобретение четырех пар добротных сапог, четырех пар штанов, четырех рубашек и кожаных коротких курток. Женщинам она приобрела платья свободного кроя и кожаные пояса-корсеты на шнуровке спереди. Теперь оборотни напоминали героев времен Робин Гуда, но Лорри очень нравился их новый облик. К сожалению, внешний облик — это не единственное, что надо было срочно менять, очень скоро Лорри поняла, что тишь да благодать, царившая в доме, это было поверхность мутного пруда, в глубине которого кипели совсем другие страсти.

Фанна на второй день рассказала Лорри обо всем, что видела и о чем догадывалась. Лорри ожидала, что самые большие проблемы будут из-за Дарьи, но она ошиблась, самой большой проблемой оказалась Анна. Тихая, убитая горем мать, потерявшая ребенка и мужа. Когда ее враг был уничтожен, она возродилась к жизни, возможно, она и раньше была такой же непримиримой, страстной и неуправляемой, во всяком случае, теперь все эти ее качества были направлены на Галину, вернее на ее ребенка, которого Анна ненавидела всей душой, и неоднократно пыталась убить.

Для оборотней не было секретом, кто являлся его отцом, если бы не Фанна, мальчика давно бы уже не было в живых. Она поселила молодую мать на втором этаже, рядом со своей комнатой и никого к ней не подпускала.

С Дарьей также были проблемы. Ленивая и склочная, злобная и мстительная, жаждущая власти и поклонения, она снова заняла в отсутствие Лорри, подобающее (по ее собственному мнению) положение, и не желая подчиняться Фанне, игнорируя ее приказы и просьбы.

Лорри стало невыносимо стыдно. Она бросила все заботы, все проблемы на своего самого близкого человека, а когда изредка появлялась, отделывалась подарками, едой и вещами, не желая вникать и разбираться в складывающихся отношениях. Лорри крепко прижала няню к себе:

— Спасибо тебе. Спасибо! Прости меня, что бросила вас. Я так больше не поступлю. Обещаю. Я все решу, все проблемы. Все будет хорошо.

Первым порывом Лорри было желание немедленно броситься к оборотням, наказывая направо и налево всех виновных. К счастью, здравый смысл взял верх над эмоциями, ясно подсказывая ей, что так поступать нельзя. Она снова уподобилась бы пресловутой барыне, слушающей своих наушников, и наказывая других с чужих слов. Нет, Лорри должна была сама увидеть, что происходит, и потом уже решать, как ей поступить.

Она помнила конфликт с Дарьей, помнила, как это страшно идти на конфликт с противниками, что были намного сильнее, помнила, как правильно она тогда подготовилась к разговору с этой невыносимой женщиной. Теперь следовало поступить также. Прежде чем провоцировать ссору, надо было подумать, как сделать так, чтобы выйти из нее победительницей.

Лорри не ошиблась, называя Шертеса благородным и великодушным. Зная, в каком окружении она будет жить, он при прощании не только снабдил ее деньгами и разовыми порталами, но также подарил два амулета и небольшой арбалет. Этот арбалет заряжался стрелами с серебряными наконечниками, из него можно было убить даже самого сильного оборотня с одного выстрела. Арбалет всем был хорош, вот только (поскольку он предназначался для вампиров, охотящихся на оборотней) сила, с которой надо заряжать стрелу, была явно не человеческой и Лорри не смогла бы перезарядить арбалет при всем желании. В любом случае один выстрел у нее был, поэтому она с благодарностью приняла подарок.

Арбалетик спокойненько лежал в пространственном кармане, в качестве последнего аргумента в беседе с оборотнями, вызывая в душе у Лорри умиротворение. Однако, кроме последнего аргумента, нужен и первый. Перебрав по памяти все свои запасы, она остановилась на молотом красном перце, хотя с ним невыносимо жалко было расставаться.

Лори думала, что ждать придется несколько дней, но оборотни были не столь терпеливы, и первый же конфликт произошел уже этим вечером во время обеда. Галина почти не выходила из своей комнаты, Фанна приносила ей еду, стараясь делать это незаметно. В этот раз все происходило также. Фанна налила в миску супа, приготовившись отнести ее наверх, Лорри не знакомая с порядками, что теперь царили в ее доме, спросила, куда это она несет миску.

— Галине, — чуть замявшись, ответила Фанна, и в ту же минуту поднос с глиняной миской полетел на пол, а следом раздались какие-то нечленораздельные звуки, которые, шипя, издавала Анна. Лорри вопросительно взглянула на нее, требуя объяснения и поступку, и ругательствам, которые, без сомнения, сейчас звучали. Однако Анна молчала.

— Немедленно возьми тряпку и все убери! — приказала Лорри, глядя Анне в глаза: — А потом, после обеда я с тобой поговорю наедине. — Анна не шевельнулась, Лорри выждала несколько секунд и, повернувшись к Фанне, быстро сказала: — Забери детей, и идите все наверх. Там запритесь в комнате и ждите, пока я вас не позову. Сарин, — обратилась Лорри к подростку, — встань за моей спиной, на всякий случай, я чувствую, что разговор предстоит долгий, — Сарин немедленно встал у ее левого плеча, воинственно глядя на стоявших напротив них оборотней. — Значит так, — медленно сказала Лорри, тщательно подбирая слова, — в этом доме живут по моим и только моим правилам и порядкам! — Лорри ожидала возгласов возражения, но оборотни молчали. — Поскольку Анна умышленно перевернула суп, она и должна убрать с пола всю грязь. Это раз, — веско сказала Лорри.

— Второе: поскольку лишней еды у нас нет, то порцию Анны я отдам Галине. По-моему это будет вполне справедливо. А Анне в таком случае придется остаться без обеда, — оборотни продолжали молчать, но их молчание было просто пронизано несогласием со словами Лорри. Она могла бы на этом и закончить, ее распоряжение было бы, несомненно, выполнено, но Лорри хотелось взорвать это гнетущее молчание, хотелось, чтобы потаенные чувства оборотней выплеснулись наружу, поэтому она достаточно ехидно и ядовито продолжила: — Я передам Галине, что Анна с радостью отказалась от своей порции, чтобы ей досталось побольше. — Как Лорри и предполагала ее слова явились катализатором, спровоцировавшими последующий взрыв. Анны с глухим рычанием кинулась к Лорри. В ту же секунду Лорри махнула рукой, и в нос Анне полетело облако красного порошка. Лорри немного не угадала с направлением броска и едкая пыль задела почти всех, находящихся в комнате, в том числе и саму Лорри. Все заорали одновременно, и Лорри с Сарином в том числе, потому что ощущение жжения глаз было ужасным. Лорри бросилась к умывальнику, и стала отчаянно промывать глаза холодной водой, позвав за собой и всех остальных.

Почему-то вся злость улетучилась. Когда все немного пришли в себя, Лорри усадила Егора за стол и попыталась достучаться до его сознания.

— Егор, Галина убивала мужа Анны или ее ребенка? — вожак отрицательно покачал головой. — А маленький сын Галины убивал мужа и ребенка Галины? — Егор снова отрицательно покачал головой. — Так почему же вы хотите убить малыша? Разве сын за отца отвечает? — губы Егора как-то странно задергались, и он едва слышно выдавил:

— Мы боимся.

— Чего вы боитесь? — не поняла Лорри. — Этого маленького мальчика?

— Да, мы боимся этого маленького мальчика, — горько сказал Егор. — Галина нам пригрозила, что когда ее сын вырастет, она ему расскажет, как убили его отца, — Егор тяжело вздохнул и продолжил: — По законам нашего народа, если кого-то убивают не в схватке один на один, а, например так, как мы убили отца этого ребенка, то когда мальчик вырастет и получит право мстить за отца, то он может не вызывать убийц на бой, а убивать их из-под тишка, из засады, одного за другим…

Лорри вздрогнула, осознав весь ужас положения, в которое попала. Она едва не заорала от отчаяния от глупости и тупости этих баб, которые свои амбиции, свои характеры ставят выше здравого смысла!

— Я поговорю с Галиной, — устало сказала Лорри и, увидев, как раздраженно дернулся Егор, добавила с нажимом в голосе: — Егор, я понимаю ваши опасения и ваш страх. Мало того, в этом вопросе я на вашей стороне. Не забывай, что я тоже участвовала в убийстве того урода… И все же смерть ребенка… Нет, этого я не могу допустить! — Лорри поднялась со стула и двинулась к лестнице: — А лужу ты все равно вытри, — бросила она Анне. — Как бы то ни было, разводить грязь в доме я не позволю.

Лорри поднялась в свою комнату, ей нужно было немного подумать, перед разговором с Галиной. Она невесело усмехнулась: какой непредсказуемый мир, обиженный, которого она была готова защищать чуть не ценой жизни, за пять минут превратился во врага, несущего угрозу всем. В голове у нее постепенно созрело решение этой проблемы. Не самое лучшее решение, но какое-то. Лорри порылась в своих вещах, вспоминая, где лежит небольшой пластмассовый кружок, который она собиралась использовать для большей убедительности в разговоре с Галиной.

Женщина кормила малыша, глядя на него с такой любовью, с такой радостью, что Лорри присела рядом с ней, любуясь такой умиротворяющей картиной. Дождавшись, когда ребенок уснул, Лорри осторожно спросила:

— Галина, а это правда, что ты пригрозила оборотням, что все расскажешь своему сыну о гибели его отца? — радость мгновенно погасла на лице молодой матери, губы сжались в тонкую, упрямую полоску, а ее лицо приняло злое, непримиримое выражение. — Галина, — мягко сказала Лорри, — ты ведь помнишь, каким жестоким был отец Галла, его смерть была вынужденной мерой, иначе погибли бы все. — Женщина не отвечала, но вся ее напряженная фигура говорила о том, что она не желает соглашаться, ни с какими доводами.

В душе у Лорри поднималась злость и раздражение. Она внимательно посмотрела на Галину, и вдруг ясно осознала всю подоплеку слов этой женщины. Ревность — вот что движило ею. Ревность, ревность, ну еще, быть может, чуточку оскорбленного самолюбия. Если бы Глеб, когда-то взявший ее под свою опеку, остался бы с нею, она и мысли такой бы не допустила. А так. Постоянно видеть его рядом со счастливой соперницей, которая тоже испытывая ревность к бывшей возлюбленной своего мужчины, пытается обидеть и унизить ее, при каждом удобном случае… "Это просто какой-то гадюшник", — с тоской подумала Лорри, но потом поняла, что она неправа. Чем мир вампиров лучше мира оборотней? Взять хотя бы ту же Мариссу. Да она бы такое здесь устроила! Лорри торопливо сплюнула три раза через левое плечо, только не это.

— Галина, к сожалению, слово не воробей, — услышав такие странные слова, женщина удивленно взглянула на Лорри и та торопливо продолжила: — Я это говорю к тому, что твои слова ставят под угрозу не только жизнь Анны и Глеба, но также мою жизнь и жизнь Колина и Элли. Как ты понимаешь, я этого не могу допустить и вижу только один выход из этой ситуации. Мы все, и взрослые и дети принесем магическую клятву, что никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не расскажем о том, как погиб отец Галла, — женщина встрепенулась и вызывающе взглянула Лорри в глаза.

— А если я откажусь приносить эту клятву? — Лорри аж опешила от подобной наглости. Она привалилась к стене и с интересом посмотрев на Галину, спросила с издевкой, в которой звучала явная угроза:

— Ты это серьезно?

Глава 11

Лорри с тоской смотрела из окна на стену, окружающую дом. Да уж вид из окна был на троечку с минусом. Так вдруг захотелось, вместо этого, увидеть окна многоэтажек, милых однотипных, серых и скучных, но таких родных. Как же ей надоел этот мир с его нескончаемыми и нерешаемыми проблемами! Лорри отвернулась от окна и села на кровать. "Проблемы надо решать по мере их поступления! — строго сказала она самой себе, и стала перебирать их в уме одну за другой: — Клятву о том, что никому ничего не расскажут о гибели оборотня, принесли все, в том числе дети и Галина. С этим вопросов нет", — думала она. Хотя в глубине души Лорри сомневалась, что Сарин сделал все правильно. Если бы клятву оборотней принимал Шертес, Лорри бы точно была спокойна, а так… Вдруг Сарин пропустил какое слово или сказал что-то неправильно, и эта идиотка Галина сможет выполнить свою угрозу? Лорри раздраженно дернула плечом, но потом успокоила себя, что еще лет пять об этом можно не волноваться, а за пять лет, может столько всего случиться! И все же проблему с оборотнями надо было как-то решать. Выгнать она их не могла, но и жить с ними было страшно.

— Должен же быть какой-то выход! — вслух застонала она, не в силах сдерживать свои эмоции. И вдруг ее осенило! Она вспоминала рассказ Егора, о том, как было уничтожено селение оборотней и как он, едва вырвался с небольшим отрядом оборотней. "Что если, — подумала Лорри, — не только Егор тогда спасся? Что если еще какие-то оборотни вырвались из кольца окружения? Если это так, то можно найти соплеменников Егора и переправить оборотней к своим родичам!", — эта мысль показалась Лорри настолько хорошей, что она не медля ни минуты, приступила к ее реализации.

Для начала, надо было выяснить, рядом с каким городом жили некогда оборотни, а потом уже начинать искать. Егор знал название города, вот только это слово ничего не говорило ни Лорри, ни Сарину, ни Алверу. Они никогда не слышали этого названия. Тогда Лорри подошла к вопросу с другой стороны. Оборотни хорошо ориентировались по солнцу и Егор вполне уверенно смог рассказать, что бежали они в основном в северо-западном направлении, не менее пяти недель. Значит, можно было сделать простое логическое умозаключение, что этот город лежал на юго- востоке в пяти неделях… пяти неделях бега волка? А с какой скоростью бегают волки? Она снова застонала от бессилия. Ей нужен Шертес! Нужен позарез. Только он сможет найти тот город и отправить туда оборотней. Вот же гадство! Она конечно может переместиться порталом в его дом, но поверит ли он ей, что она прибыла к нему по делу, а не из-за того, что безумно соскучилась. Только Лорри мысленно это сказала, как тут же на нее накатило такое желание увидеть этого козла хоть одним глазком, хоть издали. — А-а-а-а! — закричала она, и поспешно уткнулась лицом в подушку, чтобы никого не напугать своими воплями, но было поздно. Фанна как коршун влетела в ее спальню, готовясь ценой жизни защищать девушку, следом послышался топот многочисленных ног по лестнице — все бежали к ней на помощь защищать ее от неведомого врага. Лорри сквозь слезы смотрела на Фанну, на мальчиков, на оборотней и понимала, что она никого из них не сможет ни бросить, ни предать.

И все-таки мысль найти уцелевших оборотней и к ним переправить Егора со стаей, не покидала ее. Она так и видела перед глазами старую, умудренную жизнью женщину, хорошо понимающую молодых волчиц, умеющую дать совет, направить в нужную сторону, а где надо и приструнить. И такой отрадной была эта картинка, что Лорри решила, достаточно честно поговорить с вожаком.

— Егор, я не просто так расспрашивала тебя о том, где находится город, в окрестностях которого вы когда-то жили. Я вот тут подумала, что если вы тогда спаслись, то не исключена возможность, что кто-то спасся и помимо вас… — продолжить Лорри не успела. Егор бросился перед ней на колени.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — сбивчиво причитал он. — Я думал об этом все эти годы. Я хотел вас попросить помочь нам найти спасшихся, но не решался. Я обещаю вам, что мы принесем не только магическую, но и клятву оборотней, и принесут ее не только те, кого мы найдем, но и все те, кто уже живет здесь!

Лорри посмотрела на Егора…. Посмотрела, посмотрела и засмеялась диким, неконтролируемым, истеричным смехом. Она смеялась до тех пор, пока из глаз не покатились слезы, а потом, вытерев глаза, устало сказала:

— Егор, понимаешь, так получилось, что наш брачный союз с лордом Шертесом разорван. Он позволил мне жить в этом доме, но только до тех пор, пока Колин и Элли не вырастут. Потом мы отсюда должны будем уйти. Скорее всего, мы осядем в каком-нибудь городе, но вы там вряд ли сможете жить. Это я к чему говорю: я хотела, чтобы вы, найдя своих сородичей, перебрались жить к ним, но если ты считаешь, что надо, наоборот, их везти сюда, то я вижу только один выход из этой ситуации. Вы должны отстроить ту деревню за рекой, откуда вы сюда пришли, спасаясь от отца Галла. Я вам помогу. Я дам инструмент, если будет нужно, купим что еще необходимо в городе. У вас есть несколько лет, чтобы выстроить дома, загон для животных и изгородь, защищающую деревню.

Вожак молчал, потрясенный словами Лорри, а потом спросил:

— Но, насколько я знаю, заключенный союз разорвать невозможно! — Лорри раздраженно дернулась, это была для нее самая больная тема, но не ответить она не могла.

— Все так думали, что разорвать невозможно, но нашлась одна выдра, которая смогла это провернуть.

— "Выдра"? — удивился Егор незнакомому слову.

— Наш союз с Шертесом разорвала его бывшая любовница, — жестко ответила Лорри, — чтобы вернуть себе моего мужа.

— И вы ей это простили? — поразился Егор.

— А что я могу сделать? Она сильнее меня. Намного, намного сильнее.

— Если вы хотите, то мы убьем ее, — неожиданно предложил Егор. Лорри грустно засмеялась.

— Егор, если вы не то что убьете ее, а заденете хоть словом, то, учитывая какая это мстительная стерва, она не успокоится, пока не уничтожит вас всех до единого.

Оборотень как-то странно посмотрел на Лорри, а потом осторожно сказал:

— Вы знаете, что вампиры и оборотни враждуют между собой? — Лорри утвердительно кивнула. — Вампиры физически сильнее оборотней, в первую очередь из-за того, что оборотни, находясь в ипостаси животного, могут использовать только когти и зубы, а вампиры же — любое оружие, в том числе, пропитанное ядом, или магически зачарованное. И, тем не менее, оборотни не исчезли… — Егор замолчал, и Лорри поняла, что сейчас он скажет что-то важное, так и случилось. — Не только вампиры искали яды, способные быстро убивать нас, мы тоже… вернее не мы, а наши предки, — немного смутился Егор собственного бахвальства, — искали способы, как противостоять им. И мы нашли. Эти знания передаются из поколения в поколение, к счастью, я успел получить их.

— Ты хочешь сказать, что мог бы убить Шертеса, если бы захотел? — поразилась Лорри.

— Нет, в прямой схватке я бы проиграл, — честно ответил Егор. — Но есть некоторые травы, вытяжка из которых, подмешанная вампиру в питье, убьет его рано или поздно. Самое главное, что вампир до самой последней секунды жизни даже не будет подозревать, что он отравлен.

— То есть ты мне предлагаешь отравить бывшую любовницу моего мужа? — осторожно уточнила Лорри. Егор согласно кивнул головой. Лорри нервно заходила по комнате. Бегать нервно по комнате ее заставили не мечты о том, как она убьет злобную упыриху, совсем наоборот. От одной только мысли, что она будет убивать ненавистную соперницу, ей стало плохо. Нет, Лорри была физически неспособна сделать подобное. Пусть та гадина живет себе, лишь бы была подальше от нее и ее семьи.

— Нет, Егор, никого я убивать не буду, лучше давай подумаем о том, как нам отстроить ваше поселение за рекой.

Лорри примерно представляла себе, как должна выглядеть деревня, чтобы в ней можно было жить более-менее удобно. Ряд домов, рядом загон для животных с теплым сараем, коровником или свинарником, огород с овощами, поле, засеянное пшеницей — то есть все как было на Земле. В детстве она много времени жила у бабушки, и хоть тяжелую работу ее не заставляли делать, но она и кур кормила, и огород помогала копать, и воду из речки носила, но вот строить дома…

— Егор, как вы жили в своем поселении? — спросила Лорри оборотня.

— Как жили? — горько переспросил мужчина. — Плохо жили, очень тяжело жили, как животные, — едва слышно добавил он. — Мы вырыли землянки, утеплили их снаружи дерном… А что мы могли сделать? У нас не было никаких инструментов! Палки, да ветки деревьев — вот и все, что мы могли использовать. Каким-то чудом у нас уцелел котелок — единственное наше сокровище.

— А вы сможете построить несколько домов? — спросила Лорри. — Настоящих домов со стенами, крышей, печкой. Сможете? — Егор неуверенно посмотрел на нее. В детстве я жил в настоящем деревянном доме и видел, как отец помогал строить дом своему младшему брату, но я был маленький и много не понимал и не запомнил. Если бы хоть один раз посмотреть…

Лорри задумалась. Скорее всего придется искать помощи. Например, в деревнях нанимать мужиков, переправлять их порталом, а потом обратно. Она тяжко вздохнула: проблемы, проблемы, куда ни глянь. В дом Шертеса никого переправлять нельзя! Это ее убежище и тайну его нахождения она никому открывать не собирается. Значит, ей самой надо переправляться через реку, добираться до того убогого селения, и там уже открывать портал и туда переправлять строителей. Но вот как перебраться через реку?

Она мысленно выругалась самыми грязными ругательствами, какие только пришли в голову. Когда же это все кончится? Теперь надо думать о переправе! Самым идеальным было бы построить весельную лодку… лодку… лодку… лодку. Мечты, мечты, мечты. Жаль, что она понятия не имела как ее строить. Лорри вздохнула и стала думать о чем-то более реальном. Этим реальным был обычный плот. Ничего особенного: стволы деревьев, крепко связанные между собой. Стволов полный лес. Остается только срубить их, очистить от веток, крепко связать, а потом спустить сооружение на воду.

Лори с головой окунулась в решение этих вопросов, где-то даже радуясь в душе, что они не требуют вмешательства Шертеса. Лори лукавила, ох как лукавила, в первую очередь перед самой собой. Она боялась встречи с Шертесом не только из-за того, что он подумает, что она умышленно ищет этих встреч, поскольку не может его забыть, Нет, она не хотела видеться с ним в большей степени из-за того как они расстались. Это произошло совершенно нечаянно, она ничего такого не планировала, она вообще не понимала, как такое могло произойти, и все же…

… Шертес поступил очень благородно, он дал ей денег, подарил несколько разовых порталов, подарил несколько амулетов и великодушно предложил забрать вещи, которые ей могли пригодиться. Сам он на время ее сборов деликатно покинул дом, чтоб не смущать ее своим присутствием.

Лорри принялась упаковывать вещи. Сначала все было хорошо, она собрала платья, нижнее белье, упаковала все мелочи, что дарил ей вампир. Она прошлась по комнатам, проверяя, не забыла ли она чего, и тут ее взгляд остановился на роскошной кровати. Сердце невыносимо сжалось от боли, лишь только она представила, что на этих простынях будет лежать другая женщина. Сначала нахлынула боль, а потом злость. Лорри решительно содрала с кровати покрывало, потом простыни, потом пуховую перину и подушки, свернула все это в ком и спрятала в пространственном кармане. На секунду стало легче. Лорри села на голые доски, их которых был сбит каркас кровати и перевела дух. Свисающий балдахин мягко касался руки, раздражая и выводя Лорри из себя. Она резко дернула ткань один раз, потом другой., потом третий. Вместе с тканью упала и перекладина, к которой крепились портьеры, треснув ее по голове. И тут Лорри переклинило. Откуда-то в руках оказался туристический топорик сына, потом ломик, потом кочерга… и начался полноценный погром покоев.

Она разворотила кровать до основания. Она сорвала шторы с окон, и отрезала веревку, которой люстра крепилась к потолку. Из комода повыдергивала все ящики и потоптала их ногами. Кочергой прошлась по туалетному столику, креслам и прикроватной тумбочке. Остановилась она только тогда, когда услышала, что Шертес вернулся. С ужасом оглядела она место побоища. Ей невыносимо стыдно за то что она сотворила, но исправить ничего уже было нельзя. Лорри быстро пошвыряла в портальный карман, все разбитые и испорченные вещи, в комнатах не осталась ничего. Абсолютно пустые комнаты. Она закрыла глаза, представив на секунду, что о ней подумает Шертес, когда это увидит. Но тут в душе шевельнулась слабая надежда, что, быть может, после ее ухода он не станет заходить в ее комнаты, но Шертес разбил эти надежды.

Она вышла из покоев, плотно претворив за собой дверь, бывший муж появился как всегда неожиданно. Он видимо хотел попрощаться с Лорри. Не увидев в ее руках никаких вещей, он хотел заставить ее взять с собой хоть что-то. Лорри отчаянно упиралась, не давая ему открыть двери комнаты, уверяя его, что ей ничего не надо, но Шертес не слушал, он резко открыл дверь и замер. Лорри воспользовалась моментом, быстро открыла портал и сбежала.

Для сохранения здравости своего рассудка, она старалась не вспоминать о последних мгновениях своего ухода, но мысль о том, что было бы лучше: если бы Шертес увидев разгромленную комнату, посчитал ее ненормальной истеричкой, или то, что он теперь считал ее жадной жлобкой, забравшей с собой все предметы из комнаты, в том числе ночную вазу, люстру со свечами, совок и кочергу от камина, но главное, забрав деревянный каркас кровати, для этого разбив его на доски и отодрав от пола, поскольку щепки валялись по всей комнате. Лорри, словно воочию видела лицо своего мужа, офигевшего от такого воплощения его вежливого предложения забрать с собой необходимые вещи. Единственным способом избавиться от этих мыслей, была работа.

Глава 12

Они снова всем табором двинулись к реке, работа предстояла не малая. Лорри решила сделать настолько большой плот, что на нем они все могли поместиться одновременно, а необходимые вещи она заберет пространственным карманом. Начались сборы.

Для начала Лорри решила выбросить все вещи, прихваченные из дома Шертеса, поскольку они забирали слишком много драгоценного места. Свою комнату она захламлять не захотела, поэтому выбросила всё на нижнем этаже рядом с лестницей. Платья и белье она забрала, а разбитые кресла, столик, комод решила потом попытаться сдать какому-нибудь мастеру для ремонта, ну а доски от кровати тоже могли в хозяйстве пригодиться.

Снова знакомый берег реки. Оборотни выстроили себе шалаши, Лорри с детьми расположилась в палатке. Мужчины рубили подходящие деревья, женщины обрубывали ветки, готовили еду, стирали, убирали, присматривали за малышами — жизнь кипела. Возле реки было так хорошо, настоящий бархатный сезон, Лорри ничуть не жалела, что привела сюда свою коммуну. Наконец были приготовлены стволы деревьев. Лорри помнила, что срезы надо обязательно обработать, чтобы деревья не напитывались водой. Белую эмалевую краску ей стало жалко тратить, а вот масляную зеленую, которой она красила балкон, было не жаль совсем. Обработав срубы стволов мужчины стали связывать бревна.

План, который придумала Лорри, был таким. После того, как плот будет готов, они приготовят очень, очень длинную веревку, один конец которой привяжут к берегу на этой стороне реки. Потом они постараются переправиться на плоту на другой берег, управляя плотом с помощью шестов и весел.

У нее были очень сильные сомнения в выполнении задуманного, поскольку передвижение на плотах она видела только в фильмах.

На всякий случай решили изготовить якорь, которым служила сетка набитая камнями. Лорри бродила по колено в воде, вытаскивая подходящие булыжники. Чувствовала она себя просто прекрасно. Еще в первый день, когда они подошли к реке, Лорри решительно сняла длинное холщевое платье, переодевшись в купальник. Ее собственные купальники были закрытыми, но среди вещей оказалось три старых раздельных купальника невестки. Лорри выбрала самый выцветший, который было не жалко испачкать или порвать (как она потом об этом жалела), и, не обращая внимания, на дикие взгляды своих подопечных с наслаждением бродила по воде и песку, одновременно выискивая камни и принимая солнечные ванны.

Ей было безразлично, что думают о ней мужчины оборотни. Единственный мужчина, мнением которого она дорожила, был очень-очень далеко. И вот как раз в этот момент Егор вскинул голову и угрожающе рыкнул. Когда опасность подступала неожиданно, звериные инстинкты оборотней срабатывали мгновенно.

— Что случилось? — испуганно закричала лори, выискивая глазами детей.

— Вампир, — коротко бросил Егор.

— Где, где? — закричала Лорри.

— Он стоял возле тех кустов, — махнул Егор рукой в направлении, где он учуял запах врага. — Но сейчас его там уже нет. — Лорри со всех ног бросилась в указанном направлении, но как и говорил Егор вампира уже не было.

— Это был лорд Шертес? — мучила Лорри вопросами оборотня.

— Я не знаю, — досадливо морщился Егор. — Я просто почувствовал вампира, но скорее всего это был лорд Шертес, больше быть не кому.

Ночью лежа без сна Лорри раздумывала о неожиданном визите Шертеса. Зачем он приходил? Почему не вышел из укрытия? Постепенно в ее голове выстроилась картинка, как все могло происходить.

Когда Шертес увидел, как она обчистила его дом, это не могло не вызвать его неприятия. Подобная меркантильность претила ему — это Лорри знала точно. Но потом он видимо подумал, что раз она забрала все до последней деревяшки, значит, ее жизнь в доме очень тяжела и она нуждается во всех этих вещах. Скорее всего, он прибыл в дом Хейди, чтобы лично убедиться все ли у не в порядке… и увидел поломанную мебель, сваленную безобразной кучей рядом с лестницей (от этой мысли Лорри чуть не застонала, ругая себя, на чем свет стоит, что не убрала эти обломки куда подальше). Вероятно, его удивило отсутствие людей в доме, и он пошел их искать, пока не набрел на нее, бегающую по воде в розовом, линялом купальнике (ее щеки вспыхнули от стыда, когда она представила картину, которую увидел Шертес). "Ну и пусть, — тихо в отчаянии зашептала она, — пусть видит меня такой, какая я есть! У его любимой вампирки-утконосихи и такого купальника нет!".

Лорри удивительно точно угадала всю последовательность действий и мыслей вампира, все, кроме одного, а именно его реакцию на ее купальник. Она совсем забыла, что он видел ее нижнее белье из другого мира, до того как потерял память. Теперь же, увидев ее почти обнаженной, стоящей по колено в воде и внимательно что-то выискивающей на дне, он остолбенел. У Лорри не было ни капли стеснения или неуверенности в себе. Полная раскованность и сознание того, что ничего страшного и ужасного не происходит. Шертес присмотрелся. Тело Лорри прикрывали небольшие лоскутки ткани на бедрах и груди (удивительно ловко сидящие на ней, откровенно, возбуждающе, но в тоже время удивительно целомудренно). Как бы Лорри не двигалась, как бы не наклонялась, ничего нескромного и недопустимого любопытным взорам, не открывалось). Он просто застыл от этого зрелища, не в силах отвести от нее взгляд и настолько забыл обо всем на свете, что позволил оборотню унюхать его. Шертес мгновенно исчез, но с этой минут образ девушки, едва прикрытой кусочками ткани, бродящей по колено в воде, среди целой стаи оборотней мужчин, но при этом так держащей себя, что никто не смел к ней даже прикоснуться, вошел в его видения.

Он потом вспомнил, что ее волосы, были каким-то странным образом скрученные на затылке, полностью открывая шею и плечи. Вспомнил, что все ее тело было покрыто ровным золотистым загаром, а это значило, что в таком виде она ходила не день и не два. Вспомнил, как она поправляла полосочку ткани на плече и под ней сверкнула белоснежная кожа.

Жаль, что Лорри не знала и не подозревала о таких "крамольных" мыслях своего мужа. Ей было бы намного легче вспоминать об этом происшествии.

С некоторым усилием она постаралась выбросить из головы любые мысли о Шертесе, поскольку вокруг было столько нерешенных вопросов и проблем, в первую очередь надо было думать о них.

Лорри достаточно смело вступила на плот. Ее успокаивала не только уверенность в том, что плот сделан на совесть и вполне способен достаточно долго продержаться на воде, но и мысль о том, что в случае настоящей опасности она сможет порталом всех переместить на берег.

Но ничего подобного делать не пришлось. Через реку они переправились, закрепили плот на берегу, чтобы его не унесло водой, и Егор повел их через лес к тому месту, где когда-то они жили в землянках. Лорри почему-то думала, что это совсем рядом, но им понадобилось четыре дня пути, прежде чем, они достигли цели. Место для селения оборотни выбрали очень удачно, со всех сторон его защищали и скалы, и глубокая расщелина, и, конечно, густые деревья. Не было смысла уходить отсюда и возводить дома в каком-то другом месте. Деревню решили отстраивать здесь.

Пока оборотни рубили деревья, Лорри раздумывала где найти мастеров, умеющих строить рубленные избы. Ей пришлось вместе с Сарином отправиться в тот негостеприимный город, с тюрьмой которого она когда-то познакомилась. К счастью в этот раз все обошлось. Они с Сарином добрались до деревни, в которой тот раньше жил. Сарин указал мастеров, что могли помочь оборотням, а сам от греха подальше спрятался недалеко в лесу. С ней согласились отправиться три человека, но деньги за будущую работу потребовали вперед. Выбора у нее не было. Купили еще инструментов, еды, материалов. Деньги Шертеса таяли на глазах, и с этим ничего нельзя было поделать.

Она с наслаждением бродила по пустому дому, тишина доставляла просто несказанное наслаждение. Она с детьми и Фанной, мальчики маги и оборотень лис — вот и все обитатели. И это было счастье, жаль, что длилось оно недолго. Тоска, страшная невыносимая тоска совсем скоро обрушилась на нее и Лорри не знала, куда ей от этой тоски деться. Этот проклятый вампир стал для нее наркотиком, и чем дольше она жила без него, тем хуже ей становилось. Она тянула жизненную лямку, только из чувства долга, никакой радости для себя, никакого счастья впереди она не видела.