В сердце моем навсегда

Глава 16

Коннор выхватил из чехла ружье и дважды выстрелил по деревьям на гребне холма. В ответ раздался вопль, но снизу трудно было определять его причину. Используя Урагана в качестве прикрытия, Коннор помог отцу слезть с коня. Раштон держался за плечо. Сквозь пальцы сочилась кровь.

— Можешь добраться до тех скал? — спросил Коннор, указывая на валуны за своей спиной.

Раштон кивнул. Лицо его было пепельно-серым, он тяжело дышал, но держался мужественно.

— Хорошо. По моему сигналу. Я тебя прикрою. Коннор снова выстрелил по деревьям. — Пошли!

Они стали карабкаться вверх по склону. Из-под их ног посыпались камни, пока они нашаривали точки опоры. Снова раздались выстрелы. Слева от Коннора раскололся камень, осыпав его осколками и пылью. Ом подтолкнул отца вверх, перекатился на спину и снова выстрелил. На этот раз среди деревьев что-то ик-иглг, -нулось. Коннор успел спрятаться, и в ту же секунду один из стрелков упал с нижних веток сосны. Раштон прислонился спиной к прикрывающей его скале и вытащил ружье.

— Рука тебе понадобится, чтобы зажать рану, — сказал Коннор. — Я не позволю тебе истечь кровью, черт побери.

Раштон усмехнулся:

— Все равно. Мне уже много лет не приходилось стрелять. — И он передал ружье Коннору. — Где Дансер и Бак?

— Пошли в обход. Они достаточно далеко отстали, так что их, возможно, не заметили. — Он снял шляпу, надел на конец ружья и слегка поднял ее над валуном, за которым они укрылись. Пуля пробила шляпу, так что она завертелась вокруг ствола. Коннор опустил ружье, снял с него шляпу и показал Раштону дыру, просунув в нее палец. — Похоже, мы тут застрянем, пока не подойдет Кавалерия, — философски заметил он.

Уголок рта Раштона приподнялся.

— Жалеешь, что взял меня с собой?

Коннор понял, что отец слышал какую-то часть их разговора с Мэгги прошлой ночью. Отрывая полоску от подола рубахи, чтобы перевязать рану, он честно ответил:

— Я бы никого не хотел брать с собой. — И подал отцу полоску ткани. — Вот, подержи, пока я осмотрю рану. — Мгновение Коннор смотрел прямо в глаза отцу. — И спасибо, — хрипло произнес он. — Это уже второй раз, когда ты берешь себе то, что я считал предназначенным мне.

— Второй?

— Первой была Берил, — напомнил Коннор. — И кажется, я еще не поблагодарил тебя как следует за этот первый раз.

Раштон тихонько застонал, когда Коннор ощупывал рану.

— Я это сделал не ради тебя. Не такой уж я бескорыстный. — Он попытался посмотреть на плечо, которое ощупывал Коннор. — И Берил не совсем такая, какой ты ее считаешь.

— Мы можем с тобой спорить до хрипоты, но никогда не сойдемся во мнениях насчет Берил, — сказал Коннор. Пуля рикошетом отскочила от валуна, и Коннор с Раштоном инстинктивно пригнулись. — Придержи на ране эту повязку, — велел Коннор, беря в руки ружье. — Я хочу еще раз взглянуть. — Он повернулся и опустился на колени лицом к валуну. Не выглядывая через верхний край, обогнул валун сбоку.

Тело, упавшее с дерева, все еще лежало на склоне. Шея была повернута под странным углом. Коннор сомневался, что он погиб от пули. Шляпа этого человека слетела с головы. Кудрявые каштановые волосы были припорошены каменной пылью. Даже в этой гротескной позе смерти было нечто знакомое в широком лице этого человека и цвете его волос.

Тихонько присвистнув, Коннор снова спрятался за валун.

— Что там такое? — спросил Раштон. — Новые не приятности?

— Не совсем. Кажется, я знаю этих угонщиков. — Он кратко рассказал о своей встрече с Таком и Фредо, чем вызвал множество вопросов отца, на которые ему не хотелось отвечать. — Скажем просто, что один из них похож на другого. Они все родственники, а в этой бочке трудно найти хорошее яблоко. Я догадываюсь.

они поняли, что случилось с Таком и Фредо, и приехали искать Дансера. И каким-то образом его след вывел их на «Дабл Эйч».

— Так им не нужен твой скот.

— Это для того, чтобы нас выманить, но они свое получат. — С их стороны холма раздался выстрел. — Надеюсь, это Дансер с Баком, — произнес Коннор, — иначе здесь становится опасно. — Прозвучало еще не сколько выстрелов с обеих сторон. Но ни одна пуля не полетела в сторону валуна.

Невзирая на боль, пульсирующую в плече, Раштон выдавил из себя скупую улыбку:

— Это наша кавалерия.

— Похоже на то, — ответил Коннор. — Я иду на помощь. — И, не говоря ни слова, покинул надежное прикрытие валуна и вскарабкался выше по склону. Ружейный огонь прикрывал его сверху, пока Коннор не нырнул за еще один скальный выступ. Из этого нового наблюдательного пункта ему был виден Дансер.

— Где Бак?

— Идет к ним с противоположной стороны, — отозвался Дансер. — А я подумал, что вам понадобится прикрытие здесь.

Коннор пригнулся, когда над его головой просвистела пуля.

— Ценю.

— Уверен, черт возьми, их там больше двух, не считая того, которого ты уже достал. По моим прикидкам, их четверо, возможно, пятеро.

— Это родственники Така и Фредо.

— Точно, — протянул Дансер. — Значит, у нас тут весь их клан.

Сидя у кухонного стола, Берил смотрела, как Мэгги чистит картошку.

— Неужели ты не волнуешься? — выпалила она.

— Волнуюсь? — переспросила Мэгги. И подняла глаза на Берил, недоверчиво подняв брови. — Это вряд ли подходящее слово. Я просто в ужасе.

— У тебя это странно проявляется. — Насколько видела Берил, Мэгги ни в чем не отступила от своих ежедневных обязанностей. Большую часть утра она занималась работой по дому, кормила Мередит, готовила ленч, гладила, а теперь готовила обед. Что касается Берил, она чувствовала, что никак не может избапитьея от своих мыслей. — Ты даже ни разу сегодня к окну не подошла.

— Это я оставила тебе. — Мэгги протянула назад руку, открыла выдвижной ящик, достала разделочный нож и подтолкнула его по крышке стола к Берил: — Попробуй начистить немного картофеля.

— Ты даже не знаешь, вернутся ли они домой к обеду.

— Я надеюсь. — Мэгги толкнула картофелину, и та покатилась по столу к Берил. — Начинай чистить.

Берил повиновалась.

— Как ты могла отпустить Коннора сегодня утром?

— А как я могла не отпустить? — Мэгги остановилась и склонила голову набок. Ей показалось, что она услышала плач Мередит. Раздался еще один всхлип, а за ним последовало благословенное молчание. — И не могу не позволить ему управлять этим ранчо. Это все равно что попросить его перестать дышать.

Берил бросила очищенную картофелину в горшок с холодной водой и взяла следующую.

— Именно это он сделал с тобой.

— Что ты имеешь в виду?

— Я всегда слышала, что ты хочешь стать врачом.

— Это правда. Но Коннор никогда не просил меня не делать этого. Это решение я приняла сама. — Ее улыбка была доброй. — Не совсем сама. Мередит повлияла на него.

Берил медленно покачала головой, внимательно глядя на Мэгги своими светло-голубыми глазами:

— Ты здесь счастлива, правда? Тебе действительно нравится «Дабл Эйч»?

Мэгги перестала чистить картошку. Ее взгляд бессознательно переместился на окно кухни, за которым виднелись высокие деревья и пастбища, дальние горные пики и лазурное небо.

— Оно не похоже на то, что я видела раньше, — почти с благоговением произнесла она, — но я чувствую себя так, словно мое место здесь. — Она откровенным взглядом посмотрела в глаза Берил. — Трудно сказать, какую роль в этом играет Коннор, какую Мередит, а какую — я сама. Возможно, нельзя разделить все это.

Но — да, Берил, я здесь счастлива. Очень счастлива.

Берил Холидей только головой покачала.

— Интересно, что сегодня готовит Мэгги на обед? — сказал Дансер. Пауза в стрельбе продолжалась уже двадцать минут, И мысли старателя обратились к обеду. — Думаешь, она нас ждет?

— Думаю, ей хотелось бы нас видеть, — ответил Коннор.

— Наверное, Бак уже успел проголодаться. — Дансер наклонил голову к плечу, прислушиваясь к отдаленному грохоту, который привлек его внимание, и пытаясь определить его направление. — Это у вас в желудке, Раштон? — крикнул он.

— Нет, — отозвался тот. Его рана перестала кровоточить. Она ужасно болела, но Раштон был счастлив, что остался жив. — Но могло бы.

— Слышишь, Коннор? — спросил Дансер. — Твой папа голоден. Похоже, нам надо закончить этот спор до заката. — Он радостно хихикнул, поднимаясь на колени под прикрытием скалы, прицелился и прервал временное затишье боя.

Мэгги сидела на первой ступеньке крыльца, дразня Мередит погремушкой. Берил сидела в кресле-качалке позади них и раскачивалась взад-вперед с такой силой, которая свидетельствовали не о расслаблении, а о желании дать выход нервному напряжению. Слушая это непрерывное поскрипывание, Мэгги подумала, что теперь понимает, почему тогда Фредо выстрелил в качалку под ней. Внезапно все то происшествие показалось ей дико смешным. Улыбка Мэгги стала шире, у нее вырвался смешок, а затем она от души расхохоталась.

Мередит перестала размахивать ручонками и следила за сменой выражения на лице матери. Глазки ее широко распахнулись и комично вращались. Подбородок задрожал. А затем открылся ротик и раздался прекрасный звук младенческого смеха — чистый, искренний, полный радости.

У Берил затряслись плечи от попыток, в свою очередь, удержаться от хохота. Она не понимала, что ее так рассмешило и что рассмешило остальных, знала только, что внезапно невозможно стало удержаться. В уголках ее глаз собрались слезинки, но она не смахивала их. Она пыталась вдохнуть воздух между волнами хохота, хватала его ртом, как рыба.

У Мэгги тряслись колени так, что подбрасывали Мередит, пока они обе хохотали. Смех Берил не давал им остановиться. Все трое по очереди заражали друг друга непроизвольным целительным смехом, пока окончательно не выдохлись.

Мэгги подняла подол платья и поднесла к глазам. Вытерла их, затем мокрые щеки. Потом глубоко вздохнула, потрясла головой и грустно улыбнулась:

— Это было здорово.

Действительно, подумала Берил. Она все еще не знала, как и почему это началось. Она неуверенно улыбнулась Мэгги, словно боялась, что ее отвергнут.

Мэгги подняла Мередит, чтобы та могла посмотреть на Берил.

— Видишь ту красивую леди? — тихо сказала она ребенку. — Это твоя сводная бабушка. О-о-о, вот она и перестала улыбаться. — Она замолчала, пристально глядя на Берил. — Нет, не совсем. Видишь, уголки ее рта снова вздрагивают. Она борется с улыбкой, но…

Берил рассмеялась и нагнулась вперед в кресле. Заговорила с Мередит:

— Это правда. Я — твоя сводная бабушка, и говорю это один-единственный раз. Никогда не отзовусь на это обращение, и если ты будешь называть меня не Берил, а как-то иначе, то я не стану присылать тебе подарки из Нью-Йорка.

Мередит слушала Берил, склонив к плечу головку. Ее черные глаза были серьезны и не мигали. Одна из пухлых ладошек разжалась, и девочка потянулась к Берил.

— Ага, — с любовью заметила Мэгги. — Услышала слово «подарки» и уже готова подружиться. — И она протянула младенца Берил.

— Маленькая взяточница, — сказала Берил, подхватывая на руки Мередит. Похлопала младенца по пуговке носа. — Кажется, мне это нравится. — Она взглянула на Мэгги сквозь завесу черных ресниц, но продолжала нараспев разговаривать с Мередит: — Твоя мама не знает, принимать ли меня всерьез. Нет, не знает. Погоди. Она уже слегка улыбается. О-о-о, вот и вся улыбка целиком. Точно такая, как твоя.

Мэгги откинулась назад, прислонившись спиной к столбику крыльца. Ее улыбка постепенно угасала, становилась печальной. Сумерки повисли над ранчо, словно сине-серый занавес.

— Непохоже, что им удастся вернуться сегодня домой, — тихо произнесла она.

Светлые глаза Берил устремились туда, откуда она ожидала появления всадников. Никого не было видно. В ней снова шевельнулась тревога.

— Тебе когда-нибудь приходилось стрелять?

Этот вопрос удивил Берил.

— Несколько раз. Могу попасть в фасад амбара. А что?

— Просто хотелось знать. — Мэгги заколебалась, спрашивая себя, что она может доверить Верил. — Хотелось бы мне не сидеть здесь в ожидании. Хорошо бы поехать с ними сегодня утром. — Она вздохнула. — По крайней мере я бы знала.

Берил кивнула:

— Мужчины не понимают, что значит ждать. Они не имеют представления, какая это тяжелая работа.

— Эди поехала бы с ними.

— Возможно, — Глаза Берил снова остановились на девочке, сидящей у нее на руках. Она прикоснулась указательным пальцем к подбородку Мередит. — Раштон говорил, что Эди умела почти все.

Внимательно глядя на задумчивое лицо Берил, на ее тонкие, черные нахмуренные брови, Мэгги мягко спросила:

— Он говорит о ней?

— Все время. — Насмешливая улыбка Берил была адресована самой себе. — Не думаю, что он даже сам осознает, насколько часто. Иногда мне кажется… — Она пожала плечами.

Мэгги молча ждала, но Берил ничего не прибавила.

— Ты не устала ее держать? — спросила Мэгги.

— Нет, мне хорошо. — Она подняла глаза, в сумерках ее лицо было мягким. — То есть если ты не…

На этот раз Мэгги поняла, что Берил оборвала фразу, потому что ее внимание привлекло нечто за спиной Мэгги. Мэгги резко повернула голову, стараясь разглядеть то, что увидела Берил.

Сперва это были только тени, почти бесформенные очертания, медленно двигающиеся в угасающем свете. Тени перемещались вместе, двигались почти что единой массой; затем они, казалось, разделились и по мере приближения стали более узнаваемыми. Едущие первыми всадники внезапно оторвались от остальных и понеслись с громким топотом к дому. Раздались крики, непонятные, но по тону явно торжествующие.

Мэгги встала, вслушиваясь в один голос среди всех остальных. За своей спиной она почувствовала, что Берил тоже встает и подходит к краю крыльца. Обернувшись, Мэгги взяла у нее Мередит. Обе женщины стояли молча и неподвижно, напрягая зрение и слух.

Бак с Патриком первыми подлетели к крыльцу, издавая радостные крики, словно проходили гонки и они выиграли приз. Бен прискакал следом и, подняв облако пыли, направил свою кобылу в сторону, чтобы не столкнуться с первыми всадниками.

Мэгги поднялась на цыпочки, глядя поверх их голов мимо них и пытаясь разглядеть остальных. Берил уже спустилась вниз и, подавшись вперед всем телом, застыла в ожидании.

Люк резко остановил коня, укоризненно качая головой по поводу шутовского поведения товарищей. Дансер появился рядом с ним. Приподнял шляпу в сторону женщин и широко улыбнулся.

— Очень надеюсь, вы сберегли нам что-нибудь на обед, — произнес он. — Чертовски неприятно опоздать к обеду.

Берил уже бежала вперед, устремив взгляд на двух последних всадников. Половина работников обернулась и смотрела на нее. Другие смотрели на Мэгги, чтобы увидеть ее реакцию. Но то, что они увидели, застало их врасплох; Берил бежала вовсе не к Коннору, а лицо Мэгги оставалось спокойным и безмятежным, словно ока ничего другого и не ожидала.

Мэгги улыбнулась Дансеру и подала ему Мередит:

— Вот, возьмите ее. Она скучала без вас. — И последовала за Берил.

Коннор остановил коня и быстро соскочил с него, увидев приближающуюся Мэгги. Она прыгнула к нему в объятия. Он приподнял ее, смеясь, и стал осыпать ее лицо ответными поцелуями. Горячим шепотом она говорила ему о том, как скучала и как рада его видеть, и этот шепот согревал его кожу и грел душу. Он крепко обнимал ее, а потом прижался губами к ее губам. Поцелуй был долгим, одновременно целебным и жадным.

— Мэгги, — хрипло произнес Коннор. Снова поцеловал ее, на этот раз в уголок рта. И ощутил соленый привкус ее слез, и снова повторил ее имя, на этот раз с благоговением, потому что знал, что это слезы о нем.

Ее улыбка была влажной от слез.

— В следующий раз я поеду с тобой, — сказала она. Даже в густых сумерках Коннор видел, что она говорит серьезно. И не сказал нет.

— Вы там закончили? — резко спросила Берил, помогая Раштону спешиться. — Некоторые вернулись целыми и невредимыми, а некоторые нет. Обними меня за плечи, Раш. Вот так.

Коннор отстранил Мэгги и поспешил отцу на помощь.

— Просто царапина, Берил, — ворчливо сказал Раштон, когда Коннор сменил ее. — Уже почти не болит.

— Царапина! — Она повысила голос. — Мэгги, посмотри! У него в плече дырка, он едва может идти!

— Я ехал верхом, а потом сидел согнувшись большую часть дня, — объяснил ей Раштон, прихрамывая. — Я еще не расправил кости.

Берил схватила Мэгги за руку и потащила вперед, за Коннором, который повел отца в дом.

— Не расправил кости! — воскликнула она. — Еще одна такая глупость, и ты их расправишь в сосновом ящике.

— В сосновом ящике? — Он ухмыльнулся и повернул голову, чтобы посмотреть на жену. — Думаю, мы можем позволить себе что-нибудь получше.

Она обежала вокруг Раштона и Коннора, заставив их остановиться, повернулась и встала перед ними.

— Нет, — твердо произнесла она, уперев кулаки в бока. На ее щеках играл густой румянец, а бледно-голубые глаза сердито сверкали. — Тогда уже не будет никакого мы. Поэтому извини, Раштон, но я похороню тебя в сосновом ящике и оставлю себе все твои деньги. — Сквозь туман ярости она увидела, как его черные глаза слегка расширились, а рот приоткрылся — Ты не должен удивляться, — продолжала она. — Ведь ты именно этого от меня ждешь, правда? Только этого ты и ждал. Я не могла выйти за тебя по любви. Это было бы неслыханно. Это должно было быть только ради денег. Потому что я хотела жить в таком месте, где вокруг громоздятся здании, а не горы. Я могла предпочесть тебя сыну только из-за денег и положения в обществе. — Она переводила взгляд с отца на сына и обратно, откинув в возбуждении голову и с презрением на лице. — Легко оправдывать ожидания, когда они похожи на ваши. — Берил указала на Мэгги, спокойно наблюдающую за ними и ждущую, пока Берил выскажется. — Она все вычислила.

С этими словами Берил круто развернулась и убежала в дом.

Дансер расхохотался своим высоким, кудахтающим смехом, когда за ней захлопнулась дверь. Мередит пускала пузыри. Патрик сдвинул шляпу на затылок и почесал голову.

— О чем это она, черт побери? — спросил он у остальных работников.

Ему никто не ответил. Мэгги открыла перед Коннором дверь, когда он помог отцу взобраться на крыльцо, и они вошли.

— Проводи его в комнату и сними рубаху. Полагаю, пуля прошла навылет?

— Чисто навылет.

— И Дансер уже позаботился о нем?

— Как только мог.

— Тогда ладно. Сейчас принесу травы. — Мэгги двинулась к выходу, но чья-то ладонь мягко остановила ее, взяв за запястье. Сперва она решила, что это Коннор, потом увидела, что это рука Раштона.

— Вы все вычислили? — тихо спросил он. Мэгги пожала плечами.

— Берил думает обо мне лучше, чем я заслуживаю, — сказала она. — Я все поняла только сегодня утром, когда вы уехали.

Раштон покачал головой. Несмотря на боль, он смог печально улыбнуться:

— Вы на двенадцать часов опередили меня.

— Она вас любит, — просто сказала Мэгги. — Подумайте об этом оба — и поймете, что это все объясняет. Они смотрели ей вслед.

— Мудрая, — тихо повторил Коннор. — Мэгги мудрая.

Мэгги заваривала промывания для очистки раны и чай, чтобы унять боль. Она показала Берил, как пользоваться промыванием и бальзамом, доверяла ей поить Раштона чаем. Ткань одной из нижних юбок Берил пошла на перевязь для Раштона. Никто не обратил внимания на кружевную оторочку, свисавшую с его локтя, когда Берил продела в нее руку Раштона.

Коннор вошел на кухню вслед за Мэгги. Та стояла у плиты, помешивая прозрачный куриный бульон. Он обвил ее руками и прислонил к себе ее легкое тело, а она оперлась на него спиной. Коннор легонько поцеловал ее в макушку.

— Пусть это делает Берил, — сказал он. — Она получает удовольствие. — И твой отец тоже.

— Я заметил. — Руки Коннора скользнули вдоль ребер Мэгги, по изгибу ее талии, к бедрам, потом снова вверх.

— Я бы хотел, чтобы одна красотка обратила на меня внимание, — шепнул он.

— Берил занята.

Он слегка стиснул ее, давая понять, что он об этом думает.

— Твоя дочь спит.

Коннор потерся лицом о ее волосы и отставил с плиты бульон.

— Ты — та женщина, которая мне нужна, — мягко сказал он. — И я знаю, где именно ты нужна мне.

Протесты Мэгги замерли, когда она обернулась и увидела полные любви глаза Коннора.

— До конца дней, — тихо ответила она, — Я должна быть нужна тебе до конца дней. Я не позволю тебе отослать меня прочь.

Его черные, почти зеркально отражающие свет глава слегка блеснули, выдавая его.

— Откуда ты узнала?

Мэгги внимательно всмотрелась в его лицо, в черты стоика, которые больше не были для нее тайной. Прикоснулась к его подбородку, провела большим пальцем под нижней губой.

— А как я могу не знать? — с упреком спросила она. Он взял ее за руку, прервав движение пальцев.

Отвел от лица, прижал к себе, потом вывел Мэгги на дома и повел к конюшне.

Ночь укутала долину. В пристройке мигал огонек фонаря, оттуда доносились взрывы хохота вместе с явственным кудахтаньем Дансера. Мэгги искоса бросила взгляд на Коннора.

— Кто-то расписывает вашу стычку с бандитами, — заметила она. — Я выслушала рассказы Дансера и Раштона, и они оба далеки от правды. Никто не станет прекращать перестрелку из-за того, что проголодался.

— Если проголодался сильно, то станет. Мы так и поступили. — Коннор видел, что Мэгги не вполне ему поверила, но его это устраивало. Ему не хотелось говорить об убийстве бандитов или спорить по поводу правосудия на Западе. От сделанных наугад выстрелов Дансера по кронам деревьев еще один угонщик скота свалился вниз. Бак с тыла ранил другого. Коннор ранил двоих, когда они пытались вскарабкаться выше по склону в поисках лучшего укрытия. После этого последний уцелевший сдался очень быстро. Двое из раненых оказались просто мальчишками тринадцати и четырнадцати лет, и, даже понимая, что, вероятно, ему придется снова столкнуться с ними, когда они повзрослеют, Коннор их отпустил. Остальных повесили.

— Так было нужно, — сказала Мэгги, отвечая на невысказанные слова.

Он на ходу обнял ее за плечи и крепче прижал к себе:

— Ты всегда находишь нужные слова?

— Почти никогда.

— Значит, дело в том, как ты их произносишь. Твой голос так же снимает боль, как твой особый чай.

Мэгги подумала, что ей нравится это слышать. Она чмокнула его в щеку, и они вошли в конюшню. Коннор дал в руки Мэгги фонарь, пока зажигал его, потом повесил фонарь на крюк у двери.

— Куда мы идем? — спросила она, когда он повел ее прочь от входа.

Коннор указал на чердак и подтолкнул ее к приставной лестнице.

Мэгги уперлась пятками в землю и одарила его кокетливым взглядом:

— Ты собираешься валять меня в сене?

— Очень надеюсь, — с чувством ответил он.

Усмехаясь, Мэгги подобрала юбки и вскарабкалась по лестнице. Коннор подтолкнул ее снизу под зад, когда она добралась до верха. Она послушно упала на толстый слой сена. Смеясь, протянула к Коннору руки.

Он опустился рядом с ней на колени. На мгновение он потерял голос от прилива чувств. Ее лицо сияло от счастья. Она смотрела на него глазами, горящими, как два бриллианта. Улыбка манила его. А смех очищал душу.

Пальцы Коннора прикоснулись к ее виску. Она повернулась и потерлась щекой о его ладонь чувственным кошачьим движением. Его рука поглубже зарылась в медное пламя ее волос. Он вытянулся с ней рядом на перине из сена.

— Люби меня, — прошептал он. — Исцели меня. Мэгги приняла его в свои объятия. В свое сердце. Потом в свое тело. Омывала нежными, сладкими поцелуями его лицо. Пальцы ее трепетали на его плечах. Тело ее баюкало его. А он дарил ей наслаждение. Ее плоть трепетала от удовольствия, когда они двигались в унисон. Яростная потребность заставляла его снова и снова погружаться в нее. Она принимала его силу, потому что ее желание было зеркальным отражением его желания. Ей хотелось ощущать его повсюду. Его руки в своих волосах. Его губы у себя на груди. Она хотела чувствовать его у себя между бедрами, в себе и на себе.

Ее ноги обнимали его с боков. Она прижималась к его телу. Он привстал на колени, прнпвднял ее, вышел из нее и снова с силой вошел. Прилив наслаждения был настолько сильным, что Мэгги закричала. Ее шея выгнулась дугой, потом изогнулось все тело.

Коннор впитал ее содрогания, затем настала ее очередь. Казалось, их плоть покрывается рябью после подобного шока. Он рухнул на нее сверху, перекатился на бок, потом на спину, увлекая Мэгги за собой, прижав к себе ее тело.

Мэгги сверху улыбнулась ему, ее зубы блеснули на мгновение, а потом занавес из волос закрыл просачивающийся снизу свет.

— Расскажи мне о Берил, — хрипло произнесла она. Коннор от удивления заморгал:

— Ты выбираешь удивительно подходящие моменты. Мэгги ткнулась кончиком носа в его нос.

— Расскажи, — настаивала она.

Коннор подвинулся, чтобы Мэгги могла лечь рядом с ним на бок. Ему понравилось, что она оставила одну ногу на его теле жестом собственницы.

— Я познакомился с Берил в Денвере. Почти два года назад. Она работала в магазине одежды своей матери.

— И поскольку тебе нужно было купить платье…

— И поскольку я проходил мимо магазина по дороге в салун, я случайно увидел ее в окно. И подумал, что она хорошенькая.

— Она красивая.

— Ладно. Она действительно красивая. — Коннор заметил, что выражение лица Мэгги не изменилось. Для нее не имело значения, что он считал Берил красивой. Это был факт — даже просто явление природы. — Я стал за ней ухаживать, привез их с матерью в «Дабл Эйч», и…

— Ты привозил сюда ее мать? — недоверчиво переспросила Мэгги. — Я этого не знала.

— Ты раньше не хотела об этом слышать, помнишь?

Мэгги положила ладонь ему на сердце.

— Ты всегда находишь нужные слова? — спросила она. И поцеловала легонько в губы. Поцелуй длился несколько мгновений.

Коннор вытянул из ее волос соломинку, когда она снова отстранилась.

— Почти никогда, — ответил он, Мэгги улыбнулась:

— Что произошло дальше? По предложению Берил я пригласил сюда Раштона на свадьбу, и дело кончилось тем, что она вышла за него, — В его голосе не было горечи, и ее отсутствие было новым для Коннора. И ни один из вас этому не поверил.

— Она в него влюбилась, — мягко сказала Мэгги. Пальцы Мэгги легонько барабанили по его грудной клетке. Теперь они на мгновение застыли, так как она вспомнила, что он несколько раз хотел ей все объяснить.

— Дальше.

— Я вел себя галантно, — продолжал он. — И респектабельно. Грэйс приехала с Берил в качестве дуэньи.

— Ты хочешь сказать, что вы с Берил никогда не…

Коннор приложил палец к ее губам.

— Нет, — ответил он. — Этого я не говорю. А хотел бы.

Именно этого она и ждала, так всегда и думала, но слышать это было тяжело.

— Ты тогда не знал меня.

Правильно. Не знал даже, что существуют такие, как ты.

— Мы отказывались, я думаю. Знаю, что я — отказывался. Я не мог примириться с тем, что она предпочла мне отца. Страдала моя гордость. И я заставил страдать его гордость тоже.

— Он все равно готов был на ней жениться, несмотря ни на что.

Коннор кивнул:

— Но семена были брошены в почву. Он так и не поверил, что она выходит за него по любви.

— Она сердилась на него за это, — заметила Мэгги. — Сердилась на вас обоих. И стала такой, какой вы ожидали ее видеть. Тщеславной. Пустой.

Коннор поднял одну бровь. Взгляд его был полон скепсиса.

— Скажем, она эти качества выставила на первый план, — сухо сказал он. — Они, несомненно, были ей свойственны.

— Возможно, — ответила Мэгги. — Она еще очень умна.

Умна, подумал Коннор. Да, это было подходящее слово для характеристики Берил. В отличие от Мэгги. Он только улыбнулся ей.

— Она пыталась заставить Раштона понять, — продолжала та. — Пыталась убедить его, доказать, что он к ней что-то чувствует, заставив его ревновать.

— Он и ревновал.

— Но никогда не давал ей это понять. А она не могла найти способа показать ему, что она чувствует. Потом ты женился на мне, и ее задача еще больше усложнилась. Она не могла заставить его ревновать, поскольку тебя не было рядом. Если бы Раштон узнал, что ты меня любишь, действительно любишь, то уверился бы, что Берил тебя не интересует. Ты должен был находиться рядом. Она удвоила усилия, чтобы снова получить вас обоих.

— Знаю, — отозвался Коннор. — Я при этом присутствовал. Прошел через все это.

Мэгги вытянула из стога соломинку и провела ее кончиком по нижней губе Коннора.

— Твоя гордость не уязвлена снова теперь, когда ты понял, что никогда не был ей нужен, а?

Его гордость и правда была уязвлена.

— Думаю, немного я все же был ей нужен, — мрачно ответил он.

Мэгги рассмеялась.

— Я выцарапаю ей глаза, — с яростью заявила она, шутливо рыча и тычась носом в шею Коннора.

Ему пришлось рассмеяться над самим собой. Вот в чем секрет целебного воздействия Мэгги, подумал он. — Верю, что ты можешь.

— Конечно. — Она положила голову к нему на плечо. — Когда я увидела вас с ней здесь, в конюшне, я чуть было не сделала этого.

Коннор вспомнил холодные глаза Мэгги, пустоту и отрешенность в ее лице.

— Я сделал тебе больно. Прости меня.

— Нет, — ответила Мэгги. — Я сама себе сделала больно. Я тебе не доверяла, и именно это причиняло мне боль. Я испугалась, когда ты уехал сегодня утром, а мы не поговорили об этом, и еще больше испугалась, когда поняла, что Берил нужен именно Раштон и как я была не права в своем гневе. Если бы с тобой что-то случилось… — Она не договорила. Не смогла.

Коннор гладил ее волосы, пальцы его перебирали шелковистые пряди.

— Я собирался вынудить тебя уехать, — тихо произнес он, — И мне пришло в голову, что Берил может помочь мне выжить тебя отсюда. Ты была права, не доверяя мне полностью. Господи, Мэгги, я хочу сделать тебя счастливой.

— Это не твоя забота, — шепнула она, на глаза ее навернулись слезы. — Собственно говоря, добиваться счастья — это мое неотъемлемое право. — Она подняла голову, чтобы видеть его лицо. — Сейчас я счастлива, — сказала она. — С тобой. С Мередит.

— Ты должна стать врачом, — ответил Коннор. — А не женой владельца ранчо. Если я продам часть земли Ренни для железной дороги, у нас будут деньги…

— Я не вернусь на восток без тебя, — возразила Мэгги. — Я никуда без тебя не поеду.

— Значит, я поеду с тобой, пока ты будешь учиться.

— О, Коннор. — Мэгги обхватила его лицо ладонями. — Какой прекрасный жест.

Это был именно жест, понял Коннор, потому что у них нет денег, а Мэгги не приняли в медицинскую школу.

— Я говорю серьезно, Мэгги. — Вот и все, что он мог сказать.

— Я знаю.

Этим ему пришлось довольствоваться. Коннор повернулся на бок и нащупал пальцами краешек ее сорочки. Провел по полной груди.

— Мама велела отцу уехать из «Дабл Эйч», — сказал он Мэгги.

Трудно было думать, когда его рука медленно скользит по коже.

— Значит, ты поверил Раштону?

— Пришлось поверить. Когда я понял, что готов сделать то же самое с тобой, все стало ясно. Он сказал, что она ни разу не спросила у него, хочет ли он уехать.

— Ты меня тоже ни разу не спросил, — сказала Мэгги. У нее перехватило дыхание, когда его ладонь задела сосок. — Но… нет, я не хочу уезжать… без тебя. — Казалось, ее грудь набухает в его ладони, натягивает ткань сорочки. — Ты когда-нибудь… м-м-м… рассказывал Берил о… м-м-м… борделе?

Ему нравилось, как она постанывает от удовольствия.

— Нет, — ответил он. — Она мне говорила, что ты ей рассказала. — Наклонил голову и стал тянуть сорочку, обнажил грудь. Прижался губами и стал осторожно посасывать.

— Интересно… — огонь разлился по ее телу, по низу живота, и бедра выгнулись дугой ему навстречу, — …откуда она узнала.

У Коннора на уме были более важные вещи. Он и не пытался отвечать. Через короткое время Мэгги забыла обо всем, только шепотом повторяла имя Коннора.

По очереди они становились требовательными. По очереди сдавались. Обменивались поцелуями и ласками.

— Твои губы, — говорил он. — Вот здесь. — И тянул ее вниз.

— Дотронься до меня, — говорила она.

— Тут? — спрашивал он. Его пальцы поглаживали ее.

— Да, — шептала она. — Именно тут… о, и там тоже. Кожа ее была теплой и нежной. Сено поддавалось под ними. Котята выглядывали из-за стога и снова исчезали. Он поднял ее сорочку до бедер. Она раскрылась для него.

— Вот так? — спросил он. Она кивнула, глядя на него:

— Именно… так.

Столь туго натянутая струна удовольствия должна была лопнуть. Дыхание Мэгги стало частым, тело горячим. Сердце Коннора колотилось в груди. Их тела были влажными, когда они наконец оторвались друг от друга.

Мэгги провела пальцем вверх и вниз по его руке, когда он прижал ее к себе.

— Мне нравится, когда меня валяют, — сказала она.

— Я так и думал, что тебе понравится И она с улыбкой уснула.

Прошло пятнадцать дней, прежде чем Берил объявила, что Раштон выздоровел и может ехать. Пока он поправлялся, она ухаживала за ним сама, отвергая всякую помощь. Даже на Дансера произвела впечатление ее самоотверженность.

Теперь Берил улыбалась более легко, не рассчитанным движением губ, а открытой, веселой улыбкой, освещающей ее бледно-голубые глаза. Взгляд Раштона часто становился рассеянным, словно у человека, на которого неожиданно свалилось богатство, и он не в состоянии вполне осознать свое счастье. Он видел, как Коннор пересмеивается с Мэгги, и знал, что они оба радуются и изумляются тому, как он следит глазами за Берил, двигающейся по комнате, или долго смотрит ей вслед, когда та уходит. Из его черных глаз исчезло отстраненное выражение, морщины на лице разгладились, и снова проявилось поразительное сходство отца и сына.

Раштон много читал во время своего вынужденного затворничества. Он ворчал, что у раненого в постели не так уж много занятий. Его жена с удовольствием доказывала ему обратное.

Мэгги с удовольствием наблюдала, как Раштон беседует с Коннором, как они обмениваются мыслями о ранчо, о железной дороге и о… женщинах. Подслушав их рассуждения по этому последнему предмету, она улыбнулась и промолчала. Иногда хорошо представлять такую загадку для собственного мужа. Позднее она рассказала Берил о том, что услышала, и они вместе смеялись до колик в боку.

За несколько минут до отъезда Раштон поманил Берил в их спальню и закрыл дверь. Упакованные сундуки и чемоданы стояли повсюду, и Берил осторожно огибала их или перешагивала через них, прежде чем добралась до мужа. Он стоял у прикроватного столика с книгой в одной руке и с письмом в другой.

— Что у тебя там? — спросила она. Он подал ей письмо.

— Я уже собирался отнести эту книгу назад в кабинет Коннора. Я ее так и не прочел. Это выпало, когда я листал страницы. Ты видишь, что оно адресовано Мэгги.

Она взглянула на письмо:

— Из медицинского колледжа.

— Читай, — сказал Раштон. — Датировано апрелем прошлого года. Наверное, его сунули в книгу и забыли.

— Эта книга, вероятно, хранилась у ее сестры, а мы привезли ее сюда. Уверен, Коннор не видел этого письма.

Берил приложила палец к губам Раштона.

— Позволь мне прочесть, — сказала она, пробегая глазами письмо. Потом, пораженная, прочла внимательно еще раз:

С большим удовольствием принимаем вашу заявку на поступление в Медицинский колледж для женщин в Филадельфии. Исследовав более ста пятидесяти поданных заявок, комиссия по приему пришла к общему мнению, что вы — наиболее выдающаяся из всех кандидаток. Мы с радостью ждем возможности встретиться с вами и обсудить расписание ваших занятий и возможности устройства с жильем.

В письме далее расхваливались достижения Мэгги и ее решение избрать медицину своей профессией. Глаза Берил все время возвращались к первому предложению.

— Мэгги приняли, — тихо произнесла она, поднимая глаза на Раштона. — Это она им отказала, а не наоборот.

— Похоже на то.

— Кто об этом знает? Раштон покачал толстой:

— Думаю, только мы. Она ведь заставила поверить в противоположное всех, включай Коннора.

— Что же нам делать?

— Наверное, оставить все как есть. Это дело Мэгги. У нее были свои причины. — Одна из этих причин спала в кроватке в соседней комнате. Раштон взял у Берил письмо, сложил и сунул снова в переплетенный в кожу том «Анатомии Грея», где он его и нашел. — Достаточно уже вмешивались в ее жизнь. Ее отец… я…

— И я, — с сожалением произнесла Верил. И взяла у него книгу. — Позволь мне все обдумать.

— Берил. Я не хочу…

Она положила руку ему на плечо, привстала на цыпочки и поцеловала в щеку:

— На этот раз доверься мне, Раштон. Я не стану вмешиваться. Собственно, совсем наоборот.

Он всмотрелся в ее лицо. Ее глаза смотрели ясно, и совесть Раштона была чиста.

— Хорошо. — Он легонько поцеловал ее в губы. — Я скажу Коннору, что мы готовы грузиться в фургон. — Он оглядел комнату, — Это все?

Берил, в свою очередь, обвела комнату взглядом. Она удовлетворенно кивнула:

— Все.

Когда Раштон вышел, Берил толчком ноги задвинула черную кожаную сумку обратно под кровать.

Стоя на крыльце, Мэгги смотрела, как Коннор прощается с отцом. На глаза ее набегали слезы, и она сперва удерживала их, часто мигая, а потом просто позволила им литься по щекам. Одна из них капнула на щечку Мередит.

— Дай ее мне, пока она не утонула, — сказал Дансер. Мэгги одарила его благодарной улыбкой и подала ему Мередит.

— Не думала, что буду плакать, — призналась она. Дансер фыркнул и слегка подбросил Мередит в воздух.

— Не понимаю, как ты могла этого не ожидать. Посмотри на них. Не так давно, когда один из них говорил «черное», другой говорил «белое», просто из принципа. — Он широко улыбнулся, сморщив покрытую шрамами сторону лица. — Теперь они не соглашаются друг с другом, потому что им это приятно.

Пока Дансер рассуждал, Мэгги увидела, как Раштон нагнулся из фургона и протянул Коннору руку. Тот крепко пожал ее, удержал и нехотя отпустил. Коннор шагнул в сторону от фургона. Мэгги видела, что в его глазах отражаются те же чувства, что н в глазах отца.

Раштон взглянул на дом и резко спросил:

— Где Берил? Дверь открылась.

— Иду, — отозвалась она, поспешно проходя по крыльцу. Остановилась рядом с Мэгги и протянула ей «Анатомию Грея».

— Я не успела поставить ее на место, — сказала она. — Раштон ее просматривал последний. — Ее голос понизился до шепота, а бледно-голубые глаза смотрели серьезно. — Может быть, тебе захочется взглянуть на закладку, которую ты здесь забыла. Коннор хотел бы знать о ней, но решать тебе. — И, не ожидая понимания или ответа, Берил сунула книгу в руки Мэгги, крепко поцеловала ее и легко сбежала по ступенькам. Коннор помог ей залезть в фургон.

Берил завязала бледно-лиловые ленты капора под подбородком. Помахала рукой Мередит, улыбнулась на прощание Дансеру и сказала что-то каждому из работников. Ее взгляд снова вернулся к крыльцу, где стояла Мэгги, прижимая к себе книгу, Смотрела она на Мэгги, но слова ее были обращены к Коннору:

— Если она любит тебя так же, как ты ее, то я скажу, что ты получил по заслугам.

Взглянув на жену, Коннор ухмыльнулся. Взлетел по ступенькам одним прыжком и остановился рядом с Мэгги. Обнял ее рукой и прижал к себе:

— Если она любит меня хотя бы вполовину так же, то я скажу, что мне крупно повезло.

Смущенная Мэгги прислонилась к Коннору и только улыбнулась про себя.

Раштон подобрал поводья.

— Вот и все, — произнес он. Оглянулся еще раз на сундуки, сумки и припасы в задней части фургона. — Все ли? Берил! А где та черная сумка, которую ты не желала выпускать из виду по дороге сюда?

Берил возилась с лентами капора, поправляя их без необходимости.

— Что, дорогой?

— Тот черный саквояж, — повторил Раштон. — Который похож на докторский. По-моему, ты в нем хранила свои щетки и гребни.

— О, этот. Не волнуйся, Раш. Я его оставила Мэгги. — Она бросила взгляд на Мэгги и Коннора, стоящих на крыльце. Они просто непонимающе смотрели на нее. — Я его оставила под кроватью в комнате для гостей, — объяснила она им. Берил взяла поводья из рук Раштона и дернула. Упряжка тронулась с места.

Небо было ясным. Солнечный свет прожигал утренний туман и ярко заливал долину. Фургон покатился мимо конюшни, кораля и повернул на дорогу, идущую вдоль ручья. Никто из стоящих у дома не двигался, пока он не скрылся из виду. Постепенно работники вернулись к своим обязанностям: Люк и Бен — к лошадям, Бак и Патрик — к стаду. Дансер с Мередит на руках отправился на кухню. Коннор и Мэгги стояли вместе, ощущая в сердцах одиночество расставания.

— Не думал, что буду скучать по ним, — произнес Коннор, слегка сжимая плечи Мэгги. — Помнишь тот день, когда они приехали? Господи, мне хотелось убежать и спрятаться.

— У тебя еще будет шанс. На нас обрушатся мама и Джей Мак, это только вопрос времени. Вероятно, они привезут с собой Скай. Потом Майкл и Этан с Мэдисон захотят нас навестить… и Ренни с Джарретом.

При одной мысли об этом Коннору захотелось спрятаться.

— Должно быть, лучшее убежище — в монастыре у Мэри Фрэнсис.

Мэгги рассмеялась.

— Что это тебе дала Берил?

— «Анатомию Грея», — ответила она. — Это одна из моих книг, которые я оставила у Майкл. То ли она, то ли Раштон ее просматривали. Я ее поставлю на место. — Мэгги крепко прижала к себе книгу, сердце ее билось несколько неровно. Когда-нибудь она рас скажет Коннору о медицинском колледже, но не сейчас, не тогда, когда он готов перевернуть небо и землю, чтобы помочь ей осуществить свои мечты. — Пошли в дом.

Коннор кивнул. Он ждал у двери в кабинет, пока Мэгги ставила книгу на полку. Потом они пошли по коридору. Миновав спальню, в которой жили Раштон и Берил, он остановился. Мэгги искоса взглянула на него.

— В чем дело? — спросила она. Брови Кониора сдвинулись, черные глаза немного рассеянно смотрели куда-то мимо нее в глубокой задумчивости. — Коннор?

Потянув Мэгги за рукав, он вернулся к распахнутой двери.

— Помнишь, о чем отец спросил Бернл перед отъездом?

Мэгги поразил его напряженный голос. Он совершенно не вязался с содержанием его вопроса.

— Он спросил, все ли вещи она взяла.

— Правильно, — быстро согласился он и снова спросил: — И он искал…

— Щетки и гребни Берил.

— Нет!

— Ну, он искал ту сумку, в которой они лежали.

— Правильно!

— Я что-то выиграла? — спросила Мэтти озадаченно. Лицо Коннора прояснилось. Он рассмеялся, подхватил Мэгги и внес ее в комнату.

— Если я прав, ты выиграла все деньги в банке. — Опустил Мэгги на пол, убедился, что она твердо стоит на ногах, и опустился на колени возле кровати. Сунул руку под раму и пошарил там. Неожиданно его рука прикоснулась к тому, что он искал, что надеялся найти. Он медленно вытянул ее, не отрывая взгляда от Мэгги.

— Все двенадцать тысяч долларов, — сказал он, вытаскивая сумку.

У Мэгги от изумления захватило дух, когда Коннор открыл черный саквояж. Воспоминания, которые до сих пор смутно мучили ее, нахлынули и заполнили сознание.

— О Боже мой, — хрипло прошептала она, опускаясь на колени. Даже ее голос неожиданно прозвучал знакомо, полный боли шепот человека, отчаянно нуждающегося в помощи и ждущего этой помощи от пришедшего. Совершенно машинально Мэгги прикоснулась рукой к горлу.

— Как ты и говорил раньше, — сказала она. — Я подумала, что ты — врач.

Он кивнул, пристально наблюдая за ней. Выражение ее лица было далеким, память увела ее назад во времени.

— Ты дал мне виски, — медленно произнесла она. — Я думала, что это в лечебных целях.

Он смутно припомнил, что говорил нечто подобное.

— Я хотел, чтобы ты расслабилась. — Ему задышалось спокойнее, когда он увидел, что ее улыбка полна грусти, а не обвинения.

— Я очень сильно расслабилась… очень… — Голос Мэгги замер, потом она добавила мрачно: — Я тебя хотела.

Коннор ждал, Мэгги позволила молчанию затянуться.

— Потом я испугалась… мне было стыдно.

— Мэгги, — мягко произнес он.

— Нет. Все в порядке. — Ее лицо прояснилось, когда она посмотрела прямо ему в глаза. — Я так больше не чувствую. Но тогда… ты должен понять, что я не знала, что делаю.

— О чем ты говоришь?

— Об этом, — сказала Мэгги, указывая на сумку. — Я ни разу не заглянула в нее. Мне надо было куда-то спрятать ночную сорочку после того, как я оделась. Я ее затолкала сюда и убежала из дома миссис Холл с твоим саквояжем. Придя домой, я бросила одежду и сорочку в камин и затолкала сумку к себе под кровать, подальше с глаз. На следующее утро я ничего об этом не помнила. Ни разу за все это время я не поверила, что взяла твои деньги.

Зеленые глаза Мэгги были полны сожаления.

— Мне так жаль, — сказала она. — Я никогда… мне так жаль.

Коннор взял сумку и перевернул ее. Пачки бумажных купюр падали на пол, как камни. Он поднял одну, развязал ее и швырнул деньги в воздух. Они фейерверком рассыпались над их головами, а потом трепеща полетели вниз. Когда Мэгги протянула руку, чтобы поймать одну, он схватил ее за руку. Ее медленно и неумолимо привлек к себе Коннор.

— А мне нет, — сказал он. В блеске его глаз теперь не было ничего отчужденного.