В сердце моем навсегда

Глава 6

Мэгги сама не верила, что произнесла эти слова. Она смотрела на Коннора Холидея и ждала, что сейчас он возьмет свое предложение обратно. Но он этого не сделал. Просто смотрел на нее до тех пор, пока ей стало неловко, и она отвела взгляд. Теперь, получив то, чего ей хотелось, она просто не знала, как продолжить разговор. Коннор взял это на себя.

— Через четыре дня я еду домой, — сказал он. — Мне уже один раз пришлось отложить отъезд. Во второй раз я этого делать не намерен.

— А что свадьба?

— А что? — Он поднял одну бровь. — Надеюсь, вы не хотите пышной церемонии с участием всех друзей наших родителей из высшего света?

— Н-нет. Я… я просто спрашиваю, когда она состоится. — Неуверенность в собственном голосе заставила Мэгги еще больше растеряться.

— Почему бы не устроить ее послезавтра? Тогда нам останется провести всего одну ночь в Нью-Йорке, а на следующий день мы отправимся на Запад.

Не глядя на него, Мэгги согласилась:

— Это… это будет чудесно.

— Хорошо.

— Мне хочется поговорить о разводе.

— Сейчас. Мне хочется поговорить о путешествии на Запад. Я не планировал заказывать первый класс. Предстоит ехать несколько дней и ночей, сидя в…

Мэгги покачала головой, прерывая его:

— Джей Мак позволит нам воспользоваться частным вагоном Северо-Восточной компании. Даже будет настаивать на этом, собственно говоря, так что нам нет смысла заботиться об этом.

— И он всегда добивается своего.

Мэгги уставилась на свои руки, думая о том, что собирается предпринять.

— Как правило, — без выражения произнесла она. — Как правило, он добивается своего.

— В этом случае я не возражаю.

Она повернулась и взглянула на Коннора, ее улыбка была немного кривой, немного печальной.

— Трудно возражать, когда Джей Мак тратит на вас деньги. — Коннор как будто собирался перебить ее, поэтому Мэгги поспешно сказала: — Нет, не надо объяснять. Поверьте, я понимаю. Деньги Джея Мака очень соблазнительны.

И дочь Джея Мака тоже. Коннору не понравился ход собственных мыслей. Его взгляд скользнул по стройной талии Мэгги. Подумав о ребенке, который мог бы родиться, Коннор снова обрел здравый смысл, покинувший его было на секунду.

— Вы хотели поговорить о разводе, — сухо сказал он. Мэгги предполагала, что его рассердили ее замечания насчет денег. Вероятно, ему не нравилось напоминание о том, что его купили за двенадцать тысяч долларов.

— Я думаю, мы начнем процедуру развода, как только прибудем в Денвер. Это может занять некоторое время, и мне бы не хотелось затягивать дело дольше, чем это необходимо.

— Вам не кажется, что было бы лучше подождать, скажем, год или около того, прежде чем начинать?

— Нет!

— Ваш ужас едва ли может мне польстить.

— И хорошо, — сурово ответила она. — Я не собираюсь вам льстить.

Коннор обдумал это заявление:

— Вам придется преодолеть ваше отвращение ко мне хотя бы на один день.

— Мои родные не станут ожидать, что я внезапно в вас влюбилась, — сказала Мэгги. — Это прежде всего вызвало бы подозрения Джея Мака. Он надеется, что любовь придет со временем. Нам необходимо только вести себя учтиво.

— Ладно, — ответил Коннор. — Для меня это тоже облегчение.

Мэгги мигнула. У нее почему-то вылетело из головы, что не одна она испытывает неприязнь.

— Тогда, кажется, мы договорились. Коннор встал.

— Сегодня вечером я поговорю со своим отцом, а завтра с вашим.

Мэгги тоже встала. Неуверенно взглянула на него, когда он протянул ей руку.

— Пожмем друг другу руку, — предложил Кон-нор. — Чтобы скрепить сделку.

Тонкие пальчики Мэгги утонули в его ладони. Долго еще после его ухода она ощущала тепло его кожи. Она заключила с этим человеком соглашение, думала она. Так почему же ей кажется, что она заключила сделку с дьяволом?

Три дня Мэгги прожила в страхе и ожидании, что кто-нибудь полезет к ней в душу. Все, даже Джей Мак, спрашивали ее, почему теперь она согласилась на брак с Коннором Холидеем, н все приняли ее объяснение, что сам Коннор убедил ее в разумности такого шага. Возможно, потому что в этом была небольшая доля правды, или потому что все они на удивление легко поверили, что ее так легко провести, но неприятных расспросов не последовало. Джей Мак поздравлял себя с прозорливостью в оценке дочери и Коннора Холидея н радовался предстоящему бракосочетанию. Мэгги, сознавая, что собирается разрушить его планы, испытывала к нему жалость. Почти. В течение трех дней она позволяла себе маленькое удовлетворение, которое сопровождает месть. Она достаточно хорошо знала себя, чтобы понимать, что после будет испытывать чувство вины.

Мэгги почти не видела Коннора. Один раз он с ней разговаривал, формально, после своей беседы с ее отцом. Их беседа протекала весьма чопорно. Мэгги получила приглашение от его отца и Берил нанести им визит, но во время этого испытания Мэгги чувствовала себя, как ни странно, защищенной присутствием Коннора. Он заехал за ней и повез кататься в Центральный парк. Они сидели рядом в открытой коляске, больше для того, чтобы их видели, а не для того, чтобы видеть что-то самим, чтобы улеглись слухи по поводу их поспешного брака. Она улыбалась. Он улыбался. Но руки их ни разу не соприкоснулись.

Мэгги вспомнила эту неторопливую прогулку по Центральному парку, стоя рядом с Коннором в личных апартаментах судьи Хэлси. Во время их последней встречи они не обменялись ни единым словом, а сейчас обменивались клятвами.

Ей казалось, что это будет самое трудное. Но она забыла о поцелуе.

Мэгги подняла голову. Коннор внимательно смотрел на нее, его черные глаза скользили по ее лбу, по крохотной морщинке меж бровей, по бледным щекам и полньм тревоги глазам, потом остановились на губах. Она прикусила уголок нижней губы и легонько теребила его. Он слегка качнул головой, и Мэгги отпустила губу. В некотором смущении высунула розовый кончик языка и провела им по нижней губе, увлажнив ее. Увидела свое отражение в потемневших глазах Коннора, когда он наклонял к ней голову.

Его губы решительно коснулись ее губ. Коннор некрепко целовал ее, но тем не менее она ощущала давление. Ее рот слегка приоткрылся, по страстного вторжения языка не последовало. Поцелуй был невинным, и Мэгги поняла это, так как тот, с которым она его сравнивала, был полон чувственных обещаний.

Она слегка задрожала, воспоминания вторглись в ее ощущения. Она вновь чувствовала на своих губах его губы, настойчивые, горячие, ищущие. Чувствовала его вкус, когда язык проник между ее зубами, и она пошире открыла рот. Он дразнил ее, губы двигались на ее губах, сосали, мяли. Затем стали игривыми. Он отпустил ее. И губы двинулись ниже. Дотронулись до…

— Мэгги?

Она сильно вздрогнула и очнулась от своих грез, усиленно моргая. Лицо Коннора было очень близко. Тепло его дыхания задело ее кожу, когда он произнес ее имя.

— Ох, — тихо произнесла она, испытывая головокружение.

— Действительно ох, — вмешался судья Хэлси понимающим тоном. Он широко улыбнулся Джею Маку и Мойре, которые ответили ему такой же щедрой улыбкой.

— Скай хихикнула. Мэри Фрэнсис усмехнулась. Раштон кивнул с довольным видом. Только Берил выглядела мрачной, как туча.

Чувствуя себя глупо, Мэгги шагнула назад, выскользнув из слабых объятий Коннора. И была ему признательна, когда он отпустил ее. Она отвернулась от его холодного и далекого взгляда и повернулась к родным.

Ее обнимали любящие руки, осыпали громкими поздравлениями. Джей Мак и Мойра ласково целовали ее, а Скай радостно приплясывала вокруг них. Мэри Фрэнсис вела себя более сдержанно, но была также полна любви. Судья Хэлси не упустил своего законного права поцеловать новобрачную. Подошел Раштон и приветствовал Мэгги как нового члена семьи.

Берил встала рядом с Коннором. Продела руку под его локоть и крепко сжала на тот случай, если бы ему захотелось устроить сцену и освободиться от ее хватки.

— Кажется, все внимание достается невесте, — тихо произнесла она с вызовом. — Может быть, жениху хочется получить поцелуй?

— В этом нет необходимости.

— Знаю. И все же я бы не возражала тебя поздравить.

— А я бы возражал.

Коннор даже не взглянул на Берил. Его глаза были прикованы к Мэгги и ее семье, и впервые он оценил всю трудность задачи, которую она себе поставила. Непросто идти против такой силы, как Джей Мак, а теперь, когда она обманула всех остальных своим замужеством, ей стало еще труднее. Коннор не считал, что Мэгги по натуре обманщица. Она искренне сказала ему об аборте, когда ей было совсем не сложно соврать. Мэгги поймала на себе его взгляд, и, когда он не отвел глаза, она вспыхнула и отвернулась к отцу.

— Она достойна жалости, — сказала Берил, проследив за направлением взгляда Коннора и заметив, что Мэгги смущенно наклонила голову.

— Ты так считаешь?

— Ей даже не нравится, когда ты на нее смотришь. Что ты собираешься делать в спальне?

— Наверное, погашу лампы.

Верил чуть было ногой не топнула, в отчаянии от невозможности вывести его из равновесия. В противоположном конце комнаты она увидела Мэри Фрэнсис, которая смотрела на нее.

— Мне не нравится эта монашка, — тихо пробормотала она.

— Нетрудно вообразить почему.

— Боже, вот она идет. — Берил удалось выдавить из себя не слишком фальшивую улыбку, когда подошла Мэри Фрэнсис.

Мэри Фрэнсис была поражена властной хваткой собственницы, с которой Берил вцепилась в руку Коннора.

Потом ее поразило полное равнодушие Коннора к этому обстоятельству.

— Не знаю, приветствовал ли вас кто-нибудь официально как члена нашей семьи, — мягко сказала она Коннору.

— Благодарю вас. — Он освободился от руки Берил, слегка ущипнув ее за нежную кожу пониже запястья. Оказавшись на свободе, Коннор наклонился и поцеловал Мэри Фрэнсис в щеку. Невозможно было не ощущать тепла ее улыбки. — Сожалею, что не было возможности познакомиться получше.

— Коннор, — протянула Берил с неодобрением в голосе. — Стыдно тебе так обманывать сестру Мэри Фрэнсис. — Ее бледно-голубые глаза быстро скользнули по спокойному и задумчивому лицу Мэри. — Он только что говорил мне, как счастлив снова уехать к себе на ранчо.

Мэри Фрэнсис не клюнула на ату приманку и обратилась к Коннору:

— Это можно понять. Даже во время коротких визитов Нью-Йорк, наверное, кажется вам ужасно тесным.

Бернл не привыкла, чтобы ее игнорировали:

— Думаю, он хотел сказать, что предпочитает уехать домой, чем провести еще хоть минуту в обществе вашего семейства.

Мэри Фрэнсис рассмеялась. И ее смех вовсе не был легким, звонким и музыкальным. У Мэри Фрэнсис смех был низким и сердечным, он обычно шокировал людей своей экспансивностью, так они этого не ожидали. Она увидела, как красивое лицо Берил исказилось от изумления, и еще громче захохотала. В уголках ее глаз показались слезы, которые она даже не попыталась смахнуть, В противоположном конце комнаты Скай тоже начала смеяться, даже не понимая, что ее так рассмешило. Смех Мэри Фрэнсис был очень заразителен.

Коннор увидел, что его жена улыбается. Он ответил ей радостной улыбкой, и на этот раз ее улыбка стала шире. В первый раз за весь день они вдруг испытали одинаковые чувства.

Мэри Фрэнсис перевела дыхание. Вытащила спрятанный в рукаве рясы платочек. Одарив Коннора улыбкой сквозь слезы, промокнула глаза.

— Извините, — обратилась она к Берил. — Вы подумали, что я смеюсь над вами?

— Я… я… — Совершенно сбитая с толку откровенностью Мэри, Берил замолчала.

— Конечно, подумали. Как могло быть иначе? Берил отыскала взглядом Раштона. Ей ужасно хотелось убежать.

— Простите меня, — сказала она. — Мой муж хочет мне что-то сказать.

Мэри Фрэнсис безмятежно кивнула:

— Конечно.

Она следила взглядом, пока Берил удалялась, потом повернулась к Коннору. Улыбка исчезла, а зеленые, как лес, глаза смотрели жестко.

— Эта женщина — ведьма, — произнесла она с тихой яростью. — Кто она для вас?

Коннор обнаружил, что восхищается прямотой своей золовки.

— Жена моего отца, — ответил он. Он смотрел, как Мэри Фрэнсис обдумывает, принимать ли его ответ в буквальном смысле. Коннор пришел ей на помощь. -

Не более того.

Мэри Фрэнсис продолжала пристально смотреть, задумчиво прищурив глаза.

— Она может обидеть Мэгги.

— Я ей не позволю.

В этот момент к ним подошла Мэгги, Она переводила взгляд с мужа на сестру и обратно, пытаясь понять, о чем они говорили до ее появления. И спросила у Коинора:

— Мэри Фрэнсис угрожала разбить ваши коленные чашечки?

Брови Коннора слегка приподнялись, и он с большим уважением посмотрел на Мэри.

— Мы как раз подошли к этому, — без тени смущения признала Мэри.

Мэгги многозначительно кивнула.

— Я так и думала, что речь должна зайти об этом. — Она взглянула на Коннора. — Наверное, потому, что она самая старшая, она присвоила себе роль защитницы всех нас и относится к этой роли очень серьезно.

— Я это начинаю понимать, — ответил Коннор. Он старался не улыбаться. Улыбка была бы не только проявлением высокомерия, он был убежден, что рискует остаться хромым калекой.

— Мэри Майкл и Этан сочетались браком в этой самой комнате, и она тоже угрожала его коленным чашечкам.

— Значит, это уже в некотором роде традиция, — заметил Коннор. — Теперь я и вправду чувствую себя членом семьи.

Мэри Фрэнсис не смогла удержать улыбку.

— Пока вы не обидите мою сестру, вам нечего бояться. — Она сделала короткую паузу. — В противном случае… — И с этим она зашагала прочь.

Мэгги повернулась так, чтобы оказаться спиной к своим родным. Ее лицо, несколько секунд назад такое оживленное, было очень бледным. Она не понимала всей иронии того факта, что только с Коннором могла быть самой собой.

— Пожалуйста, — тихо произнесла она, — не могли бы мы поскорее уехать? Я больше не могу этого выносить.

— Мы сейчас уедем, — ответил он. Взял ее руку в свои и прижал к своему боку. Пальцы Мэгги были холодными, кожа ледяной. Его удивило, что она не дрожит. — Я заказал для нас номер в отеле «Сент-Марк».

На мгновение она оцепенела, охваченная паникой.

— Но вы сказали…

— Это идея моего отца, — объяснил Коннор. — Собственно, его подарок.

Мэгги успокоили не только его слова, но и то, как он их произнес. Ему удалось дать ей понять, что ему не больше, чем ей, нравится такая ситуация. Это заставило ее почувствовать себя лучше. Она подумала, что, возможно, ей удастся продержаться еще немного.

— Ожидается, что мы будем присутствовать на свадебном обеде у моих родителей, — сказала она. — Судья тоже собирается к нам присоединиться.

Коннор почувствовал перемену в ее настроении, то, что она открыла в себе некий запас сил, о котором минуту назад сама не подозревала.

— Вы уверены? — спросил он. — Я могу придумать оправдание для ухода.

— Со мной все будет в порядке, — заверила Мэгги. — То есть если вы не возражаете.

Десять лет назад, когда Коннор был еще совсем молодым, ему пришлось выбирать между голодной волчьей стаей и падением с сорокафутового скалистого утеса. Он точно знал, почему сейчас вспомнил тот случай. Сейчас его выбор был таким же неприятным, хотя, возможно, и не со столь фатальными последствиями. Его взгляд остановился на Мэри Фрэнсис, погруженной в беседу с его отцом, и изменил мнение насчет последнего предположения.

— Я сделаю, как вы хотите, — сказал он, затем прибавил многозначительно: — Но так будет не всегда. В этот раз я не возражаю.

Свадебный обед прошел вовсе не так болезненно напряженно, как опасалась Мэгги. Натянутые отношения, всегда существовавшие между Коннором и Раштоном, смягчились до приемлемого уровня, а Берил уделяла мужу должное внимание, Мэри Фрэнсис и судья поддерживали оживленную беседу, а Скай вставляла в нее рискованные шуточки. Мойра следила за тем, чтобы тарелки у гостей не пустовали, а Джей Мак наполнял бокалы самыми лучшими винами из своих погребов.

Только через два часа Мэгги и Коннор покинули собравшихся, легко расставшись с ними, поскольку настоящее прощание должно было состояться утром на железнодорожной станции. Начался небольшой дождь, мягко стуча каплями по крыше кареты. К тому времени, когда они подъехали к «Сент-Марку», он превратился в ливень.

— Хотите проскочить под дождем? — спросил Коннор. — Или переждать? Не похоже на то, чтобы швейцар собирался выйти нам навстречу с зонтом.

— Не думаю, что зонт сможет помочь, — ответила Мэгги. — Давайте проскочим.

Коннор покачал головой:

— Я не сообразил. Вы погубите платье.

Мэгги оглядела себя. Лиф платья был расшит бисером цвета сапфира. Все остальное было из бледно-голубого шелка, в том числе и квадратный шлейф, который лежал вокруг нее на полу, когда она стояла. Даже изящные туфельки были специально выкрашены в тон платья. Она вздохнула:

— Вы не возражаете, если мы подождем? Мне очень нравится это платье.

Коннор как раз думал о том, что оно и ему самому весьма нравится. По крайней мере нравится, как Мэри в нем выглядит. Он знал, что она не подозревает о его чувствах, так как ему успешно удавалось скрывать свое восхищение за отчужденным взглядом, но не это было самым трудным в дневной шараде.

— Подождем. — Он изогнул шею, чтобы получше разглядеть небо. Оно было неумолимо серого цвета, быстро наступала ночь. — Когда-нибудь ведь должен быть просвет.

Мэгги поправила шлейф и откинулась назад. Гребни, держащие ее тщательно уложенные волосы, впились в голову. Она их вынула и пальцами расчесала волосы.

— Так-то лучше. — Снова откинулась назад на кожаные подушки и закрыла глаза.

Взгляд Кош юра упал на хрупкую белоснежную шею, и пальцы пронзило желание прикоснуться к ней. Он засунул руки глубоко в карманы фрака и попытался думать о чем-нибудь другом, не обращая внимания на неудобство от напряжения в паху. Но ничего в голову не приходило. Перед его мысленным взором снова и снова проходило чувственное движение пальцев Мэгги сквозь пряди ее пышных волос.

Коннор снял фрак.

— Вот, — грубо сказал он, сунув его ей в руки. — Наденьте.

Настойчивый голос Коннора рывком выдернул Мэгги из ее мирной задумчивости. Склонив голову набок, она нахмурилась:

— Но…

— Я передумал, — сказал он. — Я же вам говорил, что не всегда буду поступать в соответствии с вашими желаниями.

Мэгги боролась с гребнями, пытаясь снова воткнуть их в волосы. Он взял их из ее онемевших пальцев и заставил надеть фрак. Затем выскочил из кареты, повернулся и поднял ее на руки.

Мэгги ожидала, что он снова поставит ее на землю, и уже приготовилась к тому, что сейчас вода просочится сквозь ее туфелькн и чулки. Но этого не произошло. Кон-нор Холидей подхватил ее вместе со шлейфом на руки и понес прямо ко входу в отель. Вся работа досталась ему, но почему-то именно у нее перехватило дыхание.

Оказавшись внутри, он опустил ее. Мэгги увидела в холле постояльцев, наблюдающих за ними с понимающей улыбкой и подталкиваниях друг друга локтями. Наверное, зрелище было романтичным, но в действительности она ничего такого не ощущала. Она осторожно сняла фрак Коннора и протянула ему. Посмотрев на свое отражение в зеркале, украшавшем вход в «Сент-Марк», Мэгги поняла, что была спасена от потопа, но Коннору досталось сполна.

С вьющихся кончиков его черных волос вода капала на воротник, а мокрая белая рубашка облепила плечи. Даже его ресницы были мокрыми. Он натянул на себя влажный фрак. — Подождите, — остановила его Мэгги, когда он направился было к стойке администратора. Поднялась на цыпочки и указательным пальцем смахнула капельку воды со щеки Коннора. — Вот. Так лучше.

Она ошибалась, но он не стал ей этого говорить. Взял ее за запястье, И по выражению на ее лице понял, что сжал ее руку сильнее, чем намеревался. Он слегка ослабил хватку, выдавил из себя улыбку н ради наблюдавших за ними зрителей поцеловал ей руку.

У Мэгги не было выбора. Она должна следовать туда, куда он ее ведет, хотя чувствовала, что ее не столько ведут, сколько тащат. Пока он разговаривал с управляющим, подтверждая заказ, Мэгги высвободилась и обвела взглядом холл.

Отель «Сент-Марк» отличался определенным великолепием, и его гости одновременно чувствовали себя удобно устроенными и преисполненными благоговения. Затейливая лепнина потолков притягивала взоры вверх, а неясные отражения в полированном дереве заставляли оставаться на земле. Мэгги много раз бывала в этом отеле, особенно тогда, когда ее сестра Майкл подолгу жила здесь. «Сент-Марк» импонировал семейным клиентам и постоянным жильцам наличием просторных и гостеприимных обеденного зала и гостиной.

Мэгги снова повернулась к управляющему, который заверял Коннора, что все будет сделано по его вкусу. Но слушала лишь вполуха. Ее внимание привлекла открытая регистрационная книга, лежащая перед ней. Мистер и миссис Коннор Холидей. Словно она прекратила свое существование.

Погруженный в собственные мрачные мысли, Коннор не заметил задумчивости ушедшей в себя Мэгги, пока они поднимались на пятый этаж на паровом лифте. Он впустил ее в номер, а вскоре пришел и слуга с чемоданами.

Просторный номер был со вкусом обставлен мебелью из темного ореха. В той части комнаты, которая служила для приема гостей, стояли два кресла с подголовниками и длинный, туго набитый диван. Цвета ковра повторяли цветовую гамму комнаты — кремовые, каштановые, темно-зеленые. В части, служившей столовой, стояли небольшой стол орехового дерева и два стула; вся мебель была отполирована до такого блеска, что отражала обитателей комнаты. Огромных размеров хрустальная ваза стояла посередине стола, н нежный аромат дюжины красных роз на длинных стеблях наполнял комнату. Над камином висело вычурное зеркало в золоченой раме, усиливающее газовое освещение комнаты.

Слуга отнес их чемоданы в спальню. Показал гардероб, туалетную и ванную комнаты и балкон, выходящий на Бродвей.

Стоя на пороге спальни, Мэгги отметила все это только каким-то уголком сознания. Ее внимание было приковано к кровати, и когда слуга ушел и они снова остались с Коннором наедине, она сказала первое, что пришло ей в голову, то единственное, о чем она думала уже почти десять минут:

— Тут только одна.

Коннор, снимавший фрак, остановился и бросил на нес странный взгляд:

— Что?

— Тут только одна, — повторила Мэгги.

Он закончил снимать фрак и повесил его на медную вешалку у самой двери.

— Это я понял, — сказал он, проводя рукой по черным волосам. Затем взялся за влажную сорочку. — Не понял только, что это значит.

— Одна кровать, — ответила она. — Одна спальня! Должно быть две. У моей сестры был здесь номер. И у нее было две спальни.

— Уверен, что так и было, — ровным голосом ответил Коннор. — Но ведь она жила здесь. И не была еще замужем.

Мэгги его спокойствие показалось возмутительным.

— И что же? Какое это имеет значение? В «Сент-Марке» есть номера с двумя спальнями, и я хочу такой номер. — Даже сама Мэгги поняла, что говорит, словно избалованный ребенок, готовый закатить истерику.

Коннор на секунду задумался, потом пожал плечами.

— Прекрасно, — сказал он. — Но вам придется договариваться самой.

Несмотря на его равнодушный тон, Мэгги почувствовала, что он бросает ей вызов.

— Прекрасно, — ответила она. — Так я и сделаю. Она причесала волосы перед зеркалом над камином и, когда поспешные попытки привести в порядок свою внешность ее удовлетворили, повернулась к выходу. Коннор стоял перед дверью, преграждая ей путь.

— Вам известно, что они считают нас новобрачными, — приветливо сказал он.

Мэгги поняла бы сама, если бы подумала об этом раньше.

— И что же? — небрежно спросила она, притворяясь, что это не имеет значения.

Коннор шагнул в сторону, давая ей пройти.

— Если вы считаете разумным просить вторую спальню в первую брачную ночь, то я не собираюсь вас останавливать.

Решительно настроенная, Мэгги сказала:

— Это меньшее из двух зол, не так ли?

Он распахнул перед ней дверь.

— Добро пожаловать. С нетерпением жду возможности послушать, как вы им это объясните.

Мэгги высокомерно фыркнула и промчалась мимо него, наградив злым взглядом, когда он тихонько рассмеялся. Она села в лифт, но велела лифтеру высадить ее на третьем этаже. Уверенно вышла из лифта, делая вид, что знает, куда идти. Услышав, как за ней закрылась дверца и лифт снова пошел вверх, она остановилась и прислонилась к стене тускло освещенного коридора.

Что же все-таки она скажет у стойки администратора? Что у невесты сдали нервы? Что жених из тех, которые бьют своих жен? Что один из них болен? Что их брак — просто фарс? Что им удобно в одной постели только в борделях?

Смех Мэгги прозвучал немного истерично. Дальше по коридору открылась дверь, и вышел какой-то мужчина. Она низко пригнула голову, прикрыла рот рукой и притворилась, что кашляет. Потом пошла, не поднимая головы, и почувствовала на себе испытующий взгляд незнакомца. Мэгги дошла до конца коридора и открыла дверь на лестницу. Оказавшись в безопасности, вдали от любопытных взглядов, она остановилась на ступеньках, слегка прислонившись к железным перилам. Глянула вниз. На первый этаж вели двадцать четыре ступеньки. Вспомнила улыбающегося управляющего, добрые пожелания дежурного и портье. Мистер и миссис Коннор Холидей. Мэгги взглянула вверх. Три пролета лестницы высились над ней. Семьдесят две ступеньки.

Ладно, подумала она, если идти медленно, возможно, к тому времени, как она доберется до верха, ее ргтория кэ» раз будет готова.

Когда Мэгги вернулась, Коннора в гостиной не было. Она страшилась войти в спальню, боясь застать его там в полураздетом виде. Обзывая себя дурой и трусихой, Мэгги все же вошла туда, но его и там не было. Она произнесла его имя, сперва тихо, потом погромче. Он не ответил. Она заглянула в туалетную комнату и постучала в дверь ванной. Ответа не было.

Может быть, он пошел искать ее, когда увидел, что ее так долго нет? Мэгги нахмурилась, спрашивая себя, не повлияет ли это на ту историю, которую она придумала. Она зажгла керосиновые лампы у кровати и выключила газовые рожки. Присев на край широкой кровати под пологом, Мэгги сняла туфли и аккуратно скатала вниз чулки. Открыла свой чемодан и обнаружила, что он пуст. Зато гардероб был заполнен ее одеждой — и его тоже. У нее как-то странно все внутри сжалось, когда она увидела его рубашки, висящие рядом со своими сорочками, свои чулки рядом с его носками. Ее разноцветные ленты для волос соседствовали с его черными галстуками. Его жилет соприкасался с ее корсетом.

Мэгги вытащила свою ночную сорочку и положила в ногах кровати. Утром мать и сестра помогали ей надеть платье. Сейчас Мэгги сражалась с рядом крохотных пуговичек на спине.

Наблюдая за Мэгги с балкона, Коннор ощущал себя нищим уличным мальчишкой, прижимающимся носом к витрине булочной. Только его жена была не горячей пышкой, и реагировал не его рот, наполняясь слюной. Прохладный ночной воздух не так эффективно действовал на его восставшую плоть, как холодный душ, но Коннору отнюдь не хотелось отвернуться от Мэгги и наслаждаться видом Бродвея. Весь в напряжении, он присел на край каменной балюстрады, скрестив перед собой руки. Его веки отяжелели, обычно отчужденный взгляд стал сонным, он пристально наблюдал за Мэгги.

Она изгибалась и изворачивалась, пытаясь достать до пуговок на спине. В ее движениях была какая-то врожденная грация. Ей удалось высвободить одно плечо, и свет лампы засверкал на обнаженной коже. Приглушенные тени оранжевого оттенка обрисовывали ключицу. От ее усилий гребни, держащие волосы, выпали. Она отбросила их в сторону, быстро заплела волосы, и теперь одна толстая медная коса ниспадала на спину. В это мгновение она казалась слишком юной, чтобы быть кому-либо женой.

Затем Мэгги выскользнула из своего расшитого бисером голубого платья.

Батистовая сорочка облегала ее фигуру. Это было простое одеяние, без каких-либо оборок, подчеркивающих выпуклости груди или бедер. Она дернула за ленту, и сорочка скользнула вниз по ее плечам, талии и бедрам и легла вокруг босых ног. Мэгги перешагнула через нее.

Коннор заерзал на каменной ограде, когда Мэгги потянулась назад, чтобы распустить шнурки корсета. От этого движения ее груди выступили вперед. Он как бы ощутил ее вздох, когда корсет упал на пол. Сунув руку в лифчик, она потерла тело ладонью. Коннор не понимал, зачем ей эта броня, которая не выполняла никакой функции, а только доставляла неудобства. Он мог двумя руками почти обхватить ее талию. Корсет только не позволял ему почувствовать ее мягкое тело так, как ему бы хотелось. Но с другой стороны, возможно, она именно потому его и надела.

Коннор встал и оттолкнулся от перил как раз тогда, когда Мэгги взялась за край лифчика и начала поднимать его вверх. Он легонько постучал в стекло двери и увидел, как она застыла.

Словно почуявший опасность олень, Мэгги стояла в неподвижной настороженности. Звук не повторялся, но для нее это не имело значения. Она знала, что слышала его, и знала, откуда он донесся.

Мэгги медленно подняла голову, пальцы ее выпустили край лифчика. Он скромно прикрыл обнаженную кожу, но это едва ли что-то меняло. Она чувствовала себя обнаженной, выставленной напоказ. Она видела очертания фигуры на балконе, темный профиль, который все еще таил в себе опасность и угрозу, хотя знала, чей он. Ей не нужно было видеть глаза, чтобы почувствовать их холодную, бездонную глубину, не нужно было видеть лицо, чтобы угадать на нем насмешливую полуулыбку.

Мэгги была довольна своей сдержанностью; довольна тем, что не вскрикнула, как побуждал ее инстинкт. Повернувшись к Коннору спиной, она подобрала ночную сорочку и надела ее через голову.

Коннор снова постучал. И вдобавок подергал дверную ручку.

Когда Мэгги снова обернулась, она улыбалась. Он заперт снаружи. В этом была восхитительная ирония, и она чувствовала себя несравненно более уверенной в себе. Не спеша подошла к двери и нахально ухмыльнулась ему.

— Между нами не всегда будет дверь, — напомнил Коннор. Он понимал, что она бы не смотрела на него с таким самодовольным видом, если бы не чувствовала свою безопасность и превосходство.

— Вы правы, — ответила Мэгги. — Если вы сейчас прыгнете вниз, я стану вдовой и навсегда от вас избавлюсь.

— Можете на это не рассчитывать.

Даже искаженный стеклом, его голос таил в себе угрозу. Возможно, он прыгнет и останется жив просто ей назло, или, что еще хуже, умрет и будет к ней являться призраком. Мэгги повернула заклинившуюся ручку и открыла дверь.

— Спасибо, — холодно произнес он, входя в комнату. Мэгги проигнорировала его. Подошла к гардеробу, взяла халат и исчезла в ванной.

Коннор прищурил глаза, глядя на воинственный разворот ее плеч. Пальцы его, крепко сжатые в кулаки, позволили ему сдержаться и не схватить ее за косу и крепко дернуть к себе. Он не знал, что сделал бы с ней после этого. Ему хотелось верить, что он стал бы ее трясти, но в душе он знал, что без всякой провокации с ее стороны стал бы страстно ее целовать.

Тихо выругавшись, Коннор подошел к гардеробу и достал собственную ночную сорочку и халат. Вероятно, Мэгги проведет в ванной большую часть вечера.

Час спустя во второй раз за вечер Мэгги замерла на пороге спальни. Коннор сидел на кровати, заняв всю ее середину, и читал нью-йоркскую «Кроникл», явно считая постель своей территорией.

Мэгги прочистила горло.

— Я не признаю права самовольного захвата, — сказала она.

— Что?

— Вы слышали.

— Я вас всегда слышу, — терпеливо ответил он, не поднимая глаз от газеты. — Но, кажется, никогда не понимаю, о чем вы говорите.

Разъяренная его невниманием, Мэгги перегнулась через кровать и выхватила газету из его рук. Потом уставилась на слитый лист в сжатых кулаках и пришла в ужас от собственного поведения. Подняв взгляд на Коннора, она увидела, что он наблюдает за ней тем притворно завороженным взглядом, который совершенно лишал ее присутствия духа.

— Извините, — сказала она, не в состоянии передать этими словами всю глубину своего сожаления. Развернула газету, положила ее на одеяло из гусиного пуха и попыталась разгладить. Но ее попытки не увенчались успехом.

— Позвольте мне, — сказал Коннор, вынимая газету из-под ее пальцев, — пока вы ее не уничтожили окончательно. — Он аккуратно сложил газету на своей прикроватной тумбочке. Затем повернулся к ней: — Вы говорили?..

Мэгги отступила от кровати на шаг.

— Я не признаю права самовольного захвата, — повторила Мэгги, указывая на него, а потом обведя рукой всю постель. — Только то, что вы забрались в нее первым, не дает вам права владеть ею.

Одна из его черных бровей взлетела вверх.

— Не дает? Вы хотите сказать, мне необходимо куда-то пойти и подать заявку?

— Это не смешно.

— Я и не хотел смешить. Говорю серьезно. Следует ли мне обратиться к управляющему за подтверждением прав на эту постель?

— Вы это делаете нарочно, — ответила она голосом, от отчаяния прозвучавшим резко. — Где я должна спать, по-вашему?

Он огляделся, словно впервые заметил, что занял всю кровать.

— А вы подумали, что я хочу один занять все это пространство? — спросил он, поддразнивая ее. — Я готов поделиться. — Он похлопал ладонью по постели: Выбирайте любую сторону.

Не вполне веря своим ушам, Мэгги несколько секунд молча смотрела на него.

— Идите к черту, — наконец ответила она. Коннор смотрел ей вслед, но его ядовитая улыбка исчезла, когда Мэгги захлопнула за собой дверь.

От громкого стука двери Мэгги поморщилась. После того, как Коннор не обратил внимания на ее вторую за вечер ребяческую выходку, она смотрела на диван в гостиной как на злейшего врага. Подушки и одеяла остались в другой комнате, и она не хотела за ними возвращаться. Выключив газовое освещение, Мэгги свернулась в одном из уголков дивана, к своему неудовольствию, обнаружив, что он именно такой жесткий и неудобный, каким кажется на вид. Она сняла халат и попыталась использовать его сперва как подушку, затем как одеяло. И в том, и в другом случае он не слишком годился.

Мэгги вытянулась во весь рост, но ее сравнительно малый рост не давал ей никаких преимуществ — все равно йоги свешивались, или же ее тело неестественно изгибалось, если она пыталась положить ноги на подлокотник. Шум и свет с улицы проникали в комнату. Она ничего не могла поделать с прохожими, но в ее силах было закрыться от света. Мэгги встала, прошлепала босиком к окну и задернула шторы. Потом попробовала оба кресла в качестве возможного пристанища на ночь. Ничего не вышло. Возвращаясь обратно к дивану, она ударилась большим пальцем коги о табуретку для ног и, запрыгав на одной ноге по комнате, подвернула лодыжку. Придя в отчаяние, Мэгги пнула ногой табуретку, но ноге только стало еще больнее.

— Черт! — выругалась она, падая на диван. Взяла в руки больную ногу и стала ее растирать. Коннора Холидея никто не обвинит в том, что он джентльмен, она-то уж точно.

Дверь из спальни открылась. На пороге стоял Коннор, прислонившись к косяку, освещенный сзади лампой, и спросил:

— Вы закончили?

— Закончила что? — спросила Мэгги с нетерпением.

— Производить шум.

Хотя Мэгги шумела не нарочно, она возразила:

— Почему вы должны спать, если я не могу?

— В самом деле, почему? — сухо спросил он. Оттолкнулся от косяка и вошел в гостиную. Его глаза привыкли к темноте, и он впервые заметил, что Мэгги ушиблась.

— Что случилось?

— Ничего.

Коннор присел на подлокотник кресла и потуже затянул пояс халата на талии.

— Вы собираетесь быть такой скверной всю дорогу до Колорадо? — спросил он. — Потому что в этом случае я пересмотрю свое обещание сопровождать вас.

Мэгги не приняла его угрозу всерьез.

— Мы заключили сделку.

— Люди на каждом шагу нарушают сделки.

— Но не вы. — Она не считала его джентльменом, но была уверена, что он человек слова и чести.

Коннор смотрел на нее целую минуту.

— Ладно, — наконец ответил он. — Не я. Но это не означает, что я не могу, в свою очередь, стать скверным.

— Вы это уже доказали, — тихо пробормотала она. Он услышал, но проигнорировал ее замечание.

— Вы действительно собираетесь вот так пропутешествовать две тысячи миль?

Из соображений гордости Мэгги притворилась, что обдумывает вопрос. И в конце концов отрицательно покачала головой.

— Прекрасно, — сказал Коннор. — Что вы с собой сделали?

— Ударилась большим пальцем о табуретку для ног.

— А еще? — спросил он, не удовлетворившись этим ответом.

Она удивилась, откуда он знает, что это не все.

— А еще, по-моему, растянула лодыжку.

Коннор зажег керосиновую лампу, стоящую на столике из орехового дерева. Потом нашел перевернутую табуретку, поставил перед Мэгги и уселся. Не спрашивая позволения, взял ее ногу и положил к себе на колени. Сперва он осмотрел большой палец, слегка потрогал его пальцем, затем осторожно ощупал ступню и щиколотку.

Мэгги поморщилась и рефлекторно дернулась, пытаясь отнять ногу, когда он нащупал болезненное место.

Он крепко, но мягко держал ее, не отпуская. Почувствовал, как она расслабилась, все еще не слишком доверяя ему, но все же больше, чем за несколько секунд до этого.

— Действительно, растяжение. — Его пальцы рассеянно поглаживали ее теплую кожу, потом он сказал, слегка надавливая поочередно на кости стопы: — Что вы собираетесь делать?

— Почему вы спрашиваете меня? — Мэгги говорила слегка задыхающимся голосом, что ей совсем не понравилось, и она надеялась, что он этого не услышал.

— Вы же хотите стать доктором, правда? — Он по чувствовал, как она снова напряглась, снова стала меньше ему доверять, хотя и по другой причине, и это его рассердило. — Вы же сами мне об этом рассказывали. Сегодня днем я расспросил Скай. Она сообщила, что вас не приняли в медицинскую школу. Вы поэтому пришли ко мне?

— Возможно, вы сможете достать льда для ноги, — сказала она.

— Вы пошли к мадам Рестель до или после получения отказа?

— Не беспокойтесь, — ответила она, садясь прямее. — Я сама достану лед.

Пальцы Коннора помимо его воли крепче сжались на больной ноге Мэгги.

— Вы думали о ком-нибудь, кроме себя, принимая это решение?

У Мэгги перехватило дыхание, когда ногу пронзила боль. Казалось, она пронеслась по всему позвоночнику и взорвалась у нее в голове.

— Пожалуйста, — ахнула она. — Вы мне делаете больно.

Он запоздало осознал все происходящее: свою хватку, ее слезы, свои болезненные вопросы, ее страх. Коннор отпустил ступню.

— Простите.

Мэгги поднялась с дивана и попятилась от него, прихрамывая.

— Не прикасайтесь ко мне, — хрипло произнесла она. — Никогда не прикасайтесь ко мне. Ненавижу, когда вы это делаете. Вы всегда делаете мне больно. Вы не умеете по-другому. — Теперь она дрожала, глаза ее смотрели осуждающе. — Мне все равно, пусть вы действительно меня ненавидите, мне все равно, что вы обо мне думаете. Вы получили то, что хотели от этого брака. Я не единственная проститутка в этой комнате.

Она отшатнулась, когда Коннор поднялся.

— Мэгги, — тихо сказал он. Посмотрел, как она плотнее прижалась к стене. Коннор не совсем ясно представлял себе, что хочет сказать. Он презирал ее поступок. Разве это не означало, что и ее он тоже презирает? Но вероятно, недостаточно сильно. Если бы он не хотел ее, если бы его не влекло к ней, ему не приходилось бы так часто напоминать себе, как сильно он ее не любит. Недовольство собой лишило его глаза всякого выражения. Они стали равнодушными, черными и холодными, как зимняя ночь.

— Я принесу лед, — сказал он. — Извините. Мне надо переодеться.

Когда Коннор через несколько минут вышел из спальни, Мэгги уже не прижималась к стене, хотя все еще стояла, прислонившись к ней. Краем глаза он заметил, как она вздрогнула, когда он проходил мимо.

— Из этого ничего не выйдет, — тихо сказал он. Оставшись одна, Мэгги почувствовала, что сползает по стенке вниз. Однако глаза ее оставались сухими, хотя никогда еще ей так не хотелось плакать, как сейчас. Трудно было глотать, а в груди такая тяжесть, что невозможно вздохнуть. Что он хотел сказать? Что не выйдет? Несомненно, он не имел в виду их брак. Из него и не должно было выйти ничего хорошего. Они поженились для того, чтобы он оказался неудачным. Все другие варианты были неприемлемыми для них обоих.

Мэгги подобрала ноги к груди и обхватила их руками. Не собирается ли Коннор нарушить их соглашение? Сегодня утром она видела, как Джей Мак увел Коннора одного в библиотеку. Ни отец, ни Коннор потом не упоминали об этом, но Мэгги знала, что там произошло. Джей Мак вручил Коннору бумаги на ранчо. Земля снова принадлежала Коннору и была в безопасности от тирании Северо-Западной железнодорожной компании и от грабителей-магнатов. И все, что ему пришлось для этого сделать, — взять жену, которая ему была не нужна, которой он не желал и которая ему не нравилась.

Коннор быстро достал лед. Ресторанные служащие завернули осколки льда в полотняную салфетку и, кроме того, дали еще целое ведерко. Все в отеле «Сент-Марк» были рады услужить новобрачным.

Коннор положил салфетку со льдом на диван и поставил ведро на мраморную доску перед камином.

— Идите сюда, — позвал он, протягивая руку.

Мэгги колебалась, но он не опускал руку. Она подала ему руку и позволила поднять себя на ноги. Он указал ей на диван. На этот раз, вместо того чтобы сесть самому, Коннор опустился на колени и положил больную ногу Мэгги на табурет. На несколько дюймов поднял подол ее ночной сорочки и слегка прижал салфетку, наполненную льдом, к щиколотке.

— Слишком холодно? — спросил он. увидев гримасу на ее лице.

— Я могу это вытерпеть.

— Я не о том спросил. Я могу взять еще одно полотенце и обернуть им лед, если он слишком холодный. Мэгги старалась быть учтивой.

— Все хорошо.

Коннор опустился на корточки.

— Приношу извинения за то, что сделал, — сказал он. — Я не хотел причинить вам боль.

Мэгги понимала, что он говорит о физической боли. Другую боль он причинил ей вполне намеренно.

— Знаю. Все в порядке.

— Вы всегда так легко прощаете людей, причинивших вам боль?

От удивления Мэгги широко раскрыла глаза:

— Не понимаю.

— Я тоже, — сказал Коннор, внимательно глядя ей в лицо. Кошачий разрез ее глаз становился более явным, когда она склоняла голову набок. Она втянула нижнюю губку и прикусила ее зубами — привычка, которая могла указывать на задумчивость или беспокойство. Когда она сдвигала брови, между ними пролегала крохотная вертикальная морщинка. Он неожиданно увидел ее сидящей на широкой кровати, очертания ее стройного тела были как-то одновременно и резкими, и жаждущими, такой он увидел ее, войдя в комнату в борделе.

— Если бы я знал тогда… — Его голос замер. Поступил бы он иначе? — подумалось ему. Залез бы он в ту ночь в ее постель? Он просил тихую девушку, которая не станет задавать слишком много вопросов или, что еще хуже, докучать ему историей своей несчастной жизни. Он не хотел ничего знать о женщине под ним, женщине, которая приняла его в себя и позволила ему выплеснуть свое отчаяние в ее легкое и хрупкое тело. Он не хотел, чтобы это было таким глубоко личным. — Не важно, — сказал Коннор. Маска, под которой он прятал лицо, снова была на месте. Он встал. — Что вам сказал администратор, когда вы просили другую комнату?

Мэгги была застигнута врасплох. Этого вопроса она ждала гораздо раньше. Она чуть не забыла, что собиралась ответить.

— Отель переполнен, — сказала она. — Управляющий сказал, что свободных комнат нет.

— Ни одной? — В уголке рта Коннора играла полуулыбка. — Жаль, что я этого не знал.

— Почему? — нахмурилась Мэгги.

— Не стал бы трудиться и просить комнату. — Он исчез в соседней спальне, а когда вернулся, в руке у него был чемодан. Зажатый в спешке рукав рубашки торчал из щели в боку.

— Комната 313, — сказал он. — Управляющий без труда устроил меня, когда я сказал ему, что не хочу вас беспокоить. В сущности, он предложил мне на выбор несколько комнат. В некоторых были две спальни, но я объяснил, что не вижу смысла рисковать, чтобы при переселении еще сильнее не повредить вашу ногу.

Мэгги тихо застонала, ее лицо вспыхнуло от смущения, так ее уличили во лжи.

— Надеюсь, вы выглядели должным образом раздосадованным, когда разговаривали с ним, — сказала она, пытаясь сохранить достоинство. Мысль о том, что Коннор мог показать свое удовольствие, даже восторг, от того, что избавился от своей невесты на эту ночь, была унизительной.

Коннор не ответил, пока не оказался в коридоре, за пределами досягаемости слуха Мэгги.

— Выглядеть раздосадованным было самым легким, — пробормотал он.