В статусе: Online. Любви не ищут

Глава 37.

Сквозь завесу шума в ушах, отдалённо слышу чьи-то голоса. Веки были настолько тяжёлыми, что упорно отказывались открываться. Каждый вдох отдавался в груди еле ощутимой болью. Единственное, что я отчётливо ощущала, это то, как кто-то держит меня за руку. В голове была кромешная тьма, сквозь которую просачивались некоторые обрывки воспоминаний.

Кое-как открыв глаза, морщусь от света ламп. Через несколько минут, когда мне удалось привыкнуть к свету, открываю глаза и, обведя палату сонным взглядом, вижу, что рядом с кроватью сидит Егор, а в кресле рядом с окном мирно спит Ян. Сделав глубокий вдох, неприятно морщусь от резко-колющей боли. В горле встал ком, жутко хотелось пить, но губы отказывались говорить что-либо. В голове проносились обрывки воспоминаний, но сложить чёткой картинки я не могла.

Почувствовав, как сильно затекла моя рука, слегка шевелю ею, отчего Егор, до этого мирно сопевший в одеяло, проснулся. Резко подняв голову, он потирает переносицу руками и смотрит на меня. Я всё ещё не могла поверить, что это не сон. Мой взгляд встречается с его светло-голубыми глазами, отчего на душе становится как-то спокойнее. На секунду мне вновь начинает казаться, что это моё подсознание решило так жестоко подшутить надо мной, но нет. Он здесь. Прямо здесь и прямо сейчас он сидит рядом со мной и сжимает своей рукой мою.

Я попыталась привстать, но Егор уложил меня обратно, сказав при этом, что мне нельзя вставать.

— Лина, ты как? — обеспокоенно спросил он, прикладывая свою ладонь к моей щеке. Хоть внешне он и выглядел взволнованно и обеспокоенно, в его взгляде виднелось явное облегчение. По телу прошлась лёгкая волна дрожа, отдающаяся в каждой клеточки моего тела неким теплом.

— Пить хочется, — шепчу я, прикрыв глаза и чувствуя то, как ко мне возвращаются силы.

— Сейчас, — с лёгкой улыбкой на губах сказал он и, встав со стула, вышел в коридор. Повернув голову набок, смотрю на Яна, который сложив руки под лицо, продолжал спать. Слегка усмехнулась от того, что не могу запустить в него что-нибудь.

Вдруг в палату вбегает пожилой мужчина в белом халате, больше похожий на врача. Как-то облегчённо выдохнув, он подходит к кровати и, взяв с прикроватной тумбы планшет, достаёт ручку из кармана и спрашивает:

— Как ты себя чувствуешь?

— Всё нормально, больно только в груди, когда дышу, — отвечаю я, смотря на него.

— Такое бывает, но это абсолютно нормально. Признаться честно, ты заставила нас понервничать, пролежать месяц в коме и пережить два приступа, такое может не каждый, но я всё же рад, что ты нашла в себе силы и очнулась.

На протяжении следующих нескольких минут он осматривал меня, постоянно что-то записывая. Егор и Ян, который наконец-то соизволил проснуться, стояли в стороне и, постоянно перешёптываясь, наблюдали за действиями врача. Я же пыталась понять, как мне быть. Безусловно, хотела узнать, зачем и почему они так поступили со мной и самое главное, что будет дальше. Но хватит ли у меня на это сил? Смогу ли я выдержать горькую правду, что через несколько минут обрушиться на меня, словно лавина? Да. Да, я смогу.

После того, как врач закончил осмотр и поставил мне капельницу, вышел из палаты, предварительно сказав Яну и Егору не задерживаться здесь слишком долго. Как только за ним закрылась дверь, Егор подходит к кровати и протягивает мне бутылку детской питьевой воды. Я было, хотела протянуть руку, но поняла, что не смогу сделать это. Тогда Егор слегка приподнял меня и, поднеся бутылку к моим губам, позволил мне утолить жажду. Боже, никогда не думала, что обычная вода бывает такой вкусной! Хоть я и чувствовала себя, как маленький ребёнок, я была благодарна Асинскому за то, что он помогает мне. Осушив практически половину бутылки, откидываясь обратно на спинку кровати. Егор сел рядом со мной, и вновь взял меня за руку, сжимая её сильнее положенного.

— Спасибо, — сказала я, смотря на него, а он улыбнулся в ответ.

— Ну как ты, Рембо? — с улыбкой спросил Ян, подходя к кровати и беря меня за руку. Я улыбнулась и, показав жестом, что всё «Ок», сказала:

— Может, наконец, объясните мне, что за спектакль вы разыграли? И главное,

зачем?

Переглянувшись друг с другом, Егор, кинув на меня быстрый взгляд, кивнул в знак согласия. Нервно сглотнув, прикусываю нижнюю губу, мысленно подготавливая себя к оглушительной правде.

— Когда мы разрабатывали план, то не учли того, что Мартынов направит свой интерес на того, кто, по сути дела, не имеет никакого отношения к этим разборкам. Это ты, Лина. По неизвестным нам причинам, твоя персона весьма сильно заинтересовала его вплоть до того, что он приказал своим людям выяснить о тебе всё, что можно. Наш информатор сообщил нам, что Мартынов готовит на тебя покушение. Я стал думать, для чего ему это надо, а затем наткнулся на тот компромат, что достали наши родители. Сверив всю информацию, я понял, что убив тебя, Мартынов сможет расквитаться с нашей семьёй, забрать себе часть акций и весь бизнес родителей. Я хотел увести тебя за границу, спрятать в каком-нибудь тихом городке, чтобы ты была в безопасности, но после аварии я был не в состоянии сделать это. Поэтому рассказал свой план Егору. — Ответил Ян, проведя рукой по волосам.

— Я хотел придерживаться этого плана, но отец решил действовать иначе. Он знал, что Мартынов хочет избавиться от меня, ибо я наследник и лишнее звено, которое может помешать ему. Тогда отец предложил инсценировать моё убийство, чтобы я смог уехать в соседний город и уничтожить остатки кадров Мартынова, чтобы способствовало нам в этом деле. — Сказал Егор, прикрыв лицо руками.

— И ты так просто согласился? — Прошептала я, чувствуя то, как увлажняются мои глаза.

— Нет, я не хотел. Но… Если бы я не согласился он бы убил тебя, Лина. Блять, если бы он сделал это, то я бы лишился своёго долбанного рассудка! Потому что без тебя моя жизнь не имеет смысла. Я думал, что оставив тебя, смогу уберечь тебя от опасности, смогу дать тебе шанс на нормальную жизнь, в которой ты будешь счастлива, а в итоге всё привело к тому, что я вновь сделал тебе больно, причём так больно, что ты пыталась покончить с собой.…

— Ян, выйди, пожалуйста. — Оборвала я речь Егора, переводя взгляд на брата. Я больше не могла сдерживать себя. Все мысли и чувства, что я безнадежно похоронила глубоко в душе, вновь рвались наружу. А вместе с ними рвалась и та отчаянная боль, которую я пыталась глушить таблетками. И вот, когда мне, наконец-то, удалось создать новую иллюзию себя, когда я почти поверила в то, что он больше не вернётся, он вновь врывается в мою жизнь, принося с собой сладкую боль, которая является моим наркотиком.

— Ты уверена?

— Да.

Кинув неодобрительный взгляд в сторону Егора, Ян недовольно качает головой, но всё же оставляет нас. Звук, захлопывающийся двери прорывает внутри меня платину, что я так старательно возвышала. Горячие дорожки слёз обожгли щёки, дабы не всхлипывать в голос, прикусываю нижнюю губу.

— Когда ты соглашался на это, ты думал обо мне? Думал о том, что я буду чувствовать? Что я сойду сума, превращусь в обычную половую тряпку, об которую каждый может вытереть ноги. Зачем, Егор? После всего этого ты мог мне позвонить, мог объяснить, что это всё спектакль, что мне не нужно убиваться каждую ночь, но ты не сделал этого. Почему? Разве того, что я любила тебя, было не достаточно? Я каждую ночь ревела в подушку, постоянно виня себя в том, что из-за меня ты поехал на эту гонку. Я с ума сходила, когда видела в толпе твоё лицо, когда звонила тебе…. — Вырвав свою руку из его, прикрываю глаза, чувствуя то, как тело сотрясают рыдания. Слёзы нескончаемым потоком обжигали щёки, и я не пыталась остановить их. Сейчас, когда я не чувствую его поддержку, понимаю, что по настоящему сломлена. Что от нас не осталась и следа, только обрывки воспоминаний.

— Принцесса, то, что случилось исправить нельзя. Мартынов мёртв, его посредники за решеткой, а я окончательно упал в твоих глазах, держу пари, что ты меня даже видеть не хочешь…. Поверь мне, я хотел рассказать тебе всё, как есть, хотел позвонить и успокоить тебя. Я видел, как тебе было больно, и поверь мне, самое хреновое было сидеть и слушать твои рыдания на том конце трубки, прекрасно зная при этом, что помочь я ничем не могу. Я убеждал себя в том, что я скотина, и ты не достойна быть с такой мразью, как я. Ты заслуживаешь лучшего, ты заслуживаешь любви и счастья. На какой-то промежуток времени смог убедить себя, что ты сможешь справиться. Моё появление рядом с тобой грозило срывом операции, я не мог подставить всех… Но когда я узнал, что Мартынов похитил тебя, то моментально примчался сюда. Если кто-то и должен был пострадать, то только я… Блять! Лина, когда я увидел тебя там… В том предсмертном состоянии, я не мог и слова сказать, потому что впервые в жизни я видел, как по настоящему дорогой мне человек, девушка, которую я люблю всем сердцем и душой, умирает. А сейчас… Чёрт, я знаю, что мне нет ни прощения, ни оправдания, потому что я поступил с тобой, как последняя скотина. Ты любила меня искренне, всей душой, а я вновь наплевал на твои чувства, ставя устранение Мартынова выше собственных чувств. Выше нас. — Говорит он, а я продолжаю задыхаться в собственных слезах.

— Я никогда не прощу тебя… Для меня ты умер. — Тихо шепчу я. Слёзы скатываются вниз по щекам, но не стремлюсь смахивать их. Я смотрю в его светло-голубые, когда-то любимые, глаза, и не чувствую того, что ощущала прежде. Нет чувств. Они иссякли. От меня ничего не осталось. Он добил меня. Уничтожил. Испил до конца, довёл до грани. Что-то давит в области сердца. Боль режет на куски, и я не сопротивляюсь. Нет сил. Нет ничего, что могло бы напоминать о жизни внутри. Больше нет никаких «нас». Нет никакой любви. Есть лишь боль и пустота. И ненависть.

— Ты права. Я уже давно мёртв внутри. Я всегда ломал твои крылья, всегда сковывал и ограничивал тебя, но сейчас… Сейчас… Я просто отпускаю тебя. Я не заслужил тебя, принцесса. Моя любовь ядовита, она чуть не убила тебя. Прости меня, Каролина, прости за всё.

Я не знала, что именно должна была сказать ему. Мысли смешались в одну большую кучу, мешая ясно мыслить. Боль резкими уколами колола прямо в сердце, не принося с собой должного облегчения. Знаю, что совершенно глупо отрицать это, я по прежнему люблю его, но я не смогу простить его за всю ту боль, что он причинил мне. Не смогу. Не сейчас. Не скрывая своих чувств, я ревела в голос. Это было слишком… Слишком жестоко.

Неожиданно он кладёт свою руку поверх моей и отводит её в сторону. Отчаянно зажмуриваю глаза, не желая видеть эти глубокие светло-голубые глаза. Он аккуратно стирает слёзы с моей щеки и нежно поглаживает её.

— Я должен уехать из города. Для всех я умер, и нам необходимо придерживаться этой версии, а оставаться здесь небезопасно, ибо мы смогли найти не всех сторонников Мартынова…. Я… Прошу тебя, не плачь. Я виноват перед тобой, и только так смогу освободить тебя. Я люблю тебя, но если останусь, не смогу держаться подальше. Я словно эгоист, хочу испить до конца, я хочу всю тебя….Мне всегда будет мало. Я чудовище, принцесса, и я хочу дать тебе дышать. Поэтому и уеду. Живи сейчас, живи ради себя. — Вновь говорит он и, судя по звуку, встает со стула. Услышав эти слова, я поняла, что между нами окончательно появилась непреодолимая пропасть символизирующая, конец наших отношений. Душевная боль была беспощадна, раз за разом ударяя по сердцу, разрывая его на мелкие кусочки. Хотелось кричать от отчаяния, но я слишком слаба для этого. Неожиданно чувствую на своём лбу его горячее дыхание и лёгкий поцелуй.

— Я люблю тебя…. — с трудом говорю я, повернув голову на бок и смотря расплывчатым взглядом в окно. На несколько секунд в палате повисла тишина, затем я услышала тихое «Прости» и звук, захлопывающийся двери. Всё. Всё кончено. Он больше не вернётся. Я одна. Дабы не завыть от отчаяния и боли в голос, прикрываю рот ладонью и повернувшись на бок, отдаюсь во власть эмоциям. Говорят, что мы сами пишем свою судьбу и свой конец. Но какой же конец выбрать мне?