С какой бы стороны мы ни рассматривали ее, Ява, бесспорно, наиболее интересный и наиживописнейший из всех тропических островов земного шара; несомненно также, что она самый плодородный, самый производительный и самый населенный. Расположенная между 105°10’ и 114°34’ восточной долготы и между 5°52’ и 8°46’ южной широты, она простирается от Сундского пролива[23] на 1008 верст к востоку до пролива Бали, имея от 80 до 180 верст ширины; таким образом, хотя по величине только четвертый остров архипелага, она площадью своею превышает Англию. Все это пространство разнообразится великолепными горными и лесными пейзажами.
Береговые линии Явы, омываемые с севера Яванским морем, а с юга Индийским океаном, несмотря на большое их протяжение — в 2100 верст[24] длины, страдают полным отсутствием натуральных портов, за исключением Сурабайского, защищенного островом Мадура. Две горные цепи тянутся во всю длину острова, то приближаясь друг к другу и даже соприкасаясь, то снова расходясь, многочисленные же отроги их спускаются постепенными уступами к берегам. Оба хребта густо усеяны сорока шестью, приблизительно, вулканами, имеющими от 6000 до 12000 футов вышины. Ни одна страна в мире не может сравниться с Явой по количеству вулканов; некоторые из них находятся постоянно в действии, а многие проявляют от времени до времени все феномены, свойственные подземным огневым силам. Весь остров, за исключением морского побережья, состоит, таким образом, из гористой местности[25], всюду пересеченной живописными долинами, орошаемыми потоками и ручьями и, по большей части, покрытыми чудной тропической растительностью. Любопытную особенность Явы составляет отсутствие озер, встречающихся в небольшом количестве и незначительных размерах только в провинции Черибона[26]. Геологическое очертание острова, т. е. большая рельефность средней части его представляя всюду водам свободный сток к морю, не благоприятствует образованию озер и бассейнов.
Самая высокая гора Явы — вулкан Семеру, имеющий 12238 футов вышины; самый же обширный кратер, называемый Дасар, вулкана Тенггер; окружность его в 23 версты. Следующие по высоте вулканы: Сумбинг[27] —10935 футов, Арджуна — 10925 футов, Раун — 10915 футов, Лаву — 10666 футов и пр. пр.
«Хотя пространство вулканических земель Явы во многом уступает ее наносным наслоениям, но она обязана своим сорока шести главным вулканам с второстепенными меньшими конусами, осадкам лавы и наслоению золы тому своеобразному очертанию, которое составляет одну из главных ее красот: приближаясь к ее берегам, взоры невольно притягиваются этими величественными горами, грациозные облики которых возвышаются над лесами равнин, то освещенные лучами солнца, то точно занавесью задернутые легкими облаками».
Геологические исследования доказали, что в весьма недавнюю эпоху Ява была разделена на несколько островов. Соединению этих островов в один всего более способствовали своими потоками и в особенности своими извержениями вулканы, действие которых всего заметнее с северной стороны, где море сравнительно мельче. Ява и по сих пор продолжает постепенно возвышаться над уровнем моря; во многих местах коралловые рифы выдвинулись из-под воды на 8, 12 и даже 21 аршин[28].
Северный склон Явы отличается от южного преобладанием наносных наслоений, образующих местами обширные низины. Вследствие этого системы рек, впадающих в Яванское море, больших размеров и воднее, чем реки, направляющиеся в Индийский океан, ни одна из которых не судоходна. Впрочем и реки южного ската доступны судам только там, где, пролегая по низменным местностям, они были канализированы. Большинство чи и кали (яванское и сунданийское[29] название рек) постоянно засоряются илистыми наносами; вообще благодаря их быстрому течению и их меняющемуся по времени года характеру, они более полезны для орошения, чем для судоходства. От широкого применения оросительного искусства и богатого свойства вулканической и наносной почвы получаются, главным образом, на Яве те великолепные урожаи, которые дают ей возможность прокармливать более половины населения всего архипелага.
Главная река Явы — Соло, имеющая около 469 верст длины; вторая по значению называется в верхней ее части Брантас, а в нижней — Калимас; европейцами же она прозвана река Сурабая. Протяжение Читарума, у устьев которой расположена Батавия[30],—в 230 верст.
Резюмируя все вышесказанное, относительно физической географии Явы, очертание последней представляется в следующем виде: северный ее берег низменный, во многих местах даже болотистый, поросший мангровыми деревьями и различными кустами; южный же, наоборот, состоит почти всецело из ряда скал и утесов, возвышающихся на значительную вышину отвесно над водой. Внутри страны громадные горы тянутся продольно через весь остров; другие, менее высокие и бесчисленные кряжи пригорков разветвляются по всем направлениям, способствуя образованию плоскогорий и долин различных размеров и вышин.
Во всех странах, лежащих на экваторе, где господствует вечное лето, времена года подразделяются не на жаркие и холодные, а на сырые и сухие. На Яве в зависимости от периодических ветров дожди и хорошая погода наступают с неизменной правильностью. Сырое время продолжается от октября до марта, когда дуют западные ветры; сухое же — остальные шесть месяцев, когда преобладает безоблачный восточный муссон. Самые сильные дожди бывают в декабре и январе, а самая сухая погода в июле и августе; причем последние два месяца отличаются наиболее жаркими днями и холодными ночами. Погода становится всего более непостоянной перед окончанием одного сезона и началом другого; но эти перемены не сопровождаются теми ураганами и бурями, какие случаются так часто в Вест-Индии.
Таким образом, главная характеристика климата Явы не столько его жара, сколько его равномерность; во время сырого сезона дождь редко льет целые сутки, а многие дни проходят вовсе без него; утра, по большей части, бывают ясные, и хотя иногда дождь длится беспрерывно несколько дней подряд, но без присущего периодическим дождям Индии свойства постоянства и силы. Сухой сезон также не характеризуется чрезмерной засухой, подобно той, которая составляет отличительную черту жаркого времени года Индии. Даже в июле и августе нередко перепадают дожди, освежающие воздух, так что природа круглый год сохраняет свежесть своей зелени. Средняя годовая температура в Батавии по утрам и вечерам колеблется между 17° и 19° R.[31], доходя в полдень до 26° R. В горах же, где европейцы преимущественно живут, средняя температура в 15°—17° R., опускаясь иногда до 11° R., а на вершине Синдоро случается, что термометр показывает несколько градусов ниже нуля.
Среднее количество осадков за год по наблюдениям, произведенным в течении восьми лет ста метеорологическими станциями, равняется девяти-десяти дюймам в год.
По своему положению, среди морей, Ява пользуется морскими и нагорными ветрами, умеряющими в долинах чрезмерную силу солнечных лучей; в средней части острова значительное возвышение ее над уровнем моря понижает постепенно температуру, начиная от морского прибрежья и простираясь до вершин гор; понижение это равняется 1–1½ R. для каждых пятнадцати верст.
В общем, по наблюдениям специалистов, климат Явы, за исключением Батавии и некоторых местностей на северном берегу, весьма здоровый. Доказательством этого служит большой прирост туземного населения, а также и то обстоятельство, что европейцы, всегда сильно страдающие от климата Индии, отражающегося особенно пагубно на детях, отлично выносят продолжительное пребывание на Яве, где и дети растут и развиваются столь же правильно, как и в Европе. Климат же болотистых северных побережий положительно гибелен для европейцев, и в этом отношении Батавия наименее здоровое здесь место.
По своей флоре Ява не имеет соперника во всем мире; изобилие влаги, тропическая жара, — все способствует росту и развитию роскошной растительности, которой облечены даже наивысшие горы до самых вершин, тогда как скаты их и низины покрыты густыми лесами и плантациями. Кроме обилия, растительность Явы отличается удивительным разнообразием; в яванской флоре насчитывается до девяти тысяч разновидностей Цветущих растений (Phanerogames), из которых три тысячи имеют туземные названия, что указывает на замечательную наблюдательность яванцев.
Благодаря многочисленным вулканам, разбросанным по стране, подобно островам среди моря, Ява разнообразит до бесконечности распределение растительных видов. До 2000 футов вышины растут всевозможные пальмы: аренг[32] (Borassus gomutus), дерево, дающее жителям сахар, напиток вроде водки, листья, называемые «атап»[33] и служащие для покрытия крыш и множество других общеупотребительных предметов; кокосовая пальма, панданус, цветы одной разновидности которого — P. odoratissimus, очень ценятся туземцами за их пахучесть, банановое дерево[34] (Musa paradisiaca), природное только Сундским[35] островам, два сорта саговой пальмы (Metroxylon Rumphii) и пальма гебанг (Corypha), растущая на низших скатах гор лишь до 500 футов вышины. Кроме этих деревьев на низменных землях процветают также Aroideae, Amaranthaceae, стручковые растения, ядовитые Euphorbiaceae, хлебные деревья (Artocarpus incisa и A. nobilis) и папая (Carica papaya), растущая на всякой почве и дающая плоды, очень ценимые местными жителями. На вышине 1000 футов появляются в значительных количествах папоротники и бамбуки.
Но самая роскошная растительность встречается в промежуточном поясе между двумя и шестью тысячами футов вышины; здесь пальмы, бананы и стручковые растения постепенно исчезают, уступая место фиговым деревьям или варингинов[36] (Ficus sycomorus), расамалам (Liquidambar altinyiana) и копаловым деревьям (Dammar orientalis), великанам растительного царства, достигающим 150 футов вышины. Этому же поясу принадлежат: красивый травянистый хлопчатник (Bombax ceiba), со светло-зеленой, замечательно гладкой корой и совершенно горизонтально растущими ветвями, орхидеи самых удивительных форм, Loranthaceae и род Melanostomaceae, особенно богатый числом своих разновидностей, вместе с неисчислимыми породами папоротников. В лесах почва не вмещает всех растений, теснящихся на ней: каждый ствол покрыт эпифитами[37], лианами и вьющимися растениями, связывающими ветви друг с другом, выступающими из-за крон деревьев и образующими как бы второй лес, возвышающий над первым. Пальмы — лианы или раттанги[38] (Calamus) свешиваются с вершин лесных гигантов, перебрасываются с одного на другого, вытягиваясь иногда на триста и более футов в длину и сплетая весь лес в такую непроходимую чащу, что без топора невозможно в нее проникнуть[39]. По всей земле стелятся цветущие бегонии, селаджинеллы, каладиумы, маранты, дидимокарпусы и роскошные мхи.
Чем выше, тем растительность делается более схожей с европейской: вперемежку с вышеназванными разновидностями показываются дубы, клены и каштаны. На этой же высоте впервые видны казуары (Casuarina littoralis), образующие на скатах Тенггера целые леса.
Выше шести тысяч футов лесные чащи состоят преимущественно из кустарников и низкоствольных растений: миртов, акаций, жимолостей, рододендронов, гнафалиум и агапетес (сорт Ericae). Далее, а именно на 8,000 и более футов, европейские виды становятся еще многочисленнее: примулы (Primula imperialis), фиалки, ландыши, лобелии, дигиталисы, лоницеры, негниючки (Thuja) и множество других почти вытесняют своих собратьев тропиков.
Одна из наиболее любопытных особенностей яванской флоры состоит в произрастании европейских растений на отдельных горных вершинах острова, находящегося к югу от экватора, несмотря на то, что все равнины на громадное пространство кругом покрыты флорой совершенно иного характера. Этот феномен тем более замечателен, что семена подобных растений так тяжелы и расстояние, отделяющее Яву от их теперешней родины так велико, что тем самым опровергается возможность перенесения их птицами или ветром. Существование этих растений в тропиках казалось настолько необъяснимым, что оно дало повод к предложению отдельного, различного происхождения, до тех пор пока Дарвин первый не объяснил этот факт более удовлетворительно. Теория его, всеми признанная теперь за верную, состоит в следующем: предполагается, что в эпоху ледникового периода температура была настолько низка, что даже в тропиках преобладали виды растений, теперь присущие только умеренным северным странам. По мере возвышения температуры глетчеры и снега отодвигались все более к северу и к вершинам высоких гор, причем с ними удалялась туда же и растительность более холодного климата. Этим объясняется присутствие на яванских горах растительных разновидностей умеренных стран, оставшихся здесь с ледникового периода, но до того видоизменившихся под влиянием больших перемен, происшедших в условиях, в которых они находятся, что теперь они составляют почти отдельные породы. Эта теория Дарвина подтверждается еще присутствием в Гималаях и на горах Центральной Индии и Абиссинии растений, хотя не тождественных с европейскими, но настолько схожих, что их можно считать принадлежащими одним семействам.
После аренга, кокосовой пальмы и бамбука, самое ценное дерево Явы — джати или тиковое дерево (Tectonia grandis), встречающееся большими лесами до 800 футов вышины над уровнем моря в центральных и западных частях острова. Особенное же богатство яванской флоры проявляется в громадном количестве ее цветущих видов; так, ей принадлежат удивительные кувшинчики (Nimphea), гигантская эпифитовая орхидея, породы граммантофиллум, которой листья и цветущие стебли достигают десяти — двенадцати футов длины, Rafflesia, имеющая цветы в три аршина в окружности, великолепные цветущие деревья Jacaranda mimosaefolia, Michaelia champaca, Fagreae fragrans, Eugenia densiflora и множество других.
По обилию же и разнообразию плодов ни одна страна в мире не может соперничать с Явой; первое место между ними принадлежит неоспоримо несравненному мангостану (Garcinia), растущему исключительно в архипелаге, далее следуют дуръян (Durio zibethinos), помоло (Citrus decumana), рамбутан (Nephelium lappaceum), лимон, апельсин, ананас, гуава, манго (Mangifera indica), буанона (Anonareticulata) и пр. пр. В некоторых горных местностях, где климат умереннее, удачно принялись также персики, абрикосы, груши и другие плодовые деревья, вывезенные из Японии, Китая и с мыса Доброй Надежды.
Продуктами, служащими для питания человека, Ява почти не менее богата, чем плодами; из них первое место занимает рис, составляющий главный предмет пищи всех классов. Разводимый всюду, где имеется свободный доступ к воде, его насчитывается до ста разных сортов; не менее важную роль играют также кукуруза и бобы, а после них и перец, сахарный тростник, саго, сладкий картофель, кофе и чай. Предметами культуры служат тоже индиго, хинное дерево, табак, хлопок, корица, гвоздичное дерево, мускатный орех и множество других.
Хотя во многом схожая с азиатской, яванская фауна отличается особенным богатством и своеобразием. Большая часть млекопитающихся, которых Уоллес насчитывает около девятидесяти различных пород, тождественны с теми, которые природны Суматре и Борнео, но на Яве отсутствуют тапиры, слоны, медведи и оранг-утанги. Из многочисленных диких животных наиболее примечательны носороги, тигры, леопарды, пантеры, дикие быки и кабаны, олени, шакалы и др. Различные породы обезьян встречаются всюду в больших количествах. Пресмыкающихся также довольно много; из них самыми опасными считаются крокодилы и питоны, и те и другие достигающие очень большого роста; кроме них, насчитываются еще более двадцати видов ядовитых змей. Существуют также породы дикой собаки, плодоядной летучей мыши огромного размера, зайцев и весьма крупной ящерицы — токей (Platydactylus guttatus), названной так по ее крику, весьма похожему на человеческий голос.
Но более всего другого Ява изобилует пернатыми, разнообразие и численность которых поражает даже неспециалистов-зоологов. Из ее 270 видов — сорок принадлежат исключительно ей. Между прочими яванская орнитология включает следующих птиц: эму, дроздов, шесть или семь пород голубей, из которых особенно красивы горные ягодные горлицы (Ptilopus roseicollis) с ярко-розовой головой и шеей и зеленым телом, перепелов, куропаток, банкивских петухов, дятлов, фазанов, павлинов, зимородок и пр. Из выдающихся по оперению птиц замечательны: попугаи, золотистая иволга, золотистоголовый дроздовик (Pycnonotus leucotis), яванский вьюрок (Muniaferruginea), яванский нонпарель (Spermestes prasina), черноголовый вьюрок (Spermestes Malaccensis), серый воробей (Padda oryzivora), пышный желтый с зеленым трогон (Harpactes Reinwardti), крошечный огненный мухолов (Pericrocotus miniatus), дрозд Шама (Turdus macrourus) — лучший певец в мире, все почти исключительно принадлежащие Яве и множество других редких и прелестных сортов всевозможных цветов и величин.
Домашние животные Явы суть: коровы, овцы, буйволы, козы и лошади.
Жители Явы не принадлежат все одной племенной группе. Собственно говоря малайцев, название которых присвоено всему роду, сравнительно немного и те немногие лишь в качестве переселенцев с Малаккского полуострова. Коренные же жители острова делятся на три отдельные, точно определенные племена, а именно: на сунданцев, населяющих западные провинции, яванцев, живущих в центральных провинциях, и мадурцев — в восточных, — каждое имеющее свой особенный язык.
В физическом отношении они представляют мало различий между собою: сунданцы, местонахождение которых преимущественно в гористых местностях, немного рослее, здоровее и сильнее других, но умственно они менее развиты; яванцы, составляющие более ⅔ всего населения острова весьма небольшого роста, но сложены лучше и грациознее прочих. У всех — малайский тип лица, т. е. выдающиеся губы, плоские приподнятые носы с особенно развитыми и большими ноздрями и небольшие глаза; цвет кожи переходит от светло-желтого к темно-оливковому оттенку. По характеру все одинаково кроткие, тихие, миролюбивые, неприхотливого нрава, правдивые и прямодушные; с иностранцами и даже между собою они неизменно учтивы и услужливы. Вообще жители Явы производят впечатление людей, живших долго под мудрым управлением, вполне счастливых и довольных своею судьбою. Кроме вышеназванных малайских племен, в разных частях острова живут еще до трех тысяч шиваитских пришельцев, сохранивших свои индийские обычаи, наречие и религию.
Выселение с Явы на соседние острова весьма незначительно и уступает во многом переселению на нее. Из инородцев, населяющих остров, китайцы численностью своею занимают первое место. Являясь опасными конкурентами туземцев в ремеслах, мелкой и крупной торговле, к ним применяются голландским правительством различные стеснительные меры, цель которых уменьшить наплыв «сынов Небесной империи». Меры эти: обязательно жить в городах в особых кварталах под надзором единоплеменного так называемого капитана, отвечающего за их хорошее поведение, запрещение переходить из одной провинции в другую без особого на то разрешительного билета резидента, пошлина за право въезда на Яву, пошлина за право пребывания, налог на каждое ремесло, налог на доходы и пр. Впрочем все эти стеснения, по-видимому, мало действуют и уже теперь почти вся мелочная торговля Явы в их руках.
Менее многочисленные, чем китайцы, арабы, тем не менее, пользуются гораздо большим влиянием среди туземцев. Принадлежа избранной расе и вере Пророка, имея на своей стороне воспоминания прежнего владычества, они в глазах яванцев облечены неким ореолом святости.
Прирост туземного населения на Яве больше, чем в какой бы то ни было стране мира. В Голландии, одном из самых населенных государств Старого и Нового света, ежегодный прирост в 100–125 тысяч человек, на Яве же он в 300–400 тысяч, достигая иногда даже 500 тысяч человек. В 1780 году население острова было немного более 20 миллионов людей, а в 1880 году оно достигло 23 миллионов.
Население Явы в 1891 году | |
---|---|
Яванцев, сунданцев, мадурцев | 22 182 000 |
Малайцев | 1 000 000 |
Китайцев | 300 000 |
Арабов и др. | 78 000 |
Европейцев | 40 000 |
Итого | 23 600 000 |
Что же касается европейцев, то число их составляет не более 1/6 % всего населения острова; чужеземные властелины исчезают, так сказать, в море окружающих их туземцев. По закону, изданному в 1818 году, европейцы, будь они голландцы или другой национальности, не имели права селиться на Яве без особого разрешения генерал-губернатора; многие другие постановления ограничивали также свободу действий селившихся. Теперь доступ на Яву открыт всем желающим и число европейцев понемногу увеличивается, хотя оно всегда останется ничтожным в сравнении с туземным населением.
Не будучи достаточно многочисленными, дабы влиять силой, голландцы, подобно своим индусским и магометанским предшественникам, напрягали все усилия к тому, чтобы держать народонаселение в повиновении посредством некоего рода религиозного страха. Обязанные оказывать своим победителям все знаки самого глубокого уважения, схожего с поклонением, яванцы действительно стали преклоняться, бояться и обращаться к ним, как к вершителям жизни и смерти. При встрече с европейцами и в их присутствии туземцы обязаны приседать и хранить благоговейное молчание. Первое жизненное правило для всех европейцев на Яве, — обеспечить обаяние расы, определяя расстояние, долженствовавшее отделять туземцев от их владык, благородных оранг-пути[40].
Не так давно еще в голландских колониях было воспрещено европейцам занимать какие-либо низкие должности и даже наниматься в кучера или садовники. Европейский офицер или солдат, присужденный к унизительному наказанию, немедленно отправлялся в Голландию, чтобы там отбыть приговор, тщательно скрывавшийся от туземцев, дабы не умалить их почтения к европейцам. На основании того же принципа до последнего десятилетия, яванцам запрещалось изучение голландского языка: подчиненные не должны были возвыситься до понимания наречия господ. Одним лишь малайцам, как менее низкой расе, разрешалось учиться по-голландски, так как покорителям необходимо было создать отдельные и враждебные разряды в среде своих подданных, но должностные лица никогда не допустили бы, чтобы кто-либо из подчиненных заговорил с ними на благородном голландском языке. Они с туземцами и последние с ними всегда говорят по-малайски. Малайское наречие, lingua franca[41] архипелага, служит официальным языком для всех административных и судебных дел. Таким образом, хотя окруженные многочисленными слугами, с которыми, впрочем, они обращаются с большой мягкосердечностью, голландцы остаются как бы в высшем мире, вдали от толпы.
В прежние времена голландцы не только воспрепятствовали воспитанию туземцев, но и не особенно поощряли усилия миссионеров, направленные к обращению яванцев в христианство. Как в том, так и в другом случае целью их было удержать подданных своих на низком умственном уровне, дабы тем легче управлять ими. За последние же года преобладает более просвещенная политика. Вопрос о нравственном и умственном развитии туземцев был недавно всесторонне обсуждаем как на Яве, так и в Голландии, и результатом прений было введение колониальным правительством более либеральной системы управления.
Крупная сумма, ассигнованная ежегодно в бюджет колоний для народного просвещения, достаточно свидетельствует об искреннем желании голландцев распространить образование между туземцами и тем способствовать их умственному, техническому и промышленному развитию. Дарования яванцев не подлежат сомнению, а потому они вскоре сумеют воспользоваться всеми выгодами воспитания.
В данную минуту[42] на Яве 164 школы для европейцев[43], посещаемые 14 735 учениками и стоящие правительству 2 386 054 гульдена; для туземцев же — 202 школы с 31 892 учениками, стоящие 1 018 687 гульденов. Кроме того, есть 163 частные туземные школы и 23 021 магометанская школа с 313 978 учениками; многие из этих школ получают субсидии от правительства. В общем получается, таким образом, 23 550 школ с 360 605 учениками.
Религия жителей Явы не раз подвергалась изменениям; одно из первых таковых относится к самому началу истории Инсулинды[44] (как Реклю называет Малайский архипелаг), когда индусские переселенцы, пришедшие из Индии через Бирму и Сиам, начали обращать туземцев к брахманизму. По свидетельству китайского путешественника — буддиста Фа-хиан[45] — посетившего Яву в V столетии, религия браминов уже тогда господствовала на всем острове. Позднее ее заменил почти повсеместно буддизм, точная эпоха введения которого неизвестна, но сохранившиеся в Боробудуре развалины доказывают, что это верование процветало уже в VII столетии. Более точные сведения о религии яванцев относятся к 924 году после Р.Х., когда Deba[46] Кусума послал своих детей в Индию обучаться брахманистской религии. Около этого же времени были сооружены храмы в Прамбанане и Сингасари, носящие отпечаток компромисса между брахманизмом и буддизмом, названного джейнизмом[47].
О магометанстве впервые упоминается в начале XIII-го столетия (в 1250 году после Р.Х.), когда пришельцы из Аравии неуспешно старались обратить в свою веру сундских князей. В XIV столетии прибыли мусульманские миссионеры, имевшие несколько больший успех. Но магометанство прочно утвердилось на Яве только после падения индусского царства Маджапахит в 1478 году, когда оно стало признанной религией страны.
В настоящее время яванцы в сущности еще язычники; горячо преданные своим древним учреждениям они, хотя и не поклоняются идолам, но сохранили до сих пор высокое почтение к законам, обычаям и народным обрядам, существовавшим до введения магометанства. Так, веруя в единого Бога и в Магомета, как его Пророка, придерживаясь некоторых наружных форм этой религии, они одновременно поклоняются предкам и силам природы и приписывают духам все события своего существования. С учением магометанства они мало знакомы и, хотя его праздники соблюдаются из года в год все с большим рвением, но наравне с этим они держатся многих индусских верований. В общем можно сказать, что влияние магометанства самое поверхностное и религия эта не укоренилась, по-видимому, в сердцах яванцев. Лучшим доказательством холодности их в деле религии служит отсутствие всякой ненависти к европейцам, как к неверующим.
Как было сказано раньше, голландцы до последних времен не поощряли распространение христианства в своих колониях, так что христиан насчитывается не более 11 тысяч человек.
На Яве, Мадуре и Бали существует один общий язык, подразделяющийся на три наречия, а именно: на яванское, сундское и мадурийское[48]. Кроме того, сохранился классический или религиозный язык — кави, в котором из десяти слов девять — санскритского происхождения; ничего неизвестно о том, когда он был введен на Яву, и был ли он когда священным или обыденным языком какого-либо чужестранного народа[49]. Все древние рукописи и надписи на камне и меди писаны на кави, сохранившемся также и в яванской поэзии, балладах и рассказах. На Бали кави до сих пор — язык религии и закона, но на Яве исключительно поэзии и древних былин.
По исследованиям Марсдена, как яванские наречия, так и малайское, все происходят от одного общего корня — санскритского, с которым они имеют весьма много сходства. Яванский язык замечателен богатством слов, а также мелкими различиями и оттенками выражений, так что общий характер его свидетельствует о прежней весьма высокой цивилизации. По богатству слов он может соперничать с любым европейским и азиатским языком; лексикон яванского наречия, включающий менее 20 тысяч слов, был бы далеко не полон. Каждое из трех яванских наречий подразделяется еще на два диалекта: на утонченный или кромо и на простой или нгоко; последний употребляется народом в разговоре между собою или при обращении высшего по общественному положению к низшему, который в свою очередь не смеет говорить с высшим иначе как на кромо. Кроме того, существует еще третий диалект — мадио, нечто среднее между двумя первыми подразделениями языка, употреблявшийся исключительно высокопоставленными лицами между собою. Кромо и нгоко разнятся один от другого не только по словам, но по окончаниям и по оборотам речи.
Из громадного количества туземных преданий главные очертания яванской истории обрисовываются с столь достаточной ясностью, что возможно составить себе довольно точное понятие о ней. Извлекая наиболее правдоподобные данные относительно первоначального заселения Малайского архипелага, следует заключить, что первые жители прибыли на судах из Красного моря и что они были изгнаны из Египта[50]. Положиться же более или менее на подробность рассказов можно лишь с предполагаемого прибытия некоего Саки, о котором упоминают все яванские предания, называя его, то воином, то священником, то богом, но большинство сходясь в том, что приписывает ему первое введение управления, религии и всех искусств цивилизации. Прибытие Саки относится к первому году яванской эры, соответствующей 75 году после Р.Х.
Происхождение вышесказанной иноземной цивилизации не подлежит сомнению; как туземные предания, так и обширные религиозные здания восточных и средних частей острова все одинаково указывают на индусскую колонизацию и владычество. Сэр Стемфорд Раффлз в своей пространной истории Явы приводит имена и года царствований индусских монархов (от 75 до 1155 года после Р.Х.) с описаниями их завоеваний и администраций. Но рассказы эти, позаимствованные из рукописи известного ученого начала нынешнего столетия Ната Касумы и основанные лишь на изустных преданиях страны, недостаточно достоверны, чтобы можно было бы отнестись к ним вполне беспрекословно, в особенности, когда они не подтверждаются археологическими остатками[51].
О событиях, совершившихся в более современную эпоху, предание гласит следующее: в 525 году (600 году после Р.Х.) было предсказано королю Гуджарата[52], что его страну постигнет разорение и разрушение, вследствие чего он решился послать своего сына на Яву. Последний взял 5 тысяч человек, сел на суда и после четырехмесячного плавания достиг цели своего путешествия. С этого времени, добавляет летопись, Ява, как царство, приобрела большую известность. В царствование этого князя и его наследников воздвигнуты были храмы в Боробудуре и Прамбанане, выстроенные художниками, приглашенными из Индии. Все вышеизложенное подтверждается надписью, найденною на Суматре в Минангкабау и помеченною 656 годом после Р.Х. На Яве наиболее древняя надпись, находящаяся в Батавском музее, помечена 732 годом после Р.Х. и содержит двенадцать санскритских стихов. Другие камни, надписанные тоже самыми древними санскритскими письменами, встречаются на запад от Бейтензорга[53] в Бекаа и около Батавии и свидетельствуют также о существовании индусской цивилизации на Яве в IV и V столетиях после Р.Х.
Следующее важное событие яванской истории относится к Царствованию Девы Касумы, пославшего в 924 году после Р.Х. в Индию детей своих обучаться браминской религии. Сын его Ами-Лухур, женившись там на дочери индийского раджи, вернулся на родину в сопровождении многих искусных мастеров и с многочисленным войском, данных ему его тестем. Насколько этот рассказ верен, трудно определить и весьма вероятно, что он был придуман с целью ограждения национального самолюбия, скрытием от потомства факта удачного завоевания страны чужестранными авантюристами. Действительно же достоверно, что во время царствования сыновей Девы Касумы индусские обычаи, религия, литература и орнаменты были введены повсеместно. Начиная с этой же эпохи можно с некоторою уверенностью говорить об истории Явы.
Царствование Ами-Лухура известно по обширным сношениям его с иностранными нациями и в особенности по похождениям сына его Панджи, самого популярного героя яванской истории. Приключения Панджи описаны в многочисленных былинах, которые служат предметом еще более многочисленных драматических представлений, и те и другие составляя главную часть литературы и народных развлечений жителей Явы.
В XIII столетии Ява была разделена на два сильных индусских государства: Паджаджаран[54], занимавшее весь запад острова, и столица которого находилась западнее нынешней Батавии, было населено сунданцами, нестроительной расой, не оставившей археологических следов, и Маджапахит, основанное, по-видимому, в конце XIII столетия. Последнее государство достигло в весьма короткое время неслыханного до того на Яве могущества и славы; владея всей восточною частью острова, власть его, кроме того, простиралась почти на всю Инсулинду.
В XIV веке на Яве явились мусульмане-миссионеры, арабы, которые постепенно, не завоеваниями или мечом, а убеждением принудили жителей обратиться в веру Пророка. Пополняя ряды свои новыми переселенцами, магометане вскоре стали оспаривать верховенство у туземных раджей, долго отстаивавших свою независимость. Упорная борьба двух наций окончилась падением священной столицы индусов — Маджапахит, взятой приступом завоевателями в 1478 году[55]; таким образом последняя могущественная индусская династия была низвержена и мусульманское владычество, постепенно поглощая остальные мелкие государства, окончательно утвердилось на Яве.
Царствования мусульманских правителей, присвоивших себе титул сусухунанов, т. е. императоров, простирались от 1477 до 1815 года. В конце XV столетия Ява опять была разделена на два отдельных и независимых государства, соответствующие по границам прежним царствам Маджапахит и Паджаджаран.
Из европейцев Марко Поло первый упоминает про Яву, в своих описаниях земель, виденных им во время путешествия из Китая в Персидский залив в конце XIII столетия. Хотя он сам не был на Яве, но по рассказам других называет ее и соседние с нею острова — Островами Пряностей.
В 1509 году португальцы, предводительствуемые Секуиера[56], впервые прибыли в архипелаг; в следующем году д’Албукерки посетил Суматру, а в 1511 году он взял малайский город Малакку, после чего отправился разыскивать Острова Пряностей. Прибыв в Бантам[57], португальцы вошли в сношение с его жителями через посредство сундского князя Самиана и заключили с ним договор, в силу которого они приобрели право построить укрепление в Бантаме с условием защищать князя и его подданных от арабов. Для приведения в исполнение этого проекта португальским королем была послана экспедиция под начальством Францеско де Са; но до прибытия ее на Яву Бантам был взят изменою мусульманами. Впоследствии, впрочем, португальцам удалось основать контору в Бантаме и уже в 1515 году был вывезен из Банда[58] в Лиссабон первый груз мускатного ореха. С этих пор португальцы, основав во многих пунктах фактории, стали первенствовать в архипелаге и завели деятельную торговлю пряностями. Почти единственными их соперниками тогда были испанцы, которые, предводительствуемые Магалхаасом[59], предъявили около этого времени претензии на владычество Молуккскими островами. Приобретя последние посредством купли, португальцы, затем остались неоспоримыми владельцами почти всей Инсулинды.
В 1595 году голландские суда в свою очередь посетили Малакку, где они грузились из португальских складов, а в 1596 году, под командою братьев Хутман, голландцы прибыли в Бантам. Найдя там португальцев, воюющих с туземным князем, новоприбывшие охотно согласились на предложение последнего уступить им землю под контору для покупки перца, взамен чего они обязались помогать ему против его врагов. Таким образом было положено начало голландским колониям в Малайском архипелаге. Благодаря энергии братьев Хутман торговля с Инсулиндой с этого времени стала быстро развиваться, так что в течение семи лет из Амстердама и Антверпена было послано до пятнадцати флотов, численностью в 65 судов. В 1600 году ими был приобретен участок земли на Суматре.
Великобритания, следуя примеру португальцев и голландцев, снарядила в 1602 году экспедицию, которая, посетив Атчин[60], направилась в Бантам, где она устроила контору, покинутую англичанами только в 1683 году, по заключению мира с Голландией.
В 1619 году голландцы построили форт, названный ими Батавией[61], около туземной деревни Джакатра[62] и заключили договор с туземным князем. Условия этого договора были: свободная торговля для обеих договаривающихся сторон, обещание помогать друг другу в войнах на территории Джакатры, взимание пошлин со всех судов других наций, посещавших Батавию, и воспрещение португальцам и испанцам торговать в пределах владений князя. К этому времени у португальцев осталась лишь весьма незначительная часть их прежних обширных колоний и значение их в архипелаге значительно ослабло.
В 1602 году голландское правительство передало все свои права над Инсулиндой компании купцов, названной Ост-Индской компанией. Вскоре после основания Батавии, голландцы впервые вошли в письменное соглашение с главным законным правителем Явы[63], столица которого находилась в Суракарте. Основным пунктом соглашения была взаимная помощь в случае войны и уступка компании города Семаранг. Таким образом, пользуясь междоусобными войнами, голландцы в течение столетия разными способами и сделками понемногу увеличивали свои владения до 1749 года, когда царствующий тогда в Сура-карте император, именовавшийся сусухунан Пакубуана II[64], подписал официальный документ, по которому он от своего имени и имен своих наследников отказывался навсегда от владычества над страною, передавая его голландской Ост-Индской компании и предоставляя ей в будущем располагать сузеренством, как ей заблагорассудится для блага компании и Явы. В силу этого документа голландская ост-индская компания, а впоследствии голландское правительство, приобрело право отдавать в ленное владение те провинции, которые еще находились под туземным управлением, а вследствие этого сделалась de facto[65] владетелем всего острова. В 1754 году[66] с разрешения компании Ява разделилась на два туземных государства, из которых одно управлялось сусухунаном, имевшим столицею Суракарту, а другое — султаном с главным городом Джокьякарта.
Сделавшись военною и политическою державою, имея в своем распоряжении и флот, и войско, голландская компания купцов тем не менее оказалась слишком слабою, чтобы бороться успешно с возрастающим в архипелаге могуществом английских торговцев и чтобы защищать от их завоеваний свои громадные владения. В конце XVIII столетия Молуккские острова, по богатству пряностями считавшиеся самыми ценными колониями, были отвоеваны англичанами. Во избежание дальнейших потерь голландское правительство в 1800 году выкупило привилегии компании.
В 1811 году благодаря завоеваниям Наполеона в Европе Голландия и ее колонии сделались подвластными Франции. Но водруженный в Батавии французский флаг развевался недолго, в том же году англичане завладели как Явою, так и остальными островами. В 1816 году, в силу Лондонского трактата, Англия принуждена была возвратить Голландии все ее владения в Малайском архипелаге, которыми она с тех пор владеет беспрекословно.
Взяв на себя управление Явой, голландское правительство понемногу скупило существовавшие до тех пор права туземных князей, гарантировав им взамен известные доходы, обратившиеся со временем в вознаграждение по занимаемым ими должностям. Наследники же сусухунана Суракартского и султана Джокьякартского продолжают носить прежние титулы и проживать в своих бывших столицах, где они поддерживают подобие двора. И тому и другому по сих пор оказывают все почести, подобающие их положению; им принадлежат обширные земельные владения, в которых они распоряжаются вполне независимо и полновластно, мало изменив старинные формы управления. Кроме того они получают от правительства 50 тысяч гульденов в год. Само собою разумеется, что за их действиями зорко следят назначенные к их дворам голландские резиденты, так что de facto они не более как крупные землевладельцы.