В тайном государстве

15

Хозяин клуба, который посещал Дейнджерфилд, разорился и теперь договаривался о слиянии со своим конкурентом с Пэлл-Мэлл, что вызвало резкое неудовольствие со стороны членов клуба. Столовая была почти пуста. Посетителей обслуживали четверо официантов-испанцев. Дейнджерфилд и Дженкс сидели за столом, на котором стыл обед. Разговор не клеился, хотя, как отметил про себя Дейнджерфилд, пустая столовая как нельзя лучше настраивала на общение. И все же Дженкс молча уткнулся в тарелку, а Дейнджерфилд, корректный и серьезный, больше думал о своем, не произнося ни слова. Тишину в нетопленом зале нарушал лишь стук ножей.

Сосредоточенно жуя, Дейнджерфилд вновь и вновь обдумывал свою линию. Их сегодняшняя встреча — формальность, но формальность немаловажная. Вряд ли кто-нибудь обвинит его, что он играет не по правилам. Дженкса в любом случае следует поставить в известность. Единственной проблемой была его неискушенность. Еще опасней — наивность. Кто положится, что он будет вести себя осмотрительно с Хейтером. С другой стороны, каждый волен консультироваться с кем угодно.

Подали сыр. Дженкс выбрал чеддер. Дейнджерфилд заказал кофе и откинулся на стуле.

— Похоже, дело Стрейнджа продвигается успешно, — начал он.

— Скажите, сэр Джералд, — почтительно осведомился Дженкс, — вам не кажется, что мы перемудрили с этим парнем? Что нам стоит укротить его теперь же? И в дальнейшем никаких проблем.

Казалось, Дейнджерфилд серьезно задумался над предложением собеседника. Наконец он произнес:

— Видите ли, слежка за объектом должна вестись до тех пор, пока объект не начнет проявлять беспокойство. Если Стрейндж, например, как убежден Майкл Хейтер, попытается передать свои материалы — неважно какого рода — прессе, то мы сможем его остановить лишь при условии, что он останется под надзором. Днем и ночью.

— В конце-то концов, — сказал Дженкс, — чего он, собственно, добивается?

— Чего бы он ни добивался, — ответил Дейнджерфилд, — интересы управления и министерства в целом обязывают пока его не тревожить. Тогда наблюдение может вскрыть много любопытного. Связей Стрейнджа в настоящее время мы не знаем. Его ходов наши бюрократы в силу природной ограниченности разгадать не могут. Стрейндж ведет себя как программист, внезапно получивший неограниченный доступ к секретной информации. Сейчас он «плывет» по неизведанным морям. В этом он силен, помогает огромный опыт. А я хочу знать, куда он «приплывет». Сейчас мы используем неприязнь Стрейнджа к нам в наших собственных интересах. Тут немедленных результатов ждать не следует, это длительный процесс.

— Вот именно, — сказал Дженкс. — То, что он «плывет», как вы выразились, это прекрасно, но сколько времени продлится его «плавание»? Ни в коем случае нам не следует забывать о конечной цели. Вы не против, если я закурю? — Дженкс достал пластмассовый портсигар.

— Пожалуйста, — не стал возражать Дейнджерфилд, хотя не переносил дыма.

— Сэр Джералд, вы рискуете, — продолжал Дженкс, — знаю, в вашем министерстве люди дошлые, но сейчас у вас опасный противник, который ни в чем вам не уступает. Стоит ли тогда рисковать. Вот о чем речь.

— Полностью согласен, — ответил Дейнджерфилд заученно-любезно. Он пристально изучал Дженкса. — Вы хотите, чтобы мы ускорили расследование?

— Конечно.

— Тогда предоставьте все мне, — удовлетворенно сказал Дейнджерфилд. — Вы позволите действовать по собственному усмотрению?

— Разумеется! — кивнул Дженкс.

— Вот и хорошо, — отозвался Дейнджерфилд. Первый раунд он выиграл.

— Дело затяжное, сэр Джералд. Хейтер только сегодня начал вести прослушивание телефона. Его очень беспокоят последние передвижения Стрейнджа.

— Это естественно. Я, правда, не в курсе всех новостей — это по ведомству Майкла Хейтера, но, по-моему, здесь только одно объяснение — особенно в эпизоде в Хитроу, — он посмотрел на Дженкса и добавил, — оно очевидно.

— Да, вы правы, — произнес сбитый с толку Дженкс.

— Но и здесь, — доверительно продолжал Дейнджерфилд, — существует масса обычных приемов для выяснения истины. Если позволите, мы их испробуем.

— Конечно, — согласился Дженкс. Его всегда поражала невозмутимость Дейнджерфилда. «Мне посчастливилось, — отмечал он про себя, — что у меня такой контроллер». Дейнджерфилд, со своей стороны, считал, что ему повезло — добился своего без труда.

Мимо их столика прошли два молодых члена клуба и разместились у окна. Вежливыми поклонами они приветствовали сидящих. Отхлебнув остывший кофе, Дейнджерфилд продолжал:

— Вы никогда не встречались с молодым Джеймсом Квитменом? — Впрочем, как же, встречались. У вас на брифинге…

— Вспомнил. Молодой парень, толковый, по-моему, — Дженкс не понял, с чего вдруг речь зашла о Квитмене.

— Уже несколько недель он работает по делу Стрейнджа. О нем хорошо отзываются Гай Прис и Майкл Хейтер. Однако может повредить делу его слишком большая осведомленность и чрезмерное доверие начальства.

— Вообще-то он хороший работник, сэр Джералд. Мне он при встрече понравился, должен признаться.

— Но он был одним из доверенных сотрудников Стрейнджа. Хорошо бы на всякий случай принять меры предосторожности, как вы считаете? — приглушенно сказал Дейнджерфилд. — Плохо, если мы допустим, чтобы он испортил себе карьеру в самом начале. И на риск не стоит идти, раз затронуты интересы управления.

— Полностью с вами согласен, — ответил Дженкс.

— Вот и договорились, — заключил Дейнджерфилд. Последний раунд тоже был в его пользу. — Вы получите от меня докладную записку для формального согласования с министром внутренних дел, а теперь — вы уж извините, Алан, — третий акт «Зигфрида» начинается через десять минут. — Дейнджерфилд взглянул на часы. — Если я поспешу, то успею присоединиться к своим друзьям. Сможете сами найти обратный путь? Чудесно. Еще раз прошу прощения.

Чарлз Нив поднимался по ступенькам дома, где жила Лиз Сейер. Он горел от предвкушения встречи. Молодец Квитмен, что пригласил его, даже если на то есть особые причины. Нив нажал кнопку.

— Привет, заходи! — В старом свитере и джинсах Квитмен выглядел совсем по-домашнему. — Рад тебя видеть. Долго меня искал?

— Пустяки. От клуба ехал на такси. — Нив быстро вошел, схватил хозяина под руку и, не обращая внимания на собравшихся гостей, оттащил Квитмена в сторонку.

— Джеймс, я должен сообщить тебе нечто весьма важное. Только что я обедал в клубе…

— Зачем? Поел бы у меня…

— Да погоди. Знаешь, кто там сидел?

Квитмен чуть было не брякнул «Стрейндж», но вовремя остановился.

— Премьер-министр, — пошутил он.

— Там были Дейнджерфилд и Дженкс! — Нив выглядел очень возбужденным. Квитмен удивился.

Нив продолжал:

— Я проходил мимо их столика, и знаешь, о чем они говорили? Сроду не догадаешься!

— Где уж мне, — манера Нива выматывать душу раздражала Квитмена, хотя он и помнил о своих обязанностях хозяина. — Наверно, о тебе говорили. Ты ведь в министерстве восходящая звезда.

Нив был польщен, но тут же замотал головой.

— Вот и нет. — Он выдержал театральную паузу. — Они говорили о тебе!

— Дейнджерфилд — обо мне? Не верится. А что именно?

— Мне до смерти хотелось знать, но я уловил лишь твое имя.

Квитмен был настолько поражен, что сумел только пробормотать:

— Проходи, пожалуйста. Попробуй глинтвейн.

— Здорово! Сто лет не пил глинтвейна. Апельсины сейчас так дорого стоят… Но ты можешь себе позволить с твоим новым… — он на секунду замялся, — повышением.

Квитмен пропустил мимо ушей намек на фаворитизм. Нив между тем развил бурную деятельность.

— Давай отойдем от гостей, выпьем — а ты недурно устроился — и хорошенько все обсудим. Надеюсь, ты скажешь, что думаешь по этому поводу?

Гостей созвала Лиз. В маленькой гостиной с розовыми обоями собрались вольные журналисты, рекламные агенты, литераторы, актрисы — ее друзья и знакомые. Квитмен вспомнил, как однажды она с удовольствием окрестила их словечком «околоинтеллигенция». Он пригласил Нива в надежде, что в праздничной атмосфере он сумеет устроить потепление в «холодной войне», которую Нив и Рози (ее не пригласили) вели против него в управлении. Нив, по крайней мере, принял приглашение. Квитмен скрыл от Лиз подробности, относящиеся к этой части тактического гостеприимства. В противном случае его ждала бы резкая обличительная речь против извращенных mores,[12] царящих в управлении. Хотя, если честно, большинство гостей, которые теперь жадно поглощали сладкий пирог, были приглашены по сходным тактическим соображениям.

Идея устроить рождественскую вечеринку принадлежала Квитмену. Лиз поддержала ее неохотно. И вообще, после того как ее бросил последний любовник, она почти полностью утратила прежнюю самоуверенность. Расчеты на создание литературного агентства были, похоже, совсем неосуществимы. Но постепенно благодаря Квитмену к ней возвращалась привычная энергия и уважение к себе. Это благоприятно действовало на Квитмена, особенно после лицедейства, которым приходилось заниматься в управлении.

Сияя от успеха и выпитого вина, Лиз подошла к ним.

— Джейми, дорогой, о чем вы там шушукаетесь в уголке? — Она подталкивала к ним молодого красавчика в белом костюме. — Это Дэниэл. Он будет управляющим в нашем агентстве. — Она оставила их втроем. Дэниэл уставился на обоих чиновников с нахальным любопытством. Вскинув голову, он обратился к Квитмену:

— Это вы живете с Лиз? Много слышал о вас. Вы работаете в министерстве…

— Верно, — оборвал его Квитмен. — А это мой друг и сослуживец Чарлз Нив.

— Друг и сослуживец, — иронично повторил Дэниэл, — ну, здравствуйте. — С деланными улыбками они пожали друг другу руки.

— Я как-то хотел пойти на государственную службу, — сообщил Дэниэл, — но меня не взяли.

— Что так? — поинтересовался Чарлз.

— У меня дедушка — чех, сам я из еврейской семьи, родился в Израиле. Так что положиться на меня нельзя, — хохотнул Дэниэл. — Но выяснилось это только после сданных на «отлично» экзаменов и успешно выдержанных собеседований.

— А потом?

— Не хотелось им меня прогонять, но существовали ограничения, инструкции, а у вас с ними как еще считаются. Ну, прихожу я на последнее собеседование. Просто умора! Председатель комиссии перегнулся через стол и говорит: «Скажите, мистер Голдман, вы считаете себя больше британцем или евреем?» — Квитмен и Нив громко расхохотались вслед за Дэниэлом.

— Ей-богу, не вру, — продолжал тот. — Ну, я их завел. А позже получаю письмо с извинениями за весь этот балаган, в котором мне объясняют, что-де по соображениям государственной безопасности… ну и так далее. А к вам они так же придираются?

Квитмен бросил взгляд на Нива.

— Пожалуй, да.

— Безопасность — дело серьезное, — сказал Нив с неожиданной строгостью. — Секретность — самое элементарное требование в нашей работе.

— Это как пара зеркал друг против друга, — заметил Квитмен. — Одно требование влечет за собой вереницу других.

— А ваши секреты, — вмешался Голдман, — обязательно должны быть секретными?

— Я ведь об этом и толкую, — с коротким смешком пояснил Нив, — сказать не могу, потому что секретно!

— Секретность, — рассудительно произнес Квитмен, — это привычка. Нас приучили обо всем думать с позиций общенациональных интересов. Теоретически мы не должны знать, чем занимаются смежные подразделения.

Глаза Голдмана сузились.

— А кто заправляет в вашей секретной конторе? — спросил он прямо.

Нив буквально упивался своей осведомленностью:

— Вообще-то его имя упоминать запрещено, но раз его можно отыскать в справочнике Уитакера… если, конечно, знаешь, где искать… В общем, его зовут Дейнджерфилд, сэр Джералд Дейнджерфилд. Встречаться с ним мне не приходилось. А тебе, Джеймс? — Нив, казалось, не видел иного способа вытянуть из Квитмена признание в знакомстве с Дейнджерфилдом.

— Нет, не приходилось.

— Вы не о службе безопасности говорите?

— Конечно, нет. Совсем о другом. О ее существовании знают все, о нас — никто. Разумеется, мы ей помогаем, но мы гораздо больше засекречены, чем служба безопасности. А вы, Дэниэл, чем занимаетесь? — поинтересовался Нив.

— Я журналист, — ответил тот, слегка улыбнувшись.

Нив поперхнулся и растерянно обратился к Квитмену.

— Но Лиз ведь сказала — администратор.

— Вы не слишком внимательны, — назидательно произнес Голдман. — Я стану у Лиз администратором, когда она откроет агентство. А пока я — вольная пташка, на жизнь зарабатываю журналистикой. — Он насмешливо поклонился и, извинившись, отошел за новой порцией спиртного. Нив решил сорвать зло на Квитмене.

— Здорово он нас наколол. Мог бы и предупредить, что это за тип.

— Чертовски жаль, Чарлз, но я и сам ничего не знал.

Опьянение придало Ниву смелости.

— Никакой ответственности с твоей стороны! Нужно было заранее все выяснить. Делать мне больше здесь нечего. Буду признателен, если ты вызовешь такси.

Квитмен долго дозванивался до ближайшего таксопарка. Наконец такси прибыло, и он проводил Нива. Оба хранили молчание.

— В Кланам, пожалуйста, — сказал Нив водителю.

— Извини, приятель, к югу от реки не мой район.

— О боже, — воскликнул Нив, словно во всем виноват был Квитмен. — Ладно, везите до моста. Дальше пойду пешком.

— Спокойной ночи, — пожелал Квитмен, но ответа не последовало. Он смотрел, как машина тронулась с места и с шумом помчалась по ухабам. Он задумался о последствиях случайного разговора. Когда он вернулся обратно, его встретила Лиз.

— Что-то рано ушел твой друг.

— Ты про Чарлза? Он не поладил с Дэниэлом или как его там…

— Дэнни Голдманом? Но он такой милый. Что случилось?

— Чарлз перепил и начал рассказывать Голдману про министерство. Тебе, между прочим, следовало меня уведомить, что он — журналист. Приходится быть осмотрительным.

— Джеймс! Даже на вечеринке ты не можешь расслабиться, — вспылила Лиз, но тут же пожалела о своей вспышке. — Извини, дорогой, не хотела тебя обидеть. Дэниэл хитер и изворотлив, как лисица, это порой невыносимо. Но администратор из него получится хороший, правда?

— Мы забыли про гостей. — Он улыбнулся и поцеловал ее, ощутив вкус вина на ее губах. В соседней комнате танцевали, и пол ходил ходуном. Лиз пошла готовить новую порцию глинтвейна. К Квитмену, понимающе подмигивая, подошел Голдман.

— Вы давно тут живете, Джеймс?

Квитмен почувствовал, что его отношения с Лиз ставят под сомнение, и подумал, не питает ли Голдман каких-то надежд на ее счет.

— Довольно давно, пожалуй. С перерывами.

— Чисто английский ответ, — сказал Голдман.

Не найдя, что возразить, Квитмен перевел разговор на другую тему.

— Хорошо, что нам удалось достать апельсины и лимоны. Без них глинтвейн делать просто невозможно. Они вздорожали сейчас, а все из-за забастовки. Наверняка гниют себе в доках. Так что если в Англии не хватит мармелада, я не удивлюсь.

Звучала медленная музыка, обнявшиеся пары кружились посреди комнаты. Они раскачивались, как марионетки, которых дергают за веревочки. Бородач в футболке, которому не терпелось вступить в разговор, заявил:

— Мне приходилось рекламировать апельсины. До чего занудно! А когда сотрудники узнали, что апельсины из Южной Африки, дело превратилось в совершенный кошмар.

Из прихожей донесся еле слышный звонок телефона.

— Я подойду, — сказал Квитмен, не обращаясь ни к кому в отдельности. Но одна из девушек уже сняла трубку.

— Ошиблись номером, — сообщила она, когда Квитмен появился в прихожей.

— Кого просили? — поинтересовался Квитмен.

— Какая-то сволочь, — ответила гостья.

— Почему вы решили? Что он сказал? — не отступался Квитмен.

— С чего вы взяли, что это был он, а не она?

— Но ведь звонил мужчина? — засмеялся Квитмен, чтобы скрыть волнение.

— Ну, вообще-то…

— Что он сказал? — в ярости перебил Квитмен.

Девушка тоже рассердилась.

— Боже мой, да ничего я не знаю! Трубку бросили, как только я заговорила.