Валькирии

Глава 19

Место, куда был сброшен контейнер на парашюте, находилось среди невысоких скальных образований и россыпи больших валунов. То есть, местность была вся как лабиринт между камнями. Это находилось на окраине горного массива, там, где он сходил на нет и постепенно превращался в равнину.

Эсмеральда была права. Как только стемнело, там зажглись огни. Но с их вершины они были почти не видны, скрытые скалами. Зато когда они поднялись в воздух, то им сразу открылась вся местная инфраструктура, по крайней мере та, что была подсвечена.

В центре находилось большое яркое пятно. Видимо, там был основной лагерь и достаточно большой. Скорее всего, на несколько сотен человек. От него, как лапы от паука расходились освещённые дороги, но освещены они были только на километр максимум. Дороги эти были изломаны, с множеством поворотов.

И дальше, вдоль побережья виднелось множество ярких точек, на равном удалении друг от друга. Но те точки были более мелкими, чем эта. Здесь, вероятно, находился основной лагерь, а там вспомогательные.

— Девочки, давайте не будем сразу соваться в большой город. Наведаемся лучше в маленький и найдём там себе собеседника, как идея? — спросила Эсмеральда.

— Думала о том же самом. Большой городок, много света, много глаз. Кто-то что-то обязательно заметит, а нам это ни к чему, — сказала Руфь, — сядем в сторонке и умыкнём человечка для разговора.

Они облетели большую базу стороной и взяли курс к ближайшему маленькому пятну света.

— Освещение электрическое, — сказала Бона, — не иначе у них тут атомный реактор.

— В каждом лагере? — Руфь кивнул на цепочку огней впереди.

— Скорее всего, реактор один, — сказала Эсмеральда, — они все питаются от сети.

— А что будет, если перерезать им проводок? — улыбнулась Бона, и зубы блеснули в сумраке кабины.

— Сначала выясним кто это такие, — сказала Эсмеральда, — может это нормальные ребята, которые просто делают свою работу.

— Что-то я сомневаюсь, — хохотнула Бона.

— А мне вот что интересно, — задумчиво сказала Руфь, — эти огни идут далеко вдоль побережья. Очень похоже на периметр безопасности. Но это же континент! Неужели они пытаются контролировать всё побережье? Или именно этот участок им кажется наиболее опасным? Да и такими силами они вряд ли смогут остановить кого-то, если он решит всерьёз напасть на это место. Их силы могут быть огромны, но они очень сильно растянуты по побережью. Они просто не смогут ответить на вызов, потому что не успеют собраться вместе.

— Мне тоже всё это интересно, — сказала Эсмеральда, — но к чему гадать? Скоро мы всё это сможем выяснить. Может быть, это вообще рыбачьи посёлки, которые просто прилепились к старой линии электропередач, а мы принимаем их за периметр обороны.

Возле того опорного пункта, а по-другому это место было сложно назвать, дороги тоже были освещены. Но гораздо скромнее, чем в большом лагере. Всего на пару сотен метров в каждую сторону. Да и свет был более тусклым.

— Да, ты была права, — сказала Бона Эсмеральде, — ночью, как ни странно, людей видно лучше чем днём.

— Не людей, а следы их деятельности, — сказала Эсмеральда, — но это только если они не прячутся. А эти не прячутся.

Оставив пятерых пташек возле квадрокоптера, потому что лишится транспорта по неосмотрительности им было совсем ни к чему, Эсмеральда, Бона, Руфь и ещё две Валькирии направились к опорному пункту.

Освещённое пространство тоже было укрыто среди валунов. На первый взгляд никого видно не было, но обмануть Валькирий им не удалось. Вокруг всего опорного пункта было разбросано несколько наблюдательных постов. Вот с ближнего к себе они и решили забрать часового.

Пост был расположен в густой кроне дерева, одного из немногих здесь, но листва на определённом уровне была заботливо выстрижена, чтобы не закрывать обзор.

Эсмеральда сделала знак, что пойдёт сама. Бона пыталась воспротивиться, но получила в ответ такой гневный взгляда, что тут же сникла.

Внутри дерева было что-то вроде будки, куда вела верёвочная лестница. Но сейчас лестницы не было, она была втянута наверх. Стены были только до пояса, но зато сверху была крыша, уложенная между ветвей. От непогоды помочь эта конструкция могла, но от пуль бы не защитила. Да и не для этого её строили.

Часовой был один. Он топтался на своей огороженной площадке, с завидной регулярностью переходя из угла в угол. Видимо, он действовал по определённому алгоритму и старался его не нарушать. Такая исполнительность у человека, сидящего ночью на дереве, была странной. Это говорило либо о железной дисциплине у этих людей, либо об ограниченных умственных способностях часового. Что тоже было вполне приемлемым вариантом. Но Эсмеральда, стоя под деревом и слушая шаги, склонялась к дисциплине.

Потом, решив что ей всё понятно, она буквально вспорхнула вверх. Со стороны даже не было видно, как она касалась веток или ствола. Она, в самом деле, как будто взлетела. И дело было не в темноте, а в скорости, с которой она взбиралась. Через несколько секунд она оказалась лицом к лицу с часовым и тут же поняла, как она ошиблась. Всё таки дело было не в дисциплине. Часовой был идиотом, в медицинском смысле этого слова.

Как только перед ним внезапно оказалась лысая девушка, он крякнул от неожиданности, но его замешательство длилось недолго. Рука тут же потянулась к висящей в самом центре площадки верёвке.

Эсмеральда не стала ждать и смотреть что произойдёт дальше, а коротким ударом вырубила его. Он мешком повалился на пол своей будки, но она подхватила его и опустила мягко, чтобы своим падением он не наделал лишнего шума.

Потом обвязала его верёвкой подмышками и, перевалив через ограждение, стала опускать на землю. Бугай был тяжёлый, и Бона бы тут сгодилась лучше. Но Эсмеральда стиснула зубы и медленно продолжала подтравливать веревку, пропущенную у себя за спиной.

Вскоре часового приняли внизу, Эсмеральда облегчённо выдохнула и спустилась на землю так же быстро, как и поднялась наверх.

Бона закинула пленника себе на плечо и, отмахнувшись от помощи, быстро зашагала в сторону квадрокоптера. За всё время они не сказали ни единого слова. У всех кроме Эсмеральды были на лицах чёрные балаклавы с прорезями только для глаз. Одеты Валькирии тоже были во всё черное. И ночью они двигались как тени, практически невидимые и не производящие никакого шума.

Когда погрузились в квадрокоптер, Эсмеральда заговорила первой.

— Неудачная вылазка, — сразу сказала она, — давайте, не откладывая в долгий ящик, повторим на следующем опорном пункте.

— Почему? — удивилась Бона, а Руфь в это время уже взлетала.

— С ним вряд ли получится поговорить нормально, — сказал Эсмеральда, — посмотри на него, он же идиот.

— Я не идиот, — возразил неожиданно пришедший в себя пленник, — я не очень умный, но не идиот.

— Речь вполне разумная, — отметила Бона.

— Допустим, — пристально вгляделась пленнику в лицо Эсмеральда, — как тебя зовут?

— Морик, — ответил пленник.

— В общем, слушай, Морик, — сказала Эсмеральда, — нам от тебя нужно кое-что узнать. Если ты нам всё расскажешь, мы отпустим тебя целым и невредимым.

— Вы диверсанты! Мы ловим диверсантов. Диверсанты враги. Морик не предатель, он не будет ничего рассказывать диверсантам, — сказал пленник.

— Ну чего вы напали на человека? — вдруг сказала одна из Валькирий, которую звали Кира, — не видите, он на службе. Хотите, чтобы он изменил своему долгу? Он не такой и это делает ему честь. Отнеситесь с уважением, — Кира присела рядом с Мориком, — у тебя ничего не болит? Мы не сильно тебя помяли, пока тащили?

— Нет, Морик в порядке, — сказал пленник и уставился на Киру, которая сняла балаклаву и длинные каштановые волосы рассыпались по её плечам. Во мраке кабины это смотрелось волшебно. Морик даже потерял дар речи.

— На меня он так не среагировал, — хмыкнула Эсмеральда.

— Так куда летим? — тихонько спросила Руфь.

— Ладно, давай на скалу. Потом, если понадобится, ещё слетаем. Долго что ли? — махнула рукой Эсмеральда.

Вскоре, они уже были на своей вершине и вновь привязывали квадрокоптер.

Кира взяла шефство над Мориком. Как и сказал сам пленник, он был не очень умным. А так же не очень красивым и не очень хорошо сложенным. И это всё было очень мягко говоря. Кроме умственных недостатков, его организм тоже весь был устроен неправильно. Единственное чего у него было в избытке, так это силы. Они это не проверяли, но это чувствовалось.

Морик был очень негативно настроен к диверсантам, но девушки все сняли свои балаклавы, общались с ним непринуждённо, вкусно накормили. В общем, вскоре Морик размяк и перестал воспринимать их как чужих. Особенно Киру, которая первой проявила о нём заботу.

Выждав, на её взгляд достаточно, Эсмеральда решила, что всё-таки с пленником нужно наконец поговорить, иначе смысл привозить его сюда вообще пропадает. Скармливать этому бугаю немногочисленные продукты тоже идея не из лучших.

— Значит, вы тут ловите диверсантов, — сказала Эсмеральда, усаживаясь рядом.

Мори сразу напрягся.

— Не волнуйся, — сказала Эсмеральда, — мы не просим тебя предавать своих. Просто мы не диверсанты. Но нас могут за них принять. Нам же никто не объяснил, что тут можно делать, а чего нельзя. Куда можно ходить, а куда нет. Мы вообще ничего не знаем. Может быть ты нам расскажешь? А тайны свои не выдавай, не нужно. Мы не собираемся на вас нападать и причинять какой-либо вред. Но и сами не хотим пострадать по незнанию.

Морик наморщил лоб. Слова Эсмеральды казались ему убедительными.

— Жаль, — наконец выдавил он.

— Что жаль? — не поняла Эсмеральда.

— Жаль, что вы такие хорошие, — вздохнул Морик.

— Почему? — удивилась Эсмеральда.

— Были бы плохие, — сказал Морик, — я бы взял одну из вас и сдал главному пограничнику. А за поимку диверсанта, можно сразу отправляться на пенсию! Прямиком в город пенсионеров.

— В город пенсионеров? — удивилась Эсмеральда, — а что это за место?

— Это место, — мечтательно сказал Морик, — где можно больше не работать, спать на мягком, всегда вкусно и сколько хочешь есть, выбирать себе любых женщин, — он бросил быстрый взгляд на Киру, — у нас-то с этим туго, женщин нет вообще. На главных заставах бывают, но не много. А на малых нет. У нас вот ни одной.

— Звучит как сказка! — сказала Эсмеральда, — и многие у вас туда отправились?

— Я таких не знаю, — честно сказал Морик, — нам не везёт. Диверсантов вообще нет. К нам не заглядывают. Место плохое. До вас вообще ни разу не было, — он с сожалением обвёл Валькирий взглядом. Видно хотелось очень сдать начальству хоть одну, но больно уж они ему понравились. Да и сказали же, что не диверсанты. А если они и начальству так скажут? Тогда не засчитают Морику поимку. Получится, что и новых приятных знакомых подведёт, и на пенсию не отправится.

— А на других-то заставах ловят диверсантов? — спросила Эсмеральда.

— Да, и очень много. Но в основном далеко отсюда, — сказал Морик.

— Удобно, — кивнула Эсмеральда, — значит вы все, я так понимаю, пограничники. А что вы охраняете? Это граница чего?

— Мы не пограничники. Мы усиление, — сказал Морик.

— Усиление? — не поняла Эсмеральда.

— Ну да, — Морик искренне удивлялся, что она не понимает, — усиление! Пограничников мало, поэтому им нужна помощь. Вот им и присылают усиление. Нас. Таких как я. Не очень умных.

— А откуда вас присылают? — спросила Эсмеральда.

— Из города, — сказа Морик, — из «Энергона». Город рядом с «Энергоном» находится, вот его тоже так и называют.

— А что такое «Энергон»? — спросила Эсмеральда, — никогда про такое не слышала!

— Да сейчас стрельнёт уже, — сказал Морик и обернулся.

Все посмотрели туда же, но там была только ночная темнота. Лишь в небе висела орбитальная станция ярким пятном.

Эсмеральда уже поняла, что они скоро увидят.

— Что-то ничего не стреляет, — сказала Бона.

— Тссс! — Морик поднял вверх указательный палец, — нельзя говорить, когда идёт разряд!

Все замолчали и уставились в темноту. Прошла минута, но ничего так и не случилось. Бона хотела встать, но Эсмеральда положила руку ей на плечо. А потом «стрельнуло».

Это было где-то очень далеко, даже отсюда. Огромная зелёная молния, с тягучим треском, устремилась вверх и ударила в орбитальную станцию. От яркой вспышки все на секунду ослепли.

— Энергон! — с благоговением в голосе сказал Морик.

— Энергон! — потрясённо повторила Бона.

— Значит, ты родился и жил рядом с этой штукой? — спросила Эсмеральда.

— Да, — кивнул Морик, — мы все там родились. Всё усиление.

— А где твои родители? Они остались там? — спросила Эсмеральда.

— У нас нет родителей. Нас выращивают специально для усиления, — сказал Морик, — такая у нас миссия. Но нужно только поймать диверсанта, и потом можно жить без забот на полном обеспечении… и с женщинами, — он опять взглянул на Киру.

— Надо его отсюда увезти, — сказала Бона тихонько, — не нравятся мне его взгляды.

— Думаешь, мы с ним не справимся? — усмехнулась Эсмеральда.

— Думаю, что не надо доводить до того, чтобы пришлось с ним справляться, — сказала Бона.

— Хорошо, ещё немного поговорим и отправим домой, — сказала Эсмеральда, — Морик, слушай, так я не поняла, что вы охраняете? Неужели всё побережье? Если это секрет, то, конечно, не говори. Но зачем всё это?

Морик задумался, не понимая, что на самом деле секретно, а что нет. Про диверсантов ходили только слухи и истории, живьём их никто из его знакомых не видел, а если бы и увидел, то не собирался вступать в разговоры. Так что про секретность им ничего не говорили. Такая ситуация просто не была предусмотрена. Подумав ещё немного, он пришёл к выводу, что зелёную вспышку они всё равно видели, так что это скрывать бессмысленно, поэтому и сказал:

— Энергон! Мы охраняем Энергон.

— Но он же очень далеко отсюда, — сказала Эсмеральда, — зачем вы сидите по всему побережью? Вы ведь всё побережье контролируете?

— Я не знаю, — честно признался Морик, — я как приехал, всегда только в одном месте находился. Два раза только за хорошую службу на большую заставу ходил, там бывает представления показывают для тех, кто молодец. Я молодец… был тогда…

— А сейчас не молодец? — удивилась Эсмеральда.

— Сейчас нет, — сокрушённо покачал головой Морик, — сейчас совсем нет. Вы чужие, а все чужие диверсанты. Я вам поверил что нет, но зря. Начальство этого не одобрит. Пограничники мне этого не простят. Будут наказывать. Пенсию не дадут, даже если я десять диверсантов приведу.

— Нас как раз десять, — сказала Эсмеральда, — может проверим, поверят тебе или нет, если ты десятерых приведёшь.

— Десятерых сразу я не унесу, — с сомнением сказал Морик.

— А зачем нести? — удивилась Эсмеральда, — мы сами пойдём. У вас там только один пограничник? Нам одному сдаваться нужно?

— У нас только один, застава маленькая, — задумчиво сказал Морик.

— А усиления сколько? — спросила Эсмеральда, — если ты нас приведёшь, может вас всех на пенсию отправят? Вас же не больше десяти человек?

— Больше! — возмутился Морик, — нас сорок семь! И всю заставу на пенсию не отправляют, никогда про такое не слышал.

— Всё когда-то бывает в первый раз, — философски заметила Эсмеральда.

— А вам зачем это нужно? — подозрительно спросил Морик, — зачем самим сдаваться? Диверсантов всегда убивают, чтобы другим неповадно было.

— Но мы же не диверсанты, мы и пограничнику объясним, что мы не диверсанты, — сказала Эсмеральда.

— Но если вы не диверсанты, тогда меня точно на пенсию не отправят! — сказал Морик и взялся за голову, — я совсем запутался! Ничего не понимаю!

— Мы можем и сами прийти к пограничнику, и обо всём спросить, — сказала Эсмеральда, — как его найти?

— В середине заставы стоит один большой дом. Мы все живём в землянках, а он в доме. Там не перепутаешь. Половина дома его комнаты, а половина рабочее помещение, где он нас принимает и беседует, — сказал Морик, — но сейчас он спит, лучше утром к нему. Он не любит, когда его будят.

— Но уж ради диверсантов-то проснётся, — сказала Эсмеральда.

— Проснётся, но будет злой, — вздохнул Морик, — но вы же не диверсанты!

— Но он-то об этом не знает! — сказала Эсмеральда.

Морик опять задумался и на этот раз надолго. У него в голове концы с концами так и не сходились.

— Хочешь поговорить с пограничником? — спросила тихонько Бона.

— Естественно! — улыбнулась Эсмеральда, — только он сможет нам рассказать что здесь происходит. И что-то мне подсказывает, что жалеть как этого, — она кивнула на Марика, — его будет не обязательно. Можно будет допросить и с пристрастием.

— Это мы можем, — Бона усмехнулась и хрустнула костяшками пальцев.