Вампир-Воин [ЛП]

Кейт Бакстер

Вампир-Воин

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club61160514

Оригинал: The Warrior Vampire

Автор: Кейт Бакстер / Kate Baxter

Серия: Последний Настоящий Вампир #2 / Last True Vampire #2

Переводчики: maryiv1205, помощь в переводе 36 главы Dorotti1991

Редактор: Юля Лагутина (главы 1-32), Светлана Дианова (главы 33–37)

Глава 1

Тварь, когда-то бывшая женщиной, непонятно почему стояла под дождем. Ее лицо, обращенное к небесами, было воплощением святотатства. Монстры не имеют права молиться, глядя на небо. Она так и стояла — открыв ладони, задрав голову, закрыв глаза, пока неоформленная в заклинание магия копилась в ее руках.

Найя ждала в тени, под зонтиком, наблюдая за существом. Ее пальцы дернулись, обвивая рукоять кинжала. Звук магии закружился в воздухе вокруг нее. Этот звук могла услышать только она, мелодия играла в ее душе. Только она была расстроенна. Слишком плоская, а затем резкая. Это резануло по ее внутреннему уху, тон был не совсем верный. Рукоять древнего кинжала впилась в теплую руку Найи, клинок жаждал зла, которое укоренилось и распространилось, как раковая опухоль в организме, который некогда был человеческим. Сегодняшнее восстановление должно было быть сделано по книге. Темная магия отравила женское тело и душу. Либо по своей воле, либо насильно, инородная магия поглотила женское тело, неправильная мелодия служила достаточным доказательством, и это была работа Найи восстановить то, что жило внутри нее, прежде чем магия прожжет тело своего хозяина-человека и выйдет в поисках новой добычи.

Потреблять магию. Содержать силы и гасить демона, который создавал все это. Слова звучали правдоподобно, даже когда все в животе Найи сжалось. Вспышка молнии рассекла небо, сопровождаемая раскатом грома. Женщина даже не вздрогнула… она уже была в тисках чего-то слишком сильного, и даже силы природы не могли прервать ее… ее черты лица исказились и потеряли какие-либо следы былой человечности.

Хозяин после заражения вредоносной магией становился мапингуари. Демоном, чьей единственной мыслью было создание хаоса. Найя наблюдала, как магия проявляется во вздернутых руках женщины. Ее длинные пальцы венчали ужасные когти, а ноги выгибались под странным углом, более птичьим, чем человеческим. Энергия текла из ладоней, капая на черный тротуар, будто флуоресцентная краска в черном свете. Звук этого обвивал душу Найи мириадами танцующих в неестественном ритме колокольчиков, образуя какофонию звуков, а не красивую мелодию. Сейчас или никогда. Больше не было человека, мапингуари не тратил время на прорыв к смерти и разрушению. У Найи было обязательство перед людьми. Невинными людьми, которые жили в Кресент-Сити. И ее собственная магия ненавидела темную энергию.

Волнение щекотало воздух, будто волна тепла прохладным утром. Мапингуари повернулся к ней лицом, обнажая зубы и рыча. Найя сделала глубокий вдох, заставляя себя делать то, что нужно, и ударила.

***

— Найя. — Сантьяго Молина кивнул в знак благодарности, когда она вошла в дверь его магазина. Он поглядел на блестящую золотую коробку в ее руках, а потом поднял взгляд к лицу. — Еще одна хорошая работа, я полагаю?

Еще работа. Конечно. На прошлой неделе, маленький городок Кресент-Сити, штат Калифорния, кишел мапингуари. Сделано? Она предположила, что хорошо выполнила свою работу. Но понравилось ли ей это? Вопрос на миллион долларов.

— Вот. — Она показала позолоченную коробку в руке. — Она уже начала переход к тому времени, как я ее нашла. Совершенно безмозглая. Она не могла удержать волшебство. Оно сочилось из ее пор. Мне удалось нейтрализовать ситуацию, пока она никого не убила.

Санти посмотрел на коробку, повертел ее в руках. Найя знала, что он никогда не подумает открыть ее, но, независимо от того, сколько раз они делали это, он ерзал, как окси-наркоман в аптеке. Немногие могли контролировать магию, когда она выходила. Но, так уж повелось, Найя была одной из счастливчиков. Одно из многих преимуществ работы, от которой она устала.

— Пол расспрашивал о тебе. — Она знала, что это лишь вопрос времени. Все-таки, аркан, подразумевающий рабство, затягивался на горле. Найя старалась не погружаться слишком глубоко в культ. Отделять реальный мир от семейных и родовых обязательств было то, с чем она боролась. Она сделала работу, передала Санти золотые ящики, как и в конце каждой охоты, которые поглощали магию, и которые он передавал старейшинам. Может быть, там, где-то, был целый склад под сделки выкупа украденной магии. Старейшины были просто хранителями того, что она возвращала. Никто из них не мог справиться с этим. Это была работа Найи. И после того исполнения ее роли, единственным ее интересом было притащить усталую задницу обратно домой.

Найя качнула головой и протянула руку. Санти вложил пачку купюр в ее ладонь, и она повернулась, колокольчик протестующее зазвонил, когда она распахнула стеклянную дверь.

— Дистанция не решит твои проблемы, — сказал Санти, прежде чем она успела выйти за дверь. — Выводить их из себя — просто кусать себя же за задницу.

Она кивнула, просто показывая, что услышала его, позволяя двери захлопнуться за ней.

***

Субару Аутбек Найи выглядел как универсал, на котором мамашки возят детишек на футбол. В соответствии с работой Найе был нужен практичный автомобиль, а в Аутбек влезало много дерьма. Она скользнула за руль и откинула голову на подголовник. Усталость смыкала ее веки, но она не смела закрывать глаза. Каждый раз, когда она это сделала, то переживала кровавый момент, когда вонзала кинжал в грудь женщины, пробивая ее сердце. Неважно, что в тот момент та была больше монстром, чем человеком. Никогда не становилось легче, независимо от того, сколько раз Найе приходилось напоминать себе, что она делала это ради общего блага.

Ее дыхание стало быстрым, когда Найя крепко вцепилась в руль. Звезды сверкали на периферии ее зрения, и сердце бешено колотилось в груди. Беспокойство накрывало ее, она всю жизнь боролась с ощущением удушья — беспомощным лишением свободы — угрожающим затопить ее. Благодаря звуконепроницаемому интерьеру Суби, никто не слышал высвобождение сдерживаемых эмоций и магической энергии, которые вырвались криком из ее глотки. Она даже не знала имени женщины. Но Найя делала то, что нужно было. Магия — вредоносная магия — повреждала тех, кто не был рожден, чтобы контролировать ее. Магия в чужих руках создавала монстров, и само существование Найи требовало, чтобы она несла ответственность за ущерб.

Эта женщина пришла к своей силе неестественным способом, в то время как Найя пришла к ней через первородство. Бруха. Шаман. Ведьма. Чародейка. Независимо от названия, было полтора десятка одних или шестеро других. Коренные племена Южной Америки относились к своей духовности и магии очень серьезно, а ее предки выползли прямо из этого проклятого тропического леса.

Племя Найи, Бороро, взяло на себя ответственность контролировать магию в этом мире несколько столетий назад. А точнее, они проверяли тех, кто воровал и злоупотреблял магией в этом мире. Если вы не получили свой дар естественно, это считалось преступлением против естественного порядка. Извращением. Прерыванием священного круга. И после того, как те, кто овладел магией недостойно, становились не более, чем безмозглыми монстрами, одержимыми жаждой смерти и разрушения. Демонами. Подлые мапингуари из легенды. Найя была Смотрящей. Ее задачей было найти существо и стать судьей, присяжными и палачом. Такой работы она бы не пожелала и злейшему врагу. Племя оплачивало ей все расходы, но, кроме этого, больше преимуществ не было. Нет страховки, пенсии, 401(к)¹. Что касается безработицы… единственный способ уволиться с работы — жениться по договоренности или погибнуть на службе. Лично она предпочла бы умереть, но бруха не совсем легко убить.

Сегодня смерть женщины была досадной необходимостью. Она уже зашла слишком далеко, чтобы спастись, и нужно было забрать магию, которую та украла. Она была человеком, прежде чем пришла к магии, но как только волшебство слилось с ее сущностью, она стала чем-то опасным. Другим. Бешеным зверем, которого пришлось усыпить. Найя подавила дрожь, когда вспомнила пустое выражение искаженного лица женщины, зрачки — просто твердые белые шары в черепе, и рык, которого сорвался с ее губ, прежде чем Найя вогнала кинжал в ее грудь. Женщина была ни в чем не виновна. Только посредством мерзких деяний тьмы истинная магия могла быть украдена. И не важно, сколько раз компания делала это, Найя все еще не могла в душе примириться с тем, насколько ожесточенно люди могли желать обладать истинной, ужасающей мощью.

Быстрый поворот ключа, и Суби замурлыкала, Найя выехала на залитые дождем улицы. Весь город был на самом деле небольшим поселком, и по разуму тоже. Вся культура ее племени сосредоточилась в деревенском округе. Время текло по его окружности: прошлое, настоящее и будущее. И сейчас она чертовски хотела выбраться из него.

Паника стучала в груди девушки, когда Найя пронеслась на желтый свет. Она всегда была чертовски раздражена после выкупа украденной магии, но сегодня она чувствовала, будто вылезла из своей кожи. Металлический запах обжигал ее рот доказательствами того, что она сделала с той женщиной. Тем существом. У Найи не было выбора, кроме как убить демона, напомнила она себе, и то, что она сделала, не отличалось от любой экзекуции, которой она провела в последние восемь десятилетий. Так почему это вдруг стало так постыдно?

Знакомый мотив «Black Magic Woman» заиграл на сотовом, заставив ее вздрогнуть. Это была одна из немногих особых мелодий, запрограммированных в ее контактах. Но только потому, что ей было нужно добрые тридцать секунд, прежде чем она отвечала на его звонки.

— Где ты была, Найя? — пожурил ее голос Пола, несмотря на спокойный тон. Он не звался «Пауло» на протяжении многих лет. Найя догадывалась, он думал, что американизация его имени помогала ему смешаться с толпой. У нее не было смелости сказать ему, что он никого не обманет. — Тебя никто не видел неделю, а Хоакин сказал, что в квартире тебя нет. Ты знаешь, что должна держаться ближе к кругу, когда не в патруле.

— Я работала всю ночь. Разумеется, я не могла открыть дверь весь день, потому что спала. Ты не согласен? — Она пыталась говорить ровно и спокойно, как и он. — Я ни от кого не скрывалась. Просто была занята. — Его молчание было так же хорошо, как вереница проклятий кричащих ей на ухо. — Не нужно постоянно меня проверять, — продолжала она, удивляясь, почему вообще вела этот разговор. — Кроме того, ты знаешь, что я всегда на работе. У Санти коробка.

В спертом воздухе она услышала низкий рык ягуара, и подавила дрожь. Очевидно, Пол не оценил ее бросание и отказ от системы.

— То, что ты отделяешь себя от своего народа, свидетельствует об отсутствии веры, — сказал он напряженным голосом. — Ты забыла, что поклялась служить не только племени, но нашей команде?

Как она могла забыть? Ублюдок напоминал ей ежедневно.

— Я никогда не забуду обет, — сказала она, когда резко взяла влево. Она вытащила телефон из подставки, выключала функцию спикерфона и приложила трубку к уху. — Я делаю то, что ты просишь, и могу добавить, черт побери, эффективно. Так что никогда не подвергай сомнению мою преданность.

— Другие могли бы не согласиться. — Боги, она ненавидела его, когда он включал высокого и могучего. — Ты обязана служить старейшинам до времени подбора пары. Ты должна быть счастлива взаимодействовать с членами Общества. Выполнять племенные функции.

Пошел ты. Посмотрела бы, как ты меня заставишь.

— Будет нужно — заставлю.

Сукин сын. Она ненавидела, когда он поступал так. Только она собиралась открыть рот и высказать все, что думает, как он обрывал звонок. Но не раньше, чем она вновь могла услышать предупреждающее рычание.

Найя выехала из центра города Кресент Сити, готовая положить как можно больше расстояния между ней и племенной работой. Каждый член их Общества жил в одном городском квартале, в том числе и она. Ну, вроде того. Несколько месяцев назад она решила, что будь она проклята, если каждый день своей жизни будит жить рядом с Полом и его устаревшей туфтой, и арендовала дом в десяти милях от города. Таким образом, когда ей было нужно пространство (как сегодня), у нее было тайное убежище, в котором можно было залечь на дно. Только Санти и ее кузина Лус знали о доме, и так и собиралось оставаться. Найя могла доверить им хранить ее секреты.

С помощью выключателя на задней панели руля, она искала подходящую радиостанцию. Она нашла то, что отражало ее настроение, глубокие басы и крики техно. На фоне ночи, вспыхивали синие и красные огни, отражаясь от мокрой улицы. Группа жирных парней сидела на тротуаре, в наручниках, с понурой головой, вода капала с их жиденьких волос в сточные канавы под ногами.

Преступники, вероятнее всего.

Так или иначе, они заслуживали неприятности с копами.

Не так ли?

Голос разума царапнул ее изнутри. Да. Заслуживали.

Найя подняла руку и потерла грудную клетку, удивляясь внезапной боли в ней. Вероятно, не более чем остатки заклинания, оставшиеся от украденной магии. Боль усиливалась от легкого раздражения до острой, стучащей, чертовой боли. А потом музыка заиграла.

Не радио. А музыка, которую могла услышать только она. Песня сирены, которая была сутью использования магии. Только бруха могла это слышать. И это не приобретенный навык. Все женщины в ее семье слышали звуки магии с момента рождения. Так вышло, она была одной из двух живых женщин в ее семейной линии. Вот почему Пол был таким шилом в заднице, и так надоедал с племенными функциями. На самом деле, она подозревала, что он дергался, чтобы сделать ее хорошо и сделать пару. И воспитать новое поколение «ушей» для Общества.

Певучие ноты теребили ее грудь, высокие, звонкие и нежные сопровождались глухим эхом. Тот, кто использовал манию, был близко. И упакован. Наверняка не дилетант, как женщина, которую Найя убила в тот вечер. Этот пользователь имел репутацию и достаточно сил, чтобы не только грудь Найи болела, но и кольцо. Она потеряла фокус всего вокруг нее, магия окутывала ее чувства, пока только звон присутствия не остался. Ее зрение помутилось, мокрый асфальт становился не более чем смазанным пятном перед глазами. Дерьмо. Эти копы не слишком далеко; они обратят внимание, если она вильнет по залитой дождем дороге.

Она сбавила скорость к осторожной, но не подозрительной. Раздувая ноздри, она сделала вдох полными легкими и медленно выдохнула через приоткрытые губы. Вдох через нос, выдох через рот. Она сосредоточилась на дыхании в тщетной попытке обуздать сенсорную потерю, вызванную песней магии. Слезы застилали ей глаза от красоты мелодии. Она была такой прекрасной и чистой, едва погружающейся в хриплый, оскорбительный шум, который заставил появился в ее мозгу. Что, черт возьми, происходит?

По чуть-чуть ее зрение прояснялось, дорога фокусировалась. Два раза украденная магия одной ночью — почти неслыханно — особенно так близко друг к другу. Она наскочила на первого мапингуари в глухом переулке недалеко отсюда. Возможно, за две или три мили.

Сигналы тревоги звучали в ее мозгу, флажки осторожности взлетели высоко. Вероятность неминуемой катастрофы. Но сила поиска была слишком велика, чтобы ее игнорировать. Женщина никак не могла отвергнуть ее. Не потому, что у нее есть огромное чувство ответственности. Ведь если она проигнорирует это, невинный может пострадать. И неважно, насколько она была верна Обществу в последнее время, она не могла позволить, чтобы еще один демон родился сегодня от вредоносной магии.

Как только она стала уверена, что полицейские не могут ее видеть, Найя развернула машину посреди четырехполосной дороги. Прямо перед знаком разворот запрещен. Хех. Она направилась к кварталу, и когда ее зрение вновь начало перекрываться туманом, она знала, что была близко. Припарковавшись на пустой стоянке, она вырубила двигатель и вцепилась в руль, пока делала несколько глубоких вдохов и концентрировала собственную энергию. Бесполезно выходить без подготовки. Проблема в том, что независимо от того, насколько она сосредоточится, медитация не принесет ей ни грамма спокойствия. Она выскользнула из машины, спотыкаясь и шагая по стоянке, направляясь к багажнику. Когда она дернула ручку, дверь бесшумно скользнула вверх, и еще одна волна сокрушительного звука заставила ее мышцы сжаться. Если она быстро не доберется до нарушителя, магия может накрыть весь квартал. Неконтролируемая сила обернется против всех в неправильных руках. Или устроит хренову кучу хаоса. В любом случае, это была безвыигрышная ситуация.

Она стряхнула парализующий эффект влияния магии и покопалась в грузовой зоне. Никто ни за что не мог уместить все эти механизмы в маленьком автомобиле-купе. Корпус был больше похож на небольшой багажник с ящиками и съемными подносами. В самом низу арсенала, Найя нашла боеприпасы, которые искала. Хотя она была не против того, чтобы использовать настоящие пули, когда ситуация требует этого, Зиг Зауэр был изменен, чтобы стрелять резиновыми пулями. Отлично подходит для остановки. Она не стреляла, чтобы убить, особенно если не было чистого выстрела. Для этого был кинжал.

Клинок предшествовал истории. Светящийся цитрин яркий и не резкий, он исчезал в обсидиановой рукояти, обернутой в старую, промасленную кожу. Будто продолжение ее руки, кинжал был точно сбалансированным, будто выкованный специально для нее размер, вес, конструкция корпуса. И когда Найя держала его в руке, она чувствовала прилив силы, который чуть не сбивал ее с ног. Это было оружие для убийства, ритуальный нож, и единственное, что может извлечь магию из сердца вора. Магия была непостоянной сучкой, и если ты не выполнишь все правила от А до Я, ну, ты с тем же успехом мог поцеловать свою задницу на прощание.

Она заткнула Зиг Зауэр за пояс и сжала кинжал мертвой хваткой. Цель была не за горами. Она почувствовала волну силы из дальнего конца стоянки у задней части заброшенных торговых площадей. Ряд прожекторов погас, без сомнения, от всплеска магической энергии. Идеально подходит для внезапной атаки. Не так уж круто для вора.

Вода собиралась в неровном асфальте и текла сквозь кроссовки Nike и отвороты джинсов. Но у нее не было времени беспокоиться о мокрых носках или о том, что она оставила зонтик в машине. Ноты перемещались от источника силы в ее сердце, не испорченные и почти чистые. Почему? Как? Она не могла думать ни о чем другом, мелодии звали ее вперед, будто след из хлебных крошек. Похоже, она не уклонится сегодня от старейшин. Они увидят ее изгнание после всего, возможно, в еще одной золотой коробке, чтобы добавить к своей коллекции.

Ливень замаскировал шаги Найи по асфальту и в металлических джунглях. Ее жертва не имела понятия, что охотник притаился в тени. Простой путь, ей это нравилось. Внезапный удар был намного эффективнее безумного порыва. Если вор уже отдал свою человечность магии, не было никаких сомнений, кроме как сделать то, что нужно. Это будет быстрое убийство. Чистое убийство.

Отключить. Разоружить. Ее инстинкты разгорались, пока она пробиралась ближе к источнику силы. Ровный ритм трели глубоко пел в ее душе, пробуждая ее собственную силу, что текла по венам, словно ртуть. Она никогда ничего не слышала такого… Как могла музыка быть настолько извращенной в одну минуту, а в следующую так сильно говорить в ее душе? Пульс ускорился, сердце бешено колотилось, ее тело не поспевало за звуком магии, которая увеличивалась и ускорялась, пока не грозила разбить ее сырой энергией.

Ее добыча была в поле зрения.

Он прислонился к фонарному столбу, его рыжие волосы мягко ниспадали на лоб, с них капала вода. Он был огромным, с тугими громоздкими мышцами, двигающимися от каждого выдоха. Он разорвал на себе рубашку, обнажив тело, и звериный рык разнесся над порывом дождя. Он держался руками за голову, мелкое дыхание заставляло мощные плечи подрагивать.

Она не знала почему, но магия всегда объединялась в руках опытных и неопытных одинаково. Аметистовый счет шел из его пор, когда пот стекал густым и липким и объединялся у ног. Он с такой силой сжал пальцы, и Найя глядя на челюсти, понимала, что он также сжимал и зубы. Это была не типичная кража «что-то пошло не так», которую она привыкла видеть. Мелодия магии сейчас была абсолютно, чистой. Но, несмотря на это, этот у парня были серьезные неприятности. Жуткие или, по крайней мере, болезненные, как сукины дети.

Низко присев, она продолжила продвигаться к нему. Ее глаза слезились от силы, сочащейся из него. Она никогда не чувствовала ничего подобного за всю свою жизнь. А она обошла квартал несколько раз. Ее сердце стучало в груди, эмоции лились подобно приливу: ожидание, волнение, и… нежность. Стон слетел с его губ, и он упал на колени, опустив руки на мокрый асфальт. Свечение магии разошлось вокруг него идеальным кругом, будто он истекал кровью, он откинул голову, пока тяжело дышал, как раненый зверь.

Твою мать. На что, черт возьми, она тут смотрит? Прежде чем она смогла ответить на этот вопрос, тот загадочный парень вскочил с земли, будто его за задницу укусили. И прямиком направился прямо к ней. Пусть богиня простит ее… она стояла там, как идиотка, и просто смотрел на него.

Время, казалось, замедлилось, и она увидела всю чертовщину, будто была не более чем зрителем. Вода плескалась под его ногами, опустив голову, он бежал. Он ударил ее как в регби, плечом в живот, руками обвив за талию. Она едва это заметила, когда он развернулся, прижимая ее к своей груди, и принял на себя всю тяжесть падения. Черт, она уже ошалела от силы, которую излучал парень. Забыла держать равновесие. Ее глаза медленно открылись после удара, веки прошлись по глазным яблоками, это ощущалось, будто те плавали в ее голове. Она встретила его взгляд нос к носу, его взгляд ярко-зеленых глаз впился в нее с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

— Защитить. Тебя. Найя, — выдохнул он, прежде чем потерять сознание и рухнуть прямо на нее.

Глава 2

Бляяяяяядь. Похмелье — сука.

Но то, что он чувствовал, не было результатом бедлама от предыдущей ночи. Нет, это было нечто совершенно другое. Он разлепил веки, комната плавала и не фокусировала. Где он? Последнее, что он помнил…

Дерьмо. Что, черт побери, последнее, он помнил?

Когда он прогнал эту муть, которая, должно быть, была самой злостным блендером его сраной жизни, он потянул плечи вперед и встретился с сопротивлением. Паника накрыла его, когда он понял, что его руки были привязаны, вытянуты высоко над головой и закреплены у прочного металлического изголовья. Плоть на запястьях окружали серебряные наручники, они жгли и оставляли раны. Он был так слаб, что поднять голову от подушки — требовало больше усилий, чем должно было. Сукин сын. Ничто не было хуже, чем проснуться в середине своего худшего кошмара.

Низкий стук сердца звучал у него в ушах, и его зрение затуманилось на периферии, когда его накрыла пустота, прижав позвоночник прямо, блядь, к матрасу. Бесконечное и темное ощущение засосало в центре груди, будто открытая рана. Ко всему прочему, жгучая жажда опаляла горло. Бля, он опять отрубился. Дымка заволокла его мозг, и на мгновение ничто больше не имело значения, чем истребление этой жажды, жажда поглотила его, заставляя тело дрожать.

Сосредоточившись на дыхании, он сумел замедлить пульс и подавить панику, только слегка. Ему была нужна спокойная голова, если он собирался освободиться. Повертев головой и приподняв ее, когда посмотрел на ноги — ага, круто — закреплены к изножью чертовыми цепями и наручниками. Несколько глубоких вдохов помогли успокоить панику, что вновь всколыхнуло его пульс, заставив колотиться в бешеном ритме. Потеря контроля в такой ситуации, всепоглощающая жажда, невозможность двигаться или освободиться, он чувствовал себя так, будто был готов вылезти из кожи. Глубокий вдох. Все хорошо. Ты в порядке. Не спеши с выводами. Расслабься, блядь.

Он позволил голове упасть на подушку (черт побери, чувствовалось, будто она весила тысячу фунтов) и закрыл глаза в надежде, что это остановит комнату от вращения. Что бы ни случилось, это была адская ночь. Глубокое дыхание помогло сосредоточить мысли. Его пульс уже начал замедляться, а желание бездумно биться в путах поутихло.

Во-первых, попытаться привести голову в порядок. Затем беспокоиться о цепи. Неприятные воспоминания омыли его мысли, вытягивая его обратно, в прошлое, будто течение тащило в море. Оставить прошлое в прошлом. Ты не в том месте; ты сжег его до самой земли. Нет, он не был в той проклятой комнате, связанный, избитый и в плену у тех, кто стремился только использовать его. Но он все еще был прикован, по-прежнему в плену, только в незнакомом месте. Биение пульса не помогало сосредоточиться. На. Всем. Его мозг чувствовался так, будто кто-то закрутил его в блендере с набором для «разжижения». Быть в настоящем. Волноваться о текущем моменте. Подробности предыдущей ночи, казалось, просто уплывали из его хватки, как слово на кончике языка.

Ладно, дружище, возьми себя в руки.

Имя? Ронан Дейли.

Возраст? Ну, возраст в его удостоверении личности заявлял, что ему было тридцать три. На самом деле, он был намного, намного старше. На века старше. Но то, что он знал о себе, было хорошим знаком. Он не полностью потерял рассудок.

Сосредоточься на настоящем. Не думай о кандалах на запястьях. Местоположение? Кресент-Сити, Калифорния. Он приехал в город из Лос-Анджелеса. По делу? Нет. Его причина быть здесь — что-то личное. Туман поселился в его голове, огонь в горле душил. Средние клыки вышли из десен, и Ронан не мог вспомнить, чтобы он когда-либо чувствовал такую отчаянную жажду крови.

Ради чего он был здесь? Ради кого?

Ронан покачал головой, будто мог вытрясти информацию. Лицо вырисовывалось в его памяти, безупречная темная кожа, глубокие карие глаза и свирепость, из-за которой он обезумел от желания. Действительно ли она была причиной, по которой он уехал из Лос-Анджелеса? Или эта причина вылетела из его чертова разума, привязанного к этой кровати? Черт, если бы он знал.

Ладно, дальше… Местонахождение? Ронан медленно поднял голову и еще раз осмотрелся. Спальня, в съемной комнате, но не достаточно обжитая, чтобы быть постоянным местом жительства. Мебель, включая кровать, к которой он был прикован, выглядела изготовленной на заказ для того, кто жил здесь. Ничего не висело на стенах. На комоде или столиках не было личных фотографий, никакого универсального эстетично искусства. Все пространство, на самом деле, было довольно однообразным. Этакий утилитарный стиль, не дающий ключа к тому, где он был. Местонахождение: не определено.

Ситуация? Он подергал цепи, прикрепленные к спинке кровати, и поморщился от обжигающего жара серебра на коже. Вероятно, враждебная.

Итак, Кресент-Сити. Когда он попал сюда? Он мог вспомнить, как вел машину в небольшом городке под покровом ночи, но это все. Все, между тогда и сейчас, было темной дымкой в его памяти.

Ручка двери повернулась, и Ронан заставил себя выглядеть полностью расслабленным. Он закрыл глаза и сосредоточил дыхание, поэтому оно стало глубоким и ровным. Петли заскрипели, дверь открылась, тихие шаги по ковровой дорожке заставили его желудок сжаться в тугой узел. Он отпустил свои чувства, проверяя ситуацию, когда его похититель двигался. Шаги были слишком легкими для кого-то большого размера и больше похожие на теннисные туфли или босиком, чем на тяжелый грохот армейских ботинок, что не исключало участия Сортиари, хотя он не видел убийц с босыми ногами. Если Ронану удастся освободиться, он не сомневался, что сможет хотя бы физически осилить своего пленителя. Но до этого пункта надо еще добраться. Это могло быть единственным фактором в его пользу.

Ронан сделал глубокий вдох и задержал его на мгновение. Тот запах, который наполнил его легкие, напомнил ему лес после сильного дождя. Чистый. Естественный, сладкий. Это привело его тело в сознание, и все остальное стало значительно большей проблемой, чем было ранее. Боги, какой вкусный запах. Он едва не сходил с ума. Он хотел зарыться в него лицом. Кататься на нем. Он хотел пить. Жажда ударила в живот, рвала горло, и Ронан сглотнул ощущение. Сколько времени прошло с того момента, когда он питался? Его сердце по-прежнему билось, легкие все еще функционировали, так что это было не так давно. Но запах вторгался в его ноздри, теперь все тело болело от жажды крови.

Желание открыть глаза и украдкой посмотреть было подавляющим. Импульс рос в нем, тот, который когда-то появился и мог устроить серьезные повреждения. И да, черт возьми, он хотел устроить повреждения. Но он провел годы, давя порыв, слишком хорошо был обучен действовать сгоряча. Чтобы слепо бороться. Он отказался терять контроль. Неважно, если его положение было чрезвычайно трудным, и его существование могло быть в опасности. И так он подавил импульс, который был такой же частью его, как его собственные конечности… и подождал.

Что-то появилось перед носом за долю секунды до того, как вредный запах ударил его. Жаль, что он уже был в сознании, потому что этот запах заставил его мечтать отправиться в пешее эротическое. Он вскинул голову от запаха и сел, будто едва пришел в себя. Тяжелый вздох дал ему еще один ключ к разгадке личности его тюремщика: слишком легкий и воздушный, чтобы быть мужчиной. Ситуация? Слишком рано говорить, но, возможно, не совсем враждебная.

Ошеломленный стон слетел с приоткрытых губ Ронана. Его актерские способности были убийственны. Мягкое стаккато пальцев по ковру нарушило молчание, затем звук жидкости, заливающейся в контейнер — отлично, теперь ему нужно отлить — когда его похититель сделал долгий глоток чего-то. Неизвестность убивала его, и поэтому он открыл один глаз, как раз вовремя, чтобы увидеть поток воды, льющейся на него. Он фыркнул, когда ледяная вода залила ему нос. Да, не такого пробуждения он хотел.

— Хорошо. Ты проснулся. — Будто она не выдерживала пустой потери воды, женщина стояла над ним, потрясая пустым стаканом и вытряхивая пару заблудившихся капель на его лицо. Она, казалось, немного раздраженной.

Призраки ощущений прошли через Ронана, наполняя грудь — все его тело — приближаясь к разрыву. Эмоции, сильные и горячие, выбили воздух из его легких, и пустота, которая поглотила его, исчезла в присутствии этой женщины, стоявшей над ним, ее темные глаза блестели возмущенным огнем.

Ронан выгнулся на кровати и прикрыл зубы, когда среднее клыки пробились из десен. Жажда горела в его горле и бурлила. Черт возьми, было слишком жарко, чтобы утолить эту жажду. Она взяла его в свои объятия, его член затвердел, будто жажда тела этой женщины воевала с его жаждой крови. Твою. Же. Мать.

Эта неизвестная женщина привязала его.

Ситуация? Действовать с особой осторожностью.

Как это могло произойти? Хотя по-прежнему туманно, Ронан знал, что эта женщина была той, из его воспоминания о предыдущей ночи. Она вернула ему душу, всего в одно мгновение. Знала она или нет, но эта женщина была его. Ронан склонил голову на бок, все мысли о том, что он связан, и его удерживают против воли, забылись. Возможно, цепи остались от бурной ночи с небольшим связыванием? Сомнительно, учитывая его отвращение к оковам. Черт, жаль, что он не помнил.

Потребуется одна еще женщина, чтобы убедить его позволить себя связать. Опять же, чего он не сделает для своей истинной пары? Он отпустил взгляд и начал медленный осмотр, колени, вверх, изгиб стройных и округлых бедер. Мужчина остановил взгляд на выпуклости ее груди. V-образный вырез обеспечивался идеальный вид, и он позволил глазам задержаться на мгновение дольше, прежде чем встретить ее взгляд. Ее глаза напомнили ему оникс, почти черные и сверкающие, несмотря на скудный свет. Ее кожа была темно-коричневого тона и безупречной. Теплая. Ее рот… Боже милостивый, ее рот был великолепен. Нижняя губа была чуть полнее… и поэтому он предположил, что она выглядела постоянно так, будто дуется на кого-то. Он поцеловал ее прошлой ночью? Взял ту аппетитную нижнюю губу зубами? Его желание только усиливалось от мысли. Он утопил свои клыки в ее горле, пока трахал ее?

Ситуация? Может быть, не так ужасна, как я думал.

— Откуда ты знаешь мое имя, вампир?

Кем бы она ни была, его пара была дьявольски сексуальна, когда пыталась казаться жесткой. Интересно. Она казалась равнодушной к тому, что он был вампиром. Эта женщина не была дампиром. И не была человеком. Под ее запахом весеннего дождя, Ронан уловил аромат магии, прижимающейся к ее коже. Он искрил на его языке, как шампанское. Она была его. Знание этого было заложено в его ДНК. Но как ее зовут… он не имел ни малейшего понятия.

— Предполагаю, что у нас не было дикой, пьяной ночи, да? — протянул он.

Он не мог удержаться от торжествующей улыбки, когда его слова, казалось, разозлили ее еще больше. Если он думал, что она была весьма привлекательна, когда была смущена, то она была чертовски неотразима, когда была взбешена.

— Послушай, почему бы нам не начать с освобождения меня, а? Я более сговорчив, когда не привязан к кровати и не мокрый. — Он поднял бровь на ее сомневающееся выражение лица. — Ты могла бы, по крайней мере, попробовать сначала вежливый подход. Мухи, мед, и все такое. Я прикован к твоей постели, в конце концов. Прежде чем я прыгаю в любую кровать, — его взгляд сместился к ее декольте еще раз, — я учитываю выводы о том, что произошло прошлой ночью, может быть, тебе нужно заполнить мои пробелы.

— Вряд ли, — сказала она категорически. — Ты мне ответь.

— Учитывая, что я здесь заложник, и события прошлой ночи, ах, вылетели из моей головы, думаю, ты сначала должна сказать мне, что я здесь делаю.

Она вытащила кинжал из ножен на спине и коснулась места на его левой груди, над сердцем. Странный клинок пылал, как проклятый Канарский бриллиант, и практически визжал от энергии. Теплое пощипывание изливалось с кончика лезвия, будто мощная магия струилась по его коже. Кинжал был голоден до убийства. Он не знал как, но каким-то образом чувствовал это.

Она надавила кинжалом, словно подготавливая себя загнать лезвие домой. Острое ощущение устремилось по венам Ронана, что он зависел от нее, и запах ее крови ослепили его жаждой.

— Может, ты скажешь мне, откуда ты знаешь мое имя и почему ты в городе — сейчас — или я запущу этот клинок тебе в сердце?

Ситуация? Определенно враждебная.

***

Песня была непохожа на все, что Найя слышала прежде. Там не было ничего поврежденного, абсолютное совершенство нот, идеальный голос и гармония, такие красивые, что едва слезы не выступали на глазах. Сила в нотах была такой, что отвлекала внимание и заставляла отступать в страхе перед этой силой. Эту песню она слышала и прошлой ночью, мелодия, которая лишила ее чувств и украла дыхание.

Рука Найи дрогнула, кинжал заколебался в ее руках. Она знала, в первый раз она услышала ее вчера вечером, музыка была слишком чистой для похищенной магии. После того, как она успела принять большую часть его веса на себя, Найя была готова погасить магию и позвать ее ночью. Но его полные губы были приоткрыты для дыхания, открыв взору фарфор двойных клыков. Вампиры должны быть вымершими. Но он был там, его голова покоилась на ее ногах, реальная и ощутимая, как она сама. Любопытство одержало над ней верх. Песня магии слишком была чиста для нее, чтобы просто закончить его жизнь. Поэтому она притащила его к себе в убежище и устроила его серебряными наручниками и цепями. Если вампир не украл магию, то как, черт возьми, он получил ее? И почему она не могла избавиться от ощущения, что каким-то образом она должна была найти этот удивительный экземпляр, оказавшийся в ее милости.

Найя вздрогнула от оцепенения и перевела взгляд с холмов и долин скульптурных мышц на острие кинжала.

— Ты не слышишь меня? Я сказала, ответь, или я воткну этот кинжал в твое сердце.

Его спокойное поведение напугало ее больше, чем любые крики или угрозы. Брови вампира сошлись от концентрации, будто он пытался удержать стену воды разрушенной дамбой ничем, кроме как силой разума. То, как он смотрел на нее, нервировало. Такая глубокая интенсивность.

— Думаю, многое прояснится, когда острые предметы не будут тыкаться в мою кожу.

Ее взгляд метнулся к его глазам, и на мгновение она опешила от их красоты. Яркие и зеленые, как тропический лес. Его брови были рыжими черточками и имели слегка зловещий вид от его концентрации, у него были самые длинные ресницы, которые она видела у любого мужчины. Много женщин — включая ее — с удовольствием отдали бы конечность, чтобы иметь такие ресницы. Она сэкономила бы на туши. Его скулы были острыми, а нос — тонким и прямым. Его челюсть была столь же сильной, покрытой щетиной. Боги, он был великолепен.

Он склонил голову на бок и изучал ее этими великолепными зелеными глазами.

— Я собираюсь предположить, твое молчание означает, что ты обдумываешь мою просьбу?

Она ослабила кинжал, убирая его от груди. Успокоительная песня магии зазвучала и, спустя мгновение, замолчала. Найя вздохнула, когда ее тело успокоилось, больше не отвечая на зов магии. Итак, парень был немного взвинчен. Она понимала, кто бы в его ситуации не был.

— Я не собираюсь освобождать тебя, — сказала она, когда сделала пару необходимых шагов назад. — Но я по-прежнему ожидаю ответа на мои вопросы.

— Великодушно, не так ли?

Ленивая, дразнящая улыбка растянула его рот. Такая злая. Нижняя часть живота Найи напряглась, и женщина впилась ногтями в ладони. Вампир был создан для греха, каждый дюйм его крепкого и сильного тела. Убийца, это было очевидно, и она не могла не задуматься, его аппетит к насилию мог соперничать с аппетитом к другим… вещам. Найя сглотнула, заставляя поднимающуюся похоть спрятаться обратно. Этот мужчина был опасен. Он мог убить ее прежде, чем она успеет защититься. Как бы хорошо он не выглядел растянутым и привязанным к ее кровати, она не могла забывать, что он был неизвестной переменной. И Найя не могла себе позволить неизвестность.

Вампир вздохнул и попытался вытянуть руки, морщась от неприятных ощущений. Сырые ожоги ранили его кожу, где касалось серебро, но ничего не поделаешь. Серебро ослабляло его, и Найе было нужно преимущество, пока она не решила, следует ли предупредить старейшин о присутствии вампира.

— Для начала, я не знаю твоего имени, поэтому не собираюсь помогать. Я никогда не видел тебя до сегодняшнего дня.

Ерунда. После того, как он свалил ее как квотербек, он назвал ее имя. И сказал, что должен защищать ее. Всплеск эмоций поднялся в груди Найи. Нежность к этому мужчине, которую она не могла позволить себе чувствовать. Защищать ее от чего? Почему? Кто он ей? И что он знал о ней? Это был ее город. Ничего сверхъестественного не разгуливало там, и Найя знала об этом. Единственная причина, почему он был здесь сейчас, потому что отключился после этого.

— Ты лжешь. Ты произнес мое имя прошлой ночью.

Вампир размеренно вздохнул, и у Найи было такое ощущение, что если бы его руки были свободны, он бы провел пальцами по рыжим волосам.

— Я не помню проклятую богами прошлую ночь, — сказал он. — Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, мы уже говорили об этом. Отчасти в моих мозгах пусто.

Амнезия? Конечно, будто она поверит жалкой отмазке.

— Это не мыльная опера, дружище. Повод «моя память исчезла» немного устарел, не думаешь?

Он полуулыбнулся, и у Найи в животе запорхали бабочки. Черт, он был сексуальным. Когда она связала его, то продемонстрировала его мускулистые руки и грудь с правильной стороны. Отсутствие рубашки было бонусом, насколько ей хотелось. Его утрата была выгодой для нее. Она покачала головой и оторвала взгляд от его тела. Боги, Найя. Сосредоточься!

— Я никогда не говорил, что моя память полностью исчезла. Я просто ничего не помню, что случилось, с того момента как попал в город. — Он тяжело выдохнул. — Черт, я даже не знаю, почему я в этом городе. Может быть, ты могла бы помочь заполнить эти пробелы, начиная с того, почему я прикован к твоей кровати? — Вопрос носил явно сексуальный подтекст. Очевидно, он не слишком нервничал, чтобы скинуть дерзкий настрой.

— Ты прикован к моей постели, потому что я почувствовала себя благотворителем прошлой ночью и решила не убивать тебя на месте. Я отследила тебя к заброшенной стоянке у города. Неконтролируемая магия сочилась из тебя. Прежде чем я успела выстрелить в тебя, ты повалил меня на землю, сказал мое имя, и еще, что тебе нужно защитить меня, — добавила она тише, — и отключился. Как это понимать?

Озорной блеск в его изумрудных глазах потускнел и сменился расчетом, напоминая Найе, что хорошо выглядел этот мужчина или нет, но он был неизвестной переменной, которую она не могла рисковать потерять в городе. Его руки потянули путы, скорее рефлекс, гремя цепями.

— Защитить тебя от чего?

Его голос вибрировал, от грубых ноток она покрылась гусиной кожей.

— Я не знаю, — ответила она. — И поскольку твоя память так удобно отсутствует, думаю, ни один из нас не узнает в ближайшее время.

Он изучал ее тем же загадочным взглядом, будто заглядывал прямо в душу. Выражение его лица смягчилось, и напряжение в плечах ушло, частично.

— Похоже, у нас не было должного представления. Разве тебе не интересно узнать мое имя? Или ты больше женщина преследователь?

Его покровительственный тон еще больше разозлил ее. Найю не волновало, как его звали. Если он опасен, ей придется его усыпить. Знание его имени не сделает это легче.

— Мне не нужно твое имя. Все, что я хочу знать, как ты узнал, кто я, почему ты думаешь, что я нуждаюсь в защите, и как ты пришел к магии, так я смогу решить, что с тобой делать.

— Помимо моей внешности, я не знаю, какую магию ты имеешь в виду. — Боги, этот мужчина был невыносим! Высокомерный, даже в невыгодном положении. Найя сжала рукоять кинжала и сосредоточила энергию, чтобы ее собственная магия не вторила ее эмоциям и не стала неуправляемой.

— Откуда ты знаешь о вампирах, женщина? И кто ты, что смогла так легко меня опознать? — Полуухмылка вернулась к губам, привлекая ее взгляд. Его голос стал гладким, мягким мурлыканьем, что заставило волоски встать на ее затылке. Она снова почувствовала боль в животе, прилив эмоций, который не имел ничего общего с опасностью. Ну, может быть, это было связано с опасностью. Сексуальная сволочь.

Он думал, что может контролировать ситуацию. Манипулировать ей своим самоуверенным отношением и очаровательной улыбкой. Не выйдет. Найя подошла к окну и провела пальцами по жалюзи, наслаждаясь тем, как его глаза сузились, а на лбу залегла складка.

— У тебя есть клыки. Я чувствовала твою непохожесть от магии, которую ты украл. Серебро, похоже, не согласится с тобой, хотя вспыхивает в глазах достаточно часто. Конечно, мы всегда можем проверить теорию на прочность. Давай дадим тебе немного полуденного солнца и посмотрим, что будет.

Его улыбка исчезла, и он открыл рот, чтобы заговорить. Прежде чем он успел, хоть что-то сказать, зазвонил сотовый, прерывая его. Блин. Кто бы это ни был, сейчас не время. Она направилась обратно к постели и надавила кинжалом ему на грудь.

— Пикнешь, и я тебе кишки выпущу, — предупредила она, на этот раз осторожнее, чтобы не дать лезвию контакта с его телом. Она проверила АОН и закатила глаза, прежде чем ответить, — что случилось, Лус?

— Пол сказал мне позвонить тебе и сказать, чтобы ты притащила свою задницу на место. Я могу ошибаться, но думаю, он хочет тебя видеть. — Тон ее кузины был слишком легкомысленным и игривым, что разозлило Найю. Как ее ученик, Лус была своего рода личным помощником, но она многое пережила, что чуть не сошла с ума. Наверное, поэтому Лус всегда появлялась на ее пути, чтобы быть язвительной занозой в заднице.

— Скажи ему, что я буду через пару часов. — Прямо сейчас у нее не было времени на глупости Пола. Она оглядела мужчину, прикованного к ее кровати, ее позабавила играющая на его губах полуулыбка. — Лучше через три.

— Э-э-э. Не пойдет. Ни в коем случае, блядь. Извини, Кус. — Насколько Лус могла изложить свою точку зрения, прежде чем Найя задушит ее? Женщина подозревала, что ее кузина постоянно испытывала свою удачу. — Пол сказал, что если тебя не будет здесь через пятнадцать минут, он пошлет за тобой Хоакин.

Дерьмо. Последнее, что ей нужно было, чтобы сын Пола искал ее. Хоакин бы направился прямо в ее квартиру, и будут проблемы, если он не найдет ее там. Он будет искать и не остановится, пока не найдет. Найя не могла уйти сейчас. Не тогда, когда у нее был этот неизвестный элемент — очень мужской, очень мускулистый, великолепно неизвестный элемент — привязанный к постели, как жертвенный секс-бог. Хоакин не знал об этом доме вдали от племенного квартала, и Найя хотела, чтобы так и оставалось. Тем паче, если Хоакин увидит мужчину, прикованного к постели, он придет в ярость. Если она хотела сохранить тайну, то у нее не было выбора, кроме как уйти.

— Хорошо. Я буду через пару минут.

— Увидимся, чика, — прощебетала Лус, прежде чем повесила трубку.

Отлично. Что теперь, черт возьми, делать Найе? Она осмотрела пленника еще раз, решив, что наилучший курс действий в данный момент — держать его красивым и без сознания, пока она не вернется. Она убрала кинжал и подошла к шкафу в дальнем конце комнаты. Из верхнего ящика она достала несколько банок и бутылок с травами, которые были ей нужны. Она бросила щепотку и веточку в ступку и растирала их пестиком до тех пор, пока ингредиенты не стали мелким порошком. Затем она послала свои собственные силы в смесь, фокусируя энергию и привлекая магию. Сладкий звон колокольчиков отдавался эхом в ее голове, будто изящные нити паутины тянули, когда магия, сопротивляясь, покидала ее тело. Она уговорила еще, и усики отошли от ее пальцев в каменную чашу.

— Я хотел бы быть более полезным, но, честно говоря, просто потому, что я якобы знал прошлой ночью твое имя, просто не повод приковывать меня к кровати. Я не осуждаю или что-то в этом роде; может быть, ты просто развратница. — Тон вампира был слишком игривым, учитывая обстоятельства. Приятное пощипывание спускалось от макушки Найи к ступням, когда она чувствовала на себе его взгляд. Она проигнорировала его замечания и продолжила работать. — И поскольку мы заговорили на тему разврата, тебе не нужно подсовывать мне снотворное. Меня никогда не нужно уговаривать сотрудничать с прекрасной женщиной.

Несмотря на его шутливый тон, она почувствовала его подозрительность. Воздух стал тяжелым и густым от напряжения. Сила пробудилась в нем с беспокойством, теперь она слышала только резкие пять тонов теперь расстроенной музыки. Нет времени, чтобы тратить его пустую, она была так близко. Когда Найя настроила смесь магией, она зачерпнула щепотку порошка и высыпала ее на ладонь, повернула голову, оценила мышцы пленника и добавила еще щепотку порошка к первой. Лучше дать ему немного больше, чем нужно, чем беспокоиться о том, что не дала достаточно. Она стиснула смесь в кулаке и опустила руку. Подойдя к кровати непринужденной походкой, она остановилась рядом с изголовьем.

— Независимо от того, что ты собираешься сделать, — мрачно произнес вампир, — я передумаю.

Найя беспокойно прикусила нижнюю губу, когда взяла его за челюсть. Его глаза сузились, а брови нахмурились. Идти вразрез с ее лучшими суждениями, она спросила:

— Как твое имя, вампир?

Тот блеск вернулся в его глаза.

— Ронан.

— Я никогда не пересмотрю свои действия, Ронан. — Найя поднесла руку к его рту и разжала. Ронан нахмурился, его глаза вспыхнули серебром, когда он дергался в своих путах, звук его магии изменился с мягкого сопрано на глубокий, срочный бас. Она глубоко вздохнула и сдула порошок в его лицо. Музыка умерла, он перестал дергаться и потерял сознание.

— Вздремни-ка, Ронан, — сказала она, когда развернулась, чтобы уйти. — Сладких снов.

Глава 3

Найя кружила по кварталу, пока не нашла место для парковки у передней части здания, в котором старейшины вели дела. Она вышла из машины и облокотилась на капот, разглядывая входную дверь. Это может быть портал в другой мир. Это было одно из десятка старых зданий в районе, переделанное и превращенное в офисные помещения. По обе стороны стояли многоквартирные дома. В каждом здании проживали члены общины Найи. Ее собственная квартира была всего лишь в следующем квартале. Квартира, в которую она в последнее время редко посещала.

Не было секретом, почему ее община поселилась в Калифорнии. На протяжении веков они следили за caminos de la magia², невидимой магистрали, которая покрывала весь земной шар. Только это магия ездила по этим дорогам, оставляя за собой след из хлебных крошек, называемых просто El Sendero³, ведя Бороро в их вечном стремлении защитить магию и предотвратить ее попадание в чужие руки. Из тысяч тех, кто составлял их племя, они делились на более мелкие общины, которые состояли из нескольких человек до нескольких сотен Бороро и охватывали весь земной шар. Община Найи жила в Кресент-Сити в течение почти десятилетия. Она понятия не имела, сколько поколений назад они попали сюда. Мама и бабушка Найи родились в нынешней Бразилии. Найя могла претендовать только на века, и все они были проведены в США.

История ее племени были хорошо задокументирована, хотя Найе никогда не была предоставлена возможность сесть и изучить ее. Листы старого пергамента и древних звериных шкур известной истории были заперты где-то в сейфе. Старейшины верили, что знание принадлежало только достойным. И у тех, кто не доказал этого, не было никакого выбора, кроме как принять указы своих правителей. Это в основном значило, если ты не старейшина племени — или не щеголяешь парой яиц — ты не знаешь. Ее бабушка рассказывала истории, хотя и она знала, что после того, как конкистадоры разорили Южную Америку, племя отправилось на север из тропических лесов Бразилии, а затем через Центральную Америку и Мексику, прежде чем они оказались в США и разошлись оттуда по миру.

Они следовали за El Sendero, принимая решение исчезнуть, стать племенем, которое, во всех отношениях, вымерло. Они стали хамелеоном, слились с окружением. Подражая, а не ассимилируясь. Родной язык изменился, когда они приняли более распространенный испанский, который за последние сорок лет стал английским. Найя подозревала, что через несколько десятилетий они, вероятно, пойдут на север, а потом и восточную Канаду, приняв язык, на котором говорили местные жители.

Французский, более чем вероятно. И после этого? Аляска? Арктика? На каком языке говорят эскимосы? Возможно, Бороро просто продолжат идти, пока не вернутся обратно в Южную Америку, чтобы начать все сначала. Ее бабушка говорила, что богиня дала Найе подарок, и вот почему магия пела в ней. Было ли это на самом деле правдой, она не знала. Она просто делала то, что ей говорили. Как и все женщины в ее семье с начала времен. Бывали дни, как сегодня, когда Найя чувствовала себя дрессированной охотничьей собакой, а не членом семьи. Пол свистнул — и вот она.

— Подруга. Ты была примерно в пяти минутах от вооруженного сопровождения сюда, хотела бы ты этого или нет, — сказала Лус, когда спустилась по ступенькам, где стояла Найя, прислонившись к машине. — Какого черта ты здесь делаешь, сумасшедшая? Ты смотришь на дверь, будто пытаешься взорвать здание силой разума. Погоди. — Лус схватила Найю за руку. — Ты не можешь этого сделать, верно?

Найя рассмеялась, когда оттолкнулась от автомобиля и убрала руку Лус со своего предплечья.

— Пока нет, — сказала она, направляясь к крыльцу. — Но я работаю над этим.

Лус заржала, окружая ее аурой беззаботности. Найя любила свою кузину, но иногда ее было слишком много. Она все еще была больше заинтересована в посеве дикого овса, чем оттачивании навыков.

— Давай сегодня прогуляемся, — сказала Лус, когда они дошли до входной двери. — В Реддинге открылся новый клуб, я хочу попробовать, и мне нужна поддержка.

— У меня нет желания ехать четыре часа, чтобы просто посетить клуб. Возьми Санти, — предложила Найя, и сделала паузу, прежде чем повернула ручку. Что-то внутри нее сопротивлялось каждый раз, когда она приходила сюда, будто призывая ее не переступать порог. — Он сваха получше. Э, мужик.

— Санти? — произнесла Лус, будто Найя попросила ее пойти с отцом, или что-то в этом роде. — Я хочу создать впечатление, что я одинока. Ладно, Найя. Ты знаешь, что хочешь пойти. Ты так напряжена, что вот-вот лопнешь. Ты могла бы немного поиграть.

Найя сделала глубокий вдох, повернула ручку и открыла дверь.

— Я живу опосредовано через тебя, Лус. Тебе достаточно играть за нас обеих.

— Серьезно, подруга, ты облажалась. Ведешь себя так, будто тебе уже тысяча лет. Ты должна выставлять себя напоказ, а ты прячешься, детка. Ты что, умрешь, если прогуляешься один чертов вечер?

Найя остановилась, когда Пол вышел в фойе. На мгновение она посмотрела ему прямо в глаза, прежде чем отвести взгляд. Ее убивало то, что диктовала традиция, что она должна опустить глаза в его присутствии, но старейшины племени — все, конечно, мужчины — не намеревались прыгать в двадцать первый век. Мужчинам Бороро была присуща власть. Как перевертыши, они могли становиться животными по желанию, но, поскольку магия касалась их, мужчины были импотентами. Пока их народ жил, женщины Бороро обладали способностью искажать и манипулировать магической энергией. Найя и Лус были двумя из немногих женщин, оставшихся с той силой. Это сделало их особенными, почитаемыми среди своего народа. Но Пол и другие старейшины племен до сих пор считали их ниже мужчин. И это вбивалось в голову Найи с детства.

— Если я не ошибаюсь, ты опаздываешь на тренировку, Лус. — Глубокий голос Пола казался утробным ревом. — Хосе ждет тебя в подвале.

Холодный комок поселился в глубине желудка Найи. Из всех племенных старейшин, Хосе был особенным садистом. Она тренировалась с ним, когда была ученицей, и эта сволочь причиняла ей как можно больше боли. В один из таких дней, она вернула все ему обратно, просто чтобы посмотреть, сможет ли он сам вынести то, что делал. Тень тревоги появилась на лице Лус, словно эхо мыслей Найи. Хосе был мудаком, и Пол знал это. Боги, как она ненавидела все эти правила племени.

— Пол, вы должны позволить мне тренировать Лус. — Найя случайно посмотрела вождю прямо в глаза. — Я могу научить ее так же, как и Хосе. Наверное, даже лучше.

— Cállate⁴! — Пол махнул рукой. — Найя, ты здесь не для того, чтобы отдавать приказы. Лус, тащи свою задницу вниз в подвал. Сейчас же.

Лус промчалась галопом, напоминая Найе, что какой бы самоуверенной ее кузина не была, она была еще очень молода. И Пол мог быть просто страшным, когда хотел.

— Я спущусь, как только закончу здесь! — прокричала Найя кузине. Найя не позволит Лус терпеть издевательства Хосе весь день без помощи. Найя не могла быть хорошей помощницей, когда дело доходило до вечеринок, но в боевой обстановке она — лучший напарник, которого можно было получить.

— Ты с ней нянчишься, — сказал Пол, презрительно искривив губы, потом повернулся и повел Найю из фойе. — В конце концов, ты не приносишь ей пользы.

— Хосе — сволочь, и вы это знаете. По крайней мере, вы могли бы назначить ей другого инструктора.

Пол сделал вид, что игнорирует Найю, этого-то она и ожидала, и не тратила силы, пытаясь вытянуть из него ответ. Если Пол хотел игнорировать тебя, тыкай в него горячим факелом, но и это не привлечет его внимание. Пока следовала за высоким и могучим вождем в помещение, где он планировал собрание, Найя не могла удержаться от представления, как это место выглядело до того, как большой дом был отремонтирован для офисных помещений.

Тут, возможно, было прекрасно в свое время, открытый и уютный этаж, обставленный великолепием рубежа веков. Но теперь комнаты были слишком малы, коридоры — темны и гнетущи, а лестницы — зловещи. Тени обитали в каждом углу, свет не проникал, а двери, ведущие в другие офисные помещения, были закрыты и заперты, от этого у Найи развивалась клаустрофобия. Она ненавидела приходить сюда, ненавидела до мозга костей, и Пол знал это. Он заставлял ее приходить сюда, чтобы показать свою власть над ней. Напомнить ей, что неважно, что она думала, она в распоряжении старейшин, и не более чем инструмент.

Он провел ее к задней части здания, в самую большую комнату, кроме чердака и подвала. Там старейшины племени собрались, издавали указы и решали судьбу своего народа, будто все они были слишком глупы, чтобы думать самостоятельно. За столом-полумесяцем, выпрямив спину и с мрачными выражениями лиц, сидели остальные старейшины. Найя споткнулась, когда вошла, и ее челюсть отвисла от шока. Что они все здесь делают? Собрание происходило только тогда, когда нужно было решить что-то важное, либо вытащить кого-то из дерьма. И поскольку Найя не могла вспомнить ничего важного, что касалось ее, ей пришлось предположить, что старейшины собрались, потому что ее задница попала в беду. Это не хорошо. Ее сердце заколотилось, когда она заняла место напротив сборища мужчин. Знали ли они о Ронане? Господи, она надеялась, что нет.

***

Второй раз за последние двенадцать часов, Ронан проснулся, чувствуя себя так, будто его растоптал слон. Хотя его разум теперь был яснее, он все равно не мог вспомнить, что произошло накануне вечером. Она сказала, что он сказал, что должен был ее защищать. От чего? Он знал, что она была его, когда повалил ее прошлой ночью на землю? Было что-то после нее? После них обоих? Блядь. Она его вырубила и ушла через чертову дверь. Он понятия не имел, где она была. Он мог ничего о ней не знать, но она была его парой. Она привязал его душу к своей. И он теперь отвечал за ее безопасность.

Его мышцы непроизвольно дернулись, в результате чего он снова понял, что привязан. Ронан напрягся, когда потянул цепи, удерживающие его запястья у спинки кровати. Он резко вдохнул в момент укуса боли. Хотя серебро ослабляло его, он должен был хотя бы погнуть раму своей физической силой. Его коварная женщина приковывала мужчин к своей кровати регулярно, иначе она не укрепила бы каркас магически.

Его женщина. Боги, даже сейчас правда била кулаком в живот Ронана.

С того момента, как она привязал его, его тело предало его. Его член болел от необходимости оказаться внутри нее, а клыки пульсировали в ожидании проколоть ее безупречную кожу горла. Неважно, что она думала наоборот. Он не знал ее имени — никогда раньше не видел ее — и все же она принадлежала ему. Странно, что она, казалось, не поняла их связи. Для нее он был не более чем пленником.

Ронан задергался в путах, радуясь боли, когда серебро опаляло его кожу. Ему нужно найти ее. Пойти к ней. Понять, почему его душа привязалась к этой неизвестной женщине, которая нагло взяла в плен вампира. И ему нужно знать, почему он был здесь… Откуда и почему. Так много вопросов без ответов, и хуже всего, что ему приходится переживать чувства беспомощности и страха, которые он давно в себе похоронил, пока он лежал здесь, закованный в цепи и в чужой милости.

Михаил знал, что он уехал? Дженнер? Желудок Ронана завязался узлом. Нахрен все это. Шивон?

Он клялся на крови в верности дампирше в обмен на рукопись, которая помогла Михаилу разгадать тайну его пары, Клэр. В то время сделка того стоила. Он наслаждался постельным бельем Шивон и получил кодекс. Теперь, когда его душа вернулась, его обещание было, по меньшей мере, проблематичным. Если он позволит другой женщине прикоснуться к нему, кровь Ронана вскипит в жилах. Секс больше не был в меню, если он не откажет себе, это буквально убьет его.

Ронан дернул цепи еще раз, мощный рывок гнева и растущего отчаяния. Рев давил болью в груди, но он сдержал его, когда серебро шипело на коже. Кровать скрипнула под тяжестью. Он дернул сильнее. Кровь стекала с его рук, и волдыри появились на коже. Изголовье погнулось, еще на дюйм.

Расслабив руки, он ослабил и цепи. Ронан глубоко вздохнул, сжал челюсти, когда задвигался вверх и вперед. Треклятая почти слепая боль, слабость и дрожь от влияния серебра. Он упал обратно на подушку, тяжело дыша. Он погнул каркас еще на дюйм.

Прошло добрых полчаса. Ронан приготовился к последнему рывку. Кровь обагрила руки и губы, когда он впивался зубами в нижнюю губу снова и снова. Запах его собственной крови вгрызался в него, дальше, разжигая жажду до неистовства. Что-то темное и ищущее поднялось внутри него, посылая ледяные нити по его крови к конечностям. В нем проснулось что-то первобытное. Дикое. И с криком Ронан дернулся вперед в последний раз. Каркас застонал, прежде чем сломался с хлопком. Цепь с грохотом свалилась с металлической перекладины, и Ронан приступил к освобождению ноги, так же раскачиваясь и дергая колени к подбородку.

Его тело стало влажным от пота, и дыхание с усилием входило и выходило из легких. Холод, который накрывал Ронана, заставил его дрожать, но он продолжал наступление, пока прут на подножке не был сломан, его ноги были в крови и растерзаны, как и запястья. По крайней мере, он был свободен. Более или менее. Он никогда не был так чертовски благодарен за подвижность.

Хотя его пара была умна, что использовала на нем свою магию, она была безответственна, что оставила ключ от наручников. Вес цепи был огромен, когда Ронан направился к ключу. Он никак не мог прогнать холод, что поселились на нем, будто мороз в начале зимы.

Нужна… кровь.

Ярость и бездумная жажда заглушили даже его потребность бежать из тюрьмы. Он хотел рвать, нападать на ближайшее доступное тело. Убивать. Он хотел охотиться, как зверь в лесу, и поймать свою добычу. Насытиться кровью своей жертвы и сделать все заново. Он ни разу за все его существование — даже после его превращения — так чертовски отчаянно не жаждал крови. Воспоминание о запахе женщины, чистом и милом, вторглось в его чувства, клыки Ронана болезненно запульсировали в деснах. Он наткнулся на комод, когда его зрение затуманилось, и упал на колени. Его руки слепо шарили по всей поверхности комода, опрокидывая баночки, тяжелую ступку и пестик, когда искал ключ.

Есть!

Он поднял его, грудь вздымалась. Зрение продолжало туманиться, темнея по краям, голова кружилась. Где, черт возьми, он? Как попал сюда? Здесь было так чертовски темно, он больше не мог видеть. Запах плесени и грязи вторгся в его ноздри. Сырой воздух и резкий запах магии жгли его легкие. Какого черта с ним происходит? Боги, он был так голоден. Его желудок горел от голода.

Как тряпичная кукла, Ронан повалился на пол. Ковер мало смягчил падение, когда его голова шлепнулась об пол. Его конечности болели от холода, зубы стучали, когда жестокая дрожь сотрясала его тело. Мрак давил на него, унося все глубже, дальше от реальности. Когда он поддался той силе, которая неуклонно тянула его все ниже, ниже и ниже, огненные темные глаза и сливочно-загорелая кожа мелькнули в голове.

Найя.

Ее зовут Найя.

Глава 4

Найя сидела в своей машине, глядя на дом, единственное убежище было как в тумане. Ее телефон тихо гудел в подставке на приборной панели, на дисплее мигало: «Лус». Найя обещала проверить кузину, когда закончит с Полом, но после того, как она встретилась со всеми старейшинами (это она могла описать как засаду), она сбежала сразу же после вынесения указа. Слишком потрясенная, чтобы оставаться, чтобы проверить благосостояние кузины. Какой наставницей она оказалась.

Боги. Выбрана пара?

С тем же успехом они могли запереть ее в темнице. Или просто покончить с этим и убить ее. Ее жизнь теперь была кончена. Конечно, она знала, что, в конце концов, Пол попытается подобрать ей пару. Но никогда за миллион лет она бы не подумала, что это может случиться так скоро.

Твоя пара — Хоакин. Звук голос Пола гулял в ее голове. В ночь кровавой Луны ты отдашься ему.

Но моя работа…? Найя едва узнавала звук собственного голоса, когда она посмела задать вопрос вождю. Как только она станет парой Хоакину, то будет вынуждена утратить свое положение в племени в качестве брухи.

Лус станет брухой племени.

Она не готова! — ляпнула было Найя. — Вы убьете ее, бросив на поле боя так скоро!

Твое мнение ничего не значит на этом Совете, женщина. Пол выплюнул слово, будто оно оставляло неприятный привкус. Он никогда не уважал женщин, и, указывая, что Найя просто «женщина» был его способ обесценить ее. Ублюдок.

Она запретила себе говорить после этого. Одна вещь, которая гарантированно злила Пола, это ставить его авторитет под сомнение. Никто. Неподчинение от нее было в сто раз хуже. Тысячи лет ее народ ходил по земле, через множество стран, культур и поколений, но одно всегда оставалось неизменным: мужчины держали всю власть. Неважно, что их женщины обладали магией и силой, чтобы получить ее.

В тиши ночной, вдали от подслушивающих ушей, ее бабушка рассказывала Найе о том, почему их мужчины могли оборачиваться. Они обиделись на своих женщин за то, что те были так близко к богам и их силе, и поэтому первый вождь Бороро в своей ревности и злобе убил ягуара и сожрал его сердце, пока оно билось, тем самым соединяя их формы навсегда. Возможность оборачиваться перешла к его сыновьям и далее и далее до этого момента.

Найю не волновало, кто, как и что в их истории. Но, черт побери, настало время старейшинам отбросить свои дедовские способы и шагнуть в двадцать первый век. Будучи тем, кем она была — то, что она сделала — должно было заставить Найю почувствовать себя особенной. Но все это заставляло ее чувствовать себя в ловушке. Ее магию не уважали. Ее способности не почитали. Она была чьей-то собственностью. Не лучше, чем кинжал в спину. Она являлась средством для кого-то другого, ее использовали, направляли и убирали на полку, когда она больше была не нужна. Сегодня Пол уже сделал первый шаг, чтобы убрать ее. И она сомневалась, что Хоакин будет другим, он будет в восторге от наказа отца. Она никогда не чувствовала себя такой невидимой. Такой… несущественной.

Она не могла просто сидеть и ничего не делать, пока ее судьбу диктовали старейшины племени. У нее не было значимости? Почему они хотели так скоро вывести ее из строя? Она делала большую работу на протяжении последних десятилетий, с того момента как умерла ее мать. И Найя была намного лучшим исполнителем, чем ее тетя Марселла, пожалуй, в мастерстве она могла соперничать только со своей матерью. Руль скрипнул в руках Найи, когда она сжала его крепче, представляя свое будущее в качестве послушной пары, петля затягивалась вокруг нее.

Найя закрыла глаза и сосредоточила мысли. Если продолжать думать о случившемся ее энергия станет неустойчивой, и от нее не будет пользы, если женщина не сосредоточится. Какая-то тяжесть поселилась в ее конечностях, она погрузилась в размышления, мирно призывала себя к спокойствию и концентрации. Она не отдыхала почти двадцать четыре часа, так как была слишком занята охраной изменчивого вампира, прикованного к постели. Боги, она устала.

Звон курантов магии будоражил ее чувства, заставляя волоски на руках и затылке встать дыбом. Дикая, бесцельная песня набросилась на ее чувства, будто скрежет металла о металл. Полились слезы, тянуло в груди, пока она не могла сделать достаточно глубокий вдох, чтобы заполнить легкие. Недолго думая, она выхватила кинжал из полки на центральной консоли, и он согрел ее ладони через кожаные ножны, как бы предупреждая.

— Дерьмо! — Найя моргнула, чтобы прочистить глаза. Она рывком открыла дверь машины, едва найдя время, чтобы захлопнуть ее, когда побежала к дому. Перепрыгивая через две ступеньки, она взлетела на крыльцо. Ее руки дрожали, когда она возилась с ключами, и после третьей попытки ей удалось вставить ключ в замок. Нити страха распространялись как яд в ее крови, когда она открыла дверь и шагнула в гостиную.

Как, черт возьми, он проснулся? Она настояла encanto el dormir⁵ своей собственной магией, делая их сильнее, чтобы удержать весь клан вампиров без сознания еще четыре или пять часов. Она была права, что считала его опасным. Найя недооценила свои силы, и это беспокоило ее больше всего. Тихими шагами охотника она прошла сквозь скудно обставленную гостиную в спальню. Вытащила кинжал из ножен. Клинок пульсировал, цитрин светился, распространяя свет по руке и запястью Найи. Чувствовалось, что магия Ронана тоже была украдена, и она знала, кстати, по нагревающейся рукояти в ладони, что кинжал был голоден.

Левой рукой она взялась за дверную ручку и сделала глубокий вдох. Кислый вкус сожаления появился на ее языке, когда она думала о том, что собиралась сделать. Помнил ли он, что произошло накануне вечером, или нет, Ронан был обузой. Она стремилась разгадать его тайну. Ей нужно было знать, почему его песня могла быть настолько грубой и уродливой в один момент и такой потрясающе красивой в следующий. Она хотела, чтобы он рассказал ей, как он узнал ее имя и почему думал, что она была в опасности. Мужчина был ходячим противоречием. Головоломкой, которой ей хотелось решить. Хотя это не важно. Если магия приняла его, и он стал мапингуари, она не могла позволить ему разгуливать по городу. Она должна была нейтрализовать его, прежде чем он сумеет освободиться. Она повернула ручку. Музыка изменилась, уже не дикая и летучая, а сладкие и дребезжащие нотки, которые заставляли ее сердце разбухать в груди. Блин. Какая трата. Она собиралась заставить замолчать прекрасный звук навсегда.

***

Ронан стоял, опираясь спиной на стену.

Он почувствовал ее присутствие в тот момент, когда ее автомобиль подъехал к дому, вырвав его из нескончаемой тьмы. Он сморгнул усталость, тянущую его веки, и освободил лодыжки, а затем запястья от наручников. У него даже не было времени, чтобы оценить облегчение от избавления от проклятого серебра. Что будет, когда она войдет? Она, в конце концов, вгонит страшный кинжал ему в сердце? Он чувствовал себя дерьмом, и даже не был уверен, стоила ли его жалкая задница выеденного яйца в драке.

Думаю, ты скоро узнаешь.

Дверная ручка медленно повернулся, и Ронан напрягся. Его концентрация была разделена между контролем над кровожадностью и подготовкой к нейтрализации приближающейся угрозы. Он бы чувствовал себя намного лучше, если бы был вооружен чем-то, кроме клыков, но ничего не поделать. Низкий рык собрался в груди. Ощущение уязвимости подняло инстинктивную потребность защитить себя, и он поджал губы. Боги, блин, успокойся.

Лучик света прорвался сквозь щель в двери и отбросил длинную, яркую рану на темно-коричневый ковролин. Она повела рукой с кинжалом, и Ронан вдруг почувствовал желание пожурить ее за то, что она так пришла. О чем она думала? Злоумышленник мог легко обезоружить ее и оставить беззащитной. Ронан протянул руку и схватил ее за запястье, выворачивая его с легкостью. Свободной рукой он схватил ее за талию, притянув к себе. Не займет много усилий вырвать странный кинжал из ее рук, когда она была обездвижена подобным образом. Это она должна была знать, если бы была наполовину такой крутой, как притворялась.

Быстрым щелчком запястья Ронан направил кинжал в полет в дальний конец комнаты. Клинок застрял в стене, и он надеялся, что тот там и останется. Ронану не нравилось, как он ощущался в руке, пульсирующее тепло от рукояти было будто сердцебиение. Грудная клетка у него в плену увеличилась, когда она сделала глубокий вдох, и он закрыл ей рот рукой, заглушая крик.

— Тихо. — Его рот прошелся по нежной коже позади ее уха, и жажда разгорелась в горле Ронана. — Я могу сломать твою шею небольшим усилием. Не заставляй меня делать этого.

Она затихла на мгновение, будто решила играть по его правилам. Но потом она впилась зубами в руку Ронана и сильно укусила его за пальцы. Он отдернул руку с воплем, удивляясь, что она не прокусила до чертовых костей. И она не остановилась. Укус был не более чем отвлекающий маневр, и она использовала это в свою пользу. Она ударила его локтем в живот, и Ронан рыкнул, когда она ударила снова в грудь. Он зашатался и ударился головой о стену. Вау, эта пульсация не помогала и заставляла думать, что мозг хотел сбежать из его черепа.

Итак, он, возможно, недооценил свирепость своей пары в бою. Но, по крайней мере, теперь шансы склонились не в ее пользу. Он был свободен, она была разоружена, и, несмотря на то, что он все еще был ослаблен из-за серебра, он был сильнее ее. Проблема была в том, что он не хотел навредить ей.

— Успокойся! — рявкнул он, пытаясь отдышаться. Она пнула его ногой в колено. — Черт возьми, прекрати! — крикнул он сквозь стиснутые зубы, когда уперся в стену, чтобы удержаться от падения. Она дернула головой назад, ударив его затылком в лицо. Хрящ в носу Ронана сломался, и липкие струйки крови потекли, заливая верхнюю губу. Его клыки пульсировали, запах собственной крови грозил отправить его в исступление. — Найя! Я сказал, прекрати!

Они оба застыли, и Ронан не был уверен, кто из них был больше шокирован. Он отпустил ее, и вытер кровь, которая сочилась из его носа, когда хрящ заживал. Это было ее имя: Найя. Но как, черт возьми, он узнал?

— Я знала, что ты лжешь мне! — прорычала Найя, когда бросилась к стене, куда он отбросил ее кинжал. Ронан удивился боли в ее голосе. Будто она не могла поверить, что он предал ее. Возможно, она признает их связь, в конце концов? Она вытащила кинжал из гипсокартона, и пробормотала почти про себя, — я должна была позаботиться об этом прошлой ночью, когда нашла тебя на парковке.

Если она хочет продолжать сражаться, значит, не почувствовала их связь. Опять же, может быть, она была из тех женщин, которые любили играть грубо. Кайф пробежал по венам Ронана, когда он пытался очиститься от туман похоти, поселившемся в его мозгу. Ситуация перешла от «нуля» до «кранты» менее чем за секунду. Он должен удержать ее, чтобы успокоить. Он мог отбиваться, но чего он этим добьется? Один из них — более чем вероятно, Найя — пострадает. Это не означало, что он не стал бы защищаться в случае необходимости. Ронан мог справиться сам просто отлично, большое спасибо. Он прислонился к стене и смотрел, как она отходила от него, с кинжалом в руке, и выражение злости на прекрасном лице. Это была женщина, которая имела дело с насилием. Опасная. И ужасно горячая. Он не собирался умирать. Не сегодня, во всяком случае.

— Давай вернемся к тому, где мы остановились? — Найя указала кончиком кинжала на сердце Ронана. — Почему ты здесь и откуда знаешь мое имя?

Время игр и чар давно уже прошло. Если Ронан не хотел обострять ситуацию, у него было два варианта: первый, он может еще раз обезоружить ее и показать ей, что он чувствовал, когда был связан серебром против воли. Или второй…

Со скоростью кобры Ронан выхватил кинжал из ее руки и притянул ее в свои объятия. Практичность взяла верх над необходимостью, когда жажда крови взяла свое, его желание женщины стало лихорадочным. Запах ее крови сводил его с ума, ее непреклонное тело, крепко прижимающееся к его с негласным вызовом. Она была дикой, неприрученной, попавшей в его руки, и Ронан был полон решимости овладеть ею.

Ее ладони уперлись в его грудь, когда его губы обрушились на ее. Она налегла на него, прежде чем ее пальцы сжались, ногти впились в плоть. Вспышка тепла коснулась кожи Ронана, и он обрадовался ожогу, который дополняло жало ногтей Найи. Он прошелся языком по ее губам, и она обмякла в его объятиях, открывая рот, чтобы углубить поцелуй, она сжала его плечи, чтобы притянуть ближе.

Его член пульсировал в такт сердцебиению, клыки ныли в деснах. Чем больше он отдавался похоти, тем сильнее кровь бежала по венам. Огненный жар поглотил его позвоночник, ударяя плоть, словно хлыстом. Он толкнул боль в глубину сознания. Ронан прижал Найю, обхватив за шею ладонью. С незначительной силой, он схватил свой контроль и отыскал другую лазейку. Ее запах был раем. Богатое цветение тропических цветов, дождь и солнечный свет.

Если он не ощутит ее, то сойдет с ума.

Он прервал поцелуй только для того, чтобы коснуться ее горла. Найя напряглась в его руках, и он протянул руку, нежно поглаживая ее челюсть большим пальцем. Слишком далеко ушла жажда крови, что единственным легким движением Ронан рванул ее футболку в сторону и впился клыками в нежную плоть шеи.

Ах, боги!

От первого глубокого глотка, он потерялся. Густая и сладкая, ее кровь лилась на его язык, пьянящий нектар, не имеющий равных. Он хотел пресытиться ее кровью. Жадно выпить все до последней капли с ее кожи. Почти неслышный вздох слетел с губ Найи, и она вновь стала податливой в его руках. Ее бедра сжали его. С рыком он засунул свободную руку между ними, погружаясь через пояс ее штанов в нижнее белье. Ее возбуждение покрыло его пальцы, и Ронан ласкал ее пальцам, продолжая пить из нее.

Это было опасно. Ее прикосновения к его коже было раем и адом одновременно. Как только он пересек черту, предался похоти, кровь, честное слово, поставила его на место. Жар, как костер, черт побери, горел в его жилах. Он рискнул бы адом и всем огнем ради женщины в его руках. Теплое дыхание ласкало щеку Ронана, и низкий, протяжный стон закончился вздохом, когда он обвел клитор подушечкой пальца.

Воздух покинул легкие Ронана, когда кулак врезался ему в живот. Его клыки отцепиться от горла Найи, когда он споткнулся и яростно врезался спиной в закрытую дверь спальни. Туман похоти, горевший в нем, погас в одно мгновение. Он издал тихий стон и схватился за затылок; его мозг ударился о череп, который в свою очередь врезался в дверной косяк.

Пока он собирал мысли, Найя подняла с пола кинжал. Она бросилась на него, прижав нож к его сердцу. Рука была плотно сжата на рукояти, другая упиралась над его плечом, женщина наклонилась ближе и кипела:

— Как ты посмел взять мою кровь!

По его опыту, женщины, которые орудовали кинжалами, обычно не хорошо реагируют на дипломатию, но он был готов дать ей шанс.

— Легко, Найя.

— Легко? — От ее недоверчивого тона покалывало кожу. — То, что ты сделал, было изнасилованием!

Слово тяжелым грузом легко на грудь Ронана. Грязное. Постыдное. Будто мысль об этом была противна ей. Предупреждающий рык собрался у него в груди, и Ронан оскалил клыки.

— Я сделал то, что мое по праву, как твоей пары!

Глава 5

Найя смотрела на Ронана. Ошарашено.

Пара? У всего мужского населения сегодня съехала крыша?

И, если на то пошло, почему она?

Удовольствие прошло по телу, разливаясь теплом, она ощущала себя, будто без костей. Ее сердцевина по-прежнему пульсировала от необходимости закончить то, что Ронан начал, и ее возбуждение приглушило нижнее белье, цепляющееся за жаркую киску. Он сильно ранил ее, приведя к бездумному желанию так быстро, что она потерялась в нем, прежде чем даже поняла, что пропала. Даже сейчас, она хотела опустить кинжал и продолжить с того места, где они остановились. Она сильно потрясла головой, чтобы выбить музыку магии, которая цеплялась за уши, чтобы прогнать ощущение его прикосновения к ее коже.

Он бы бросил ее. Очень немногим мужчинам когда-либо удавалось такого достичь.

Шок взял верх над гневом, когда Найя коснулась пальцами двойного прокола на шее. В крови была магия. Сила, которую нужный человек мог использовать. И, выпив ее, Ронан испил ее magia, принимая эту силу в себе. Вампир знал, что делал, когда впился в ее горло? Разве это важно?

— Позволь мне закрыть проколы. — Его голос был таким теплым и гладким, как темный шоколад. Серебро отливало во взгляде, когда он протянул руку, и Найя надавила кончиком кинжала глубже в его плоть. Он замер. Мельчайшее изменение давления, и лезвие порежет кожу.

— Даже не думай трогать меня, вампир. — Найя обратилась к собственной силе, концентрируя внимание и собирая ее внутри. Из ее пальцев лилось тепло, когда она коснулась ими кожи. Магия проникла в раненную плоть, затягивая и заживляя в течение нескольких секунд.

Ронан пристально смотрела туда, где был его рот, и жар пробежал по венам Найи от этого взгляда. Dios mio⁶. Возьми себя в руки. Она не могла позволить ему снова взять над собой верх.

— Талантливая женщина. — Голос Ронана был низким, от него по позвоночнику Найи пробежали мурашки. Она наклонилась к нему, будто под силой тяжести. — Но ты лишила меня удовольствия вновь прижаться к тебе ртом, чтобы закрыть раны.

— Это был единственный раз, когда ты касался меня своим ртом, вампир.

Ронан наклонился к ней, но Найя не шелохнулась… отказываясь отодвигать кинжал. Кончик ножа пронзил кожу. Ее взгляд метнулся вниз, туда, где расцвел алый и стал стекать по его мускулам. Кинжал изголодался в ее руке, желая погрузиться глубже, но она держала лезвие в узде. Как только он получил вкус украденной магии, которую обеспечила кровь вампира, ему только захотелось больше.

— Ты привязала меня. — Его дыхание, касающееся уха Найи, было теплым, и она подавила дрожь. — Так поверь мне, когда я говорю тебе, Найя, что это случится снова.

Воздух покинул ее легкие на выдохе. До прошлой ночи Найя опиралась на предположение, что раса вампиров давно вымерла. Она ничего о них не знала.

— Что значит «связаны»? — Найя затаила дыхание, пока ждала ответа, она была уверена, что он ей не понравится.

Взгляд Ронана остановился на кинжале, все еще прижатом к его груди.

— Я был бы более сговорчивым, если бы ты убрала оружие. — Рык раздался в его горле, и Найя вопросительно вздернула бровь. Он посмотрел ей, его радужка выглядела великолепными зелеными камнями, обрамленными серебром. — Я не отвечаю на угрозы.

— Это не угроза, — заверила она его. Кинжал вошел чуть глубже, и Найя сопротивлялась рывку. Как лезвие в руке, какая-то невидимая сила притягивала ее к Ронану, убеждая подобраться ближе. — Если я не получу ответы на некоторые вопросы, то в ближайшее время запущу этот нож прямо в твое сердце. Понял?

Его взор горел огнем, и саркастическая ухмылка подчеркивала полные губы. Нахальный ублюдок.

— Поскольку я бы хотел еще раз получить твою вену, я рискну наколоться на лезвие.

Боги. Они могут продолжать в течение нескольких часов. Найя тонула в подозрении, что упрямство вампира будет равно ее собственному, и если так они застрянут, то кончик лезвия пронзит его, если он продолжит быть слишком привлекательным. В таком случае, она не собиралась отвечать ни на какие вопросы. Но она не была готова позволить снизить свою бдительность.

— Я заключу с тобой сделку. Ты опустишь кинжал, а я буду хорошо себя вести. Даю слово. Мы сядем. Я отвечу на твои вопросы по мере моей памяти.

Она склонила голову набок, будто обдумывая. Его губы сложились в полуулыбке, от которого желудок Найи сделал сальто. Выглядело почти так, будто ему нравилось, что она с подозрением относилась к нему.

— Ты можешь сесть. Но не здесь. — Найя кивнула в сторону двери. — В гостиной.

Ронан оторвался от стены, и она среагировала, надавив острием кинжала в его грудь. Его губы снова дернулись.

— Мне нравится, что ты такая энергичная, но это не значит, что я одобряю этот проклятый нож в любом месте моего тела. — Он поднял руки, словно сдаваясь, и сделал шаг, потом другой шаг. Найя отразила его действия, готовая защищать себя, если он решится напасть. — Я ничего не планирую, так что дай мне небольшое послабление. Будет безопаснее для нас обоих, если ты будешь держать лезвие на солидном расстоянии. Ладно?

Он серьезно посмотрел на нее, когда она его оценивала.

— И почему же? Думаешь снова подобраться к моей яремной вене, вампир?

Ронан повел рукой в сторону двери, как бы приглашая. Дерзкий и своевольный.

— В гостиную. Сядь. Потом мы поговорим.

— Верно, — с издевкой произнесла Найя. — Будто я буду относиться к тебе, как послушному котенку. Ты не можешь диктовать. Ты — мой пленник, и я главная. Мы сделаем это по-моему. Понял?

— Ты можешь надеть на меня наручники, если хочешь, — предложил он, показывая ей взглядом на пол, где лежали цепи. — Я не буду бороться с тобой.

— Хорошо, — сказала она медленно. — Повернись лицом к стене и заведи руки за спину.

Найя отступила от Ронана, оборонительно держа кинжал. Казалось, что хватит одного удара в день. Сначала старейшины ударили ее таким безумным приказом, а теперь опасный вампир в ее квартире. Что может произойти дальше? Не отвечай. Она подошла к кровати, все еще указывая кинжалом на грудь Ронана.

— Я сказала, повернись лицом к стене. — Она не собиралась ничего оставлять на волю случая. Он поднял бровь, уголок рта дернулся в полуулыбке. Она поманила его кинжалом, и он вздохнул. — Я обычно сначала работаю ножом, а потом задаю вопросы, так что будь благодарен, что сегодня у меня хорошее настроение.

— Это хорошее настроение? — спросил Ронан, его чертова полуулыбка вернулась. Зелень в глазах озорно сверкала, и Найя не могла не восхищаться его точеными чертами красивого лица, и как его рыжие волосы падали на лоб, почти скрывая длинные ресницы. — Не хотел бы видеть тебя, когда ты не чувствуешь себя такой щедрой. — Он убрал руки за спину и повернулся лицом к стене, приготовился, широко расставив ноги, показав открытые ладони. Видимо, он был знаком с командой «занять позицию». Ясно. Найя с того момента, как увидела его, поняла, что он был ходячей проблемой.

Великолепной. Но все-таки проблемой.

Когда она почувствовала в себе достаточно уверенности, что обязательно победит в случае, если он пойдет на попятную и решит атаковать, Найя убрала кинжал в ножны и подняла цепи и наручники с пола. Заклинание, которое она использовала, чтобы укрепить изголовье, было простым и почти не требовало концентрации, но это не означало, что она не была удивлена, как, черт побери, Ронан смог посеять хаос и смерть. Крепкий металлический каркас выглядел так, будто он был обычной проволокой, загнутой и закрученной до тех пор, пока ламели изголовья не стали выглядеть зазубренной металлической коронкой.

Цепи звякнули, когда Найя взяла их в руки. Ронан напрягся, и каждый мускул на его хорошо сложенного тела напрягся. Найя удивилась его реакции и мысленно представила, как достает кинжал из ножен. Она видела животных, когда они были загнаны в угол, и Ронан не был безобидной живностью. Нет, он больше напоминал ей отчаявшегося волка.

— Я свяжу тебя сейчас, — сказала она успокаивающим тоном. — И я бы посоветовала тебе не делать ничего резкого, понятно?

— Я уже дал тебе свое слово.

— А также ты обещал мне, что, не колеблясь, вонзишь свои клыки в мое горло. Просто не двигайся.

— Да, мэм, — протянул он.

Слова гладко слетели с его языка. Найя почувствовала шевеление в животе, которое не имело ничего общего со страхом. Кто, черт побери, он был? Великолепный, мощный, не говоря уже о кровожадности… незнакомец, который знал ее имя и… что? Пытается заигрывать с ней, пока она его связывает? Она протянула руку и схватила его запястье. Он сжал руку в кулак, и Найя практически могла чувствовать напряжение, исходящее от него. Кожа Ронана была теплой, теплее, чем она думала, будет вампир. Музыка, которая была очень буйной, успокоилась. У него был железный контроль, ноты резонировали в душе Найи, будто музыкальная шкатулка, играющая мелодию любви. Он знал о силе, содержащейся в его теле?

Когда она защелкнула первый браслет, его дыхание участилось. Мышцы перекатывались на спине, быстро расширяясь и сужаясь, будто он был на грани паники. Она раньше такого не замечала, когда он был привязан к кровати.

Не жалей его. На самом деле ничего не чувствовать к нему. Опасно. Он — угроза. Держи себя в руках, Найя.

Она быстро схватила второй наручник и надела его на второе запястье. По ней, цепи были слишком длинными. Она не хотела давать ему преимущество мобильности. Поэтому взяла обе цепи, давая Ронану только несколько дюймов передышки, и свободной рукой достала кинжал из ножен. Найя провел лезвием по месту, где цепи переходили в наручники. Она сосредоточила свою магию, направляя ее через тело, руки и запястья в лезвие. Оно на мгновение мелькнуло белым жаром, но этого было достаточно, чтобы сплавить цепи воедино.

Найя выдохнула, выпрямилась и потянула силу, в очередной раз фокусируясь. Проявить магию — заняло довольно много энергии, это быстро нанесло тяжелый удар по ее и без того измученному телу. Не осознавая, она протянула руку и провела ей по спине Ронана.

— С тобой все в порядке? — Он повернул голову, чтобы взглянуть на нее через плечо.

— В гостиную, — приказала Найя, когда опустила руку к цепи и повела Ронана в сторону двери.

Верный своему слову, Ронан играл послушного пленника и позволил Найе направить его из спальни в гостиную. Помещение было скудно обставлено, только один диван, но он был разобран, и спальное место было больше, чем в спальне, поэтому, если потребуется, у Найи было пространство для борьбы, если Ронан решит атаковать. Она развернула его и толкнула в плечо двумя пальцами, призывая сесть. Он выполнил ее приказ, ухмыляясь, и Найя не удержалась и закатила глаза. Боги, к его ногам, должно быть, падали все женщины от этого выражения лица. А не сидели и тем самым ставили себя в невыгодное положение. Найя решила стоять в добрых восьми футах, в дальнем конце комнаты рядом с небольшим камином, давая себе достаточно пространства, чтобы подготовиться к нападению. Она уперлась локтем на калильную сетку и склонила голову, когда оценивала своего пленника.

— Ты сказал, что хочешь поговорить. Так что… говори.

Ронан вздохнул, и снова Найя представила, как он проводит пальцами сквозь густые спутанные волосы.

— Я даже не уверен, с чего начать.

Здорово. Она должна была догадаться, что он попытается ласково уйти от разговора.

— Ты солгал мне раньше, когда сказал, что не знаешь моего имени.

— Не правда. — Ронан расправил плечи, и Найи заметила его дискомфорт. — Я не знал твоего имени, когда ты спрашивала меня, и сказал тебе правду, я не знаю, откуда знаю его сейчас. Возможно, я узнал его через нашу связь.

— Звучит какой-то хренью для меня. — Есть способы получить из него правду. Но Найя пока не была готова к таким вариантам. — Ты бросаешься вескими словами, вампир. «Пара» является одним из них. И я не знаю, что, черт побери, такое «связь», но если ты знаешь мое имя, и что я в какой-то опасности, пора тебе объясниться.

Он высветил еще одну кривобокую ухмылку, и она сжала зубы, чтобы удержаться от улыбки в ответ. Он выучил свой очаровательный ракурс.

— Я все еще не помню ничего, что произошло прошлой ночью. Может, если бы ты рассказала мне, это освежило бы мою память?

— Понимаешь, твоя проблема в том, что ты думаешь, что можешь управлять этим разговором в свою пользу. Этого не будет, Ронан. Итак, ты утверждаешь, что не помнишь ничего, что произошло после твоего приезда в город. Неважно, когда ты приехал. Для отчета, я не уверена, что верю, но это мы просто опустим. У тебя есть ответ на мой следующий вопрос, и я хочу его. Больше никаких проволочек. Что это за связь? Она связана с магией, которую ты украл?

Ронан пригвоздил ее взглядом полным сомнения.

— Найя, я не крал магии. На самом деле, я даже не знаю, как это делается. Но могу гарантировать, украл я магию или нет, это не имеет ничего общего с нашей связью.

Нашей. Слово было произнесено с притяжательным краем, который вызвал озноб в ее плоти. Как будто эта связь была чем-то общим между ними, нечто, в чем Найя была добровольным участником.

Было необычно столкнуться с другими колдунами или сверхъестественными существами, которые приходили к магии естественным путем. Но даже ведьмы, которые использовали их природную силу по каналу темной магии, приходилось отвечать за это, в конце концов. Такие дела Найя не отдавала полиции. Она считала их неразумными, если только их отношения непосредственно не влияли на племя. Такие случаи были немногочисленными.

В ходе ее работы в качестве контролера она, в основном, натыкалась на воров и захватчиков. Существа, которые больше не могли считаться людьми, магия, что они украли, развратила их. Для нее Ронан был аномалией. Она ничего не знала о вампирах или о врожденной магии, которой они могут обладать. В любом случае, сила, которую он излучал тем вечером, когда она впервые увидела его, была неустойчива. Он был почти готов сдохнуть. Но звук его магии — чистой, идеальной, которая также легко становилась испорченной — был прямой противоположностью всему, что она знала. И, кстати, песня, говорящая с ней, напугала ее больше, чем она готова была признать.

***

Ронан снова расправил плечи, пытаясь ослабить узел, что давил между лопаток. Медленное дыхание не помогало избавиться от беспокойства, которое накручивалось в животе, будто тугая пружина. Он сосредоточился на своем окружении, на Найе, звуке ее голоса… но это не помогало, паника усиливалась, когда он потянул наручники, которые удерживали его руки за спиной. Его жажда крови пробудилась вновь, огонь пылал в горле. То, что он взял у нее, было лишь вкусом, не достаточным, чтобы утолить жажду. Ее запах сводил его с ума; насыщенный аромат ее возбуждения наполнял воздух. Огненная женщина со склонностью к насилию. Такими чертами характера Ронан восхищался в паре.

Наручники натирали кожу, и Ронан стиснул челюсти, его клыки впились в нижнюю губу. Хлынула кровь от проколов, и он провел по ним языком. Глубоко неудовлетворенный. Несмотря на серебро, которое продолжало жечь кожу на запястьях, он бы сломал свои путы в одно мгновение, чтобы добраться до нее. Чтобы снова вкусить ее. Чтобы почувствовать мягкость лепестков ее киски, когда он дразнил ее.

Сосредоточься, похотливый ублюдок. Держи себя в руках. Не. Теряй. Контроль.

Найя вздернула бровь на его низкий рык.

— Волнуешься, вампир? Поверь мне, это ничто в сравнении с тем, что я чувствую сейчас. На самом деле, я начинаю чувствовать себя немного больной. Так что начинай разговаривать.

Боги, ее огонь. Ронан расправил плечи, отталкивая похоть, которая грозила овладеть им.

— Прежде чем я объясню, скажи, Найя, ты чувствуешь нашу связь? — Ронан внимательно оценивал ее реакцию. Большинство людей не понимали и старались держаться невозмутимо, малейшее движение или подергивание могли выдать их мысли. Найя бы отлично сыграла в покер. Она, очевидно, хорошо практиковалась, ее лицо было практически бесстрастным.

— Есть… что-то, — ответила она с неохотой. Черт, ее темные глаза смотрели сквозь него, будто его абсолютно не существовало. Ему это не нравилось. — Но я склонна верить, что то, что тянет меня к тебе, ни что более чем магия в твоем теле и мой собственный ответ на нее. В моем мире пары соединяют. И в последний раз, когда я проверяла, никто не отдавал меня вампиру.

Отдавал ее? Будто она была не более чем товаром, которым можно торговать. Территориальный рык поднялся в груди Ронана. Кто были эти люди, что они торговали Найей, как акциями?

— В моем мире, — возразил он, — душа дается. Моя была изгнана в небытие. Твоя позвала ее. И моя душа привязалась к тебе, Найя. Связь. Это делает тебя моей парой.

Ее челюсти расслабились, смягчая сочные губки. Взгляд Ронана попал в плен розовой плоти. Он снова хотел поцеловать ее. Попробовать сладость ее рта. Он не успокоится, пока ее язык не будет скользить по его. Пока ее рот не уступит ему еще раз.

— Ты чувствуешь эту связь?

Он ответил на ее сомнение торжественным кивком.

— Моя душа вернулась ко мне в тот момент, когда я увидел тебя. Единственное, что я знаю с уверенностью, так это то, что ты моя.

Найя отвела взгляд и ее пульс участился. Звук был музыкой для ушей Ронана, когда он думал о вкусной крови, текущей в ее жилах. Жажда скребла горло, но он оттолкнул ощущение в сторону. Он не задобрит ее, ведя себя, как неприрученный зверь, истосковавшийся по ней.

— Я не знаю, что делать сейчас. Я знаю, что видела прошлой ночью. Магия сочилась из твоего тела. Ты едва мог сдержать силу. Если бы я пришла на минуту позже, то, возможно, она бы вышла. Это не имеет никакого смысла. Магия не может искажаться. Иногда. — Она покачала головой, будто разочарованно. — Но вместо этого она говорит со мной, так, как ничто другое за всю мою жизнь.

Интересно. Может быть, она чувствовала связь, и просто не знала об этом.

— Говорит с тобой как?

— Песней, — сказала она. Ее тон голоса был полностью спокойным, а эмоции спрятаны. — Она чистая. Но… — Найя сделала паузу, будто пытаясь найти правильные слова. — … только иногда. Вампиры не приходят к магии естественно, не так ли?

— Есть врожденная сила, которая соединяет всех вампиров и дампиров, — ответил Ронан. — И я полагаю, что, когда ты привязала меня, пробудилась некая… магия. — Он улыбнулся, когда смотрел на ее серьезное лицо. — Но я не слышал песен.

Сомнение поднялось в глубине его сознания. Холодная темнота, поселившаяся в нем ранее, безусловно, не была побочным эффектом его перехода. Действительно, кто-то пытался им манипулировать. Но пока Ронан не понимал, что это было, разумнее было бы придержать информацию при себе.

Угрюмая пассивность осталась на ее лице, и Ронан понял, что не сможет прочесть ее. Она слишком хорошо практиковалась в сокрытии эмоций.

— Я могу заверить тебя, Найя, что мы связаны. Неужели так трудно поверить? — Она пожала плечами, и Ронан не знал, хотел бы он хорошенько пнуть ее или поцеловать. Может быть, и то и то. — Ты явно настроена на магическую энергию. Может, то, что ты чувствуешь, это связь между нами?

— Почему тебе не нравится быть связанным? — спросила Найя, ее тон показывал неподдельное любопытство.

Она точно знала, как отвлечь.

— Сомневаюсь, что любой вампир оценил бы оковы из серебра, — сказал Ронан с ухмылкой. — Это рефлекторная реакция. Называй ее самосохранением. Теперь про эту песню…

Найя отвела взгляд, очевидно, чтобы избежать встречи с взглядом Ронана. Наконец он сумел пробить ее. Казалось, что он был не единственным человеком в комнате, который берег свои секреты. Она посмотрела на него, ее темные, миндалевидные глаза светились беспокойством. Что она не хотела, чтобы он знал? Что-то ее спугнуло, и Ронан проклял собственную глупость, он не хотел ничего больше, чем убрать этот ее страх. Проблема в том, что он подозревал, что то, чего она боялась, являлось ним самим.

— Думаю, ты забываешь, кто именно здесь пленник, — сказала она, возвращая на место пассивное выражение лица. — Я не обязана отвечать на твои вопросы.

— Верно, — признал Ронан, пожав плечами. — Но я подумал, поскольку у нас дружественная беседа, что ты открыта для обмена.

— Мне нечем обмениваться с тобой. — Боги, ее плоский тон бесил его.

Он никогда не встречал того, кто так чертовски хорошо устраивал двусмысленности. Будто ничто из сказанного им не интересовало ее, ни в малейшей степени.

— Да ладно, Найя. Давай по-хорошему, а?

Найя сделала пару шагов в его сторону, вытащив безумный кинжал из-за спины. Она остановилась прямо у его ног и указала ножом на его лицо.

— Пойми, в том то и дело, Ронан, я не играю.

Горячая. Черт возьми. О, она играет, все в порядке. Она просто еще не знает об этом.

— Сними с меня эти наручники, — сказал Ронан, давая ей попробовать вкус ее сугубо делового тона, который она так любила.

— Нет.

Ронан вздохнул. Это топтание никуда не вело.

— Послушай, Найя…

Раздался стук в дверь, и Найя подскочила, будто никогда не слышала звука прежде. Она раздраженно осмотрелась, и Ронану пришлось признать, ему нравилось видеть ее, отбросившей игры. Тот, кто был за дверью, заслуживал поклона, точно.

— Вставай, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — В спальню. Сейчас же.

— Найя, я знаю, что ты здесь. Твоя машина припаркована на подъездной дорожке! — прокричал мужской голос из-за двери.

— Парень? — Ронан вопросительно поднял бровь. Волна ревности окатила его, застывая ледяным комом в животе. Он был готов разорвать глотку любому мужчине, который думал, что смеет претендовать на нее.

— Тссс! — прошипела Найя, когда толкнула его в спальню. Ронан даже не боролся с ней; это был просто отвлекающий маневр, который ему был нужен. Проходя через дверь, она дала ему не слишком мягкий толчок в плечо — мощно для такой малышки — и он сделал вид, что повалился на кровать. — Сиди. Не двигайся. Если ты даже пискнешь, я приду выпотрошить тебя. Понял?

Ронан втянул губы, будто они были наглухо приклеены друг к другу. Очередной раунд звуков раздался у двери, и Найя закрыла дверь спальни за собой.

— Сейчас, Санти! — прокричала она. — Я только что вышла из душа!

Глава 6

Санти посмотрел на нее и нахмурился.

— Я думал, ты только что вышла из душа?

Найя огляделась в поисках первой попавшейся твердой поверхности, о которую можно удариться головой.

— Я как раз собиралась пойти в душ. — Она посмотрела ему в глаза, чтобы рассеять все сомнения. — Что случилось?

Никто, кроме Санти и Лус, не знал о доме Найи. И прямо сейчас она желала, чтобы ни один из них не знал. Чувства мужчины были проницательными. Ронан прятался в ее спальне, и ни фига не сделает, чтобы сохранить свое присутствие в тайне. Ей необходимо вытащить его оттуда. Как вчера.

Санти прищурено смотрел на нее. Его ноздри раздувались. Он мог почувствовать запах тревоги, исходящий от нее, если она не успокоится.

— Пол хотел, чтобы ты сегодня опять занялась отслеживанием.

Очередная охота? Какого черта происходит? Казалось, что число воров магии в последнее время неудержимо росло. Сегодня она уже охотилась десятую ночь подряд. В городе, который хвастался населением менее десяти тысяч, Найя считала себя занятой, если делала один или два возврата магии каждые шесть месяцев. El Sendero привлекал случайного похитителя магии к себе, но в последнее время количество инцидентов, поразивших местность, было необычным.

— Нет проблем, — ответила она, пожимая плечами. На самом деле, это была огромная проблема. Что ей делать с Ронаном, когда она будет работать?

Санти прошел глубже в гостиную. Слишком близко к ее спальне, по мнению Найи. Его темный взгляд метнулся к закрытой двери и обратно к ней.

— Ты в порядке?

Найя обратилась к своей силе и использовала ее, чтобы изобразить внешнее спокойствие.

— Конечно, я в порядке. Почему нет?

Санти наклонил голову.

— Я знаю, Найя. Нет смысла пытаться выглядеть круто.

Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

— Это не то, что ты думаешь. Я пыталась…

— Кстати, я не согласен с Полом, или Советом. Зачем спешить с твоей парой? Выбор в пару Хоакина несвоевременно. Мы должны сначала нейтрализовать эти угрозы, которые появляются.

Вздох облегчения появился в груди Найи, но она отказалась выпускать его. Адреналин затопил ее организм, изменяя запах и химию тела, что, несомненно, уловил Санти. Но, возможно, ее личная драма была диверсией, которая была нужна, что удержать Санти от ее нового дружка.

— Я планирую справиться с этим. Когда все успокоится. — Конечно, Пол не будет давить на вопрос, пока мапингуари бесятся. — Я поговорю с Хоакином, и мы сможем пойти на Совет вместе. Лус не готова. Они прислушаются к голосу разума.

Ей нужно было перестать лепетать.

— Ты уверена, что это все? — Да. Ее глупый рот и нервы выбрасывали слишком много красных флагов. — Ты очень нервничаешь, Найя.

— Ты знаешь, у меня нет никакого интереса быть чьей-то парой. — Это была правда. Мысль быть привязанной заставила холодный пот выступить на коже. — Я хочу получить возможность прожить жизнь за пределами указаний племени. А этот приказ не поможет этому произойти.

Санти был ее другом. Она может ему доверять. И все же она не могла протолкнуть правду мимо ее губ. Она не могла рассказать ему о Ронане. Он был загадкой, которую ей нужно было сейчас придержать. Если Санти подумал, что приказ Совета стать парой Хоакина был сумасшедшим, она могла только догадываться, что он скажет, когда узнает, что у нее в спальне вампир, претендующий на ее девичью честь.

Казалось, что город — ну, и вся ее жизнь — катятся ко всем чертям. И у нее было ощущение, что мужчина, сейчас скованный наручниками в ее спальне, имел к этому какое-то отношение.

***

Ронан вызвал все силы к рукам. Он с такой силой потянул наручники, что цепи, соединяющие их, разорвались с небольшим сопротивлением. Звериный рык поднялся в груди. Она хотела сохранить его присутствие в тайне, но он был готов сорвать дверь с петель. Он хотел посмотреть на того, кто пытается свести ее с другим мужчиной. Ронан устроит кровавую жатву, прежде чем позволит этому случиться.

Найя принадлежала ему настолько, насколько он принадлежал ей.

Боль появилась в его черепе, когда мириады голосов окружили его. Ронан согнулся пополам, и, зажмурившись, схватился за голову. Образы сыпались на него: Михаил, обыскивающий город, ищущий женщину, которая пробудила его силу и спасла их обреченную расу. Окровавленная Клэр, без сознания, безжизненно висящая на руках его друга. Разум Ронана покрылся туманом, будто укутанный одеялом, и мужчина резко потряс головой, чтобы выбить Коллективную Силу из своего разума.

Быстрый шквал воспоминаний накрыл его. Михаил, Клэр, Дженнер… другой вал тумана нахлынул и сошел. Шивон с черными, как смоль, волосами и ярко-изумрудными глазами замаячила в голове. Она лежала под ним, извиваясь в экстазе, когда он вбивался в нее. Боль от ее укуса была приятным удовольствием, когда клыки прокололи его кожу. И данное обещание, от которого он не мог отказаться.

Ронан ахнул, будто выныривая на поверхность с глубины, отчаянно нуждаясь в воздухе. Коллектив грозился в очередной раз окунуть его в воспоминания, но он боролся, заставляя себя остаться в настоящем. Насмешливое фырканье заполнило безмолвное пространство, когда он еще раз сильно тряхнул головой. Он беспокоился о том, что кто-то отдаст Найю другому мужчине? Что относительно обещания на крови, которое он дал другой женщине?

Блин, хреновы Боги. Вот засада.

Он сосредоточил внимание на разговоре, проходящем в гостиной. Он знал, что существовало мало мужчин, с которыми Найя говорила, но ее беспокойство пронизывало воздух резким цитрусовым запахом, который поднимал защитный инстинкт Ронана. Она обещала, что вонзит кинжал ему в грудь, если он просто пикнет, но он отказывался прятаться в спальне, запах ее страдания жег его ноздри.

На хрен все.

Он вышел из комнаты, не подумав о серебряных наручниках, все еще висящих на его запястьях со сломанной цепью. Найя повернулась к нему лицом, ее убийственный взгляд никак не охлаждал вожделение Ронана. Казалось, чем злее и жестче она становилось, тем больше он ее хотел. Крышеснос.

— Найя..?

Мужчина, стоящий рядом с ней — Санти — занял оборонительную позицию, будто ожидая атаки. Его темные глаза сузились, и он оценивающе посмотрел Ронан, и челюсти Санти напряглись, когда он сжал зубы.

— Я сказала тебе оставаться на месте! — бурлила Найя. Острый, пряный аромат ее раздражения изгнал беспокойство. — Все вампиры такие строптивые или только ты?

Глаза Санти расширились.

— Вампир? — Он решил действовать, протягивая руку, чтобы спрятать Найю за него.

Неверное движение, придурок. Вторые клыки Ронана вырвались из десны. Он не хотел ничего больше, чем топить их в мужской плоти. Хищный рык вырвался изо рта Ронана, и он испустил одичавший свист. Зрачки Санти вытянулись, когда он ответил подобным, явно кошачьим оскалом.

Оборотень. Здорово.

— Все сейчас успокаиваются.

Санти не сделал движения, чтобы отпустить Найю. Его пальцы впивались в ее руку, и хотя она внешне не проявляла дискомфорта, это вызвало кровожадность Ронана и жажду учинить насилие.

— Если ты не хочешь умереть сегодня, оборотень, предлагаю отпустить ее.

— Санти. — В тоне Найи прозвучала паника, и распалила Ронана еще больше. — Ты не можешь сказать Полу, что он здесь. Ты никому не можешь рассказать. Пообещай мне.

Глаза оборотня сузились, некогда темно-коричневые радужки теперь сияли золотом. Его зрачки были узкими черными черточками, а резцы вышли.

— Вампир, Найя? Они же вымерли. Что он здесь делает? Почему? Старейшины должны знать.

Запах страха Найи опалил ноздри Ронана, и ледяной холод, который проник в его жилы не час назад, грозился вырваться на поверхность. Брови Найя резко сошлись, будто она почувствовала это.

— Ронан, угомонись, — предупредила она. — Я в порядке. Ты тоже. Мы все. — Она не выглядела в порядке. Ее запах точно не говорил об этом. И можно поспорить, что мужчина, держащий ее за руку, не сделает ничего, черт возьми, чтобы с Ронаном все было хорошо. — Санти! Отпусти меня.

В следующее мгновение мужчина выпустил ее руку, и часть льда отступила от вен Ронана. Он с трудом подавил желание протянуть руку и притянуть ее к себе, зная, что это только будет искрой для ее ярости.

— Найя, какого черта здесь происходит? — Золото ушло из глаз Санти, а вместе с этим и больше холода у Ронана. — С учетом всего, что мы сейчас имеем, ты же не думаешь, что то, что он здесь — совпадение?

— Что здесь происходит? — Ронану нужны были ответы, и, возможно, он, наконец, получит их. Он повернулся к своей молчаливой паре. — Найя?

— Наш бизнес — не твое дело, вампир, — сказал Санти ему с издевкой и возбужденным шепотом Найе, — мы ничего не знаем о них. О нем. Он мог бы создать мапингуари, и ты держишь его в своем доме?

Челюсть Найи упала, будто слова ударили ее. Ронан сделал шаг к ней, и она подняла руку, чтобы он оставался на месте.

— Посмотри на него! — сказал Санти решительно, указывая открытой ладонью в сторону Ронана. — Он ободранный и окровавленный. Кто-то надел на него наручники и связал, ради богов!

— Я надела ему наручники и связала его, Санти. — Ответ Найи почти уговорил Ронана улыбнуться. — Я нашла его прошлой ночью после того, как я отдала тебе украденную магию.

— И ты решила оставить его? — ответил Санти недоверчивым взрывом. — Это опрометчиво, Найя. И чертовски опасно. Ты заботишься о своей безопасности?

По его словам Ронан выглядел бродячей шавкой, которую она нашла на обочине дороги.

— Безопасность Найи — не твоя забота, оборотень. — Хотя Ронану пришлось согласиться, что приводить странного мужчину к себе домой, показывало полное отсутствие обеспокоенности за ее собственное благополучие. Теперь, когда они нашли друг друга, он хотел убедиться, что она не будет так глупа в будущем.