Вариант «Синий»

Фрагмент 6

11

— Подполковник Мэнзис, сэр! — доложил секретарь о прибытии Генерального директора Секретной разведывательной службы Британии, и лорд Мальборо махнул рукой, разрешая впустить одного из наиболее частых гостей кабинета премьер-министра.

— Как действует ваш антикоминтерновский отдел, Стюарт? — после взаимных приветствий задал вопрос Черчилль.

— После соответствующего решения Кабинета он полностью укомплектован специалистами, мы подняли несколько программ, работы по которым были прерваны после объявления России нашим союзником. Определённые трудности в возобновлении прежней активности на подконтрольной большевикам территории существуют: у них стала превосходно работать служба радиоперехвата, и мы лишились множества агентов. Но Служба пытается — и зачастую небезуспешно — пользоваться другими другими способами получения и передачи информации. Ведётся вербовка матросов и офицеров русских судов, прибывающих в Великобританию в составе грузовых конвоев. При этом мы изначально предусматриваем передачу информации от них не по радио, а через их коллег, бывающих в России с теми же самыми конвоями. Активно работают сотрудники посольства, находящегося, как вы знаете в Куйбышеве, через который проходит наиболее оживлённая железнодорожная магистраль, соединяющая Сибирь с Москвой. Ну, это — помимо того, что в данном городе немало предприятий, выпускающих военную продукцию.

— Оставьте все эти организационные вопросы, — недовольно махнул рукой премьер. — Переходите сразу к выводам.

— Результаты малоутешительные, сэр, — прямо заявил подполковник. — Большевики удивительно быстро оправились после летнего разгрома и осенне-зимних боёв, в которых потеряли огромное количество боевой техники, оружия и людей. А также лишились необъятной территории и экономического потенциала. Эти потери, за исключением промышленности, многократно превышают всё, чем располагает Великобритания.

— Всё? — усмехнулся «Уинни», как его называли за глаза и друзья, и недруги. — Даже территорию?

— Если брать метрополию, а не всю Империю вместе с колониями, то и территорию. Но я продолжу, сэр. По нашим данным, большевикам было достоверно известно о предстоящем нападении на них Гитлера. Ничем иным невозможно объяснить начавшуюся ещё до этого эвакуацию на восток промышленного оборудования, техники, людей, скота. Происходило это скрытно, под предлогом грозящей западным районам засухи и строительства на востоке мощных промышленных предприятий, создания, как говорят русские, «заводов-дублёров». Да и реформа Красной Армии предусматривала существенное повышение качества техники в ущерб её количеству. Вплоть до того, что безнадёжно устаревшие танки, самолёты, артиллерийские орудия в буквальном смысле того слова эксплуатировалась на износ ради лучшего обучения использующих её солдат. Как бы не преднамеренно уничтожали их этой эксплуатацией. При этом русские не жалели для такого обучения ни топлива, в котором у них вплоть до первой половины 1940 года наблюдался жесточайший дефицит, ни боеприпасов, запасы которых для многих видов вооружения, по нашим сведениям, были минимальны. У наших аналитиков даже возникло ощущение, что коммунисты таким способом избавлялтсь от складских запасов, сосредоточенных в их западных военных округах.

— Насколько мне известно, Стюарт, даже несмотря на, как вы высказались, «преднамеренное уничтожение», русские потеряли в ходе летних боёв тысячи танков, самолётов и пушек.

— Это так, сэр. По нашим подсчётам, к моменту нападения Германии на Советский Союз на западе России было сосредоточено семь или восемь тысяч танков, примерно такое же количество самолётов, порядка пятидесяти тысяч единиц артиллерии и миномётов. К началу зимы бо́льшую часть этого она потеряла, но сумела нанести германским войскам невосполнимые своими силами потери. И вдруг с началом зимы ситуация изменилась коренным образом.

Мэнзис перехватил насмешливый взгляд премьера.

— Да, сэр, именно вдруг. Поскольку без громогласных заявлений об очередных трудовых победах, на которые так падки большевики, Красная Армия оказывается оснащённой достаточным количеством и новейшей техники, и боеприпасов к ней. Да, конечно, русские ввели двухсменную работу на оборонных предприятиях ещё в январе 1941 года, как выяснилось уже после начала войны. Но слишком уж невероятным кажется тот факт, что на начальном этапе войны русские дивизии, заблаговременно занявшие оборону, оказывались именно на тех направлениях, куда прорываются германские, а в их тылу были уже подготовлены новые оборонительные позиции. Русская промышленность без особых проблем осваивает новейшие образцы оружия и техники, а Сталин и его наркомы ведут себя так, словно заранее просчитали весь ход войны.

— То есть, Стюарт, вы всё-таки склоняетесь к мнению германских генералов о том, что русским помогают пришельцы из будущего? Но как быть с тем, что генералы, сопровождавшие Идена в его поездке в Россию, где он побывал в одной из русских бригад, вооружённых новейшей техникой, пришли к выводу, что ни один из её типов не носит признаков иновремённого происхождения? Даже генералы, побывавшие на заводах, выпускающих наводящие ужас на «джерри» образцы самолётов и танков, не увидели там ничего, подтверждающее это мнение. Всё на характерном для русских примитивном техническом уровне.

— Не считая реактивных самолётов, которые, несмотря на огромные труды, британские конструкторы так и не сумели сделать надёжными, способными принимать участие в реальных боевых действиях. А русские — смогли, поскольку именно реактивные самолёты русских едва не уничтожили Гитлера и убили несколько десятков высокопоставленных германских военных в секретном убежище, построенном на территории Украины. По имеющимся у нас сведениям, американцы ведут с большевиками активные переговоры о закупке лицензии на производство их реактивного двигателя в обмен на продажу лицензии на производство их новейшего стратегического бомбардировщика Б-29, разработанного в США и только готовящегося к лётным испытаниям.

— Лицензию на производство самолёта, даже ещё не испытывавшего в Америке? — удивился Черчилль. — Не Б-17, уже прекрасно зарекомендовавшего себя, а новой, ещё не летающей машины?

— Именно, сэр. Это и даёт возможность предполагать: характеристики и надёжность этого самолёта русским известны заранее. Что же касается Б-17, то русский ТБ-7, на котором к нам недавно прилетал мистер Молотов, превосходит его по основным параметрам, а поэтому большевикам неинтересен.

Лорд Мальборо уже собирался возбудиться, почему Сталин опять предпочёл американские самолёты британским, но вовремя спохватился: после убийственных налётов Люфтваффе на авиационные заводы Великобритании ВВС Империи сами ещё нескоро получат новые самолёты собственного производства. А пока авиационные заводы не заработают, придётся закупать их у «кузенов». Но на этот самый Б-29 следует обратить внимание: если верить в помощь Советской России со стороны «пришельцев из будущего», то самолёт, судя по их интересу к нему, действительно стоит того.

Да уж, пришельцы из будущего. Уинстон недавно получил письмо от американского президента, и тот наотрез отрицал эту версию, называя её германской дезинформацией. По словам Рузвельта, у него на руках имеются неоспоримые доказательства, включая фотографии и чертежи, того, что «джерри» сами пользуются технологиями, полученными либо от инопланетян, либо от высокоразвитой цивилизации прошлого. Причём, как пишет Рузвельт, разработки новых летающих аппаратов, способных даже выходить в космос, ведутся полным ходом, а их даже малосерийное производство приведёт к тому, что даже Америка, не говоря об Альбионе, окажется под ударом. Под таким ударом, что Пёрл-Харбор покажется вознёй месячных щенков.

«ФДР», как его называют в ближайшем окружении, настроен на ещё более тесное сотрудничество со Сталиным. В это вмешалось и личное: русские передали ему во время визита Гарримана вакцину от полиомиелита, той самой болезни, приковавшей американского президента к инвалидной коляске. Учреждённый Рузвельтом фонд исследования этой болезни уже опубликовал положительные отзывы об эффективности русской вакцины. А надежды на получение лицензии на производство реактивных двигателей, о чём вёл переговоры в Кремле Гарриман, жизненно необходимы американцами для борьбы с японскими «Зеро». Ставшими настоящим бедствием для пилотов, летающих над Тихим океаном. Конечно, даже если янки удастся договориться с «дядюшкой Джо», ни к вот-вот начнущейся битве за Гуадалканал, ни вообще к концу текущего года реактивные самолёты, которые американцам ещё предстоит разработать, не успеют. Но война с Японией, сумевшей разгромить американские авианосные силы не только в Пёрл-Харборе, но и у атолла Мидуэй, обещает быть затяжной, и они ещё понадобятся.

Возможно, к тому времени и британские инженеры сумеют довести надёжность реактивных двигателей собственной разработки до приемлемого уровня. Но, насколько было известно Черчиллю, они обещают добиться этого нескоро. Очень нескоро.

— И ещё несколько слов в пользу информации о том, что большевикам помогают люди из будущего, сэр.

Пусть будут несколько слов, а уж он разберётся, весомы ли они, или прав Рузвельт, утверждая о том, что нацисты занимаются дезинформацией, чтобы поссорить союзников.

— Люди адмирала Канариса, как вам известно, испытывающего симпатии к Великобритании, сумели передать моим людям на нейтральной территории некоторые документы и, самое главное, образцы деталей оборудования боевой техники, захваченные или найденные в ходе боёв на Восточном фронте. Аналогов полученного в мире не существует. Мало того, сами немцы не понимают, как это работает.

— А британские учёные?

— И они тоже, сэр.

— Вы можете ознакомить меня с переданными нацистами документами и образцами?

— Конечно, мистер премьер-министр.

Значит, будет чем надавить на Сталина, пригласившего его прилететь в Советский Союз…

12

При штабе 26-й армии генерал-лейтенанта Соколова полковник Российской Армии Юрий Арсениевич Ёлхов занимал скромную должность советника. Увы, российское законодательство не позволяет служить после достижения возраста 55 лет, если не заключён новый контракт. Да только кому нужен обыкновенный штабист? Даже не начальник штаба корпусного звена. Более молодые «подпирают снизу», и им нужно расти по службе. А поскольку Ёлхова считали «крепким специалистом», то в Управлении кадров ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Просто потому, что дед Юрия Арсениевича с 1942 года до конца жизни носил в теле осколки немецкой мины. А его рассказы о войне отличались крайней немногословностью:

— Тяжело было. И обидно оттого, что так много наших людей полегло.

Вот и согласился (ясное дело, после высказанного недоверия к самой возможности такого) «заменить» деда на фронте. Ну, или попытаться сделать так, чтобы он не оказался в самой мясорубке «Харьковской катастрофы». Потому, ознакомившись с возможными назначениями уже здесь, в сталинском Советском Союзе, попросился в 26-ю армию, держащую оборону по левому берегу Днепра от Черкасс до Днепропетровска.

В штабе армии Григория Григорьевича Соколова, которому вот-вот исполнится 38 лет, 55-летний полковник Ёлхов выглядел откровенным стариком. Такой возраст предполагал рождение ещё в прошлом веке, а значащееся в документах академическое военное образование позволяло тем, кто был не в курсе его иновремённого происхождения, предполагать, что он из «бывших». И поэтому особо рьяные политработники поглядывали на «советника» настороженно. Ну, да и пусть поглядывают, лишь бы под ногами не мешались.

До июля месяца армия, можно сказать бездействовала, лишь отражая попытки немцев захватить плацдармы. Для этого по рекомендациям «гостя из будущего» было создано несколько мобильных подразделений, организационно повторяющих структуру батальонных тактических групп Вооружённых Сил Российской Федерации. И, между прочим, германских «Кампфгрупп», регулярно формируемых в Вермахте для ликвидации угроз, возникающих на различных участках фронта. Создано не без «кабинетных сражений» как раз с теми непоколебимыми «идеологически-правильными» недоброжелателями, которых сумел урезонить лишь командующий.

Собственно, именно эти группы позволили оперативно реагировать на попытки немцев зацепиться за берег, обороняемый Красной Армией. Простые солдаты и младшие командиры так и прозвали их «пожарными командами Ёлхова». Но было батальонных тактических групп немного, всего три, поскольку собственно с немцами 26-я армия соприкасалась лишь на небольшом участке, от Ирклеева и километров на десять ниже устья реки Сула. На всём остальном протяжении Левобережья она выполняла роль тылового заслона на то время, когда начнётся немецкое наступление.

И оно, предусмотренное планами немецкого командования и имеющее кодовое «цветное» обозначение, таки началось. План (или Вариант) «Синий». Вначале по правому берегу двинулась на юг 1-я Танковая армия Клейста, тесня 12-ю армию генерал-лейтенанта Понеделина к Кременчугу. Началом же наступления на участке 26-й армии стала целая серия массированных немецких десантов через огромную реку. 6-я полевая армия Паулюса, дивизии которой замещали ушедшие вперёд войска Клейста, «як сказылась», как выразился один из красноармейцев-украинцев. Используя все доступные плавсредства от резиновых мешков, набитых соломой, и рыбачьих лодок, до специализированных моторных понтонов, в добром десятке мест при поддержке артиллерии ринулась на левый берег.

«Пожарных команд» оказалось недостаточно, и за два плацдарма, один чуть севернее Ирклеева, а второй в районе Чигирин-Дубравы, фашистам удалось зацепиться. Ну, не считая плацдармов, захваченных севернее, в полосе ответственности соседней 37-й армии. У соседей по спешно сооружённым наплавным мостам на левый берег немедленно начали переправляться подразделения 4-й Танковой армии «Папы» Гота, и того же самого ожидали в штабе Соколова на двух «их» плацдармах.

Натиск на Южный фронт и южный фланг Юго-Западного фронта не ослаб даже после гибели в результате авиаудара большой группы генералов, среди которых оказались и командующие 6-й, 17-й полевых, 1-й и 4-й Танковых армий. Буквально через несколько дней после этого происшествия стало известно о назначении новых командующих этими армиями.

С Запада был срочно вызван фельдмаршал Рунштедт, возглавивший Группу Армий «А». Командование Группой Армий «Б» принял фон Лееб, ранее уволенный за разногласия с Гитлером. 1-й Танковой армией стал командовать бывший командующий 3-м механизированным корпусом генерал Макензен. 6-й полевой армией — генерал Штрекер. Место Гота занял отправленный в отставку в январе этого года «за трусость» генерал Гёпнер, ранее возглавлявший это объединение войск. Видимо, из-за жёсткой нехватки кадров Гитлер дал ему шанс «реабилитироваться». На прежнее место командующего 17-й армией вернулся из Франции генерал Штюльпнагель. Генерала Манштейна, по слухам, получившего лишь контузию, на посту командующего 11-й армией Гитлер менять не стал.

Честно говоря, у Юрия Арсениевича создалось впечатление, что бойцы и командиры как 37-й армии, так и, в особенности, 26-й, несколько «разленились», будучи отделёнными от противника «непреодолимой» преградой. Ну, не то, чтобы разленились, а были достаточно благодушно настроены: слишком уж легко давалось им отражение всех предыдущих попыток ликвидации небольших немецких плацдармов с помощью «пожарных команд Ёлхова». Не ожидали такого натиска, с которым на этот раз ринулись в бой враги.

Свою роль сыграла и немецкая авиация, переброшенная из Западной Европы. Да, «сталинские соколы» обладали превосходством в небе, но в целом, «по средней температуре по больнице». Поскольку при захвате плацдармов они ликвидировали это превосходство на локальном участке, воспользовавшись тем, что основная часть советской истребительной авиации была оттянута на поддержку Южного фронта. И авиаполк, «обслуживающий» северный фланг 26-й армии, просто не сумел обеспечить полноценной поддержки наземных войск, понёс серьёзные потери, даже несмотря на то, что его наводили на цель радиолокатором. Просто не хватало времени на техническое обслуживание, дозаправку и перезарядку оружия.

Немцы сделали выводы и из неудачных попыток прошлых десантов. Главным образом, немедленно насытив переправившиеся войска средствами противотанковой артиллерией, пусть и лёгкой, калибром 37 мм и трофейными советскими «сорокопятками». И поскольку все батальонные тактические группы ради большей мобильности старались вооружать лёгкими БТ и Т-50, которые в этой истории представляли собой, скорее, Т-70Б мира, из которого прибыл «советник», только вооружённые 30-мм пушкой-автоматом 2А72, то потери БТГ понесли серьёзные. Ну, а потом, быстро нарастив группировки, противник «вскрыл» плацдармы.

Основной удар он нанёс со знанием дела — на стыке советских армий, поэтому «вскрытие» случилось именно с плацдарма в районе Ирклеева, объединив его сначала с соседними в полосе обороны 37-й армии, а потом и двинувшись на восток к Суле. Уже при поддержке танков Гёпнера, действительно «рвавшего подмётки», чтобы оправдаться перед Гитлером. Его «ролики» при поддержке мотопехоты сходу переправились через Сулу и соединились с плацдармом в районе Чигирин-Дубравы.

А тут уже сработало не широко известное русские раздолбайство, а растерянность некоторых командиров, не ожидавших от немцев такой прыти. Судя по воспоминаниям фронтовиков, такая же растерянность охватила некоторых офицеров и солдат, когда «обвалился» фронт на Дону, и им пришлось отступать к Сталинграду.

К 30 июля штаб армии находился уже в Полтаве, поскольку за Кременчуг, где он располагался ранее, шли городские бои. На другом берегу Днепра 1-я Танковая армия Макензена взяла Кировоград и Александрию и вышла на правом берегу реки к железнодорожному мосту через Днепр. Взорванному при приближении немцев, как того потребовали из Москвы. 6-я полевая армия прикрывала войска Гёпнера с севера, сама наступая на Хорол и в общем направлении на Полтаву.

Чтобы воспрепятствовать этому, генералу Соколову пришлось задействовать войска левого фланга армии, игравшие роль резерва. Но никакого охвата Юго-Западного фронта, как это было в «другом» 1941 году, не предвиделось, поскольку атаковать фронт с севера противнику было нечем. Гитлеровцы, если судить по силе ударов на различных направлениях, откровенно рвались к Днепропетровску и Харькову.

Южному фронту тоже приходилось несладко, хотя оборонялся он упорно. Манштейну удалось выйти к верховьям Тилигульского лимана, почти отрезав Приморскую армию Софронова, обороняющуюся на подступах к Одессе. Конечно, у неё сохранялся контакт с соседней 9-й армией через перешеек между лиманом и Чёрным морем, но по нему не проходит железной дороги, и снабжение Одессы легло на Черноморский флот. Справляющийся с этой задачей куда более успешно, чем в дни обороны города в «другой истории». Просто из-за того, что ему почти не могла противодействовать немецкая авиация.

9-я армия генерал-лейтенанта Харитонова, зажатая между Тилигульским лиманом и Южным Бугом «упёрлась» всего в пятидесяти километрах от Николаева, получив приказ Ставки не допустить немцев к этому центру судостроения. К тому же, кажется, 11-я армия Манштейна, понёсшая большие потери при прорыве оборонительных рубежей в самом начале сражения и наступающая и западнее, и восточнее лимана, начинала выдыхаться под непрерывными авианалётами и контрударами. Ведь порядка 150 тысяч «штыков», сосредоточенных на участке фронта, протяжённостью всего около 150 километров, позволяли создать весьма плотную концентрацию войск.

18-я армия генерал-лейтенанта Камкова была вынуждена выровнять левый фланг на одном уровне с правым флангом 9-й армии, чтобы не получить от Манштейна удар через Южный Буг, а правый — выровнять с левым флангом 12-й армии, оставившей Кировоград. Хуже всего обстановка складывалась у 6-й армии Музыченко, на которую давил Макензен. Его войска оборонялись всего в пятнадцати километрах от Жёлтых Вод и сорока от Кривого Рога. Причём, уверенности в том, что армия удержит Жёлтые Воды и не откроет путь немецким танкам к Днепропетровску по правому берегу Днепра у Ёлхова не было.