Варяго-Русский вопрос в историографии

1. То есть Первой мировой войны. ←

2. Видный ученый-славист Владимир Алексеевич Мошин (1894-1987) с 1921 г. проживал в Югославии. Преподавая в 1921-1932 гг. историю в гимназии маленького провинциального городка Коиривница, работал над историографией варяго-русского вопроса. Как признавался Мошин в письмах историку А.В.Флоровскому 1926-1929 гг., что этим вопросом он «довольно давно начал интересоваться» и что его «несовершенный обзор не будет бесполезным, т. к. уже многое забылось, беспрестанно люди ломятся в открытую дверь, доказывая то, что уже давно доказано, или, наоборот, старыми средствами стараются доказать уже давно опровергнутые теории. Люди, занимающиеся вопросом, часто не только не знакомы с противными суждениями, но часто не знают и представителей своей теории»[1]. Эти слова не менее актуально звучат и в наше время. ←

3. Иное название древнейшей нашей летописи Повести временных лет.←

4. Приведенная Мошиным цитата имеет свою предысторию и совершенно иной смысл. 16 июля 1611 г. шведы взяли Новгород и навязали его жителям договор, по которому они, признав шведского короля Карла IX своим покровителем, просили кого-нибудь из его сыновей, «принца Густава Адольфа или принца Карла Филиппа, и с его наследниками мужескаго пола, в цари и вел. князья владимирские и московские...», и обещали, как им дальше диктовали захватчики, «отправить в скорейшем времени к державнейшему королю полномочных послов для постановлений с ним и сыном его о важнейших делах обоих государств...»[2]. Такое посольство в начале 1612 г. последовало в Швецию. И в его «приговоре» (от 25 декабря 1611 г.) говорилось, «чтобы он государь пожаловал, дал из дву сынов своих королевичей князя Густава Адолфа или князя Карла Филиппа... а прежние государи наши и корень их царьской от их же варежского княженья, от Рюрика и до великого государя... Федора Ивановича всеа Руси, был»[3].

Этот «приговор» был опубликован в 1846 г. Уже на следующий год П.С.Савельев растолковал фразу, что «прежние государи наши и корень их царьской от их же варежского княженья, от Рюрика», в норманистском духе: наши памятники, по его заверению, «до позднейшего времени на своем книжном языке продолжали называть шведов варягами». В 1851 году С.М.Соловьев увидел в ней «мнение о скандинавском происхождении варягов-руси... это мнение древнейшее, древнейшее в науке, древнейшее в народе», а Г.А.Замятин в 1913 г. - одно из объяснений того, почему новгородцы обратились именно к шведскому королю: «Очевидно в вопросе о происхождении первых русских князей новгородцы были, выражаясь языком XIX века, норманистами». В 1995 г. финский историк А.Латвакангас цитатой из «приговора» доказывал шведское начало династии Рюриковичей. Как делился своими соображениями в 1997 и 2009 гг. Г.М.Коваленко по поводу выделенных слов «приговора», «одним из аргументов в пользу шведского кандидата было его родство с пресекшимся царским родом». В 2001 г. В.Я.Петрухин обнаружил в них прямую отсылку «к легенде о призвании варягов»[4].

Но термин «варяжский» «приговора» новгородскому посольству не несет в себе никакой этнической нагрузки, в связи с чем и был приложен к шведам лишь как к части западноевропейского, «варяжского» мира. О его бытовании в России именно в широком значении говорил в начале XVII в. швед П.Петрей, в 1601-1605 гг. служивший наемником в России и отметивший в своей «Истории о великом княжестве Московском» (1614-1615), что «русские называют варягами народы, соседние Балтийскому морю, например, шведов, финнов, ливонцев, куронов, пруссов, кашубов, поморян и вендов, а Балтийское море зовут Варяжским», т. е. наши предки называли варягами абсолютно не связанных между собой но крови германцев, финнов, куршей, славян Южной Балтики и какие-то еще, не упомянутые этим автором европейские народы. Исходя из той же традиции, что бытовала в России и которую зафиксировал Петрей, Ю. Крижанич в 60-х гг. XVII в. относил к варягам восточноприбалтийские народы («от варягов, илити чудов, литовского языка народов... варяжеский литовский язык...»)[5].

И очень глубоко заблуждается Коваленко, считая, что фраза «прежние государи наши и корень их царьской от их же варежского княженья, от Рюрика» якобы свидетельствуют в пользу родства Карла IX и его детей с пресекшейся русской династией. Ошибается потому, что, а этот факт довольно хорошо известен, династия Ваз, воссевшая на шведском престоле в 1523 г. (Густав I) и к которой принадлежал Карл IX, не имела никакого отношения ни к Рюриковичам, ни к древним правителям Швеции, т. к. ее начало, констатировал в 1884 г. Г.В. Форстен, связано с именем Нильса Кеттильссона (1371). Хотя, как далее отмечал этот ученый, в Швеции с приходом к власти дома Ваз появились утверждения о его родстве либо с Эриком Святым, погибшим около 1160 г., либо с Стенкилем II, правившем с 1054 г. Но в этих, как и в других попытках искусственно привязать новую династию к древним королям Швеции никогда не звучало имя Олофа (Олафа) Скётконунга (Шётконунга), отца Ингигерды, в которой принято видеть супругу Ярослава Мудрого.

Свою липовую древность династия Ваз адресовала Ивану Грозному, не признававшему ее представителей, по причине их избрания на королевство и весьма ограниченности их власти, равными себе, следовательно, равенство России и Швеции. А такая ситуация, резко снижавшая международный престиж Швеции и ее правителей, заставляла последних - Густава I, Эрика XIV (1560-1568) и Юхана III (1568-1592) - долгое время просить, зачастую очень унизительно, русского царя проявлять в их адрес подобающее королям отношение. И насколько велико было их желание стать равными русскому монарху, видно из того факта, что Эрик XIV обещал выдать ему жену своего сводного брата (и будущего короля) Юхана, герцога Финляндского, младшую сестру польского короля Екатерину Ягеллонку (16 февраля 1567 г. в Александровской слободе был подписан договор, по первой статье которого Швеция обязывалась передать Екатерину России)[6].

Саму же терминологию памятников тех лет надо воспринимать с очень большой осторожностью и без прямолинейности, иначе все смешается в истории. Так, начиная со второй половины XV в. многие летописи говорят о выходе варяжских князей - Рюрика с братьями - «от немец» или «из немец»: «избрашася от немець 3 брата с роды своими, и пояша с собою дружину многу», «приведоша новгородстии людие князя от немець, именем Рюрика», «пръвый князь на Руской земле Рурикь, пришед из немец» и т. д.[7] То, что термин «немцы» в данном случае абсолютно лишен этнической атрибуции, показывает латинский перевод «Родословия великих князей русских», изданного в 1576 г. в Кельне (под названием «Краткая генеалогия великих князей Московских, извлеченная из их собственных рукописных летописей») для ознакомления с ним западноевропейцев, где читается, что «приде на Русь из немец, из прус, муж честен от рода римска царя Августа кесаря, имя ему князь Рюрик»[8]. Понятно, что русские той поры не считали Рюрика одновременно и немцем, и пруссом, и римлянином, и что его немецко-прусско-римское обрамление не является этническим индикатором, а указывает лишь на выход варяжского князя из пределов Западной Европы, но не на его принадлежность к какому-то конкретному народу. И шведы, разумеется, не принадлежали к собственно римлянам, хотя под 1263 г. в Лаврентьевской летописи читается первая редакция «Жития Александра Невского», где в рассказе о битве на Неве шведский король представлен как «король части Римьское», а его многоплеменное войско названо «римляны»[9], т. е. католиками.←

5. Мошин ошибается, т. к. швед П. Петрей, в годы Смуты впервые в историографии сказавший о шведском происхождении русских варягов и умерший в 1622 г., никак не мог «следовать» за Байером. Это Байер шел за ним, повторяя и развивая идеи Петрея и других шведских авторов XVII века.←

6. В 1774 г. шведский ученый Ю. Тунманн, констатируя, что шведы никогда не именовали себя русами, вопреки этому факту выводил из финского названия Швеции Ruotsi форму «русь», уверяя, что шведов восточные славяне стали именовать «русью» посредством финнов, т. к. у славян, отдаленных от моря, якобы были затруднительны отношения со шведами, в связи с чем их настоящее имя не скоро сделалось им известным. А.Л.Шлецер считал, что из названия Рослаген образовались финское «Ruotsi» и славянская «Русь» и что из этого прибрежного округа вышли варяги-русь, давшие славянам свое имя. Все эти «открытия», приписываемые Тунманну и Шлецеру, принадлежат шведским сочинителям XVII в. Так, Ю. Буре (ум. 1652) выводил финское слово ruotsolainen - «швед» - от древних названий Рослагена Rohden и Rodhzlagen, а ИЛ.Локцений (ум. 1677) переименовал гребцов и корабельщиков Рослагена в роксолан, т. е. русских[10].←

7. Хаканами русских «царей» называют арабские источники: Ибн Русте в 903-913 гг. и безымянный автор в «Пределах мира» в 982/983 годах. «Каганами» именовал в середине XI в. митрополит Иларион Владимира Святославича и его сына Ярослава Мудрого. «Коганом» величает Игоря Рюриковича «Слово о полку Игореве»[11].←

8. Вероятно, что в данном случае ошибочно указано не то столетие. В 1929 г. Мошин на первом съезде славянских филологов в Праге напомнил вывод Г. А. Розенкампфа (20-30-е гг. XIX в.), «что слово rodhsin - гребцы даже в XVIII веке имело значение профессии и никогда не употреблялось в значении племенного термина, который мог бы вызвать образование финского и русского термина Ruotsi - Русь»[12].←

9. О «Великой Швеции» Снорри Стурлусона см. в разделе «Клейн как специалист по творчеству Ломоносова и варяго-русскому вопросу» в публикуемой в настоящем сборнике монографии: Фомин В.В. Ломоносовофобия российских норманистов.←

10. О Вертинских анналах см. в названном в 9 комментарии разделе монографии В.В.Фомина.

В «Венецианской хронике» Иоанна Диакона, написанной на рубеже X-XI вв., говорится, что в 860 г. «народ норманнов на трехстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю» («они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое множество народу, и так с триумфом возвратились восвояси»), Но термин «норманны», т.е. «северные люди», в то время имел не этническое, а территориально-географическое значение - люди, живущие севернее. Как специально разъяснял кремонский епископ Лиутпранд (ум. 971/72), дважды - в 949 и 968 гг. - бывший послом в Константинополе: «Ближе к северу обитает некий народ, который греки по внешнему виду называют русиями, мы же по местонахождению именуем норманнами. Ведь на немецком языке nord означает север, a man - человек; поэтому-то северных людей и можно назвать норманнами».

Далее автор, сообщив, что «королем этого народа был некто Игорь», рассказывает о походе киевского князя Игоря на Константинополь в 941 г. и его разгроме. С.А. Гедеонов абсолютно правомерно отмечал, что Лиутпранд сочинял свой труд «Воздаяние» во Франкфурте-на-Майне и что ему хорошо были известны те норманны, которых он описывает разорителями Кельна, Ахена, Триера, в связи с чем и «не мог полагать их между венгров, печенегов и хазар, не считать Игоря владыкой всех норманнов вообще»[13].

Название руси «франками» («из рода франков») читается в двух византийских хрониках середины X в.: хронике Продолжателя Феофана и Хронике Симеона Логофета (двух ее редакций) - Хронике Георгия Амартола по Ватиканскому списку и Хронике Псевдо-Симеона. В 2008-2009 гг. норманист А.А. Горский показал, что «никакого отношения к германоязычию и вообще к языковой принадлежности определение "франки"... не имело. Оно носило территориально-политический характер: франками называли жителей земель, подвластных Карлу Великому». Но его вывод, что «информация о франкском происхождении, по-видимому, исходила от русской стороны и была связана с политическими амбициями княгини Ольги», не может быть принят в силу своей явной искусственности. По мнению Горского, княгиня Ольга «вынашивала план брака» сына Святослава с византийской принцессой. А в связи с тем, что в Византии разрешались браки только с франками («ради древней славы тех краев и благородства их родов»), то тезис о франкском происхождении руси, т.е. знати, русских князей, «должен был подкрепить эти притязания». Ну, а дальше следует другой вывод такого же качества, что и первый: русский князь Рюрик есть Рёрик Фрисландский, т. к. последний ориентировался на Франкскую державу и был связан вассальными отношениями с франкскими императорами. По причине чего он «и его окружение могли быть определены как "франки" в широком смысле этого понятия, принятом в Византии (обитатели государств, управляемых Каролингами)», а их потомки «могли в середине X века заявить об этом с полным основанием»[14].

Объяснение наименование руси франками вообще-то лежит на поверхности. В русском переводе Хроники Амартола, сделанном в XI в., в рассказе о нападения руси на Константинополь в 941 г. отмечено, что «приплоу роусь на Констянтинь град лодиами... от рода вяряжеска соущим», но в подлиннике русь выводится «из рода франков» (yevouc; тсov (ppayYWv). В статье Хроники под 744 г., где речь идет о событиях не русских, а западноевропейских, «франки» переведены как «немцы» («под властью Немечскою приим с всею Италиею...»)[15]. Как известно, франками в Византии именовали всех западноевропейцев. Поэтому, византийцы, зная о выходе руси из пределов Западной Европы, естественно относили ее к «роду франков». Русский же переводчик произвел замену непонятного для своих соотечественников слова «франки» на адекватный ему по смыслу термин «варяги», которым на Руси уже в XI в. именовали определенную часть западноевропейского мира.←

11. В данном случае Мошин продемонстрировал простенький, но основополагающий принцип «доказательной базы» норманистов: «очень напоминают скандинавские». Ничего такого исторические памятники - в том числе восточные - не напоминают. Как справедливо заметил в 1877 г. норманист В.Томсен, говоря об арабских источниках и констатируя их неконкретность, что, «однако, как бы ни были интересны эти различные повествования о руси, они проливают мало света на вопрос о национальности руси». По причине чего, заключал ученый, «любая теория происхождения руси может находить себе кажущуюся опору в сочинениях восточных писателей. При этих условиях следует пользоваться этими сочинениями с большою осторожностью». Но это предостережение датского слависта было скоро забыто. И в 1908 г. Ф.Ф. Вестберг уже все восточные известия о русах связал, как это делалось в первой половине XIX в., с «норманской вольницей» и Скандинавией[16].

Из современных норманистов один, видимо, А.Н. Кирпичников не так категоричен. Подчеркивая, что в источниках, в том числе восточных, «вместе со славянами обычно упоминаются русы. Их уверенное соотнесение со скандинавами безоговорочно принять нельзя», он предложил понимать под ними особую группу торговцев, в которой могли быть представители разных этносов: скандинавы, славяне, возможно, финны[17].←

12. Ассимиляция скандинавов в восточнославянском обществе - одна из самых постоянных тем в рассуждениях сторонников норманской теории, т. к. она позволяет закрывать разговор об отсутствии каких-либо следов норманнов в жизни древнерусского общества, в которой отразилось участие многих народов, но только не скандинавов.

Так, А.Л. Шлецер говорил, что на Руси «победители и побежденные скоро смешались друг с другом...». Н.М. Карамзин сделал из этого тезиса понятную бытовую зарисовку: «Скандинавы приходили в Россию большею частию без семейств, и женились на славянках; дети, воспитываемые матерями, должны были знать лучше язык их, нежели отцевский, которому надлежало совсем исчезнуть в третьем или четвертом колене».

С.М.Соловьев еще более ускорил процесс «ассимиляции» норманнов на Руси: «Многие из них... женились на славянках, дети их были уже полуварягами только, внуки - совершенно славянами»[18].

Огромное значение тому же кабинетному тезису придавал Мошин. И в других работах он подчеркивал, не находя следов влияния скандинавов в русской культуре, что «нужно все время иметь в виду, что влияние это было ограничено лишь княжеским двором и ближайшей к нему средой, причем и там его вскоре не стало под влиянием ассимиляционной силы славянского племени». При этом совершенно не задумываясь над тем, как согласовать эти утверждения со своими же словами, что археология открыла остатки целого ряда скандинавских поселений, «рассеянных по территории России вблизи ее великих речных путей», что остатки скандинавских поселений IX-X вв. «густой сетью покрывают целый край к югу от Ладожского озера... до Ильменя», что к югу от него «целая область кишит скандинавскими поселениями, рассеянным по всем важнейшим водным путям, идущим от Ильменя». А. Стендер-Петерсен также считал, что скандинавы в короткое время растворились в славянах, что привело к образованию национального единства. И советские исследователи не сомневались, что норманны, объяснял, например, И.П. Шаскольский, «очень быстро» ославянились, слившись с местным населением». Сегодняшние активные норманисты Е.А.Мельникова и В.Я.Петрухин в 1985 г. утверждали, что в середине - второй половине X в. произошла «быстрая» ассимиляция норманнов в славянской среде[19].

Все приведенное - прямое признание отсутствия в нашей истории мифических норманнов. Норманская школа, верно сказал С.А.Гедеонов в 60-х гг. XIX в., «принимая быстрое поглощение скандинавского элемента скандинавским... должна вслед за тем отказаться от всего, что до сих пор составляло ее мнимую силу», и «теряет свои (по-видимому) надежнейшие точки опоры»[20].←

Примечания:

1. Аксенова Е.П. Из переписки В.А.Мошина и А.В.Флоровского // Русь и южные славяне. Сборник статей к 100-летию со дня рождения В.А.Мошина (1894-1987). - СПб., 1998. С. 134-135.

2. СГГД. Ч. 2. - М., 1819. С. 554-555, 557.

3. ДАИ. Т. 1. - СПб., 1846. С. 284.

4. Савельев П.С. Мухаммеданская нумизматика в отношении к русской истории. - СПб., 1847. С. CLXX; Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Кн. 1. Т. 1- 2. - М., 1993. С. 86, прим. 143 к т. 1; Замятин Г.Л. К вопросу об избрании Карла Филиппа на русский престол (1611-1616 гг.). - Юрьев, 1913. С. 23; Latvakangas A. Riksgrundar- na. Varjagproblemet i Sverige fran runinskrifter till enhetlig historisk tolkning. - Turku, 1995. S. 131, not. 4; Коваленко Г.М. Ошибка претендента // «Родина», 1997, № 10. С. 44; его же. «Знаменит своей историей» // там же, 2009. № 9. С. 30; Петрухин В.Я. Легенда о призвании варягов в средневековой книжности и дипломатии // Норна у источника Судьбы / Под ред. Т.Н.Джаксон. Сб. статей в честь Е.А.Мельниковой. - М., 2001. С. 300.

5. Петрей П. История о великом княжестве Московском. - М., 1867. С. 90; Крижанич Ю. Экономические и политические его взгляды. - СПб., 1914. С. 109. См. об этом подробно: Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. - М., 2005. С. 24-33.

6. Форстен Г.В. Борьба из-за господства на Балтийском море в XV и XVI столетиях. - СПб., 1884. Прим. 2 на с. 256, прим. 1 на с. 257; Фомин В.В. Варяги в переписке Ивана Грозного с шведским королем Юханом III // ОИ, 2004, № 5. С. 121-133; его же. Иван Грозный о варягах Ярослава Мудрого // Сб. РИО. Т. 10 (158). Россия и Крым. - М., 2006. С. 399-418.

7. ПСРЛ. Т. V. Вып. 1. С. 88; то же. Т. IV. Ч. 1. Вып. 1. С. 11; то же. Т. IV. Ч. 2. Вып. 1. С. 11; то же. Т. 9. С. 9; то же. Т. 15. Стб. 13, 29-30, 142; то же. Т. 33. С. 13; Псковские летописи. Вып. 1. - М., Л., 1941. С. 8; то же. Вып. 2. - М., 1955. С. 73.

8. Цит. по: Жданов И.Н. Русский былевой эпос. Исследования и материалы. - СПб., 1895. С. 115.

9. ЛЛ. С. 454-456.

10. Thunmann J. Untersuchungen iiber die Geschichte der ostlichen europaischen Volker. Theil 1. - Leipzig, 1774. S. 374-377; Шлецер АЛ Нестор. 4.1. - СПб., 1809. С. 317, 327- 328; Фомин В.В. Начальная история Руси. - М., 2008. С. 78.

11. Митрополит Иларион. Слово о законе и благодати // Альманах библиофила. Вып. 26. - М., 1989. С. 178, 194; Слово о полку Игореве. Древнерусский текст и переводы. - М., 1981. С. 105; Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г. / Под ред. А.Г. Кузьмина, С.В.Перевезенцева. - М., 2004. С. 115, 120.

12. Мошин В.А. Главные направления в изучении варяжского вопроса за последние годы // Sbornik praci I sjezdu slovankych filologu v Praze 1929. Svarek II. - Praha, 1931. C. 618.

13. Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г. С. 224-226; Гедеонов СЛ. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В.Фомин. - М., 2004. С. 360.

14. Горский АЛ. Русь «от рода франков» // ДР, 2008, № 2 (32). С. 55-59; его же. К спорам по «варяжскому вопросу» // РИ, 2009, № 4. С. 173; его же. Начало Руси: славяноваряжская дилемма? // «Родина», 2009, № 9. С. 17.

15. Истрин В.М. Хроника Георгия Амартола. Т. I. - Пг., 1920. С. 472, 567; то же. Т. II. - Пг., 1922. С. 289-290.

16. Томсен В. Начало Русского государства. - М., 1891. С. 35; Вестберг Ф.Ф. К анализу восточных источников о Восточной Европе // ЖМНП. Новая серия. Ч. 13. № 2. - СПб., 1908. С. 364-412; Ч. 14. № 3. - СПб., 1908. С. 1-52.

17. Кирпичников А.Н. Великий Волжский путь, его историческое и международное значение // Великий Волжский путь. Материалы Круглого стола «Великий Волжский путь» и Международного научного семинара «Историко-культурное наследие Великого волжского пути». Казань, 28-29 августа 2000 г. - Казань, 2001. С. 19; его же. Великий Волжский путь // «Родина», 2002, № 11-12. С. 62; его же. Великий Волжский путь и евразийские торговые связи в эпоху раннего средневековья // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. - СПб., 2002. С. 44.

18. Шлецер А.Л. Указ. соч. Ч. III. - СПб., 1819. С. 475-476; Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. I. - М., 1989. Прим. 102; Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Кн. 1. Т. 1-2. - М., 1993. С. 251.

19. Мошин В.А. Начало Руси. Норманны в Восточной Европе // Byzantinoslavika. Rocnik III. Svarek 1. - Praha, 1931. С. 42, 44, 57; то же. Svarek 2. - Praha, 1931. С. 291; Stender-Petersen A. Der alteste russische Staat // Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1. -Munchen, 1960. S. 17; Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной историографии // «История СССР», 1960, № 1. С. 228-229; его же. Норманская теория в современной буржуазной науке. - М., Л., 1965. С. 88-89; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Послесловие // Ловмяньский X. Русь и норманны. - М., 1985. С. 242.

20. Гедеонов СЛ. Указ. соч. С. 93.