Ваше Сиятельство - 1 (иллюстрации)

Глава 13 На «ржавый париж»!

Дверь распахнулась. В библиотеку ворвалась Талия. Ротик ее приоткрылся, но мигом справился с удивлением, и юная госпожа Евстафьева огласила:

— Саш, я тебя бегаю, ищу!

Она подошла так быстро, что обдало ветерком. Не обращая внимание на мачеху, взяла меня за руку и повела за собой. Уже выйдя за дверь, сказала:

— Зачем тебе эта старая бл*дь? Я тебя вообще-то ждала. Даже ванну нормально не успела принять после поездки в Подольск. Все, идем скорее. Уже предупредила папу, чтоб нас не искали. У меня есть план.

— Так, подожди, не так быстро. Мы что-то планировали на сегодня? — я остановил ее у лестницы, пытаясь напрячь память — память явно давала сбой.

— Ты что совсем? — она хлопнула длинными ресницами.

— Совсем чего? — я смог не рассмеяться, все-таки наш диалог становился не совсем здоровым.

— Конечно не планировали. Но план есть. Сам же говорил: лучший план — это отсутствие плана. Говорил, что план приходит в голову, когда ты ничего не планируешь. Я в восторге от этих мыслей. Даже записала их в дневник и показала Лису, — Талия наконец отпустила мою руку. — Кстати, ты еще говорил, что можешь водить виману. Наврал или нет?

— Могу, но не все. Понимаешь ли, родная, слишком много моделей с разным управлением, с некоторыми нужно разбираться некоторое время, — мне захотелось закурить и нащупал в кармане сигареты.

— Ой! Ты куришь⁈ — баронесса уставилась на коробочку «Никольских». — Какой ты молодец! Пойдем скорее в мою комнату, там покурим. Я быстро переоденусь и попутно все расскажу.

— В комнате будет вонять дымом. Тебя отец не поругает? — полюбопытствовал я, едва успевая за ее быстрым шагом.

Юная баронесса, конечно, толстушка, но очень шустрая толстушка. Не понимаю, как она со своей подвижностью, суетливостью имеет такую не по годам пышную задницу. На личико она — девушка милая: полные губы, серовато-зеленые глаза, в которых всегда тлеет задорный огонек.

— Он не узнает. Тем более ему сейчас точно не для нас. Ты же понимаешь, там твоя мама. В Москве всем известно, как она его очаровала. Может быть у них даже любовь! — Талия рассмеялась, распахивая двери и пропуская меня вперед. Затем закрыла их, щелкнув механизмом замка. — Вообще я не понимаю, зачем люди влюбляются? Это такая же глупость! Потом портят нервы себе и другим. Лично я никогда ни в кого не втюхаюсь — с этим уже все решено. Окончательно! — она подошла к окну и распахнула одну створку. — Давай к чертовой матери свои сигареты.

Я открыл коробочку, галантно предлагая даме. Для пущего комфорта, щелкнул зажигалкой, давая прикурить. И когда прикурил сам, спросил:

— Ну так в чем план, ваше благородие?

— В прогулке на вимане, ваше сиятельство. Возьмем машину виконта Веселова. Считай, что я договорилась, — она прищурилась, выпуская дым. — Слушай, а хорошие сигареты. Надо запомнить название. «Никольские»… Николашка… Запомнила. Дашь несколько штук? Спрячу в сумке. Покурим с девчонками в школе. Аид дери, зажигалку надо купить, все забываю.

Не дожидаясь ответа, она взяла штук шесть сигарет и спрятала их в кармане сумочки, бросив сверху несколько конфет.

— Итак, вечерняя прогулка на вимане над столицей. В этом план? — я не без удовольствия наблюдал за юной толстушкой, думая, что она вовсе не такая толстая. Небольшой животик не портил ее.

— Это часть айсберга нашего плана, — многозначительно произнесла она.

— Вершина айсберга, — поправил я.

— Ах, ну да. Во-первых, не вечерняя прогулка, а ночная. Я сказала папе, что мы с тобой отправимся в гости к Рине и это до утра. Разумеется, я соврала, но главное, он поверил, и нас не будут искать. Кстати, твоя мама тоже об этом знает, — она выпустила облачко дыма. — Выдел бы ты ее лицо! «До утра⁈ С моим Сашей! Вы же там ничего плохо не делаете!» — передразнила Талия графиню Елецкую. — Хотела я ее спросить, что в ее понимание плохое: пить, курить или дрыгаться? Вот она забавная, как ребенок.

— А во-вторых? — я стряхнул рыхлый столбик пепла в окно, наслаждаясь не только вкусом табачного дыма, но и диалогом с баронессой.

— А во-вторых, мы полетим в «Ржавый Париж», и там оттянемся от души. Деньги у меня есть — у папы забрала пятьдесят рублей! — Талия подмигнула мне.

— Как ты сказала? «Оттянемся»? — я прекрасно понимал, что баронесса имела в виду, но откуда в местном молодежном сленге слово из другого мира? Я его здесь точно не ронял.

— Да. Ты что не понимаешь? Оттянемся — значит развлечемся до полного обалдения. Так что будет что вспомнить, — пояснила она, сделав еще затяжку.

— Ах, вот ты о чем… То есть оттопыримся, круто гульнем, — меня начал пробирать смех.

— Да! — воскликнула она. — Сильно сказал: оттопыримся! Круто гульнем! Граф Елецкий, клянусь, иногда ты можешь быть интересным. В общем, все, я переодеваюсь. Можешь подглядывать, если хочешь, — баронесса выкинула окурок в окно и подошла к шифоньеру. Открыв дверку, повторила: — Оттопыримся! Круто оттопыримся! Только бы не забыть.

Она стянула с себя платье, оставшись в нижнем белье и сообщила:

— В том клубке часто выступает «Елда». Может сегодня будет, — достала кожаную куртку с клепками и спросила: — Если в этом поеду, нормально будет?

Талия Евклидовна стояла передо мной накинув куртку, но с практически голой задницей. И бюстгальтер был на ней лишь номинально, едва прикрывая весьма полные груди.

— Может, стоит твои милые ножки во что-то спрятать? Ночами холодно, — заметил я, одновременно думая: «Елда»… здесь снова «Елда» — музыкальная группа, играют в стиле тандерклапс. Это слово пришло к нам от чертовых бритишей. Тандерклапс в переводе означает громовые раскаты. И как бы я скверно не относился к бритишам, мне их музыка нравится — много в ней энергии. А «Елда» вроде как не слишком популярная в Москве, но отчего я снова натыкаюсь на это название?

— Тогда это… — она снова полезла в шифоньер. — Тем более так меня папа не выпустит.

Пока Талия Евклидовна одевалась у меня возникло предположение, этакое зыбкое, но все же имеющее основу: уж не связана ли баронесса с клубом «Кровь и Сталь», что на Махровской? Она — поклонница «Елды», пока не ясно, насколько ярая; она, если идет «оттянуться», то надевает одежду, вроде той, что была на моем вчерашнем собеседнике в Варшавской башне; на ней интересный медальон. Да, все это может быть лишь данью моде, но мало ли…

— Ваше благородие, а что у вас за медальон? Можно посмотреть? — я подошел вплотную и тронул медный кружок, свисавший с ее ошейника. На медальоне проступал крест с рогами, венчавшими верхушку и точкой вверху — не что иное, как знак Аида. Аид — брат Морены. Так принято в мифологии этого мира, хотя на самом деле родства между ними нет. Вот как бы проступают какие-то смутные связи… Позже нужно расспросить юную баронессу поподробнее о все этом.

— Ну чего смотришь? Вижу тебе, интересен не медальон, а моя грудь, — хохотнула баронесса. — Признавайся, грудь, да?

— Точно. Твоя сочная грудь, — шутливо ответил я. Хотя Светлана Ионовна не родная мать Талии, но общего много.

— Знаю, всем парням нравится. Потом дам потрогать. Идем, а то застрянем здесь надолго, — она потянула меня к двери.

Мы вышли, уже на лестнице Талия шепнула:

— Надо проскользнуть незаметно, чтобы не встретить папочку. Он может не пустить в такой одежде.

Незамеченными мы, конечно, не вышли. Повстречались по пути с кем-то из гостей, слугами и дворецким и даже со Светланой Ионовной.

Окинув меня лукавым взглядом, она пожелала:

— Приятной прогулки! Слишком не задерживайтесь!

— Тебя забыла спросить, карга старая! — сказала Талия, выбежав на улицу и хлопнув дверью.

Вот это она зря так: Ионовна — красивая женщина и свежа не по годам. Дарует тебе Афродита, чтоб к тридцати выглядеть не хуже.

— Сюда давай! — приветливо улыбнувшись охранникам, баронесса направилась к вимане стоявшей справа.

С первого взгляда я определил: «Стриж ВЛ-31», производства «Пермские Летающие Машины». Модель довольно свежая. Умею ли я управлять такой? Никогда не управлял, но теоретически что к чему и куда знаю. Разберемся.

— А ключи Веселов дал? — я остановился в десятке шагов от виманы, чтобы полюбоваться ей в лучах заходящего солнца, блестящего на бронзовых боках и стеклах иллюминаторов. «Стриж ВЛ-31» походил на приплюснутый плод инжира, даже вверху торчало нечто похожее на плодоножку, прикрытую решеткой — коллектор нерезонансных энергий. Через него отводились невостребованная часть эрминговых потоков, чтобы не перегревать центральный преобразователь. Кстати, сердцем этой машины являлся крупный кристалл гирвиса, он превращал эрминговые потоки в вихревое поле. Именно это поле экранировало гравитационной взаимодействие, от чего машина становилась невесомой.

— Ключей нет, — отозвалась Талия. — На какой они черт? Веселов двери никогда не запирает. У нас же охрана стоит. Я у него здесь часто в кабине сижу, курю, чтоб никто не видел. Кстати, у него там всегда есть настоящие сигары — ямайские. И выпивка очень хорошая. А еще я нашла за сидением женские трусики. Иван Сергеевич еще тот хитрец — тайком от жены здесь девушек дрыгает.

— Ключи нужны не только для вскрытия двери, но и для запуска самой виманы, — объяснил я, потянул за ручку дверь — она в самом деле оказалась открыта.

— Бл*дь, пиз*ец! Это плохо, — баронесса резко погрустнела. — Без ключей никак? Не могу там в таком виде сейчас появиться. Может взломаем? Могу принести молоток, пассатижи и отвертки.

— Мысль, конечно, интересная, — я представил погнутую ударами молотка, раскуроченную консоль управления. — Как ты думаешь, что скажет виконт Веселов, когда узнает, что мы его виману молотком да отвертками?

— Ну не знаю… Меня он никогда ни за что не ругал. И папе не предавал. Раз я курила у него в вимане, и он зашел неожиданно, так только головой покачал, папе ничего не сказал, — она заглянула в открытую дверь «Стрижа», потом повернулась ко мне: — Саш, ну придумай что-нибудь! Ты же граф! И папа у тебя был вроде как умным. Видишь, наш план рушится!

— Подожди-ка, — я залез в тамбур, повернул рычажок, включая освещение.

Прогулка на вимане меня привлекала самого. Мальчишество чистой воды, но почему бы не пуститься в маленькое приключение, ведь я решил сегодня, как говорит, баронесса «оттянуться» или даже оттопыриться. Насколько я помнил, в «Стриже» этой модели был не механический замок, а современный, устроенный на кодах, передаваемых через разную тональность эрминговых потоков. Ключом к нему служил эйхос владельца машины, который этот код хранил. И мне пришла мысль пойти от обратного: попробовать распознать код в замке и попытаться его продублировать. Маг я или нет? Не знаю, знакомы ли местные маги с этим фокусом, но нечто подобное я проделывал ни раз, например, при вскрытии заклятия в сокровищнице Хаттумов. Правда, это было совсем в другом мире, в другой жизни.

— Посиди тихо, не мешай, — попросил я баронессу, указав ей на кресло рядом с пилотским.

— Я пока наверх, возьму сигару, — она направилась к маленькой винтовой лесенке на верхнюю палубу. Хотя «на палубу» — громко сказано: в верхней части «Стижа ВЛ-31» располагалась лишь каюта примерно в 12 квадратных метров и небольшое техническое помещение.

Не теряя времени, я прикоснулся ладонью к выемке на консоли, под которой скрывался замок. Закрыл глаза и сосредоточился. Кристалл марсима, служивший основой замка, я чувствовал очень хорошо, даже входящий и исходящий из него эрминговый ток, а вот почувствовать в точности и всей полноте тональность не удавалось. Для моего восприятия это пока представлялось слишком тонким — все равно что с первого раза запомнить и воспроизвести на пианино часть мелодии, если ты не музыкант. Да, кстати, музыка… я задумался: музыкантом я не был ни в одной из прошлых жизней, но мне подумалось, что всю эту сложную для восприятия тональность можно разделить на несколько относительно простых частей, все равно как разобрать на ноты. Только вместо нот здесь будут вполне понятные мне магические символы.

— Ваше благородие! — позвал я Талию. — Поищите, нет ли здесь листка бумаги и ручки.

— Ваше сиятельство, бегу, бегу! — через минуту она появилась с блокнотом, вероятно принадлежавшем виконту Веселову и огрызком карандаша. — Вырвать лист?

— Нет, давай как есть и еще недолго посиди тихо, — она снова поднялась наверх, и я, положив ладонь на выемку на консоли, сосредоточился. Открыв глаза, сделал первую пометку в блокноте, снова сосредоточился, и процедура повторилась несколько раз. На последней странице блокнота появилось несколько пиктограмм на лемурийском, смысл которых в этом мире доступен только мне. Теперь оставалось сложить эти знаки в этакую мелодию и проиграть ее, модулируя направленный эрминговый поток. Да простит меня виконт Веселов: я направил руку на консоль и пустил поток. Вышло со второго раза: вимана вздрогнула, засветились стеклянные окошки приборов, шевельнулись стрелки. И тут же раздался радостный возглас Талии:

— Хвала Аиду! Ты — гений! — она плюхнулась на свободное кресло, держа открытую бутылку пива. — На, выпей глоточек — Иван Сергеевич угощает.

— Только он не знает об этом, да? — я взял бутылку из ее руки и отпил пару глотков.

— Смотри, не напивайтесь! Взлетаем, капитан Елецкий! — скомандовала баронесса.

— Как прикажете, — я потянул рычажок с красной риской на себя — под днищем раздался негромкий визг, нарастающий по частоте, переходящий в писк. Вихревое поле входило в рабочий режим.

Плавно вимана оторвалась от лужайки, разворачиваясь от особняка Евстафьевых в сторону затона. Довольно быстро я освоился с управлением. Оно мало чем отличалось от «Тульчанки», на которой меня учил летать отец. В принципе виманы более безопасны в полете, чем самолеты или вертолеты в недавно покинутом мной мире. Если что-то случается с основным кристаллом гирвиса (их бывает несколько в некоторых моделях), то вихревое поле затухает медленно — не менее трех-пяти минут — и машина успевает опуститься на землю достаточно плавно. Хотя бывают довольно жесткие посадки. Аварии в основном случаются из-за столкновений между самими виманами или с башнями.

— Курс на «Ржавый Париж», — распорядилась баронесса, сияя от восторга.

— Слушаюсь и повинуюсь, — мне отчего-то придумалось, что я джин и мы в огромной волшебной лампе, сверкающей бронзой в последних лучах солнца. Джин, потому что я совершил маленькое чудо, взломав кодовый замок голыми руками. Не уверен, что на этой планете найдется тот, кто сможет это повторить.

— Только вопрос, ваше благородие, где этот чертов «Ржавый Париж»? В каком районе, хоть? — я на самом деле не знал об этом заведении, хотя что-то такое слышал.

— Как⁈ Ты не знаешь, где «Ржавый Париж»⁈ — Талия дернулась от хохота и основательно облилась пивом. — Бл*дь! Подержи! — она передала мне бутылку, хотя в ней не осталось ничего кроме пены. — Это там в Басманном, лети туда, дальше я покажу. Над клубом как раз причальная башня — очень удобно. И работает до утра.

— Ты часто там оттопыриваешься? — я повернул рулевое колесо и толкнул ребристый рычаг.

Плавно набирая ход, машина пошла над садом, взяла курс к центру столицы. Мне хотелось подольше насладиться полетом, поэтому мы шли на небольшой скорости. Слева за широким обзорным стеклом в облаках отгорали красные блики заката, впереди вставали башни и высотки, над которыми виднелось множество точек других виман, продолговатые пятнышки дирижаблей.

— Оттопыриваюсь, — снимая облитую пивом куртку Талия рассмеялась. Ей явно нравилось слово. — Увы, нечасто. Когда удается что-то придумать для папы. Обычно говорю, что буду ночевать у подруги, и она подтверждает. А сама с Лисом в клуб или в бар. — Мне и сюда налилось! — она оттянула топик или, вернее сказать, бюстгалтер. — Тебе повезло, граф! Снимаю! Можешь глаза не закрывать, а то врежемся куда-нибудь.

В следующий миг баронесса Евстафьева осталась полностью голой по пояс.

— Ух ты, божественная сила! — восхитился я. — Теперь точно врежемся. Мне придется смотреть все время на твои дыньки!

— Дыньки? — Талия не сразу поняла, что так я назвал ее весьма аппетитные груди, но как только до нее дошло, так сразу она залилась смехом. Хорошо хоть в этот раз в ее руке не было бутылки с пивом.

— Слушай, дорогая, а ты знаешь клуб «Кровь и Сталь»? — спросил, решив перейти к более важным темам. И уточнил: — Это в Резниках. Там тоже выступает «Елда». В наших районах, говорят, клубок очень популярный.

— Конечно, знаю, — она сунула руку себе между ножек.

Я заподозрил, что там тоже все мокрое, и баронесса может за «верхом» так же непринужденно снять весь «низ».

— А знаешь парней, которые оттягиваются там? — я покосился на ее мокрую и тяжелую грудь — трудно было удержаться.

— Подожди, я должна тебе кое в чем признаться, — Талия привстала. — Сейчас схожу за сигарой. Или пойдем вместе наверх? Пойдем! Зависни пока над рекой — здесь вид красивый.

Немного снизившись, я остановил виману над лодочным причалом. За ним белели мраморные колонны храма Афины, окруженного с трех сторон садом. Место в самом деле было красивым, даже в наступающих сумерках.

— В чем хотела признаться? — вернулся я к прерванному разговору. Тут же мне на ум пришла догадка, что она имела в виду.

— Иди сюда, — настояла с верхней палубы Талия.

— Так говори в чем, Талия? — мне пришлось последовать за баронессой наверх по винтовой лестнице.