Ваше Сиятельство - 1 (иллюстрации)

Глава 4 Графский десерт

Как же мило она сейчас выглядела с приоткрытым ротиком и огромными от изумления зрачками, похожими на черные дыры! Сколько в них разом всего отразилось! Смятение, испуг, непонимание и в то же время немой вопрос, вроде того: «Вы это всерьез? Вы же еще совсем мальчик! Я вам интересна?»

Если учесть, что Даша на несколько лет старше меня — ей уже стукнуло двадцать четыре — то ее растерянность от шалости юного графа казалась еще более трогательна. Жаль только, что юбка на ней длинная и закрывала ноги на большую часть ног. Но это погрешность вполне исправима.

— Зачем носишь такие длинные юбки? — спросил я, поглаживая ее колено.

— Но Александр Петрович… — она часто дышала.

— Даш, у тебя, несомненно, очень красивые ноги. Тебе есть что показать. Знаешь, как мне хочется посмотреть? — она, конечно, знала, но я для убедительности сообщил заговорщицким полушепотом: — Хочется со всей мужской страстью. Позволишь? — я осторожно потянул край юбки вверх.

— А ваша матушка? Вдруг зайдет? — она раскраснелась еще больше.

— Она в ванной. Сама знаешь, это надолго. Ну так… позволишь? — я уже знал ответ, но хотел, чтобы она его произнесла сама.

— Наверное, ваше сиятельство не должен спрашивать о таких вещах, — прошептала она, в то время как моя рука приподняла край юбки и коснулась ее голой ноги.

— И ты готова позволить «его сиятельству» все-все? — я гладил ее бедро, наслаждаясь прикосновениями к шелковистой коже и со сдержанным нахальством поднимаясь выше, в те высоких хоры, где ее трепет становился столь сильным, что передавался мне.

Она молчала, прикрыв глаза.

— Даш… — когда я произнес ее имя, ресницы служанки вздрогнули. — Я никогда еще не трогал девушку там. Мне кажется сейчас самое время попробовать. Если тебе неприятно, ты просто оттолкни мою руку.

Мои пальцы добрались до ее шелковистых трусиков и прошлись по складочке, несильно вдавливая ткань. Она судорожно свела ноги.

— Разве девушкам так не нравится? — я настойчиво массировал ее ложбинку. — Ну же, расскажи мне, как парень должен делать девушке.

Она молчала, как партизан под пыткой, еще сильнее зажмурилась и закусила губку. Только бедра ее больше не сдавливали мою руку. Они отчего-то стали расходиться в стороны, и на трусиках проступило влажное пятно.

Неожиданно она шумно выдохнула, наклонилась ко мне и шепотом сказала:

— Нравится. Только я боюсь, что узнает ваша матушка.

— Тебе нужно быть чуть посмелее, — ответил я тоже шепотом, отодвинув край трусиков и коснувшись пальцем ее мокрой ложбинки. — А ты хочешь сделать мне что-нибудь приятное?

— Да, — выдохнула она, еще шире раздвинув ножки.

В это время хлопнула дверь в коридоре. Даша вздрогнула, рывком опустила юбку.

— Что-то у мамы сегодня водные процедуры короткие, — с сожалением констатировал я. — Давай тогда сделаем это позже. Если ты так боишься графиню, то давай подождем, когда она уедет в город.

— Как прикажете, ваше сиятельство, — Даша улыбнулась, но теперь в этой улыбке стало меньше застенчивости, хотя румянец на ее пухлых щечках очень даже сохранился.

— Если больше не хотите чай, позвольте я уберу? — спросила она, и после моего согласия подняла разнос.

— Даш, еще важный вопрос, — остановил я ее у двери. — В правом крыле дома есть большой подвал. Кажется, он пустой. Я попрошу, наведите там порядок. Нужно, чтобы в нем не осталось ничего кроме голых стен и чистого пола. Думаю, его приспособить под зал для спортивных тренировок. Передай это Надежде Дмитриевне, пусть она все организует. Если потребуется, выносить что-то тяжелое, привлеките наемных рабочих. Начните завтра же утром. Хотя… Диван. Там был старый диван — его не надо уносить. Только приведите его в порядок, — решил я, рассудив, что диван в подвале будет полезен.

— А ваша матушка позволит так распорядиться подвалом? — служанка приоткрыла дверь.

Вот тебе поворот. Неужели прежнего графа, Александра Петровича, даже слуги здесь считали мальчишкой, не имеющим своего слова?

— Даш, ну-ка посмотри на меня, — мой голос прозвучал чуть строже, и она тут же повернулась. — Я здесь кто?

— Вы… Ваше сиятельство… Вы наш хозяин, граф Александр Петрович Елецкий, — произнесла она, не совсем понимая вопрос.

— Вот! И главное ты забыла добавить, я — мужчина, практически уже состоявшийся глава семьи Елецких. Я решу все вопросы с согласием матушки. Решу, так как мне будет нужно, — твердо сказал я. — Если есть какие-то сомнения насчет согласия матушки, позови ее сюда, и я то же самое скажу при ней.

— Простите, ваше сиятельство. Никаких сомнений. Я все поняла, — она торопливо удалилась.

Привести в порядок подвал с утра слуги не смогли. В самом деле там оказалось гораздо больше работы, чем ожидалось, поэтому сразу после завтрака я убежал на тренировку в сквер Южных Механиков. Убежал, кстати, к огромному неудовольствию мамы. Она пыталась что-то рассказать мне о еще не нанятых телохранителях, опасностях, подстерегающих меня, драгоценного, на каждом шагу. На что я весело улыбнулся и приложил палец к ее губам, мол, не надо нести эти глупости передо мной.

Сквер располагался недалеко от дома на берегу Москва-реки, сразу перед Татарским мостом. И считался вполне приличным местом: неприятные люди в лице всяких пьяниц и гопоты сюда захаживали редко. Здесь часто появлялась пара полицейских, чинных, в кожаных сюртуках с бронзовыми вставками и концентраторами на груди. Вокруг сквера располагались довольно солидные двух-трехэтажные особняки, принадлежащие дворянам или уважаемым людям, состоящим на службе императора, таким, семья Айлин Синицыной.

После получасовой пробежки по дорожкам между клумб, я нашел относительно уединенное место — кусты жасмина наполовину скрывали его от любопытных глаз. И там я основательно выложился в силовой комплекс, переходящий в отработку быстрых ударов. Серию резких ударов я постепенно дополнял магической кинетикой. Получалось пока не очень: едва мог шевельнуть ветку кустов без касания. А ведь когда я был в теле с хорошей формой, то правой рукой бесконтактно вполне разносил кирпичную стену в хлам. Все-таки прежний Саша оставил мне в наследство тело хорошее, но далекое от идеала. Особенно оставляла желать лучшего выносливость. Уже на втором часе не слишком напряженных занятий, я стал жадно хватать ртом воздух и чувствовать, как каждая клеточка тела ноет: «Хватит! Пожалуйста, хватит!». Пришлось перейти на щадящий режим. Следом возникли серьезные опасения, что завтра или даже сегодня к вечеру я буду страдать от болей в мышцах. Для первого раза я явно переборщил с нагрузкой. Все-таки завтра в школу. Мог бы не ходить еще пару дней, но решил пойти, отвергнув всякие сомнения насчет непривлекательности внешнего вида. Да что вид? Он, в общем-то нормальный: губы еще побаливают, есть припухлость, но она сходит. Синяки заметно побледнели. И живот больше не страдает от прежних болей — вот это заслуга Асклепия.

А сегодня у меня еще имелось в запасе полдня, чтобы максимально подготовиться к возможным проблемам с Сухровым. Вернулся домой я как раз к обеду. Мамы дома не было. Со слов Антона Максимовича она уехала эрмимобиле, который дворецкий лично вызвал ей. При этом Антон Максимович не знал, по каким именно делам графиня собиралась и когда она вернется. Елена Викторовна лишь распорядилась, чтобы к обеду ее не ждали.

Ну, не ждали, так не ждали. Зато обед вполне ждал я: после плотной тренировки чувствовал практически первобытный голод, и поспешил в столовую. На огромный настенных часах, которые кроме времени служили барометром и измерителем эрминговых потоков, часовая стрелка указывала на тринадцать часов с небольшим. Как и положено в это время на нашем огромном семейном столе стояли холодные закуски. Из приоткрытой двери на кухню сегодня веяло великолепным ароматом ухи и чем-то еще, дразнящим мой аппетит.

Обозначая свое присутствие, я дернул рычаг сигнального устройства. Тут же молоточек скрытого механизма ударил в бронзовую чашу, рождая долгий мелодичный звон — граф пришел, обед требует. Почти сразу двери на кухню открылись шире и появилась Даша. Вот здесь даже мой пока еще заплывший глаз распахнулся во всю ширь: она была в короткой юбке. Белый чепец прикрывал волнистые, блестящие волосы, тугая грудь пряталась в белую блузу, подхваченную коричневой жилеткой и кожаным ремнем — все красиво, эффектно, сексапильно. Для меня старалась? Но главное, юбка была столь короткой, что при достаточном наклоне можно увидеть ее трусики. И ноги… У Дашеньки прекрасные ноги, может чуть полнее воображаемого мной идеала, но они по-своему прекрасны. Они невыразимо аппетитны.

— Ваше сиятельство, на первое изволите уху по-астрахански или подать борщ? — спросила она, играя улыбкой, отчего на щеках появились милые ямочки.

— А давай уху, — решил я, все-таки именно ее аромат окончательно взбесил аппетит.

Очень быстро передо мной на столе появился фарфоровый супник, и Даша налила в глубокую тарелку ушицы с бледными ломтиками стерляди и кубиками картофеля.

Я старался есть неторопливо, придерживая еще неудовлетворенную жадность, и поглядывая на ножки служанки, которая замерла у края стола. Ну, молодец! Почему так прежде не могла нарядиться?

На второе Даша подала тушеную оленину в ягодном соусе с горкой запеченных овощей. Уже после этого я почувствовал приятную сытость и сказал:

— Спасибо, Дашенька. Все очень вкусно, — я не мог оторвать взгляда от ее розовых ножек.

Она подошла, чтобы убрать грязную тарелку и сделала это очень кстати: моя ладонь тут же легла на ее голое бедро. Даша замерла с грязной посудой в руках и тихо произнесла:

— Александр Петрович…

— Твой наряд сегодня великолепен, — сказал я, лаская нежную кожу служанки выше колена.

— Может быть не надо здесь? — робко спросила она.

— А где ты хочешь? — мои пальцы оттянули край ее трусиков и в ту же минуту под ними стало влажно.

— Боюсь, кто-нибудь увидит. Антон Максимович может зайти, — простонала она. — Очень боюсь!

— Ты хочешь сделать мне приятное? — я потрогал пальцем набухшую вишенку между ее влажных губок.

— Да, — простонала она, вернув посуду на стол со звоном и стуком, едва не разбив тарелки.

Я хотел было повести ее в свою комнату, но после столь шикарного обеда хотелось еще и покурить. Чтобы не воняло табачным дымом в моих покоях, лучше это сделать где-нибудь здесь в подсобном помещении — справа от кухни их имелось несколько.

— Тогда идем, — сказал я, вставая.

— Можно, я только посуду отнесу? — спросила служанка.

— Давай. Приходи во вторую комнату, ту, что за кладовой, — в предвкушении великолепного десерта, я направился к выходу из столовой.

А Даша оказалась права — на выходе я повстречался с дворецким и его сыном, тоже помогавшим по хозяйству. Свернул коридор и через три десятка шагов открыл дверь в небольшую комнату с удобным диваном и платяным шкафом. Распахнул окно, завесив его шторой и, достав пачку «Никольских», со вкусом закурил. Даша пришла вскоре, успев снять белый передник. Зашла и обомлела:

— Ваше сиятельство! Вы курите⁈ Вдруг мама узнает?

— Даш, не помнишь, что я вчера говорил? — я взял ее руку и притянул к себе.

— Да. Помню. Пожалуйста, простите. Вы — мужчина, и сам все решаете, — выпалила она, точно школьница ответ на вопрос учителя. И добавила: — Можно еще сказать?

— Да, — я затянулся, выпустив струйку дыма в сторону окна.

— Мне очень понравилось, что вы так сказали, — она втянула носиком сизый дымок сигареты.

— Хочешь попробовать? — я приблизил сигарету к ее рту.

— Я уже это делала, — она явно осмелела и, взяв тронула губами фильтр сигареты, потянула в себя табачный дым.

Выпустила дым из ротика, даже не закашлявшись. Я тем временем задрал юбку и просунул ладонь между ее ножек. Опираясь руками на стол, Дашенька прогнулась, позволяя ласкать себя так, как мне того хотелось.

— Девушкам так нравится? — полюбопытствовал я, сам понимая, насколько глуп мой вопрос.

— Очень, — прошептала она, на ее личике отразилось сладкое мучение.

— Теперь покажи, как умеют делать опытные девушки, которым это нравится, — я почувствовал, что служанка совсем разгорячилась от моей ласки.

— Да, ваше сиятельство, — выдохнула она, опускаясь на колени и торопливо разбираясь с пряжкой ремня и застежкой брюк.

Едва мой напряженный член оказался на свободе, она тут же поймала его полными губами, втянула в себя и принялась сосать с неожиданной жадностью. Я еще не докурил сигарету, сделал затяжку, предаваясь сразу двойному блаженству, затем со стоном удовольствия выпустил дым. Наверное, нам стоило устроиться на диване, но и в данном, несколько неудобном положении, имелась своя пикантность. Дашенька иногда поглядывала на меня снизу вверх, словно желая удостовериться, насколько нравится ее бесстыжее усердие графу. Я же смотрел на нее с вполне искренним восторгом, видел, как карие глаза затуманились удовольствием и даже приобрели необычный, чуть зеленоватый оттенок.

— Ласкай себя между ножек, — повелел я.

Она чуть изменила позу, все так же стоя на коленях, расставила ноги шире, свободной рукой задрала юбку.

— М-м-м! — издала Даша гортанный звук, запустив пальчики в лоно.

Вильнула бедрами и принялась чмокать с таким ожесточением, что я побоялся за свой член. Боги, что с ним, несчастным, творилось! При всем внушительном размере он то проваливался в ее глубины, то выныривал и страдал от ее ненасытных губ, стягивавших головку тугим колечком. Иногда Даша выпускала член изо рта, чтобы схватить глоток воздуха и издать сдавленный стон. Потом запрокинула голову, тоненько взвизгнула — кончила. Животик ее задрожал, пошел сладкими конвульсиями, из груди вырвался хриплый выдох. Едва служанка пришла в себя, как ее губы снова потянулись к члену. Теперь ласкать его долго не пришлось — после нескольких чмоков он взорвался, брызгая ей в рот и на лицо.

Молодец девочка, нечего сказать! Давно со мной такого не было. А если говорить о личном опыте юного графа, то… Скажем так: отличное начало взрослой жизни.

— Ты прелесть, Дашенька! — сказал я, со всей искренностью, поглаживая ее волосы, местами слипшиеся от моих излияний.

От моей похвалы служанка ярко порозовела, несколько мгновений смотрела на меня снизу вверх взглядом самой преданной в мире сучки, затем взяла член пальчиками и начала его вылизывать. В этот момент я понял, что великолепна не только Даша, но и мое молодое тело. Полминуты игры умелого язычка и я снова оказался на взводе так, что стало тяжело в области яичек — их тоже не обошел вниманием ее язык. Вот что с ней за это сделать? Сама виновата! Я рывком поднял Дашу с пола, толкнул к дивану, заставив прогнуться, оттопырить попу самым бессовестным образом. Шлепнул ее и тут же вошел в разогретое ласками влагалище. Бесцеремонно вошел. Наверное, даже жестоко. Она вскрикнула, царапая обивку дивана и пытаясь ослабить напор, но моя юная страсть быстро взяла свое: Дашенька, сдалась, развела бедра шире, и твердый воин заскользил в нежных глубинах. Я сжал ее полные груди, с наслаждением ощущая каждый сантиметр проникновения в тугую норку и трепетный отклик ее тела. Для пущего удовольствия, сунул левую руку служанке между ножек, потирая мокрую ложбинку, скоро нашел самую чувствительную точку. Даша сладенько застонала и через десяток толчков кончила второй раз, подмахивая столь горячо, что я с трудом удержался на ней. На самом пике, она жалобно заголосила, затряслась, и я излился в ее пещерку так же мощно, как недавно в ротик.

— Ох, Александр Петрович! — захныкала Даша, отползая к краю дивана. — Я чуть с ума не сошла! Вы то раньше уже делали, да?

Сложный вопрос. Каверзный. Да еще от служанки. От чьего имени ответить? Ответил от имени прежнего хозяина этого тела:

— Что ты, Дашенька. Никогда! Но знаешь, как хотелось!

— Понимаю, у вас в школе там, наверное, такие девушки, — она отчего-то виновато глянула на меня. Пересела, свесив ноги с дивана. — Только бы ваша матушка не узнала, что мы с вами делаем. Она мной и без того очень недовольна. Если что-то заподозрит, сразу прогонит.

— Если она тебе что-то скажет на этот счет, ты мне сообщи, я с ней поговорю, — подтянув брюки, я застегнул ремень.

А чуть позже меня с Дашей ждала маленькая неприятность. Зря мы пошли мимо столовой вместе: как раз в этот момент в коридоре появилась графиня Елецкая, а вид у служанки был такой, что мог навеять некоторые мысли. К тому же Даша испугалась неожиданного появления графини и повела себя нервно: опустила голову, покраснела и поспешила юркнуть на кухню. Я же лишь улыбнулся маме, молча прошел мимо и поднялся наверх. Первым желанием было принять душ. Потом я планировал позаниматься магическими практиками — хотел составить кое-какие заготовки к завтрашнему дню. Общение с графом Сухровым могло пойти по негативному сценарию — уж знаю, я эту высокомерную сволочь, которая так и норовит унизить каждого, кто еще не прогнулся под него. И если он постоянно сталкивался лбом с прежним графом Елецким, как правило, выходя победителем, то с Елецким нынешним он столкнется точно. Завтра я еще не буду готов к полноценному поединку. Мне бы еще день-другой, чтобы лучше зажили раны и тело обрело приемлемую форму. Поэтому, разумнее пока сделать ставку на магию — пару заготовок, которые мне помогут. Ах, да, еще тот долговязый с медальоном Морены и цепями на шее. Он тоже вполне мог подкараулить меня после школы.

Мылся под душем я долго, подставляя тело хлестким теплым струям, перекрестно бившим из отверстий в мраморных барельефах. Затем обтерся досуха полотенцем, закутался в халат и пошел в свою комнату. Едва я расположился на кровати в удобной для концентрации позе, как дверь приоткрылась, в комнату вошла мама.

— Саш, нам нужно серьезно поговорить, — сказала она, строго глядя на меня.