Ваше Сиятельство #3

Глава 8 Клубника спелая

Прежде чем ответить, графиня придирчиво оглядела баронессу — Талия в моей одежде выглядела довольно забавно, особо если учесть, то ее грудь так и норовила расстегнуть пуговицы.

— Нет, Саш, не улеглись, — со вздохом сказала Елена Викторовна. — Их стало только больше. Почти не спала сегодня. Наверное, не стоило мне сейчас пить кофе, — она отодвинула чашечку. — Говорят, крепкое кофе не полезно для нервов.

— Ваше сиятельство, может вам подать чай на новодворских травах? — услужливо предложила Ксения, стоявшая у края стола.

— Нет, — отвергла Елена Владимировна и повернувшись ко мне спросила: — До которого часа у нас будет гостить уважаемая Талия Евклидовна?

Баронесса ответила раньше, чем я успел открыть рот:

— Мы с Сашей сейчас закажем мне что-нибудь из одежды, потом я поеду на перевязку, — она подняла забинтованную руку: — Вы же знаете, меня астральный волк цапнул. А потом, сразу же вернусь к вам. В общем, соскучиться не успеете, — Талия расплылась в улыбке. — Да, кстати, у меня теперь открылись магические способности. Скоро буду сама вызывать астральных существ. Так что, не меня они будут кусать, а тех, на кого я укажу вот этой самой рукой, — она снова потрясла левой, забинтованной. — Саша мне поможет, правда же?

Я неохотно кивнул, чувствуя, как ее ножка в тапочке гладит мою.

— Да, кстати, Елена Викторовна, мой папа по вам очень скучает, — сказала баронесса Евстафьева. — Позавчера долго стоял у большой фотографии, где вы с ним вдвоем. Навестили бы страдальца. Нам с Сашей так хочется, чтобы вы с ним не ссорились.

— Талия в отношениях взрослых людей не всегда получается так, как хочется. Иногда случаются разлуки и печальные расставания, — графиня встала и, направляясь к двери, сказала мне: — Саш, зайди после завтрака.

Завтрак нам подавала Ксения, одинаково вежливо мне и баронессе: овсяную кашу, свиную рульку с грибами и гречкой, кофе с клубнично-сливочным суфле. Когда Ксения удалилась на кухню, чтобы отнести пустые тарелки, Талия наклонилась ко мне и сказала:

— Твоя служанка хочет, чтоб ты ее трахнул. Та еще свинка, жирнее меня в два раза.

— С чего ты взяла? — спросил я, едва сдержав смех.

— Ну понятно же. Она все время улыбается, как дурочка, — баронесса прыснула смехом, едва не выронив ложку. — Думаешь, я в этом не понимаю? Или ты уже трахал ее? Ну-ка, скажи!

И тут я на свою голову решил подразнить баронессу, разыграть интригу:

— А вот не скажу. Если бы да, то тебя это огорчило?

— Конечно нет. Расстраиваться, что ты воткнул такой жирной, рыжей, конопатой свинке⁈ Мне было бы смешно, если бы ты это сделал с ней. Сейчас сама у нее спрошу. Девочка, подойди, пожалуйста, — она махнула рукой служанке, вышедшей с кухни. — Как тебя звать?

— Ксения, — ответила та, тревожно смяв в руке фартук.

— Талия! — я толкнул ее под столом ногой, понимая, что госпожа Евстафьева вполне способна это сделать. — Не смей!

— Ксения, скажи, а тебе нравится Александр Петрович? Я имею в виду, как мужчина нравится? — баронесса, держа на вилке кусок свиной рульки, повернулась в пол-оборота к служанке.

Ксюша покраснела, точно ее лицо мигом превратилось в спелую клубнику, несколько раз шумно выдохнула и, наконец, сказала:

— Ну да… Он очень хороший. Очень!

— Скажу тебе по секрету, Ксюша, он очень любит полненьких девушек. Вот меня, например. Как увидит толстенькую у него сразу в штанах такое творится! Ты бы хотела с ним переспать? — продолжила допрос Евстафьева.

— Талия! — я не выдержал и рассмеялся.

Ксения покраснела еще больше и закрыла лицо руками.

— Ксюша, говори, как есть! — настояла баронесса, звонко стукая ложкой по краю тарелки.

— Да… — тихонько пискнула служанка.

— А вы, Александр Петрович, хотели бы воткнуть Ксюше своего красавца? — полюбопытствовала Талия, нахально улыбаясь мне.

— Да, ваше благородие, — сквозь смех сказал я.

— Вот и отлично! Благословляю вас! — радостно известила баронесса, подняла ложку и нож, накладывая на нас крестообразный знак Сварога. — А то вы такие несмелые друг с другом!

— Можно я пойду? — едва слышно прошептала Ксения, жалобно глядя на меня.

— Да, Ксюш, занимайся своими делами, — я ожесточенно принялся на рульку и когда служанка исчезла за дверью, спросил Талию: — Вот зачем ты девочку вогнала в краску? Теперь будет думать всякое, мучиться этим вопросом.

— Я же сразу заметила, что она хочет. Вот она подтвердила. Ты же, граф, сильно скромный. Я тебя два года совращала, а ты никак. Фу, наелась, — Талия отодвинула тарелку с горсткой гречки. — Мне же нельзя столько, а то жопа станет как у твоей служанки.

Я тоже перешел к кофе и несколько минут мы сидели молча, с улыбкой глядя друг на друга. Судя по всему, Талия осталась довольна собой и своим глупым, но забавным поступком. И я был даже благодарен ей, за эту веселую сценку. Когда в чашке осталось несколько глотков кофе, я отставил чашку и сказал:

— Пойду к маме. Видишь, она все еще волнуется после вчерашнего, а ты поднимайся в мою комнату. Коммуникатор включен, закажи себе подходящую одежду со срочной доставкой. На перевязку сама съездишь, хорошо?

— Да, я может еще домой заеду. Но уже после перевязки. Если к тебе не успею вернуться, то встретимся на похоронах Айлин. На кладбище обязательно приду, — сказала она, допивая кофе. — Кстати… — она выдержала паузу с загадочным прищуром глядя на меня: — Я люблю кладбища. Жесть как там интересно.

Честно говоря, заверением, что она обязательно придет на похороны, Талия меня не обрадовала.

Когда я поднялся наверх и зашел к графине, она, полулежа на диване, слушала сообщения с эйхоса. На полу валялась оброненная книга на латинском «Insanus diebus Esterata». В переводе означает «Безумные дни в Эстерате». Я знал эту книгу, читал ее года два назад по совету барона Адашева, правда на русском и в несколько урезанном варианте. Если кратко, похождения какой-то аристократки, которая постоянно попадала в пикантные ситуации. В книге много нескромных сцен, нескромных даже для Рима — самого порочного из городов еще со времен Мессалины. Увидев меня, мама сразу выключила звук и лицо ее стало еще серьезнее.

— Присядь рядом, — сказала она.

— Ты в самом деле не спала? — я устроился на диване возле ее ног.

— Да, после нашего разговора не до сна. В уме все время: Астерий… Астерий… Меня преследует теперь это имя. И твои глаза, они в самом деле изменились. Права была Мерида. Эти глаза мерещатся сразу, едва я закрывала свои, — она на миг опустила веки и тут же подняла, будто увидев что-то страшное. — Боги, ну зачем я к ней пошла! Душа не хотела, а ноги сами туда несли. И вот теперь, Астерий…

— Мам это пройдет. Ты привыкнешь. Нужно лишь время, — сказал я, бережно взяв ее руку. — Хочешь, я сделаю успокаивающую магию как ночью.

— Да, это приятно. Я даже хотела попросить об этом, — ее ладонь расслабилась, стала теплее. — Наверное, я когда-то привыкну. Но в минуты, когда я думаю, что в теле моего сына совсем другой человек, мне становится не по себе. Сердце замирает, и я чувствую холод.

— В такие минуты немедленно приходи ко мне, — я погладил ее пальцы и активировал «Капли Дождя». — И я тебя поправлю: в этом теле твой сын. Твой сын, — настойчиво повторил я. — И отчасти другой человек. Поэтому, больше не думай об Астерии.

— Я утром подошла к твоей двери и услышала все это… с Талией, — с явным огорчением проговорила она.

— Это же, как говорится, дело молодое. Зачем на такое обращать внимание? — я отпустил ее руку.

— Наверное, ты прав, но меня это огорчает, даже злит, — она отвела глаза к окну. — Потому что ты ведешь себя не так, как я тебя воспитывала. А твоя магия помогает. Хорошо помогает. Попробуй уснуть. Укрой меня, пожалуйста, пледом. Возьми там, в спальне, — попросила она.

Укрыв ее и положив под голову подушку, я вышел, не понимая зачем она приглашала меня. Чтобы я успокоил ее «Каплями Дождя»? Или хотела сказать что-то, но не сказала?

Вскоре после того, как курьер доставил одежду для баронессы, я вызвал эрмимобиль и отправил госпожу Евстафьеву на перевязку. Наконец у меня появилось свободное время, и я мог заняться своими делами. Хотя не такими уж своими: эрминговые преобразователи — дело в неменьшей степени графа Голицына и всей Директории Перспективных Исследований. И нужно им этих устройств не просто много, а очень много. Тем более сам князь Ковалевский возлагал на мое изобретение большие надежды и ждал серьезных результатов. Я давно осознал, что прошивку эрминговых преобразователей нужно каким-то образом поставить на поток. Эта мысль уже не первый день вертелась в голове. Не люблю я делать скучную, однотипную работу. Тратить на нее время и навыки Астерия как бы глупо. За это время — со дня, когда я побывал в кабинете Голицына и пообщался с Жоржем Павловичем и князем Ковалевским — мне пришло несколько интересных идей. Но пока я не совсем понимал, как сделать так, чтобы бездушная схема заменила меня. Сам процесс прошивки утомительно однотипен: знай, модулируй эрминговый поток в нужных гаммах, он в свою очередь будет накладываться на кристалл цодия, отпечатываясь на нем необходимым кодом. В общем-то такое мог бы исполнить даже робот, способный чувствовать эрминговые протоки и правильным образом влиять на них. Но просто все в теории, а как реализовать это на практике я не совсем понимал. Мне не хватало знаний, именно серьезных инженерных знаний в области электро-магнитного взаимодействия, кристаллографии и физике пограничных резонансов. Я даже подумывал задействовать в будущей схеме какой-нибудь интеллектуальный блок основанный на мозге кролика, которые используют в роботах Савельева, но потом отказался от этой мысли, потому как любой живой мозг — штука очень нестабильная, и это чревато большим процентом брака в прошивке. Мне требовался четкий алгоритм наложения прошивки на функциональные кристаллы — как его сделать я понимал. А вот как сделать так, чтобы алгоритм исполнялся, безошибочно воздействуя на эрминговый поток, я пока не знал.

Около часа я сидел над листами бумаги, делая наброски схем и понимал, что мне остро не хватает в этих схемах блока, который бы управлял логикой всего процесса, но при этом не вмешивался в алгоритм самой прошивки. Мысли опять вернулись к необходимости подсоединения к моей схеме интеллектуального блока на основе какого-то живого мозга. Я посидел над схемами еще полчаса, все-таки нарисовал основу так, как ее видел я, но дальше стало ясно, что мне не обойтись без помощи Жоржа Павловича и его высококлассных инженеров. Я перенес в коммуникатор свою схему, дополнил ее текстом и направил все это графу Голицыну. Сегодня он вряд ли в Директории, но завтра точно увидит мои наработки и вместе мы придумаем, как реализовать замысел потокового прошивателя. Кстати, я назвал его «Потоковый прошиватель Елецкого-Голицына-Ковалевского». Да, это такой юмор: пусть вместе с Жоржем Павловичем посмеется князь. Быть может он правда мой будущий тесть. Я вывел на экран фото Ольги Ковалевской, смотрел на нее, вспоминая всякое: приятное, волнительное и обидное, связанное с ней в последние два года. Все-таки она очень хороша. Она настоящая принцесса. Ковалевская безумно дразнила меня прежде своей холодной недоступностью и красотой. Теперь она стала ко мне намного теплее, даже сама стремится ко мне, но… Много всяких «но». Теперь у меня просто нет времени. Я погряз в огромном ворохе проблем. Не могу даже выделить полдня, чтобы купить ей туфли, с соответствующим приятным продолжением этого события. Знаю, что она этого ждет и, наверное, если я не проявлю в ближайшее время инициативу, начнет сердиться. А там дальше может сильно обидится и отвернуться.

Ковалевская будет сегодня на похоронах — так она сказала в эйхос-сообщении, и Талия будет. Вот это не очень хорошо. При страсти баронессы говорить и делать глупости, может выйти очень неприятный конфликт. Пожалуй, она и Ольга несовместимы, и возможно, на похоронах мне предстоит пережить еще одну неприятную сцену.

Эйхос, лежавший на стопке книг, пискнул новым сообщением. Я интуитивно почувствовал, что сообщение от баронессы, нажал боковую пластину, чтобы его прослушать:

«Саша! Отец вообще свихнулся! И чего я поперлась домой! Бля*ь, пиз*ец! Наорал на меня, хочет, чтобы я сидела дома! Рука ему, видите ли, моя не нравится и одежда. Я ему объясняю, что рука из-за волка — наврала три короба про вчерашнее. А одежда такая, потому что у меня похороны. Он не понимает. Скажи ему, что я пойду с тобой, на похороны твоей подруги! Прямо сейчас скажи!».

М-да, вот ситуация. Конечно, это проявление моего эгоизма, но то, что Евклид Иванович не пускает дочь на похороны — это очень хорошо. Не буду я ему сейчас наговаривать сообщение. Подло с моей стороны, но я не всегда бываю хорошим и во всем честным. Эйхос пискнул в моих руках еще раз. Я прикрыл глаза, проверяя интуицию. Кто?.. Точно не Талия. Кто-то из моей школы. Я частично перенесся на тонкий план — там интуиция работает намного точнее. Сосредоточился и в то же время расслабился, отпуская все ментальные зажимы, превращая сознание в пустоту. Проще простого было просто посмотреть от кого сообщение, но мне такие упражнения нужны, они не просто забавная игра с самим собой, но и повышение уровня интуиции, прокачка ментальных способностей и аджна-чакры. Итак, сообщение от кого-то из моей школы, но не моего класса. Рамил Адашев? Нет… девушка. Ленская.

Я открыл глаза, нажал пластину на эйхосе и услышал ее голос, приятный, таинственный, чарующий:

«Саш, привет… Почему ты не ходишь в школу? Надеюсь, увидеть тебя сегодня на похоронах. Ты мне очень нужен. Очень!». Потом пауза и еще несколько слов: «Ты мне снился и я о тебе думала».

«Черт… Астерий, от тебя исходят опасные флюиды и надо с этим что-то делать. Очень нехорошо, если тебя со всех сторон начнут атаковать дамы, которых ты хочешь и даже которых совсем не хочешь» — сказал я себе.

Да, эта проблема мне знакома по многим прошлым жизням. В свое время я прокачал свою привлекательность на уровне энергетических тел. Глупо было с моей стороны — хотел понравиться одной непреступной эльфийке, в то время как был ее слугой, обычным человеком. И да, госпожу Иоллану я тогда сразил и стал известным ловеласом сразу в двух королевствах. Но сейчас, по пришествию многих жизней, я понимаю, что не стоит менять данную тебе Создателем гармонию. Надо лишь понять ее и жить в согласии с ней. Я это понимаю, но случается так, что те девушки, которым я хочу понравиться, очень быстро сами начинают тянуться ко мне. Конечно, не все и не всегда, но такой эффект есть, и он переходит со мной из одной жизни в другую.

Свете Ленской нужно было что-то ответить, и я сказал:

«Привет, дорогая. Я обязательно буду в пятнадцать тридцать на кладбище. Я тоже думал о тебе. Твои слова, что я тебе нужен звучат интригующе. Теперь мне просто не терпится…».

Вот как мне теперь еще выкроить время на Ленскую?

Оставшееся до обеда время я занялся школьными дисциплинами, сделал упор на общую механику и биохимию. Обед я провел в гордом одиночестве: мама не спустилась — наверное спала, прислуживала мне Надежда Дмитриевна, которая, выставив тарелки и чашки, тут же удалилась и появилась лишь когда я допивал компот. А вот Ксюша — ее я встретил в коридоре на втором этаже. Когда шел к своей комнате она в тот момент вышла из ванной с моющим набором, и мы едва не столкнулись. Увидев меня, она снова превратилась в спелую клубнику лицом и тут же юркнула в ванную обратно.

— Ксюш… — я зашел следом, — ты, наверное, до сих пор переживаешь сказанное баронессой Евстафьевой?

У меня не было цели очередной раз вводить ее в смущение. Наоборот, я лишь хотел показать, что она может воспринимать меня проще и без лишних волнений.

— Простите… Пожалуйста, простите ваше сиятельство, — выдавила она, отступив к умывальнику.

— Тебе не за что извиняться. Полагаю, это Талия должна извиниться, что потрепала тебе нервы. Уж ты ее извини — она такой человек, что говорит иногда крайне неуместные вещи, — сказал я, подойдя к ней вплотную, и взяв ее пухлую белую ладонь.

— Спасибо, — прошептала она и закрыла глаза.

— Ксюш, меня не надо бояться и так смущаться, — продолжил я. — Мне кажется тебя пугает каждое прикосновение. Давай ты сейчас переступишь эту непростую для себя грань. Наберись отваги — потрогай меня. Потрогай мое лицо.

— Но, Александр Петрович я не смею вас прикасаться, — тихонько выдавила она.

— Это кто тебе такое сказал? — улыбнулся я. — Сделай это, как смелая девушка.

Она очень нерешительно подняла свою руку и дрожащими пальчиками коснулась моего подбородка.

— Правда, это не страшно? — я ощутил, как холодны ее пальцы.

— Страшно, — ответила Ксюша, но на ее конопатом лице появилась рассеянная улыбка.

— А если я сделаю так, — я приподнял край ее длинной юбки, — тебе понравится?

Пришлось немного повозиться, пока моя ладонь добралась до ее голого бедра.

— Ну? Нравится? — повторил я, поглаживая ее гладкую кожу очень близко к трусикам.

— Да, — выдавила служанка, крепко зажмурив глаза. — Вы хотите сейчас сделать то, что сказала баронесса?

Вот что мне сейчас ответить? Ведь обижать такую скромную девушку совсем не хочется. И что ее больше обидит, если я скажу «нет» или «да» и сделаю это?