Василиса и Серый волк

Часть 1

Ночь опутала любовников сонной нежностью и бархатной темнотой. Когда последние силы закончились, а простыни насквозь пропитались ароматом страсти, пришел сон, пустой, без сновидений, успокаивающий.

Крепко обнявшись, Василиса и Кир провели большую часть ночи.

Было еще темно. Пивоваров ни с того ни с сего проснулся и потянулся губами к девушке. Вместо мягких женских губ в его нос упрямо ткнулось что-то мокрое и холодное. Следом шершавый язык щекотно лизнул ухо.

Их неустанный свидетель был на месте, готов к играм и борьбе.

— За какие грехи я тебя заслужил? — шепнул он в пушистое ухо котенку.

Памятуя, чем обычно заканчивалось выпроваживание рыжей бестии, мужчина аккуратно переложил питомца в ноги и расслабился. Было ясно как дважды два — уж лучше подождать утра для поцелуя, чем устраивать битву с наглым потомком Багиры.

На его счастье, котенок не сопротивлялся и тут же уснул. В тишине комнаты слышно было лишь его хриплое сопение и редкое постанывание. «Странно, раньше этот нахал не сопел! А нынче, ишь как выводит. Может, сестре его подарить, чтобы ухажеров недостойных отваживал?..» — подумал Кир, а потом аккуратно, чтобы не разбудить, притянул Василису поближе к себе и зарылся лицом в волосах. Такой приятный запах: цветочный шампунь и аромат секса… Возбуждение еще немного поборолось с дремотой, и он уснул.

Василиса проснулась поздно. На кухне гремела посуда, а аромат кофе будил аппетит. Судя по отсутствию аккомпанемента, грохот явно исполнялся одним человеком, а значит, друзья пока не явились. Натянув на себя майку Кира, девушка выглянула в гостиную.

Прямо на пороге ее встретила взлохмаченная рыжая мордочка. Он в кои то веки не мяукал и даже не требовал внимания. На усах белело что-то похожее на сметану, и Василиса решила, что кое-кто уже успел получить завтрак. «И за что только?» — удивилась она и, обойдя пушистую неприятность по кругу, направилась дальше.

Яркие лучи света проникали через веселенькую занавеску с оранжевыми петушками и стелились солнечными зайчиками по столу, холодильнику, голым плечам мужчины. Январским морозом веяло из приоткрытой форточки, но холодно не было. Кир в одних джинсах и босиком топал по полу туда-сюда. То ставил на стол тарелки, то вынимал из холодильника деликатесы, то искал подходящие чашки, удивляясь, почему у Димона нет хотя бы пары одинаковых кружек.

Василиса не выходила из своего убежища и все рассматривала. Как же вызывающе и ярко смотрелись на голой мускулистой спине кошачьи царапины. Хоть кто-то за нее пометил этого самца! Пожалуй, рыжему можно пожать лапу. Вряд ли после такого Кир сможет показаться голым перед какой-нибудь из своих москвичек.

От этой мысли стало больно на сердце. Щемящая нежность и страх одиночества слились вместе.

«Москвички, отъезд… Ау, сердце! Только не разбейся…» прошептала сама себе.

Кир обернулся на шепот, наконец заметил свою гостью. Вернее, многозначительным громким мявом девушку выдал кот.

— Соня! — он отставил сковородку с аппетитным омлетом и обнял девушку. — Я что-то проголодался… Зверски.

— Хм… С чего бы? — она ответила на поцелуй. — Не мешки же разгружал всю ночь!

— Может, и не мешки, но одну рыжую пакость пришлось регулярно таскать по дому.

Оба опустили взгляды на ничего не понимающий комочек шерсти у ног. Рыжий во всю разыгрывал роль лучшего друга человека, терся о ступни и тихо мурчал.

— Как думаешь, может, его в том доме не просто так замуровали? — Кир поднял на руки крошечного зверя. — За особый цинизм по отношению к хозяевам!

— Не знаю, но мне сегодня пару раз приходила мысль вернуть мерзавца обратно… — Василиса почесала довольного питомца за ушком, а потом развернула к себе спиной Кира. — Эх! Будешь теперь друзьям показывать, и говорить, что вот какая я у тебя страстная!

— Не-а, про тебя я никому не скажу. «Моя пре-е-е-е-лесть!» — передразнил он известного персонажа.

— Ты уже мылся? от слова «моя» стало неуютно.

— В душ я специально не ходил. Вместе сходим, — Пивоваров притянул ее к себе и дал ощутить возбуждение. — Вряд ли рыжая бестия и туда изволит за нами проследовать. Мокро ведь.

— Ага, уже мокро… — краснея, усмехнулась девушка.

Кир довольно улыбнулся и пододвинул к ней полную тарелку еды.

— Кушай, силы тебе пригодятся! — тут же заметил с видом знатока.

Василиса еще больше покраснела и взялась за вилку.

Этим омлетом можно было накормить половину кафедры. Чего в нем только не было: и ветчина, и петрушка, и сладкий перец, и кукуруза. Даже кусочки тягучей моцареллы. «Омлет от очень голодного мужчины! Страшно подумать, каким сытным должен быть кофе…» — задумалась девушка.

Когда все, не без помощи Кира, было съедено в обеих тарелках, настал черед кофе.

Он оказался густым, черным и очень терпким.

— Можно немножко сахара, — стыдливо спросила Василиса. — Очень горький, я не привыкла…

— А если вместо сахара я тебя сладко поцелую? — прищурив левый глаз, предложил ее визави.

— Тогда целовать придется после каждого глотка!

— Согласен!

Он тут же забрал из ее руки кружку и принялся «подслащать кофе».

Увлекшись, в душ они добрались только через полчаса.

Рыжий не на шутку перепугался, когда услышал за закрытыми дверями шум воды. Этого пристрастия хозяина он понять не мог, потому быстро развернулся в сторону кухни заедать тревогу странным омлетом.

Время в душе пролетело незаметно. Горячие шлепки тел в брызгах воды, громкие стоны и глухой крик освобождения один на двоих — все не так, как ночью. Уже не играя, без позерства и робости они прижимались друг к другу. Обессиленные, смеясь и целуясь, поскальзывались. Ударялись о стекло кабинки и снова тянулись губами к губам. Насытиться было невозможно. От наслаждения и нежности дух захватывало. Хотелось остаться на этом маленьком пятачке ванной комнаты навечно.

Когда через час под домом остановилось такси, и Василиса помахала на прощанье рукой, Кир устало рухнул на диван. Отпускать не хотелось. И ведь насытился. Мышцы болели, сердце колотилось, как после спринта.

А все равно… С трудом выпустил из объятий.

Пусть на полдня. Пускай вечером запланировали снова увидеться, но отпускать Нет, не хотелось.

— И как это понимать? — задумчиво спросил он у рыжего.

Котенок потряс ушами и вздохнул совсем как взрослый.

Часть 2

Василиса осторожно переступила через порог квартиры. Все было как прежде: те же вешалки, сломанная полка для шляп, бледно-розовые обои — их Вика со слезами на глазах умоляла купить, и веселенький половичок с надписью «Welcome». Впервые за долгое время этот половичок ее не радовал.

Вики не было. Лишь коротенькая записка под магнитом на холодильнике. Василиса не стала подходить, решив, что почитает потом. Сейчас нужно было собирать себя. Поскорее обесценить прожитую ночь, замазать серыми красками, чтобы не ослепнуть от ярких эмоций.

Остался день-два…

Тяжело. Но не согласись она вчера, сегодня было бы не просто тяжело — невыносимо! Думать о нем, мечтать и ничего не иметь. А теперь есть: крошечные синяки, приятная тянущая боль внизу живота свидетельства близости. Все пройдет, но память останется. О чутких прикосновениях, жадных поцелуях, влажных простынях и мучительно-нежном объятии на прощанье.

Пугало лишь одно: только бы эта ночь не лишила ее покоя своими яркими красками. Прошло меньше суток, а жизнь сделала лихой поворот, подарив ей потрясающего мужчину. Невиданное дело! Подарок на Рождество!

Тряхнув головой, Василиса попыталась вернуться в настоящее. Надо было собираться и идти на кафедру. Она уже знала, что в воскресенье никого не будет, и в тишине рабочей атмосферы, ворохе отчетов и журналов все как-нибудь наладится.

Она еще раз за утро приняла душ, не глядя в зеркало. Удобно оделась и вышла.

Родной университет встретил полной тишиной. Ни скрипа дверей, ни спешащих студентов, ни занудной бабушки-вахтерши. Только на кафедре экономики кто-то шелестел бумагами и стучал по клавиатуре. Василисе не пришлось долго гадать, кто может в выходной день пропадать на работе. Профессор Грабовский сосредоточенным и вполне трезвым взглядом встретил ее у входа.

— Батюшки, кого я вижу! Краса и гордость белорусской экономики, — радостно воскликнул он. — Каким ветром тебя занесло сюда в выходной? Вика дебоширит?

— И вам здравствуйте. Шурик, про Вику ты почти угадал. В загуле наша красавица, — девушка сбросила пальто и сумочку на ближайший стул.

— Хм… — профессор внимательно осмотрел ее уставшее лицо без макияжа и горящие глаза. — Кажись, не только у блондинки весна пришла в январе! Деточка, а ты уже чье сердечко разбила?

— Грабовский, отстань! Не сочиняй!

— Васька, я тебя со школы знаю! И уже один раз вытягивал из полной… Второй раз не хочу. Так что давай, рассказывай сама! — он отложил подальше стопку курсовых и хищно прищурился. — Мне тут студенты-юристы давеча рассказывали о способах допроса. Преинтереснейшая информация, я тебе скажу. Кипятильник и утюг — прошлый век!

Василиса сложила на груди руки. Ничего про Кира рассказывать не хотелось. Она сама еще не понимала до конца, что произошло. И пока пускать в свою душу кого-либо не собиралась.

— Александр, прошу, будь человеком, отстань! Сам-то чего на работе? попыталась перевести внимание со своей особы на друга. — Жена опять выгнала?

— Обижаешь, Васенька! Моя Нюрочка — золото. Она меня только во время игр выселяет, — Грабовский тяжело вздохнул, а потом плюнул на все и сознался. — К золотку на пару недель мама приехала!

— Триллер «Фрекен Бок. Возвращение»?

— Вроде того… — он потер шею, будто что-то душило. — Все никак не смирится, что ее дочь вместо красавца-итальянца выбрала отечественного Чебурашку.

— Ну, ее легко понять! — подлила масла в огонь девушка.

Грабовского это задело за живое. Он быстро вскочил на ноги и засеменил к ней.

— Васька! Издеваться над друзьями — дело незазорное, можешь сколько угодно тут язвить, — его карие глаза смотрели, казалось, прямо в душу. — Но я во всем этом твоем ехидстве слышу тревожные нотки. Ты по натуре девка добрая, гадости говоришь только в ПМС или когда плохо. Выкладывай!

— Я так понимаю, что ПМСом тебя не проведешь?.. — собеседница уныло вздохнула. — Жаль.

В следующие полчаса пришлось подробно рассказывать и про ресторан, и про Вику с Лешкой, и про ночь в чужой квартире. Даже при опущенных подробностях Грабовский понял: дело перешло из разряда легкого флирта в нежданную влюбленность. Влюбленную Василису он не любил. Очень не любил, и было за что. Однако, сейчас хотелось верить в лучшее.

— Девочка моя, — профессор успокаивающе погладил ее по голове. Ну, может, все и не так плохо. Не всегда же тебе будет везти на сволочей.

— Он уезжает скоро. В Москву свою, — смахнув непрошенную слезу, прошептала Василиса. — Сказочке конец…

— В гости кататься будете, это ж не так далеко!

— Грабовский, ты с дуба упал? — она подняла мокрые глаза. — Да я ж тут как привязанная, к кафедре этой. Вы меня только после кандидатской отпускать обещали. В какую-то Турцию или Египет на неделю и то вольной не допроситься.

Александр задумался. Почесывая густющую черную бороду, он что-то складывал в уме, сопоставлял, делал выводы. Зрачки бегали туда-сюда, даже не останавливаясь на Василисе. Таким же он был и на играх, только пьяный.

— Я тебе, конечно, не добрая фея, не любимая крестная, и даже не Гэндальф Белый, но одну неделю в Москве устроить могу!

— Как? Василиса громко всхлипнула.

— Да я к приезду тещи командировочку себе выбил, на семинар в Московии. Но раз такие дела… Поживу на кафедре, — и весело добавил. — Но с Викуська ужины и душ!

— Сашенька, да она тебе, если надо, и спинку потрет!

— Спинку не надо, у меня Нюрка ревнивая. Да и этот… хахаль Викин еще в Отелло сыграет. Обойдемся пищей и кровом.

Василиса от счастья буквально повисла на невысоком крепком мужчине. Это однозначно было лучше любого Египта. Главное, чтобы Киру идея понравилось… «Должна понравиться,» — подбодрила она себя.

После они еще долго обсуждали особенности командировки, проезд, тематику, проживание. На улице начало темнеть, когда под окнами кафедры просигналил знакомый джип.

— Эй, твоя лягушонка в коробчонке приехала! — уведомил Грабовский, сидевший как раз возле подоконника. — Здоровое корыто… Иди уже!

Василиса тут же схватилась за пальто и стала одеваться. Сегодня у них была назначена встреча с друзьями дома. Отчаянно хотелось увидеть Кира и рассказать новости.

Джип немилостиво засыпало снегом. Погода к вечеру грозила в корень испортиться и обрушить на город тонны белых хлопьев.

Кир стоял возле машины, ссутулившись, привычно подняв воротник.

Василиса не сразу заметила в его руках маленький букет. Белые орхидеи, перевязанные шелковой голубой лентой.

Перепрыгивая через бордюры, ускоряя шаги, она неслась по скользкой бетонной дорожке к мужчине. Сердце предательски колотилось от волнения. А он стоял и заворожено смотрел. Снежинки опускались на ресницы, таяли на губах, забивались за шиворот. Кир улыбался. Счастливо, как мальчишка. Словно не было в жизни раньше свиданий, не ждал часами подруг под балконами, не целовался в пургу, не волновался…

И вот она уже в объятиях, уставшая, без макияжа, но безумно красивая. За одну единственную ночь — своя.

Провел огрубевшими подушечками пальцев по губам — такие нежные и теплые. Безумно захотелось зацеловать, жадно, долго, и чтобы с последствиями.

И зачем он только повелся на предложение друзей? Зачем им сейчас дружеские посиделки?

— Привет, — Василиса наконец смогла поднять глаза. — Не замерз?

Ответ он прошептал прямо в губы, жадно раздвигая их языком.

Орхидеи чуть не смялись между телами, как совсем недавно рыжий комок шерсти.

Гоша с Димой суетились на кухне. Шутка ли: двое лучших друзей придут с девушками. С местными девушками! Да за такое даже последнюю запрятанную бутылку Хеннеси было не жалко!

Рыжий отчаянно путался под ногами, пытаясь хоть кого-нибудь сбить, но друзья уже успели освоить походку «лыжника, собирающего грибы». Все котячьи старания оказались напрасны.

Микроволновка противно звякнула о готовности, и на стол перекочевали ароматные фаршированные мясом перцы — трехдневная заначка Димона. Любимая жена перед отъездом наготовила и любовно заморозила их. Гошка уволок из дома две банки консервации: хрустящие огурчики от тещи и деликатесные баклажаны жены. Последнюю банку пришлось выносить крайне осторожно, ведь суженая берегла их к восьмому марта.

Котенку дали на пробу три вида колбасы. Два из них пушистый эксперт категорически отверг, потому на стол резали лишь «избранную», чтобы уже точно никто носом не вертел.

Вино и водку Рыжему на тестирование решили не давать, пожалев молодой, неокрепший организм.

— Дим, переключи канал, — распорядился из кухни Гошка. — Меня от этого Энимал Плэнэт уже подташнивает.

— Легко сказать! — пробубнил хозяин квартиры, внимательно осматривая пульт. — Эта зверюга только две кнопки не пожалел: с Плэнэта и канала женских сериалов. Альтернативка, блин.

— А на телике что, нету переключателя?

— У меня современная техника! — возмутился Дима. — Все дистанционное!

Пришлось нарезать бутерброды под передачу о сексуальной жизни павианов. Не смотрел никто, даже Рыжий. Ему и ночью хватило… павианов.

Когда стол уже ломился от еды, «повара» устало присели на диван. Котенок не отстал и взгромоздился на изголовье, мгновенно переключив на себя внимание.

— Слушай, Димосик, надо котику имя дать! — задумчиво произнес Гошка. — А то ведь уедет пацан, а разве Кир способен придумать нормальное имя! Будет каким-нибудь Аутсорсингом или Фьючерсом! Тьфу, гадость…

— Я этой блохе мелкой сейчас что-нибудь придумаю! — потирая руки, согласился друг.

— Может, Кузя?

— Нет! Примитивно! А он у нас парень с размахом. Мне Светке придется всю осеннюю и летнюю обувь новую покупать! — тяжело вздохнул хозяин. Ей-то радость, а мне…

— Тогда Ганнибал или Наполеон!

— Гош, я тебя не узнаю. Где полет фантазии? — удивился Димон. — Разве он на них похож?

— Не, он скорее на Киркорова… В молодости. Тоже патлатый и орет громко.

— А это идея! Филя!

Котенок резко поднял голову и посмотрел на сказавшего.

— Отзывается! — тихо восхитился Гошка. Значит, будет у Пивоварова собственный Киркоров!

— Главное, чтобы, шляясь вечером по подворотням, еще и Галкина какого-нибудь не притащил, — многозначительно протянул собеседник. С этого благодетеля станется.

Входная дверь открылась нараспашку, и четыре пары ног затопали в коридоре.

Кир по дороге забрал и Лешку с Викой, потому сейчас все были в сборе. Обе девушки — с цветами, довольные и счастливые, первыми вошли в гостиную. Мужчины же еще что-то обсуждали, пока Димон, присвистывая от зависти, осматривал красавиц. К нему тут же присоединился Гоша и рыжий Филя.

Василиса, едва заметив зверя, кинулась в коридор прятать обувь. «Вряд ли друзья успели перевоспитать эту пушистую моль», — здраво решила она. Рыжий сразу все понял, но даже ушком не повел. Он упрямо сидел на одном месте и ждал одного единственного человека — хозяина.

Стоило Киру появится на пороге, как резко, оставляя затяжки на брюках и свитере, комок шерсти взобрался на плечо.

— Смотрю, наш Куклачев зря время не терял… — хмыкнул Димон. — Обоих приручил.

— А ты не зевай, — толкнул его в бок Гошка. — Иди за Лехой присмотри, что-то он в коридоре застрял. Может, опять от вида Виктории в ступор впал.

— Так за ночь вылечиться должен был! — ехидно прошептал Димон. — Сейчас, небось, симулирует, чтобы лекарство выдали.

Как оказалось, Лешка не симулировал. Он внимательно рассматривал свою зимнюю шапку, забытую давеча у Димы, и все не мог понять, как ЭТО сейчас надевать. Головной убор лежал аккурат там, где и был положен, только кардинально поменял свой внешний вид. Кожаный козырек сгрызен до основания, а меховой верх местами полинял.

Дима по удивленному виду друга сразу понял, что обновки ждут не только его жену.

— Филя!!! — завопил он на всю квартиру.

Кто такой Филя никто бы и не догадался, если бы котенок не драпанул изо всех сил под ванну.

— На воре и шапка горит! — понимающе шикнул Гоша и добавил для всех: — Это мы рыжего Филей назвали. За сходство.

Василиса не смогла удержать хохот. Что-что, а вокальные данные этого «Бедросовича» она ночью оценить успела из щели под дверью.

Ужинали весело. Необычно болтливый Лешка рассказывал о неизвестных даже друзьям попытках познакомиться с Викой еще десять лет назад. Девушка краснела и счастливо улыбалась. Димка и Гоша наперебой расхваливали холостых друзей и внимательно заглядывали в глаза девушкам. Кир за это посылал в них шарики из смятых салфеток, но оды не прекращались.

Только рыжий Филя не радовался. Возможно, он единственный чуял неладное. Когда пиршество было еще в самом разгаре, тосты и звон бокалов сливались в веселую какофонию, открылась входная дверь.

Димка первым пошел глянуть, кто же явился незвано в такой вечер. Он улыбался, подозревая, что встретит суетливую соседку, что вечно жалуется на шум в квартире. Однако судьба распорядилась иначе. На пороге, сметая с песцового воротника снежинки, стояла высокая белокурая красавица. Кто сия дама, он понял мгновенно. Было в ней что-то московское, лощеное.

Глупая паническая улыбка так и приклеилась к его губам. Забыв о правилах хорошего тона, он резко развернулся на месте и вернулся в комнату.

— Друзья, к нам приехала Ангелина! не своим голосом отчеканил он.

Новость произвела эффект разорвавшейся бомбы.