Васино утро

У ПАНФИЛЫЧА

Панфилыч был колхозным садоводом. Услышав ребячьи голоса, он вышел из теплицы. Очки строго поблёскивали на его молодом, худом, коричневом от весеннего загара лице.

Ребята радостно загалдели. Из гомона вырывались отдельные слова: «Полкан нашёл», «Пусть усыновит», «Кузька обрадуется», «Мы будем шефы»…

— Если вы хотите, чтобы Полкан усыновил Кузьку, — серьёзно, строгим голосом сказал Панфилыч, — то из этого ничего не выйдет. У Кузьки слишком скверный характер. С таким колючим нахалом Полкану не справиться, он мямля. Коля, расскажи по порядку! А ты, Маруся, сядь, что ли, на скамейку и держи брата как следует. У него голова мотается.

Маруся послушно уселась на скамью под стенкой теплицы, перехватила покрепче Витеньку.

Колька выпростал из подола серебристый клубочек.

— Александр Панфилович! В гнезде было пять ежат. Мы взяли только одного!

— Чтобы я с ним нянчился? Понятно. — Очки сверкнули грозно. — Признавайтесь, кому первому пришла в голову эта блестящая мысль?

— Вася, громче всех кричал: «Пусть Кузька усыновит ёжика!» — заявила Маруся.

Все посмотрели на Васю. Широко открыв глаза и не мигая, Вася внимательно и безмолвно наблюдал за всем, что происходило вокруг. Теперь он заморгал, затоптался на месте: почему-то вдруг почувствовал себя виноватым. Смутившись, что все на него смотрят, он громко выпалил:

— Дядя Панфилыч, пусть ёжик будет Кузькиным сыночком!

Ребята захохотали.

— Видите! — торжествующе сказала Маруся.

Вася беспомощно оглянулся по сторонам, сморщился и заревел.

Панфилыч погладил загорелой рукой по Васиной голове, взял Васю за руку и, обронив строгое: «За мной!» — повёл его в пристройку при теплице.

В пристройке стояли стол и две скамьи. На полке белело множество мешочков с этикетками. На столе лежала груда книг, тетрадок и просто исписанных листов бумаги. Панфилыч сдвинул всё это в сторону, ловко взял у Кольки из рук игольчатый шарик и пустил его на стол.

Вася влез коленями на скамью. В затылок ему дышали ребята; маленькая Нинка, примостившись рядом с Васей, прижала ему ногу. С другой стороны Васю плотно притиснула Маруся. Вася всё терпел и не двигался, чтобы только не спугнуть ёжика.

А ёжик и не думал бояться. Он уже не был клубочком, стал длинненький. Высунулась мордочка с чёрным вытянутым носиком. Носик быстро шевелился. Откуда-то взялись коротенькие лапки. Они пошли по столешнице, стуча коготками.

Панфилыч взял ёжика за спину. Ежик уютно лежал в большой ладони. Брюшко у него было бархатное, светло-серого нежного цвета. Плутовская мордочка тянулась к лицу Панфилыча.

— Мой вам совет, ребята, — сказал Панфилыч, — отнести ежонка обратно в гнездо. Но если кто возьмёт на воспитание, то извольте заботиться. Этому ребёнку надо давать молоко. Можно сырые яйца. А Кузька — мрачная личность, бирюк, — куда ему сыночек? — Панфилыч подал ёжика Коле и встал. — Завтра приходите в саду помогать. А сейчас отправляйтесь! Некогда мне тут с вами.

Ребята побежали на улицу. Панфилыч пошёл по дорожке между яблонями. Вася — за ним.