Храмовая башня, сохранившаяся в виде развалин высотой до восьми метров, имела основание площадью 31×31 квадратный метр. О возведении башни повествует царская надпись на большой каменной плите, обнаруженная в центре зиккурата. Вальтер Андрэ, проводя раскопки, соорудил штольню в глубь массива, где благодаря редкому везению обнаружил внутри фундамента эту интересную надпись. Среди прочего в ней говорится: «В эти дни Ашшур, мой господин, пожелал, чтобы на берегу, противоположном моему городу, обители богов, я построил ему место почитания, и повелел он, чтобы ему здесь воздвигли святилище. В эти дни я воздвиг в моем городе Кар-Tyкульти-Нинурте, месте почитания, которое я построил, чистый храм, святилище, вызывающее почтительный трепет, дабы оно служило жилищем для Ашшура, моего господина, и дал ему имя Экурмесарра. В нем я соорудил большой культовый цоколь для Ашшура, моего господина, и заложил под ним мои надписи»{14}.
При обследовании зиккурата следов лестниц обнаружено не было; считается, что путь к башне пролегал по крышам помещений пристроенного к нему спереди храма. А Вальтер Андрэ даже высказал предположение, что рядом с зиккуратом существовала стоящая отдельно винтовая лестница, имевшая веретенообразную форму и в верхней части соединявшаяся специальным мостом с башней. Подобным образом, с его точки зрения, был устроен подъем и на храмовую башню рядом с храмом Ашшура в городе Ашшуре.
В отличие от большинства месопотамских столиц в Ашшуре в конце XII века до нашей эры даже соорудили две новые храмовые башни. Они располагались рядом и имели общий двор. В святилищах, находившихся между этими башнями, почитались боги Ану и Адад, чьи статуи некогда стояли в больших продолговатых прямоугольных культовых помещениях обоих храмов. К сожалению, эти башни сохранились так плохо, что трудно сказать что-нибудь определенное как о числе их ступеней, так и о том, как на них попадали. Лишь приблизительное представление может дать рисунок-реконструкция Вальтера Андрэ. Святилище, некогда стоявшее на северном склоне над рекой, должно было в свое время представлять собой внушительное зрелище.
Реконструкция храма Ану-Адада в Ашшуре
с двумя зиккуратами (по Андрэ)
Зиккураты в Ашшуре, Кар-Тукульти-Нинурте и других ассирийских городах можно рассматривать как своеобразную форму ступенчатой башни, получившую развитие в Северном Двуречье. Это новшество вызывалось то ли особыми культовыми предписаниями, то ли религиозными представлениями, то ли какими-то местными архитектурными традициями.
В течение последующих столетий, когда Ассирийское царство начало расширяться благодаря успеху многочисленных войн и походов, город Ашшур по-прежнему оставался религиозным центром, а царские резиденции стали создавать в других местах. Так, основанный еще в XIII веке город Кальху, лежащий под современным городищем Нимруд, к северо-востоку от Ашшура, при Ашшурнацирапале II превратился в столицу. В 1845 году Лэйярд приступил к раскопкам его некогда великолепных дворцов, украшенных прекрасными рельефами. Работы Лэйярда, но в особенности исследования, проведенные в Кальху английским археологом Максом Маллованом в 1949–1963 годах, воссоздали картину этой резиденции. Кроме дворцов, которые продолжали поддерживать и расширять также и преемники Ашшурнацирапала II, в нее входило еще несколько храмов.
К святилищу бога Нинурты примыкал зиккурат; и сегодня еще его остатки заметно возвышаются на фоне окружающего ландшафта. Лэйярд не преминул их обследовать и решил, что в свое время зиккурат имел пять ступеней. Его осевая линия была ориентирована в направлении восток — запад, что, как считают, определялось астрономическими соображениями. Почитаемый здесь бог Нинурта обычно ассоциировался со звездой Сириус, и праздники в его честь отмечались в дни, определявшиеся по положению этого светила.
Сохранившийся поныне фундамент храмовой башни состоит из больших каменных блоков; северный фасад из обожженных кирпичей был украшен пилястрами. Лестница, вероятно существовавшая с южной стороны, не обнаружена, зато найдена архитектурная особенность, ранее нигде не встречавшаяся. Это — узкая тридцатиметровая галерея внутри башни, назначение которой неизвестно. Поздние греческие авторы, как, например, Ксенофонт, считали зиккурат гробницей Нина[7]. Вход в храм, находившийся рядом с башней, охраняли фигуры львов с человеческими головами. В узких помещениях складов были обнаружены врытые в пол сосуды, предназначавшиеся для хранения растительного масла, а также многочисленные драгоценные предметы. В конце длинного прохода под полом нашли клад, зарытый здесь еще в древности: несколько сот бусин и две дюжины цилиндрических печатей.
О здании зиккурата в резиденции ассирийского царя Саргона II в Дур-Шаррукине у нас имеются более подробные сведения. Городище Хорсабад (древний Дур-Шаррукин), в нескольких километрах от Ниневии, стало местом первых успехов французского археолога Ботт£ в 1843 году. Обнаруженные им здесь монументальные скульптуры вызвали в Европе сенсацию. Резиденция Саргона II, построенная между 713 и 707 годами, производит сильное впечатление строгостью и продуманностью планировки. Однако жилые кварталы, размещенные на окруженном стенами участке площадью 1750Х 1683 квадратных метра, так и не были закончены, потому что город после смерти своего основателя Саргона II перестал быть царской резиденцией, превратившись всего лишь в провинциальный центр. В северной части города за отдельной стеной находился район, строго изолированный от простого люда. Здесь размещались дворец, храмы, жилища вельмож, причем дворец, главный храм и зиккурат располагались на террасе высотой 12 метров, укрепленной каменными блоками. Все эти сооружения составляли единое архитектурное целое. Ни в каком другом городе храмовая башня не была так органично связана с дворцом, как здесь. Выдающееся положение правителя получило в Дур-Шаррукине особенно яркое выражение.
Во дворец входили с юго-восточной стороны по широкому пандусу. Затем следовало пересечь дворы и дворцовые помещения, откуда наконец можно было попасть в святилище, соединенное с зиккуратом. Судя по всему, доступ в храм имели, вероятно, только царь и высокопоставленные жрецы и чиновники. Венцом всего дворцового сооружения был тронный зал — расположенное в центре комплекса узкое прямоугольное помещение: главный вход в него был с длинной стороны. Стенная роспись этого зала, а также большое число огромных скульптур и рельефов, украшавших его, внушали посетителям достаточно полное представление о религиозных основах государства. Так, крылатые быки, поставленные у проходов, и крылатые гении, изображенные на плитах, по мысли своих создателей, обеспечивали магической защитой царя, а тем самым и государство, процветание которого отождествлялось с благополучием царя. Кроме религиозных мотивов на рельефах воспроизведены сцены принесения дани, военные сцены и шествия важных сановников.
На храмовом участке, примыкавшем к дворцу с юго-западной стороны, размещались святилища бога Луны Сина и его супруги, а также бога Солнца Шамаша. В небольших часовнях чтили других богов. Обращенные ко двору фасады культовых помещений украшали глазурованные изразцы. На них изображены царь с сановником, окруженные многочисленными символами. Зиккурат принадлежал именно к этому комплексу и, вероятно, не был посвящен какому-либо одному божеству. Во время раскопок Виктор Плас очень интенсивно занимался еще довольно хорошо сохранившейся башней и высказал соображения относительно ее реконструкции. Он полагал, что на квадратном поколе башни площадью 43×43 квадратных метра, служившем первой ступенью, уступами располагались последующие ступени высотой 6,1 метра каждая. Сохранились 4 ступени, могут быть восстановлены еще три, так что высота башни, возможно, достигала 42,7 метра. Если присовокупить высоту террасы, служившей основанием дворцу и башне, то нетрудно себе представить, что сооружение было видно с очень большого расстояния.
Реконструкция зиккурата в Дур Шаррукине
по Виктору Пласу (по изд. Парро)
Хорошая сохранность памятника помогла Пласу сделать ряд интересных наблюдений; с достаточной долей вероятности их можно отнести и к некоторым другим башням. Все фасады были украшены нишами, оштукатурены и покрашены; каждая ступень, по его мнению, имела свой цвет: первая снизу была белая, вторая — черная, третья — розовая, четвертая — синяя. Для несохранившихся ступеней он предлагал цвета красной киновари, серебряный и золотой. Подъем на башню, согласно Пласу, осуществлялся по пологому пандусу, украшенному зубчатым парапетом. Пандус плавно поднимался вверх, огибая башню. Впрочем, не все предположения Пласа считаются в настоящее время бесспорными.
Описанная башня имеет ряд особенностей, отличающих ее от аналогичных построек на юге. Выраженное выше мнение, что ассирийские зиккураты воплотили в себе местные представления и традиции, находит подтверждение и в Хорсабаде.
Ассирийские цари сумели, особенно в период между IX и VII веками до нашей эры, добиться значительного расширения своего государства. Помимо постоянных столкновений с их соперником, Вавилоном, они считали особенно важным обеспечить своей торговле выход к Средиземному морю. Многочисленные походы имели целью завоевание сирийских и палестинских городов-государств, а Асархаддону даже удалось в VII веке на короткое время захватить Нижний Египет. Совершались походы и на север, в Анатолию, и прежде всего в Закавказье, но также и против государств, существовавших в то время на территории Ирана. Так, Ассирия, грабя и взимая дань, открывала для себя дополнительные источники обогащения. Однако в то же время постоянные походы и возведение роскошных царских построек разоряли ее. Порабощенные страны непрерывно объединялись в коалиции против Ассирии; образовавшиеся новые племенные группы — арамеев в западных областях и киммерийцев на севере — угрожали самому существованию Ассирийского государства. В конце концов Ассирия пала под натиском объединившихся вавилонян и мидян, захвативших в 612 году до нашей эры ассирийскую столицу Ниневию. Победители разделили между собой ассирийские владения и постарались унаследовать все достигнутое Ассирией в разных областях жизни. Особенно большую пользу извлек из поражения Ассирии Вавилон, который вступил в пору нового расцвета. При династии Набопаласара государство значительно укрепилось, а столица приобрела особое великолепие. В Вавилоне и многих других городах были обновлены старые зиккураты и храмовые сооружения и возведены новые. Им мы посвятим следующую главу. А здесь остановимся еще на одной башенной постройке, хотя и находящейся вне Месопотамии, но являющейся одной из лучших по сохранности на всем Древнем Востоке. Речь идет о сооружении, обнаруженном и ставшем предметом раскопок в современном Чога-Замбиле на территории древнего Элама, восточного соседа Месопотамии. Хотя это сооружение воздвигнуто еще в XIII веке до нашей эры, обойтись без него при изучении месопотамских ступенчатых башен совершенно невозможно.
Ступенчатая башня в Чога-Замбиле
Город Дур-Унташ (современный Чога-Замбиль) основан эламским царем Унташ-Напиришей (1275–1240 годы до нашей эры). Он строился весь сразу, со всеми своими жилыми кварталами, дворцовыми и храмовыми сооружениями. Окруженный отдельной стеной зиккурат с относящимися к нему храмами располагался в центре города. После многих лет раскопок французский археолог Роман Гиршман сформулировал свои взгляды относительно реконструкции храмового сооружения в целом. С его точки зрения, первоначально по периметру большого внутреннего двора возвели квадратное сооружение с небольшими помещениями и два храма. Так образовалась внутренняя площадка 105,2×105,2 квадратного метра, на которой в дальнейшем построили зиккурат, так чтобы массивное ядро первой ступени целиком заполнило внутренний двор. Затем возвели остальные три ступени. Проемы дверей, ведших первоначально со двора в оба упомянутые выше храма, а также в один из этих храмов, заложили кирпичом. Второй, восточный храм продолжал существовать; в него попадали уже не со двора, а с внешней стороны. Назначение построенных ранее семи ворот изменили: они вели теперь к перекрытым сводами лестницам, служившим для подъема на зиккурат; одна лестница достигала уровня первой ступени, другая, на юго-западе, — уровня второй ступени, третья, на юго-востоке, — уровня четвертой ступени. Поверх этих четырех ступеней водрузили затем в виде пятой ступени верхний храм. Возможно, некогда его украшали глазурованные изразцы, синие, зеленые и узорчатые, чьи обломки найдены при раскопках. Общая высота зиккурата предположительно равнялась 52,6 метра, часть постройки, сохранившаяся до нашего времени, составляет около 25 метров. И теперь отчетливо видны крытые сводами лестницы, неизвестные по другим постройкам. В качестве украшения служили также глиняные гвозди с широкими шляпками. На многих обожженных кирпичах имеются надписи, свидетельствующие о том, что зиккурат был посвящен верховному эламскому божеству Иншушинаку.
Главный вход находился с юго-восточной стороны зиккурата. Почти весь подъем на зиккурат осуществлялся по крытым сводами лестницам и переходам, без выхода наружу. Вокруг башни обнаружены многочисленные остатки постаментов, жертвенников и столов, несомненно служивших для религиозных церемоний. У главных ворот, откуда начинался подъем на зиккурат, стояли в качестве магических стражей статуи быков и грифонов, выполненные из терракоты, покрытой цветной глазурью. При расчистке храмов, посвященных различным богам и находившихся как внутри стены, кольцом охватывавшей зиккурат, так и вне ее, найдены многочисленные жертвоприношения в виде украшений, печатей, фигурок животных, глиняных гвоздей и оружия, изготовленного из камня или металла специально для того, чтобы служить посвятительной жертвой; возможно, что посвятительные надписи на оружии наносились на месте мастерами храмового участка.
Самые большие и, по-видимому, самые главные ворота всего сооружения находились в стене, окружавшей зиккурат с юго-восточной его стороны. От них к башне вела плавно поднимавшаяся широкая мощеная дорога. Археологи назвали ворота царскими, полагая, что властитель, направляясь к храмовому участку из своего дворца в восточной части города, пользовался именно этим входом. От ворот, находившихся в северо-восточной части стены, окружавшей башню, к реке и к зданию, предназначавшемуся для празднования Нового года, также вела мощеная дорога, получившая в наше время наименование «Дороги процессий».
При жизни основателя Дур-Унташа достроить город не успели, и поскольку интерес к нему в дальнейшем упал, то его жилые кварталы так и остались незавершенными. Зато святилища, задуманные и построенные в краткий срок, отличаются особенной ясностью замысла и в основе своей законченнее и стройнее, чем храмовые сооружения Урука и Ашшура, постоянно перестраивавшиеся на протяжении тысячелетий. Святилище Чога-Замбиля с его ступенчатой башней в историко-архитектурном смысле и ввиду его хорошей сохранности играет важную роль в реконструкции сооружений типа зиккуратов, хотя нельзя не учитывать особое положение, занимаемое им в самом процессе развития подобных построек. Не подлежит сомнению, что для многих отклонений от строительных форм Месопотамии, имеющихся здесь, существовали религиозные причины. Тот факт, что нижний храм не стоял отдельно, а был встроен в первую ступень башни, несомненно, опирается на развившуюся в Эламе собственную традицию, которая проявилась уже в III тысячелетии до нашей эры при возведении зиккурата в Сузах.
Ступенчатые башни, чье существование до недавних пор связывалось прежде всего с Месопотамией и с граничащим с нею на юго-востоке Хузестаном, в последние годы обнаружены также и в других достаточно отдаленных местах.
Совсем необязательно усматривать здесь культурное влияние; к появлению такого рода строительных форм вполне могли привести местные условия. В качестве примера можно назвать хотя бы сооружение, состоящее из четырех террас, обнаруженное в оазисе Алтынтепе, расположенном в туркменских степях. Эта монументальная постройка, воздвигнутая в последние века III тысячелетия до нашей эры, занимала площадь 27×10,5 квадратного метра. Одной стороной она примыкала к естественному холму: должно быть, как и в Месопотамии, на верхней террасе стоял храм. Здание это просуществовало много веков и в течение II тысячелетия до нашей эры неоднократно перестраивалось и расширялось. Фасад террасы, служившей второй ступенью, был особо выделен украшавшими его колоннами. Другая ступенчатая башня того же времени, недавно обнаруженная археологами при раскопках на городище Туренгтепе, расположенном восточнее Каспийского моря, показывает, что сооружение в Алтынтепе не стоит особняком и что в этом районе, возможно, существуют свои строительные традиции тысячелетней давности.
Мы пока закончим наше путешествие в историю возведения ступенчатых башен, но позже подробно остановимся на самой знаменитой из них — Вавилонской башне, иначе Вавилонском зиккурате, завершившем процесс развития, протекавший отнюдь не прямолинейно. Другие постройки, возникшие одновременно с храмовой башней Вавилона или несколько позднее, отличались от нее лишь вариантами и не внесли в историю архитектуры никаких принципиальных нововведений.
«ДОМ ОСНОВАНИЯ НЕБЕС И ЗЕМЛИ»
Сооружалась Вавилонская башня на пустом месте или ей предшествовали другие постройки?
Историю города Вавилона можно пока проследить по археологическим данным только до начала II тысячелетия до нашей эры. Культурные слои этого времени и по сей день находятся ниже уровня грунтовых вод, обычно здесь весьма высокого; добраться до них с целью изучения удалось лишь однажды благодаря исключительному стечению обстоятельств. Только уход воды из каналов вследствие прорыва плотины на Хиндие позволил Роберту Кольдевею провести несколько коротких обследований жилых кварталов Вавилона старовавилонского периода. В целом же город Вавилон времени Хаммурапи и его династии по названной причине почти неизвестен.
Несколько дальше в глубь времен простирается письменная традиция. До нас дошло упоминание о наместнике Вавилона, жившем в конце III тысячелетия и назначенном на свою должность царем Ура Шульги. В самых старых свидетельствах приводится топоним Бабилла. Весьма вероятно, что это слово восходит к очень древнему корню. Однако остается неясным, относилось ли оно к поселению на месте будущего Вавилона или было всего лишь названием обрабатываемого поля.
Когда в III тысячелетии до нашей эры такие города Южного Двуречья, как Эриду и Ур, переживали пору своего расцвета, Вавилон не играл еще никакой роли. Вероятно, он находился за пределами центра хозяйственной и культурной жизни того времени. Подъем Вавилона начался в старовавилонский период, и тогда же все большее значение стал приобретать местный бог Мардук; он сделался одним из наиболее почитаемых богов Месопотамии. Главным его храмом считалась Эсагила в Вавилоне. Основание святилища относится к старовавилонскому времени. Об этом свидетельствует факт упоминания Эсагилы в наименовании года, относящегося к числу тех, которые приходятся на правление царя Сабума (приблизительно 1770 год до нашей эры), одного из предшественников царя Хаммурапи. И при преемниках Сабума встречаются упоминания святилища, подтверждающие вероятность непрерывного его развития. Однако о зиккурате Этеменанки в текстах речи нет. Между тем, исходя из приведенного в предыдущей главе обзора башенных построек Месопотамии, продемонстрировавшего широкое распространение в III тысячелетии до нашей эры зиккурата как архитектурной формы, было бы весьма странно, если бы главное святилище вавилонского государства его не имело. К сожалению, ни тексты, ни археологические исследования до сих пор ничем не смогли помочь решению этого вопроса. В конечном счете недостаток прямых доказательств заставляет прибегнуть к теоретическим построениям.
В шестой таблице вавилонского мифа «Энума элит», описывающего сотворение мира, говорится о строительстве храма в Вавилоне. Бог Мардук, который после победы над божеством мирового океана Тиамат стал властителем в мире богов, повелел возвести себе храм: ««Врата бога» постройте, как вы возжелали! Кирпичи заложите, создайте кумирню!» Лопатами замахали Ануннаки (т. е. подземные боги. — Авт.) В первый год кирпичи для храма лепили. По наступленье второго года главу Эсагилы, подобье Апсу (Апсу — Пресные воды. — Авт.) воздвигли. При Апсу построили зиккурат высокий. Ану, Энлилю, Эйе, как и Апсу, поставили там жилища. В величье Мардук воссел перед ними»{15}.
В этом литературном произведении, записанном в конце II тысячелетия до нашей эры, имя собственное храмовой башни в Вавилоне не приводится. Ввиду того что передача имени как почетного и священного обозначения соблюдалась на Востоке на протяжении тысячелетий весьма тщательно, предполагают, что в данном случае речь шла о постройке, предшествовавшей более позднему зиккурату. Остается предположить, что вплотную к святилищу Эсагила некогда уже стояла храмовая башня, но другая, лишь в начале Тысячелетия до нашей эры по неизвестным нам причинам замененная новой, получившей название Этеменанки. Однако эта точка зрения пока не подтверждена археологическими данными, так как ни остатки зиккурата Этеменанки, ни храмовой участок Эсагилы до сих пор не раскопаны и обстоятельно не изучены.
Удивительно и то, что в многочисленных надписях царя Хаммурапи, в которых он хвалится своими успешными работами по реставрации и обновлению святилищ в своем царстве, нет ни одного намека на зиккурат Этеменанки в Вавилоне. Хаммурапи сообщает только о восстановлении храмовой башни зиккурата Киша, чья вершина не уступает небу; но и этого упоминания достаточно, чтобы показать, что поддержание башенных построек так же близко его сердцу, как и забота о других храмах.
Таким образом, мы должны пока мириться с тем, что история возведения Вавилонской башни скрыта во мраке неизвестности, а самое первое упоминание о ее существовании относится к периоду не ранее I тысячелетия до нашей эры и помогает лишь очень приблизительной фиксации времени постройки. Под письменным упоминанием мы имеем в виду эпос о боге Чумы по имени Эрра, — в котором мельком в одном придаточном предложении, встречается название Этеменанки. Датировать возникновение мифов и эпосов, как и момент их письменной фиксации, обычно бывает очень трудно. Поэтому приведенного упоминания должно было бы быть недостаточно для получения какой-либо хронологической информации. И все же в рассматриваемом случае считается, что у науки достаточно данных для отнесения момента оформления указанного эпоса к 765–763 годам до нашей эры Тем самым эта дата могла бы послужить исходным пунктом для отсчета времени существования башни Этеменанки.
Определяя время возникновения башни, нельзя обойти ряд положений известного специалиста по клинописи В. фон Зодена, выдвинутых им на основании исторических фактов и данных письменных источников. Судьба Вавилона в последние века II тысячелетия была весьма переменчива. Город находился в состоянии непрерывной борьбы с разными завоевателями, не раз грабившими и разрушавшими его. Надписи рассказывают об одном таком походе, предпринятом эламским царем Шутрук-Нахунте I (приблизительно 1185–1115 годы до нашей эры), похвалявшимся тем, что увез статую Мардука в Элам и разрушил святилище Эсагилы. Но зиккурат Этеменанки им не упоминается; очевидно, его тогда еще не существовало. Когда же в последующие десятилетия новой, арамейской династии удалось прогнать эламитов и занять вавилонский трон, то вавилонский властитель Навуходоносор I вернул статую Мардука из Элама. В. фон Зоден предполагает, что при этих обстоятельствах царь не мог не видеть великолепный зиккурат Дур-Унташа, расположенный всего в 30 километрах от Суз. Не исключено, что зиккурат, далеко превосходивший по величине и великолепию месопотамские башни, произвел на царя сильное впечатление и пробудил в нем желание возвести нечто подобное в собственной столице — Вавилоне. По своим колоссальным размерам башня Этеменанки, занимавшая в позднее время площадь 91×91 квадратный метр при высоте 91 метр, по мнению фон Зодена, ближе к эламским сооружениям, нежели к ступенчатым башням Месопотамии. Учитывая масштабы замысла, можно предположить, что Навуходоносору I за 22 года его правления (1123–1101 годы до нашей эры) не удалось с ним справиться и закончить постройку. В дальнейшем строительная площадка башни превратилась в развалины, а преемники Навуходоносора I, вовлеченные в многочисленные войны, так и не смогли завершить это его начинание. Лишь позже, вероятно в VIII веке до нашей эры, строительство было продолжено, но, возможно, и тогда не полностью доведено до конца. В. фон Зоден не исключает, что именно ситуация, при которой такое колоссальное сооружение столь долго оставалось незавершенным, и нашла отражение в известном библейском рассказе, где положение вещей, так сказать, подверглось осмеянию. Пока эта идея В. фон Зодена не опровергнута, но и ничем не подтверждена. Все изложенное свидетельствует об отсутствии в науке твердой позиции по отношению к проблеме возникновения Вавилонского зиккурата.
Достоверное свидетельство
в пользу существования зиккурата Этеменанки
До сих пор все сказанное нами о начальном периоде истории возникновения Вавилонской башни отягощено многими сомнениями. И только надписи ассирийского царя Синаххериба позволяют нам наконец встать на твердую историческую почву. Башня упоминается в одной из победных надписей Синаххериба, где речь идет о взятии и почти полном разрушении Вавилона (в 689 году до нашей эры). Поход Синаххериба следует рассматривать как одну из самых больших катастроф в бурной истории этого города. Едва ли хотя бы одно значительное здание избежало предписанного завоевателем разрушения. Синаххериб в своих надписях сообщает об этом следующее: «Город и его дома от фундамента до стен я разрушил, опустошил и сжег огнем. Городскую стену и внешнюю стену, храмы и богов, храмовую башню из кирпичей и глины, сколько их там было, я снес и сбросил в канал Арахту. Посреди города я прорыл каналы, затопил их дно водой и (таким образом) нарушил связь фундаментов. Я сделал разрушение более полным, чем при потопе»{16}. Хотя в надписи Синаххериба башня не названа именем Этеменанки, все же можно считать, что речь идет об одной из построек-предшественниц Вавилонской башни. О том, кто и когда возвел разрушенный Синаххерибом зиккурат, не говорится.
Сын и преемник Синаххериба Асархадцон (680–669 годы до нашей эры) вступил на престол после того, как его отец был убит. Асархадцон отнесся неодобрительно к разрушению Вавилона, он пытался искать причины таких действий своего отца в поведении самих вавилонян, которые, дескать, прогневили богов и тем самым навлекли на себя наказание, а Синаххериб, пожелавший усмирить строптивый город, постоянно сопротивлявшийся ассирийскому владычеству, зашел слишком далеко. Однако даже разрушение святилищ не уничтожило влияния вавилонских богов и выступавшего от их имени жречества; Ассирии и в дальнейшем приходилось их опасаться. Поэтому Асархаддон стремился загладить обиду, нанесенную Вавилону его отцом. В своих надписях он давал объяснение предшествующим событиям и писал о жителях Вавилона следующее: «Они отвечали друг другу снова и снова устами: «Да», а сердцем: «Нет» и говорили таким образом неправду… Слабого связывали и дарили его сильному. В городе были угнетение и подкуп. День за днем, без конца, один крал имущество другого… На имущество Эсагилы, дворца богов, места, не доступного для непосвященных, наложили они свою руку и слали серебро, золото и драгоценные камни в Элам в качестве платы за помощь против Ассирии». В виде наказания за эти преступления Мардук, по словам Асархаддона, начертал на таблицах судьбы, что город должен обезлюдеть на семьдесят лет, «однако Мардук тут же написал — «одиннадцать лет»; он сжалился и сказал; «Мир»!»{17}
Асархаддон взялся за возобновление Эсагилы и зиккурата с особым рвением. Его строительные надписи сообщают много интересных подробностей о приготовлениях и церемониях, проведенных в связи с этим. Прежде чем приступить к строительству, вопрошали оракулов и собирали предсказания, на что ушли долгие месяцы. И только после этого началась сама работа. «И я призвал всех своих рабочих и всю страну Кардуниаш (т. е. Вавилонию). Деревья и болотный тростник срубали они топорами или вырывали с корнем. Воду Евфрата, причинившую опустошения, я удалил оттуда. В прежнее русло я отвел ее{18}. Святилище Эсагилу, «дворец богов», я заставил восстановить во всем его прежнем блеске. Храмовую башню Этеменанки я заставил построить на ее старом месте площадью 180 локтей в длину и 180 локтей в 19 ширину»{19}.
После смерти Асархаддона царство было поделено между обоими его сыновьями. Ашшурбанапал (668–626 годы до нашей эры) получил коренную территорию — Ассирию, а Шамаш-шум-укин — Южную Месопотамию со столицей Вавилоном. Вскоре между братьями возникли трения, так как Шамаш-шум-укин, очевидно, вступил в сговор с Эламом и другими врагами Ассирии с целью захвата полной власти. Во всяком случае, именно так описывал ситуацию Ашшурбанапал в своих анналах, горько жалуясь на коварство брата. В конце концов ему пришлось взяться за оружие; Шамаш-шум-укин вместе со своей семьей погиб в пламени дворца в Вавилоне.
Еще при жизни брата, пока между ними царило согласие, Ашшурбанапал позаботился о восстановлении и продолжении многих построек в Вавилоне. Он с гордостью сообщает об этом в ряде своих надписей: «Дело Эсагилы, которое мой отец, мой родитель, не довел до конца, я завершил. Я установил регулярные жертвоприношения для Эсагилы и богов Вавилона и ввел привилегии для Вавилона. Чтобы сильный не угнетал слабого, я поставил Шаман-шум-укина, моего любимого брата, на царство над Вавилоном»{20}.
О проведении Ашшурбанапалом работ на зиккурате свидетельствуют и надписи, оттиснутые на кирпичах. Царь считал себя ответственным не только за поддержание храмов Вавилона, он также производил перестройки и осуществлял новые постройки в других южномесопотамских культовых центрах, например в Уре, не говоря о работах в храмах и дворцах Ассирии. Хотя в Ассирию и поступали большие доходы в виде военной добычи и дани, обширная строительная деятельность ложилась огромным бременем на бюджет государства. При реставрации дело не ограничивалось обновлением самого сооружения — дорогостоящее внутреннее убранство, а также жертвоприношения и церемонии тоже требовали больших расходов.
Итак, башня Этеменанки усердно отстраивалась на протяжении всех лет правления обоих последних великих царей, занимавших ассирийский трон. Сооружение за это время достигло размеров, засвидетельствованных для нововавилонского периода. Было ли оно полностью завершено, сегодня сказать трудно.
Новое крупное сооружение
После падения Ассирийского царства Вавилон пережил при халдейской династии Набопаласара новый подъем, сопровождавшийся интенсивной строительной деятельностью и широко задуманной перепланировкой города. Когда речь заходит о великом городе Вавилоне с его прекрасными зданиями, подразумевают именно этот период, отраженный в повествованиях древнегреческих авторов, причисливших городские стены Вавилона и висячие сады Семирамиды к семи чудесам света.
Взойдя на престол, Набопаласар сразу приступил к обновлению города, но за все двадцать лет правления (625–605 годы до нашей эры) ему не удалось завершить ни одного из своих честолюбивых проектов. Особое внимание он уделил новому строительству зиккурата. В пространном тексте одной из своих надписей он подробно сообщает о работах по возведению башни:
«Когда по повелению Набу и Мардука, любящих мое царство, и при помощи оружия, сильного тростника (то есть копья. — Ред.), принадлежащего грозному Эрре, который поражает молнией моих врагов, я победил субарея (подразумевается Ассирия. — Авт.) и превратил его страну в груды обломков и развалины, тогда Мардук, владыка Этеменанки, Вавилонской ступенчатой башни, которая еще до меня обветшала и обвалилась, приказал мне заново возвести фундамент в котловане на старом основании, чтобы глава его (то есть построенного сооружения. — Ред.) могла высотой состязаться с небом. Я изготовил кирки, лопаты и формы для кирпичей из слоновой кости, эбенового дерева и отборной древесины и заставил многочисленных людей, созванных со всей страны, нести все это (то есть работать этими орудиями. — Ред.), лепить глиняные кирпичи, изготавливать обожженные кирпичи, бесчисленные, как капли дождя, падающего с неба. Непрерывным потоком, как в половодье, я велел доставить по каналу Арахту асфальт и земляную смолу. С искусством Эйи, знанием Мардука, мудростью Набу и Ниса бы, с обширным сердцем, которое дал мне мой божественный родитель, со всем моим большим вниманием обдумал я, поручил это дело мудрым мастерам, и я отмерил меру полтора ашлу мерным шестом. Главные мастера натянули шнуры и определили границы постройки. О предсказании я вопросил Шамаша, Адада и Мардука и (ответ) в сердце своем взвесил и принял размеры, которые великие боги при (моей) просьбе о предсказании определили. При помощи искусства заклинания, премудрости Эйи и Мардука, я очистил то место и в первоначальном котловане заложил его фундамент. Бусы из золота и серебра, камни гор и морского побережья я разложил внутри его основания, белую драгоценную мазь (?), очищенное масло, благовонные травы и красную пасту я положил под кирпичи. Изображение моего величества, несущего корзину с кирпичом, я изготовил и заложил в фундамент.
Перед Мардуком, моим господином, я склонил выю, я подоткнул платье, раскошное одеяние моего величества, и носил на своей голове кирпичи и глину. Я велел сплести из золота и серебра корзины для кирпича, и Навуходоносора, старшего (сына), любимца моего сердца, я заставил носить вместе с моими людьми глину, смешанное вино, чистое вино, масло и пряные травы. Набу-шуму-лишира, его меньшего брата, младшего отпрыска моего сердца, любимца моего, я заставил взять кирку и лопату, возложил на него корзину для кирпичей из золота и серебра и подарил его Мардуку, моему господину.
Дом наподобие Эшарры[8] в радости и ликовании я построил, я вознес его главу, как гору, и для Мардука, моего господина, как в минувшие дни, на удивление всем я заставил его украсить. Мардук, мой господин, взгляни благосклонно на мои труды, и по твоему высокому повелению, которое не может быть изменено, да сохраняется дело, работа моей руки, в вечности. Как навсегда уложены кирпичи Этеменанки, так укрепи и основание моего трона на долгие дни!
Этеменанки, царю, который тебя обновляет, даруй благословение! Когда Мардук в радости внутри тебя поселится, вспомни, о храм, при Мардуке, моем господине, о моем благочестии!»{21}
Этот рассказ, проникнутый, как нам кажется, искренними чувствами смирения и религиозной преданности, и по сей день привлекает к себе глубоко личной интонацией повествования. Считавшиеся необходимыми весьма разнообразные приготовления к строительству включали наряду с практическими усилиями, связанными с доставкой строительных материалов и подготовкой строительной площадки, также и проведение культовых церемоний. В соответствии с древнейшими обычаями шумеров при закладке зданий в котлован помещали ценные приношения, благовонные травы и т. п. Смирение правителя перед богом наглядно показано в эпизоде, описывающем, как царь сам нес корзину с глиной. О том, что здесь, как и ныне при торжественной закладке зданий, речь идет именно о символическом акте, свидетельствует применение драгоценного материала — серебра и золота — для изготовления используемых в данном случае корзин. Плита с изображением царя, несущего корзину, была замурована в основании фундамента. Такого рода сообщения дошли до нас не только от Набопаласара, но и от Ашшурбанапала из Вавилона. Он и его брат тоже изготовили аналогичные изображения в качестве посвятительного дара при закладке, продолжив тем самым традиции III тысячелетия до нашей эры.
Приведенный здесь текст Набопаласара написан на глиняных цилиндрах, которые, как считают, были некогда заложены в фундамент зиккурата Этеменанки. Эти цилиндры получили известность в результате грабительских раскопок, так что место, где они были найдены, точно неизвестно. Никакие другие дары из числа упомянутых в надписи в указанном месте обнаружить не удалось. Это может объясняться тем, что, во-первых, далеко не везде раскопки проводились на достаточной глубине и что, во-вторых, на протяжении столетий многое могло быть бесследно разрушено или похищено.
Ассирийский царь Ашшурбанапал в виде носильщика корзины. Текст надписи касается строительных мероприятий в храме Эсагила (по Штромменгеру)
Хотя Набопаласар и похвалялся тем, что построил храмовую башню, на самом деле и он за все время своего правления не смог ее завершить. Текст на глиняном цилиндре сочинили, написали и заложили в фундамент в самом начале строительных работ. В нем отражено намерение, а не свершение. Навуходоносор II, принимавший участие в закладке сооружения еще в бытность наследным принцем, впоследствии продолжал дело своего отца с большим усердием. В пределах задуманных им обширных работ, имевших целью капитальную перестройку и украшение центральной части Вавилона, он с особым рвением относился ко всему, что касалось главного святилища Мардука. Про храмовую башню он в связи с этим сообщает в своей надписи следующее: «Этеменанки, ступенчатую башню, место которой Набопаласар, царь Вавилона, мой отец и родитель, с помощью искусства заклинания, а также мудрости богов Эйи и Мардука очистил и на дне котлована которой свой краеугольный камень заложил и чьи четыре наружные стены по всему периметру из асфальта и обожженного кирпича на 30 локтей в высоту возвел, однако голову которой не возвысил, поэтому я, чтобы возвести Этеменанки, чтобы голове ее дать состязаться высотою с небом, руку приложил»{22}.
В течение своего долгого и успешного правления, длившегося с 605 до 562 года до нашей эры, Навуходоносору II удалось выполнить большую часть своих строительных замыслов. Его богатая империя, значительно расширившаяся вследствие многочисленных успешных походов, давала ему для этого необходимые материальные средства. К вспомогательным строительным работам, вероятно, привлекались и пленные, а те из их числа, которые имели соответствующие навыки, возможно, участвовали и в самом строительстве. По данным археологических раскопок и многочисленным сохранившимся надписям данный период известен довольно хорошо, и мы можем с достаточным основанием утверждать, что роль зиккурата в это время была велика как никогда, а само сооружение находилось в оптимальном состоянии. Именно поэтому подробные исследования ступенчатой башни Вавилона и попытки ее реконструкции относятся в основном к нововавилонскому периоду.
Навуходоносор II строил не только в Вавилоне, он заботился также и о многочисленных других святилищах, имевших давние традиции. Надписи с его именем встречаются археологам по всей Южной Месопотамии. И зиккурат в Борсиппе, чьи развалины так часто принимали за Вавилонскую башню, тоже возник в его время. Борсиппа, город-сосед Вавилона, являлся центром культа бога Набу, занимавшего важное место в вавилонском пантеоне. Он считался сыном Мардука и богини Царпанитум и почитался как бог-покровитель писцов и бог мудрости. Во время новогоднего празднества в Вавилоне ему принадлежала особая роль. И в других городах, таких, как Ур, Киш, Урук, Ниппур, Навуходоносор II заботился о главных святилищах и о строительстве храмовых башен.
После Навуходоносора II Вавилон начал постепенно приходить в упадок. Хотя при первых его преемниках Вавилонское царство еще продолжало сохранять большую часть своих владений, оно все же не смогло оказать длительного сопротивления освободительным устремлениям порабощенных народов. Положение осложнялось еще и тенденцией могущественного жречества святилищ Ура, Сиппара и Ларсы противопоставить свое влияние влиянию храма Мардука в Вавилоне. Такое соперничество, имевшее прежде всего экономические корни, сильно сказывалось на политической ситуации. Царям приходилось постоянно заботиться о том, чтобы не утратить поддержки влиятельных жреческих кругов. После того как последний законный наследник из династии Навуходоносора II был убит, на трон вступил Набонид. Он оказывал явное предпочтение святилищам Сина в Уре и Харране. Это вызвало решительное сопротивление жрецов главных вавилонских храмов, обойденных вниманием царя. Набонид годами жил в оазисе Тайма и даже не являлся в Вавилон на празднование Нового года; а так как без него новогодние празднества, которым придавалось особое значение, проводиться не могли, то его поведение еще больше подогревало существовавшее недовольство.
Сведения о строительстве Вавилонского зиккурата, столь многочисленные в текстах отца Навуходоносора II и в его собственных, во времена преемников этого царя совершенно иссякли. Конечно, сооружение продолжало существовать и продолжались, наверное, и работы по его поддержанию, но значительных средств и усилий в это дело, вероятно, уже не вкладывали.
Тем временем в соседнем Иране происходило значительное укрепление государства, и Вавилония приобрела могущественного противника в лице персов, начавших проникать в Месопотамию. К тому же жречество храма Мардука, недовольное посягательствами на свое влияние, по-видимому, вступило с персами в сговор, оказав поддержку приближающимся войскам во главе с прежним наместником Набони-да — Гобрием. Жрецы не без основания рассчитывали на восстановление утраченных ими позиции, хотя персы и придерживались культа Ахурамазды. Вавилонское войско в битве у Сиппара потерпело поражение, и 12 октября 539 года до нашей эры персы без боя вошли в Вавилон.
Персы в Вавилоне
Кира II, судя по его надписям, в Вавилоне приветствовали как освободителя. Он не вмешивался в существовавшие здесь хозяйственные и религиозные отношения и почти не касался внутренних дел города. Вавилон, сделавшись составной частью обширного государства, охватывавшего весь Передний Восток, включая Египет, благодаря своему центральному расположению стал играть в нем важную роль. Жречество могло отправлять здесь свои культы в соответствии с древней традицией. Кир оказывал храмам щедрое покровительство и вообще старался проявить себя с лучшей стороны. Он даже проводил новогодние церемонии, тем самым подтверждая свое признание роли бога Мардука в Вавилоне. «Когда я мирно вступил в Вавилон и при ликовании и радости во дворце правителя местопребывание моего величества устроил, тогда Мардук, великий господин, сделал обширное сердце вавилонян ко мне благосклонным, в то время как я ежедневно думал о том, чтобы почитать его… Я охотно стал заботиться о том, что внутри Вавилона, и о святилищах в нем»{23}.
Эта политика продолжалась и при сыне Кира II, Камбизе, так что, очевидно, образ жизни вавилонян существенно не изменился, хотя они постоянно боролись за независимость, и когда после смерти Камбиза в Персии начались внутренние беспорядки, некто, выдававший себя за сына Набонида, поднял в Вавилоне восстание. Правивший в это время персидский царь Дарий I сперва наказал город довольно мягко. Но после нового восстания в 520 году до нашей эры он снес городские стены и разграбил город и царские могилы.
Разразившиеся политические бури скорее всего почти не коснулись святилищ. Именно в эту пору жрецы с особым рвением обратились к дальнейшему развитию традиционных наук, таких, как астрономия, математика и прежде всего астрология. Родиной многих достижений и открытий, сделанных в Месопотамии и воспринятых впоследствии греческой культурой, были храмовые участки. Именно жречество продолжало сохранять вавилонский язык и развивать кли-копись в ту пору, когда вне храмов их все больше и больше вытесняли арамейский язык и арамейское письмо. Литературная традиция не только не прервалась в то время, а, наоборот, пережила последний подъем. Однако дальнейшими сообщениями о каких-либо строительных мероприятиях, касающихся Вавилонской башни, мы для этого периода не располагаем.
С приходом к власти Ксеркса (486–465 годы до нашей эры) этот последний всплеск вавилонской культуры внезапно оборвался. Ксеркс проводил более энергичную иранизацию, чем его предшественники, и совершенно перестал считаться с традициями народностей, вошедших в его царство. Вспыхнувшие вскоре в Вавилонии восстания он потопил в крови и в назидание покарал главный город особенно жестоко. Так как храмы, будучи хранителями старых традиций, скорее всего принимали активное участие в восстаниях, то персидский царь беспощадно расправился с ними. Святилища Эсагилы были разграблены и, вероятно, частично разрушены. Ксеркс велел разломать и переплавить драгоценную статую Мардука, изготовленную из благородных металлов, и уничтожить предметы культа.
Тем самым было покончено с последними остатками независимости вавилонян, и без того проявлявшейся уже только в сфере культа. После разрушения важнейших святилищ и уничтожения изображений богов стало невозможно проводить новогодние празднества. Вероятно, жречество тоже подверглось частичному истреблению, а крупные центры были разгромлены. Ксеркс окончательно сровнял с землей городскую стену и так изменил течение Евфрата, чтобы он широким потоком пересекал жилую часть Вавилона. Карательные меры Ксеркс предпринял не только по отношению к Вавилону: крупное святилище Набу в Борсиппе подверглось в это время полному опустошению и впоследствии никогда уже не восстанавливалось.
Описание Вавилона,
принадлежащее Геродоту
И все же Вавилон оставался значительным городом и продолжал свою разностороннюю хозяйственную жизнь. Он отстраивался и обновлялся, но ослепительный блеск его святилищ был навсегда утрачен. Персидские правители, вернее, их наместники жили во дворцах вавилонских царей и даже возводили кое-какие новые постройки. Но из-за искусственного изменения русла Евфрата общая картина города совершенно изменилась. Река уже не протекала, как некогда, западнее царских дворцов, а на подступах к внутренней городской стене поворачивала на восток; затем, делая большую дугу, она поворачивала теперь уже на запад и, огибая дворцы, пересекала город, чтобы вблизи Этеменанки вернуться в старое русло. Таким образом, резиденция персидских сатрапов оказывалась в изоляции от остальной части города. Знание этой ситуации важно для понимания описания города, сделанного Геродотом, побывавшим в этих краях.
Геродот родился в 484 году до нашей эры в малоазийском городе Галикарнасе. Он много путешествовал по странам Востока и оставил пространные сообщения об истории, нравах и обычаях народов, которые посетил, а также описания их городов и домов. Оценка книг Геродота очень неоднозначна. Многое он видел и хорошо рассмотрел сам. Но большое количество фактов он узнал через посредников, будучи часто вынужден доверяться высказываниям проводников и переводчиков. Таким образом в его сообщения проникло много преувеличений, сказочных красот и ложных преданий. И тем не менее его книги принадлежат к важнейшим источникам знаний о многих народах и городах древности. Труды Геродота уже в античное время служили основой для сочинений его современников; использовались они и более поздними авторами. В результате многие его описания проникли в историческую традицию западноевропейской культуры. Книги Геродота содержат много сообщений, важных и интересных для историков Вавилона. Уже во времена Возрождения в Европе делались попытки с помощью описаний Геродота отождествить город и прежде всего Вавилонскую башню. Заблуждения Геродота удалось исправить лишь при помощи данных раскопок Кольдевея. Указанные Геродотом размеры Вавилона побуждали многих путешественников включать в его пределы соседние города, Борсиппу и Киш, и принимать зиккурат Борсиппы за Вавилонскую башню. Но в то же время результаты раскопок подтвердили многие факты, содержавшиеся в книгах Геродота.
Очевидно, Геродот посетил Вавилон около 460 года до нашей эры, когда город уже вступил в пору упадка. Карательные мероприятия Ксеркса привели к разрушению многих храмов, культ Мардука, статуя которого была переплавлена, захирел. Ксеркс снес городские стены, причинив при этом тяжелый ущерб также и храму Мардука. Однако, несмотря ни на что, Вавилон продолжал еще оставаться великолепным оживленным городом, сумевшим произвести сильное впечатление на чужеземного путешественника, успевшего ранее немало повидать.
Многие исследователи изучали с давних пор книги Геродота, пытаясь понять, как сложились у него те или иные впечатления и каким образом он пришел к своим утверждениям. К описанию Вавилонской башни, сделанному Геродотом, мы еще обратимся, когда перейдем к анализу попыток ее реконструкции. А пока ограничимся лишь отдельными его рассуждениями относительно Вавилона. Здесь следует иметь в виду, что для нас важно не только то, что он говорит, но и то, чего не говорит. Так, он не описывает подробно ни дворец, ни прославленные более поздними авторами висячие сады Семирамиды. Это можно объяснить только тем, что Геродот не получил доступа в строго изолированный район, оказавшийся после искусственного изменения русла Евфрата на другом берегу реки и ставший местопребыванием персидского сатрапа. Отсутствуют также у Геродота упоминания Летнего дворца, расположенного за пределами города, Дома новогоднего праздника, Дороги процессий, Ворот Иштар. Вероятно, эти сооружения успели прийти в упадок, а новогодние процессии более не устраивались.
Зато Геродот подробно описывает городские стены, хотя он мог видеть только их развалины. Так, он пишет: «Вавилон не только очень большой город, но и самый красивый из всех городов, которые я знаю. Прежде всего город окружен глубоким, широким и полным водой рвом, затем идет стена шириной 50 царских локтей, а высотой 200… На верху стены, по краям, возвели по две одноэтажные башни, стоявшие друг против друга. Между башнями оставалось пространство, достаточное для проезда четверки лошадей. Кругом на стене находилось 100 ворот целиком из меди (в том числе их косяки и притолоки)»{24}. Утверждения Геродота, касающиеся городских стен Вавилона, несомненно, преувеличенны; ни указанная им ширина, ни число ворот не подтверждаются данными раскопок.
Геродот подробно изучил храмовой участок Мардука. Очевидно, в услышанных им от жителей рассказах относительно местных нравов и религиозных обычаев содержалось много преувеличений. После описания внешнего вида башни Геродот переходит к храму, находившемуся на вершине зиккурата: «На последней башне воздвигнут большой храм. В этом храме стоит большое, роскошно убранное ложе и рядом с ним золотой стол. Никакого изображения божества там, однако, нет. Да и ни один человек не проводит здесь ночь, за исключением одной женщины, которую, по словам халдеев, жрецов этого бога, бог выбирает себе из всех местных женщин. Эти жрецы утверждают (я, впрочем, этому не верю), что сам бог иногда посещает храм и проводит ночь на этом ложе. То же самое, по рассказам египтян, будто бы происходит и в египетских Фивах. И там в храме Зевса Фиванского также спит какая-то женщина. Обе эти женщины, как говорят, не вступают в общение со смертными мужчинами»{25}.
Что касается убранства храма Эсагилы, то о нем Геродоту, очевидно, рассказывали вавилоняне, так как большинство культовых предметов, включая статую Мардука, будучи изъято из храма Ксерксом, ко времени посещения Геродота уже отсутствовало. «Есть в священном храмовом участке в Вавилоне внизу еще и другое святилище, где находится огромная золотая статуя сидящего Зевса. Рядом же стоят большой золотой стол, скамейка для ног и трон — также из золота. По словам халдеев, на изготовление всех этих вещей пошло 800 талантов золота. Перед этим храмом воздвигнут золотой алтарь. Есть там и еще один огромный алтарь; на нем приносят в жертву взрослых животных, на золотом же алтаре можно приносить в жертву только сосунков. На большом алтаре халдеи ежегодно сжигают 1000 талантов ладана на празднике в честь этого бога. Была еще в священном участке в то время, о котором идет речь, золотая статуя бога, целиком из золота, 12 локтей высоты. Мне самому не довелось ее видеть, но я передаю лишь то, что рассказывали халдеи… Так роскошно украшен этот [храм] и священный участок, где также есть много посвятительных даров от частных лиц»{26}.
При оценке описаний Геродота следует учитывать, что к моменту их составления со времени расцвета Вавилонского царства успело пройти ни мало ни много двести лет. Да и сами информаторы Геродота о многом знали только понаслышке. Тем не менее описания храмового инвентаря, если заменить имя Зевса именем Мардука, окажутся достаточно праводоподобными. Впрочем, как раз при упоминании царских имен часто возникали ошибки, к тому же самого Навуходоносора, при котором было возведено большинство описанных Геродотом построек, к этому времени, очевидно, успели забыть. Вместо него названы сказочная царица Семирамида (в истории ее до недавних пор отождествляли с царицей Ассирии по имени Шаммурамат, жившей в IX веке) и Нитокрида, якобы сделавшие Евфрат судоходным и перекинувшие через реку мост, т. е. им приписано как раз то, что на самом деле сделал Навуходоносор.
Хотя в правление Ксеркса и его преемников Вавилон и утратил свое значение культового центра, он тем не менее продолжал оставаться богатым городом. Земли Южной Месопотамии с ее разветвленной ирригационной системой приносили обильные урожаи; страна была густо населена, а ремесла в ней хорошо развиты и специализированы. Торговля местными продуктами и изделиями, которую монопольно вели большие торговые дома, приносила большой доход. Земля в основном находилась в руках крупных землевладельцев, получивших ее от царя за службу и, в свою очередь, сдававших в аренду. Однако высокие налоги и подати постепенно привели хозяйство в упадок, и во всех областях жизни стало заметно расширяться влияние иранцев. Вавилонские письмо, язык, культура и религия еще поддерживались в немногих сохранившихся храмах, тогда как населением соответствующие знания были постепенно утрачены.
Новые замыслы времени Александра Великого
Так как бремя, налагаемое тяжелыми, кровопролитными войнами и произволом сатрапов, продолжало расти, население Вавилонии все больше и больше воспринимало персидское владычество как насилие. Поэтому, когда из Греции на Восток двинулся новый завоеватель и стал приближаться к Месопотамии, его ждали как освободителя.: Этим «освободителем» был Александр Великий из Македонии, победивший в 331 году до нашей эры персов при Гавгамеле и затем вступивший в Вавилон. Как некогда Кира, его встретили ликованием, полагая, что Вавилон может на него рассчитывать. Молодой царь, создавший мировую империю, простиравшуюся до Индии, собирался сделать расположенный в центре этой империи Вавилон своей новой столицей. Он надеялся добиться внутренней консолидации колоссальной империи при помощи слияния религий и объединения разнообразных традиций. Поэтому он включил себя в преемственный ряд вавилонских царей и стал принимать официальное участие в культе прежнего бога города — Мардука. Зиккурат Этеменанки к этому времени, очевидно, совершенно обветшал; ведь после того как статуя Мардука была отправлена Ксерксом на переплавку, здесь не велось никаких строительных работ.
Александр решил выстроить Башню заново, потому что ее восстановление, очевидно, казалось делом невозможным. Но предварительно следовало убрать мощные наслоения строительных обломков. Многие греческие, а позже и римские авторы, описывавшие походы Александра, упоминали Вавилон и его постройки. Так, например, у грека Страбона (60 год до нашей эры — 20 год нашей эры) можно прочесть следующие замечания, касающиеся Башни: «Там же (в Вавилоне. — Авт.) находилась теперь уже уничтоженная гробница Бела[9], которую, как говорили, в свое время разрушил Ксеркс. А представляла она собой четырехгранную пирамиду из обожженного кирпича высотой в один стадий, и каждая сторона имела длину в один стадий. Александр хотел ее восстановить, но это было очень большое предприятие, и оно требовало много времени — одна лишь уборка обломков представляла собой работу на два месяца для десяти тысяч человек, — так что он не смог закончить начатое дело, потому что вскоре постигли царя болезнь и смерть, а из преемников никто уж более об этом не заботился»{27}.
В последующей традиции, как и здесь, у Страбона, а также у Диодора и Арриана, Башня считалась гробницей Бела, так как подлинное ее назначение забылось, а представления о характере вавилонской религии оказались утрачены.
У Арриана из Никомедии (около 130 года нашей эры) можно, кроме того, узнать, что расчистка развалин Башни в отсутствие Александра, отправившегося в поход в Индию, велась крайне вяло. Поэтому царь, вернувшись, приказал поставить на эту работу все свое войско. Тот факт, что работы, упоминаемые в письменных источниках, были действительно выполнены, подтверждается данными раскопок. Как уже неоднократно говорилось выше, на месте Вавилонской башни в настоящее время найдено сравнительно мало строительных обломков. Имевшиеся здесь ранее и убранные при Александре остатки Башни обнаружены теперь к западу от Этеменанки. Имеется в виду группа холмов Хомера, достигающих в северной части высоты 16 метров. С помощью вертикальной штольни Кольдевею удалось показать, что эти холмы состоят из нагромождений строительных обломков, тогда как следы самого строения отсутствуют. По-видимому, производя разборку развалин, строительный мусор отправляли сюда по Евфрату, который в греческие времена еще протекал по искусственно измененному руслу, и здесь сгружали. При раскопках холмов обнаружены битый кирпич, остатки асфальта и куски штукатурки, а также обломки кирпичей с надписями времени Навуходоносора II. Очень важным свидетельством является найденный в фундаменте Этеменанки фрагмент цилиндрической надписи Навуходоносора II. Объем сваленных в Хомера строительных обломков, как теперь подсчитали, составляет 300000 кубометров; на их переброску некогда действительно могли уйти 600000 человеко-дней, о плате за которые говорится у Страбона.
В южной части Хомера нагромождение строительных обломков в дальнейшем использовали для устройства здесь греческого театра с амфитеатром и сценой тех же размеров, что и у других театральных сооружений греческого мира.
В центральной группе холмов Хомера особое внимание привлекли к себе многочисленные кирпичные обломки ярко-красного цвета. Именно к ним восходит арабское название холмов — Хомера — «Красные». Своей окраской эти обломки обязаны большому пожару, свидетельствами которого, помимо всего прочего, служат отпечатки, оставшиеся от полностью сгоревших деревянных конструкций, и оплавленные куски глины. Кольдевей полагал, что именно здесь находилось место, где посмертно сожгли на костре любимца Александра — Гефестиона.
Есть основание считать, что работы по разборке руин Башни к моменту смерти Александра (323 год до нашей эры) заметно продвинулись. Однако новое строительство, несомненно, не успело начаться. При преемниках Александра никаких работ, связанных с Башней, уже не велось. Грандиозные планы относительно этого святилища были похоронены вместе с Александром. И в письменных источниках каких-либо сообщений о зиккурате этого времени не содержится.
Поддержание традиции
Тем не менее у культа Мардука все еще имелись покровители и приверженцы. Сохранились также разрозненные сведения о строительной деятельности, касающиеся нижнего храма Эсагилы. Так, при сводном брате Александра и при его преемнике в Эсагиле велись работы по сносу этого храма, предполагавшие, очевидно, возведение новой постройки в дальнейшем.
Тем временем в ходе борьбы, связанной с разделом империи Александра, верх взял сатрап Селевк. Он создал новую большую империю, простиравшуюся от Ирана до Сирии. Вавилон тем временем продолжал утрачивать свое значение, тем более что Селевк около 300 года до нашей эры основал неподалеку от него свою новую столицу — Селевкию. Значительная часть жителей Вавилона переселилась туда — кто по доброй воле, кто по принуждению. Отныне резиденция властителя, его дворец и административные постройки находились в Селевкии.
Сын Селевка Антиох I еще раз воздал дань древней вавилонской традиции и принял титул царя Вавилона. Однако это отнюдь не означало, что Вавилон снова стал столицей. Все же вместе с титулом Антиох I возложил на себя определенные обязательства в отношении местной религии. Он публично заявил о своем признании культа Мардука в Вавилоне и Набу в Борсиппе и уделил внимание восстановлению обоих святилищ. В клинописной надписи на глиняном цилиндре, заложенном в основание постройки (Антиох I и в этом следовал старым обычаям), сказано: «После того как мое сердце подвигло меня на строительство Эсагилы и Эзиды[10], изготовило кирпичи Эсагилы и Эзиды в стране Хатти[11] чистыми руками с применением масла дерева русту и затем доставило, для того чтобы сложить фундамент Эсагилы и Эзиды, 20 адара 43 года (287 год до нашей эры) я заложил фундамент Эзиды, законного храма Набу, бога города Борсиппы»{28}.
Среди жрецов Эсагилы, очевидно, еще было немало крупных ученых; так, например, жрец Берос написал историю Вавилонии, посвятив ее царю Антиоху I. Этот труд представлял собой обзор знаний, представлений и традиций, уходивших в глубь веков, вплоть до мифической древности, знаний, еще доступных в то время, а впоследствии утраченных. В обширной хронологической таблице автор привел всех известных ему правителей, начиная с царей, правивших до потопа. Сравнение списков Бероса с более ранними клинописными источниками послужило поводом для серьезных научных споров. Сам его труд, первоначально написанный по-гречески, известен нам только в извлечениях, включенных в книги других авторов, оригинал же не сохранился. Его цитировали многие греческие и римские писатели и, несомненно, в ряде случаев исказили, так что в настоящее время у нас нет верного представления об этом первом историческом сочинении, посвященном Месопотамии. Трудно себе представить, чтобы Берос в своей книге не рассказал о ступенчатой башне в Вавилоне, но соответствующие цитаты пока неизвестны.
Реставрационные и строительные работы проводились в святилище Эсагила и при более поздних селевкидских правителях. Об этом свидетельствуют упоминания, встречающиеся от случая к случаю в письменных памятниках II века до нашей эры. Культ Мардука и других вавилонских богов продолжал поддерживаться не только жрецами, но и, вероятно, частью населения. Сохранение традиции являлось одной из главных задач храмов; оно выражалось в составлении новых текстов и переписывании старых. При отсутствии оригиналов именно эти копии служат в наше время источником разнообразной информации, касающейся религии и культа, городских сооружений и отдельных построек.
Со временем центр поддержания традиции переместился из Вавилона в Урук, потому что здесь еще оставались нетронутыми крупные святилища. Даже в селевкидскую эру, в III и II веках до нашей эры, в Уруке при местных правителях продолжали возводить огромные новые культовые постройки. Так, на двух больших храмовых участках, в Эшгале и Бит Реше, возникло несколько святилищ, в том числе один зиккурат.
Ряд документов, дошедших до нас через посредство писцовых школ и жрецов Урука, дает важную информацию относительно внешнего вида и истории Вавилонской храмовой башни. Из Урука происходит, в частности, так называемая «Табличка об Эсагиле», содержащая описание главного святилища и самой Башни. Табличка, написанная в 83 году Селевкидской эры, т. е. в 299 году до нашей эры, содержала пространное описание города Вавилона. В ней приводятся размеры и названия отдельных строений, входивших в святилища. Именно потому так велика роль этой таблички для современных попыток реконструировать Башню, о которых пойдет речь в следующей главе. Согласно заключительной формуле текста, данная табличка представляет собой копию, более старого текста из Борсиппы, изготовленного писцом Анубелшуну из Урука.
Отголоски времен античности
После того как в 140 году до нашей эры парфяне, вторгшиеся в Месопотамию из Ирана, захватили также и Вавилон, значение этого города стало падать все быстрее. Многочисленные войны и разрушения привели к дальнейшему сокращению численности его населения. Местом сооружения крупных зданий стал вновь созданный центр Ктесифон, а бывшие дворцы вавилонских царей заселило простонародье. Дальнейшая судьба храмовых участков Эсагилы и Этеменанки неизвестна. Наверное, и они были заняты жилыми постройками или превращены в места захоронений. Можно с уверенностью сказать, что на месте снесенного зиккурата тоже появились жилые дома, так как при раскопках найдены их остатки, к сожалению пока плохо поддающиеся датировке.
Описание Вавилона, содержащееся в «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского, относящейся к I веку нашей эры, опиралось на более старые письменные источники и не может рассматриваться как свидетельство современника. Здесь правда, сохраненная традицией, причудливо переплетается с фантазией. При первом упоминании Башни Диодор недвусмысленно утверждает, что это сооружение уже более не существует: «После этого Семирамида построила в центре города святилище Зевса, именуемого вавилонянами, как мы уже говорили, Белом. Так как среди историков нет единого взгляда на это сооружение, и так как оно с течением времени превратилось в развалины, то нет возможности дать здесь его точное описание. Однако предполагают, что это была необычайно высокая постройка и что халдеи именно вследствие ее высоты производили отсюда свои астрономические наблюдения, тщательно отмечая восходы и закаты светил. Все здание было сооружено с большим искусством из асфальта и кирпича. На самом его верху находились позолоченные статуи Зевса, Геры и Теи». Цитируемый нами римский автор сам Вавилона не видел, а имена вавилонских богов, будучи заменены греческими, на протяжении веков успели забыться. Что же касается внешнего вида города, то Диодор, между прочим, пишет: «В наши дни обитаема лишь малая часть Вавилона. Вся остальная площадь, окруженная городскими стенами, теперь занята обрабатываемыми полями»{29}.
Хотя состав населения Вавилона за последние бурные века его существования сильно изменился, знание клинописи сохранялось вплоть до I века нашей эры. Пусть в целом вавилонский язык и вавилонское письмо уже давно оказались вытеснены арамейским, греческим и парфянским языком и письмом, все же можно полагать, что оставались небольшие изолированные центры, скорее всего при храмах, где этот язык и это письмо все еще продолжали употребляться. На глиняных табличках часто записывались результаты астрономических наблюдений. И римский автор I века Плиний указывал на существование школы астрономов в Вавилоне. Помимо научных записей целый ряд хозяйственных документов этого времени, написанных клинописью на глине, свидетельствует о том, что знание вавилонского языка и письма еще не было утрачено полностью.
КАК ВЫГЛЯДЕЛА ВАВИЛОНСКАЯ ХРАМОВАЯ БАШНЯ?
Как показывает приведенный выше обзор, в деле реконструкции общего вида Вавилонского зиккурата мы можем опереться на многочисленные, относительно хорошо сохранившиеся образцы месопотамских культовых сооружений. Кроме того, существуют строительные надписи, закладывавшиеся в фундамент, и даже описания, где приведены размеры и разные важные подробности. Казалось бы, нетрудно представить себе первоначальный вид Башни и реконструировать ее в виде рисунка или модели. Но на самом деле все не так просто. Общепризнанной реконструкции не существует и поныне, и споры вокруг Вавилонской башни не прекращаются. Почему же это происходит?
Чтобы ответить на поставленный вопрос, нужно принять во внимание различные обстоятельства. Прежде всего следует обратить внимание на состояние сооружения, зафиксированное в момент раскопок. Как сказано, развалины Башни не представляют собой большого холма, доминирующего над окружающей местностью, наоборот, они находятся относительно низко, занимая край равнины, над которой с юга возвышается холм Амран Ибн Али; часть развалин покрыта водой, часть — более поздними наслоениями. Многолетнее расхищение кирпича сильно сказалось на состоянии сооружения. Вина за это лежит не только на жителях окрестных деревень, но и на турецкой администрации; по ее распоряжению здесь выламывали обожженный кирпич для постройки плотины Хйндие; ради того, чтобы добыть необходимый строительный материал с возможно большей глубины, даже производилась откачка почвенных вод, хотя они стоят на глубине 3,3 метра, кирпич оказался выломан на глубину 4 метра.
Раскопки Вавилонской башни
Только в 1913 году благоприятный уровень почвенных вод, а он оказался в районе развалин башни на 3,3 метра ниже обычного, позволил провести археологические работы. Раскопки велись с 11 февраля по 7 июня. Руководил ими Роберт Кольдевей. Рабочих было немного. За съемки отвечал архитектор Фридрих Ветцель. Недостаток времени не позволил полностью расчистить поверхность массивного ядра постройки. Тем не менее удалось получить много важных сведений, а главное — установить размеры здания. Фридрих Ветцель писал по этому поводу: «Мы начали копать с северо-восточного угла внешней оболочки из обожженного кирпича, потому что условия местности показались нам тут наиболее благоприятными. Так как расхитители кирпича обычно оставляют обмазку нетронутой, для нас здесь сохранилось самое важное — внешний контур. Копая узкие рвы и короткие туннели, мы последовали дальше вдоль северного торца»{30}.
С учетом оболочки ядра зиккурата из обожженного кирпича, имевшей некогда толщину около 14 метров, а теперь отбитой, получалось, что длина боковых сторон здания составляла от 91,48 до 91,66 метра. При дальнейшем продвижении от юго-западного угла постройки с южной ее стороны была обнаружена лестница шириной 8,2 метра, от которой частично сохранились 18 ступеней. Она начиналась у юго-западного угла. Ров перед южной стеной Башни длиной около 50 метров и шириной около 10 метров соответствовал некогда существовавшей здесь монументальной наружной лестнице. Сама ее кладка исчезла почти полностью, лишь местами сохранились отпечатки кирпичей.
По мнению Ветцеля, ядро сооружения, сложенное из сырцового кирпича, имело квадратное сечение с длиной стороны, равной 61 метру; этот блок, окруженный рвом, заполненным водой, покоился на практически водонепроницаемом ложе из плотно утрамбованной чистой глины. Внутри ложа археологи обнаружили с южной стороны две деревянные анкерные скрепы, а напротив, с восточной стороны, — два соответствующих скрепам отверстия. Оболочка из обожженного кирпича начиналась по меньшей мере на глубине четырех метров ниже нормального уровня почвенных вод. На наружных стенах этой оболочки, сохранившейся в большинстве мест лишь на высоту менее двух метров, имелось обычное для древневосточных построек чередование выступов и углублений.
Судя по относительно более высоким остаткам юго-западной боковой лестницы, наружные грани оболочки были отвесными.
Материалов раскопок Вавилонской башни, позволивших получить достоверные сведения только о периметре нижней ее ступени и о самом факте существования ведших на Башню трех наружных лестниц, было мало, чтобы перейти к обсуждению вопроса о ее внешнем виде. Пришлось привлечь данные различных письменных источников и описания аналогичных сооружений. При этом мнения исследователей заметно разошлись, что в результате привело к появлению весьма разных вариантов реконструкции Башни.
Табличка об Эсагиле
Самым важным, но и весьма спорным источником, способным дать материал для реконструкции Башни, оказалась так называемая «Табличка об Эсагиле», относящаяся к селевкидскому времени. Это — поздняя копия, восходящая к тексту из Борсиппы, который был составлен жрецами как тайный документ. В тексте указано, что к нему могут иметь доступ только мудрые, т. е. посвященные, а немудрые доступа к нему иметь не должны. Эту табличку, найденную в Уруке, удалось использовать в дискуссии о реконструкции Вавилонской башни относительно поздно, так как долгие годы она считалась утерянной. Английский ассириолог Джордж Смит опубликовал ее текст еще в 1876 году, не сообщив, однако, никаких данных о том, где хранится сама табличка. В результате долгие годы не удавалось разрешить многих вопросов, возникших в связи с этой табличкой и требовавших сверки с оригиналом. Лишь в 1912 году табличка нашлась в частном владении и в 1913 году наконец попала в собрание Лувра. С этого момента она была взята за основу дальнейших исследований.
В связи с текстом «Таблички об Эсагиле» возникает много вопросов, связанных с оценкой примененной в ней системы мер. Для пересчета вавилонских единиц измерения и поныне нет твердо установленных принципов, потому что в древности одновременно применялись разные системы счисления. Лишь в результате довольно длительных исследований удалось выяснить, что в «Табличке об Эсагиле» одновременно применены две единицы измерения длины — большой локоть и малый. Между тем первая попытка реконструкции, сделанная сразу после раскопок Кольдевея, базировалась на пересчете всех приведенных размеров на основе большого локтя и потому позже оказалась неверной.
Реконструкция Вавилонского зиккурата
по Р. Кольдевею (по изд. Парро)
Основу всех мер образует применявшаяся в Вавилонии на протяжении тысячелетий шестидесятеричная система. Написание чисел при помощи клинописных знаков не всегда поддается бесспорному толкованию. Так, в многозначных числах первое место имеет самое большое числовое значение, а последующие составляют шестидесятую часть непосредственно предшествующего числа. Особая трудность «Таблички об Эсагиле» заключается в том, что ее составитель, видимо, хотел показать свою разностороннюю математическую образованность. С этой целью он представил площадь ряда построек, в том числе и зиккурата, как площадь обработанного хлебного поля, а затем вычислил, сколько зерна понадобилось бы, чтобы такую площадь засеять. Так, в тексте сказано:
«Размеры котлована Этеменанки, длина и высота, к твоему сведению, 3 субан — длина, 3 субан — ширина, измеренные при помощи 1 суклу-локтя. Чтобы произвести его расчет, умножь 3 на 3, будет 9; 9 на 2 будет 18. Если ты не знаешь значения этого числа 18, то знай: оно соответствует 3 PI зерна для посева, отмеренного малым локтем:
Котлован Этеменанки: высота, как длина и ширина»{31}.
При пересчете приведенных здесь размеров следует исходить из того, что, по данным раскопок, длина одной стороны Башни равна приблизительно 91,5 метра, откуда малый локоть получается равным 50,86 сантиметра, так как 1 субан равняется 60 локтям. Мы не будем здесь входить в многочисленные проблемы, связанные с пересчетом мер; пары приведенных примеров достаточно, чтобы проиллюстрировать всю сложность этого дела.
Табличка дает также много важной информации о постройке Башни и приводит размеры каждой ступени:
«15 двойных шестов длина, 15 двойных шестов ширина,
5.5 двойного шеста высота: сырцовая кладка самая нижняя;
13 двойных шестов длина, 13 двойных шестов ширина, 3 двойных шеста высота: верхний этаж, во-вторых;
10 двойных шестов длина, 10 двойных шестов ширина, 1 двойной шест высота: верхний этаж, в-третьих;
8.5 двойного шеста длина, 8,5 двойного шеста ширина, 1 двойной шест высота: верхний этаж, в-четвертых;
7 двойных шестов длина, 7 двойных шестов ширина, один двойной шест высота: верхний этаж, в-пятых;
5.5 двойного шеста длина, 5,5 двойного шеста ширина, 1 двойной шест высота: верхний этаж, в-шестых;
4 двойных шеста длина, 3,75 двойного шеста ширина,
2.5 двойного шеста высота: верхний храм, в-седьмых, вместе с верхней комнатой»{32}.
Мера, именуемая здесь двойным шестом, по-шумерски называется «гар» и, будучи пересчитана в соответствии с малым локтем, составляет 6,1 метра, что дает для Башни общую высоту 91,5 метра. Как показывает дальнейшее описание, высота ступеней по мере подъема убывала, и венчающий все сооружение верхний храм, имевший высоту 15 метров, был виден с большого расстояния. Относительно внешнего вида и внутренней планировки храма в науке разгорались жаркие споры, вызывавшиеся различиями в трактовке сохранившихся по этому вопросу письменных данных.
Проблемы реконструкции
Прежде чем перейти к теме данного раздела, следует остановиться на описании Геродота, согласно которому зиккурат был восьмиступенным: «В середине этого храмового священного участка воздвигнута громадная башня длиной и шириной в одну стадию. На этой башне стоит вторая, а на ней еще башня, в общем восемь башен — одна над другой»{33}. Ошибся ли Геродот в счете, или в отличие от текста «Таблички об Эсагиле» число ступеней следует признать равным восьми? Уже здесь возникают различия в мнениях. Одни исследователи, и прежде всего Экхард Унгер, полагают, что Геродот рассматривает углубленный в почву фундамент Башни как относящуюся к подземному миру противоположную часть сооружения ив качестве таковой включает ее в счет. Другие тяготеют к точке зрения, согласно которой пятнадцатиметровый верхний храм на вершине зиккурата, по сути дела, был двухэтажным, что проявлялось и в его отделке; это обстоятельство ввело Геродота в заблуждение и заставило его ошибочно насчитать восемь ступеней. Здесь трудно дать окончательный ответ; впрочем, ниже мы еще коснемся этой темы.
Реконструкция Вавилонского эиккурата по Э. Унгсру
(по изд. Парро)
Ряд ученых считал данные «Таблички об Эсагиле» из города Урука не заслуживающими доверия и отдавал предпочтение свидетельству Геродота, но в последние годы число сторонников этой позиции заметно сократилось.
При сопоставлении размеров зиккурата, вычисленных на основании данных раскопок, со сведениями, извлеченными из строительных надписей ассирийских и вавилонских царей, тоже возникает ряд недоумений. Так, у Асархаддона говорится о башенном сооружении размером в 180 локтей, что соответствует постройке, обнаруженной в Вавилоне. Но если учесть, что этому ассирийскому царю приписывается только ядро Башни, построенное из кирпича-сырца, а оболочка из обожженного кирпича считается более поздним добавлением нововавилонских властителей, то и здесь возникают неувязки.
При таком положении дел данные «Таблички об Эсагиле» могли соответствовать какому-нибудь одному состоянию зиккурата, либо ассирийскому, либо нововавилонскому, если, конечно, речь вообще не шла о проекте, в дальнейшем подвергшемся изменениям. Как бы то ни было, руководивший раскопками Роберт Кольдевей продолжал настаивать на том, что ядро Башни старше ее оболочки, относимой им к нововавилонскому периоду. Долгое время ученым не удавалось выработать единую позицию и вопрос о датировке как ядра, так и его оболочки продолжал оставаться открытым. Своего рода выходом из положения стала гипотеза, согласно которой сохранившиеся остатки Башни вообще не относятся к нововавилонскому времени, а восходят к той части сооружения, которая была воздвигнута еще при Асархаддоне. Но тогда Набопаласару и Навуходоносору пришлось бы не строить зиккурат, а надстраивать его поверх сохранившейся части ассирийского зиккурата, что, однако, не соответствует их собственным сообщениям в известных нам надписях.
На вершине Вавилонской башни, как единогласно свидетельствуют все надписи, находился верхний храм. Это сооружение, игравшее важную роль в религии и культе вавилонян, описано также и в глиняной табличке Анубелшуну. В табличке приводятся и размеры храма: 24×22,5 квадратных метра при высоте 15 метров, причем недвусмысленно названо «верхнее помещение». В храме находились святая святых бога Мардука и отдельные помещения для богов Набу и Ташмету, бога морских пучин Эйи, бога огня Нуску, а также для Ану и Энлиля, старых властителей вавилонского пантеона. Эти помещения, вероятно, были сосредоточены вокруг внутреннего дворика. Дальше в «Табличке об Эсагиле» идет речь о доме с ложем, который, возможно, следует отождествлять с целлой Мардука. Здесь находилось его ложе в «девять локтей длиной, четыре локтя шириной; ложе и трон стояли друг против друга»{34}. Это громадное ложе длиной 4,5 метра и шириной 2 метра упоминается также у Геродота и у других древних авторов. Лестница вела в помещение, именуемое сахуру, находившееся, вероятно, на одном из верхних этажей Башни.
Навуходоносор в одной из своих надписей описывает верхний храм следующим образом: «И Этеменанки, ступенчатую башню Вавилона, я заставил отделать асфальтом и голубым глазурованным кирпичсци, (прекрасным), как день. Для перекрытия его помещений я применил в изобилии могучие кедровые стволы»{35}. Не исключено, что храм, кроме того, был украшен мощными бычьими рогами из бронзы, символами божества. Такое украшение засвидетельствовано в одной из надписей Ашшурбанапала и изображением на одном из его рельефов.
Другим весьма дискуссионным вопросом, касающимся Вавилонской башни, является вопрос о расположении ее лестниц. Раскопками засвидетельствованы с южной стороны массива две восходящие боковые лестницы и далеко выступающая вперед монументальная парадная лестница в центре. Но так как сохранилась лишь нижняя часть лестниц или даже только их следы, то для определения дальнейшего расположения лестниц данных мало. Так, из глиняной таблички не удалось извлечь какой-либо информации о том, каким образом попадали на Башню. Геродот же писал: «Наружная лестница ведет наверх вокруг всех этих башен. На середине лестницы находятся скамьи, должно быть, для отдыха»{36}. Эти его слова стали предметом оживленной научной дискуссии; в частности, для слова kyklo предлагались переводы «кругообразно» и «вокруг». Однако археологические данные не дают оснований полагать, что нижняя часть лестницы действительно была винтовой. Остается неясным, как все-таки обеспечивалось восхождение к верхним этажам. Из предложенных в разное время реконструкций наиболее убедительными кажутся реконструкции Гюнтера Мартини и присоединившегося к нему позже Вальтера Андрэ; по реконструкции Гюнтера Мартини изготовлена модель зиккурата, хранящаяся в Переднеазиатском музее в Берлине.
Средняя лестница, ведшая к Башне и имевшая ширину 9,35 метра, начиналась перед зданием, приблизительно в пятидесяти метрах от фасада, и шла вверх под углом около 36°, как это и поныне можно видеть в Уре; она достигала Башни примерно на уровне второй ступени, а боковые лестницы сходились несколько ниже края первой ступени. Реконструкция, предложенная Мартини, допускает существование дополнительных лестничных маршей поменьше, предназначенных для дальнейшего подъема и примыкавших вплотную к массиву Башни с восточной и с западной стороны.
Согласно другой реконструкции, принадлежащей Т. Домбарту, средняя лестница тоже заканчивалась на уровне второй ступени, но отсюда, так же как и у реконструированного Пласом зиккурата в Хорсабаде, к верхнему храму вел спиралевидный пологий пандус. Еще одна попытка реконструкции, ставшая предметом особенно оживленного обсуждения в ученом мире, принадлежит Вальтеру Андрэ. По его мнению, средняя лестница вела снизу вверх, прямо к храму на вершине Башни. Кроме того, наряду со средней лестницей существовали, как на эскизе Мартини; и боковые лестницы. При этом Андрэ полагал, что средняя лестница предназначалась для символического восхождения божества, а людям дозволялось пользоваться исключительно боковыми лестницами. В дальнейшем Андрэ стал отдавать предпочтение приведенной выше реконструкции Гюнтера Мартини, которая ныне пользуется наиболее широким признанием.
Ассирийский рельеф из Ниневии; предположительно с изображением зиккурата в Сузах, украшенного большими бычьими рогами (по изд. Парро)
Относительно того, как был ориентирован Вавилонский зиккурат, высказывались самые разные предположения. Согласно текстам того времени, ориентация построек определялась рядом моментов, но прежде всего данными астрономических наблюдений. При этом не придерживались строго стран света (север, юг, восток, запад), а больше руководствовались расположением созвездий. Последнее обстоятельство, очевидно, повлияло и на ориентацию Вавилонской башни, ось которой отклоняется примерно на 20° от линии, проведенной строго с севера на юг. По этому поводу существует целый ряд тщательных исследований и множество разнообразных умозрительных заключений, однако все они не слишком убедительны.
Реконструкция Вавилонского зиккурата по Г. Мартини
(по изд. Парро)
Реконструкция Вавилонского зиккурата по Т. Домбарту
(по изд. Парро)
Принципиально иное объяснение той или иной ориентации строений, и прежде всего храмов, предложил археолог Экхард Унгер, полагавший, что определенную роль здесь играло направление господствующих ветров. Так как для Месопотамии это преимущественно направления северо-запад — юго-восток и юго-запад — северо-восток, то, по его мнению, именно этим направлениям и отдавалось предпочтение при ориентации зданий. Во многих текстах говорится, что боги заявляют о себе дуновением ветра. Унгер принял это утверждение за основу своей теории об ориентации храмов, учитывавшей господствующее направление ветров. Однако эта его концепция, подобно многим другим, предложенным до него, не встретила понимания.
Реконструкция Вавилонского зиккурата по В. Андрэ
(по изд. Парро)
Реконструкция Вавилонского зиккурата по
А. Мопбергу (по изд. Парро)
Таков краткий обзор обширной литературы по проблемам Вавилонской башни, опубликованной преимущественно в 20-е и 30-е годы нашего века, в то самое время, когда после ознакомления с результатами археологических раскопок в Вавилоне дискуссия о Башне возобновилась с новой силой. Во многих случаях ученые так и не достигли согласия, и до сих пор остается еще немало открытых вопросов. Чтобы ближе подойти к их решению, необходимы новые археологические изыскания. Несмотря на то, что до сих пор так и не удалось произвести раскопки Башни, позволяющие получить исчерпывающие сведения, все же исследования ее развалин, осуществленные в 1962 году рабочей группой Немецкого археологического института ФРГ, дали важные результаты.
Новые исследования Башни
Главному архитектору раскопок Хансйоргу Шмиду пришлось действовать в значительно менее благоприятных условиях, чем Фридриху Ветцелю в 1913 году, так как почвенные воды в Вавилоне давно успели подняться до своего нормального уровня. Перед экспедицией стояла задача проверить прежние строительные обмеры и увязать данные новых исследований с полученными ранее. Внешнюю поверхность массивного сырцового ядра расчистили, насколько позволил уровень почвенных вод, и сделали разрез, имевший целью дать представление о строительных слоях всего массива. При проведении работ X. Шмид установил, что в массивном ядре зиккурата через каждые семь слоев сырцового кирпича были устроены прокладки из тростника, аналогичные тем, которые прежде и в лучшей сохранности дошли до нас в Уруке и Акаркуфе. Кроме того, выше описанных Ветцелем двух анкерных скреп в сырцовой кладке оказался еще целый ряд таких же скреп, расположенных через равные промежутки, причем на сей раз удалось выяснить их назначение. Оказалось, что ядро зиккурата не так однородно, как полагали до тех пор, а наоборот, в его составе имеются довольно заметные различия. По-видимому, проводились неоднократные перестройки и реставрации сырцового зиккурата, в ходе которых постройку снабдили оболочкой из необожженного кирпича. Именно эта оболочка, по мнению Шмида, и была закреплена при помощи деревянных анкерных скреп, введенных в кладку на равных расстояниях. Однако всей конструкции не была суждена долгая жизнь, так как ядро и его оболочка оседали по-разному, вследствие чего вскоре образовались трещины.
Позднее, когда потребовалось основательное обновление Башни, оболочка была удалена. Вероятно, от нее уцелело только то, что оказалось ниже плоскости, на которой производилась перестройка. Именно эту сохранившуюся часть оболочки во время раскопок Ветцеля приняли за специально устроенный плотный водонепроницаемый слой. Здесь вернее говорить не о «глиняном ложе», приготовленном для возведения Башни, а об уцелевшей спрессованной старой кладке из сырцового кирпича.
Во время очередного строительного периода старое сырцовое ядро, восходящее по крайней мере к двум предыдущим строительным периодам, одели в толстую оболочку, на сей раз из обожженного кирпича, политого асфальтом. При такой технологии соединение оболочки и ядра деревянными анкерными скрепами стало лишним.
Так как эти наблюдения удалось сопоставить с письменными свидетельствами, они оказались весьма полезны как для изучения истории строительства зиккурата, так и для датировки отдельных фаз его существования. Набопаласар, первый царь Халдейской династии, застал воздвигнутый ассирийским царем Асархаддоном зиккурат в бедственном состоянии и решил его капитально обновить. В своей надписи (см. с. 67) Набопаласар говорит о том, что он повелел заново сделать план зиккурата Этеменанки и заложить его фундамент в котловане. Можно предположить, что ядро прежнего зиккурата он сохранил, поскольку имеется упоминание о том, что Набопаласар распорядился убрать обломки и строительный мусор, а затем соорудить в котловине вокруг ядра зиккурата новую оболочку из обожженного кирпича так, чтобы площадь первой ступени составила 91,5×91,5 квадратных метра. Как позже утверждал Навуходоносор, его отцу удалось «воздвигнуть четыре наружные стены из асфальта и обожженного кирпича лишь на высоту 30 локтей, голову зиккурата он не возвысил». Дальше Навуходоносор продолжает: «Совокупность людей далеко живущих народов, которых Мардук, мой господин, мне подарил; при постройке Этеменанки я заставил их взяться за работу и возложил на каждого корзину для переноса кирпичей. Нижнюю часть зиккурата я заполнил на 30 локтей «высоким заполнением». Прочные стволы кедра, большие стволы дерева мешмаканна я покрыл бронзой и использовал их в большом количестве»{37}. Из сказанного, однако, неясно, в каком месте Навуходоносор использовал упомянутое им «заполнение». До последнего времени полагали, что таким образом дополнили нижнюю часть ядра зиккурата, но эта точка зрения противоречит сообщениям обоих царей. Теперь X. Шмид выдвинул предположение, что это «заполнение из сырцовых кирпичей в 30 локтей высотой» Навуходоносор велел возвести не вокруг, а поверх сохранившихся остатков прежнего сооружения, снабженного оболочкой еще при Набопаласаре, и что тем самым Навуходоносор хотел продолжать постройку точно таким же образом, каким она велась с самого начала, то есть с ядром из сырцового кирпича и с толстой оболочкой из кирпича обожженного; на этом фундаменте был затем возведен описанный Навуходоносором «достойно охраняемый божественный покой», то есть храм Мардука.
Восстановленный Шмидом ход строительства показывает, каких невероятных усилий и затрат стоило сооружение такого колоссального здания. Любая, даже скромная постройка из сырцового кирпича требовала больших расходов, а что говорить о строении с оболочкой из обожженного кирпича толщиной около 18 метров. Для большей ясности приведем расчеты Хансйорга Шмида. С его точки зрения, применявшегося тогда квадратного кирпича требовалось 100 штук на кубический метр; это означает, что только Набопаласару, для того чтобы довести постройку до 30 локтей в высоту (что составляло в зависимости от принятой системы пересчета либо 15,26, либо 22,89 метра), нужны были соответственно 10 или 14 миллионов кирпичей. Эти цифры говорят в пользу правдоподобия сорокалетнего срока сооружения Вавилонской башни, фигурирующего в одном из апокрифических текстов. Можно также вполне доверять Навуходоносору, когда он говорит о чрезвычайно большом числе людей, привлеченных им к строительным работам в Вавилоне.
Новые исследования Башни позволяют нам вернуться еще к одному моменту истории этого сооружения, остававшемуся до сих пор неясным. Речь идет об описании внешнего вида зиккурата, принадлежащем Геродоту. Раскопки показали, что, по всей видимости, мощная средняя лестница была отломана от основного массива и полностью уничтожена задолго до разрушения самого сооружения. Выдвинутое прежними исследователями предположение о том, что Ксеркс снес среднюю лестницу в 482 году до нашей эры, находит теперь новое подтверждение. После того как Ксеркс силой подавил восстание вавилонян, он велел расплавить статую Мардука и, очевидно, распорядился о сносе средней лестницы зиккурата, чтобы сделать здание недоступным для официальных церемоний. Когда Геродот посетил Вавилон, что произошло скорее всего в 458 году, он застал Башню в полуразвалившемся состоянии. Так как средней лестницы уже не было, он, очевидно, счел главной одну из частично сохранившихся боковых лестниц. Таким образом, у него возникло представление о пандусе, огибающем башню по спирали, что и побудило его говорить о подъеме «по кругу». Очевидно, предположение Геродота относительно восьми ступеней зиккурата скорее всего объясняется плохим состоянием сооружения, мешавшим получить правильное представление о его подлинном внешнем виде.
Главное святилище Мардука
После нашего экскурса в область новейших исследований Вавилонской башни вернемся к раскопкам Роберта Кольдевея. Уже в ходе этих раскопок выяснилось, что ступенчатая башня находилась посреди большого квадратного двора, окруженного стенами, представлявшими собой огромное двойное кольцо, охватывавшее площадь приблизительно 400×400 квадратных метров; внутри кольца имелся ряд помещений; 12 ворот связывали двор с внешним миром. Западная стена святилища шла более или менее параллельно стене, построенной позже нововавилонским царем Набонидом вдоль берега Евфрата и имевшей трое ворот. Северная стена проходила вдоль канала, существовавшего еще в нововавилонское время; и в ней, вероятно, тоже было трое ворот. Обе стены имели выступы и углубления, а также башни; по сторонам ворот стояли башни попроще. С востока к кирпичной стене примыкала Дорога процессий, начинавшаяся у святилища и шедшая через весь город мимо дворцов и далее через Ворота Иштар к Дому новогоднего праздника. Стена, окаймлявшая Дорогу процессий, вне города была украшена облицовкой из великолепных многоцветных глазурованных изразцов с рельефными изображениями. А в черте города эта важная дорога выделялась своей шириной и большим разменом каменных плит, которыми она была вымощена.
С Дороги процессий путь вел через широкие ворота во двор зиккурата и затем прямо на Башню. К воротам примыкали большие здания; их считают складами, принадлежавшими святилищу. Здания эти включали узкие, расположенные в ряд помещения, служившие скорее всего для хранения припасов, сырья и различных предметов обширного храмового хозяйства. Вероятно, здесь же находились жилища управляющих складами и жрецов. В одном из помещений во время раскопок нашли большую каменную гирю в виде лежащей утки с надписью, указывающей, что вес ее равен 1 таланту. Кроме монументальных ворот имелся еще небольшой проход в северной части восточной стены.
У юго-восточного угла стены, окружавшей Этеменанки, Дорога процессий делала поворот и дальше шла параллельно южной стене святилища прямо к каменному мосту через Евфрат. С этой стороны в стене, обращенной к нижнему храму Эсагилы, имелось четыре одинаковых прохода с примыкавшими к ним дворами. Эти ворота-проходы, связывавшие нижний храм с Башней, играли важную роль. Относительно их функции и возможного использования других ворот будет сказано в следующей главе, посвященной проведению праздников.
Археологи, опираясь на данные раскопок, считают, что первоначально зиккурат был окружен значительно более узким кольцом стен и что впоследствии это кольцо продолжало существовать, отделяя священный участок как таковой от большого двора. Однако из-за неблагоприятных условий, в которых велись новейшие раскопки, однозначного подтверждения этого мнения получить не удалось; полной ясности здесь нет. Как показали раскопки многих святилищ Месопотамии, Башня и нижний храм обычно тесно связаны между собой. Часто они находятся в непосредственной близости друг к другу или представляют собой единое строение. Здесь же, в Вавилоне, Башня стояла сама по себе посреди огромного двора, а нижний храм находился вне его. Трудности, с которыми столкнулись археологи при изучении святилища Эсагилы, стали помехой для тщательного обследования всей местности. Не исключено, например, что нижний храм также был окружен собственной стеной. Эсагила первоначально представляла собой почти квадратное сооружение; с востока к нему примыкала большая пристройка, обнесенная стенами. Эти замкнутые стены в соответствии с тысячелетней древневосточной строительной традицией не имели окон; их украшало снаружи чередование выступов и углублений. Ворота с башнями по бокам, расположенные посередине каждой из сторон главного сооружения Эсагилы, вели во внутренний двор; отсюда существовали проходы в отдельные святилища.
Огромные горы строительного мусора, насыпанные поверх Эсагилы, не позволяли даже помыслить об обычных раскопках, связанных с уборкой вырытой земли. Поэтому, чтобы получить хотя бы минимальную информацию об этом главном вавилонском храме, Кольдевею пришлось выбрать метод шахт и разведочных раскопов. Таким образом, он смог лишь определить, как проходят стены, но ему пришлось почти полностью пренебречь мелкими находками, равно как и возможностью расчистить значительные участки. Исходная установка Кольдевея помешала также изучению смежных помещений, и та их часть, которая расположена к западу от главного двора, осталась почти неизвестной. То же касается и так называемой пристройки, где опять-таки прослежены только наружные стены. Раскопки позволили установить, что стены храма находятся в довольно хорошем состоянии; под покрывающим их песком и мусором они местами сохранились на высоту до 10 метров. Приняв во внимание разрушенную часть стены и крышу, можно полагать, что высота помещений достигала примерно 12 метров. Следы, свидетельствующие об изменении высоты помещений и устройстве новых полов, позволяют определить различные периоды постройки и реставрации храма.
Уже неоднократно упоминавшаяся «Табличка об Эсагиле», помимо всего прочего, дает важную информацию также и относительно храма, поскольку упоминает некоторые его помещения и приводит их размеры. Дальнейшие сведения о внутреннем виде этого святилища можно почерпнуть из строительных надписей ассирийских и вавилонских царей, похваляющихся своими успехами в устройстве и убранстве отдельных покоев святилища. Дополнительную информацию о различных культовых помещениях храма дают и религиозные тексты, в том числе тексты ритуалов, и описания культовых действий. В храме Эсагила, главном храме Мардука, кроме святая святых этого божества имелись еще целлы его супруги Царпанитум и алтари важнейших богов вавилонского пантеона, в частности Набу и Ташметум (их главное святилище находилось по соседству, в Борсиппе), а также бога морских глубин Эйи. Культовые помещения названных богов выявлены в Эсагиле с известной уверенностью. Так, одно из помещений в северо-восточном углу храма Кольдевей определил как целлу бога Эйи, имевшую в северной стене нишу с сооруженным перед ней постаментом из сырцового кирпича. На покрытой асфальтом поверхности постамента удалось различить следы давно сгоревшего богато украшенного трона. Снятые с этих следов оттиски и выполненные рисунки послужили основанием для реконструкции трона в виде своего рода табуретки, имеющей форму ящика, опирающегося на ножки, украшенные изображениями держащих сосуды богинь в развевающихся одеждах с сосудом в руках. В этих фигурах нетрудно узнать столь любимые на Древнем Востоке божества воды из свиты Эйи, чьим атрибутом является переполненный сосуд. Рыба и дракон, отпечатки которых найдены рядом с троном, очевидно, тоже принадлежали к числу фигур, ранее украшавших его. На этом драгоценном троне некогда восседала статуя бога Эйи, впоследствии, как и почти все изображения богов, похищенная или разрушенная. Кроме того, здесь были также целлы, предназначавшиеся для фигур или культовых символов других богов.
Целлу Мардука, предположительно находившуюся в западной части здания, Кольдевею обнаружить не удалось. Между тем многочисленные надписи свидетельствуют об особом великолепии убранства именно этого помещения. Так, один из касситских царей второй половины II тысячелетия до нашей эры с особым восхищением говорит о дверях, обитых полосами бронзы, и о скульптурах зверей и мифических животных, установленных по сторонам проходов. Во времена своего расцвета храм, вероятно, обладал несметными богатствами, так как помимо подарков в виде драгоценных предметов культа и убранства вавилонские цари жаловали святилищу различные привилегии, земли и рабов, а также освобождение от налогов.
Во время раскопок Кольдевея в непосредственной близости от южного фасада святилища, на месте дома парфянского периода обнаружено несколько плетеных корзин, содержавших, по-видимому, сырье для изготовления бус. Часть камней еще не успела подвергнуться обработке, другие же скорее всего украшали ранее различные статуи и культовые предметы. На некоторых вещах, изготовленных преимущественно из лазурита, оникса и яшмы, сохранились царские посвятительные надписи, недвусмысленно свидетельствующие об их принадлежности храму Эсагила. Навершия булав, печати, драгоценный скипетр, набранный из ониксовых пластинок, части статуй (парики и бороды, ониксовые глаза) — все это, бесспорно, находилось ранее в храме и при его разрушении было унесено оттуда и спрятано. Особый интерес представляют два больших цилиндра из лазурита, которые следует считать печатями богов Мардука и Адада. На каждом кроме надписи имеется рисунок, вопроизводящий изображение божества, находящееся в храме. На одном из цилиндров можно прочесть: «Сокровище бога Мардука. Печать бога Адада из Эсагилы».
Там же найдены еще два фрагмента межевых камней, так называемых кудурру, возможно некогда установленных в храме. Но все это — случайные находки, так как бдльшая часть храмового инвентаря была поломана и расхищена.
О сложной истории строительных работ по возведению Эсагилы и Этеменанки говорилось уже неоднократно. Оба святилища возобновлялись и перестраивались бессчетное количество раз. Многие правители свидетельствуют об этом в своих надписях; вклад ряда других, возможно, останется нам неизвестен. Датировке зданий часто помогает обычай пользоваться кирпичами с оттиснутым на них именем царя-строителя. Однако обожженный кирпич был дорог и часто использовался по нескольку раз, так что при определении времени постройки приходится дополнительно учитывать форму и размер кирпича и специфические особенности самой постройки, менявшиеся со временем. Роберт Кольдевей, проводя в Вавилоне раскопки внутри дворцов и храмов, прежде всего расчистил нововавилонский строительный период. Как самый новый и всеобъемлющий, он обнаруживался повсеместно лучше всего.
Зиккурат в Борсиппе
Навуходоносор прославился строительной деятельностью не только в Вавилоне, но и в других городах своей державы. К числу осуществленных при нем крупных построек кроме Этеменанки принадлежат еще несколько зиккуратов. Наиболее знаменитым из них является уже неоднократно упоминавшийся зиккурат в Борсиппе. Благодаря относительно хорошей сохранности развалин башни, и поныне возвышающихся над равниной на 47 метров, здесь удалось сделать ряд интересных наблюдений. В 1901 и 1902 годах Роберт Кольдевей, базируясь в Вавилоне, провел кратковременные раскопки также и в Борсиппе. Раньше, еще в 1854 году, здесь побывали англичанин Роулинсон, затем француз Френель-Опперт и другие исследователи.
Святилище Эзида, посвященное культу Набу, было тесно связано с Вавилоном. Ступенчатая башня этого храма и по сей день видна издалека. Она представляет собой массивное ядро, сложенное из сырцового кирпича и одетое в наружную оболочку из обожженного кирпича.
В кладке массива видны горизонтальные выемки, в них некогда, вероятно, лежали тростниковые канаты, ныне бесследно исчезнувшие. Разрушенные сильной эрозией ступени башни стали в дальнейшем незаметны. Наверху сохранилось нечто вроде высокого кирпичного обрубка. Здесь, на самой вершине зиккурата, огонь, очевидно, бушевал с особой яростью, так что кирпичи полностью расплавились и приобрели вид базальта. Такое их состояние породило множество догадок. В религиозно ориентированных кругах в нем находили подтверждение того, что данные развалины принадлежат именно Вавилонской башне, разрушенной карающей десницей господа, ниспославшего всепожирающий пожар, чьи следы видны на остатках кирпича и по сей день. Но и научные изыскания не привели к абсолютно убедительным выводам. Последняя по времени версия опирается на естественнонаучные исследования, проведенные несколько лет назад. Полагают, что, когда Ксеркс в 482 году до нашей эры частично разрушил Эсагилу и Вавилонскую башню, он одновременно поджег и Эзиду. Возможно, пронизывавшие массив горизонтальные щели с пролегавшими в них тростниковыми канатами заполнялись растительным маслом; оно проникло также внутрь кирпичной кладки и в ее вертикальные швы. После того как канаты и масло загорелись, пожар стал медленно распространяться, тлея при слабом доступе кислорода и доводя все вокруг до крайне высокого накала. При температуре, превысившей 1200 градусов, кирпичи стали плавиться, превращаясь в сохранившиеся доныне пузырчатые комья. Пожар в этом мощном сооружении длился не меньше недели.
Подобно Вавилонской башне, зиккурат Борсиппы стоял на большой площади, обнесенной стенами; здесь же находился и нижний храм. Внутри стены располагались многочисленные узкие помещения, группировавшиеся вокруг отдельных внутренних дворов и в целом напоминавшие караван-сарай. Вполне вероятно, что верующие, совершавшие паломничество к храму, могли в этих помещениях получать ночлег. Даже в исламское время постоялые дворы и убежища для паломников имели аналогичную планировку.
Нижний храм Борсиппы, как и зиккурат, имел сходство с аналогичным сооружением Эсагилы в Вавилоне. В целлу бога Набу попадали через два помещения, расположенные перед ней. В самой целле находился мощный постамент, занимавший ее почти целиком. На постаменте некогда возвышался трон божества. Постамент имел фундамент, уходивший в землю, сужаясь наподобие конуса. Под полом, на глубине 2,5 метра, нашли маленькую глиняную капсулу, а в ней глиняную фигурку мужчины с золотым жезлом в руках. В той же капсуле находилась еще серебряная пластинка с изображением музыкантов. Маленькая глиняная фигурка из капсулы имеет аналоги, обнаруженные под постаментами в других вавилонских храмах, и недавно отождествлена с богом Ниншубуром. В сохранившихся письменных наставлениях о порядке проведения надлежащих церемоний, между прочим, содержатся следующие указания: «Если ты хочешь заложить фундамент храма, то за три дня до того, как приступишь к делу, сходи к глиняной яме. Возьми лазурит, смешай поджаренную муку с пивом из эммера и брось это в глиняную яму. Скажи так: «Глиняная яма, возьми свой выкуп! На третий день я сделаю из твоей глины статую Ниншубура». После того как ты это скажешь, ты падешь ниц и удалишься. На том месте, где ты хочешь заложить фундамент храма, встанешь и скажешь так: «О, господин, я хочу изготовить твоего посла…» После того как ты это выполнишь, пойдешь на третий день к глиняной яме, которую ты освятил. Возьмешь лопатой глину, которую ты освятил, и изготовишь статую Ниншубура. На месте, которое ты предназначил, поставишь ее рядом со статуей из дерева дупрану. Скипетр из золота вложишь ему в руку. Ты сделаешь на нем следующую надпись: «Гонец богов, кормчий, побеждающий все бури»{38}. После ряда других церемоний и жертвоприношений статую закапывали под будущим постаментом. Другие статуи, но уже из недолговечного материала, возможно из дерева или воска, закапывали у проходов в храм.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги