Вайандоте, или Хижина на холме

Глава XXVIII

Как только Мод и Роберт вошли во двор, негры и все остальные радостно обступили их. Казалось, восторженным крикам и радостным слезам не будет конца. Наконец Джойсу удалось улучить минуту и переговорить о деле. Роберт тотчас же потребовал себе оружие и принял команду.

Джеми Аллен и Блоджет стояли на крыше и непрерывно стреляли в осаждающих. Те с диким криком бросились к палисадам и, всячески помогая друг другу, старались перелезть через них. Блоджет убил двоих индейцев. Это привело в страшную ярость остальных. Они бросились на палисады, но залп с крыши моментально разогнал их. Однако трем или четырем удалось перелезть и стать подле стен дома. Вид этих смельчаков приободрил осаждающих, и они пошли на приступ.

Роберт оставил Джойса и других на крыше защищать отверстие, а сам с Джеми и Блоджетом спустился в библиотеку и из открытых окон дал залп по спрятавшимся внизу скалы индейцам. Те отступили немного в кусты и со своей стороны начали стрелять в окна. Несмотря на опасность, которой подвергали себя Вилугби и Джойс, в «хижине» не было еще ни одного убитого, в то время, как между осаждающими насчитывалось уже около двенадцати убитых. Приступ продолжался уже с час. Начинало темнеть.

Наступила ночь, и Роберт с Джойсом начали крепко запираться повсюду. Прежде всего закрыли ставнями окна с северной части дома; потом позаботились о дверях. На крышу поставили воду на тот случай, если неприятель вздумает огненными стрелами поджечь дом. Наконец все приготовления на ночь были окончены, и Вилугби спросил Джойса о матери и о теле отца. Тот сказал, что тело капитана в комнате мистрис Вилугби, и что там же находятся и мать с дочерью.

Роберт пошел к матери. Тишина господствовала на этой половине дома. Все слуги разошлись: кто был на крыше дома, кто у слуховых окон. У двери в комнату матери он остановился и прислушался: ни шепота, ни стонов, ни рыданий. На его стук в дверь никто не ответил. Прождав еще с минуту, он отворил дверь и тихо вошел в комнату. Она была освещена единственной лампой. Посредине комнаты на большом столе лежало тело капитана, на нем была та же охотничья блуза, в которой он вышел в последний раз из дома. Лицо покойного сохранило свое обычное выражение спокойствия. Только мертвенный цвет лица показывал, что это было спокойствие смерти. Наклонившись, Роберт с благоговением поцеловал бледный лоб отца, и глухой стон невольно вырвался из его груди. Потом он подошел к Белле. С Эвертом на руках она сидела в уголке комнаты и не спускала глаз с отца. Она боялась взглянуть на брата, и когда тот обнял ее, пожала ему руку и, прижав к себе ребенка, зарыдала.

В самом темном уголке сидела мистрис Вилугби. На ее лице не было видно ни слез, ни горя; она как бы застыла в своем оцепенении, устремив на покойника неподвижный взгляд. Так просидела она уже несколько часов; ни ласки дочери, ни крики нападающих, ни ее собственное горе не могли вывести ее из этого состояния.

— Мама, моя дорогая, бедная, несчастная мама! — воскликнул Вилугби, бросаясь к ее ногам.

Но она не замечала его, своего любимого сына, свою гордость. Роберт заслонил собою тело отца, и она нетерпеливо оттолкнула его. Это было первый раз в жизни. Сын нежно взял ее руки и покрывал их поцелуями.

— О, милая мама, ты не хочешь узнать меня, Роберта, Боба! Посмотри на меня.

— Ты говоришь очень громко, — прошептала вдова. — Ты можешь разбудить его. Он обещал мне привести тебя. Он не забывает своих обещаний. Он много ходил и устал. Посмотри, как тихо спит он.

Роберт застонал. Вдруг Белла вскрикнула и со страхом прижала к себе сына. В дверях стоял Ник.

Он был раскрашен по-военному и теперь явился сюда как друг, чтобы защищать семейство убитого им капитана. Майор по виду индейца догадался о его намерениях и надеялся, что, может быть, его присутствие поможет вернуть сознание бедной матери.

Ник спокойно подошел к столу и равнодушно посмотрел на свою жертву. Потом он протянул руку к телу, но тотчас же поспешно отдернул ее назад. Вилугби заметил это, и в первый раз у него промелькнуло подозрение.

Ник повернулся к сестрам.

— Зачем плакать? — спросил он, кладя свою жесткую руку на голову заснувшего ребенка. — Хорошая женщина, хороший ребенок. Вайандоте защитит их в лесу. Он поведет их в город бледнолицых: там они будут спать спокойно.

Это было сказано суровым тоном, но слова индейца проникнуты были таким участием, что Белла с благодарностью взглянула на него. Индеец понял ее взгляд и одобрительно кивнул ей головой, затем подошел к вдове и взял ее руку.

— Добрая женщина! Зачем смотреть так сердито? Капитан теперь в стране охот. Все будем там.

Мистрис Вилугби узнала голос индейца, и прошлое воскресло в ее памяти.

— Ник, ты мой друг, — сказала она серьезно. — Постарайся разбудить его.

Индеец вздрогнул, услышав эти странные слова.

— Нет, капитан оставил теперь жену. Она ему больше не нужна. Пусть она положит его в могилу и будет счастлива!

— Счастлива! Что значит быть счастливой, Ник? Я прежде знала, что это такое, но теперь совершенно забыла. О, это жестоко! Жестоко убить мужа и отца! Не так ли, Роберт? Что ты скажешь об этом, Ник? Я дам тебе лекарства. Ты умрешь, индеец, если не выпьешь его. Вот, возьми чашку! Теперь ты останешься жить.

Ник с ужасом отступил и смотрел на несчастную. Вдруг раздались громкие крики. Вилугби выбежал из комнаты, Мод бросилась за ним, чтобы запереть дверь, но в ту же минуту Ник быстро поднял и понес ее.

Не успела Мод опомниться, как Ник внес ее в кладовую, и прежде чем она успела спросить у него объяснений, он повернул ключ, и замок щелкнул. Вайандоте хотел отнести в это безопасное место также и мать с дочерью, но крики индейцев раздавались уже совсем близко, и Роберт Вилугби призывал всех защитить дом. Услышав его голос, Ник с диким воинственным криком бросился вон из комнаты.

Вилугби, Джойс, Мик и Блоджет с отчаянием защищали дом. Над «хижиной» носился оглушительный грохот и рев: стоны раненых, выстрелы, команда Роберта, — все смешалось в диком вопле. Вдруг к этим нестройным звукам примешалась дробь барабана. Заслышав ее, Блоджет выбежал из дома, проскользнул между сражавшимися и отпер наружные ворота.

Во двор вбежал отряд войск. Во главе его стоял высокий офицер, а с ним был Вудс. На вопрос Вилугби, кто пришел, офицер ответил, что он — полковник Бекман.

— Именем конгресса, — прибавил он, — я приказываю всем положить оружие, иначе непослушные будут расстреляны.

Это остановило битву. Эверт Бекман расставил часовых и отдавал необходимые распоряжения.

Появление отряда объяснилось вмешательством Вудса.

Капеллан отправился за помощью в пограничную крепость и по дороге встретил полковника с его солдатами.

В его отряде оказались и доктора, которые тотчас же приступили к перевязке раненых. Среди убитых оказался Джеми.

Могавки, столпившись в углу, сами накладывали себе перевязки.

Принесли фонари, и тут оказалось, что с появлением солдат большинство осаждавших бежало до расстановки часовых. Опасность миновала, но Бекман и Роберт отдали из предосторожности еще несколько приказаний относительно охраны дома и направились в комнату матери. Роберт рассказал Бекману о смерти капитана Вилугби. Подойдя к комнате мистрис Вилугби, Роберт невольно вскрикнул: дверь оказалась приотворенной, и обильные следы крови виднелись на полу. Он наткнулся на мертвого индейца, распростертого среди лужи крови, а на нем лежал еще другой раненый краснокожий; кровь била ключом из нескольких ран, которыми он был покрыт.

Роберт замахнулся на него прикладом, но тотчас же опустил ружье: раненый был Ник.

В углу лежала мистрис Вилугби. Она была убита пулей из окна. Мертвая Белла прижимала к груди ребенка, но малютка, по счастью, был жив.

Тускарора заметил, как несколько дикарей побежали в комнату мистрис Вилугби и скользнул за ними. Он знал, чего те ищут, и бросился спасать скальпы белых женщин. Погасив огонь, он в темноте работал своим ножом направо и налево. Индейцы бежали, оставив раненого Ника одного.

— Их не скальпировали! — с торжеством сказал Ник, указывая Роберту на дорогих ему покойниц.

Отчаянию обоих молодых людей не было границ. Ник долго с сожалением смотрел на Бекмана, рыдавшего над трупом жены.

Но его отвлек Роберт.

— Где Мод? — с тревогой спросил он.

Ник, несмотря на свои раны, указал на кладовую. Ее открыли, и Мод, рыдая, бросилась на шею к майору.