Вайандоте, или Хижина на холме

Глава VI

Ночь прошла спокойно. Утром, болтая о всяких пустяках, девушки и не заметили, как к ним подошел Роберт. С его приходом разговор оживился еще более.

— Видел ли из вас кто-нибудь сегодня отца и капеллана Вудса? Вчера я их оставил в самом пылу спора.

— Да вот они оба! — воскликнула Мод.

Капитан был задумчив, капеллан беспокойно посматривал на него, выжидая, по-видимому, удобной минуты, чтобы начать спор. Наконец он не вытерпел и заговорил:

— Капитан Вилугби, прошло всего семь часов, как мы расстались с вами; это немного, чтобы совершить что-нибудь, но продумать за это время можно много. Я много думал о предметах нашего вчерашнего спора.

— Какое совпадение! И я долго не мог заснуть; все время мысли вертелись у меня на нашем споре.

— Я должен вам признаться, мой дорогой друг, что ваши аргументы убедили меня, и теперь я совершенно согласен с вашими взглядами.

— Удивительно, Вудс! Я только что хотел сказать, что вы убедили меня, и что ваши взгляды я считаю справедливыми.

— О чем они спорили, мама? — спросила Мод, с трудом сдерживая приступ смеха.

— Кажется, они спорили о праве парламента налагать пошлины на колонии, моя дорогая, и каждый убедил друг друга. Меня удивляет, Роберт, что Вудс мог переубедить папу.

— Нет, милая мама, это очень серьезное дело… Да, мама и сестренки, это гораздо серьезнее, чем вы предполагаете, и говорить об этом не следует. Дурные вести и без того распространяются слишком быстро.

— Что ты хочешь сказать? — воскликнула встревоженная мистрис Вилугби.

— Я хочу сказать, что американские колонии восстали…

— Да верно ли это, Роберт?

— Да, — и Роберт рассказал, как все происходило.

— Ты говоришь, что был в бою? — спросила Мод. — Ты не был ранен?

— Я был слегка контужен в плечо, но это такие пустяки, что не стоит и говорить. Теперь я не чувствую никакой боли.

— Надо отдать справедливость американским войскам. Они все прекрасные наездники и храбрые солдаты. Я имел случай лично в этом убедиться. Скажи подробнее, какое впечатление произвело все это на страну? — спросил капитан Вилугби.

— Провинции восстали. В Новой Англии вооружаются тысячами, а это — одна из более спокойных колоний. Не все американцы солидарны между собой; некоторые на стороне короля, как все Лансей, другие против нас, например Ливингстоны, Морисы и их друзья. Я уверен, что колониям не под силу окажется бороться с Англией.

— Ты это говоришь, как майор королевской армии, но не забывай, что если народ чувствует право на своей стороне и решился силой добиться его признания, — он силен и непобедим.

Роберт не возразил ничего.

— Вилугби, ты оправдываешь это восстание? — спросила капитана жена.

— Вильгельмина, ты смотришь на метрополию с таким же энтузиазмом, как и все женщины колонии. Но я покинул Англию уже опытным и пожившим человеком и мог ясно разглядеть всю отрицательную сторону политики ее правительства. Однако я должен предупредить о событиях наших колонистов.

— Я думаю, ты напрасно это сделаешь теперь.

— Нет, Боб, все я тщательно обдумал сегодня ночью. Необходимо обо всем сказать моим людям. К тому же я придерживаюсь того правила, что откровенность не может повредить делу. Я уже распорядился, чтобы колонисты собрались на площадку по условному звону колокола.

Переубеждать капитана в раз принятом решении было бы напрасно. Все это прекрасно знали; но всем было ясно, что колонисты, большая часть которых состояла из американцев, неприязненно отнесутся к майору и, в худшем случае, помогут его схватить и отправить к вождям американцев. На некоторое время это опасение поколебало бы решимость капитана, и он промедлил несколько минут, не выходя к собравшимся уже у дома колонистам.

— Мы преувеличиваем опасность, — наконец проговорил он. — Большая часть моих людей живет здесь уже по нескольку лет, и я не думаю, чтобы кто-нибудь из них захотел причинить мне или тебе вред. Лучше пусть обо всем они узнают от меня. Если Ник не выдал тебя, то других бояться тем более нечего.

— Ник?! — повторили все в один голос. — Неужели ты можешь подозревать такого старого и испытанного друга, как Ник?

— Да, я ему не совсем доверяю.

— Но, Гуг, ведь это он отыскал нам этот бобровый пруд, где мы так счастливы! — заметила мать.

— Да, но если бы у нас не было золотых гиней, не было бы у нас и Ника.

— Отец, если его можно купить, то я заплачу столько, сколько он захочет.

— Увидим! При настоящем положении дел я нахожу, что откровенность самое лучшее средство для безопасности.

Капитан надел шляпу и вышел к колонистам. Подойдя к ним, капитан снял шляпу, что делал всегда в подобных случаях.

— Когда люди живут вместе, — начал он, — и в таком уединении, как здесь, у них не должно быть никаких тайн друг от друга, особенно касающихся общих интересов. Я хочу сказать вам, мои друзья, о том, что узнал сегодня об отношениях между колониями и метрополией. (Здесь Джоэль подмигнул своему соседу, главному мельнику.) Вы знаете, конечно, что уже более десяти лет между ними тянутся недоразумения.

Капитан на минуту остановился, Джоэль, известный оратор у колонистов, воспользовался этим, чтобы вставить свое слово.

— Капитан хочет, верно, сказать о тех налогах, которыми облагает нас парламент, не осведомляясь о наших желаниях?

— Именно об этом я и хочу говорить. Налог на чай, закрытие Бостонского порта и некоторые другие меры привели к тому, что правительство увеличило войско сверх обыкновенного. Вероятно, вы знаете, что в Бостоне уже несколько месяцев стоит сильный гарнизон. Около шести недель назад главнокомандующий этим гарнизоном отправил отряд в Нью-Гэмпшир, чтобы истребить некоторые амбары. Этот отряд встретился с американцами, и произошла схватка. Несколько сот сражающихся остались убитыми или ранеными. Я достаточно знаю силы обеих партий, чтобы не видеть, что это начало гражданской войны. Я считал нужным сообщить вам это.

Не все одинаково отнеслись к сообщению капитана. Джоэль Стрид, наклонившись вперед, казалось, боялся проронить хоть одно слово. Американцы слушали с большим вниманием и, выслушав, значительно переглянулись между собой. Один Ник оставался равнодушным, и капитан решил, что битва при Лексингтоне уже известна тускароре.

Вилугби любил, чтобы колонисты обращались с ним дружески, и потому заявил, что он готов отвечать на их вопросы, касающиеся этого дела.

— Вероятно, эти новости вам привез майор? — спросил Джоэль.

— Понятно, ведь больше никого не было у нас.

— Не угодно ли вашей чести приказать нам взять ружье и идти сражаться за ту или другую сторону? — спросил ирландец.

— Совсем нет. Еще успеем, когда ближе узнаем обо всем этом.

— Значит, капитан не думает, что дела зашли так далеко, что пора идти на помощь к американцам? — спросил, хитро улыбаясь, Джоэль.

— Я считаю более благоразумным пока не принимать решений… — начал было капитан, но смущенно умолк.

Джоэль переглянулся с мельником. Джеми Аллен служил прежде в королевском полку и привык там к осторожности.

— Парламент не пошлет солдат против безоружных людей.

— Ну, Джеми, — перебил его Мик, не считавший нужным говорить об этом деле так осторожно, — где же твоя храбрость, если ты так говоришь? Если у человека здоровы обе руки, так какой же он безоружный? Ну, что сделал бы полк против такого укрепления, как, например, наше? Проживая здесь десять лет, я не мог бы найти отсюда дороги. Заставь-ка солдата переехать из конца в конец озеро Отсего, легко ему будет с этим справиться?!

Американцы удалились, обещав поразмыслить обо всем. Джеми ушел, задумавшись и почесывая затылок. В этот день, работая в саду, он часто отрывался от дела, погружаясь в размышления.

Негры толковали об ужасах войны.