Ведьма

22. Старший товарищ

К съемкам следующей программы приступили через три дня. Но сначала Михаил Поречников стал звездой. Нет, еще не в масштабах города или страны, а в отдельно взятом учебном заведении – точнее, в педагогическом университете, в котором он преподавал историю.

Первым его приветствовал охранник при входе в главный корпус. Сидящий в стеклянной будке седой дедок даже привстал и, не сводя восторженного взгляда с Михаила, начал быстро что-то говорить. Миша успел разобрать лишь несколько слов:

– Мы… Всей семьей… Жена в восторге… Обалдеть… В нашем вузе… Поздравляю… Так страшно было…

Миша вежливо кивнул, но не стал останавливаться. Он примерно представлял, что его может ждать на каждом следующем этаже, и не считал возможным бурно реагировать на каждое проявление восторга.

Ощущал ли он себя звездой? Пожалуй. Это были непривычные, но весьма приятные ощущения. Впрочем, яркому термину «звезда» он предпочитал более ироничное «звездун».

Он не видел эфиров со своим участием – ни первого, где проходил кастинг, ни своих приключений в лесу. Поначалу он боялся смотреть, опасаясь увидеть себя в глупом свете, но, когда ему позвонил приятель и коллега Вовка Капустин, сомнения отпали.

– Ты был просто супер, старик! – верещал Вовка, едва не повизгивая в трубку. – Теперь ты понял, как это круто? Только попробуй сказать, что я совершил ошибку, уговорив тебя поучаствовать в этом цирке! Только попробуй!

– Не буду, – улыбнулся Миша. На самом деле сомнения в удачности затеи у него до сих пор оставались. – Как оно все прошло, нормально?

– Да не то слово! Ты выглядел убедительнее всех. Конечно, есть там еще парочка фруктов, с которыми тебе придется пободаться как следует, но ты их сделаешь, я тебе точно говорю! С твоими-то данными…

– Так, оставь мои данные в покое, латентный гомик. Ты дело говори.

– Что тебя интересует?

– Кто тебя еще зацепил?

– Ну… – Капустин подумал немного, потом затараторил с прежним пылом: – Короче, серьезная дама эта ваша… Как ее там… Кремер, кажется. Я видел два предыдущих сезона, и ты можешь поверить моему чутью. Я фаворитов вижу сразу и пятерку или даже тройку финалистов могу предсказать почти со стопроцентной точностью.

– Ну и?..

– Ну так я же и говорю: Кремер – раз! Баба та еще, мозги вам выест. Так, еще этот мужичок в кепке поборется, я уверен, тоже крепенький парень…

– Рустам Шайдуллин?

– Да, он. Еще могу дать гарантию, что споткнетесь об эту узбекскую бабушку Фатиму. Вот вроде все, остальные – статисты, которых сольют по ходу дела. А, ну и ты еще, старик, совсем забыл про тебя!

Они посмеялись. А Миша подумал, что выводы его проницательного приятеля в точности совпали с его собственными. Значит, на экране все выглядит так же, как и происходит в действительности. Значит, респект и уважуха создателям шоу, сумели удачно смонтировать.

И вот теперь Михаил Поречников шел по коридорам родного университета и не узнавал коллег и студентов. Молва о его участии в съемках популярной программы, разумеется, давно облетела все три корпуса, и теперь, когда Мишка засветился наконец в ящике, он начал приобретать статус небожителя.

– Миш, а Миш! – окликнула его Зинаида Храмова, замдекана исторического факультета. Когда-то она была его преподавательницей, а теперь они стали хорошими коллегами, едва ли не друзьями, несмотря на приличную разницу в возрасте. – А ведь эдак ты и доберешься до своего знаменитого даже-не-однофамильца!

Миша улыбнулся. Давненько ему не напоминали о сходстве их имен.

– Ох, Зинаида Пална, как говорил Шендерович о другом человеке и по другому поводу, в одном телевизоре мы с ним не поместимся. Пусть уж резвится там без меня.

– Жаль. На вас, Миш, приятно посмотреть. Приятнее, чем на многих тамошних завсегдатаев.

И она пошла по своим делам, а Михаил покраснел. Он подумал, что если успешно доберется до финала программы (если его не убьют в каком-нибудь другом лесу направленным выстрелом энергетической базуки, ха-ха), то он, пожалуй, запросто станет предметом чьих-нибудь тайных воздыханий. Это было еще приятнее, хотя, казалось бы, к этому он тоже мог давно привыкнуть, потому что уже на стадии поступления в этот университет многим дамочкам разных возрастов надолго запал в душу. Но к этим вещам, очевидно, трудно привыкнуть, и каждый раз что-то приятно постукивает в груди и пощипывает в области паха…

Дальше были уборщицы, студентки, библиотекари и даже один слесарь-сантехник, измученный традиционной утренней жаждой. Девушки загадочно улыбались, здороваясь с преподавателем истории, и отходили к стеночке, парни восторженно кивали, библиотекари при приветствии называли Мишу по имени-отчеству, а слесарь, хмыкнув и утерев нос рукавом куртки, туманно заметил:

– Здорово ты его.

Миша так и не понял, кого именно и что именно здорово…

Когда он добрался-таки до своего факультета, голова уже шла кругом. К счастью, в кабинете истории никого не было. Миша настежь открыл окно и плюхнулся на стул. Сейчас бы пивка светлого холодненького, из пол-литровой кружечки.

Кажется, вокруг него начинается какой-то дурдом. Весь мир сошел с ума (ну, старик, не преувеличивай – не весь, а лишь небольшая его часть в отдельно взятом учебном заведении). Выяснилось неожиданно, что все вокруг не просто смотрят телевизор, а смотрят «Неон-ТВ» и их нетленное реалити-шоу «Ясновидящий». Третий сезон подряд смотрят не отрываясь и пионеры, и пенсионеры, и вечно похмеляющиеся сантехники, и библиотекари, неслышно и незримо обитающие среди томов Шиллера, Гете и Пелевина, и охранники, ничего сложнее сканвордов отродясь не видавшие… Расчлененные трупы, смерть, жестокие убийства, мучения, чье-то горе, слезы, отчаянные попытки узнать правду, какой бы горькой она ни была, – и они все это смотрят каждую неделю (а кто-то ведь и каждый день – в других программах по другим каналам!), усаживаясь в воскресенье вечером за стол, хрустя шоколадным печеньем и бегая во время рекламных пауз в туалет или покурить! А теперь они со щенячьим восторгом заглядывают ему в глаза и едва не начинают просить автографы. И ведь просили бы, не будь он местным жителем и не крутись он в этих университетских стенах с утра до вечера. Что происходит вообще?

Миша вздохнул. Конечно, он несправедлив. Он слишком требователен к ним. Просто ты их коллега, ты их препод, хоть и молодой, но такой же занудный препод, как и все остальные преподы в этом заведении. Таскаешься с тетрадями и методичками, ставишь закорючки в зачетные книжки, отчитываешь нерадивых и успокаиваешь нервных… И вдруг – экстрасенс! Разумеется, они все теперь будут мучительно вспоминать, не обругали ли они его ненароком мысленно и не смог ли он это прочесть в их глазах, а потом они будут прилипать к экранам телевизоров в воскресенье вечером, и ничего ты с этим не поделаешь. А Ленку Хохлову они точно разорвут на кусочки и замучают расспросами.

Блин, Ленка, Ленка, голая коленка…

Он посмотрел на часы. До занятий оставалось пять минут. Надо идти и читать лекции. Впрочем, найдутся ли желающие их слушать? Михаилу вспомнилась сцена из третьей части «Парка Юрского периода»: закончив лекцию, доктор Грант спрашивает, есть ли у кого-нибудь вопросы, и тут же поднимается лес рук; тогда Грант уточняет – есть ли у кого-нибудь вопросы, не связанные с парком и ожившими монстрами… И из сотни рук остается только одна.

Вот так и он сейчас – пойдет втолковывать этим молодым оболтусам биографию Карла Двенадцатого, а они все будут порываться спросить у него что-нибудь про актера Кирилла Самарина или ведьму Людмилу Кремер.

Придется это терпеть. Радует, что хоть недолго – всего-то полтора месяца максимум. А вот дальше…

– А дальше, мой юный друг, у вас может начаться совсем другая жизнь!

От неожиданности Михаил подпрыгнул на стуле. Он задумался и проморгал приближение своего давнего соперника профессора Саакяна. Обычно он чуял его за два этажа, но не в этот раз.

– Ваши радары, Миша, нуждаются в профилактическом осмотре. – Саакян прошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. – Они должны работать даже тогда, когда вы спите или, прошу прощения, занимаетесь любовью со своими студентками.

У Миши автоматически сжались кулаки, но он постарался сдержать гнев. Седовласый профессор все никак не мог смириться с поражением в битве за душу и тело Ленки Хохловой, и хотя это были уже остаточные явления, все же они доставляли много неприятных минут.

– Ваши остроты ничего не изменят, Александр Георгиевич, – спокойно ответил Михаил. – Что вы хотели?

– Хотел засвидетельствовать вам свое почтение. Вы были великолепны.

– Спасибо. Что-то еще?

Саакян и не думал обижаться. Как ни пытался Миша дистанцироваться от профессора и его всяческих дружелюбных поползновений, тот никоим образом не проявлял своего недовольства. Это был хитрый лис и очень мощный экстрасенс, от которого трудно укрыться.

Впрочем, и Мишка не пальцем сделанный, и Саакян всегда это знал, поэтому наезжал аккуратно, в любой момент готовый отскочить подальше и прикрыться свинцовым щитом.

– Да, есть еще кое-что, – тепло и по-отечески улыбнулся Саакян, – вас не обманешь, коллега…

– Слушаю вас.

Профессор присел на краешек письменного стола, сложил руки на груди. Его теплая улыбка медленно испарилась.

– Конечно, вы можете не обращать внимания на мои слова, но полагаю, что вы этого не сделаете, потому что прекрасно знаете, что я не стану пугать вас без надобности. Да и не смог бы, поскольку был бы вами раскушен в два счета.

– Я не кусаюсь. – Миша начал нервничать. – Давайте ближе к делу.

– Да, конечно… Итак, Михаил, у меня есть все основания полагать, что вас ждут серьезные неприятности в этом деле.

– В каком деле?

– В том, которым вы сейчас занимаетесь. На проекте возникли трудности, верно?

Михаил вздохнул, но предпочел промолчать.

– Вижу, что я прав. Я мог бы сделать вид, что это меня не касается, но на правах старшего товарища… Не надо морщиться, Миша… Так вот, на правах старшего товарища и более опытного специалиста в этой области я собираюсь позволить себе вмешаться.

И он умолк, очевидно, ожидая вопросов. Он знал, как себя подать, старый хрен…

Михаил понимал, что профессор прав. Он видит ситуацию на расстоянии, он чувствует ее, словно собака чует приближение бури или землетрясения. И теперь главное – не ошибиться в оценке ситуации: либо старик действительно, осознавая свое возрастное и профессиональное превосходство, желает помочь молодому коллеге, либо он, не утратив обиду, придумал какую-нибудь чудовищную каверзу. В конце концов, Миша действительно когда-то очень сильно наступил ему на ногу, пытаясь спасти Ленку от его домогательств. Мог ли старик простить ему столь глубокое проникновение в биографию?

Миша пристально всмотрелся ему в глаза. Он даже не пытался маскироваться – Саакяна все равно не обманешь.

– Сканируете? – усмехнулся профессор.

– Да. Хочу понять, что вам нужно.

– И как? Успешно?

– Пока не вижу ничего криминального.

Саакян улыбнулся. И улыбка действительно получилась вполне открытой и даже миролюбивой.

Миша вздохнул. Выбора у него нет, Саакян все равно пролезет в это дело так или иначе, поэтому лучше контролировать процесс.

– Хорошо, уговорили. Проблемы действительно есть. Кто-то из участников шоу преследует только одному ему известные цели. На съемках первой программы выключили девчонку из съемочной группы, причем выключили навсегда. Она умерла от сердечного приступа, просто скорчилась на полу в подсобном помещении. И никаких следов…

Миша сделал паузу, посмотрел на своего собеседника. Он был немного удивлен. Саакян слушал очень внимательно, сощурив свои и без того маленькие хитрые глазки и вперив их в пол.

– На съемках второй программы пытались выключить меня, – продолжил Миша. – Не могу сказать, что безуспешно, но я, как видите, остался жив.

– И это радует, – без всяких эмоций заметил профессор. – Как именно вас выключили?

– Я заметил в лесу силуэт человека, а потом после маленького ядерного взрыва в голове потерял сознание. Вам это о чем-нибудь говорит?

Саакян почесал пальцем кончик носа.

– Что-то знакомое…

– То есть? – напрягся Миша.

– Я знаю как минимум троих, кто умеет это делать. Вернее, знал троих, потому что одного из них уже наверняка нет в живых.

– Вы можете их назвать?

Саакян посмотрел на него со своим фирменным лисьим прищуром. Разумеется, он не станет передавать важную информацию просто так, без всех этих театральных эффектов. В противном случае он не стал бы магистром каких-то там таинственных наук.

– Одного из них, повторюсь, уже наверняка нет в живых, поэтому его имя вам вряд ли что-то скажет. Да я, честно говоря, и сам не помню, как его звали. В последний раз я видел его в барнаульской клинике восемь лет назад, он был при смерти. Редкостный был негодяй – умертвил трех человек, среди них одна несовершеннолетняя девочка.

– А вы откуда его знали?

– Мне пришлось участвовать в его поимке… Я некоторым образом консультировал следствие.

– Вы уверены, что он умер?

Саакян пожал плечами.

– Он не был похож на человека, которого ждет долгая и счастливая жизнь. Дело в том, что каждый такой энергетический выстрел отнимает много сил, и для успешной стрельбы необходимо отменное здоровье. Коим он, к счастью, не обладал, хотя, сволочь, и успел убить троих. Даже если он и выжил, ему светило пожизненное заключение, так что можете отмести его без сомнений.

– Хорошо, отмел. Второй?

– Второй вряд ли подойдет под кого-нибудь из участников вашего шоу. Ему вот-вот стукнет восемнадцать.

– Ого. – У Михаила едва не отвисла челюсть. – И уже такой стрелок?

– Да-да, – улыбнулся Саакян. – Этот уникум живет в глухой деревеньке в сотне километров от города. Его зовут Алексей Фомичев, и до недавнего времени он даже не подозревал о своих талантах, пока случайно не отключил одного деревенского дебошира, всего лишь громко отругав того матом. Если я смогу избавить его от службы в армии, уговорю оставить свое подсобное хозяйство и стареющую мать и переехать в город, он наверняка произведет здесь фурор.

Миша качнул головой. Похоже, Саакяну наплевать на все, кроме своего спортивного интереса.

– Ну а третий?

Тут профессор сделал очень долгую паузу и загадочно склонил голову набок.

– Что? – насторожился Михаил.

– А вот третий человек, пожалуй, вам подойдет по всем статьям.

– Кто это?

– Может, сами назовете?

Миша взял себе на размышление несколько секунд. Да, пожалуй, он сам знает, и не было нужды пытать старого лиса.

– Кремер?

Саакян кивнул.

– Вы с ней знакомы?

Профессор снова кивнул.

– Обалдеть…