Ведьмина дочь. Руны судьбы (СИ)

Часть 2. "Найти себя" Глава 1

Библиотека оказалась книгохранилищем, где каждый мог почитать, что выберет. Я чувствовала себя очень неуютно в подобранной Димоном одежде, и постоянно одёргивала короткую белую блузу без рукавов с изображением розового цветка. Облегающие розовые штанишки чуть ниже колена хоть и были удобны для ходьбы, но мне казалось, что все смотрят на меня и смеются. Это же нижние штаны, которые под юбку поддевают, а не одежда для прогулок. Когда увидела на улице перед огромным домом, к которому мы шли, нескольких женщин в похожей одежде — немного успокоилась, но откровенность местной одежды просто поражала!

— Как утверждают преподаватели, здесь хранятся ответы на все вопросы, — отвлёк меня от рассматривания туалетов прохожих Димон. — Так что не переживай, что-нибудь да найдём.

Я не переживала, я просто очень боялась, что не смогу вернуться обратно. Ведь там осталось незавершённым дело всей моей жизни. Месть была единственной целью моего существования, теперь появилась вторя цель — вернуться, чтобы достигнуть первой.

Димон спросил у пожилой женщины в приличном, по сравнению с одеждой большинства окружающих, платье, про Веринаю. Женщина задумалась на минуту, потом улыбнулась и попросила подождать. Вернулась она с книгой.

— Вот, очень редкая литература. Только для читального зала, на вынос не дам, — проговорила она, протягивая книгу.

Димон поблагодарил её, написал что-то в какой-то маленькой книжечке, тоже предоставленной строгой женщиной, и мы пошли в огромный, заставленный столами зал. Здесь почти никого не было. Только какой-то пожилой мужчина выписывал что-то из нескольких книг, и две женщины что-то обсуждали в полголоса. Мы прошли в дальний конец зала и занялись изучением найденной книги.

— "Вериная. Государство в государстве", — прочитал Димон название.

В книге говорилось о том, что "Вериная существовала на территории Волдайской возвышенности современной России до десятого века. Это было автономное, самобытное государство, долгое время отстаивающее свою независимость. И только в начале десятого века Вериная покорилась. Теперь на её территории располагается Новгородская область, в которой и осели последние потомки Веринайцев".

— Так, а кто у нас автор? — пробурчал Димон, перелистывая страницы.

Я же сидела и не могла вздохнуть. В глазах потемнело, а голова будто наполнилась кипящей водой. Нет, этого не может быть! Я же только два дня назад была в Веринаи! А в этой ужасной книге написано, что моей родины больше не существует! А как же я? Я же существую, значит и Вериная должна быть, только они что-то напутали, или это о другом государстве. Как же Ронияк, Зария, и наша труппа? И жители Верна. Ведь я обязана отплатить им за убийство моих родителей.

— Вот, смотри, автор пишет, что он один из последних потомков Веринайцев. У них даже община под Новгородом есть! Может ты из этой общины? — произнёс Димон, возвращая мне надежду, и вместе с ней возможность дышать.

— Мне необходимо туда. Мне обязательно нужно попасть туда. Там я всё пойму. И гримория возможно там! — затараторила я, вскакивая.

— Тише ты, — прошептал пирень, дёргая меня за руку и оглядываясь на мужчину, которого заинтересовали мои вознласы.

Димон достал из кармана говорящую коробочку, которую называл диктофон, протянул ко мне и попросил:

— Теперь повтори, только помедленнее и потише.

Я повторила, что мне срочно нужно встретиться с потомками Веринайцев. Димон прослушал мои слова в исполнении коробочки, задумался на несколько минут, потом встал и сказал:

— Сейчас заброшу тебя домой, там подождёшь. А мне нужно уволиться и деньги снять. Отвезу уж тебя в твою общину, не бросать же, как слепого котёнка. Кто знает, может там секта какая, вот тебя и переклинило.

Я сидела в розовой комнате и прислушивалась к шуму на кухне. Пришли работники, чтобы вставить окно. Димон оставил меня за главную, предупредив работников, что я немая, но всё понимаю и рассчитаюсь, когда они закончат работу. В дверь постучали и тут же вошли, не дожидаясь ответа. Это был один из работников.

— Хозяюшка, что-то ты не следишь за работой. Может, пойдёшь на кухню, чайку нам нальёшь? Или я могу с тобой здесь посидеть, — проговорил потный, полный мужчина с намечающейся лысиной и жёлтым, как золото, зубом, привлекавшим внимание, когда он заговорил.

Я отрицательно помотала головой, не в силах объяснить, что не умею пользоваться всеми теми приспособлениями, которые находятся на кухне.

— Слушай, а ты же немая. Так может по-другому отблагодаришь? Мы никому не расскажем, и ты тоже, — загоготал неприятный тип, приближаясь ко мне.

Я вжалась в высокую спинку кровати, поджав ноги, и с ужасом произнесла "Нет!"

— Что за тен? — спросил мужик. — Ты ж вроде немая? Или это так, мычишь чего-то?

— Колян, ты чего хозяюшку пугаешь? — спросил второй работник, тоже входя в комнату. — Не умеешь ты с женщинами обращаться. Она ж, наверное, и мужика-то голого не видела, малохольная же.

— Так мы ей сейчас и покажем, — снова заржал лысеющий толстяк.

Когда двое подлецов слаженно шагнули ко мне, я соскочила с кровати по другую сторону от них, и бросилась к двери. Не успела, буквально в полуметре от выхода из розовой комнаты меня схватили за волосы и резко дёрнули. Я упала, но негодяй продолжал крепко держать за волосы и потянул вверх, заставляя встать на колени.

— Так-то лучше, здесь тебе и место, немая сучка, — усмехнулся толстяк, наклоняясь и хватая меня за подбородок.

Не стоило их злить, но я не удержалась — плюнула прямо в его потную мерзкую рожу.

— Ах ты …! — выругался он.

Размахнулся и ударил меня тыльной стороной ладони по щеке, одновременно отпуская волосы.

Я отлетела к стене. В глазах потемнело, в ушах поднялся звон, отдающийся тупой ноющей болью в затылке.

— Э, Колян, ты полегче! Замочишь же, и что потом с ней делать? — услышала, как через воду, опираясь о стену и пытаясь сесть.

— Не сдохнет, бабы народ живучий! — снова засмеялся Колян.

Они оба подошли ко мне, схватили под руки, подняли с пола и потащили к кровати. Я закричала и начала вырываться, норовя пнуть хоть кого-то из них ногой. Рот зажали рукой, и прошипели прямо в ухо:

— Заткнись, а то зубы повыбиваю.

Меня бросили на кровать, один из негодяев держал, а другой начал стягивать с меня штаны, я брыкалась изо всех сил и проклинала насильников самыми сильными проклятиями из всех, что знала. Но у всех этих проклятий был один изъян, они не действовали сразу же, а настигали со временем. Когда затрещала разрывающаяся на поясе ткань, я изловчилась и пнула одного из насильников по лицу. Он взвыл, одной рукой зажимая разбитый нос, а другой ударил мены в живот. Я бы закричала, но рот был зажат ладонью второго негодяя. Эти твари не были достойны называться людьми.

— Держи крепче, — прогнусавил толстяк своему другу, вытирая сочащуюся из носа кровь сорванными с меня розовыми штанишками. — Сейчас я покажу тебе, что такое настоящий мужик.

Он стянул с себя грязные, засаленные штаны, и навалился сверху, отпихивая удерживающего меня подельника. От толчка тот отпустил одну из моих рук, я схватила с прикроватного столика какую-то статуэтку и изо всех сил опустила её на голову пытающегося раздвинуть мои ноги гада.

Толстяк захрипел и обмяк, придавив меня своей бессознательной тушей. Второй вдруг закричал, отпрянув от меня и ошалело глядя на свои прямо на глазах обугливающиеся руки.

— Сдохни, — прошипела я.

И тлеющая плоть потерявшего от боли и страха рассудок мужчины начала осыпаться на пол чёрным пеплом.

Руки неудавшегося насильника истлели до локтей, но он этого уже не увидел. Он упал, вперив в потолок безжизненный остекленевший взгляд. Отстранённо подумала, что, наверное, сердце не выдержало. Второй мерзавец продолжал придавливать меня к кровати, заливая кровью из разбитой головы мои плечо, шею и волосы. А я не могла сдвинуть его даже на пядь, силы совершенно покинули меня. Неужели я так и умру, придавленная потным, вонючим монстром? Какая глупая смерть. И за родителей отомстить не успела…

Дышать становилось всё тяжелее, и я уже почти потеряла сознание, когда лежащий на мне толстяк застонал и пошевелился. "Сейчас он убьёт меня за своего друга, но хоть придавливать больше не будет" — подумала я, и провалилась в чёрную пропасть забытья.

— Э-э-эй, очнись, — кто-то осторожно похлопал меня по щеке.

Я скривилась, даже такое лёгкое прикосновение отдавалось болью в голове. Но сил открыть глаза не было.

— Соберись! — рявкнули совсем рядом, встряхивая за плечи.

Я застонала и с трудом приоткрыла глаза. Всё расплывалось, и рассмотреть что-то, кроме размытого силуэта, я не смогла.

— Давай же, девочка. Нужно убраться отсюда и вызвать полицию. Всё хорошо, ничего непоправимого не случилось. Вот видишь, даже трусики на месте, — приговаривала женщина лет тридцати пяти, заставляя меня принять сидячее положение. — Хорошо, умничка, давай накинем халатик и прогуляемся до моей квартиры, — продолжала она увещевать, набрасывая на мои плечи пушистый халат.

Толстяк лежал на полу, прямо рядом с кроватью, и я чуть не наступила на него, когда женщина потянула меня за руки, заставляя встать. Насильник застонал и попытался сесть.

— Отсохни, — прикрикнула женщина, пинком в лоб снова отправляя его на пол.

Толстяк опять затих, а отважная женщина обняла меня за плечи и, придерживая полы халата, вывела из комнаты. Я словно видела всё это со стороны. Тело двигалось, переставляло ноги, как кукла на верёвочках, но, казалось, это была не я. Даже успокаивающий голос моей спасительницы звучал как из-под толщи воды.

Мы прошли по к выходу, и мир взорвался громкими звуками и яркими красками, когда в дверях на меня налетел Димон. Я вскрикнула от боли, ведь болело всё тело, а он меня толкнул.

— Тётя Юля, что случилось? — спросил парень, обеспокоенно глядя на меня. — Римма, что с тобой? — прошептал он, заглядывая мне в глаза.

А я прижалась к его груди, крепко обняла, и разрыдалась, только сейчас до конца осознав случившееся.

— У твоей подруги шок, Дмитрий. Что ж ты её одну непонятно с кем оставляешь? — недовольно проговорила моя спасительница. — Пойдёмте ко мне, нужно полицию и скорую вызвать. Уж не знаю, что там произошло, но те скоты, которые пытались изнасиловать девочку, сильно пострадали. Один даже, кажется, умер.

— Тётя Юля, спасибо вам огромное за помощь, и за Римму, но мы сами вызовем всех, кого нужно, и во всём разберёмся. Ещё раз спасибо и не переживайте, всё будет хорошо, — в процессе произнесения этой речи Димон ненавязчиво взял женщину под руку, продолжая при этом второй обнимать и поглаживать по спине меня, и вывел за дверь. — Всего хорошего, — попрощался парень, и захлопнул дверь перед растерянной женщиной.

— Ну, ты как, воробей в халате? — наигранно весело спросил он, щёлкнув меня пальцем по покрасневшему от слёз носу.

— Не-незнаю, — ответила я слегка заикаясь и продолжая хвататься за него, как за единственную опору во всём этом безумном мире.

— Ну, раз голос подала, значит всё наладится, — продолжил изображать веселье Димон. — Рассказывай, что случилось?

— Т-т-там, — только и смогла вымолвить я, указывая на дверь розовой комнаты.

— Так пойдём — посмотрим, что там, — воодушевлённо заявил парень, и даже сделал пару шагов в сторону двери. Но потом остановился, резко развернулся и попросил: — Скажи ещё что-нибудь.

— Что? — не поняла я.

— Вот! Ещё, ещё пару слов! — возбуждённо проговорил Димон.

— Я не вернусь в ту комнату! — выпалила, делая шаг назад, в подтверждении своих слов.

— Я тебя понимаю! — теперь уже искренне обрадовался парень. — Ты говоришь, а я понимаю!

Из-за двери роковой комнаты послышался какой-то шум. Я вся сжалась и невольно задрожала.

— А тётя Юля говорила, что там всё плохо. Значит, живы работнички-то! — проговорил Димон, и пошёл туда!

Я подлетела к нему, схватила за руку и прошептала "Не пущу".

— Ты что, за меня что ли переживаешь? — усмехнулся Димон.

Он может и был крепким парнем, но там, за дверью, находился взрослый мужчина вдвое шире, тяжелее и опаснее него. И ему, толстяку, теперь нечего терять. Не думаю, что в этом месте к насильникам относятся лучше, чем в Веринаи.

— Не ходи, — попросила, продолжая удерживать его за руку.

— Всё будет хорошо. Иди пока умойся. Я сам разберусь, что там и как, — проговорил Димон, подталкивая меня к умывальне, которую он называл "ванная".

Я медленно пошла к этой самой ванной, постоянно оглядываясь на Димона. Парень дождался, когда я открою дверь в умывальню, и вошёл в розовую комнату. Я замерла, прислушиваясь. Тишина, казалось, тянулась вечно. И буквально взорвалась криком! Забыв о своих страхах, я бросилась в проклятую комнату.

Толстяк, тот самый подлец, который был таким сильным и уверенным в себе, когда меня бил, забился в угол и подвывал, прикусив кулак и глядя на своего мёртвого товарища выпученными глазами.

— Вот это попадооос, — протянул Димон.

Он сидел на краю кровати и тоже смотрел на труп с обуглившимися руками.

Толстяк перевёл ошалелый взгляд на меня и взвыл ещё громче.

— Да заткнись ты, — беззлобно пробурчал Димон.

— Это… это… она… это… — бессвязно забормотал насильник. — Ведьма! — выкрикнул он в результате, указывая на меня пальцем.

Обвинение обожгло, как пощёчина. Я убила… А потом будто что-то надломилось внутри, и я широко улыбнулась. Да! Я ведьма! И осознание этого наполняло меня гордостью. Возможно, я ещё больший монстр, чем эти ничтожества, но сожаления по поводу того, что я лишила жизни одного из них, не было. Было что-то другое, чувство сродни гордости — теперь он никому не причинит вреда. А вот второй ещё жив, и может обидеть другую, более слабую девушку. И я шагнула к мерзкому пускающему слюни скулящему толстяку. Он завизжал, как свинья, которую режут, и попытался взобраться на стену!

— Спокойно, терминатор ты мой, — Димон поймал меня за руку и отвёл к двери. — Этого надо в психушку сдать, он уже не свидетель. А вот что со жмуриком делать, я вообще не знаю.

— Похоронить? — предложила я, не воспринимая лежащее посреди комнаты тело как человека. — Или сжечь?

— Надо же, какие мы умные? Ты здесь кремацию проводить будешь? — вспылил парень, ударяя кулаком по стене. — Придётся привлекать кого-то, чтобы помогли избавиться от тела. Охренеть, как в дешёвом триллере прозвучало, — передёрнул плечами парень.

Толстяк у стены уже не выл, только тихонько всхлипывал, сжавшись и закрыв лицо руками.

— Так, этого сейчас выводим, сажаем в лифт и вызываем неотложку, — указывая на сошедшего с ума мужчину произнёс Димон. — А этого, — махнул рукой в сторону трупа, — по законам жанра, в ковер и за город. Надёжный человек с машиной у меня есть.

Надёжным человеком с машиной оказался беспокойный парень лет восемнадцати. Они отправили меня в ванную, а сами потащили не сопротивляющегося сумасшедшего на улицу. Вернулись они только минут через двадцать, я уже начала волноваться и, не смотря на безразличие к смерти насильника, находиться в одном доме с трупом было страшно.

— Решили в соседний квартал отвезти, чтобы дорогу не нашёл, — объяснил задержку Димон, бросая на стол какие-то вещи. Среди них были связка ключей, плоская коробочка, из тех, с которыми здесь все разговаривали, и кожаная квадратная книжечка с вложенными в неё бумажками.

— Вещи этого жиртреса, — пояснил друг Димона, представившийся как Юрик. — Второму подбросим, менты, если надыбают, решат, что друганы чего-то не поладили, один другого порешил и сбрендил.

Я мало что поняла из этих объяснений, но им виднее.

— В общем так, сейчас мы жмура запечатаем и вывезем, а ты… как тебя звать-то? — спросил Юрик.

Я уже открыла рот, чтобы представиться, как Димон перебил:

— Я же говорил, Римма это, моя двоюродная сестра из Новгорода.

— Кузина значит. Смотрел я один фильмец, так там парняга с кузиной так зажигал, — противно засмеялся Юрик. — Так вот, Римка, пока мы будем трупак вывозить, ты квартиру языком вылижешь, поняла? Чтобы ни одного отпечатка пальцев этих чебурашек не осталось. Усекла?

Я неуверенно посмотрела на Димона.

— Приберёшь всё хорошенько, чтобы следов не осталось. И окно новое вымоешь, — пояснил Димон.

— Во-во, окно особенно, — поддакнул Юрик. — А мы пойдём.

Когда они удалялись, я услышала последнюю фразу Юрика:

— Ты ж знаешь, я всегда помогу без вопросов. Но интересно же, чем ему грабли так укоротило?

Что ответил Димон я уже не расслышала. В ожидании, когда мужчины разберутся с телом, решила помыть окно. И вот, окно было вымыто до блеска, как и вся кухня, а Димон с другом всё не выходили из розовой комнаты. Я не выдержала и медленно направилась к зловещей двери, но, стоило мне протянуть руку к золотистой ручке, как дверь распахнулась, являя довольного Юрика, держащего подмышкой свёрток, другой его конец удерживал Димон.

— Ну чего встала, кузина? Беги двери нам открывать, — прикрикнул Юрик.

Я попятилась, понимая, что в розовую большую циновку с длинным ворсом завёрнут убитый мною человек.

— Двери, говорю, открывай! — снова гаркнул Юрик.

— Не кричи на неё, — спокойно одёрнул друга Димон и, посмотрев на меня, тихо произнёс: — Открой, пожалуйста, дверь, и вызови лифт.

Я понятия не имела, кто такой Лифт, и как его вызывать, но пошла к двери.

— Подожди, какой лифт? — ухмыльнулся Юрик. — Куда с этой посылочкой в лифт? По лестнице потеть придётся. Двенадцать этажей! А может мы его того, в окно?

И противно заржал. Я вздрогнула от этого мерзкого смеха, открыла дверь, дождалась, когда они вынесут свёрток с траурной ношей и поторопилась захлопнуть её.

— Никому не открывай! — крикнул Димон через закрывающуюся дверь.

Я вздохнула и пошла в розовую комнату, предстояло убрать все следы того, что сегодня там произошло.

Пол был испачкан жирным пеплом, и смрадными бурыми пятнами. И запах… запах был ужасным! Вся комната провоняла смертью и горелой плотью. Раньше я этого не замечала, но теперь, оставшись в этой комнате один на один со своими мыслями, я отчётливо чувствовала запах смерти.

Принесла ведро с водой и тряпку. Опустилась на колени и попыталась собрать с пола липкое бурое пятно. Меня чуть не вывернуло на изнанку. Вскочила, выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью, и привалившись к ней спиной.

— Пусть это исчезнет, пусть там всё исчезнет. Пусть там не останется следов, — шептала я как молитву, зажмурившись и стараясь дышать ртом.

В носу стоял удушающий запах.

За дверью вдруг что-то загудело и затрещало, доски за моей спиной нагрелись, заставляя отстраниться. А через мгновение всё стихло, будто мне показалось. Осторожно взялась за ручку, обожглась, отдёрнула руку, сбегала в умывальню за полотенцем. Дверь я открывала с затаённым чувством страха вперемешку с любопытством.

Розовой комнаты больше не было! Она была чёрной, вся комната обгорела и закоптилась!

Медленно закрыла дверь и на деревянных ногах пошла на кухню. Там открыла холодный шкаф, достала холодное лакомство, которое Димон называл мороженным, взяла ложку, забралась на стул с ногами и ела кремовую, таящую во рту массу пока не хлопнула входная дверь.

Когда в кухню вошли Димон и Юрик, я хрипела и держалась за саднящее горло.

— Всё ясно, стресс заедаем, — засмеялся Юрик.

— Ты что, всё это одна съела? — удивился Димон.

— Да, — прошептала я.

Голос совсем осип и говорить было очень больно.

Димон только головой покачал, с сочувствием глядя на меня. Юрик же оказался не таким жалостливым, но деловым.

— Комнату-то хоть вычистила? — поинтересовался он.

Я неопределённо пожала плечами, беспомощно глядя на Димона.

— Я сейчас проверю, — проговорил он и убежал.

Юрик забрал у меня чашку и успел доесть остатки мороженного, когда пришёл слегка ошалевший Димон.

— Ну чего там? — поинтересовался Юрик.

— Эээ, прибрала, — как-то неуверенно ответил Димон, искоса поглядывая на меня.

— Пойду сам проверю, мои пальчики там тоже были. — Юрик встал, но Димон усадил его обратно, надавив на плечо.

— Там всё в норме, ни одного отпечатка, — успокоил он друга — Спасибо тебе, и вот, — протянул жёлтую прямоугольную пластинку, — как договаривались. Бери, что хочешь.

— Да я же не из-за денег, я по дружбе, — обиженно пробурчал Юрик, пряча жёлтую пластинку в нагрудный карман.

Димон проводил друга, вернулся на кухню и поинтересовался:

— И как я это родителям объясню?

— Прости, — просипела я. — Мне было страшно.

— А теперь ещё и больно, — констатировал Димон.

— Ничего, — шепнула, кладя руки на шею и сосредотачиваясь.

Через несколько мгновений боли уже совсем не было. Только навязчивый зуд в горле свидетельствовал о том, что ещё минуту назад там был очаг боли.

— Вот и всё, мне уже лучше, — улыбнулась парню.

— И гарью на весь дом воняет, — простонал Димон.

Мне было очень совестно, и за комнату, из то, что обожгла его, и за мертвеца. На глаза навернулись слёзы, но я постаралась всё же не плакать, с силой зажмурившись.

— Не реви, — бодро приказал Димон. — Давай лучше перекусим и будем в твою Веринаю собираться. Только сначала нужно на счёт документов кое с кем переговорить. И с соседкой нужно придумать, как договориться.

Мне было приказано умыться и расчесаться, после чего Димон усадил меня возле стены, и ослепил яркой вспышкой из плоской разговорной коробочки, которую он называл телефон.

— Давай сооруди бутербродов и салатик какой-нибудь, а я пока тебе студенческий закажу, — подмигнул мне Димон.