Великая Триада

Глава XXIV. «ТРИРАТНА»

Чтобы закончить исследование согласований между различными традиционными троичностями, скажем несколько слов о троичности Будда, Дхарма, Сангха , которые составляют Триратну или «тройную драгоценность» и которую некоторые люди на Западе называют, кстати, очень неправильно, «буддистской Троицей». Сразу же надо сказать, что нельзя привести в точное и полное соответствие эти термины с терминами Великой Триады; тем не менее, по крайней мере, в некоторых отношениях такое соответствие может быть рассмотрено. Прежде всего, чтобы начать с самого ясного в этом отношении, Сангха , или «Собрание» [369], то есть буддистская община, здесь представляет, очевидно, собственно человеческий элемент; с особой точки зрения буддизма он занимает здесь в целом место самого Человечества [370], поскольку для него оно находится в «центральной» позиции, по отношению к которой рассматривается все остальное [371], а также потому, что любая частная традиционная форма может быть непосредственно занята только ее действительными приверженцами, а не теми, кто, если так можно сказать, вне ее «юрисдикции». Кроме того, центральная позиция, отданная Сангхе в человеческом порядке, реально оправдана (как, впрочем, может быть равно оправдан и в том же значении ее эквивалент в любой другой традиции) присутствием в ее недрах Архатов, достигших степени «истинного человека» [372] и действительно расположенных в самом центре человеческого состояния.

Что касается Будды, то можно сказать, что он представляет собой трансцендентный элемент, через который проявляется влияние Неба и который, следовательно, «воплощает» это влияние, так сказать, по отношению к его прямым и непрямым ученикам, передающим его через соучастие от одних к другим по непрерывной «цепи» через посредство ритуалов приема в Сангху . Говоря это о Будде, мы менее всего думаем об историческом персонаже, рассматриваемом самом по себе, каким он был фактически (это имеет совершенно вторичное значение, с точки зрения, на которой мы сейчас находимся), а только о том, что он представлял [373] в силу придаваемых [374] ему символических черт, проявляющих его прежде всего в облике Аватара [375]. В конечном счете, его проявление есть собственно «нисхождение Неба на Землю», о котором говорит Изумрудная Скрижаль , и существо, которое таким способом приносит небесные влияния в этот мир после «воплощения» их в своей собственной природе, может поистине представлять Небо по отношению к человеческой области. Конечно, эта концепция очень далека от «рационализированного» буддизма, к которому западного человека приучили работы ориенталистов. Может быть, она отвечает «махаянской» точке зрения, но для нас это не будет значимым возражением, так как представляется, что «хинаянская» точка зрения, которую привыкли считать «первичной», потому что она очень хорошо согласуется с некоторыми предвзятыми идеями, на самом деле, совсем наоборот, реально является ничем иным, как продуктом простого вырождения.

Впрочем, не следует принимать соответствие, о котором мы только что сказали, за простое тождество, так как, если Будда каким-то образом представляет «небесный» принцип, то только в относительном смысле и постольку, поскольку он есть действительно «посредник», то есть исполняет роль, принадлежащую собственно «Универсальному Человеку» [376]. Таким образом, мы должны признать, что для ассимиляции Сангхи с Человечеством мы ограничиваемся его рассмотрением только в исключительно индивидуальном смысле (включая сюда и состояние «истинного человека», которое все еще есть совершенство индивидуальности). Надо еще добавить, что Человечество здесь предстает как понимаемое скорее «коллективно» (поскольку речь идет о «Собрании»), чем «специфически». Таким образом, можно сказать, что если мы здесь находим отношение, сравнимое с отношением Неба и Человека, то оба термина этого отношения заключаются в том, что дальневосточная традиция называет «Человеком» в самом полном и «всеохватном» смысле слова, который должен содержать в самом себе действительно образ Великой Триады.

Для того, чем является Дхарма , или «Закон», труднее найти точное соответствие, даже с теми оговорками, которые мы только что сформулировали для двух других терминов троичности. Слово dharma на санскрите имеет множество смыслов, которые надо различать в разных случаях, где оно используется, что делает почти невозможным его точное определение. Тем не менее, можно отметить, что корень этого слова имеет собственно значение «поддерживать» [377] и в этой связи ведет к сближению с Землей, которая тоже «поддерживает», как мы объясняли выше. Речь, в целом, идет о принципе сохранения существ, следовательно, о стабильности, по крайней мере, настолько, насколько это совместимо с условиями проявления, так как всякое применение дхармы касается всегда проявленного мира. Таким образом, в связи с ролью, приписываемой Нюйве , функция, обеспечивающая стабильность мира, относится к «субстанциальной» стороне проявления. Правда, с другой стороны, идея стабильности относится к тому, что в самой области изменения избегает изменения, следовательно, должно располагаться в «Неизменной Середине»; но это то, что идет от «субстанциального» полюса, то есть со стороны земных влияний, от нижней части оси, идущей в восходящем направлении [378]. Так понимаемое понятие дхармы не ограничивается человеком, а распространяется на всех существ и на все состояния проявление. Можно сказать, следовательно, что оно само по себе есть космический порядок, но в буддистской концепции «Закон», оно применяется специально к человеческому порядку, так что если оно представляет собой некоторое соответствие с низшим термином Великой Триады, то этот термин должен рассматриваться только по отношению к Человечеству, по­нимаемому в индивидуальном смысле.

Следует также заметить, что в идее «Закона» есть всегда, во всех смыслах и во всех его возможных приложениях определенный характер «необходимости» [379] или «принуждения», располагающихся на стороне «Судьбы», что в целом также выражает дхарма для всякого проявленного существа в соответствии с условиями, которые ему навязаны извне окружающей средой, то есть «Природой» в самом широком смысле этого слова. Из этого можно понять, почему буддистская Дхарма в качестве основного символа имеет колесо в соответствии с тем, что мы выше представили относительно его значения [380]. В то же время ясно, что в таком представлении речь идет о пассивном принципе по отношению к Будде , поскольку это тот, кто «вращает колесо Закона» [381]. Должно быть очевидным, однако, что Будда располагается на стороне небесных влияний, а Дхарма на стороне земных влияний; можно добавить, что Будда тем самым, что он находится вне условий проявленного мира, не имеет ничего общего с Дхармой [382], если он не применяет ее к Человечеству, так же как Провидение ничего не имеет общего с Судьбой без Человека, который связывает эти два крайних термина «унивесальной троичности» один с другим, что мы видели выше.