Вера для Сокола. Книга 1

Глава 14

Набираю в стотысячный раз Лёшу. Думаю, а уж не в чёрный ли список он меня засунул? Впрочем, нет. Была бы в чёрном списке, наверняка бы, вместо звонка шёл сброс, а так гудки вроде есть.

Прошло четыре дня после нашего столкновения в моём доме, а всё, что я получила от него – короткое «Не сейчас. Перезвоню».

Я ждала. Честно. Ждала день, даже полтора. Прежде чем меня снова прорвало, и я принялась ему названивать.

Такое ужасное состояние. Кошмарное до жути. Ощущение безысходности играет на нервах с утра до ночи. Вернее, до ночей, которые я не могу нормально спать.

Чтобы отвлечься хоть немного, съезжаю от Вики. Прошу Севу помочь с переброской вещей. Он ещё успевает подкалывать, к чему такая спешка? Ну да, ещё недавно ведь я не торопилась, а теперь мне просто надо чем-то занять руки и голову.

На лекциях я чуть ли не сплю. Ночью не могу из-за нервов, а здесь монотонный голос преподавателей усыпляет. С первых рядов я переезжаю на последние, где, сложив руки перед собой, прячусь ото всех. Вика с Алиной пытаются меня растормошить, зовут куда-то, но я отмахиваюсь, говорю, что плохо себя чувствую. И ведь даже не вру.

Вот так вечером лежу на кровати и тупо жму на вызов, а самой ныть охота от досады.

- Если ты, Соколов, решил меня бросить без объяснения причин, то это очень подло, - глотаю подступающие слёзы.

Я, блин, побила все абсолютные рекорды по жалости к себе. Уже выкупалась в ней с головы до пят. И умом ведь понимаю, что сама во всём виновата. Нечего было скрывать правду. Доигралась… Вот дурёха.

В один из вызовов на звонок внезапно отвечают.

- Вер… - голос Лёши в трубке какой-то измученный и чужой.

- Лёша, - аж вскакиваю, садясь на постели и хватая телефон двумя ладонями. – Лёша, Лёша, милый, пожалуйста, не сбрасывай, выслушай меня, пожалуйста, любимый, ну пожалуйста.

Кажется, меня просто заклинило на «пожалуйста», я сразу и осознаю, что вырвалось это вечно крутящееся в голове «любимый».

Он молчит, слушает, ждёт, пока меня отпустит. И на первой секунде тишины долго вздыхает.

- Вер…

Это его «Вер» меня немного пугает.

- Пожалуйста, - снова повторяю однократно.

- Ты где? У Вики? Или… в доме родителей? – он чуть хмыкает, когда произносит последние три слова, а я краснею, снова думая о своём обмане.

- Нет, не у Вики, в другой квартире. Одна, - подчёркиваю многозначительно.

Мне бы заткнуться, но я с надеждой, от которой самой тошно, жалостливо и простительно добавляю:

- Приедешь?

- Да, адрес говори, - соглашается, а потом спасая остатки моей гордости, признаётся: - Я и сам хотел предложить.

Пока Лёша в пути, мечусь по дому, как угорелая. Пытаюсь привести себя в божеский вид, а коробки и сумки, которые не успела разобрать, распихиваю по углам. Боже, что за гора фантиков от конфет? Это я столько съела? Я точно не в себе! Быстро всё смахиваю в мусорку.

- Бли-и-ин, - тяну, заглядывая в холодильник, а там шаром покати.

Надо же его чем-то накормить. Поздно ведь уже.

А с чего взяла, что он есть будет?

Может, вы так… на пороге, не разуваясь, и поговорите.

Залезаю на высокий барный стул и кладу локти на стойку. Голова падает в ладони, а в висках стучит неровный пульс.

Пора остановиться. Вдох. Выдох. Остановиться и ждать.

Звонок домофона трелью прокатывается по квартире. Подскакиваю и несусь открывать, а потом долго стою с распахнутой дверью, зомбирую цифры этажей над лифтами, один из которых везёт Лёшу ко мне.

Едва дверцы расходятся и возле квартиры появляется Соколов, я напрыгиваю на него, обнимаю за шею и намереваюсь не отпускать, пока он не скажет, что я прощена за свой обман.

Он ведь был со мной честен…

- Вер… погоди, - хоть говорит это, но обнимает крепко, гладит по спине.

Нет, не бойся, плакать я не собираюсь. Уже наплакалась.

Запрокидываю голову и жду привычного поцелуя, но Лёша просто смотрит на меня с какой-то смесью жалости и отчаяния.

- Давай внутрь зайдём.

- Да-да, - отстраняюсь и нервно закладываю волосы за уши, думая, что и сама могла это предложить.

Лёша заходит в квартиру и осматривается. Сам дом бизнес класса, а здесь всё кричит о комфорте и дорогом дизайне. Невольно вспоминаю его малосемейку в пятиэтажке, но это было самое прекрасное место, где я чувствовала себя счастливой только от того, что Лёша был рядом.

- Вот ты где, значит, на самом деле живёшь.

- Я только три дня назад переехала, - оправдываюсь.

Соколов обводит холл взглядом, видит, что в этом я его не обманываю. Потому что квартира реально выглядит необжитой.

А вот в другом… И он тут же мне это озвучивает.

- В любом случае, Вер, ты врала мне с самого начала!

- Неправда, я просто…

- Что просто?

- Не говорила всей правды.

- Это одно и то же, - он долго выдыхает, прежде чем выдать. – Зато вдоволь посмеялась, да?

В его лице что-то меняется, и меня совсем не радуют эти перемены. Выражение становится жёстким, почти угрожающим. Кажется, сбываются мои самые кошмарные ожидания.

- Тоже мне… богатая девочка, у которой всё есть, захотела чего попроще... Парня из народа. Ну и как? – подходит вплотную, чтобы вкрадчиво добавить. – Ну и как, Вер? Тебе понравилось?

Пальцы ложатся мне на предплечье и сжимают с силой. Притягивают ближе, и голову ведёт от его родного запаха. Вопреки всему мне хочется вдавиться в него со всей силы и молить никуда меня не отпускать.

- Ну как, спрашиваю? – встряхивает, повторяя. – Тебе понравилось? Ещё хочешь?

«Поцелуй меня», - долбит в голове.

И я зажмуриваюсь, когда его рот накрывает мой. Губы жёсткие, непримиримые, он будто наказывает меня этим поцелуем. Ну и пусть… ну и пусть… только бы не отпускал. Никогда не отпускал.

Обнимаю его и отвечаю с нежностью. Вкладываю все чувства и все эмоции, которые во мне носятся со скоростью шального ветра.

«Пожалуйста, люби меня. Пожалуйста, не бросай меня. Пожалуйста, верь мне», - повторяю про себя словно мантру. И пытаюсь вложить смысл этих мыслей в поцелуи и прикосновения.

Жёсткий язык перестаёт таранить мой рот, а пальцы уже не так сильно впиваются в плечи. Нежность приходит из воспоминаний. Всё как прежде. Сладкий голод и ожидание большего.

Но Соколов отрывается от моего рта и отрицательно мотает головой. Будто сам отвечает себе на вопрос. Отвечает отрицательно.

- Лёша, пожалуйста, - не даю ему отстраниться. – Не надо так говорить. Это даже отдалённо не напоминает то, что я к тебе чувствую.

- Вер, не стоит.

- Лёша, - вцепляюсь в него с силой. – Лёш, я не смеялась, не играла, я очень-очень боялась сказать тебе правду. Это глупо, понимаю. Но вот такая я глупая и есть.

- Ты не глупая, Вер.

- Нет, глупая. Лёша, я лю…

Пальцы накрывают мои губы, заставляя молчать.

- Не надо.

Но я качаю головой, сбрасывая их.

- Ты мне нужен. Пожалуйста. Пусть всё будет, как прежде.

- Как прежде уже не может быть.

- Я люблю тебя, Лёш.

- Вера… что ты творишь. Зачем? – он прислоняется своим лбом к моему лбу. – Не стоит этого говорить. Давай сделаем вид, что я не слышал?

- Нет, давай не будем.

Я в каком-то отчаянии. И признание выходит кривым, и Лёша отвечает не так, как я ожидаю.

- Понимаю, что обидела тебя своим обманом, и ты имел право так отреагировать, пропасть, но ведь все ещё может быть хорошо. Всё можно поправить.

- Вер… - она гладит меня по голове и обхватывает мои скулы ладонями. Тёплыми и чуть шершавыми. – Я пропал не из-за того, что злился. Мама в больнице и ещё… кое-какие проблемы пришлось решать. Но это даже не главное. Тсс… помолчи, милая, - горько усмехается, замечая, что планирую его перебить. – Я бы никогда от тебя не отказался, но тут всё сложнее.

- Почему сложнее-то? – выпаливаю с отчаянием. - Ты можешь говорить, что мы не пара, можешь придумать миллион «почему нам не быть вместе», можешь убежать от меня и разбить сердце. Я тебя не боюсь и никогда не разлюблю.

- Вера-а-а, не рой нам яму, а?

- А ты не отрицай очевидное. Мы будем вместе. - Говорю уже за двоих. - Если думаешь, что отец будет против, я ему объясню.

На лице Соколова огромный скепсис и сомнения.

- Лучше бы тебе этого не делать.

- Мне многое не стоило бы делать.

- Например, ехать с подружками в бар к Вадиму.

- Тогда бы мы не познакомились.

- Лучше бы мы не познакомились.

На этих словах он отпускает меня и отходит в сторону.

- Это судьба, Лёш, мы бы всё равно встретились. Ты ведь и сам это знаешь, - с уверенностью строительного бульдозера я пру вперёд и стою на своём.

- При других обстоятельствах? Я бы приехал к тебе домой, как водитель. И всё… И ничего бы не было.

- И что? Ну и приехал бы. Пускай как водитель. Плевать. Ничего бы это не изменило. Это вот тут, - я дотронулась до центра груди, - во мне. И я бы всё равно это почувствовала, будь хоть ты королём Франции, а я бедной цветочницей на пути твоей кареты.

Он усмехается и качает головой.

- В нашем случае, бедная цветочница – это я.

Накрываю рот ладонью. Ну вот, он уже шутит. Это не такой уж плохой знак, да?

Но его состояние снова меняется, Лёша мрачнеет. Беру его за руку, переплетаю пальцы. Не вырывается. Что ж… ещё один хороший знак?

- Понимаешь, Веруня, даже если я уволюсь и не буду работать на твою семью, это ничего не изменит.

- Откуда такая уверенность?

- Поверь моему опыту.

Но я отказываюсь верить. Мы решим позже, сейчас, наверное, лучше сменить тему.

- Расскажешь, что у тебя стряслось?

Он приподнимает и опускает плечи, затем кивает. Мы садимся на диван, и я устраиваюсь у него под боком, греясь от тепла руки, обнимающей меня за плечи. Мне кажется, у нас есть надежда, что всё образуется. То, что Лёша не уехал, остался со мной, это уже что-то… А там нет ничего, с чем бы мы не справились.