Вергилий, нет!

XXIX Ахерон 2

Когда мы удаляемся от берега, Манастабаль, моя проводница, передает мне весла, а сама становится на нос лодки. Мы плывем по реке Ахерон, куда Манастабаль, моя проводница, привела меня, чтобы я искупалась. Итак, я принимаюсь грести, стараясь делать это как можно лучше, хотя гребля и не является моим любимым видом спорта. Но едва лишь я успеваю сделать несколько взмахов, как над рекой поднимаются клубы оранжевого тумана. Они так сильно сгущаются вокруг лодки, что сквозь них ничего не видно. И даже лицо Манастабаль, моей проводницы, заволакивается туманом. Я едва различаю его, хотя и слышу, что она кричит мне какую-то повторяющуюся фразу. Однако напрасно - я не могу понять ни слова, потому что туман, который я вдыхаю, словно ударяет мне в голову и внезапно заставляет меня забыть, кто я, где я и с кем, и что собираюсь делать. Меня охватывает неистовый восторг, и телу становится так легко, что я орудую веслами без всяких усилий. Теперь лодка быстро движется как будто сквозь груды сырого хлопка, и я даже не знаю, в каком направлении. Помимо того, что я ничего не вижу, у меня пропадают и все остальные ощущения - я лишь чувствую близость воды. Я не слышу, как погружаются в воду весла - кажется, они рассекают лишь туман - и вдруг меня резко отбрасывает назад, я выпускаю весла и в следующий миг уже лежу, оглушенная, на дне лодки. Я даже не успеваю подняться, протестующе закричать или что-нибудь спросить, когда лодку сильно встряхивает, и она начинает кружиться на месте, как волчок. И тут я слышу голос:

(Спасайся кто может, Виттиг! Ныряй!)

Но, поскольку вращение усиливается, я начинаю испытывать тошноту и головокружение и по-прежнему остаюсь на дне лодки, которая, не прекращая крутиться, все быстрее движется вперед. Однако через какое-то время ее скорость уменьшается, она перестает крутиться и вскоре замирает на месте. Воспользовавшись этим, я встаю и оглядываюсь. Но передышка длится недолго. Лодка, словно живая, начинает двигаться по собственной воле, меняет направление и мчится, слегка накренившись, в сторону небольшого скалистого островка, едва видимого за густой завесой тумана. И вот слышится громкий треск ломающегося дерева, гвозди выскакивают из обшивки, доски одна за другой разлетаются в разные стороны и исчезают из виду. Я с головой погружаюсь в воду, и, кажется, опускаюсь на самое дно. Но точно я в этом не уверена, потому что в следующий миг, в придачу к потере памяти, я лишаюсь сознания. Однако мне приходится очнуться - если не от боли, вызванной ссадинами, синяками и ушибами, то от голоса Манастабаль, моей проводницы. Она говорит:

(На этот раз, Виттиг, я уж подумала, что мне не удастся тебя вытащить. Чуть не захлебнулась! Постарайся изобразить более теплые чувства, потому что тебе бы стоило поставить за меня хорошую свечку! Если бы ты следовала моим советам, ничего подобного не случилось бы.)

Я лежу на песчаном берегу, растянувшись во весь рост, не в силах шевельнуться, и благодарю Манастабаль, мою проводницу,

за спасение. Когда я прошу ее объяснить, почему разбилась лодка и как она сама оказалась в этом неизвестном мне месте, она отвечает:

(Забыла, как я кричала тебе: ныряй? Что до меня, я нырнула. И очень хорошо сделала, потому что, вместо того чтобы следовать по прямой, ты каким-то образом направила лодку на остров, где мы сейчас находимся. Эти скалы представляют собой груды оксида железа, который, как ты знаешь, обладает магнитными свойствами, и его здесь столько, что он может вытягивать гвозди из лодки, корабля или любого другого сооружения, оказавшегося в зоне его действия. Я-то успела выскочить раньше.)