Верное сердце (СИ)

Глава 2. Интуиция и обман

С каждой неделей Нарнетт всё больше привыкала к своему состоянию. Клыки не беспокоили её, их можно было спутать со слегка наточенными обычными человеческими зубами. Отключение сознания происходило спонтанно: утром, днём или перед сном. Оно могло застать её в уборной или в господской банной под присмотром служанок, могло помешать ей во время очередного собрания в зале советов или во время общения с сыном.

Иногда, когда она подписывала указ или расписывала письмо родным или подданным, сознание отключалось, а пробуждалась она, видя вслед за своим почерком несколько строк на незнакомом языке, почерка совершенно другого. Через силу борясь с искушением вернуться в проклятый лес к проклятому отшельнику, она сжигала «порченные» бумаги и писала по новой. Иногда не по одному разу. Камин в её рабочем кабинете, как она услышала от слуг в коридоре, иногда горел без их помощи.

Раздался скрип. Она подняла глаза, стук в дверь. Снова. И снова.

— Опять вне себя? — едва тихо послышалось из-за двери.

— Входите!

Мэльдан и генерал Бехауст уступили дорогу Риларое. Нарнетт пригласила их в кресла.

— Ваша светлость, я… — Нарнетт оглядела Рилу, она подрагивала. — Дело в том, что…

— Госпожа, — вступил Бехауст. — Барон Ломергур начал смуту. Он заступил на пограничное дежурство три недели назад и за это время успел посеять зёрна сомнения в наших рядах.

— Мне докладывали. Но, Бехауст, вы с Мэльданом ездили в ставку к графу Горэссиру пару дней назад. Неужели ни о чём не договорились?

— Никак нет, владычица, — по-солдатски ответил военачальник. — Все договорённости были на словах, как я и докладывал ранее. Но на глазах его людей.

— Для дворянина запятнать честь — равно смерть, — добавил Мэльдан. — Но у Ломергура все люди запачканы. Это сброд, а не военные. Даже рыцари и чародеи.

— Прошлогодняя засуха, господин, — напомнил генерал. — раскрыла многое о нас.

— Потери?

— За вчерашний день, ваша светлость, ставку покинули до восьмидесяти солдат и отряд рыцарей. Они забрали не только боевых слуг и запасных коней, но даже уговорили некоторых мелких дворян. К концу июня, боюсь, потеряем ещё несколько сотен. Дальше разойдутся остальные.

— Работы над укреплениями завершены? — продолжала спрашивать Нарнетт.

— Частокол, вал в полтора метра, утыканный кольями… — отчитался генерал, подняв взгляд на висящую сбоку картину. — Но в длину это всё занимает всего три итты от Балатасирского леса на восток. В самом Балатасире навалены деревья, но толку немного, госпожа. Линия укреплений кончается на заставе в четырёх иттах от Соловьиного утёса.

— Продолжайте укрепления от Соловьиного утёса на восток, Бехауст. Удвоить жалование дворянскому корпусу и офицерам, Рила, отвечаешь за это. Боюсь, придётся открывать резервную казну.

— Ваша светлость, как можно?! — возмутилась канцлер.

— Работы нужно завершить. А мы иным способом, кроме как золотом, удержать своих людей не можем! Хватит с нас дезертирств и выяснений отношений между рыцарями! Организованного бунта мы не потерпим!

Советница оглядела генерала и барона, словно искала у них поддержки, но те кивнули ей, соглашаясь с герцогиней. Рилароя достала дневник, начала выводить заметки.

— Людей нужно занимать мероприятием, походом, если угодно, — сказал Мэльдан. — Мы собирали их для защиты герцогства, но таинственные горные твари не лезут к нам. Вообще ведут себя тихо. Хотя в горах то и дело тучи магические появляются.

— Ольта со своими чародеями не выходила на сеанс ментальной связи, госпожа?

— Нет, Бехауст, — отвечала Нара военачальнику. — Последний раз был три дня назад, когда они приехали к подножию вершины Манробай. Интересно, что с ними… Надеюсь, булыльки с маной не закончились.

***

Лория в конце концов истекла кровью. Ольта закрыла ей глаза, положила голову на каменный пол, тоскливо оглядела подчинённых. Спокойствие и выдержку сохранял самый старший и умудрённый чародей в отряде — Андалф, длиннобородый старик в серой мантии, больше похожий на затворника, чем на гильдейского учёного.

— Если не выбраться сейчас, Белис также истечёт кровью, — сказал старик озлобленно. — Ольта, не упрямься, этот риск оправдан!

— Мы не до конца восстановили ману, Андалф! Дай ещё пару дней! — отвечала мастер-волшебник. — Без маны нас разорвут, одними посохами не отобьёмся!

Остальные не слышали их и не видели уже мёртвой спутницы. Многие дрожали, казематы наполняло яростное клацанье зубов. Ольта проверила посох, от лёгкого стука по каменному полу пробежали искры, навершие посоха замерцало. Старшая волшебница повернулась к ответственному за припасы и спросила:

— Грэлис, сколько у нас осталось сухого пайка и воды?

Укутанный плащом чародей гневно зыркнул из-под капюшона на лидера экспедиции и отмолчался.

— Почти закончилось и то, и другое, Ольта, — пробубнил Андалф. — А ману, судя по всему, мы действительно восстановили не полностью, учитывая, что большая часть бутыльков разбилась, а остальное мы уже выпили. Правда, Килина?

Ольта взглянула на спасительницу чародеев, что по своей глупости оказалась их тюремщицей. Девушка не реагировала. Несколько раз, страшно напугавшись, она пыталась спасти себя саму, но спутники прерывали трансляцию заклинания, из-за чего она истратила всю ману. И перестала развязывать путы.

— Андалф, ты готов пойти впереди, если мы разберём завал? — спросила мастер-волшебник.

— Я не герой, моя дорогая Ольта. Реакция уже не та. Готов сам прикрывать, но кого? Я вижу помимо нас двоих шестерых детей, которые без мамки ничего не могут. Никогда бы не подумал, что боязнь замкнутых пространств так может изменить даже сильных чародеев.

— Какая боязнь, старик?! — взорвался Грэлис. — Здесь воздух заканчивается! Мы три дня в тупике, не знаем, что делать! Так и помрём здесь, как Лория!

Старик подступил к юноше и засадил ему пощёчину. Тот злобно отвернулся к стене камеры.

— Я пойду впереди, Андалф. Главное, определить, есть ли кто-то за завалами. А человек, который владеет такими чарами, — Ольта кивнула на раненую Белис. — Сейчас бесполезен. Но ты… Как ты прикроешь и меня, и их?

— Не бросайте нас! — рявкнула самая молодая участница экспедиции. — Матушка не переживёт моей смерти! И так отец оставил нас два года как!

— Айлис, хотя бы ты вменяема, уже хорошо, — констатировала мастер-волшебник. — Прикроешь меня? Ты знаешь боевые заклятья.

— Даже не уговаривай! Готова замыкать группу, подгонять отстающих, но идти впереди, в кромешной тьме глубокого подземелья богами закрытого замка? Ни за что!..

— Решено, — сказал старик. — Ольта, я прикрываю тебя, Айлис замыкает группу. Эй, юноша, прости мою дерзость. Возьми припасы, прошу тебя.

Грэлис взглянул на два походных мешочка с бурдюками и пайком. Нехотя кивнул. Завал разбирали долгих два часа, что казались Ольте вечностью. В процессе разбора нашлась поломанная решётка-дверь. С трудом, используя брань и тяжёлый посох для придания ускорения, но Андалф с молодыми разобрали груду камней и земли, что удалось навалить вдоль стены. Ольта, прикрывая спутников смертносной ладонью и не менее опасным посохом, в очередной раз удивилась тому, насколько глубоко проложены подземелья замка, если над подземным коридором находится не кладка, а обычная земля.

Коридор уходил дальше. Именно там от действий боевой магии затряслись стены, именно там произошёл основной завал, что вынудил группу нырнуть в камеру и обречь себя на трёхдневное одичание. Или спасение. Грэлис убрал пару камней, протолкнул в соседнюю камеру. Под завалом оказался один из преследователей.

— Я их даже разглядеть не успела… Что это, летучая мышь? Или человек? — опомнилась от страха Килина.

— Вампир, что пытался трансформацией спастись от обвала, — констатировал Андалф, ткнув в остывшее нечто концом посоха.

Ольта оглядела существо. Не больше подростка. Одежды оно не носило. Судя по мускулатуре, мужчина. В правом ухе у него от огонька посоха блестели две золотые серьги. Из разможжённой камнепадом головы торчали короткие острые уши, какие не следует путать с эльфьими. То, что осталось от тела, имело серую кожу, растительность только на остатках черепа. Между пальцами ног и рук местами проглядывали перепонки, как у лягушек. Такое создание опытная чародейка видела впервые, ибо во время погони она так и не запомнила их.

— Ольта, идёшь вперёд? — напомнил старик.

Они поднялись по винтовой лестнице на следующий этаж. Судя по всему, коридоры находились не друг на другом, ибо здесь не было провалов. Хотя стены и получили ущерб. Где-то наверху зазвенела клеть камеры, Ольта прижала посох к подмышке, взяла из-за пояса кинжал в левую руку. Серебром запаслась только она. Остальные проигнорировали приказ.

Молча двинулись вперёд, снова лестница. Камеры были пустыми, хотя в некоторых лежали древние скелеты. Гримасы вечного ужаса застыли в их опустошённых ликах. Казалось, они предостерегали: «Отсюда нет выхода живым».

— Так, Айлис, куда пропал этот негодяй? — послышался шёпот позади.

— Кажется, он вернулся назад! Возвращаемся?

— Почему не удержала? — взмолилась Килина.

— Тише, чёрт бы вас побрал! — шепнула Ольта. — Наверху кто-то есть! Забудьте о Грэлисе! Нужно добраться до лошадей, если их не сожрали твари! Иначе двинем к Абалтуну!

— Он нас изгонит! — послышался прерывистый голос.

— Молчать, Белис! — рявкнула мастер-волшебник. — Выберемся, потом поговорим!..

Поднялись на новый уровень. Позади послышались шаги, вернулся Грэлис. Килина хотела кинуться на него с кулаками, но остальные удержали. Ольта актировала посох, тихо прочла заклятье, бросила в коридор осветительный шар. Шар летел медленно, показывая, что коридор гораздо длиннее нижних уровней. Пугающе скрипевшая клеть камеры находилась здесь, об неё пыталась поточить когти довольно рослая крыса. Увидев свет, крыса скрылась в камере, шорохи исчезли.

— Сколько всего было этажей, никто не помнит?

— Айлис, кажется, пять, — сказал Грэлис. — Но это нижние уровни. А верхние как смотреть?.. Там лабиринт, точно помню…

— Это небольшой замок, — перебила Ольта. — Мы не заблудимся, главное… Тихо, слышите?

Падение камней предвещали странные звуки, будто кто-то говорил с кем-то на непонятном языке.

— Нас заваливают?! — взмолилась одна из девушек.

— Тихо! Это впереди… — прошептал один из мужчин.

— Посохи к бою, — прорычал Андалф. — Я намерен умереть в постели, а не в мертвецких казематах!

В конце коридора, у лестницы, мелькнула тень. На этот раз гуманоид, низкорослый. Один из посохов пустил вперёд шаровую молнию, коридор завибрировал. Снова непонятная речь.

— Без приказа не атаковать! — повернулся к остальным старик.

— Боятся огня? — спросила Килина.

— Вперёд, держаться вместе! — приказала Ольта, ибо Андалф вселил в неё уверенность.

Следующая лестница была развилкой, либо вниз, либо наверх. Таинственная тень ушла вниз. Но там, откуда она пришла, могли оставаться иные тени. Они поднялись по лестнице на пару этажей, боясь соваться в коридоры, что были куда длиннее предыдущих. Наверху оказался тёмный зал неопределённых размеров. Ольта, неверующая по своей природе, в сердцах помолилась и запустила вперёд «светлячка». Помещение было огромным, его наполняли клети, пыточные столы, побитые инструменты и посуда. Где-то в углу стояли чаны, стену в том месте украшали какие-то бумаги.

— Мы бежали не тут, — констатировал Андалф. — Я только навскидку прикину здесь пять входов. И где та тень, что напугала нас?

— Не знаю, — шепнула Ольта в ответ.

Айлис подошла к одной из клетей, показала остальным человекоподобный скелет, который буквально рвал свою грудь. Череп более вытянутый, чем у людей, изящный, но в то же время ужасающий. Пустые глазницы словно наполнял потусторонний ужас.

Громыхнуло. Эхо раздалось со всех сторон, трудно было понять, где опасность.

— Кто-нибудь чувствует ветер?

Никто не ответил Ольте. Все озирались по сторонам. Место пугало ещё сильнее, чем три дня в заваленной камере. Послышался шёпот. Ласковый, будто говорили дети. Но язык не напоминал человеческий. Ольта, увидев что-то впереди, актировала посох и пустила ещё одного «светлячка». Девушки позади охнули от испуга.

У одного из выходов стояли две девочки в рванине. Они крутили головами как птицы, таинственно изучая чужаков. Глаза их напоминали ожившие рубины, что мерцанием своим отбивали всякое желание их своровать. Одна прошептала что-то, другая обнажила небольшие клыки — не вполне человеческие. Казалось, она улыбнулась. Андалф не выдержал и пустил шаровую молнию. Когда дым рассеялся, все подошли поближе. На месте обожжённой стены не было ни следа местных.

— Хватит с меня! Держась вместе, мы вместе и умрём! — пробурчал Грэлис и скрылся прочь.

— Стой! Ублюдок, оставь еду! — тихо ругнулись остальные.

— Куда, в какой коридор он пошёл?

— Уже всё равно, Ольта, — Андалф показал посохом. — Смотри.

У лестницы, с которой они пришли, стояли ещё две таинственно улыбающиеся девочки. Уже другие. Ольта пригляделась. Нет, вторая девочка оказалась мальчиком, но с длинными волосами.

Держа посохи готовым, они направились в один из боковых коридоров. Шёпот начал преследовать их.

Попали в какое-то складское помещение. Древние полки были вырезаны прямо в стенах подземелья. На двух стояли гробы. Пустые, как доложил весьма осторожно ведущий себя Андалф. Позади раздались мужские крики. Послышалось чавканье.

— Идиот, о, Всеотец, ниспослал ты с нами идиота! — прорычал Андалф. — Эй, держите Белис, стукнется головой!

Вторая по старшинству после Андалфа участница экспедиции выпала из рук двух оставшихся помимо старика мужчин. Один рухнул следом, второй пытался поднять его.

— Лихорадка, чтоб его… — констатировал он. — Из-за сырости, клянусь богиней магии!

— Не плети чушь, Эндор, — спокойно сказала Ольта. — Поднимайте её. Андалф, прикрывай. Есть у меня одна идея…

— Мы остались без еды, — отвечал старик. — Кажется, нас хотят заманить в какой-то тупик. Что ты придумала?

— Мана. Килина, ты потратила всю ману, сколько тебе нужно для сотворения портала?

Все взглянули на девушку. Даже полуживая Белис, лицом напоминающая покойника.

— Неделя в лучшем случае, — сказала Килина. — Я не мастер, во мне нет высших познаний и навыков ускоренного накопления.

— Возвращаемся. Ищем Грэлиса. Если придётся, будем драться за его тело.

— Ольта, что ты несёшь?! — рявкнул Андалф без конспирации. — Есть другие способы!

— Ты сам сказал, что не хочешь помирать в подземелье! Ответишь за свои слова, мой старый друг?

— Может, используем хотя бы Лорию? — спросил тот, что пытался привести в чувства павшего.

— Нас уже отрезали от неё, — отвечала главная чародейка.

Никто не спорил. Чародеев охватила злоба, Килину покорил нечеловеческий испуг. Только Ольта старалась не давать волю эмоциям.

Вернулись в пыточный зал. Несколько «светлячков» полетели между колонн. В коридоре напротив зоркий Эндор, что поддерживал раненую и не страдал «лихорадкой», увидел блеск на полу. Подойдя поближе и ожидая появления новых кровососов, чародеи заметили свежие следы крови. Следы вели в пугающую темноту. Ольта взяла посох Айлис в левую руку, постучала по полу, вперёд устремилась серия блуждающих огоньков, что летели вдоль пола, стен и потолка.

Из одного дверного проёма выглядывали знакомые сапоги. Тело дёргалось, казалось, пирующие не слышали голосов и стука посоха, как и не видели, что недалеко от них в коридоре зависло несколько небольших шариков. Ольта рванула вперёд и вслепую разрядила оба посоха в сидящих на Грэлисе существ. Двоих откинуло, но между ними был третий. Девочка-вампир бросилась на чародейку, вцепилась окровавленными клыками в один посох, второй выпал из руки чародейки. Андалф подскочил, стукнул её по голове, девочка упала, кинулась уже на чародея, но тот удержал дистанцию, прислонив посох к шее, стремясь оттолкнуть чудовище. Из комнаты выскочил мальчик, что прижал взрослую чародейку к стене, пытаясь дотянуться до шеи.

— Килина, Эндор, убейте её! — рявкнул Андалф.

На детёнышей со всех сторон посыпались удары. Магию посохов чародеи боялись использовать, чтобы в свалке не задеть своих. Самой Ольте несколько раз прилетало навершием, в момент она едва не потеряла сознание, ибо могучий телом Эндор вошёл в раж и начал лупить всех окружающих.

Всё закончилось быстро. Андалф отделался покусанной рукой, что помогла быстро перевязать Айлис. Килина, сама Айлис и Ольта получили много синяков от посохов. В комнате Ольта насчитала четёрых убитых детёнышей, кажется, тех самых — двое сгорели, остальных забили посохами так, что их истерзанные тела было не узнать. Килина наклонилась над Грэлисом, её испуганный взгляд обратился на спутников. Каменную кладку под мёртвым застилала кровь, судя по всему, чётвёртый детёныш слизывал её прямо с пола.

— Давай, пока мана из его крови не высохла! — приказала Ольта.

Тела детёнышей сложили кучей, на них вниз головой положили убитого чародея. Килина сквозь слёзы и фырканье присосалась к его шее. Огненные капли, пронизанные крупинками маны, стекали по её подбородку. Она заплакала, отстранилась в сторону.

— Не могу! Не могу!

Ольта кивнула Эндору, тот за шкирку прислонил кровопийцу к Грэлису.

— От переизбытка крови у неё рвота начнётся, — заметил Андалф, что поглядывал в конец коридора, откуда они пришли.

— Всё нужно сделать быстро… — сказала Ольта и наклонилась к девушке. — Не торопись, глотками, вот так.

— Тебе легко говорить, дрянь безумная! — взорвалась Килина, а видом стала напоминать убитых детёнышей.

— Жаль, я знаю только боевую магию, — спокойно ответила старшая. — Всего одно заклятье дурмана, быстро бы твои мысли в порядок привела. Пей!

Где-то вдалеке послышалось шипение. Короткое. Словно призыв.

— Килина, не останавливайся! — продолжала Айлис. — Пей!

Чародейка упала навзничь. Глаза её светились ярким светом, по щекам стекали слёзы, что смешивались с кровью Грэлиса у подбородка. Чародейка осмотрела свои руки и сказала:

— Вы чувствуете? Эта жажда…

— Дайте ей воды! Где сумка Грэлиса?

— У меня в бурдюке осталось немного! — ответил Ольте Эндор.

— Нельзя воду, её точно вырвет! — громыхнул старик.

— Андалф, что с её лицом? — спросила Ольта. — Откуда морщины?

Килина преображалась на глазах. На её прекрасном белокуром личике, какие Ольта часто видела на балах во дворце, стали появляться рытвины, щеки слегка впали, обнажились скулы. Она начала нашёптывать заклятья. Ольта услышала знакомые слова, какие произносятся при сотворении портального окна. Но девушка каверкала их, словно правильный порядок и морфология позабылись ею. Словно она забыла годы обучения в академии, годы практики и навыки.

— Дай… Посох… — прошептала Килина.

— Она хочет запутать нас! — рявкнула Айлис. — В последний момент произнесёт заклятье одиночного телепорта, спасётся сама, а нас съедят!

— Посох! — повторила кровопийца.

Правая ладонь девушки начала заряжаться, в левую она взяла посох. На этот раз заклятье было прочитано точно. Из правой руки в стену направилась волна света, посох в левой руке сформировал контуры портала, чуть меньше дверного проёма.

— Уходите!.. Кровь… Хочу вашу кровь!..

— Она превращается, чёрт бы вас побрал! — рявкнул Андалф. — Свяжите её!

— Мана заканчивается! — прервала Ольта, увидев мерцание волны. — Быстрее!

Айлис первая нырнула туда, спустя несколько секунд вернулась обратно.

— Там лес! Не знаю, какой, но вроде безопасно!

Новое шипение. Оно приближалось.

Следом за Айлис нырнули лихорадочник и здоровяк, которые умудрились протиснуться вместе с полуживой Белис. Андалф подошёл к Килине, но та попыталась укусить его, старик отпрыгнул весьма ловко для своих лет.

— Ольта… — пробубнил он. — Что мы наделали?

Чародейка подошла поближе к подопечной. Слезы прекратились. Она крутила головой, как те маленькие вампирши. Словно разглядывала добычу. Мерцание ослабело. Портал начал сужаться.

— Прости.

Серебряный кинжал вошёл через подбородок, возможно, достал до мозга. Ольта схватила посох и, обнявшись со стариком, бросилась в портал. За спиной раздалось остервенелое шипение.

Портал, что выпустил их из могучей лиственницы, закрылся. Остальные пугливо переглянулись. С руки Ольты стекала кровь. Чародейка отряхнулась, вытерлась о листья куста у дерева, грозно оглядела остальных.

— Неужели не было шанса вытащить её? — спросила полуживая Белис.

— Она себя с трудом сдерживала, чтобы не кинуться на нас.

— Серьёзно, Ольта? — съехидничала та. — Тебе бы только перед герцогиней выслужиться! Мы для тебя — куски мяса с посохами! Это по твоей глупости мы туда попали! Это!..

Ольта взвела посох прямо к лицу раненой. Остальные крутили головами, но молчали.

— Прекрати, — отозвался Андалф и опустил её посох. — Хватит на сегодня смертей и насилия.

— А если… А если эта зараза передаётся через укусы? — спросила Айлис.

— Сядем на карантин, — отрезала старшая. — Доклад герцогине только после многочисленных проверок. Отдайте мне свои посохи. Андалф, возьми половину.

— Это ещё зачем? — возмутился Эндор.

— Для нашей безопасности. Не спорьте.

Поругались между собой. Но подчинились.

— Что это за лес? — спросил лихорадочник, оглядываясь. — Балатасир?

Ольта осмотрелась. Хотя она периодически и выходила в леса собирать свои бесконечные гербарии и алхимические наборы, но все леса севера герцогства и те, что лежат дальше, были для неё одинаковы. Она доложила:

— Солнце проглядывает между крон… Там вижу… Если не ошибаюсь, вершина Манробай. Значит, юг там. Идёмте. На севере остались только горы и… Смерть.

— Ольта, но как наши кони и Коллис с Генвером?

— Надеюсь, Андалф, они спаслись сами. Больше рисковать не будем.

Спустя час ходьбы Айлис упала в ознобе. Ольта взяла посохи у Андалфа, он, с трудом удерживая зачаровательницу, поплёлся позади, пока не отстал. Догнал только к сумеркам.

Из леса вышли почти в полной темноте. От жажды спас лесной ручеёк, но голод давал знать о себе всем и каждому. На горизонте, к югу, замаячили огоньки. Ольта, боясь ночевать в незнакомом лесу, активировала посох и запустила в воздух две шаровые молнии.

— Что ты делаешь? Если это бандиты?

— Это не бандиты, Андалф.

Спустя несколько минут послышался цокот копыт. К воткнутому в землю посоху, из которого Ольта сделала фонарь, подъехали конные в цветах графа Горэссира.

— Госпожа… Айлис?

— Рэндок, слава богам! — оживилась девушка. — Капитан, верните нас домой, прошу!

— У нас раненая, капитан, — добавила старшая. — Будьте осторожнее. И… Старайтесь не прикасаться к нам. Лучше дайте нам отдельных коней.

Тусклое пламя от посоха и фонарей всадников позволило увидеть скептицизм в глазах офицера, но здравый смысл взял своё.

— Парни, по двое на коней! Четверых отдаём им!

— Ольта, а как ты поняла, что это свои? — спросил Андалф, глядя, как Эндор усаживается в седло вместе с Белис.

— Никак. Интуиция.

***

— Отвечаешь головой, Барет! — прорычал Порлехт на чародея.

— Капитан, оставь показушность, — сказала герцогиня. — Мне точно бояться нечего.

— Почему, ваша светлость?

— Интуиция, — шутливо пролепетала Нарнетт.

Дверь вела в подземные палаты, сооружённые в давние времена специально для знатных преступников и провинившихся. Едва войдя, герцогиня увидела, как Ольта положила трактат, поднялась и поклонилась.

— Карантин можно снимать. Всё в порядке, Ольта. Вы люди. Пришёл ответ из гильдии. А вот… Результаты крови с твоей руки… — Нарнетт присела за стол в соседнее кресло, сцепила руки в замок и положила на них подбородок. — Как такое возможно? У замка негативная аура, которая превращает каннибалов в чудовищ?

— Возможно, древнее проклятье, госпожа.

— Мы здесь вдвоём, они нас не услышат. Говори без официозности.

Она кивнула.

— Ты потеряла одну из трёх чародеев-телепортаторов нашего герцогства. Двух других графы не отдадут мне ни под каким предлогом, о вашем походе узнало всё герцогство.

— Земля слухами полнится, как говорят в народе.

— Теперь ты расскажешь в подробностях, что случилось? В официальной реляции есть пара несостыковок. Словно ты что-то скрыла. Я прочитала между строк. Ведь летописец записал всё слово в слово, а ты всегда, несмотря на свои странности, была красноречива.

Чародейка рассказала. О двух днях плутаний в горах. О том, что у подножия каждого замка находились довольно свежие следы какой-то активной жизнедеятельноси. О колодце маны, о том, как одна чародейка подвернула ногу, а затем, словно по злому року, едва не сломала вторую. О том, что ночью в горах не стихал вой. О погоне, загнавшей их в глубокие казематы, о завале, об осознании того, что нужно выбираться, хотя ману явно восстановили не до конца, требовались ещё дни. Об убитых чародеях, о детях-вампирах. Но что-то осталось. Что-то чародейка скрывала.

— Ольта?

— Всё, госпожа.

— Я же сказала — без официозности.

— Больше ничего, Нарнетт.

Герцогиня наклонилась в кресле, чародейка уставилась на неё. Нарнетт слегка улыбнулась, так, чтобы показались резцы. Ольту впечатало в кресло, она задрожала.

— Вы… Госпожа, что это?..

— Это магия. Которую можно применить на любом человеке, особенно на том, что скрывает многое от своей госпожи.

Ольта закрыла глаза, Нарнетт показалось, что она представила ситуацию как сон.

— Килину не загрызли перед тем, как мы скрылись. Я убила её. Чтобы она не бросилась следом за нами в портал. Она говорила о крови. Хотела попробовать нас. Я поняла. Поэтому стала слабеть её магия. Маны в ней было много от убитого чародея. Дикость начинала брать своё. Предполагаю, Нарнетт, что вампиры не умеют пользоваться магией. Их трансформации — это что-то другое. Что-то, близкое к биологическим процессам.

— Я услышала достаточно.

Она встала и направилась к выходу. Ольта бросилась следом.

— Госпожа… То есть Нарнетт, что со мной?

Герцогиня повернулась вполоборота.

— За убийство военнослужащей и за принятие нерациональных решений тебя ждёт суд, Ольта. Юридические тонкости уладит канцлер по праву. Прощай.

За дверью Нарнетт услышала рыданье взахлёб.

В её кабинете сидела Табия. Девочка улыбнулась ей, Нарнетт прошла мимо, стараясь не смотреть на неё.

— Как прошёл твой день, тётушка?

— Скверно. Бумаги, придворные, слуги, которых приходится отучивать следовать за моей тенью. Как твои занятия с Эрвией?

— Я уже знаю, что в королевстве больше восьмисот баронств, семьдесять два графства и двенадцать маркитанств!

— Как и герцогств, да. А сколько графств и баронств в моём герцогстве? Коленетт знает.

Девочка закатила глаза к люстре. Постучала пальцами по губам.

— Четыре графства. И… Сорок три баронства?..

— Сорок два. Одно этой зимой соединилось с соседом в рамках личной унии. Не осталось дворян мужского пола, одни женщины. Эрвия часто это забывает.

— Как интересно, — проговорила она. — А ты возьмёшь меня на объезд своих владений?

— Я объезжаю владения только с Коленеттом, ты ведь знаешь. Он будущий герцог. И должен с малых лет учиться править. Правда, сейчас на дорогах опаснее, чем пару лет назад. Колен пока будет дома.

— Эрвия рассказывает, что он не хочет править… Он хочет балы-маскарады, хочет танцевать, петь, рисовать и участвовать в скачках с девочками и прекрасными рыцарями! А уж сколько раз он хотел на драконах полетать, Эрвия сбилась со счёта!

— Уже хочет показать себя, весь в отца, — улыбнулась Нарнетт. — А что ты делала в моём кабинете? И как попала сюда? Страже приказано не пускать сюда никого, кроме меня и Рилы, конечно.

— Я волшебница. Заместо Ольты. У меня свои секреты, тётушка.

Нарнетт увидела странную искру в глазах девочки. Словно она иронизировала.

***

Следующим утром герцогиня со свитой направилась в городок Корбайт, что находился в полудне езды от Аргесала. На постоях и в дороге она размышляла над словами Порлехта. Тот допросил своих людей: они не спали, а кабинет герцогини находился на третьем этаже, туда было не забраться одиннадцатилетней девочке. Ни карниза, ни тайного хода, кабинет был тупиковым помещением. Нарнетт пришпорила кобылу и легонько стукнула себя ладонью по лбу, стараясь изгнать дурные мысли.

Делегацию разместили со всеми почестями. После официального приёма, на котором подданные графа Жарнора Горэссира изложили свои проблемы и клятвенно заверили в благочестивости и отеческой заботливости о подданных Старого Лиса, сам Лис остался с госпожой наедине. Слуги и стража покинули зал.

— Нарнетт, когда мы наконец разберёмся с этими проклятыми горами?

— Жар, каждая наша разведка в эти места оканчивается потерями. А крупицы информации не дают ощутимой пользы. Вопрос придётся решать только одним путём. Наши охотничьи угодья на севере в любом случае оскуднели, поэтому…

— Они оскуднели именно из-за новых поселенцев! Что это за твари? В молодости я, если помнишь, воевал в Нидарийских землях, ходил на восточный материк в составе эскадры королевского флота, сколько диковинных созданий мне удалось повидать, не хватит жизни для описания. Но это?.. Словно адский зверинец пробудился от вековечного сна в преисподней и явился к нам собирать кровавый урожай!..

Она позабыла, что старик несколько регилиозен. Старый Лис верует во Всеотца, а также в одну из сильнейших илтатрий, великих небесных сущностей, правящих Небесами наравне с Всевышним, Лартахалио — илтатрия единения мира сущего с миром высшим, Земли и Небес. Верующие в неё — ярые ненавистники демонов и прочих противных Всеотцу существ и явлений. На какой-то момент герцогиню охватил лёгкий озноб, проступили мурашки: за поясом у графа висел массивный посеребрённый стилет. Она боялась показать свои пока небольшие клыки.

— Какие у тебя планы? — продолжал он. — Последний месяц ты ведёшь себя так, словно ничего не случилось.

— Тебе напомнить, что происходит в королевстве? Прошлогодняя засуха, из-за которой подорвалась кормовая база по всему королевству; мятеж самого сильного герцогства. Ты знаешь, что они стоят под столицей, а я проигнорировала несколько писем от королевского совета? Я не говорю о том, что периодически наша мелкая знать выясняет отношения, словно окружающие почувствовали силу! Словно поняли спустя год после отъезда папы, что я — не его продолжение. Что я неуверенна, слаба, импульсивна. Что я скорее делегирую власть вниз, откуплюсь от ответственности, чем постараюсь наладить всё сама. А я пытаюсь. Учусь. Отец воспитывал меня как правящую герцогиню, а не как герцогиню-мать или девицу для балов. Но мне всегда чего-то не хватало…

— У тебя есть любимый сын, мы, графы, верные не только твоему отцу, но и тебе. Есть сильнейшая чародейка в герцогстве… Кстати, почему она не приехала? Обычно ты берёшь её с собой.

— Ольта… Приболела после своей экспедиции. Сидит на карантине.

Граф что-то заподозрил, но не подал виду. Нарнетт задумалась. И начала говорить:

— Жарнор… Если я попрошу тебя выставить в поход все свои силы, сколько ты соберёшь? Нет, я говорю не про списки, что мы получили. А про реальные цифры.

— Что ты задумала, милая Нарнетт? — слегка удивился Лис.

— Собрать всех, кто способен держать оружие, снарядить осадные орудия и уничтожить всякое свидетельство существования жизни в горах. Готова открыть нашу резервную казну, нанять чудодейственных магов с далёкого юга… — Нара сама не верила в то, что говорит. — Никто не разубедит меня в том, что эти горы должны умолкнуть. Никакого воя, никаких страхов. Это наше и точка.

— Ты не хочешь дожидаться возвращения своей семьи? Хочешь сделать сама?

— У меня есть двоюродный дядя, троюродная тётка, несколько далёких кузенов…

— Дядя — старик, его дети — бароны-шалопаи. Тётка монахиня, а далёкие кузены — мелкие орденские рыцари. Это не семья.

Нарнетт постучала ногтями по столу. Заметила, как странно выглядят складки на её пальцах. Местами кожа начала трескаться, чего она не видела с подростковых лет. Нервы изменяли её.

— Гхм… Хочу решить проблему грубой силой. Ибо аккуратно — ничего не получается.

— Не убивай нас, дорогая, — граф пододвинулся в кресле, взял её левую руку. — обратись за помощью к сильным мира сего. Пусть сюда явятся мятежники. Если их мотивы, о чём говорят в тавернах, гильдиях, орденах, университетах и замках хоть на какую-то долю правдивы, то благородства им не занимать.

— Сожжённый дотла замок с истреблением целой высокородной семьи?.. — процедила она. — Уничтоженная конная гвардия?.. Эти люди — мясники. Я никогда не обращусь к ним за помощью. Сколько сил, мой милый друг? Прости за настойчивость.

Мелкий рубец на её указательном пальце лопнул. Из него сочилась странная, подобная гною жидность. Она немедля достала платок, обмотала им ладонь.

— Двести восемнадцать рыцарей и оруженосцев, включая баронских. Но их никто никогда не соберёт в полном составе. По крайней мере, если не будет прямой угрозы. А многим плевать на горы, ещё и погибнуть можно, ничем не поживившись. Тайна пугает людей, Нарнетт. Что там происходит — одним богам известно. Если Всеотец не отвечает на наши молитвы, значит… Разумно ли будет оградиться от севера с проснувшимся там злом?

— Мы уже два месяца строим засечную черту, — отвечала герцогиня.

— Я не о физической составляющей.

Нарнетт задумалась. Развернула платок, рубец зажил. Осталась лишь мелкая точка, словно укол.

— Береги тех, кто есть. Кажется, я знаю, что нужно делать. И как по-настоящему провести границу между двумя мирами. Сегодня ночую у вас, с первыми лучами возвращаюсь домой. Остальные графы подождут.

Она встала и направилась к выходу. Граф остался в глубоких раздумьях.

***

Три дня подготовки, отмена всех поездок. Приказ по всей земле, приказ по Аргесалу и окрестным городишкам: прибыть в назначенный день конно и оружно, с боевыми слугами, если таковые имеются. Только профессионалы, никакого ополчения. Для чародеев отдельное упоминание — взять запасы бутыльков маны в ударостойких колбах. Таковые, если у кого-то не было, можно было получить в герцогской лаборатории. Ольте они уже были не нужны.

За ворота снова выехали до рассвета. Двигались два дня. Несколько привалов, две подвернувшие ногу лошади, постоянные доклады от охранения и грифоньих наездников. Нарнетт боялась, но страх тот был иррациональным. Абалтун что-то скрывал, потому не рассказывал больше, чем позволено знать простым смертным.

Птицы кружили над отрядом. Герцогиня насчитала не меньше двух десятков: вороны, сойки, дрозды, горные вьюны. Абалтун или его «слушатели» совершенно не боялись обнаружения, ибо птицы вели себя весьма хамовато. Один из рыцарей пожаловался на то, что у него вырвали трубку прямо из рук, а другой стряхнул с подшлемной шапки что-то белое.

Осторожно, получая доклады от разведки, отряд въехал в лесок. Доехали почти до склона больших гор. Там, наверху, меж крон деревьев мелькала вершина Манробай о двух пиках-близнецах. Красовавшуюся на гербе герцогства вершину Нара никогда не любила, ибо она олицетворяла собой фальшивость фамильного герба. Эти земли давным-давно были отвергнуты от герцогства Сальвиар по причине малонаселённости и труднодоступности, потому Мэссиры носили на одеждах и стягах знак, на который никак не могли претендовать.

Конные остановились, Нарнетт пропустили вперёд. Девушка увидела между деревьев остывшую от крови землю, останки одежды и кости. Нарнетт насчитала несколько конских черепов, а также два человеческих скелета.

— Это те, кто за лошадьми следил, — пояснил окружающим Андалф. — Патруль их обнаружил следующим утром после того, как проводил нас в безопасное место.

Капитан Порлехт и генерал Бехауст, словно сговорившись, в очередной раз окружили герцогиню и взмолились, желая оставить её хотя бы рядом с укреплениями. Очередной отказ, очередная едва слышимая ругань в отдалении. Они не знали, насколько в последние недели обострился слух их госпожи.

— Андалф, прости за напоминание, но проверь ещё раз посохи, — приказала она, едва старый чародей вновь подъехал к ней.

— Только что, ваша светлость. Мы готовы к бою. Но… Госпожа, вы взяли только домашних рыцарей, гвардейцев и чародеев. Ни одно графское знамя, ни один ваш верноподданный барон…

— Не следует обсуждать решения вышестоящей власти, чародей, — услышал он в ответ.

Впереди показался крутой подъём. Оттуда спустилась тройка лихих разведчиков, что едва не сломали строй.

— Наверху дозоры, ваша светлость, — доложил капитан разведчиков. — Никаких следов чудовищ.

Послышались повышенные тона. Нарнетт обернулась, несколько рыцарей, спешившись, ругались друг с другом. Она слышала скептицизм, выражаемый самым могучим на вид великаном, слышала, как его пытается угомонить Мэльдан, а затем и Бехауст. Но за гиганта заступались другие. Постепенно отряд делился. Только чародеи сохраняли нейтралитет и разведчики, что продолжали в подзорные трубы оглядывать округу.

— Заяц, оседлавший улитку, — заметила Нара. — Что за прекрасный сир носит сей прекрасный герб, Мэль?

— Сир Орто, — отвечал друг герцогини. — Победитель трёх престижнейших турниров герцогства.

— Кажется, припоминаю. Странно, что такой великан позабылся.

— Он приносил присягу вашей светлости два года назад, владычица, — сказал генерал, отойдя от спорящих. — Как и вашим родителям до этого.

Нарнетт подъехала поближе, желая рассмотреть смутьяна. Лицо принадлежало не человеку, но медведю. Щетина, отметины, родимые пятна, между морщин гуляли большие хищные серые глаза. Мордой сероглазый медведь смерял окружающих взглядом осуждающим и презрительным. Хотя трусом в данной ситуации был именно он и его поддержавшие.

— Гербы весьма обманчивы, сир Орто, — сказала герцогиня, а окружающие поклонились. — Вы позабыли, перед кем целовали перст? Из трёх десятков мужчин только вы не удостоили поклоном нашу светлость.

— В данной ситуации, госпожа, ни титулы, ни почёт не играют большой роли, — отвечал рыцарь со странным гербом. — Только здравый смысл. Весь путь до этих гор я уговаривал спутников выступить с обращением. Попытаться образумить вас.

— Как можно! — взмолился один из лоялистов. — Ваша светлость, позвольте мне побеседовать с сиром Орто! Я!..

— Мой клинок в вашем распоряжении, владычица! — вторил другой.

Медведь отошёл назад, расстегнул ремень на груди, подхватил щит и обнажил клинок. Защитники герцогини не дёрнулись, только крутили шлемами. К рыцарям подбежали гвардейцы.

— Прошу убрать оружие! — рявкнул Порлехт. — Вы находитесь при благородной госпоже, сир Орто!

— Успокойтесь. Я его не боюсь.

Нарнетт без помощи перепуганного слуги слезла с лошади, подошла к рыцарю-зайцу, на чьём гербе было бы разумнее нарисовать медведя. Он пристально смотрел на неё, но клинка не отводил. Пока клинок не коснулся её кафтана.

— Убери оружие, иначе спишем за боевые потери, — процедил Мэльдан сбоку, а Нарнетт увидела краем глаза арбалетное ложе.

Она подошла поближе, медведь отвернул остриё в сторону. Встала так близко, что разглядела в его глазах не злобу, но тоску. Словно он заранее хоронил и себя, и окружающих. И пытался хоть как-то донести до окружающих свои мысли.

— Ваша светлость, готов ответить за своё хамство при дворе. Я…

— С детства меня учили, что рыцари не боятся ничего, — она почувствовала лёгкое жжение в глазах. — Вы опора и становой хребет нашего королевства. Первые в бою, последние на пиру. Сир Орто, я призываю вас вернуться к исполнению вашей клятвы. Этого врага можно победить. Он смертен. Но достичь его смерти можно только нашим единством. Именно единством человечество побеждало великие цивилизации древности, а также подчиняло окружающий мир. Не нарушайте его.

Никто не заметил, как блестнули её глаза. Рыцарь замер как вкопанный. Нарнетт пыталась понять, что она с ним делает. Опустила арбалет Мэльдана и спросила у него:

— Что с ним?

— Зомбирован, — пояснил спутник. — Взгляд как у слабоумного. Эй, сир Орто!

Он не отреагировал. Окружающие удивлённо взглянули на герцогиню. Но рыцарь спас ситуацию.

— Прошу прощения, владычица, — сир Орто схватился за голову и пал на колени. — Тёмные бесы явились воочию, подвели меня к котлу в преисподней!..

— Что за чушь? — удивился Мэльдан.

— Мы теряем время, — сказал капитан разведки. — Ваша светлость, прошу прощения за этот демарш, но подъём наверх может занять не меньше получаса!

Нарнетт взяла себя в руки, отдышалась, погладила щетину медведя. Его взгляд прояснился, от удивления ему перехватило дыхание. Герцогиня прислонилась к самому его уху и прошептала:

— Будь осторожен, в этих горах очень опасно.

Часть коней с охраной и дозорами оставили внизу. На удивление поднялись быстро, особенно Нарнетт, что весь путь держала подол одежды в руках. Герцогиня рвалась вперёд, а Мэльдан и Порлехт постоянно удерживали её от этого. Дозорные вокруг крутили головами, искали потенциального противника. Чародеи расположились между нескольких башен и одного замка, приступили к сооружению приготовленного заранее устройства. Из седельных сумок начали доставать какие-то чародейские приборы. Нарнетт издалека посматривала за подготовкой, но не понимала назначения этих колб, трубок и небольших чайников, напоминающих крошечные печки. Особенно удивляли стёкла, размером с зеркала туалетных столиков. Неприязненно к обстановке относился и сир Орто, что с опаской поглядывал на герцогиню и её спутников издалека.

Волшебники закончили, Нарнетт отдала приказ. Чары нескольких посохов, а также из ладоней самых даровитых и способных магов начали работать по зеркалам. Лучи магии, отражаясь от стекла, превращались в волны подобной целительной магии, светлые, тёплые, обнадёживающие. Лучи облепили древние окна и распахнутые двери в окружающих небольшое плато постройках, забрались внутрь. Андалф, что командовал своими сослуживцами по посоху и боевому свитку, впал в транс. Глаза его налились белым светом, а уста произносили нечеловеческие слова.

Что-то мелькнуло, Нарнетт присмотрелась к развалинам замка. Зрение не подвело, краем глаза она уловила нечеловеческую тень в одном из окон. Послышался лязг стали, рыцари и гвардейцы окружили чародеев и герцогиню.

— Не могу! — рявкнул Андалф, глаза его продолжали изливать магию. — Кто-то хватает меня! Кто-то пытается перетянуть чары на себя! Обратить против нас!

Нарнетт осматривалась. Увидела неподвижный силуэт на одной из башен. Казалось, другие не видели его. Нечеловеческое зрение позволило распознать ей черты лица этого существа. Черты лица одного придворного рыцаря, что служит её родным на далёком востоке.

— Давайте в ту башню!

— Ваша светлость, зачем?

— Наверху, кажется, я заметила обсерваторию! Порлехт, собери отряд. Осмотрим оттуда округу! Сир Кэрвдон, стойте с рыцарями здесь!

— Ваша светлость, я настоятельно рекомендую вам!.. — воспротивился командир рыцарей.

— Собраться и покончить с этим безумием, Кэрвдон! — взорвалась она. — Раз и навсегда!

Пока основной отряд продолжал держаться во всеоружии против невидимого противника, который, возможно, и не планировал атаковать, небольшой отряд бросился в неприметную на фоне других башню. Разведчиков ждали долго, двоих не дождались вовсе — тех, что отправились проверить подземелья. Двери вниз Нарнетт распорядилась запереть и поставить тут стражу. Таинственный шёпот в голове звал её именно наверх. Она выглянула в одно из окон, снаружи ничего не поменялось, рыцари и чародеи были начеку, магия из странного прибора продолжала попытки проникнуть в окрестные постройки и просканировать их на наличие здесь органической материи.

— Мэль, я слышу его голос внутри… — проговорила Нарнетт, осторожно ступая за гвардейцами по мрачному коридору. — Он зовёт меня к себе. Хочет поговорить. Внушает это, ибо язык его мне непонятен.

— Это галлюцинации, дорогая, — отмахнулся её друг. — У меня тоже от наших фонарей помутнения какие-то, призраки мерещиться стали и… О, Всеотец!

Идущие впереди повернулись, Мэль заслонил Нарнетт так, чтобы они не увидели её, и пояснил:

— Всё в порядке, идите, я кое-что забыл рассказать нашей владычице…

Как только гвардейцы прошли в следующий тёмный коридор, Мэль прижал Нарнетт к стене, поднёс к её лицу фонарь. Она не двигалась, не понимая, что он делает.

— Клянусь всеми богами и илтатриями, Нара, когда я взглянул в твои глаза, на меня смотрела не ты… В темноте твои глаза слегка подсвечиваются. Раньше не видел такого.

— Что?! — удивилась она. — Это огоньки фонарей отражаются!

— Я не спутаю мутацию с физическим явлением! Твоя трансформация проходит слишком быстро! Нужно срочно явиться к этому ублюдку-отшельнику, пускай останавливает развитие!

— Ваша светлость! — послышалось позади. — Всё ли в порядке?

— Всё хорошо, дайте нам поговорить. Мэль, я к нему ни в жизнь не вернусь! Он из меня психического инвалида сделает!

— Лучше остаться инвалидом, чем живым мертвецом! Ты пока дышишь, пока любишь, сочувствуешь, но в тебе всё больше агрессии! Не такой, как раньше, не женской агрессии. А животной!

— Ваша светлость! Кто-нибудь?! — послышалось уже впереди.

— И что ты сделала с этим оболтусом полчаса назад внизу? Словно ты подчинила его себе, хотя с детства придворные чародеи изучили тебя. Нет в тебе способностей к магии, нету!

— Я не знаю… — растерянно отвечала она. — Не понимаю, что со мной происходит. И боюсь понимать. Пойми, что мне некому довериться кроме тебя, родителей и мужа. Уверена, они бы подсказали, нашли бы выход. Думаю…

— Мне показалось или?.. Слышишь? Грохот.

— Это впереди.

Мэльдан обнажил оружие, снял круглый щит с ремня на спине, взял в руку, прикрывая спутницу.

— Куда они пропали? — спросил он. — Возвращайся к тем, кто остался позади. Я проверю. Если что, беги, не оглядывайся. Мы попали в ловушку по твоей воле, дорогая.

Нарнетт застыла на месте, держа фонарь перед собой. Её друг детства исчез. Впереди раздавался шум, словно гвардейцы сцепились с кем-то. Или пытались выбраться из-под завала.

— О, Всеотец, какая же я дура! — прошептала она. — Привела своих людей в логово к чудовищам! Осадные орудия! Нужно было превратить эти развалины в труху, а… Мэль?

В дверном проёме, где пропал барон, стоял неподвижный силуэт. Не столь великий, как Мэльдан. Нарнетт попяталась назад, упёрлась в запертую решётку. Попыталась открыть, но услышала, как кто-то звенит связкой ключей.

— Это ты звал меня в моей голове? — обратилась она к незнакомцу.

— Мне тяжела ваша речь, женщина. Ближе.

Она не тронулась с места, готовясь ударить его фонарём.

— Почему нет крика, — прозвучало не как вопрос, а утверждение. — Тогда подойти надо мне.

В доли секунды перед её фонарём оказался худощавый мужчина, чуть старше её самой. Глаза его — бледно-слепые, цвета выпавшего снега. Нос — узкий, ноздри приподняты вверх. Уши слегка торчали вверх, словно у него была эльфья кровь. Одет в лохмотья не по размеру, на пальцах что-то похожее на перепонки. Вместо человеческих ногтей: когти невиданного лесному зверью размера.

— Это ты прилетел к Табии? — борясь с дрожью в голосе, спросила она.

— Кто Табия.

— Девочка с такими же, как у тебя глазами.

— Я не уметь летать.

Нарнетт не сводила взгляда с двух неморгающих точек, что буквально истязали её. Он стоял не больше, чем на расстоянии вытянутой руки от неё.

— Ты вампир?

— Кто есть вампир.

— Чудовище, что питается кровью, — с неприязнью выдавила она.

— Не нужно крови.

— Кто ты такой?

— Нет.

— Что нет?

— Нет, — он слегка наклонил голову, эмоций на страшном лице не было вовсе.

— Как с тобой разговаривать, если ты меня почти не понимаешь? Ох, начну сначала… Ты звал меня, видимо, увидел сверху, как и я тебя.

— Тебе принадлежит наше зрение. Ты часть нашей семьи.

— Я не мертвец! Нет! Я живая!

— До каких пор, — снова утверждение, а не вопрос.

Нарнетт подскосило, она рухнула на пол, прижалась к решётке.

— Что тебе от меня нужно? Зачем ты звал меня? — сдерживая слёзы, спросила она.

Он наклонился, присел на корточки, обхватил колени когтистыми руками и начал говорить:

— Тебе рано приходить сюда, в родной дом. Герцогиня. Ты одно лицо прабабка Эндаррия.

— Откуда ты знаешь её? Она умерла почти сто лет назад.

— Покой её в одной из соседних башен.

Нарнетт охватила лицо от ужаса. Он улыбнулся, зубы его — наточенные клыки, все до единого.

— Моя прабабка… Тоже из вас?

— Ты из нас также.

— Как? Но почему? За что?!

Кто-то услышал её крик, но ответный крик был слишком далёким. Несмотря на разруху, стены давали драгоценную тишину и покой обитателям.

— Морны. Морнги… — он пытался подобрать нужное слово, но не мог выговорить одну букву. — Моргунеры. Нет. Сложное слово. И такое простое.

— Ты можешь позвать кого-то, кто лучше понимает нашу речь?

Он вновь наклонил голову, встал, обратил взор в дальний конец коридора. Снаружи слышались свист, грохот, громкая ругань. Рыцари явно пытались вломиться в башню, но кто-то не пускал их. Нарнетт не успела опомниться, как почувствовала дуновение. За спиной незнакомца выросла фигура ещё более изящная, обмотанная богатыми лохмотьями. Пленница поднесла фонарь и сразу выронила его. Незнакомец поднял, дал ей в руки. Над его плечом на герцогиню смотрела её копия, ещё более страшная, таинственная и безэмоциональная.

— Рада знакомству, правнучка.

Нарнетт охватила истерика. Чем ближе её пожилая копия приближалась к ней, тем сильнее она хотела умереть и никогда не видеть её.

— Не бойся. Мы не причиним вреда, — говорила она почти неотличимо от человека. — Ты наша кровь.

— Вы… Вампиры, о, Всеотец?!

— Забудь это имя, дитя, — старуха показала на свету обоюдоострые когти. — В этих горах другие боги.

— Кто вы, раздери вас Пантеон?!

— Твои предки, — отвечала она. — Не все. Но многие.

Нарнетт оглянулась, свет не пробивался далеко в коридор за решёткой. Девушка хотела закричать, позвать своих, но боялась полуфутовых когтей мужчины и чуть менее коротких когтей своей пожилой копии.

— Ты должна понять, что все проходили через это. Все из нашего рода. Герцоги Мэссиры независимо от пола и наличия в себе крови чужеземцев всегда стоят перед выбором. Стать одним из нас, если угодно — вампиром, или остаться человеком. Я, к примеру, приняла выбор в старости, потому законсервировалась такой. А с тобой… Проблема в том, дорогая правнучка, что за тебя кто-то сделал выбор. Кто-то опасный, кому подвластна магия, выходящая за пределы нашего понимания.

— Откуда вы это знаете?..

— Из опыта. Несколько раз королевские чародеи вмешивались в естественный процесс роста. Роста нашего сообщества. Кто-то из них также присоединился к нам. Кто-то остался в казематах в качестве источника пищи, пока его тело не остывало.

— Значит… — она всё ещё не могла прийти в себя, дыхание сводило, слова терялись. — Наш род — проклят?

— Не совсем, — продолжала Эндаррия. — Кто-то называет это даром. Кто-то — погибелью. Кто-то — естественным порядком вещей или мерой необходимости. Род морнцев, первых людей, населивших этот материк, изначально был «с изюминкой». Вполне возможно, что это тлетворное влияние одной из тех сущностей, каким молятся великие народы.

— А моя семья?

— Твоя мать — не наша кровь. А отец в своё время сделал выбор. Отказался от дара. Предпочёл удел смертного.

— А дедушка, твой сын?

— Кринцет также отказался.

— Но почему ты согласилась? — Нарнетт слегка успокоилась, но сердце продолжало яростно вырываться из груди.

— Люблю нашу семью. И тебя считаю частью её. Мы не чувствуем, но что-то на инстинктивном уровне во мне осталось. Надеюсь, это то чувство.

— Мои люди внизу… И я, мы все живые. Почему вы не нападаете?

— Высшим, что созданы с помощью ритуала, не нужны плоть и кровь, — отвечала Эндаррия. — А низшие, более дикие, не нападают из-за тебя.

— Из-за меня?

— В тебе чуют родную кровь, кровь вожака. Монстра, если угодно. Ты обладаешь таким же запахом, как твои люди. Их много, хорошо вооружены. Но диких ещё больше. Однако многие спят, потому не волнуйся за свою охрану.

— Руины давно заброшены, откуда здесь целый выводок упырей? Вас ведь истребили в Великую войну!

— Наш род, высших, обладающих разумом, не связан с обычными упырями, дитя, — отвечала прабабка. — Эти и иные руины в горах заброшены долгие века. После Великой войны тут были только часовые посты, что со временем оказались заброшены. А низших здесь появилось много как раз после окончания войны, так они спасались от копий Коалиции, что разгромила королевство мёртвых. Мы вступили с низшими в некий симбиоз. И они приняли нас, как старших.

— О, милостивые боги, значит, руины в горах не заброшены?

— Не все, но во многих высокогорных башнях и замках обитаем мы. Многие спят вечным сном, включая верховного лорда. Кто-то спит мало, как я и мой спутник.

Тот прошипел, словно поддержал. Вдалеке раздались знакомые голоса. Судя по грохоту, рыцари всё же смогли выбить массивную, окованную железом дверь.

— Вы можете обратить этот процесс вспять? — возмолилась девушка. — Моя трансформация в последний год проходит очень быстро! Пропадает аппетит, вино усыпляет, постоянно хочется чего-то другого, но сама не знаю, чего! Слуги пускают слухи, что я брожу по кухне в поисках крови, что осталась от разделки звериных туш! У меня подорвалась психика, а моё дитя перестаёт улыбаться мне и… Подожди, бабушка, моего сына ждёт тот же выбор?

— Когда-нибудь.

Она сжала кулаки, прижала голову к стене. Бонет и капюшон пропускали ледяной холод, что ударил под самые виски.

— Я не отдам вам своего сына! — прервала Нара молчание.

— Это не тебе решать, а ему.

— Нет! Вы не заберёте его у меня!

Герцогиня вскочила и угрожающе выставила фонарь вперёд. Вампиры сверкнули глазами, две пары рубинов какое-то время рассматривали её из-за мерцающего огонька. Меняли цвет глаз чудовища в доли секунды.

— Дитя, ты причинишь вред криками и эмоциями и себе, и своим близким, — сказала Эндаррия.

— Вы не моя семья… Я не хочу быть чудовищем! Превратите меня обратно в человека! Как это можно сделать?

Они уставились друг на друга, прошипели что-то, словно кошки.

— Есть ритуал. Но он требует жертвоприношения. Реши, готова ли ты пожертвовать кем-то, кто дорог для тебя.

— То есть?.. Убийство?

— В каком-то смысле. Должна быть уплачена кровь, близкая кровь. Иначе илтатрия крови соберёт свой урожай с нас.

Нарнетт покрутила головой, не веря сказанному.

— Илтатрия крови? — спросила она. — Мэледенне? Один из духов света покровительствует вампирам, живым мертвецам?!

— Не она создала нас, но под её священным крылом мы нашли приют. Эта илтатрия официально не служит Небесам, — ответила старуха, черты её лица слегка очеловечились, пропали скулы, а в глазах проявилась радужка, также вернулся болотный цвет. — Она, если угодно, проводница из одного мира в другой. Мы, вампиры, хранители этого пути. Когда-то, когда вайев, из крови которых наш род состоит наполовину, не было здесь, как и их королевства. Этот мир принадлежал куда более могущественным силам. В том числе — силам мёртвых.

— Недавно один мудрец рассказал мне, что смерть — такая же часть всего сущего, как и жизнь.

— Мудрецы часто витают в облаках, — отвечала правнучке её старая близняшка. — Но в его словах есть доля правды.

— Нет, никакой жертвы, должен быть другой путь! Никто не должен страдать из-за нашего проклятья!

Умолкли. Незнакомец продолжал молчать, изредка поворачивая голову к старухе. Нарнетт поняла, что они умеют общаться ментально, а шипение используют для обозначения целей.

— Как проходит ритуал? — спросила наконец девушка.

— Его может провести любой из старших, не я. Например, верховный лорд. Или кто-то из лордов второго порядка.

— Святые души, у вас есть свой… Герцог? У него свои подданные?

— Не герцог, но старший, самый древний среди всех нас. Но пока он пребывает в вековечном сне. Восстанавливает силы.

— После чего?

— После Великой войны.

Нарнетт обомлела.

— И на чьей стороне он сражался? — после молчания спросила она.

— Ни на чьей. Он сражался за наш дом, за эти горы. А за кого и против кого — не имеет значения.

— Всеотец, прости, что я не верю в тебя… Уведи меня отсюда, ущипни, скажи, что это всего лишь сон…

— Моя дорогая, тебе следует знать, что…

Эндаррию прервал грохот, треснуло дерево. В коридор хлынул поток воздуха.

— Это мои люди. Им нельзя увидеть вас!

— Я найду тебя, дитя. Обещаю, — сказала старушка, и оба горных жителя скрылись в темноте коридора.

— Ваша светлость, вы в порядке? — за решёткой позади показался Бехауст. — На вас лица нет!

— Генерал, где наши люди? Что происходит?

— Эти руины зачарованы! Двери закрываются сами собой! По пути сюда произошло несколько обвалов… а где ваше сопровождение?

— Выломайте дверь, они прошли дальше!

Два крепких рыцаря с нескольких ударов вынесли решётку, Нарнетт бросилась на шею к генералу и нервным тоном сказала:

— Мэльдан, Порлехт и его люди там… Нужно найти их.

Они прошли дальше, выбили ещё две двери. Поднялись по лестнице, у третьей двери сняли засов.

— Они были здесь, ваша светлость. Прошу, останьтесь позади. У меня дурное предчувствие.

— Генерал, поверьте, самое страшное, что могло случиться, уже произошло. Я не боюсь того, что впереди.

— Прошу простить за бестактность, — сказал Бехауст чуть тише, — но вы дрожите, у вас лёгкий озноб. И, кажется, стучат и… Кровоточат зубы.

Нарнетт прикрылась ладонью, достала платок.

— В самом деле. Вперёд, генерал. Доберёмся до верха и найдём наших.

Очередная дверь, заперта на засов. За ней оживлённые беседы.

— Нара! — воскликнул Мэльдан. — Эй, убрать оружие! Совсем перепугались что ли? Это свои!

— Мэль, вы целы?

— Целы, нас кто-то запер! Не иначе как привидения здесь водятся! Нужно было подниматься с чародеями, а не твоими дуболомами, — на этих словах капитан позади недовольно сплюнул. — Я сверху видел, как пытались дверь выломать. Башня дрожать начала! Нас бы тут похоронить могло!

— Поверь, эта башня гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд, — заметила девушка. — Вы никого не видели, не слышали?

— Слышали какой-то бубнёж из трещин в кладке. Но кто и откуда, не знаю.

— Кажется, там лестница. Посмотрели, что там?

— Да, она ведёт наверх, повсюду пустые комнаты, вместо мебели — дрова, — отвечал герцогине Мэльдан. — Здесь же проход на крышу. Или на то, что от неё осталось.

— То есть?..

Поднявшись наверх, Нарнетт чуть не провалилась. Лестница заканчивалась провалом под самым парапетом крыши. Мэль удержал подругу за талию. Он был единственным, кому она позволяла такое. Хотя кто-то, судя по глумливым всхлипываниям позади, всё же увидел это.

— Держись за меня. Осмотрись, тут красиво, если не считать этих зазнаек внизу, у которых то чары, то посохи не работают.

Она огляделась. Горный ветер словно в назидание ударил в лицо, зашелестели редкие деревья на этом плато, заговорили мрачным воющим тоном трещины в стенах башен и замка. Горы вокруг блестели белизной ледников, а всего в паре итт над головами красовалась вершина Манробай, там же виднелась старая плотина. Люди внизу успокоились, чары прекратились. Чудовища так и не напали на незванных гостей.

— Ты бы хотела, чтобы эти места были частью вашего герцогства? — спросил Мэль.

— Да, хотела бы. Нужно обыскать другие постройки, пока ещё полдень. К закату мы должны собраться и убраться отсюда.

— Думаешь, эти существа, что напали на нас у Абалтуна, активничают только ночью?

— Не хочу проверять, — отвечала Нара. — Ищите следы. Спускаемся.

Поиски не увенчались успехом. Нашлись те самые двое разведчиков, которые на самом деле заблудились в подземельях. Они доложили, что довольно небольшая башня имеет весьма обширные подземелья, а генерал заключил, что вся эта оборонительная система в горах связана между собой. Нарнетт задумалась, побродила возле отдыхающих у костра рыцарей и чародеев, после подошла к военачальнику.

— Получается, эти туннели нужны для обороны? Как у вас это называется?

— Продвинутая многоуровневая система защиты, ваша светлость, — отвечал Бехауст. — Если возьмут одну башню, гарнизон по туннелям может отступить в другие, а за собой завалить ход. Я видел что-то похожее в Нидарии, крепость Орусне. Она огромная, там гарнизон в тысячу человек размещается, много башен. Но всё же это единое оборонительное сооружение.

— Может ли такое быть, — задумалась она, глядя на подошедшего Мэльдана. — Что это башни и донжон огромной высокогорной крепости? А стены её засыпаны либо чьей-то рукой, либо временем.

— Кому может прийти в голову строить здесь такое сооружение, — возмутился молодой барон. — Если внизу склон градусов в тридцать? Одна засечная черта, даже стен не понадобится!

— Ваше благородие, предполагаю, что склоны могли соорудить рукотворно. В далёкие времена западное герцогство с помощью могущественных южных магов опустилось с утёса к берегу, так появились крупнейшие порты королевства.

— Я не верю в эти байки, генерал, — не согласился Мэльдан.

— А что, если… — задумалась вслух Нарнетт. — Укрепления нужны не против осады с земли, а против нападения с воздуха?

Мужчины переглянулись.

— Помните доклад от гончего отряда? — продолжала она. — Пульсирующая сотнями точек туча застыла над горами в нескольких иттах к северу отсюда. Что, если эти упыри умеют летать?

— Госпожа, горы спали целые века, — воспротивился Бехауст. — Упыри же появились совсем недавно. Эти руины древнее нашего королевства, скорее всего построены снакрами, людьми, что жили здесь до нас. Прошу прощения. Я забыл, что вы наполовину морнка, а морнцы древнее снакров.

— Я вайнка, генерал. Прошу быть внимательнее, — поправила она, а тот поклонился. — Что ж… Вот и он.

Старший чародей поклонился, развернул перед государыней пергамент со светящимися отметками и начал отчитываться:

— Ваша светлость, мы закончили. Много посторонней энергии, происхождение незнакомо. Живой материи тут нет, но есть много мёртвой. Гхм…

— Андалф? — уточнила она.

— Вы сказали, что нашли в той башне несколько скелетов, верно?

— Древних, правильно сказать.

— Проблема наших исследований в том, что магия не делит неживую материю на собственно окончательно прекратившую подавать признаки активности и материю оживших мертвецов. Мы с вами, ваша светлость, ваше благородие, господин генерал, разбили лагерь над настоящим могильником.

Мэльдан рефлекторно посмотрел под ноги, генерал и Нарнетт оглядели руины.

— А призраков ваша магия чует?

— Нет, господин барон, — отвечал старик. — Призраки с физической точки зрения пребывают в потусторонней реальности. Поэтому с ними тяжело сражаться. Возможно, тут обитают именно они, у нас нет уверенности.

— Отряд Ольты пропал именно в самом замке, — констатировала девушка. — И до самых глубин их преследовали эти твари… Но это были вампиры, а не упыри. Я запомнила, как выглядело то чудовище в лесу, перед тем, как Абалтун забрал его тело к земле. Оно выглядело как безглазое, аморфное нечто с длинными конечностями, одетое в лохмотья.

— А вместо волос — чёрная солома колосьями, — дополнил Мэль.

— Ваша светлость, — обратился Бехаус, — мы не осматривали именно замок. Вы хотите?..

— Нет, генерал. Я решила окончательно. Это опасное место. Если отряд опытных чародеев выбрался отсюда с большими потерями и угрозой заражения, то что говорить о нас?

— У нас здесь сто двенадцать рыцарей c оруженосцами, восемь чародеев и рота гвардейцев, — заметил барон. — Генерал, вы более сведующи в военном деле. Реально ли зачистить главный корпус нашими силами?

Бехауст оглядел руины, покрутил пальцем усы и сказал:

— Рыцари пригодны для конного боя, чародеи для работы на открытых пространствах. А гвардейцы, прошу простить вашу светлость, годятся только для парадных смотров. Здесь нужны другие люди. Егеря, сапёры. Возможно, бронированная коробка пехотинцев с башенными щитами и коротким оружием смогла бы что-то сделать. Но я боюсь хоронить их здесь.

— Значит, тупик, уважаемые господа, — объявила герцогиня слегка высокопарно. — Что же касается экспедиции чародеев, Андалф, ты помнишь?..

Её прервали крики снизу. Люди оглянулись, похватали оружие. По склону на плато поднялся, загоняя вусмерть жеребца, юный разведчик.

— Ваша светлость, генерал! — начал он, едва остановившись рядом. — Дозор обнаружил скопление каких-то существ в небольшой пригорной долине! Вон там, за хребтом!

— Расстояние?

— От нас где-то три итты, генерал!

— Не учуяли? Интересно, — подметил Мэльдан. — Нарнетт, вижу по искрам в твоих глазах, что отговаривать тебя бесполезно. Но доверь это дело мне, хотя бы раз.

Он схватил её за руку, окружающие испуганно переглянулись. Она грозно сверкнула не своими глазами, глядя на него. Мэль с лёгкой улыбкой ответил:

— Не такая уж ты и страшная, госпожа, особенно в гневе. Роцек, Виглахт, снимайте доспехи! Собрать ещё троих, посмотрим на таинственных горных жителей поближе!

— Я приказываю оставаться здесь! — воспротивилась герцогиня.

— За нарушение приказа отвечу по прибытии, — ответил он и с помощью оруженосца сел на коня.

Нарнетт едва не покраснела от злобы. Мало было слухов, потоков лжи, что лились из каждой дверной щели дворца и каждой сточной канавы Аргесала, но теперь на глазах подданных кто-то нарушает её приказ. Кто-то близкий.

— Госпожа, ехать за ними? — Бехауст вырвал её из оцепенения, адъютант уже подал ему лошадь. — Прикажите чародеям, возможно…

— Нам не хватало ещё драться между собой. Пусть едет. Надеюсь, разум его вернётся на место. Сворачивайте лагерь, подождём их внизу.

Наступали сумерки. Заугукали первые совы. Слуги обустроили костры и фонари под навесами. Нарнетт выкинула кусок запечённой на углях утки, тошнота отводила аппетит. Слуга-виночерпий поклонился, указал пальцем на драгоценное мясо, получил кивок, подобрал добычу и спрятался за деревом, прихватив бурдюк.

Нарнетт засыпала. Перед её глазами проплывала картинная галерея. Она узнала место, увидела себя, цокающую по коридору, увидела плетущихся позади слуг и стражников, кланяющихся по пути советников. Внезапно её образ остановился напротив одной из картин. На ней в атласном платье с оборками и с окантованной жемчугами и сапфирами диадеме изображалась прабабушка Эндаррия. Нарнетт-образ долго осматривала её, слуги позади тихонько перешёптывались, стражники угрюмо переглядывались.

Внезапно картина ожила, красивое лицо ещё молодой Эндаррии преобразилось, обнажились скулы, в ухмылке появились клыки. Десятки маленьких клыков. Глаза покраснели, их наполнила нечеловеческая ярость. Картина заговорила с миром живых, пыталась что-то внушить герцогине из образа. Реальная Нарнетт не могла пошевелиться, подать голос. Она пыталась окликнуть застывшую себя, люди позади продолжали вести себя как ни в чём не бывало. Только Нарнетт-образ и реальная Нарнетт видели демоническое преображение. Наконец, близняшка реальной Нарнетт повернулась и улыбнулась. Два изумруда превратились в неприятные агаты. Пропали щёки, тон кожи слегка посерел. Вместо аккуратного маникюра — когти как у ленивца, но более тонкие, изящные, острые. Готовые распороть человека живьём. Нарнетт-образ замахнулась на свою реальную сестру. Дальше — пустота.

***

— Эй, проснись! Да не лей ты больше, у неё кожа потрескается!

Нарнетт пыталась оглядеться, перед ней плавали туманные силуэты. Голоса сбивались в единый ритм.

— Ваша светлость, моя госпожа!

— Где я? — спросила Нара. — Что произошло?.. Воды, дайте воды, Всеотцом молю!

Кто-то прислонил к её губам бурдюк, она в несколько глотков наполовину осушила его. И осмелилась, осознавая внешнюю бесцеремонность, вылить остаток жидкости себе на лицо. Кто-то сразу же, без разрешения, принялся вытирать её.

— Как больно, милостивые боги! Мэ… Мэльдан, это ты?

— Остальные трусят тебя трогать, моя герцогиня, — гул голосов позволил разобрать знакомый, если не родной. — Эй, чародейка, у тебя было карманное зеркальце. Подай госпоже.

В её руку что-то всунули. Нарнетт взглянула на своё отражение и ужаснулась. На лице появился шрам, словно когтистая лапа из сна схватила её и попыталась сдавить. Словно Нарнетт-образ хотела взять её с собой или просто изуверски принуть к чему-то.

— Что со мной произошло?!

— Когда я приехал, они и двух слов связать не могли, — Мэльдан кивнул на слуг и гвардейцев, чьи перепуганные лица Нарнетт смогла узнать. — Тыкали друг на друга пальцем, обвиняли, что это кто-то из них оставил тебя одну на несколько минут в полудрёме. Такое чувство, что ты во сне к вон тому кусту прислонилась. Но след всё равно странный… Жива, это главное.

— Ваша светлость, — через толпу протолкнулся Андалф. — Мы обработали ваши раны, жжение пройдёт через день-два. Но шрамы могут остаться надолго. Ваш слуга обнаружил вас в спокойном положении, словно после падения вы в бессоззнательном состоянии вернулись в позу покоя.

Нарнетт ладонями пригладила лицо, мельком заметила под ногтями кровоподтёки. Через пальцы увидела сурового сира Орто, чьё медвежье лицо изображало тонкую улыбку, непривычную для человека подобного характера и достоинства.

— Мэль… Что вы узнали?

— Поехали домой. Долгий рассказ.

***

Приехали затемно. Нарнетт хотела, чтобы их видело как можно меньше людей, потому во дворец заехали через подземный ход, недалеко от городских стен.

Ни один из бесконечных обитателей дворца не удостоился даже взгляда своей герцогини. Мэль вёл её под руку, она держала глаза в пол, словно стыдилась своего нового облика. Герцогиня, заплутавшая в кошмарах и ставшая жертвой одного из них. Она так и не поняла, что с ней происходит и за какие прегрешешения. Но поняла одно: Абалтун со своими загадками здесь не помощник. Нужно ждать весточку от прабабушки. Если она, конечно, не оказалась плодом её воображения.

Коленетт, что нетипично для него, не прыгнул в объятья матери. Остановившись в паре метров от неё, он испугался: деревянный рыцарь выпал из его руки, служанка немедленно подобрала.

— Матушка… Что же это, кто это тебя так?.. — едва не хныча, начал сын.

— Дорогой, я рада тебя видеть. Со мной случилось неприятное приключение. Прошу, не бойся. Целители помогут мне. Дядюшка Анлест и его гильдия уже собираются к нам.

— Кто, мама?! Скажи, кто?! Я позову дядю Порлехта и господина Бехауста, мы подождём, когда Ольте можно будет выйти из лечебницы и!..

— Успокойся, родной. Сэви, отведи его в палаты, — приказала Нарнетт служанке сына. — Пора спать, луна за окном.

— Слушаюсь, ваша светлость. Идёмте, мой герцог…

В зале советов горели несколько свечей на столе. Нарнетт жестом выгнала всех слуг, села в центральное кресло. Холодало. Хотя начинался июнь и окна третьего этажа пажи открывали настежь, впуская внутрь духоту и насекомых, герцогиню бросило в озноб. Наконец, спустя несколько недель, она перестала себя жалеть. Позабыла об уехавшей в дальние края семье, о чудовищных метаморфозах своего организма, о том, что сын в последние недели стал хуже учиться и больше поясничать. Семью в её сознании внезапно заменил долг. В королевстве с новой искрой разгоралась смута, повсюду расползлись слухи — которые проникли даже во дворец — о том, что Нарнетт выбрала сторону мятежников, и сейчас она выжидает, когда можно будет прореверансировать новому королю.

— Ты всегда так одинока? В окружении верных и любящих людей?

Женский голос не насмехался, а давал утешения. Нарнетт оглянулась: на одном из окон сидела женщина, что старательно укутывала себя остатками одежды. Глаза её сверкали, хотя из-за темноты герцогиня не определила цвет.

— Кто ты? Как попала сюда?

— Та, с кем ты беседовала сегодня днём, — отвечала фигура в рванье.

— Прабабушка Эндаррия?..

Незнакомка вспорхнула с окна легко, словно лепесток. Бесшумно пробежала (или, показалось Нарнетт, пролевитировала) к ближайшему креслу. Уселась, Нарнетт в свете огоньков увидела её первый, более страшный образ.

— Ты умеешь трансформироваться в упыря, верно?

— Летучая мышь, если быть корректнее.

— Значит, если я изберу ваш путь, то научусь этому?

— Пока ты и есть на нашем пути, дорогая правнучка. Как тебе сойти с него — я поведала ранее.

— А сколько? — Нарнетт слегка растерялась, оглядела руки и едва заметные шрамы на пальцах. — Сколько занимает трансформация? Если выбор уже сделан.

— Зависит от метаболизма. Прости, раньше любила читать научную и медицинскую литературу. От индивидуальных характеристик каждого человека. Полагаю, если ты похожа на меня, то думаешь, что у нас с тобой одинаковые организмы? Отнюдь. При жизни я любила верховую езду, скачки наперегонки, упражнялась со шпагой, даже лазала на деревья, хотя то было только в подростковом возрасте. Ты же доморощенный, безобидный цветок. Тебя поливают, ты не видела крови и страданий.

— Неправда…

— Назови самое страшное, что случилось в твоей жизни? Быть может, несколько вещей.

Нарнетт взглянула на руки. Потрогала лицо. Достала зеркальце, зажгла пару свечей, открыла рот и увидела небольшие кровоточащие клыки. Положила зеркальце, взялась за приколотую к верху кафтана брошь — по серебряному единорогу бегали полоски света. Схватила амулет, раскрыла, на маленькой картинке — она с мужем и сыном. На другой стороне — маленькую девочку качает на руках мужчина, рядом улыбается миниатюрная женщина.

— Семья покинула меня. Без опоры я действительно слаба.

— С опорой ты слаба, — заверила Эндаррия. — Без опоры — бесполезна, прости за горькую правду.

— Но я ведь больше года управляю нашим герцогством единолично, я помирила двух баронов, распорядилась укрепить нашу официальную границу с дикими горными долинами, а мой сын…

— Ты до сих пор не приняла решения, хочешь ли остаться человеком или нет. Ты несамостоятельна, тебе нужен толчок.

— Не так просто лишить кого-то жизни! Особенно — близкого человека!

Эндаррия покачала головой. Видимо, подобные и однозначные решения она в своей жизни делала часто.

— А ты можешь рассказать, как тебе дался этот выбор?

— Это будет равно оказанию помощи, дитя.

Молчали какое-то время. Нарнетт не понимала, заметила ли Эндаррия её новую отметку или нет. Но поняла, что она проверяет её, как она реагирует, что говорит. Возможно, в горный клан отбирали только тех, от кого могла быть польза.

— Давай сменим тему? — прервала молчание правнучка. — Расскажи о вашем образе жизни. Сколько вас, чем питаетесь, почему о вас стало слышно только сейчас.

— Никто не слышал о нас, дитя. Кроме наследников.

— Но это ведь вы бродите по горным долинам, вы убиваете наших людей, разве нет?

Старуха округлила глаза, даже при тусклом свете Нарнетт разглядела границу между радужкой и склерой. Хотя и то, и то было цвета лавового потока.

— Наш род в последний раз выходил из гор триста семьдесят лет назад, дитя, когда Третья Эпоха сменилась Четвёртой. Когда появилась могущественная Коалиция, которая ценой невероятных усилий уничтожила тот ужас, что живёт там, за горами. Мы же в далёкие времена уничтожали ужас, что обитал тут ещё до первых поселенцев. Тысячи лет назад, когда материки выглядели по-другому. Хотя этого даже мы не упомним, ибо никогда не владели способностью к картографии и астрономии.

— Когда наше королевство в союзе с южанами уничтожило королевство мертвецов, на чьей стороне воевали вы? Прошу, ответь.

— Опять слабость. Герцогиня не должна просить.

Нарнетт до боли в ладонях сжала кулаки, прикусила губу. Но быстро успокоилась.

— Ответь.

— Тебе это знать ни к чему.

— Если ты скрываешь это, значит, вы воевали за мертвецов, ведь вампиры тоже относятся к нежити!

— Всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. Мы воевали за себя и только за своё сохранение. Могу тебе сказать, что нам пришлось сделать выбор. Меньшее и большее зло. Именно большее зло, если бы нас обнаружило, решило бы истребить нас под корень. А меньшее — захотело бы подчинить, уничтожив только нашу правящую верхушку. Твоего далёкого прадеда и его ближайших потомков. Пришлось пробивать себе третий вариант.

— Вы… — Нарнетт проглатывала слова от удивления. — Вы воевали против обеих сторон? Зачем, о, великие илтатрии?!

— Ради выживания.

Вновь замолчали. Эндаррия наклонилась над столом, словно огонь свечей должен был что-то подсказать ей. Как поняла Нарнетт, вампирша продолжала проверять её, потому ожидала поток новых вопросов.

— Если наш род поколениями отселялся в горы, значит, это мы построили так много укреплений там?

Старуха кивнула. Прядь седых волос едва коснулась свечи, она когтистой ладонью потушила загоревшиеся волоски.

— Ради выживания, верно?

Новый кивок.

— А почему ты сказала о том, что вы не покидаете горы последние столетия? Это ведь ваш почерк, это вы нападаете на людей в долинах.

— Это не мы, дитя. Они поселились тут год назад. Сначала истребили животных, затем отшельников. Нам для выживания, вопреки заблуждениям, не требуется кровь или плоть. Достаточно находиться в состоянии покоя, организм восстановится сам даже после тяжёлых травм. Эти существа другие, другой вид.

— Почему не нападают на герцогство? Они ведут себя так, словно отгоняют нас от своих угодий.

— Значит, им приказано не нападать. Есть какая-то сила, что надзирает за ними.

Нарнетт обхватила лицо руками, прижала ладони к носу. Глубоко вздохнула.

— Полагаю, вы не сталкивались с ними?

— Без верховного нельзя лезть вниз, моя дорогая правнучка. Если он узнает, что я беседую здесь с тобой, то останусь для тебя только картиной.

Нарнетт вжалась в кресло.

— Ты знаешь?! О моём кошмаре?!

— Нет.

— Тогда откуда?..

— Я каждый год прилетаю сюда и притворяюсь слугой. Подолгу останавливаюсь у своего портрета в одном из коридоров неподалёку отсюда. Самое моё хорошее изображение. В родовой энциклопедии изобразили не меня, а мою сестру. Она была более симпатична. И потому вы, наши потомки, ошибочно полагаете, что мы близняшки.

— Гхм… Так кто же это такие? Я видела вблизи только одного. Он напоминал смесь живого человека и ожившего мертвеца, куда страшнее вас. Прости за сравнение.

— А тот рыжеволосый великан случайно не отправился в разведку? — спросила прабабка.

— Дозорные к северу отсюда заметили орду упырей. Мой давний друг Мэльдан со своими рыцарями и оруженосцами действительно отправился на разведку. Они шли по пятам около двадцати итт, словно твари заманивали их. Достигли каньона где-то на крайнем севере гор. Но чудища испарились. Им пришлось спешиться, забраться наверх. В поисках провели до наступления темноты, пока одному из слуг Мэльдана не пришла в голову мысль.

— Твари живут не в горах, а под горами.

— Точно, — согласилась Нарнетт. — Они обнаружили пещеры, но догадались не заходить внутрь. Значит, ты выбираешься следить и за горными бестиями?

— Изредка. Они не поднимаются к нам, думаю, не знают о нас. Их вкусовые рецепторы… То есть их обоняние работает с живыми, а не с мёртвыми. Я понимаю, Нарнетт, что тяжёлые решешия даются тебе очень трудно. Но сейчас мне бы хотелось дать тебе совет.

Эндаррия пододвинулась чуть ближе. В дверь постучали, но девушка не ответила. Уставилась на прабабушку. Та погасила свечи своей могучей ладонью и пропала из поля зрения.

— Если они не лезут в герцогство, то и ты не лезь к ним. Забудьте о горных долинах. Возможно, со временем эти существа соорудят себе подземные залы со склепами, и, как и мы, падут в вечном сне. Пока кто-то не призовёт их дать бой новому могущественному врагу.

Новый стук, Нарнетт отмолчалась. Заметила, как пропал силуэт перед ней. Мельком увидела, как скользнула небольшая крылатая тень в лохмотьях в то же самое окно.

— Ваша светлость, прошу простить за эту бестактность! — в дверях появился камергер.

— Даже поговорить не даёте, нелюди… — прошептала она. — Дитрет, что у тебя?

— Вы просили доложить лично. Госпожа, дело в том, что её милость Ольта… Она… Сбежала.

Нарнетт бросила косой взгляд на окно, мельком увидела что-то небольшое. Словно это небольшое подслушивало.

— Начальника караула ко мне. Поднимай Мэльдана, Порлехта… Всех военных, Дитрет.

Он поклонился и вышел. Нарнетт вновь зажгла свечи, взяла зеркальце. Её изумрудные глаза покрылись небольшими кровавыми трещинами.

***

— С чего вообще эта полоумная решила, что он тут как-то замешан? — спросил Мэльдан, едва поравнявшись с кобылой подруги.

— Она всегда всё делала импульсивно, необдуманно, — отвечала Нара. — Подумала, если уничтожит его, то вернёт мою лояльность. Да за побег из тюрьмы я точно распоряжусь казнить её. Хватит. Правду говорят, сильные чародеи слабы разумом.

— Не все, — не согласился Мэль. — Архимаг, который королевским университетом заправляет, очень умный и бодрый старикан.

— Исключение, которое подтверждает правило.

— Ваша светлость, — слева от Нарнетт появился капитан разведки, — караульные, которым госпожа Ольта вкратце обрисовала свой план, всё же могли ошибиться, выложить информацию на эмоциях. Прошу вас, моя госпожа, не велите наказывать, но для разведки будет достаточно небольшого отряда.

— Капитан, ты служишь больше шести лет, — усмехнулся Мэльдан. — А до сих пор не привык к одиозности знатных особ.

Тот отмолчался, ожидая ответ Нарнетт. Она заявила:

— Если она увидит служилых, то покосит любого, невзирая на статус. Единственная, кого она не тронет, это я. Ведь именно ради меня она устраивает этот поход.

— А если её убьют, и нам придётся сражаться с теми, кто это сделает, ваша светлость? — продолжал офицер разведки.

— Будем сражаться, капитан. Но её побег видела половина города, пока она искала, где можно украсть лошадь. Конечно, об отстранении её с должности никто не знал, потому не препятствовал. Теперь знают все. Если не вернуть её и не предать суду, пойдут слухи. И тогда вашей войсковой разведке придётся переквалифицироваться. Скажем, в тайную службу.

— Всё же нужно перерывать дворец вверх дном, Нара, — проговорил Мэльдан. — Если кто-то из слуг подсунул ей с едой ножовку, которой она распилила магнитные кандалы, то есть повод для беспокойства. Вдруг заговор?

— Ольта верна, несмотря на возникающие иногда с ней проблемы. Думаю, один из её учеников постарался, не более.

Впереди показался дымок. Чем ближе отряд всадников подъезжал к Малому лесу, тем отчётливее прояснялась ситуация. Показался конный разведчик, подъехав, юноша поклонился дворянам и отчитался:

— Ваша светлость, ваше благородие, капитан! Пепелище в самом центре леса!

— Сильно горит?

— Нет, господин барон! Кажется, затухает!..

— Вперёд! — приказала Нарнетт.

Конные пробирались сквозь чащу. Нарнетт попыталась закрасться в дальние уголки своей памяти, вытащить важную визуальную информацию о своём последнем пребывании здесь. Кажется, ничего не поменялось. Тот же бурелом, те же руны, в том же количестве. Но появился запах гари. Гарь смешивалась с сыростью и свежей листвой, придавая июньскому Малому лесу оттенок опасности.

Проехали через бурелом, кое-где впереди мерцали язычки пламени. Два разведчика, что должны были доложить командованию, застыли перед остовом хижины Абалтуна как вкопанные. Мэльдан выругался, рыцари, гвардейцы, чародеи и слуги бросались удивлениями, проклятьями, делились страхами и уговаривали друг друга о бесполезности очередного похода. Нарнетт выехала вперёд своих людей и едва не упала с коня.

На самодельном кресте, кажется, исполненном из корней, висела Ольта. Внутренности её лежали под крестом, голова запрокинута на грудь. В нескольких местах корни пробили её тело, вышли из груди, из живота и даже из вагинального отверстия.

— Она проиграла, — мрачно констатировал Мэль. — Генерал, она одна стоила всего нашего отряда. Если здесь висит не старик, то лучше уходить отсюда. Иначе, как и в горах на западе, здесь появится очередной могильник.

Нарнетт спешилась, подошла поближе, попросила одного из рыцарей помочь. Тот копьём приподнял опущенную на распоротую грудь голову. Глаз у чародейки не было, а лицо наполнял нечеловеческий ужас.

— Нарнетт? — спросил Мэльдан.

— Прости, я обошлась с тобой жестоко, — взмолилась девушка. — Прости.

— Нарнетт! — повторил он. — Ты убедилась? Об этом мог доложить разведчик. Не нужно было сюда ехать.

— Нарта ко мне! — приказала она.

— Ваша светлость, в вашем распоряжении, — егерь встал слева от герцогини, но его взгляд непроизвольно косился на казнённую.

— Следы, егерь. Мне нужны следы этих ублюдков! Ройте носом землю, но!..

— Мы на их территории! — воскликнул знакомый гулкий бас. — Госпожа, не разумно ли будет отступить?

— Сир Орто, вы снова принимаетесь за старое?!

— Госпожа, вы ведь распорядились не брать его, это не он, — сказал Порлехт, едва подойдя к конным.

Нарнетт злобно водила глазами по перепуганным людям. Многие ещё не могли отойти от шока, причём пугала их не жестокость и показательность казни, а то, что казнили достаточно сильную чародейку, которая смогла подпалить и подморозить всю поляну вокруг хижины, а также два ряда деревьев вокруг. Кто-то крутил головами, пытаясь найти потенциального смутьяна. Острое зрение герцогини не нашло его лица. Но нашло кое-что другое, подозрительное. Девушка показала пальцем в сторону и сказала:

— Там волк. И не боится нас.

Оруженосцы взвели арбалеты, чародеи направили посохи. За деревьями, не дальше сотни метров, за ними наблюдал лесной обитатель. Волк вёл себя не по-волчьи: крутил головой как собака, перебирал лапами как лошадь, а главное — не боялся множества конных людей.

— Это зачарованный волк, уверен в этом, — сказал один из егерей.

— Проследить за ним, ваша светлость? — спросил Порлехт. — Может, это он по-человечески говорит?

— Уходит! — указал пальцем другой егерь.

— Нарт, гончих за ним! — приказала герцогиня. — Мы ждём здесь!

Нарнетт под прикрытием служилых осматривала место сражения. Трава и земля вокруг сгоревшей хижины покрывала зола. С горящих деревьев явно посыпались ветви. Андалф подошёл к ней, попытался что-то объяснить, но она не слушала.

— Ваша светлость, прошу прощения, — старик поклонился. — Мне подойти позже?

— А? Что? Говори, чародей.

— Мы попытались восстановить картину происходящего. Судя по всему, Ольта напала внезапно. Отшельников не предупредили даже птицы.

— Почему ты так уверен? — спросила девушка.

— В хижине несколько сгоревших тел.

— В погребе тоже, — подтвердил, подойдя, Мэльдан. — Отшельники не успели выпроводить своих гостей.

— Ольта убила невиновных знахарей, — опечалилась Нарнетт. — Она всегда была импульсивна. Всегда.

— Нара, — Мэльдан почесал затылок, — тела не очень на человеческие похожи. Взгляни, если не боишься.

Под обгоревшими брёвнами было навалено с полдюжины тел. Казалось, Абалтун запер их в погребе. Тела лежали свёрнутые в позе эмбриона, прижавшись друг к другу. На черепах — гримасы ужаса, огонь явно нанёс чудовищам невыносимую боль, как и любым другим существам не из числа элементалей. Конечности их были чуть длиннее человеческих, суставы ног выгнуты в обратную сторону, а на пальцах — длинные острые когти, как у Эндаррии и её сородичей. Нарнетт не считала их своими сородичами.

— Он держал в плену несколько подземных тварей, — сказал Андалф. — Видимо, изучал их. Ощущаю чудовищную энергетику в этом месте. Но хижина, по вашим словам, госпожа, напоминала хижину лесного ведуна, а не лабораторию по исследованию мутаций при академии.

— Они пришли за ним, я поняла… — задумалась герцогиня вслух. — Пару лет назад здесь было спокойно, верно?

Мэльдан, Андалф и даже один слуга кивнули.

— Потом сюда приехал он. И за ним пришли они, похожие на оживших мертвецов монстры.

— С севера, из земель Апалаи, не попасть в эти долины, госпожа, — не согласился чародей.

— Мэль, что отшельник говорил про узкие тропы в горах? — спросила она у неродного брата. — Помнишь, я рассказывала, что Валдис Унгартт скорее всего прошёл по одной из них.

— Там не провести войско. Только небольшой отряд пройдёт. Полагаю, без обоза и даже без рюкзаков.

— Вот и разгадка, — словно осенило девушку. — Наши охотники и Жарнор видели парящих над горами существ. Именно них. Эти существа, предполагаю, оборотни.

— Нежить-оборотни, Нара?! — удивился Мэль. — Такие науке и истории неизвестны!

— Быть может, госпожа, — подошёл и поклонился капитан гвардии, — это другой вид вампиров? Одни живут в горных руинах, другим достаточно сырых каверн.

— Порлехт, у кого-нибудь в отряде есть гарпуны? — спросила Нарнетт.

— Есть, можем привязать на обозные верёвки, ваша светлость, — с ноткой недоверия ответил офицер.

— Отлично, как сделаете, доложи.

— Что ты задумала?! — Мэльдан даже не проводил взглядом капитана, взглянул на подругу, как на риф, что показался в морском тумане.

— Не тебе одному быть сорвиголовой, — продолжала герцогиня. — Поймаем нескольких, отдадим нашим чародеям, пусть изучают.

— А если они начнут охоту? Ты помнишь, что эти твари приходят с непогодой, которой могут управлять?

— Они смертны, ты видишь, сколько тут тел? А у нас отряд чародеев и целый эскадрон тяжёлой кавалерии. Хватит. Пора дать им бой. Мне надоело каждый раз приезжать сюда в страхе и возвращаться ни с чем, кроме чувства невыполненного долга.

— Госпожа, — вступил Андалф, — с помощью непогоды нас могут просто отрезать от границы с постами. Если у этих существ нет глаз, то они могут ориентироваться в тумане и под дождём с помощью обоняния или слуха.

— Дьявол! — чуть не сорвала она голос. — Какой компромисс вы предлагаете?

— Подождать охотников и разведчиков, для начала, — констатировал барон.

Нарнетт не считала минуты. Её мысли заполняла тревожность. Совесть давила, сжирала заживо. За гибель Ольты ответственность лежит на ней, а не на начальнике караула. За то, что могут погибнуть десятки людей, а Коленетт — остаться без матери, также несла ответственность только она. Даже в Мэльдане пробудился прагматизм. После недавней авантюры с самовольной разведкой он обеспокоился о безопасности её лично и всего отряда в целом. В какой-то момент девушка посчитала, что пламя тревожности переполнит края жаровни. Что отряд послушается Мэльдана, даже Бехауст, а Порлехта и его гвардейцев рыцари просто скрутят. И ничего она не сможет сделать с верными и любящими людьми по возвращении домой. Иначе в ней пропадёт то немногое человеческое, что осталось после начала трансформации.

— Я люблю тебя, сын мой. Мой любимый супруг, где ты пропадаешь?.. Мама, папа, возвращайтесь скорее, — прошептала она. — Нашей земле без вас тяжело.

— Ваша светлость, — Нарнетт подняла голову от колен, у её ног поклонился Нарт, — они вернулись. Волк служит ведунам! Разведчики видели их!

— Обоих?

— Одного, точнее. Старшего, — уточнил Нарт.

— Абалтун… Где они?

— За Малым лесом начинается пустошь, там Северное озеро. Нужно обогнуть его, волк и ведун скрылись в подлеске у берега.

— Нарт, как называется тот лес?

— Никак, ваша светлость. Он небольшой, на картах никак не обозначается. Находится недалеко от отрогов северных гор.

— И что ты собираешься делать? — из-за спины раздался голос Мэльдана. — Охотиться на этих оборотней, или на ведуна? Даже не знаю, кто опаснее.

— Ваша светлость, прошу простить за дерзость, — не дал ответь сам егерь, — но не лучше ли будет отрядить разведчиков, узнать, что происходит севернее? Возможно, с ведуном удастся договориться.

— Он недоговороспособен, — Нарнетт кивнула на сгоревшую хижину. — Бехауста ко мне!

— Ваша светлость? — рядом появился военачальник.

— Генерал, снимаемся. Идём за отшельником. Всех слуг отправьте на южную окраину Малого леса, к стоячим камням. Пусть будут готовы в случае опасности сорваться домой, не ждать нас.

— Но, ваша светлость, безопаснее держаться вместе…

— Нас ждёт бой, Бехауст. Кроме меня, все члены отряда должны владеть оружием или магией. Это не наши земли. Но мы отвечаем за них. Возможно, если поймать этого отшельника и отдать его оборотням, они уйдут отсюда. Иначе он в другом лесу наделает своих рун, всё начнётся по новой.

— Что начнётся, прошу прощения? — возмутился Мэльдан. — Если не заходить в эти долины, то нам ничего не угрожает!

— У нас половина герцогства кормится с этой местности! Дичи нет! Дикие поля выжигаются! Почему я должна объяснять это тебе? Мы должны вернуть в эти земли свой порядок! Вернуть часовые посты и егерские стоянки!

— Если мы останемся в том лесу, то герцогство точно умрёт, знать передерётся между собой, а остальному королевству на нас будет плевать. Это горькая правда, Нара.

— Генерал, мой приказ понятен? Командуйте, — не услышала она друга.

Отряд выехал налегке, отправив дозоры по округе. После Малого леса двигались галопом по пустоши. В небе маячили несколько грифонов, чародеи то и дело проверяли работоспособность посохов, а гвардейцы, рыцари и конные сержанты осторожно крутили шлемами в поисках противника. Мэльдан указал Наре на мелькающую на северо-востоке гор тучу, её нечеловеческое зрение осмотрело природное явление, девушка заключила, что туча имеет естественное происхождение.

Остановились у озера. Нарнетт вышла на берег, взглянула на противоположную сторону. Бехауст достал подзорную трубу, Мэль ткнул спутницу в бок, она взяла трубу из его рук, также присмотрелась.

— Ничего, ваша светлость. Вижу только дозорного впереди.

— Генерал, отправьте ещё пару человек. Найдите их, Всеотцом молю, — ответила Нарнетт, демонстративно водя трубой по другому берегу.

Приехала пара разведчиков, доложили, что в центре небольшого леса находится капище. Следы ведунов испарились, но в лесу много следов каких-то животных, которых опытные следопыты не смогли опознать.

— Значит, генерал, одним отрядом безопаснее? — слегка язвительно спросила герцогиня. — Вперёд, рыцари! Перед ликом Всеотца вспомните лица всех тех, кого клялись защищать!

— Это не наша земля, — едва послышалось в стороне. — И люди здесь не живут…

— Наградой за отвагу вас ждёт покаяние за грехи былые! За подвиг — залы с пенными берегами, вечные турниры и прекрасные фрейлины с голосистыми менестрелями!

По отряду прошли перешёптывания. Такого от герцогини никто не ожидал.

— Что на тебя нашло? — спохватился Мэль.

— Интуиция подсказывает, что не все вернутся домой, дорогой друг, — отвечала неродная сестра. — Пусть люди умрут хотя бы с верой в сердцах и на устах.

Он недовольно покрутил головой, пеняя на потерю девушкой самоконтроля.

Безымянный лесок был не таким густым, как Малый лес. Но жути и таинственности он наводил куда больше. Нарнетт распознала на протоптанной земле знакомые следы, принадлежающие не иначе как тем самым горным жителям. Были среди этих следов медвежьи, казалось, волчьи, а также следы росомах и зверей поменьше. Но Нарт свои выводы озвучивал осторожно, боясь ошибиться.

Капище представляло из себя груду наваленных друг на друга камней. Камни изображали со стороны какую-то фугуру, некий символ. Чародеи порылись в своих магических трактатах, но не нашли ничего похожего. В конце концов, Нарнетт, пропуская мимо ушей крики и просьбы, вышла из-за построения рыцарей на полянку, к самим камням. Мэль схватил её, но она вырвалась, пошагала дальше. Юноша догнал её и сказал:

— Нара, как только мы вышли сюда, птицы умолкли. Не слышишь? Они наблюдают за нами. Ждут, когда можно перебить нас.

— Захотели бы перебить, мы бы уже были мертвы и… Ты видишь это?!

На камне, некоем подобии алтаря, лежал амулет. Нарнетт взяла его, покрутила в руках, прислонила ко лбу.

— Повышал магическую силу Ольте, — констатировала она. — Проклятье…

— Её не могли заманить сюда с целью получения сильного артефакта? — спросил Мэльдан, оглядываясь.

Рыцари начали окружать дворян. Нарнетт не слышала нарастающий гул вокруг. Не слышала приказов Бехауста и Порлехта.

— Айлис, ко мне! — рявкнул Андалф. — Всем внутрь построения, внутрь!

— Нара, ты говорила о прабабке-вампирше недавно, помнишь? — спросил Мэль. — Что она сказала? Нужен ритуал, а для него только дорогой человек, верно?

— Ваша светлость! — кричал кто-то. — Госпожа!

— Он играется нами, дорогая, — продолжал Мэльдан. — Нет доверия к нему, к потустороннему существу. Если хочешь, я готов принести себя в жертву. К твоей прабабке у меня, хоть я её не видел, доверия больше.

— Почему наш род проклят? — вырвало её из оцепенения. — Быть может, мы прокляты самим Всеотцом? И он внушил мне, что мне и вам суждено умереть здесь, вдали от дома?..

— Ваша светлость, мы окружены! Нарнетт, дьявол бы тебя побрал!

Она оглянулась, обозлённый генерал буквально истязал её взглядом. Он обвёл рукой вокруг. За деревьями чернело от тех самых косматых чудовищ. Они окружили капище. Рыцари и оруженосцы, не спешиваясь, встали между камней, опустили копья и ждали напора противника, понимая, что здесь негде разогнаться. Между конными кое-где протиснулись гвардейцы, которые завели лошадей внутрь капища. На некоторые камни забрались арбалетчики из боевых слуг и чародеи.

— Капитан, гарпуны готовы?

— Да, госпожа, — ответил тот, не сводя клинка с мелькающих между конских крупов силуэтов.

— Они не очень агрессивны, — сказал Андалф. — Ваша светлость, возможно, есть вероятность договориться?

Нарнетт задумалась. Повесила амулет Ольты на шею, взяла Мэльдана под руку и вышла из-за построения вперёд.

— Кто ваш командир? — крикнула она. — Я знаю, что вы разумны! Знаю, что не хотите войны, а всего лишь защищаете земли, которые считаете своими!

В ответ молчание. Силуэты успокоились, начали останавливаться. Нарнетт услышала за спиной, как стукнули посохом по камню, а также зарядили арбалет. На какое-то время жизнь безымянному лесу давали только фыркающие кони.

Девушка продолжала идти вперёд, вышла почти ровно между камнями и деревьями. Мэльдан тянул её обратно, водя клинком из стороны в сторону, но в ней проснулась нечеловеческая сила. Она тянула его вперёд.

— Я не готова приносить жертву и становиться одной из вас, слышите?!

— Это не вампиры! — прошептал Мэль. — Посмотри же на них!

Нарнетт уже рассмотрела их. Всё те же рваные мантии и халаты, растрёпанный во все стороны ворс, грубый, как конский волос. Пустые глазницы, как у мертвецов. Они не носили оружия, но длинные руки украшали вампиро-подобные когти в треть фута длиной. Вспоминая, что она сотворила с сиром Орто, Нара хотела найти командира чудовищ. Попытаться загипнотизировать его, потребовать у него отдать ей несколько соплеменников. Но чудовища, казалось, совершенно не понимали человеческую речь. Впереди раздавались непонятные бубнёж, скуление и мычание.

Кто-то прорычал. Из леса на полянку выехало странное волоподобное животное с такими же пустыми глазницами, как у гуманоидов. На голове — растрёпанная грива чёрно-серых волос, между которыми — могуче заточенные, отливающие блёклым золотом рога. Чешуйчатая кожа вола горела антрацитом, под потрескавшимися копытами вздымалась грязь. Монстр словно готовился к натиску, ждал команду наездника, который сидел на горбу.

Ничто не отличало наездника от пеших собратьев. Нарнетт не могла понять, главный ли он по иерархии или нет. Одной лапой он держал животное за гриву, другую положил на выгнутое в обратную сторону колено. Голова его не дёргалась, словно он застыл восковой фигурой. Вол продолжал грозно фыркать, он не боялся тяжеловооружённых людей впереди. Наконец, почувствовался запах.

— Гниль… Мэль, видишь? Они дышат, но при этом похожи на живых, а не мёртвых. И воняют мертвечиной.

— Это не мёртвые и не живые, — согласился он. — Вижу какие-то язвы, болячки… Прокажённые. О, Всеотец, они больные, заразные! Это прокажённые вампиры! Мутанты!

Мэльдан крикнул стоящим позади военным, но монстры восприняли это как сигнал. Острое зрение и реакция спасли Нарнетт — она успела пригнуться — но соратнику не повезло. Он рухнул на землю, правая часть его головы расплывалась жуткой гематомой, пошла кровь.

Чудище взревело, кинулось на них, наездник по-рыцарски подгонял животное в бочину. Остальные бросились следом. Лес ожил.

Нарнетт прижалась к раненому, подняла голову, проводила взглядом: мимо проехали два рыцаря, на полном скаку копья всадились в самую грудь чудовищу. Сир Кэрвдон и генерал Бехауст, обнажив клинки, шли следом, остановились рядом. Мэльдана подтянул к седлу генерал, сир Кэрвдон посадил герцогиню перед собой. Спустя считанные секунды они укрылись в общем строю, Нарнетт оглянулась — два героических рыцаря утонули в море прокажённых упырей, взревели кони.

Копья и алебарды падали то тут, то там. Чудовища наседали на людей, но болты, длинные наконечники древкового оружия и магия валили их целыми дюжинами. Нарнетт, чей инстинкт самосохранения пропал напрочь, потребовала у одного из сержантов арбалет, но тот, не замечая её, довольно грубо вырвался из цепких женских рук и продолжил перезаряжаться.

Прокажённая громада встала, всколыхнула море и уже без наездника помчалась к центру сражения, сметая по пути соплеменников. Над головой послышался грозный приказ, кто-то обратился к Нарнетт, она переспросила:

— Что? Андалф, что тебе нужно?

— Амулет, госпожа! — крикнул старик. — Дайте амулет!

Она сняла артефакт и подбросила чародею, что командовал остальными с самой высокой груды камней. Тот надел его, прижал к нему пальцы, глаза его загорелись ярчайшим светом.

Вол врезался в двух рыцарей, строй проломился. Всадники вылетели из сёдел, их сразу же растерзали наседающие упыри. Нарнетт заметила, что доспехи чудовищам не поддавались. Но рыцари не носили защиту подмышками, на задней части голени, у некоторых оголялись шеи при ударах. Также страдали щиколотки коней. Кажется, твари догадались, как проломить строй.

Старик направил посох в самое темя чудовища, в него влетела мощная чаровая молния. Вол взвыл, фыркнул огнём, ибо морда его запылала, и начал топтать своих же. Порлехт скомандовал стрелкам убить тварь, но Бехауст предостерёг, наблюдая за тем, какой урон она наносит своим. Все приказы и переговоры люди вели криками, ибо чудовища продолжали истошно вопить, кричали также раненые.

— Капитан, пленные! Возьмите пленных!

Порлехт не слышал герцогиню, продолжал отдавать приказы. Нарнетт заметила, что несколько готовых гарпунов арбалетчики так и не использовали.

— Мэль, ты как? — девушка наклонилась над раненым другом. — Огберт, он выживет?

Чародей-целитель, будучи настоящим профессионалом, даже не замечал бушующего вокруг сражения. Он старательно зашивал рану молодому барону, постоянно обрабатывал руки и готовился делать перевязку.

— Выживет, госпожа. Вот, возьмите спирт, протрите хорошо свои руки. Нужно помочь мне. Так, хорошо… Осторожно, спирта не так много!

— Давай же, давай…

Она оглянулась, среди камней появился трепыхающийся силуэт, за ним ещё несколько. Едва они бросились к ней, как со всех сторон посыпали гвардейцы, что начали отгонять тварей обратно.

— Теперь держите вот так, я обвяжу его, — продолжал целитель. — Не волнуйтесь, вы хорошо справляетесь, госпожа.

Молниеносная реакция спасла её во второй раз. Она увидела тень у лица Мэльдана, отскочила в сторону. На лекаря с валуна бросилась тварь, что моментально распорола ему горло. Нара, видя, что военные увлечены сражением, не нашла ничего лучшего, как отбить колбе горлышко и острыми осколками всадить чудовищу в самое горло. Оно взвыло, рявкнуло, попыталось полоснуть её когтями. Но нечеловеческая сила вновь пробудилась в ней. Напор чудовища ей удалось держать до той поры, пока она не задушила его.

Мэльдан откашлялся, но всё ещё не мог прийти в себя. Над ними возник силуэт раненого рыцаря, что в удивлении разглядывал ошалевшую герцогиню над двумя трупами. Он поднял забрало, Нара узнала его.

— Госпожа, нужно уходить! Несём большие потери, у нас уже половина отряда выдохлась! Через полчаса нас просто растерзают!

— Командуй, Кэрвдон! Но молю самим Всеотцом, поймайте нескольких!

— Не могу обещать, владычица!

— Где Бехауст?

— Я не видел его! — командир рыцарей оглянулся, строй продолжал держаться.

— Дьявол, одни герои кругом… Уходим, давай! Эй, Андалф! — тот не отвечал, продолжая разить посохом по округе. — Проклятье! Айлис, слезайте оттуда! Все на коней! На коней!

Девушка с перепуганным лицом кивнула герцогине.

Нарнетт усадили с Мэльданом на её кобылу. Она попыталась сесть по-мужски, но дамское седло не позволило. Бессознательный Мэльдан едва не вывалился сзади, один из оруженосцев наспех привязал его ремнём к Нарнетт.

— Чародеи, прорыв! — приказал сир Кэрвдон.

Впереди замерцало. Чудовища разлетались как тряпичные игрушки во все стороны. Андалф и выжившие чародеи бросались огненными стрелами, шаровыми молниями, искрами и прочими чародейскими сгустками магии прямо перед собой, пытаясь пробить в поредевшей орде коридор. Нарнетт осмотрелась, некоторые усадили с собой раненых, сам Порлехт командовал и рыцарям, и гвардейцам. Наконец, поехали на прорыв. Рыцари набрали скорость, но почти сразу увязли в орде. Зазвенела сталь. Копья и алебарды военные бросили здесь, остались только полуторучники, рапиры и арбалеты. Слетали головы, ржали кони, ругались жестойчими словами люди, но колонна двинулась вперёд, пока не достигла леса. Нарнетт, окружённая гвардейцами, оглянулась. На одном из камней она увидела, как прокажённое нечто сбросило полуживого Бехауста в толпу сородичей. Герцогиня едва сдержала слёзы.

Отряд остановился в подлеске. Нарнетт разглядела обгоревшего вола, на его рогах были нанизаны два полуживых упыря. Рыцари умертвили их окончательно, также пробили череп быку. Он не шелохнулся.

Погоня шла следом, но упыри не могли охватить всё пространство. Нарнетт умоляюще взглянула на Порлехта, тот недовольно мотнул головой, но приказал стрелкам построиться. Удалось подцепить нескольких. Кто-то сорвался, острыми когтями порвал верёвку и сразу же скрылся в кустах. Кто-то смог вытащить арбалетный болт из груди и также скрыться. Те, кого удалось заарканить и подтащить к отряду, сразу же вырвались и вступили в рукопашный бой, который быстро проиграли. Основная масса упырей продолжала дотекать по следам людей.

— Гарпуны кончились! Все в колонны, уходим! — приказал Порлехт. — Быстрее, быстрее, они идут!

— Отряд, галопом, возвращаемся к Малому лесу окольным путём! — приказал сир Кэрвдон.

Как только выехали из леса, над головами замерцали точки. Грифоньи разведчики в нарушение всех приказов опустились ниже. Нарнетт оглянулась, летучии бестии срывались в пике и выхватывали из орды упырей сразу по двое-трое, чтобы порвать в небе мощными клювами. Одного из грифонов подбили из чего-то, что Порлехт, едущий рядом, определил, как пращу. Зверь утонул в волне упырей вместе с наездником. Сир Кэрвдон, которого Нара разглядела в стороне, увидел это и протрубил в рог в определённой последовательности. Грифоны поднялись, собрались и полетели на юг, прикрывая отряд.

Добрались до Малого леса, объехали его по западной кромке. Вдали показались Нэлвские места, справа за ними — вершина Манробай. Командир отряда приказал держать лагерь. Оруженосцы подхватили полуживого Мэльдана, положили на землю. Нарнетт спешилась, уткнулась лицом в ближайшее дерево, горько заплакала.

— Идиотка!.. Самая невероятная тупая сука в нашем королевстве! — чуть не взревела она. — Во всём мире!

— Нара…

— Бехауст, Ольта, дюжины добрых и верных людей… Клинок! Нужен клинок! Нет, никто не даст… У Мэля есть кинжал за поясом.

Она потянулась к кинжалу, но его владелец внезапно ожил, схватил её за руку.

— Не вздумай, — тяжело сказал он. — Несмотря на все трудности у тебя есть сын. Не делай его сиротой…

— Когда вернётся отец, он воспитает его, — сказала она и всё равно схватилась за рукоять.

— Он не вернётся, дорогая.

— Что ты говоришь? Это бредни раненого человека!

— Ты тоже ранена. Тоже бредишь, — он слегка повернул голову, Нарнетт увидела в его глазах слёзы.

— С чего ты взял, — прохныкала она, — что Эрлист не вернётся?

— Интуиция, — шепнул он.

— Ваша светлость, — к ним подъехал командир, — на юге замечена орда. Грифоны следят за ними.

— Где лагерь слуг, Кэрвдон?

— На той стороне леса, они уже собираются. Госпожа, нужно отдохнуть и одним рывком добраться до границы. Мы можем загнать лошадей, будет падёж и усталость, но нельзя тормозить. Судя по всей видимости, — рыцарь указал на север, Нарнетт заметила сгущающиеся облака, — за нами погоня.

— Мэль, сам ехать сможешь?

— С тобой — да.

— Порлехт! — обратилась Нарнетт к капитану гвардии. — Посадите Мэльдана со мной! Сначала переведём дух!

— Слушаюсь!

Чем больше они отдыхали, чем ближе приближались тучи. Небеса запылали сиренью, молочные проблески пропали. С севера надвигалась знакомая туча, туча, несущая хтонический ужас, туча злобы и кровожадности. Природа сцепилась с магией в смертельный союз, который в кои-то веки решил поумерить аппетиты человека.

— Все в сёдла! — прозвучал бас Кэрвдона. — Уходим!

Разведка докладывала исправно. Строй военных, защищая безоружных из второго лагеря и саму герцогиню, двигался на юг, постоянно маневрируя. Грифоны в вышине нарезали круги, Нарнетт не разбиралась в военном деле, но понимала — рыцари хорошо знают, что означает грифонье пикирование или вертание влево-вправо. С каждым новым сигналом отряд либо снижал скорость, либо менял направление. В конце концов, перед ними показалась во всю красу вершина Манробай. Сир Кэрвдон, ругаясь про себя, подъехал к высокородной и доложил:

— Нас заманили сюда, госпожа. До границы ехать около тридцати итт. Смеркается. Мы устали. Пало три лошади.

— Что ты предлагаешь?

— Ставить лагерь наверху. Мы выставим часовых.

— Лагерь в могильнике, сир? — удивился, подъехав, Порлехт. — Нужно добраться до Балатасира, ваша светлость! Туда твари не зайдут, это ведь уже ваша земля!

— Здесь хотя бы какое-то подобие укреплений, капитан, — воспротивился командир рыцарей. — В лесу нас могут порезать, как скот. Мы уже знаем, что эти чудовища умеют сражаться в подобной местности.

Нарнетт оглянулась. Нечеловеческое зрение не пробивалось сквозь темноту, но видела она достаточно. Где-то вдалеке шёл ливень. Мерцало тёмное небо. Казалось, слышались отдалённые вопли.

— Поднимаемся, сир Кэрвдон, — приказала герцогиня.

— Слушаюсь. Иннехт, ко мне! Прикажите слугам использовать все подручные средства, построим временное укрепление вдоль склона! Посты через каждые тридцать метров и никакого огня!..

— Какой огонь, о чём он, — сквозь стон усмехнулся Мэльдан. — Эти твари плоть чуят, им плевать на свет.

— Возможно, они не полезут наверх, — заметила Нарнетт.

***

Сон выдался скверным. Она уснула в самодельной палатке в числе первых, но проспала всего несколько часов. Открыла дверцу фонаря, чирканула огниво, палатку осветило. Похлопала себя по щекам, налила в лоханку воды из бурдюка, умылась. Достала зеркальце: глаза потрескались ещё сильнее. Нарнетт начала понимать: чем сильнее стресс она испытывает, тем слабее становится её человеческая натура. Тем больше берёт верх натура чудовищная.

Вспомнила слова Мэля о его самопожертвовании. Представила, что всё можно вернуть вспять. Но потерять одного из любимейших людей. Выбор. Прабабушка говорила о проблеме выбора. О том, что девушка не может решить окончательно, твёрдо, взвешенно. Это вселяло неуверенность. Нарнетт никогда в своей жизни не принимала по-настоящему трудных решений. Как и у остальных высокородных дам, все решения за неё принимали родители и любящий муж.

Одевшись в походные одежды, она выглянула из палатки. Два гвардейца неторопливо оглядывали округу и снующих по лагерю часовых, конюхов и слуг. Ночь выдалась на удивление спокойной.

— Где женщины справляют нужду, господа?

— Там, ваша светлость! — сказал один, встав по стойке смирно и указав к подножию одной из башен.

Той самой, где Нара беседовала с прабабушкой.

— Я быстро, не теряйте меня.

Она укрылась капюшоном, но всё равно её знатную одежду в свете тускло горящих фонарей знали все от мала до велика. Слуги и патрульные кланялись, но пропускали вперёд, не мешали. У самой башни она заметила двух служанок, которые напутствовали молодому пажу, орудующему лопатой.

— Давай закапывай! Проснётся герцогиня, тебе несдобровать! На все горы запах уже идёт!

Нарнетт даже не обратила внимания на скверный запах, что шёл из выгребной ямы. Но справлять нужду ей не хотелось. Оглянувшись, удостоверившись, что никто не следит за ней, она прошмыгнула в башню. Зажгла фонарь, попыталась вспомнить, где встретила «родню». Направилась туда.

У оконных проёмов фонарь приходилось гасить. Она выглянула в один из проёмов, лагерь почти не освещался, внизу слышался только шёпот. Люди старались сохранять дисциплину и не впадать в панику. Это воодушевило девушку. Прогнало последние сомнения.

Она плутала с полчаса, постоянно находя тупики. В конце концов, ей удалось добраться до помещения, где заперли Мэльдана и остальных. Нара забралась наверх, как кто-то схватил её за шкирку.

— Что делать здесь, женщина, — знакомый вопрос, что звучал утверждением.

— Пусти! Я к Эндаррии! Позови её, прошу тебя.

— Она спит. Я могу помочь тебе, дитя.

— Для тебя меня зовут Нарнетт, дикарь! — она вырвалась из когтистой лапы, что держала её так аккуратно, что даже не порвала ткани камзола. — Ты мне точно не поможешь! Дай мне Эндаррию!

Он блестнул глазами, но всё же скрылся в темноте ночи. Герцогиня потушила фонарь, свесила ноги в провал на месте лестницы, а руками опёрлась о парапет башни.

— Что стряслось, дитя? — старуха появилась так же внезапно, как в последний раз.

— Я даже не слышала, как ты прилетела. Странные у меня способности. То работают, то не работают, — прошептала Нарнетт и прибавила огня у фонаря.

— Не боишься, что нас заметят твои люди?

— Отсюда вряд ли, очень неярко горит. Хочу поговорить. Ты не следила за нами в течение сегодняшнего дня?

— Нет. Что стряслось? Вижу… Ощущение, что сейчас у тебя людей меньше, чем в момент прошлого вашего пребытия сюда. Наше зрение отличает живую плоть от неживой. Но часть твоих людей в прошлый раз осталась внизу, могу быть не права.

— Был бой. На севере. Я потеряла своего военачальника, двух чародеев, два десятка рыцарей со слугами и несколько гвардейцев. Да, ещё двух грифоньих разведчиков эти твари подбили.

— Зачем же ты полезла туда? — спросила Эндаррия. — Помнишь мой совет? Ты вновь проявляешь слабость, малодушие.

— Потому я пришла сюда. Это решение далось мне непросто, но я готова. Он любит меня, — Нарнетт кивнула вниз. — И признался, что готов отдать за меня жизнь.

— Юноша, верно? Который похож на тебя, словно брат-близнец?

Герцогиня кивнула.

— А ты, значит, не любишь его?

— Люблю, но как друга. Потому и хочу успокоения для него. Я не рассказывала никому, но расскажу тебе. Однажды, когда мой муж ещё был дома, Мэльдан напился со своими рыцарями и друзьями. Заявился ко мне в кабинет, угрожал вызвать Эрлиста на поединок. Он знал, что мой муж из богатой семьи торговцев, оружием не владеет. Потому исход поединка был бы предрешён. А сегодня, когда он очнулся во второй раз после своего ранения, вновь признался мне, что хотел бы увести меня отсюда. Но не хотел вредить моему сыну.

— Я пару раз видела Коленетта. Он не похож на твоего рыжеволосого спутника.

— Наш брак с Эрлистом консумирован. Нет, у нас с Мэлем никогда ничего не было. Кроме поцелуев. И ссор. Он старался всегда держаться рыцарем, но алкоголь пробуждает в людях самое сокровенное, что они стремятся утаить от окружающих. Боюсь, чем дольше мой супруг будет пребывать на другом материке, тем больше Мэльдан будет набираться храбрости. И он сам это понимает. Потому предлагает такое решение. Из-за меня погибли хорошие и верные люди. Сразу после боя я хотела свести счёты с жизнью, совсем позабыв о сыне. И Мэль наполнил мне об этом. Напомнил, что у меня есть долг перед моей любовью, перед любовью всей моей жизни.

— Но?..

— Но чем дальше я превращаюсь в чудовище, тем меньше любви и тяги к родне во мне остаётся. Что это, защитная реакция организма? — девушка взглянула на близняшку, что прятала чудовищные глаза под видом человеческих. — Чтобы я в приступе любви или ревности не навредила своей крови?

— Не знаю, дитя. У меня этот процесс проходил в таком возрасте, что я уже разучилась любить. И ждала только своей кончины от болезни.

Нарнетт утёрла рукавом глаза. Взглянула на тёмное небо, разглядела звёзды и даже одинокую комету, что летела на фоне какого-то созвездия, название которого девушка постоянно забывала.

— Я решила. Он тоже решил. Что от нас требуется дальше?

— Нужно ждать, когда пробудится лорд. А он не пробуждается без острой необходимости.

— В горах началась настоящая война! — чуть ли не крикнула Нарнетт. — На чьей стороне на этот раз будут вампиры? Меньшее, большее зло?!

— Тише. Крик — признак слабого человека.

— Не помыкай меня слабостью, бабушка. Ты сама говорила, что воспитана по-другому. Я действительно воспитана, как комнатный цветок. Но я не хочу превращаться в гербарий, не хочу остаться на страницах истории остывшим, засохшим лепестком.

— Ты хочешь стать живой, собраться с мыслями и силой и уничтожить этих существ? — Эндаррия присела рядом, также свесила ноги в провал.

— Да.

— Сегодняшний опыт ничего не показал тебе?

— Они смертны. Это мы знаем точно.

— Значит, тебе не жаль своих людей.

— На что ты намекаешь?..

— Если бы ты возглавила тех, кто профессионально охотится на чудовищ? На себе подобных?

— Я ведь сказала, что не хочу быть одной из вас.

— Но так ты бы смогла защищать свой род. Невидимо, из-за кулис, как говорят театралы.

— Жизнь — это не театр, — сказала Нара и провела рукой над фонарём. — Жизнь — сложнейшее во всех ипостасях явление.

— И решения следует принимать сложные. Я не прошу тебя делать выбор сейчас. Подумай, пока ты окончательно не трансформировалась.

Нарнетт задумалась. Порылась во внутреннем кармане, достала зеркальце. Уродливую пятерню из кошмара было почти не видно, спасала косметика. Эндаррия вновь не заметила след. Но глаза напоминали глаза человека, страдающего бессоницей. Пропали мешки и, казалось, укоротились ресницы. Нарнетт встрепенулась и спрятала зеркальце обратно.

— Я хочу остаться человеком, — после недолгого молчания сказала она. — И… Ох, кажется меня ищут.

В лагере началось движение. Люди осмелились зажечь огни поярче, за палатками в темноте носился грифон. Часовые принялись рыскать по спальным местам, кто-то догадался направиться к башне.

— Возвращайся домой, постарайся наладить контакт с ребёнком. Только дитя сможет поставить твой рассудок на место. Думай, никто не торопит тебя. Это решение важнейшее в жизни каждого из нашего рода.

— Благодарю, бабушка.

— Прощай, дитя.

Какое-то время она наблюдала за пархающим в сторону руин замка силуэтом, пока тот не исчез. Люди внизу попытались вломиться в башню, но Нарнетт сверху окликнула их:

— Всё в порядке! Я дышу свежим воздухом!

Утром, без особых приключений, отряд собрался и двинулся домой. В пути Нарнетт без помощи следопытов заметила множество следов. Словно орда хотела напасть на людей, кружила вокруг склона, но в итоге не решилась. Оставалось гадать, чудовища боялись ощетинившийся из-за баррикад строй рыцарей или настоящих хозяев этих гор.