Вернуть СССР (очередная попытка) Часть 1

Глава 18

Едва распаковал привезенные из поездки вещи, как зазвонил телефон — меня срочно хотел видеть председатель совета министров СССР. Пришлось все бросать и бежать к уже ожидавшему автомобилю. — Что у них там за три дня произошло, отдохнуть не дадут спокойно!

Косыгин ожидал меня не один — Брежнев скучающе изучал карту СССР на стене кабинета.

— Вот и наш пострел! Брежнев улыбнулся и оставив карту в покое, сел в кресло. — Сегодня звонил Четвериков, просил передать тебе, что агент "Альф", под псевдонимом которого скрывали французского крота, все доставил. Так же у меня был Судоплатов и принес представление на награждение всех участников операции. Тебе просит дать минимум красное знамя. Ты же помимо внедрения французам крота еще и директора разведки поменял. Пока исполняющим обязанности назначен Франсуа Морис Адриан Мари Миттеран, тьфу ты, язык еле выговорил, но скорее всего он останется на этом посту. Надеюсь, что первый секретарь Социалистической партии Франции еще дружественнее сделает политику Франции по отношению к Советскому Союзу. Поэтому ты вполне достоин второго ордена Ленина.

— Но пригласили тебя, Владислав не из-за твоих подвигов во Франции, а из-за умения находить выходы из трудных положений. Вот и Устинов тебя нахваливает, говорит что твоя идея насчет подводной яхты уже заинтересовала наследного принца Саудовской Аравии Салмана ибн Абдул-Азиз Аль Сауда, которому через посла переданы наброски и предположительные технические данные судна. Так вот, тот как узнал про позолоту внутреннего убранства, так захотел, чтобы вся отделка шла из чистого золота. Уже готовится подписание контракта с пятидесяти процентной предоплатой проектирования, а затем и изготовления. В бюджет страны уже потек золотой ручек.

Брежнев покивал, затем положил передо мной проект Постановления Верховного Совета о возвращении артелей и открытия кооперативов, как более продвинутого варианта артели, подразумевающий не только производство, но и сбыт продукции и разрешения гражданам СССР заниматься индивидуальной трудовой деятельностью. Затем дал мне прочитать проект постановления Совмина о снятии запрета на свободное хождение валюты в СССР с отменой статьи восемьдесят восемь Уголовного кодекса РСФСР и аналогичных статей уголовного законодательства других республик СССР. Постановлением предусматривалось открытие при сберкассах, железнодорожных вокзалах, аэропортах, крупных гостиницах обменных пунктов валюты.

— Ну и чем вы меня хотите озадачить? — я отложил документы и вопросительно посмотрел на руководителей государства.

— У нашего государства практически нет валюты, с чем у нас обменники работать будут?

— Наделать фальшивых долларов не вариант? — я улыбнулся, но моя шутка не произвела необходимое впечатление, ее восприняли буквально.

— Нет, не вариант! — сердито ответил Косыгин, еще не хватало нас фальшивомонетчиками прославить.

— Тогда готовьте мне командировку в США, будем трясти толстосумов!

— Конечно же твой гипноз-это сильный аргумент, но постарайся там не облажаться! — попросил Брежнев. — Не хотелось бы тебя награждать посмертно.

— Не дождетесь! Я тогда отправляюсь к Судоплатову — будем готовить операцию "Банкрот".

Павел Анатольевич внимательно выслушал мою идею незаконного обогащения и мы принялись обсуждать детали готовящейся операции. На тщательную проработку нам потребовалось три дня, я с утра и до позднего вечера пропадал в новом комплексе зданий Внешней Разведки, расположившейся в закрытом подмосковном городе Сергиев Посад-шесть. Этот город возник из-за военно-биологического института, филиала находящегося в Кирове НИИ микробиологии, который занимается созданием и исследованием вирусов и токсинов, являющихся возбудителями массовых инфекций, а также вакцин к ним. Новое здание для разведки планировалось возвести за три года, пока же шли земляные работы. Здание планировалось практически полностью разместить под землей, из четырех этажей только один планировался как надземный.

Из имеющихся кандидатур разведчиков-нелегалов я отобрал четыре — две мужских и две женских. Нас снабдили подлинными американскими паспортами и мы вылетели с польскими документами сначала в мексику с пересадкой в Гаване, а затем уже американская супружеская пара Джонсон с сыном вместе с личным водителем и охранником в одном лице Смит и его женою отправилась самолетом американской авиакомпании в Техас, в прошлом принадлежавший Мексике и захваченный США в девятнадцатом веке.

После приземления в столице штата Остине наша гоп-компания приобрела солидно выглядевший трех-летний Ford Consul, седан, под капотом которого прятались сто семь лошадок. Затем мы нашли довольно солидный банк, помещение которого не было оборудовано видео-наблюдением. С помощью париков и небольшого грима изменив нашу внешность, я и моя "мама" подошли к кассиру, который под гипнозом рассказал, что из налички в банке имелось четыреста пятьдесят тысяч долларов сотенными купюрами. Получив почти пять килограмм бумаги с водяными знаками, уложенных кассиром в наш саквояж, мы ретировались.

До Нью-Йорка предстояло проехать две тысячи восемьсот километров, которые мы преодолели за три дня неспешного путешествия по дорогам Америки с ночевками в недорогих придорожных мотелях. Наконец то мы достигли цели своего путешествия и сняли в аренду заранее подысканную квартиру с двумя спальнями в пригороде, в городке Монтклер. От нашего жилища было всего двадцать миль до города. Если добираться автобусом, то за тридцать минут можно добраться до Penn Station — железнодорожного вокзала в Нью-Йорке. Большинство районов Бруклина не могут таким похвастаться. Не говоря о ресторанах, в которых работают лучшие кулинары, пиццайоло и шефы округи. Есть стадион команды низшей бейсбольной лиги. Два кинотеатра. Множество баров. Четыре ледовых катка. Разношерстая демография. двадцати-минутный путь до аэропорта Ньюарк. Две местные газеты. Другие пригороды, может, и лучше по конкретным категориям, но в целом ни один не сравнится с Монтклером.

После обустройства и осмотра местных достопримечательностей, следующим днем выехали в Нью-Йорк, где агент по недвижимости показал несколько вариантов коммерческих помещений. Последние годы для города оказались тяжелыми — устаревшие предприятия закрывались, а новые, более прогрессивные, зачастую предпочитали появляться в совершенно иных местах, с лучшим климатом и более дешевой рабочей силой. За первые тридцать послевоенных лет Нью-Йорк потерял миллион рабочих мест в индустрии, и половину из этой астрономической цифры — с шестьдесят девятого по семьдесят пятый год. Начиная с середины шестидесятых городу стало банально не хватать денег. Сокращение налоговой базы и кризис в промышленности привели к дефициту бюджета, на который особенно тяжким бременем ложились известные по всей стране социальные программы Нью-Йорка.

Местные власти традиционно щедро субсидировали городские системы здравоохранения и образования. Кроме того, отдельным грузом на бюджете висело социальное обеспечение населения, так называемый «велфер». К семьдесят пятому году пособия разного рода получали больше миллиона нью-йоркцев — не только коренные безработные, волею судьбы оставшиеся без привычных зарплат, но и обычная беднота, приезжавшая из других городов на столь привлекательный запах легких денег. Социальный состав местного населения все более стремительно трансформировался. Платежеспособный средний класс уезжал в пригороды и замещался иждивенцами, которые стали питательной средой для роста преступности.

Дефицит городского бюджета руководство мегаполиса компенсировало за счет краткосрочных кредитов. К середине семидесятых их объемы составляли уже пять-шесть миллиардов долларов. Бесконечно данный пузырь раздуваться не мог, и в определенный момент банкиры с Уолл-стрит решили, что город больше не сможет нести ответственность по собственным долгам. Осенью семьдесят пятого года Нью-Йорк во главе с мэром Эйбом Бимом оказался перед угрозой полного банкротства и был вынужден обратиться за помощью к федеральному правительству. Правительство ответило, но такой реакции из Вашингтона в городе, конечно, не ожидали.

Президент Джеральд Форд заявил, что наступил «день расплаты», и пообещал, что наложит вето на любой законопроект, целью которого будет спасение Нью-Йорка от дефолта. Похоже президент, находившийся в разгаре предвыборной борьбы, вместе со своим ближайшим окружением вынашивали планы после неминуемой гибели Нью-Йорка превращения в мировой финансовый центр куда более близкого им Чикаго. На следующий день после выступления Форда самая популярная газета страны New York Daily News вышла с аршинным заголовком: «Форд — городу: „Сдохни!“» Вполне возможно, что такая неразборчивость в словах стоила Форду его президентства. По крайней мере, именно благодаря голосам нью-йоркцев в семьдесят шестом году выборы выиграл соперник Форда Джимми Картер, свою кампанию в городе проводивший под лозунгом «Я никогда не скажу вам "Сдохните!"». В конце концов и президент Форд вынужден был пойти на попятную. Федеральное правительство все-таки предоставило Нью-Йорку финансовую помощь. Свои пенсионные накопления в распоряжение властей предоставил и ряд крупных влиятельных профсоюзов. В семьдесят пятом году город был спасен от банкротства, но легче ему от этого не стало. Жить в Нью-Йорке стало невозможно. Из-за «бегства» среднего класса опустели целые районы. Прежде респектабельные кварталы Бронкса превратились в криминальные гетто с наркопритонами и борделями. Многие домовладельцы, отчаявшись найти арендаторов для своих квартир, предпочитали вступать в сговор с бандами и поджигать свою собственность в надежде на страховые выплаты. Южный Бронкс, Браунсвилль, Бедфорд-Стайвесант и Краун Хейтс в Бруклине стали напоминать разрушенные после бомбардировок Второй мировой европейские города. Целые кварталы пустых и сожженных зданий, заросшие травой и кустами пустыри, остовы сгоревших машин посреди безлюдных улиц — картинка так и просилась на страницы газеты «Правда» в рубрику «Их нравы». В эти годы было лучше не появляться ночью в Центральном парке, рядом с главной библиотекой города практически в открытую работали наркодилеры, в театрах Таймс-сквер показывали отборные порнографические фильмы, количество ограблений в метро исчислялось сотнями, на поездах не было живого места от граффити. Казалось, что Нью-Йорк внезапно просто сошел с ума. Распад прежних социальных норм, гражданские волнения из-за войны во Вьетнаме, политический кризис Уотергейта, экономическая депрессия семидесятых, распространение наркотиков превратили Нью-Йорк в самый опасный город мира.

Благодаря этому кризису аренда помещений была до смешного мала и мы, посоветовавшись, решили снять сразу три конторы в центре города.

Город, особенно центральная его часть, продолжал жить своей — пусть и куда более беспокойной — жизнью. На Манхэттене росли новые небоскребы, включая и башни-близнецы Всемирного торгового центра, брокеры на Уолл-стрит по-прежнему играли на бирже и я надеялся несмотря на кризис, сорвать большой американский куш.

Зарегистрированная советской резидентурой на имя одного из нелегалов, внедренного в штаты еще в пятидесятые годы и использовавшаяся для прикрытия грязных делишек КГБ в США еще три года назад компания по разработке месторождений золота и драгоценных камней, и была задействована в нашей операции.

На вырученные от ограбления банка деньги нами была оплачена рекламная компания на американском телевидении, где нашей фирмой, якобы обнаружившей огромное месторождение изумрудов в Африке и выкупившей землю, на котором оно находится, объявлялась продажа акций компании по добыче драгоценных камней. Причем выплаты по акциям обещаны по схеме МММ. Наша фирма зарегистрировала свой первый проспект эмиссии акций номиналом сто долларов. Во всех трех офисах посадили служащих и наняли охранников. Затем фирма по добыче изумрудов ввела «двусторонние котировки» с определённой маржой на покупку и продажу собственных акций, которые постоянно росли. Это привело к тому, что они начали расходиться быстро, поскольку торговались с самого начала по принципу «сегодня всегда дороже, чем вчера», и нам вскоре удалось выпустить второй проспект эмиссии, уже на миллиард акций. Народ словно сошел с ума, все грезили о сверх прибылях, так как любой, купивший у нас акцию стоимостью в сто долларов, мог через месяц обменять ее уже за сто пятьдесят долларов. Еще через месяц обещан прием акций обратно по двести долларов, через два — по четыреста. Такой сверхприбыли еще не знали в мире, моя финансовая пирамида заработала на полную катушку, во всех городах США пришлось срочно открывать представительства нашей компании. Многие люди брали в банке ссуду, покупали на нее акции, затем продавали их по более высокой цене, снова брали ссуду и снова покупали и продавали. Деньги мешками на арендованных бронированных инкассаторских автомобилях свозили в новый офис, открытый в порту. Ночами все загружалось в грузовой контейнер, отправлявшийся потом в Советский Союз.

Параллельно шла рекламная компания в Европе и во всех столицах западных стран открывались офисы по продаже акций. Только в США за два месяца работы нашей конторы было заработано около ста миллиардов долларов. Затем, заметив интерес государства к нашей компании, мы быстро собрались и вылетели в Париж, где так же срочно организовали вывоз законно нажитого сухогрузом и этим же судном отправились в Одессу.

Пришедшие на работу в наши офисы сотрудники зря дожидались подвоза акций и денег нашими доверенными лицами из числа нелегалов. Ничего не понимающий нанятый персонал пытался обещать огромным очередям из желающих получить или продать акции, что мол вскоре недоразумение разрешится и конторы начнут свою работу. Во всех городах, где были открыты наши представительства, разгневанные вкладчики разгромили офисы и избили ни в чем не повинных кассиров. Наконец к офисам подтянулись представители мафии, тоже вложившие немалые суммы в аферу века. Нас стали искать по всему миру.