Больница в Тугурбае.
Ночь.
Забинтованная голова девушки на подушке.
У кровати молча и неподвижно сидит Наталья Сергеевна.
В палату заглядывает девушка-врач.
— Пойдите отдохните, Наталья Сергеевна. Право же, за Катюшей хорошо смотрят.
Наталья Сергеевна не оборачивается.
— Не сердитесь, Мария Николаевна. Мне просто приятно около нее подежурить. Я здесь отдыхаю. Тишина. И она так спокойно дышит…
Врач машет рукой и уходит.
Тишина.
— Понимаешь, Катюша, — едва слышно, одними губами произносит Наталья Сергеевна, — теперь уж я не сомневаюсь — мне не почудилось… Он был здесь… Опять прошел рядом со мной и ушел. Я думала, что теперь уж мне не будет так тяжело, а мне… Такой у меня глупый характер — однолюбка… Завтра на «Ермаке» попробую его нагнать, но…
Забинтованная голова на подушке слабо шевелится.
— Что? Кто?
— Это я, Катюша, Наталья Сергеевна. Больше никого нет. Все тихо. Все хорошо. Спи.
Утро. Пароход у пристани Актау. У борта стоят Наталья Сергеевна, помощник капитана — Сережа Петровых и толстый, благодушный, очень спокойный начальник пристани.
Наталья Сергеевна сжимает руки.
— Где же они? Значит, мы проплыли мимо…
Сережа решительно машет рукой.
— Отпадает!
Начальник пристани пожимает плечами.
— У меня они не проплывали! Удивляюсь!‥
— Но не могли ведь пропасть бесследно на спокойной реке плот и три взрослых человека?
— Найдем! — успокоительно говорит Сережа. — Не беспокойтесь, Наталья Сергеевна!
— Эй, — раздается окрик.
Все трое перегибаются через борт.
Вдоль берега ползет катер, волоча на буксире злополучный плот. Моторист машет рукой.
— Начальник пристани здесь? Такое дело: плот перехватили! Вещички есть, документы есть, даже гитара есть… А людей нету…
Наталья Сергеевна глухо вскрикивает, перегибается через борт еще ниже, с отчаянием смотрит на плот.
Сережа вполголоса говорит начальнику пристани, хмуря брови:
— Надо прочесать реку… И сообщи Тугурбаю, чтобы выслали со своей стороны катера!