Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого

ПРЕДИСЛОВИЕ К «ВЕРТОГРАДУ МНОГОЦВЕТНОМУ»

ПРЕДИСЛОВИЕ КО БЛАГОЧЕСТИВОМУ ЧИТАТЕЛЮ

Твари, светом разума во плоти от Бога украшенной, обычай есть: еже аще кому прилунится во вертоградех богатых быти, и различных цветов сладким благовонием и сердцевеселящим доброличием и краснолепым цветением увеселитися, и о ползе их здравию телесному много и скоро успешной извещенну быти, то абие всеусердное тщание полагати, да от тех же обилия нечто себе получит и в домашних своих оградех или насеет семена, или насадит корение во общую ползу и веселие всем домашним и не успевшым отстоящих посещати вертов цветоносных. Благопохвалный же той обычай непщуется всеми и воистину есть таков: ибо егда друг от друга, их же в домех наших лишаемся вещей, угождение, или даяния средством или продаяния образом, приемлем, союз друголюбия и склевретства состяжем, его же и само по нам требует естество, понеже человек несть зверь дивый, но содружный, — отнюду же градове и села вину насаждения прияша, да во содружестве жительствующе взаим помощ нам деем и купно создав-шаго ны о всяческих его благотворениих славословим. И сам всяческих естеств вина и Господь яве истяжущ быти показуется, занеже не единому человеку, ни единому селу, граду или царству вся нуждная отдал есть, но различным странам различныя земли плоды, роды их, виды и силы, художества же, обилия, богатства, искуства благоволил дарствовати, да вси всех требующе, нуждею ко знаемости и дружеству убеждаеми, любовь взаимтворимую стяжем. Аще же в чювственных мирскому сожитию полезных сицев обычай не токмо гаждения не причастен, но ублажения достоин, колми паче во духовных вещех стяжемый, ими же не что ино перво намерствуется, точию слава, честь, хвала, благодарствие, величание создателя всячееских, второ же усмотряется всех душевная верных полза и спасение, — есть веема блажителен и подражателен. Темже аз, многогрешный раб Божий, его божественною благодатию сподобивыйся странных идиомат пребогатоцветныя вертограды ви-дети, посетити и тех пресладостными и душеполезными цветы услаждения душеживителнаго вкусити, тщание положих многое и труд немалый, да и в домашний ми язык славенскии, яко во оплот или ограждение церкве Российския, оттуду пресаждение кореней и пренесение семен богодухновенноцветородных содею, — не скудость убо исполняя, но богатому богатство прилагая, занеже имущему дается.

Потщахся убо дому Божию, святей церкви восточней, яко едему мысленному, раю духовному, вертограду небесному, присовокупили сей мой верт многоцветный во славу всяческих содетеля и во ползу душевную всех благочестно жити тщащихся, непрелестну имея надежду, яко всяк хотяй душевнаго услаждения и ея здравия желаяй известнаго доволны себе обрящет зде цветы во ползу. Иже убо удобнейшаго ради обретения не яко трава, на поли не хитростию художника искуснаго, но естеством изводимая, смешенно раждается и не скоро ищущым обретаема бывает, насадишася, но яко же есть обычай цветовертником искусным всяческих цветов и зелий, роды же и виды благочинно по сподом и лехам сеяти и садити, — тако и во моем сем верте многоцветном художественне и по благочинию вся устроишася, ибо по алфавитному славенскаго диалекта сочинению. Елико убо обрящеши, благочестивый читателю, писмен зде начинателных, именованием вещей обретаемых, толико непщуй спод или лех быти верта сего. А елико вещей изменных, толико родов на них сеянных или сажденных да разумевши. Еще колико вещей от части изменяемых узриши, толико видов цветовных да имееши. Напоследок елико статий числы надзнаменанных усмотриши единыя вещы, толико числ единовидных цвет да числиши или различие родов цветов сих духовных сице да сочтеши: ин род суть подобия, ин род образы, ин присловия, ин толкования, ин епитафия, ин образов подписания, ин повести, ин летописная, ин молитвы, ин увещания, ин обличения. И тако о прочих да умствуеши. Вся же сия имут силу, здравых душ веселием исполнения, в здравии утвержение и от недугов предсоблюдения. К тому и украшения Богу любезнаго и человеком. Болезнующих же греховными недуги душеврачевания, прилежно чтущым я и во уме, си, яко во изящнейшей силе душевней, часто разсуждающым и во сокровище памяти, яко в хранилище дущы, во соблюдение дающым. Обрящет зде юный укротителная стремлений страстей си и угасителная пламеней ярости и похоти, отемлющая непщевание о многолетствии, показующая прелести сего мира и от Бога удаляющая. Обрящет старый утверждающая немощь его ко подвигом духовным и наставляющая ко памяти краткости века и поминанию близ сущыя смерти и прочих последних. Обрящет зде благородный и богатый врачевства недугом своим: гордости смирение, сребролюбию благорасточение, скупости подаяние, велехвалству смиренномудрие. Обрящет худородный и нищий своим недугом целебная: роптанию терпение, татбе трудолюбие, зависти тленных презрение. Обрящет неправду творящий врачебное недугу си былие: правды творение; гневливей — кротость и прощение удобное; ленивец — бодрость; глупец — мудрость; невежда — разум; усумлящийся в вере — утвержение; отчаянник — надежду; ненавистник — любовь; продерзивый — страх; сквернословец — языка обуздание; блудник — чистоту и плоти умерщвление; пияница — воздержание. И всякими инемн недуги одержимии обрящут по своей нужде полезная былия и цветы. Иже убо не ветийскаго художества ухищрениемь мною насадишася, но пиитическаго рифмотворения равномерием слогов по различным устроишася родом. Того ради, да присвойственною себе сладостию сердцам читателей приятнейший суще, аки нуждею влекут я ко читанию частейшему. И яко в немнозе пространстве многшая заключающеся удобнее памятию содержатися могут. И на память изученная внегда провещаются, временно благосладящая суть слухи и сердца слышащых. К тым и того ради, да рифмотворное писание распространяется в нашем славенстем книжном языце, — еже во инех водею честь имать и ублажение и творцев си до-стойнаго не лишает от Бога и от человек возмездия и славы. Ея же аз ми не требуя в мире сем, яко оставлей и со всеми его красными суетами и суетными красоты; не ищу оныя, от человек написанием книги сея, но глаголю со царствующым пророком: Не нам, Господи, не нам, но имени твоему даждь славу. Тебе, Господи, слава, яко дал еси и еже хотети, и еже мощи, и еже начата, и еже трудитися се же здраво и благополучно, и еже совершити добровременно по желанию сердца моего. Тебе слава о всех и зде и в небеси, и ныне и во вся будущыя веки. Мне же, грешному, даждь славу от тебе самаго сущую, наипаче в жизни будущей пред твоими небесными гражданы, ея же не пренебрезати, но искати всеми силами нашими повелеваемся тобою, елма пренебрегателие тоя, искателие же славы человеческия сице от тебе суть обличаеми: Како вы можете веровати, славы друг от друга ириемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете? Возмездие же временное потолику ми желателно, поелику нуждно к доволному препитанию мене грешнаго и труды всегда полагающих в моих потребах.

Но то по превелицей милости и премногим щедротам святопочившаго о Господе Бозе святыя и блаженныя памяти благочестивейшаго, тишайшаго и самодержавнеишаго великаго Государя царя и великаго князя Алексиа Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержца не скудное, но доволное по моему чину и званию чрез лет тринадесят имея, прерадостно во царствующем и богоспасаемом граде Москве прежих, присно ко Господу Богу теплыя моя молитвы о нем, великом Государе, возсылая и труды трудом, ово по повелению началствующих, ово по моему свойственному благохотению, да не празден жизни моея вотще иждиву время, прилагая. По блаженном же его царскаго величества во вечная отшествии присно во моих иноческих молбах молю и до последняго моего издыхания имам непременно Господа Бога молити о еже проститися всякому его согрешению и вселитися души его в селения приснаго веселия и жизни безконечныя со духи небесными и душами всех праведных, от века благоугодивших Господеви. Его же благочестиваго и приснопамятнаго самодержца выну во памяти отшествие от мира содержя и в благодарном сердци, аки на твердом адаманте, премногая его царская ко мне благотворения написанная читая, не возмогл бым никогда же веселию места во сердце моем дати, аще не бы ми печалнаго ума лучесы милости и щедрот своих возбуждал ко веселию от его же царских чресл равне добротворный нам свет возсиявший и солнце и на его же царстем престоле богомпосажденный сын его, а наш великий Государь благочестивейший, тишайший, самодержавнейший великий Государь царь и великий князь Феодор Алексиевичь всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержец. Его бо царским благоутробным милосердием и множеством щедрот и оцеподражателною царскою призрен есмь милостию и в равном бывшему храним доволстве, ни в чесом скудости стражду. И впред упование в Господе Бозе имам, яко благая о мне, грешном, на его царстем сердци положит. Он же богом Венчанный монарха не отвратит пресветлаго лица своего от худости моея, но по врожденной милости своей благоволит веселыма на мя призирати зеницами и нуждных жителству моему от обилия Богом себе даннаго подаяние доволное творити. И се ми есть возмездие превеликое, нудящее мя ко благодарствию непрестанному и к молбам повседневным, от скипетродержца благочестивейшаго. От вас же, благочестивых читателей, богатое ми будет за труды воздаяние, егда ползу от цвет верта сего приемше, речете о мне ко Господу молитву о еже оставитися грехом моим. Аще живу ми сущу, аще по преставлении моем, то ми едино от вашея любве желателно. Вем бо, яко внушает Господь молитвы верных раб своих и по прошению их милость проявляет. И мне убо за ваши святыя молитвы простит долги моя и сотворит возмездие вечное во царствии си небесном, его же аз единаго рачитель есмь и искатель, а вашему благочестию всяческих благ душевных и телесных, вечных и временных присно истинный желатель.

Благочестию твоему временных и вечных благ истинный желатель Симеон Полоцкий иеромонах недостойный

ПЕРВОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ К «ПСАЛТЫРИ РИФМОТВОРНОЙ»

БЛАГОЧЕСТИВЕЙШЕМУ, ТИШАЙШЕМУ,

САМОДЕРЖАВНЕЙШЕМУ ВЕЛИКОМУ ГОСУДАРЮ

ЦАРЮ И ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ ФЕОДОРУ

АЛЕКСИЕВИЧУ, ВСЕЯ ВЕЛИКИЯ И МАЛЫЯ И БЕЛЫЯ

РОССИИ САМОДЕРЖЦУ, ЗДРАВИЯ, ДОЛГОДЕНСТВИЯ,

ПОБЕДЫ НА ВРАГИ И ВО ВСЕХ БЛАГОНАЧИНАНИИХ

БЛАГОСЛОВЕНИЯ БОЖИЯ И ДОБРОСОВЕРШЕНИЯ

СМИРЕННЫЙ РИФМОТВОРЕЦ ВСЕДУШНО ЖЕЛАЕТ