Верь в меня

16. «Дубль два»

— Доброе утро, — говорю Потоцкому, почувствовав, что он проснулся.

— Совсем недоброе, — бубнит в ответ, а я ловлю в зеркальном отражении его «помятый» вид и улыбаюсь. Сейчас ему адски хреново — расплата за вчерашние посиделки с моим отцом. — А ты куда-то собралась?

Завершив делать макияж, складываю в косметичку пудру и губную помаду. Поворачиваюсь к Данилу лицом.

Серьёзная такая, руки скрещены на груди. С видом строгой учительницы смотрю на Данила, сдерживая улыбку, как и желание немного постебать. Всю ночь ему было плохо, в обнимку с унитазом провёл едва не до рассвета. А ещё наговорил мне много неприятного, когда мы возвращались вечером домой.

«Надо, чтобы тебе вдул какой-то мужик», — как на репите крутится в голове. Слова эти омерзительные словно грязь, от них хочется избавиться, искупавшись в белизне.

На тему детей мы ни разу не говорили, вчера случилось впервые, и я оказалась к этому неготовой. Точнее, я оказалась не готова к тому, что Потоцкому может прийти в голову подобный бред. Получается, он хочет корчить из себя жертву или же намеревается манипулировать мной, преследуя только ему понятные цели? Любой из двух вариантов мне всё равно кажется неприемлемым, и об этом мы ещё обязательно поговорим, но точно в другой раз.

Мотнув головой, я заставляю себя вернуться в реальность и сосредоточиться на Потоцком. Вот как так бывает странно: одного и того же мужчину хочется любить, а затем прибить. И эти два чувства умудряются жить в моём сердце без особого противостояния друг другу.

— Дань, я хочу открыть свою фотостудию. Дубль два. Списалась с риелтором, он подыскал мне несколько вариантов помещения. Вот сейчас собираюсь поехать и посмотреть.

Задумчивым взглядом скользит по мне сверху вниз. Не нравится что-то ему — по блеску, вспыхнувшему в глазах, чувствую.

— Юбка не коротковата? — в итоге спрашивает он.

— Ты сейчас серьёзно, Потоцкий? — кивает в ответ, я закатываю глаза, потому что думала, Данил распрощался с замашками властного пластилина, а нет. — Дань, ну ты же взрослый мужик, к чему это всё? Воспитывать меня не надо. Ограничивать — тоже. Я не содержанка твоя, даже не любовница. Ты предложил мне замуж, я согласилась. В моём понимании брак — это союз двух равноправных партнёров. Давай обойдёмся без этого непонятного разговора, иначе если я его продолжу, то кому-то из нас двоих точно станет неловко.

Он молчит. Сверлит меня взглядом и соглашается коротким кивком головы.

— Если мы всё выяснили, то я уже буду убегать. На кухне тебя ждёт завтрак. Если будет болеть голова, то таблетку я тоже оставила в кухне, на столе, — улыбнувшись, подхожу к Данилу, чтоб обнять его на прощание и поцеловать.

— Не злись на меня, Насть. Ничего не могу с собой поделать. Ревную. Как представлю, что на тебя будут пялиться другие мужики, так сразу хочется купить тебе скафандр.

— Дурак, — смеюсь и прижимаюсь к Потоцкому ещё сильнее. — Я сама тебе скафандр куплю, а то как же… ведь другие женщины тоже на тебя смотрят. И будем мы забавной семьёй космонавтов.

— Не смешно, — улыбается Потоцкий, свою большую ладонь опускает на мою пятую точку и сжимает едва не до боли: — Это всё моё. Ты мой кусок мяса, поняла?

— А я и не знала, что ты такой ревнивый.

— Это ты меня таким сделала.

Его рука тянется к моему лицу, и я закрываю глаза, ощущая на своей скуле прикосновение. Позволив себе немного утонуть в этой секундной нежности, я распахиваю глаза и на полном серьёзе заявляю, что мне пора идти, иначе опоздаю. Потоцкий нехотя меня отпускает, предлагает воспользоваться его «Ровером».

Прогуливаясь по просторному помещению с тремя отдельными залами, мысленно визуализирую свою будущую фотостудию. Я прямо чувствую, как гормон радости течёт по венам. Это кайфовое ощущение, правда. На этот раз у меня всё получится, потому что: а) я избавилась от волка в овечьей шкуре (читать «От Людки»); б) у меня есть крепкое мужское плечо, на которое я не то что могу опереться, я там лежать могу двадцать четыре на семь. И плюс ко всему этому я проделала колоссальную работу над ошибками, сделала выводы на будущее. Опыт достался мне очень высокой ценой, поэтому запомнился слишком хорошо.

— Что скажете, Анастасия? — спрашивает риелтор, поймав мой заинтересованный взгляд.

— Пожалуй, остановлюсь на этом варианте.

— Уверены? У нас есть ещё парочка других, как минимум.

Отвлёкшись, чтоб открыть блокнот с записями, риелтор зачитывает мне краткую инфу об остальных вариантах, а мне уже пофиг. Я склонна принимать решения молниеносно. Это как любовь с первого взгляда — увидел и сразу сердце наружу, понимаешь, оно твоё, другого уже не нужно, даже если оно в сто раз круче.

— Нет, даже смотреть не буду. Это помещение очень подходит. Район с большой плотностью населения. Здесь много школ и детских садиков. Хорошая транспортная развязка. Место проходимое. Рядом кафе, салон красоты, бизнес-центр и ни одного конкурента в радиусе целого километра.

— Ого! Вы заранее подготовились? — изумляется риелтор, и я киваю.

— Да. Все варианты, которые вы мне предложили, я просмотрела по гугл-картам. Этот самый лучший по месторасположению. Внутри помещение мне тоже нравится, даже ремонт не придётся делать. Так что можете организовывать нам встречу с хозяином — будем подписывать договор.

— Ну ладно, — захлопнув блокнот, женщина средних лет прямо при мне набирает на мобильный хозяина помещения и договаривается о встрече.

Чувствую удовлетворения от встречи, прощаюсь с риелтором. Захожу в ближайшее кафе: выпить кофе и посмотреть в записях, что у меня дальше по плану.

Бариста готовит кофе, а я сижу на высоком стуле и пишу сообщение Потоцкому. Интересно: он уже позавтракал или до сих пор лежит на кровати пластом.

Я: «Можешь меня поздравить. Я нашла отличное помещение».

Он: «Сколько денег?».

Я: «Я разве просила у тебя деньги?».

Сразу же перезванивает. Прямо в лоб спрашивает: за какие шиши я собралась открывать свою фотостудию, а мне звездец как неловко говорить на эту тему в кафе, где несколько пар ушей уже готовы неприлично подслушивать.

— Дань, дома поговорим, — пытаюсь тон сделать ласковым, но выходит требовательно.

— Домой когда собираешься? — его тон тоже не очень дружелюбный, но я делаю скидку на злостное похмелье и особо не зацикливаюсь.

— Через пару часиков. У меня ещё по планам несколько встреч.

— Каких?

— Хочу встретиться с девочками, с которыми работала раньше в одной команде. И сделать им предложение, от которого они не смогут отказаться.

— Давай не задерживайся. Жду тебя дома.

— Я тоже тебя целую, — цежу через зубы и первой кладу трубку.

Раздражение вспыхивает во мне молниеносно и откуда оно только всё берётся? Я же до усрачки люблю Потоцкого, тогда почему он так сильно бесит меня порой?

«Нарушение личных границ. Ограничение свободы. Привыкай, Настя, дальше будет ещё хуже», — подсказывает внутренний голос и я призадумываюсь. Действительно, а что дальше, ведь это только начало? Неужели наши чувства сожрёт бытовуха, и мы с Потоцким разбежимся, не выдержав притирки?

Вздыхаю. Умом понимаю, что большинство разводов, которые случаются в первый год, — это именно из-за бытовухи. Но сердце отказывается принимать, что мы с Данилом тоже в группе риска развода, как и все молодожёны.

Я люблю его, он тоже влюбляется в меня постепенно. В сексе нам охрененно, а вот жить под одной крышей — только учимся.

«Нет, Настя, вы будете вместе. Вы всё выдержите. Любой кризис семейной жизни сделает вашу пару ещё крепче, потому что вашей истории овер дофига лет и вы же знаете друг друга давно. Притрётесь друг к другу, как шестерёнки, просто нужно чуть больше времени, чем ты хочешь», — успокаиваю себя мысленно, а там дальше будет видно.

Допив кофе, отставляю в сторону чашку. На губах обновляю помаду, по волосам прохожусь расчёской и, убедившись, что с макияжем всё ок, выхожу на улицу покорять мир дальше.

Настроение приподнятое. Напеваю под нос незатейливую мелодию, пока иду к «Роверу», который оставила недалеко от кафе.

Сердце странно ёкает, когда натыкаюсь взглядом на «Харлей», припаркованный рядом с моим внедорожником. На подкорке всплывают воспоминания из моей прошлой жизни, когда я ещё была одиночкой и кичилась своим одиночеством, как орденом славы.

«Какая из этих карет твоя?»

«Ну, давай. Попробуй угадать»

«Мотоцикл?»

«Ага. Харли-Дэвидсон. Каталась когда-нибудь на таком?»

Беглым взглядом по «Харлею» скольжу вверх-вниз. Сердце продолжает скакать в груди.

Воспоминания кружат в голове по кругу как карусель. Всё так остро и по живому, будто было вчера.

— Настя? — за спиной слышится голос и я оборачиваюсь.

Ступор. Готова поспорить, в этот момент я побелела до неузнаваемости, словно увидела призрак. Ну да, точно призрака — мужчину из прошлого, с которым у меня могло сложиться, но не сложилось, потому что он оказался брехливым и трусливым козлом.

— Привет. Какие люди! Сто лет тебя не видел, — сделав шаг навстречу, Санёк предпринимает попытку обнять меня, но заметив мою отстранённость, так и не решается, руки медленно опускает.

— Привет, неожиданная встреча, да? — подмигиваю я, наконец-то сумев совладать с первыми сильными эмоциями. — Как дела, Саш?

— Да неплохо, а твои?

Санёк удивлённо косится то на меня, то на «Ровер». Видимо, вспоминает где мог раньше видеть этот белый лайнер.

— Тоже ничего, — запоздало отвечаю я, жму на брелок и в машине открываю дверцу со стороны водителя. — Прости, я тороплюсь. Как-нибудь в другой раз поболтаем, ок?

— Номер мобильного не сменила? — кричит мне вдогонку, и я качаю головой.

Сев за руль, беру немного времени прийти в чувства. На душе тревожно, хоть ничего такого и не произошло. Ну подумаешь: встретила человека, которого когда-то считала хорошим другом и?.. Что здесь такого?

Запускаю мотор, смотрю по боковым зеркалам и вижу Санька. Стоит на месте как вкопанный, глаз не отводит от моей машины и до побеления пальцев сжимает мотоциклетный шлем. Машу ему рукой на прощание и трогаюсь с места.

«Всё нормально, Настя. Вам теперь часто придётся видеться. Вы же в одной сфере работаете, в одном городе живёте. Привыкай», — успокаивает внутренний голос, который мне хочется послать нахрен, но это априори невозможно, как сказал мой психолог. И вообще, разговаривать с самим собой — это абсолютно нормально, не является психическим отклонением до тех пор, пока он становится неконтролируемым. Очень хочется верить, что в моём случае ещё всё под контролем.