Вещие сны

1

Токарный станок натужно завыл. Дойдя до рабочего места мужа, Такако увидела спину оператора Ёсино Сакаи: бежевую куртку с тёмно-синей надписью «Ядзима». Как рассказывал муж, Тадааки, на станке они вытачивают валы двигателей для какой-то автомобилестроительной фирмы. Ничего больше об этом она не знала.

Сам же муж вместе с двумя подчинёнными работал в углу мастерской. С напряжёнными лицами они перебирали только что выточенные детали, проверяя их качество.

— Я заварила чай, — сообщила Такако всем троим.

Тадааки поднял руку и обернулся к часам на стене. 15:15.

— Эй, Ёси! — бросил он оператору. — Перерыв!

Сакаи кивнул и выключил станок. Вой двигателя постепенно утих.

— А что, посвежее ничего не нашлось? — проворчал Тадааки, помыв руки и сев за стол. На столе стояла тарелка, на ней — пять пирожков со сладкой бобовой начинкой. — Разве это не остатки со вчерашнего дня?

Поскольку так оно и было, Такаки просто молча улыбнулась.

— Да ладно тебе! Лично я их люблю, — сказал Кадзуо Судзуки, беря один пирожок.

— Сладкое во время работы очень полезно, — добавил Дзиро Танака. Но пирожка не взял.

Ничего не ответив, Сакаи отхлебнул налитого ею чая.

— Да, Ёси! Ты не мог бы отвезти заказчику наши кольца уже сегодня? — спросил Тадааки.

— Хорошо, попозже отвезу, — ответил Сакаи.

— Давай. И насчёт оплаты: скажи, чтоб переводили как можно скорее.

— Скажу, — отозвался Сакаи, не отрывая взгляда от чашки с дымящимся чаем.

— А мне сегодня ещё нужно кое-куда съездить, — сообщил Тадааки, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Куда это? — уточнила Такако.

— Деньги забрать.

— Забрать? А разве была какая-то недоплата?

— Да это не за работу. — Тадааки разломил пирожок пополам и откусил от середины со сладкой начинкой. — Старинный долг. Похоже, наконец-то вернут.

— Ты мне о нём не рассказывал.

— Это было ещё до кризиса. Одолжил сыну человека, которому очень многим обязан, потому и вернуть много лет не требовал. А в последнее время этот парень хорошо продвинулся на службе, вот и решил рассчитаться, — пояснил Тадааки и запил пирожок чаем.

— А сколько он должен? — спросил Судзуки, внимательно посмотрев на него.

— Да точно уже и не вспомню. — Тадааки почесал поседевший висок. — Но сумма немаленькая. В общем, теперь будет очень кстати.

Судзуки скептически усмехнулся. Танаки тоже удивился.

— Смотри-ка! В наши дни ещё встречаются люди, которые возвращают большие долги?

— Но это же нормально, разве нет? — рассмеялся Судзуки.

— Ну, в последнее время тех, кто не возвращает, всё больше. Даже банкам не стремятся отдавать кредиты.

— Это верно. И всё-таки…

— Есть, конечно, такие, кто и по уши в долгах живёт припеваючи. Но обществу в целом на свалку ещё не пора! — произнёс Тадааки, словно подводя черту, и посмотрел на жену. — Так что приготовь-ка мне пиджак.

— Хорошо. — Такако кивнула. — Кстати, я сегодня тоже в город собираюсь.

— Куда? — Тадааки прищурился.

— По магазинам. Хочу поискать одежду для Акихо. Ей совсем уже не в чем ходить.

— Что, непременно сегодня?

— Но и завтра, и послезавтра у меня куча дел.

— Сегодня сиди дома! — оборвал её Тадааки, допил залпом чай и встал.

Когда муж говорил таким тоном, спорить было бессмысленно. Такако смолчала. Трое подчинённых, похоже, почувствовали себя неловко. Быстро допили свой чай и разошлись по рабочим местам.

Тадааки, надев серый пиджак и даже повязав галстук, около трёх часов дня взял с собой спортивную сумку, сел в машину и уехал.

Дождавшись его отъезда, Такако тут же вышла из дома. На станции метро Цукиси́ма она оказалась ровно в четыре.

«До пол восьмого вернусь», — рассчитывала она.

Но вернуться в тот день у неё получилось только к восьми. Пятиклашка Акихо и третьеклашка Кота мирно смотрели телевизор. Тадааки ещё не вернулся. Она достала из пакетов готовую еду, которую купила в магазине, и разогрела ужин.

— Папы так долго нет! — заметила Акихо, жуя свиную котлету в кляре.

— Да, и правда, — Такако нахмурилась, скользнув взглядом по часам рядом с телевизором. Полдевятого.

Но, даже когда эти часы показали одиннадцать, Тадааки всё ещё не вернулся. Она позвонила ему на мобильный, но он не взял трубку. Такако уложила детей спать, а сама в одиночку ждала мужа в гостиной. По телевизору показывали новости. Диктор с осуждающим видом рассказывал о проблеме ядерного вооружения Северной Кореи, но смысл его слов она не понимала.

Вдруг за спиной послышался какой-то звук. Вздрогнув от неожиданности, она обернулась. В дверном проходе стояла Акихо в пижаме.

— Ты чего вскочила? Если сейчас же не ляжешь, утром будет трудно вставать!

— Папа до сих пор не вернулся?

— Он сегодня работает допоздна. Не волнуйся. Быстро спать!

Но дочь и не думала уходить. И стояла в явном замешательстве. Такако стало жаль её.

— Ну, ты чего? — спросила она уже мягче.

— С папой… что-то случилось?! — выпалила дочь.

— Случилось? О чём ты?

— Вчера ночью я увидела очень странную штуку.

— Странную? — Такако нахмурилась, и меж её бровей пролегла морщинка. — Что именно?

— Шаровые молнии.

— Шаровые молнии?

— В мастерской. Ночью я проснулась и пошла в туалет, а папа всё ещё был в мастерской. Я заглянула в дверь одним глазком, а он сидит там один в темноте. Я хотела спросить: «Ты что тут делаешь?» И тут вдруг прямо над ним как залетают шаровые молнии!

— Да ладно тебе. Наверное, папа что-нибудь поджёг.

Но Акихо покачала головой.

— Я сразу же у него спросила: «Ты сейчас ничего не поджигал?» А он сказал, что ничего не делал, просто зашёл туда проверить чертежи.

По спине Такако пробежал холодок. Но она постаралась не показывать своих страхов дочери.

— Тебе просто почудилось. Так часто бывает.

— Я сначала тоже так подумала. Но что-то же там было! И мне показалось: с папой вот-вот случится что-то плохое. Он уже скоро придёт? — с тревогой спросила Акихо, глядя на часы возле телевизора.

— Вот ещё! Не болтай глупостей! — резко оборвала её Такако. — Быстро в постель! Завтра в школу не встанешь — что я с тобой буду делать?

— Мама, когда папа придёт, ты мне скажешь?

— Скажу, скажу, не волнуйся.

Акихо двинулась на второй этаж. Но перед этим в коридоре оглянулась на дверь, ведущую в мастерскую, и с отвращением прошептала:

— Что-то же там было… Ф-фу!

Снова оставшись одна, Такако взяла пульт от телевизора и переключила один за другим все каналы. Но не нашла ни одной программы, которая смогла бы отвлечь её от тревожных мыслей.

В итоге она забылась и просидела так до утра. Разбудил её яркий солнечный свет. Она сидела на татами, уткнувшись лбом в обеденный столик. Из-за того, что она заснула в такой неестественной позе, всё тело ломило, голова была тяжёлой.

Шёл седьмой час. Она снова позвонила мужу, но на сей раз даже дозвониться не удалось.

Она тут же включила телевизор. Только что началась сводка утренних новостей. «Может, сообщат что-нибудь про Тадааки?» — рассчитывала она, однако никаких происшествий, даже отдалённо напоминавших о муже, не случилось. Да если бы и случилось, полиция первым делом позвонила бы ей самой.

Вся в растрёпанных чувствах, она принялась готовить завтрак. В уголке её памяти всплыл вчерашний рассказ дочери. Шаровая молния? Вот ещё глупости.

В семь проснулась Акихо. Обычно в это время она ещё спала. Глаза у неё были красные и припухшие.

— Папа так и не пришёл домой, да? — спросила она в спину матери, жарившей омлет.

— Наверное, где-нибудь так выпил, что вернуться не смог! — ответила Такако натянуто-весёлым тоном. — Ничего, значит, скоро придёт.

— А может, в полицию сообщить?

— Не стоит, не стоит!

Однако сама Такако уже начала подумывать о том же. А ведь скоро и правда придётся звонить в полицию. Или всё-таки подождать ещё чуть-чуть?

Наконец проснулся и Кота. Новость о том, что отца до сих пор нет дома, похоже, не сильно поразила сына. Ему про шаровые молнии Акихо рассказывать не стала.

Когда дети ушли в школу, словно на смену им пришли работники мастерской. Узнав о том, что шеф со вчерашнего дня куда-то пропал, они тоже слегка удивились.

— Непорядок, — сказал Судзуки. — Может, позвонить в полицию?

— Думаю, он просто где-нибудь напился, да там же и заснул, — предположила Такако.

— Ну что вы! Шеф не такой человек, — тут же возразил Танака.

— Как же лучше поступить? — спросила Такако у Сакаи, самого старшего в бригаде.

— Если до обеда не вернётся, лучше сообщить в полицию, — чуть подумав, ответил тот.

Следуя его совету, она решила подождать ещё немного. Все с озадаченным видом разбрелись по рабочим местам.

Стрелки часов продолжали вертеться: девять, десять, одиннадцать… Начался обеденный перерыв, но Тадааки всё не было. Даже подавая работникам чай, Такако делала всё очень рассеянно, то и дело оборачивалась к часам на стене. «Ровно в час позвоню», — решила она.

Но примерно около часа дня, как только все пообедали, раздался телефонный звонок.

Из полиции.

2

Отель «Бридж»[23] располагался в квартале Хамамацу района Нихонбаси. Прямо над его крышей бежал федеральный хайвей на огромных бетонных сваях с выездом на эстакаду Хакодзаки. Справа перед выходом из отеля громоздился мост Киёсу. Видимо, из-за него гостиница и получила своё название.

Маленький старый бизнес-отель с одним-единственным лифтом.

Сюмпэй Кусанаги сидел в тесной кафешке на первом этаже и пил дрянной кофе. Больше никаких посетителей в заведении не было.

— Господин Кусанаги! — позвал его Камата, официальный представитель управляющего отелем. Хотя было не так уж жарко, на висках его блестели капельки пота.

Кусанаги коротко поклонился.

— Разрешите присесть? — спросил Камата.

— Конечно, — ответил Кусанаги. Задержав хозяйский взгляд на стойке приёма, за которой томился от безделья молоденький бой, Камата обогнул столик и сел напротив полицейского.

— Ну, как ситуация?

— Ситуация? Простите, с чем?

— Ну, с расследованием. Что-нибудь прояснилось?

— Пока ничего сказать не могу.

— Вот как? Но ведь, ходят слухи, у госпожи супруги нет алиби. Это правда?

Кусанаги слушал этого ветерана гостиничного бизнеса, сидя в кожаном кресле, закинув ногу на ногу.

— Дело в том, что мы прорабатываем сразу несколько версий. В частности, и такие, на которые с радостью набросятся газетчики и репортёры. И тут же растрезвонят об этом на весь белый свет. Я попросил бы вас не распространять подобных слухов.

— О, мы вовсе не разносим никаких слухов, просто наш бизнес настолько прозрачен, что любое происшествие такого рода бьёт нас по самым больным местам. И мы действительно хотим, чтобы всё поскорее прояснилось.

— Прекрасно вас понимаю. Со своей стороны, мы делаем всё, чтобы следствие продвигалось успешно.

— Премного вам благодарны. Да, и вот ещё что… — Камата наклонился к полицейскому и понизил голос. — Насчёт того номера. Как долго мы не должны убирать в нём?

— Об этом нужно спрашивать у моего начальства. Мы там ещё проверили не всё, что хотели. А что, он вам необходим?

— Нет, просто, если долго не убирать номер, в котором случилось такое, поползут нехорошие слухи. Да вы и сами уже, наверное, слышали. О том, что в нашем отеле водится привидение.

— Ну да, — Кусанаги кивнул. — Слышал такое.

— Вот поэтому нам очень хотелось бы поскорее принять какие-то меры.

— Понял вас. В ближайшее же время спрошу у начальства.

— Очень вам будем обязаны! — отчеканил представитель управляющего и, благодарно раскланявшись, удалился. Хотя он был скорее толстяком, со спины он выглядел довольно стройно.

Не успел Кусанаги достать из кармана сигареты, как в дверях отеля показался Юкава. Горестно вздохнув, Кусанаги спрятал пачку обратно: Юкава не переносил табачного дыма.

— Что-то ты припозднился, — заметил Кусанаги.

— Прости. Проводил консультацию у студентов, пришлось задержаться.

— Консультацию? Ты их консультировал, с кем лучше встречаться? — пошутил Кусанаги, но Юкава даже не улыбнулся.

— Ещё хуже. Парень любит девушку, они хотят пожениться, а у обоих родители против. Вот и пришли посоветоваться, как будет лучше.

— Вот оно что! И почему именно к тебе?

— Да откуда я знаю!

— Ну, и что же ты им посоветовал? — с улыбкой спросил Кусанаги.

— Сказал, что я тоже против.

— Что, серьёзно? Что ещё за устаревшие взгляды? Да ты просто какая-то доисторическая рептилия! А вот я бы им точно сказал: стойте на своём, пока родители не сменят гнев на милость.

— Дело не в том, устаревшие у меня взгляды или нет. Дело в статистике.

— В статистике?

— Бывают люди, которые рано женятся, а потом жалеют. А бывают те, которые жалеют, что не женились раньше. Как думаешь, которых больше?

Кусанаги уставился на своего товарища в упор. Его так и подмывало спросить: а насколько вообще радостно жить на свете с подобной философией? Но он сдержался.

— Ну что? Покажешь место происшествия?

— А ты что, даже кофе не будешь?

— Воздержусь. Судя по запаху, здесь нет хорошего кофе, — сказал Юкава, принюхавшись, и зашагал к выходу.

«И это говорит тот, кто вечно пьёт растворимый!» — усмехнулся в душе Кусанаги и, поднявшись, двинулся следом.

Местом происшествия оказался номер 807. Двухместный, с раздельными кроватями.

— Жертва, Тадааки Ядзи́ма, заселился сюда тринадцатого числа в 15:50, — рассказывал Кусанаги, зайдя в номер и заглянув в блокнот. — Бой со стойки приёма его не провожал, в номер Ядзима зашёл в одиночку. С тех пор его больше никто никогда не видел. В смысле, живым. Расчётное время в этом отеле — одиннадцать утра. Однако на следующие сутки к одиннадцати клиент из номера не вышел. Ему позвонили, но трубку никто не брал. Тогда ближе к двенадцати служащий отеля пришёл проверить, что происходит, постучал, но никто не открыл и не отозвался. Тогда он воспользовался запасным ключом и вошёл.

Первое, что увидел, — это распростёртое на кровати тело клиента с широко раскинутыми руками и ногами. С первого взгляда было ясно: он не спит. На шее у него чернел огромный шрам, цвет кожи был иссиня-бледным.

— Его задушили чем-то вроде тонкого шнурка. Сразу, с первой попытки.

— Он пытался сопротивляться?

— Нет. Похоже, его опоили каким-то снотворным, и он очень крепко спал.

— Снотворным?

— Подсыпали в банку с кофе.

У окна номера стояли низенький стол и два кресла, развёрнутые так, чтобы сидящие за столиком могли общаться лицом к лицу. На момент обнаружения тела на столике стояли две банки из-под кофе и пепельница. На основании результатов вскрытия Тадааки Ядзимы была произведена повторная экспертиза, которая показала, что в одну из банок было подмешано снотворное. Сам кофе купили в автомате на том же этаже.

— Предположительное время смерти — тринадцатого числа между пятью и семью вечера. Это подтверждается и состоянием переваренного пирожка с бобовой начинкой, который он съел приблизительно в три.

Затем Кусанаги рассказал о том, как Тадааки Ядзима ушёл из дома, сообщив, что едет забирать старинный долг, а номер в отеле был заказан на имя Кои́ти Ямамо́то. Хотя информация эта была закрытой, Кусанаги отлично знал, что Юкава умеет держать язык за зубами, а раз уж пришлось прибегнуть к его консультациям, будет лучше рассказать ему все детали произошедшего.

— Я слушал тебя внимательно и всё равно не пойму: а в чём тут проблема-то? — сказал Юкава, осматривая злосчастный номер. — Кто пообещал вернуть деньги, тот и убийца. На самом деле вернуть не смог, заманил кредитора в отель и задушил. Что не так?

— Конечно, поначалу мы тоже придерживались этой версии. Однако на сегодняшний день никакого должника найти не удаётся.

— Значит, плохо искали, что тут ещё сказать? Так или иначе, я не понимаю, зачем меня сюда вызвал. Для расследования элементарного убийства путём удушения физики не нужны.

— Вот в этом-то и проблема. У этого удушения есть две странных детали. — Кусанаги выкинул два пальца и опустил оба вниз, в направлении пола. — Во-первых, место у кровати. Посмотри внимательно на ковёр!

Юкава подошёл и, наклонившись, всмотрелся.

— Залысина какая-то.

— Заметил?

На бежевом ковре, устилавшем пол между кроватями, была отчётливая проплешина — сантиметр в ширину и сантиметров пять в длину.

— Мы специально уточняли у персонала отеля. Все сказали, что раньше этой залысины не было.

— Да врут, небось. Этому отелишке в обед триста лет!

— Полиции о таких вещах не врут. Даже для поддержания своего реноме.

— Ну, хорошо. А вторая?

— Вот это. — Кусанаги сунул руку в нагрудный карман пиджака и достал какую-то фотографию. — Хотя на самом деле гражданским лицам такие снимки мы не показываем.

Взглянув на фото, Юкава поморщился.

— Да уж, такое разглядывать — приятного мало.

— Потерпи. Всё-таки реальность есть реальность.

На снимке был запечатлён фрагмент трупа — рана от удушения. Только, в отличие от обычных ран такого рода, кожа вдоль всего длиннющего синяка оказалась надрезана. Из надреза, само собой, проступила кровь.

— Душили так крепко, что аж перерезали горло? — пробормотал Юкава.

— Да нет, экспертиза показала, что это скорее перетёрто. Если накинуть очень тонкую удавку и долго перетирать, получится такой результат.

— Значит, при обычном удушении так не бывает?

— Никогда! — Кусанаги кивнул.

Хмыкая собственным мыслям, Юкава завалился на кровать. Ту самую, на которой раньше лежал убитый. И хотя все экспертизы были завершены и это не могло нанести следствию никакого ущерба, Кусанаги лишний раз поразился толстокожести учёного, способного хладнокровно делать такие вещи.

— Так ты говоришь, подозреваемых пока нет?

— Да не то чтобы нет, — Кусанаги зачесал назад волосы со лба. — Больше всего подозрений у нас пока вызывает жена убитого.

— Жена? А какой у неё мотив?

— Страховка.

— Ага! Семья жертвы застрахована на случай потери кормильца?

— Аж в пяти страховых компаниях. На общую сумму более ста миллионов[24].

— Ах вот оно что! Это, конечно, повод. — Юкава подпёр рукой голову и посмотрел на Кусанаги. — И вы, конечно же, допрашивали её с особым пристрастием?

— Не знаю, насколько с пристрастием, но несколько раз вызывали и подробно допрашивали.

— Ну, и как твоё ощущение?

— Похоже, увиливает, — честно признался Кусанаги. — В тот день она ушла из дома в четыре, а вернулась к восьми. Говорит, что ходила по магазинам, но крепкого алиби нет. Примерно в пять она покупала детскую одежду в универмаге на Гиндзе, о чём есть свидетельство работника магазина. После семи уже в другом, подземном универмаге купила свиные котлеты и картофельные биточки, что также запомнил тамошний продавец. Но для промежутка между этими событиями никакого алиби нет. От Гиндзы до этого отеля на такси можно добраться за десять-пятнадцать минут. Для убийства остаётся ещё уйма времени.

— А что говорит она сама?

— Что пила чай в кафе, где именно — точно уже и не помнит. Чека у неё не осталось, а заведение выветрилось из памяти.

— Та-ак, — протянул Юкава и снова уставился в потолок. — В универмагах Гиндзы даже в будни огромные толпы народу, так? Здорово же её запомнили продавцы одежды и продуктов!

— В одёжном магазине она долго не могла решить, покупать или нет ребёнку рубашку, выбирала чуть не целый час, но в итоге не купила. Продавцу, который её обслуживал, успела надоесть так, что он ещё долго её не забудет. А у магазина с котлетами стояла перед витриной чуть не до закрытия, дожидаясь самых высоких скидок. Но на алиби эти события всё равно не тянут. Самое-то важное — что было в промежутке.

Ничего не отвечая, Юкава какое-то время лежал в глубокой задумчивости. Кусанаги знал, что в такие минуты пытаться разговорить его бесполезно, и потому просто сидел в кресле и ждал.

Наконец Юкава спросил:

— Сводишь меня в дом жертвы?

— Это можно, — сказал Кусанаги и встал. — Ну что, стало интереснее?

— Интересно стало с того места, — проговорил Юкава, также поднимаясь с кровати, — когда ты сказал, что у жены убитого нет алиби. И почему это у неё нет алиби?

3

В мастерской фирмы «Ядзима-Когё» находились три человека; каждый занимался своей работой. Двоим из них — Судзуки и Танаке — было лет по тридцать пять, а самым старшим выглядел Сакаи.

Судзуки, стоя за сверлильным станком, проделывал отверстия в металлической плите. Увидев Кусанаги, он скривил губы.

— Опять вы? Что вам ещё от нас нужно?

— О нет, сегодня никаких вопросов! Мы просто хотели бы осмотреть мастерскую.

— Это пожалуйста. Только не мешайте. Здесь и без преступлений работы хватает!

— Конечно, мы понимаем, — отозвался Кусанаги, улыбаясь как можно любезнее.

Окинув взглядом Юкаву, Судзуки прищёлкнул языком.

— Хозяйку сегодня опять вызвали в полицию, так что она ушла. И что всё это значит?

— Ну, многое нуждается в дополнительной проверке.

— Проверки, проверки… Что за ерунда? Вы что, и правда её подозреваете? Если так, то вы совершенные идиоты! Такая женщина, как она, никогда бы не…

— Эй, Кадзу! — раздался голос Сакаи из глубины мастерской. — Хорош языком чесать! Давай за работу!

— Бегу! — отозвался Судзуки и повернулся обратно к станку. Потом снова коротко оглянулся, посмотрел на Кусанаги и Юкаву, словно говоря: «Ну вот, из-за вас нагоняй получил!», и снова звонко прищёлкнул языком.

Кусанаги ходил за Юкавой, пока тот осматривал помещение. Он и сам не мог взять в толк, что же именно они искали. Но так пожелал Юкава.

В мастерской стояли в ряд несколько станков и большой трансформатор. «Раньше здесь явно работало больше народу, — подумал Кусанаги. — Но в последнее время, видно, лишь эти трое и остались».

— А у этих троих есть по алиби? — вполголоса поинтересовался Юкава.

— Проверили. У каждого есть. Двое молодых весь день проработали здесь. Соседи их видели, могут подтвердить. А старший отвозил заказчику готовые детали. Компания аж в Сайтаме, как ни спеши, а полтора часа в один конец угрохаешь. Оттуда он вышел в полшестого и после семи вернулся сюда. И в отель «Бридж» заехать никак бы не смог.

Юкава молча кивнул.

Один из работников, Танака, мастерил из белого пластика какие-то резервуары. Соединял по две замысловатой формы ёмкости в один сосуд. Для скрепления швов он не использовал клей, а просто заваривал их под высокой температурой. Для этого он использовал тонкую, как лапша, нагревательную рамку. Форма рамки в точности повторяла форму ёмкостей в разрезе.

— Классно придумано! — с интересом воскликнул Юкава, стоя у Танаки за спиной. — Благодаря тому, что нагреватель повторяет форму шва, обе половинки имеют одинаковый разрез, и сварка происходит ровно и практически моментально.

— Это изобретение нашей мастерской! — сухо, но с явной гордостью обронил Танака.

— А что это вы делаете?

— Баки для мойки окон в автомобилях. Это пока тестовые образцы.

— Надо же, — Юкава склонил голову набок. Его глаза загорелись от любопытства при виде таких заводских изобретений, что Кусанаги решил, будто Юкава уже подзабыл о том, зачем они здесь.

Но взгляд Юкавы вовсе не был рассеянным, наоборот, он был направлен далеко вперёд и упирался в противоположную стену.

— А это ещё что?

Кусанаги взглянул туда же. На стене висел длинный бумажный свиток с крупными чёрными иероглифами: «Каждому выстрелу — свою душу».

— Это шеф написал, — произнёс кто-то сзади. Кусанаги обернулся. За его спиной стоял Сакаи.

— Вот как? — удивился Кусанаги. — Но что это значит, «Каждому выстрелу — свою душу»?

— Это о стрельбе, — пояснил Сакаи, изобразив пальцами стреляющий пистолет. — Означает, что с такой вот отдачей мы все и должны выкладываться на работе.

— О! Так господин Ядзима занимался стрельбой?

— Бог знает. Лично я никогда об этом не слышал. Видимо, ему фраза понравилась.

Кусанаги кивнул, хотя и не совсем понял, в чём тут загвоздка. Зачем нужно сравнивать работу со стрельбой?

— Кстати говоря, — продолжал Сакаи, стягивая перчатки, и посмотрел сначала на Кусанаги, потом на Юкаву. — Тут наш Кадзу уже говорил… Вы бы это… включили мозги и перестали подозревать госпожу Ядзиму, ей-богу.

— А кто вам сказал, что мы её подозреваем? — уточнил Кусанаги, но Сакаи покачал головой.

— Я вам прямо скажу. В тот день шеф сказал, что ему должны вернуть старый долг, и уехал из дома. Зачем после этого подозревать его же супругу, скажите на милость?

— Возможно, на встречу господина Ядзиму пригласил другой человек, — сказал подошедший Юкава. — Однако вероятность того, что этого человека попросила госпожа Ядзима, не исключается.

Несколько секунд Сакаи сверлил взглядом лицо Юкавы. Затем с шумом выдохнул.

— Вы так считаете потому, что просто не знаете этих людей! Эти двое начинали буквально с нуля, с крошечного бизнеса на двоих, и в итоге построили то, что вы сейчас видите. Долгие годы они выручали друг друга, уж я-то знаю! Никто из них никогда бы не предал другого!

Не представляя, что на это ответить, Кусанаги молчал. Юкава также не говорил ни слова.

— Вы уж простите, но теперь вам лучше уехать. Скоро вернётся хозяйка. Не думаю, что ей захочется снова смотреть на полицию, да ещё и у себя дома! — На сей раз в голосе Сакаи уже слышались нотки враждебности.

Едва они вышли из мастерской, Юкава выпалил:

— Ну и работники здесь — просто закачаешься! Такие технологии — настоящее искусство, но и то — обычно на них затачивают компьютеры, а здесь — люди!

— Лучше скажи, разнюхал ли ты что-нибудь.

— Что разнюхал?

— Не валяй дурака! По-твоему, затем я тебя сюда приводил?

Как и всегда, когда Кусанаги раздражался, Юкаву разбирал беззаботный смех.

Затем он выудил из кармана белый шнурок примерно в два-три миллиметра диаметром, длиной около пятнадцати сантиметров, с колечком на одном конце.

— Валялся в углу мастерской.

— Да? Что за… — не договорив, Кусанаги взял в руки шнурок. Хотя, если приглядеться, не совсем шнурок, а скорее несколько ниток, сплетённых в одну верёвочку. — И что же это?

— Точно пока не знаю. Но для начала ты мне скажи, совпадает ли эта верёвочка с раной на шее убитого.

— Совпадает… кажется.

— Тогда всё становится ещё интереснее, — без тени улыбки на лице проговорил Юкава.

4

О своём алиби Такако Ядзима заявила ровно через неделю после гибели мужа.

В полицейское отделение Хисамацу, занимавшееся расследованием инцидента, она пришла сама и показала следователю маленькую бумажку. По её словам, это был чек из того самого кафе, где она пила чай во время убийства. Все эти несколько дней она думала, что выкинула его, но внезапно обнаружила на дне сумочки. Датирован тот чек был и правда тринадцатым числом, время оплаты — 18:45. Кафе называлось «Рефрен». Проверить подлинность чека и обстановку в кафе снова выпало Кусанаги и его младшему напарнику Маките.

Кафе «Рефрен» располагалось в Третьем квартале Гиндзы. На втором этаже с огромными окнами, из которых хорошо просматривалась вся улица. Обставлено заведение было с претензией на пафос и аристократизм. После рассказа Такако о том, что она забрела туда совершенно случайно, Кусанаги ожидал, что это будет нечто вроде кафе-террасы, но он ошибся и чувствовал себя не очень уютно. То, что она забыла заведение, которое так просто найти, тоже казалось немного странным.

— Ах, эта дамочка? Как же, заходила к нам, точно! — сказал молодой хозяин кафе в красивой белой рубашке на загорелом теле, когда Кусанаги показал ему фотографию Такако Ядзимы.

— Вы уверены?

— Да, конечно! Когда это было… Кажется, в прошлый четверг.

То есть тринадцатого числа.

— Но почему вы так хорошо её запомнили? Всё-таки у вас каждый день столько посетителей.

— Да просто я и сам хотел бы её найти, — сказал хозяин. — Она тут кое-что забыла.

— Забыла?

— Секундочку!

Он прошёл к кассе и вернулся с маленьким конвертом в руках. И на глазах Кусанаги с Макитой достал оттуда старенький компакт-диск.

— Вот, забыла это на стуле и ушла. Я подумал, может, придёт забрать, вот и храню.

— А давайте мы ей передадим.

— Буду вам очень признателен!

— И тем не менее, — добавил Кусанаги, — вы уверены, что не ошиблись? Взгляните ещё раз. Это точно она?

Хозяин ещё раз всмотрелся в снимок.

— Да, никакой ошибки! — подтвердил хозяин, возвращая фото. — Дело в том, что в тот день у нас было ещё одно происшествие. Хотя, конечно, называть его так — преувеличение.

— А что случилось?

Перед тем как ответить, хозяин оглянулся по сторонам, а потом наклонился к ним и понизил голос.

— В напитке у этой дамочки обнаружилось насекомое.

— Насекомое?

— Муравей. В её чае со льдом.

— И что она? Закричала от ужаса?

— А вот и нет! — Хозяин покачал головой. — В тот момент я как раз был поблизости, она подозвала меня и тихонько сообщила, что случилось. Благодаря чему другие клиенты ничего не услышали и не подняли скандал. Разумеется, её напиток я сразу же заменил.

«Почему же Такако не рассказала эту историю в полиции?» — гадал Кусанаги. В конце концов, можно не помнить место и название заведения, но, если тебе нужно алиби, эта история прекрасно бы его обеспечила!

— Но в таких ситуациях, — вставил Макита, — с клиента обычно не берут платы за напиток, не правда ли?

— Совершенно верно. Но она сказала, что клиент должен платить в любом случае. Ну, я не стал спорить и деньги всё-таки взял.

«Должен платить в любом случае»? — повторил Кусанаги, глядя, как посетители расплачиваются у кассы. И получают чеки.

Ей просто нужен был чек, разве нет?

Выйдя из кафе, они отправились в дом Ядзимы. Такако уже вернулась домой.

Увидев забытый компакт-диск, она пускай совсем чуть-чуть, но обрадовалась.

— Так вот где я его забыла! Никак не могла вспомнить, где именно.

Кусанаги решил проверить историю про муравья в её чае. Судя по её лицу, она вспомнила об этом только сейчас.

— И действительно, что-то припоминаю. Почему не вспомнила раньше? Да, в мой стакан попал муравей. А не рассказывала, наверное, потому, что не думала, что это имеет какое-то значение.

— Вспомни вы эту историю раньше, вам не пришлось бы столько раз мотаться в полицию, — сказал Кусанаги.

— Это верно. Видимо, я и вправду не в себе последнее время, извините, — проговорила она, опустив голову.

Когда Кусанаги с Макитой вышли на улицу, они увидели Акихо, которая возвращалась из школы, и Кусанаги вспомнил, что эта девочка — единственная, от кого он ещё не услышал ни слова.

— Эй! — позвал он её. Она с опаской остановилась.

— У тебя уже уроки закончились? — с улыбкой спросил он.

— А вы уже нашли преступника? — угрюмо поинтересовалась она. «Очень взрослым тоном», — невольно отметил Кусанаги.

— Очень многое нужно проверить, пока выясняем. Если тебе есть что нам сообщить — может, поделишься?

Она скептически скривилась.

— Взрослые всё равно не верят моим рассказам.

— Ну что ты, это не так. Хочешь о чём-нибудь рассказать?

Акихо посмотрела на Кусанаги в упор.

— Вы ни за что не поверите.

— Да почему же? Обещаю, что я — поверю.

На её лице отразилась нерешительность. Но затем она всё же заговорила.

В её историю и правда было трудно поверить взрослым. Примерно с середины рассказа Кусанаги только и делал, что задумчиво хмыкал.

Шаровые молнии? Девочке явно это привиделось. А кроме того, Кусанаги нутром чуял: к убийству эта история не имеет ни малейшего отношения.

Выслушав их с Макитой отчёт, начальник отдела Мамия помрачнел. Приходилось признать, что алиби у Такако Ядзимы было железным. Почти все её передвижения по городу в тот день получили свои подтверждения. Кроме разве каких-то двадцати-тридцати минут, за которые это преступление совершить невозможно.

— И что? Возвращаемся к тому, с чего начали? Эта женщина явно себе на уме! — всё не мог успокоиться Мамия.

Хотя подозревал он её вовсе не потому, что у неё не было алиби. А потому, что большая часть страховок на случай потери кормильца была заключена буквально в последние несколько месяцев.

— И всё-таки тут что-то не сходится, — настаивал Кусанаги. — В том, что она забыла компакт-диск, ничего удивительного, конечно, нет, но история с муравьём в стакане очень запоминающаяся. И когда с человека спрашивают алиби, он первым делом, по идее, должен бы её рассказать.

— Ну, раз она утверждает, что её переклинило из-за депрессии, нам остаётся ей только поверить, — уныло произнёс Мамия. — Или… может, кто-то её запугивает?

Эта версия тоже активно прорабатывалась в ходе следствия. Но в окружении Такако не нашлось ни одного человека, которого можно было бы в этом подозревать.

— Среди работников мастерской Ядзимы группа крови «А» у двоих, «О» — у одного. Группы «В» нет ни у кого, — сообщил Макита. На данный момент следствие придерживалось мнения, что у преступника группа «В». Её образец был получен из окурков в пепельнице на месте убийства. У самой жертвы была группа «О», и он не курил[25].

Эти окурки были единственной ценной информацией об убийце. На столе стояли две банки из-под кофе, но на одной из них все отпечатки пальцев оказались тщательно стёрты. Равно как и с ручки двери номера.

На месте преступления также нашли и спортивную сумку Ядзимы, однако внутри не оказалось ничего, кроме папок с делами фирмы.

В этот вечер Кусанаги поглощал поздний ужин в лапшичной рядом с отделением, как вдруг его сотовый забренчал. Звонил Юкава.

— Ну, и что там у вас? — безмятежно спросил учёный.

— Буксуем. Такако Ядзима нанесла нам ответный удар, — ответил Кусанаги и в трёх словах рассказал про её алиби.

— Это очень интересно! — с любопытством отозвался Юкава. — Кажется, я понял, как это всё закручено.

— Как? — Кусанаги стиснул трубку.

— Хочу тебе кое-что показать. Приходи завтра вечером ко мне в лабораторию.

— Эй, а нельзя ли поскорее? А ну, расскажи немедленно!

— Расскажу, не волнуйся. Ну, пока.

— Эй, погоди-погоди! У меня есть история, которая тебе понравится. Не хочешь послушать?

— Смотря о чём.

— Эта — прямо для тебя. О шаровых молниях.

— Ого!

— Ну, уже захотел?

И Кусанаги поведал ему историю, которую услышал от Акихо.

— Замечательно! — с чувством произнёс Юкава, дослушав до конца. — Жду не дождусь твоего приезда. До завтра!

— Эй! Постой! — крикнул Кусанаги в трубку, но связь уже оборвалась.

5

Думая о том, что в университете поздно вечером довольно неприглядно, Кусанаги шагал по кампусу инженерного факультета Университета Тэйто и пытался вспомнить, появлялся ли он здесь в это время, когда был студентом. На тренировках по бадминтону они задерживались допоздна, но это происходило в спорткомплексе, и никто не высовывал носа наружу.

В дверь 13-й лаборатории кафедры физики он постучал уже в девятом часу, по коридорам продолжала сновать какая-то студенческого вида молодёжь. «Что ни говори, а студентам-физикам с их нагрузками не позавидуешь», — снова подумал он.

Юкава сидел в кресле с простенькой чашкой в руке. В чашке, можно не сомневаться, был всё тот же растворимый кофе.

— Всё готово, я как раз сел передохнуть, — объявил он. — Кофе будешь?

— Нет, спасибо, — махнул рукой Кусанаги и окинул взглядом стол для экспериментов, где стояла верхняя часть манекена — от пояса до головы. — А это ещё что?

— А что тут объяснять? Макет жертвы, Тадааки Ядзимы. Мне его одолжили в лаборатории по изучению световых эффектов.

— До чего-нибудь докопался?

— Скажем так, сделал свои уникальные выводы.

— Какие? Давай выкладывай.

Юкава поставил чашку, встал и подошёл к столу.

— Чёртов манекен оказался жутко тяжёлым. А ведь это ещё только его половина! Сколько такой весит целиком — даже представить страшно. Хотя, конечно, с весом настоящего человека не сравнить и его. А ведь жертва — человек рослый и крепкий, пускай и не такой жёсткий, как манекен. Перетащить его на кровать не так-то и просто!

— Че-го? — не понял Кусанаги.

— При осмотре места происшествия самое простое — предположить, что вначале Ядзима и преступник сидели в креслах по обе стороны стола лицом друг к другу. Потом Ядзиме подмешали в кофе снотворного, он заснул и во сне был убит. Однако! — Юкава поднял указательный палец. — Зачем убийце понадобилось перетаскивать его на кровать? Если цель была просто убить, он мог бы запросто задушить спящего Ядзиму и в кресле!

Кусанаги почесал подбородок. А ведь и правда. Даже удивительно, почему этим вопросом никто не задался до сих пор.

— Странно не только это. Почему преступник не избавился от пустых банок кофе? Заметь, он специально озаботился тем, чтобы старательно стереть с них все отпечатки пальцев; так не надёжней ли было просто забрать их с собой? С окурками в пепельнице — то же самое. В то, что убийца находился в состоянии аффекта, верится как-то с трудом.

— Ну, так чем ты всё это объяснишь? Выкладывай уже! — рявкнул, не выдержав, Кусанаги.

Юкава снял очки, протёр линзы белой тряпочкой и вновь нацепил их на нос.

— Моя версия такова. На кровать Ядзима улёгся по собственной воле. Ни хозяина сигарет, ни покупателя кофе просто не существует; всё это заготовил он сам. Иными словами, никто его не убивал. Это самоубийство, которое подано как убийство чужими руками.

— Самоубийство?! — Кусанаги не узнал собственного голоса. — Ты издеваешься? Из чего же ты вывел, что это самоубийство?

— Очень просто и вывел. И в итоге пришёл к следующему выводу. Этот человек выбрал смерть, чтобы спасти свою семью и ближайших друзей. Потому что страховки от потери кормильца не выплачиваются, если после заключения страхового соглашения не прошло и года, а умерший оказался самоубийцей.

— Да что за глупости! Я на этой работе на трупы насмотрелся. Но ещё ни разу не встречал случая, чтобы кто-то сам себя задушил. Я не хочу сказать, что это вообще невозможно. Например, если намочить полотенце и стянуть им горло, то сила сдавливания не ослабнет даже после потери сознания, и человек умирает, не приходя в себя. Но здесь совсем другой случай. Судя по ранам на горле, невозможно представить, чтобы их кто-то нанёс себе сам!

— Этот случай — исключение из исключений. Тадааки Ядзима очень тщательно спланировал свою смерть и убил себя сам.

Но Кусанаги только покачал головой.

— Невозможно, — повторил он.

Порывшись в кармане, Юкава достал шнурок, что подобрал в углу мастерской «Ядзима-Когё».

— Я выяснил, что это на самом деле. Как ты думаешь?

— Откуда мне знать?

На несколько секунд Юкава исчез за полками стеллажей. А затем вынырнул оттуда, держа в руках необычную вещь — лук для спортивной стрельбы.

— Но это же…

— На самом деле этот шнурок — кусок тетивы от такого вот лука. Взгляни сам. Похожи, правда?

На луке была туго натянута своя тетива. Кусанаги сравнил её со шнурком, найденным в мастерской Ядзимы. Действительно, практически неотличимо. Колечками на обоих концах тетива крепилась к самому луку.

— Помнишь свиток с иероглифами в мастерской, «Каждому выстрелу — свою душу»? Раньше этим девизом пользовались лучники. Когда-то у меня был друг, который занимался стрельбой из лука, я слышал от него эту фразу. Так что советую получше проверить биографию Тадааки Кодзимы. Восемьдесят процентов вероятности, что он тоже какой-нибудь лучник-ветеран.

— Ладно, проверю, но… как это связано?

— Сейчас объясню. Как видишь, в надетом на лук состоянии тетива натянута очень сильно. Как я предполагаю, именно этой силой и воспользовался Ядзима, чтобы себя задушить. Вопрос — каким способом.

Юкава вернулся к столу, положил лук в нескольких сантиметрах над головой манекена. И повернул оружие так, чтобы тетива касалась шеи. Теперь голова манекена находилась между самим луком и тетивой.

— Итак, в таком положении, конечно, ничего не происходит. Но тут появляется ещё одна тетива! — Открыв ящик под столешницей, Юкава достал ещё одну тетиву. — Вот только эта, вторая тетива сантиметров на тридцать длиннее той, что на луке. Я сходил в секцию лучников и попросил изготовить такую специально для меня. Настоящие ветераны покупают только нити, из которых сами плетут такую тетиву, какая им больше подходит. И всё же мастер, который изготовил эту, даже признался мне, что настолько длинной тетивы не сплетал ещё никогда!

Рассказывая, Юкава закрепил один конец длинной тетивы на кончике лука, затем взял её свободный конец, обернул петлёй вокруг шеи манекена и закрепил с другой стороны лука. Благодаря длине тетива болталась свободно, и петля на шее не затягивалась.

— Таким образом, мы получили лук с двумя тетивами. Однако сейчас в согнутом состоянии лук сдерживает короткая тетива. Что же произойдёт, если мы её перережем? — спросил он у Кусанаги.

— Ну, что. Лук попытается распрямиться. Но раз у него ещё одна тетива…

— …то вся сила распрямляющегося лука передастся второй тетиве. И та мгновенно перетянет манекену шею. Ну, понял?

— Ты хочешь сказать, что Ядзима наворотил всю эту конструкцию, а затем перерезал короткую тетиву?

— Уже одно это его бы убило. Но он поступил не так. Он захотел принять снотворное и умереть во сне.

— Чтобы оружие сработало автоматически? Что же он, завёл какой-то таймер?

— Таймер, наверное, как-то задействован, да. Но главный вопрос был в том, как перерезать тетиву. Над ним-то мне и пришлось поломать голову. Дело в том, что тетиву для луков изготавливают из сверхпрочного материала. Её, конечно, можно перерезать ножом или ножницами, но, чтобы сделать это автоматически, понадобится довольно непростой механизм. Вот я и думал о том, как изготовить его как можно проще и компактнее.

— Но в таком случае это уже твоё изобретение, а не то, чем пользовался Ядзима.

— Не совсем. Ведь он оставил мне подсказку. — Юкава снова взял шнурок, найденный в мастерской Ядзимы. — Этот обрывок тетивы, скорее всего, остался от экспериментов, на которых он тренировался. Я проверил его свободный конец. И не обнаружил на нём следов пореза. Если разглядеть его в микроскоп, ясно видно, что он округлый. Вот тебе и способ!

— Какой способ?

— Высокая температура.

— Температура?

— Материал тетивы — высокопрочный полиэтилен. Он очень крепкий в обычных условиях, но не выдерживает жара. Иначе говоря, самый удобный способ обрезать тетиву — это её расплавить. И вот тут мы переходим к следующему вопросу: как заставить её расплавиться.

Юкава подобрал с пола в углу длинный электрический провод со штепселем. На другом конце провода была приварена какая-то металлическая палочка длиной сантиметров в пять.

— Используем это. Помнишь, что за штуковина на конце провода?

Ничего похожего Кусанаги вспомнить не смог и покачал головой.

— Ну, мы же видели такой же в мастерской у Ядзимы! Нагреватель, которым они заплавляют резервуары для мойки автомобильных окон!

— А-а! — вспомнил Кусанаги. Тот, которым орудовал Танака.

Юкава принёс небольшую скамеечку, приладил её возле манекена и свесил с неё нагреватель так, чтобы тот чуть касался туго натянутой тетивы.

— Уверен, какой-то простенький фиксатор для нагревателя Ядзима привёз с собой. Ну а мы сегодня сделаем вот такой. Кроме того, он явно пользовался таймером, чтобы включить, а позже выключить нагреватель. Но у меня сейчас под рукой ничего такого нет, поэтому задействуем «таймер Кусанаги».

— Таймер Кусанаги?

— По моему сигналу ты воткнёшь штепсель в розетку.

Кусанаги сделал, как сказано: взял шнур за штепсель и встал у розетки наизготовку.

— К луку не приближайся, это опасно. Но стой и смотри внимательно.

— Хорошо.

— Ну, поехали… Включай!

И Кусанаги воткнул штепсель в розетку.

Как и предсказывал Юкава, нагреватель очень быстро раскалился докрасна. И стал того же цвета, что прибор у Танаки в мастерской.

— Сейчас рванёт тетива! — предупредил Юкава.

Уже в следующий миг раздался грохот, а лук с манекеном на секунду дёрнулись и снова застыли. Обрывки короткой тетивы безвольно свисали теперь с концов лука. Длинная же тетива, наоборот, напряглась до предела, стягивая шею манекена.

— Смотри дальше! — сказал Юкава. — Это ещё не всё.

Нагреватель продолжал раскаляться. Готовясь расплавить и вторую тетиву.

Затем раздался очередной грохот, ещё громче, и лук, подпрыгнув над столом, полетел в потолок. Расплавленные ошмётки тетивы на его концах продолжали гореть, создавая иллюзию танцующего в воздухе пламени.

— Выключай… — скомандовал Юкава. — Кусанаги!

Спохватившись, Кусанаги вытащил штепсель из розетки, и Юкава осторожно оттащил ещё горячий нагреватель остужаться под воду в раковину.

— Так вот что значили все эти шаровые молнии… — пробормотал Кусанаги. — За ночь до инцидента Ядзима проводил свой последний эксперимент, который и подглядела маленькая Акихо?

— «Залысина» на ковре в номере отеля, скорее всего, ожог от упавшей тетивы. А ещё, — добавил Юкава, показывая на шею манекена, — взгляни-ка сюда.

На пластмассовой шее макета образовался тонкий глубокий шрам. И образовался он не от сдавливания, а именно от перетирания.

— Как ты сейчас наблюдал, когда лопается вторая тетива, лук больше ничто не сдерживает в согнутом состоянии, он резко расправляется и взмывает в воздух. Вместе с фрагментом тетивы, которым была обмотана шея. Именно это трение и оставило след.

— Так вот что случилось с шеей Ядзимы?

Кусанаги опустился в стоявшее рядом кресло. Все элементы головоломки наконец-то сошлись воедино.

— Ну, а ты как думаешь, сержант Кусанаги? — спросил Юкава. Улыбка в уголках его губ говорила о том, что он очень доволен успешно проведённым экспериментом.

— Но постой. Ведь в номере отеля не было никаких устройств или приспособлений!

— Само собой, их уничтожил его сообщник. На самом деле прибраться было несложно. Тот же лук можно разобрать на три части и легко спрятать в спортивной сумке.

— Значит… был ещё и сообщник?!

— Наверняка. Вероятность — девяносто девять и девять десятых процента.

Кусанаги задумался. В принципе, заявиться в тот отель среди ночи можно и правда никем не замеченным. А Ядзима заранее продумал, куда он спрячет ключ от номера. Сообщник находит ключ, поднимается в номер. И, стараясь не прикасаться к покойнику, заметает все следы содеянного. По окончании «уборки» спортивная сумка Ядзимы остаётся пуста, и сообщник набивает её принесёнными с собой папками с документами…

— Значит, сообщник — Такако?

— Ты думаешь?

— А ты нет?

— Я думаю, Тадааки Ядзима не сообщал жене напрямую о своих планах. Как правило, потенциальные самоубийцы боятся, что их начнут останавливать.

— Но тогда… Тот старый ворчун? — В памяти Кусанаги промелькнуло лицо Ёсино Сакаи.

— Скорее всего. Подозрительнее всего то, что его алиби самое безупречное.

— Так… Ну, хорошо! — сказал Кусанаги и встал. — Юкава! Ты смог бы показать этот эксперимент ещё и моему шефу?

— Если нужно — почему нет?

— Ещё как нужно, — вздохнул Кусанаги и зашагал к выходу.

6

Рассказ Кусанаги поверг начальника отдела Мамию в полное изумление. Потрясён был не только их отдел; сотрудники из соседних участков тоже лишь об этом и говорили.

Биография Ядзимы вскоре была тщательно изучена. Как и догадался Юкава, Тадааки, начиная со студенчества, посвятил стрельбе из лука почти десять лет. А проверка местного магазинчика принадлежностей для лучников показала, что он не раз покупал там материал для изготовления тетивы.

Однако на этом следствие встало. Никаких прямых доказательств того, что действо, показанное в эксперименте Юкавы, и правда случилось в отеле, найти не смогли.

Да, у работников «Ядзимы-Когё» действительно были собраны для этого все необходимые инструменты: и нагреватели, и таймеры, и электрические шнуры. Но само наличие у них инструмента ещё не делало их преступниками.

Следователи злились, но в итоге лишь тратили время зря.

Через месяц после инцидента Кусанаги навестил Юкаву в лаборатории впервые после проведённого эксперимента.

— Стало быть, следствие всё же уткнулось носом в песок? — подытожил Юкава, выслушав рассказ Кусанаги.

— Да как сказать. Просто на этом наша работа заканчивается, и дело передают Второму отделу.

— Вот как? И всё потому, что это дело о махинациях со страховками? — уточнил Юкава, вглядываясь в экран компьютера. Запутанная цифирь, бежавшая по экрану, для Кусанаги всегда была тёмным лесом. — А сам лук так и не нашли?

— Дома у Ядзимы, в кладовке, нашли от него футляр. Но сам лук исчез. Наверное, Сакаи его уничтожил. Всё-таки на нём могли оставаться какие-то следы.

— Всё продумали, до мелочей. Вот что значит настоящая осторожность! — удовлетворённо заметил учёный.

— Одного в этом деле я так и не понял, — сказал Кусанаги. — Степень участия Такако Ядзимы. Неужели она и правда была непричастна к самоубийству мужа?

Насчёт Такако также провели дополнительное расследование. Но не нашли ни одной улики, которая доказывала бы её соучастие.

— Прямого участия, наверное, не принимала. И всё-таки её вклад был немалым.

— Вклад? — Кусанаги непонимающе посмотрел на Юкаву. — В каком смысле?

Крутанувшись в кресле, Юкава развернулся к Кусанаги лицом.

— Я думаю, сам Ядзима жену в свой план самоубийства не посвящал. Но это вовсе не значит, что она об этом не догадывалась. Если вспомнить, насколько тесно общались Такако, Ядзима и Сакаи, она должна была о чём-то хотя бы подозревать.

— Ты хочешь сказать, она знала, что муж покончит с собой ради страховки для семьи?

— Хочешь спросить, почему жена его не останавливала? А может, она была настолько загнана в угол, что у неё не осталось сил?

С этим Кусанаги поспорить не мог. О том, что «Ядзима- Когё» на грани полного краха, следствию было известно уже давно.

— И потому, наоборот, она даже попыталась как-то посодействовать плану, ради которого муж отдавал свою жизнь, — продолжал Юкава. — И обеспечить себе же самой все необходимые алиби. Ты говорил, всего их у неё было три?

— Да. Одёжный магазин, потом кафе, потом подземный продуктовый супермаркет.

— И как ты думаешь, зачем ей понадобилось разбивать всё на три разных места?

— Ну, как…

На этом Кусанаги застрял. Такой вопрос ему ещё в голову не приходил.

— А вот тебе моя версия. В каком часу муж соберётся покончить с собой, Такако просто не знала. Всё, о чём она догадывалась, — это что ей нужно уложиться в отрезок времени, на который обеспечивал себе алиби Сакаи. Отрезок этот должен был продлиться четыре или пять часов. В одном и том же месте столько не проторчишь.

— Да, похоже.

— Но есть и ещё одна причина, — Юкава поднял указательный палец. — Для надёжного алиби время старались выбрать как можно точнее. Вы вели следствие, основываясь на том, что смерть Тадааки наступила между пятью и семью, и спрашивали, кто где был именно в эти пару часов. Потому жена погибшего вам и не стала ничего говорить про кафе. Её главной целью было использовать подозрения полиции в своих интересах. А если бы вы стали спрашивать у неё алиби на время после семи, она бы скрыла от вас, что была в продуктовом магазине.

— Так вот почему она так старалась почаще вертеться на глазах в полиции? Чтобы потом «случайно вспомнить» о любом алиби, которое им потребуется!

— Ну что ж. Ты не находишь, что вы купились на её стратегию? — спросил Юкава, и в глазах его за линзами очков мелькнула саркастическая усмешка.

— Да уж, отрицать не могу, — признал Кусанаги. — Если бы она не тянула всё внимание на себя, возможно, мы бы и думали совсем по-другому. Вообще, у меня остаётся реальное чувство, что с самого начала следствия нас просто сводили с ума.

Например, тот же поиск свидетелей. Полиция разыскивала тех, кто мог видеть кого-нибудь подозрительного в районе отеля с пяти до семи. Но оказалось, что в этом не было ни малейшего смысла, потому что сообщник Ядзимы, Сакаи, появился там уже после полуночи.

— В общем, здорово они нас обставили, — добавил Кусанаги.

— Ну и ладно, вам-то что? — беззаботно пожал плечами Юкава. — Лично я буду молиться, чтобы им всё-таки выплатили страховку. Прошёл год с заключения контракта или не прошёл, самоубийство это или нет — как бы там ни было, семейство Ядзимы действительно осталось без кормильца.

— Но это же преступление.

— Или же просто игра не по правилам. Так или иначе, почему должен быть какой-то особый смысл в этом чёртовом годичном сроке?

На это Кусанаги ничего ответить не смог. Потому что такие правила, что тут ещё ответишь?

И тут в его кармане забренчал телефон. Звонил Макита. «У нас новое дело», — сообщил молодой напарник.

— Меня вызывают, — сказал сыщик Юкаве и встал.

— Только не тащи сюда свои очередные головоломки! — бросил ему в спину Юкава, пока он шагал к двери.