Вещие сны

1

Обеденный стол ломился от морепродуктов. Мяса Сидзуко почти никогда не готовила. Видимо, оттого, что сама его особенно не любила. Ханакадзу Минэмура, несомненно, знал её кулинарные пристрастия, потому и принёс бутылку лёгкого белого вина. Эту черту его характера Наоки очень ценил. Чуткое внимание к мелочам, от которого с ним становилось очень уютно. Даже как-то жалко, что с таким тонким чутьём парень подался в технари.

— Виноград для «Сюр Ли» собирают немного раньше, чем обычные урожаи. Потому и вино называют «молодым». Хотя сам я, честно говоря, не очень-то в этом и разбираюсь, — рассказывал Минэмура о принесённом вине. Явно стараясь, чтобы его объяснение не показалось занудным.

— И правда, очень лёгкое и приятное. Верно же? — потребовала Сидзуко согласия от Наоки, держа бокал.

— О да, — ответил он, кивнув. На самом деле он плохо понимал вкус вина, предпочитая саке.

Ханакадзу был его старым университетским приятелем. На три года младше, он занимался в том же яхт-клубе, что и Наоки Сигэхара. Хотя факультеты у них были разные: Наоки учился на экономическом, а Минэмура — на инженерно-строительном. В студенчестве они общались не очень тесно — яхт-клуб при университете больше напоминал физкультурную секцию, а разделение на старших и младших создавало свою невидимую стену.

Куда больше они сблизились, когда Минэмура поступил в компанию, где уже работал Наоки. Хотя Наоки трудился в отделе рекламы, а Минэмура — в отделе инноваций и по работе они почти не пересекались, у них было общее увлечение — яхты. Для Наоки, который по окончании вуза приобрёл себе судно и по несколько раз в год выходил с друзьями в море, возможность заполучить в команду приятеля, которому можно доверять, значила очень много.

И с тех пор уже десять лет, как они с Минэмурой частенько проводят время вместе. За несколько дней до выхода в море тот приходит к Наоки домой обсудить детали путешествия. Вот и сегодня вечером снова появился здесь с той же целью. А угощение уже было идеей Наоки.

Не успела принесённая Минэмурой бутылка опустеть, как сотовый телефон на комоде неожиданно зазвенел.

— О! Это же тебе звонят? — окликнул хозяина гость.

— Точно. Кто это может быть в такой час?

Наоки встал, но брать трубку не торопился. Его охватило дурное предчувствие. Он обругал себя за рассеянность: нужно было заранее отключить телефон!

Трубка трезвонила не переставая. Если не брать её, Минэмура и Сидзуко почувствуют неладное. «Ничего не поделаешь», — подумал он и всё-таки взял телефон.

— Алло? Я слушаю.

Он услышал, как в трубке затаили дыхание.

— Это я, — раздался наконец женский голос, знакомый до боли.

— A-а… Привет.

Дурное предчувствие усилилось. Наоки взглянул на сидящих за столом и повернулся к ним спиной.

— Где ты сейчас? — спросили в трубке.

— Нет-нет, сейчас у меня гости. Давайте я перезвоню вам позже!

На его театральную выходку женщина отозвалась смехом.

— Значит, дома?

— Ну… да. Поэтому позвоню вам, как только освобожусь. Прошу прощения! — выпалил он скороговоркой, надеясь тут же оборвать связь.

— Только не вздумай отключаться. Иначе я буду звонить снова и снова. А отрубишь мобильник — позвоню на домашний. Номер я знаю.

Наоки бросило в жар. Она говорила с ним совсем не так, как обычно.

— Хорошо, я вас понял. Подождите пару секунд!

Прижимая телефон к уху, он открыл дверь и вышел из гостиной в коридор. Подальше от Минэмуры и Сидзуко. Как перед ними держаться при таком разговоре — он понятия не имел.

Он прошёл в кабинет.

— Ты что творишь? Перестань меня компрометировать! — прошипел он в трубку, усевшись в кресло.

— Где же здесь компромат? Или ты хочешь скрыть, что я существую?

— Подумай сама. Здесь же моя жена!

Женщина издала какой-то странный звук горлом.

— Но ведь ты обещал рассказать ей обо всём. Зачем же что-то скрывать?

— Я уже говорил. Для этого нужно правильно выбрать время.

— Каждый раз одно и то же. Слышать больше не могу!

— В общем, я сам позвоню тебе завтра. Договорились?

— Нет! — коротко бросила она.

Наоки затаил дыхание.

— Что значит «нет»?

— Я больше не верю тебе. Или ты уже передумал с ней разводиться? Ты ведь только и повторяешь одно и то же. Как мне ещё реагировать?

— Я тебе не вру. Только успокойся и перестань говорить ерунду, — сказал он, понизив голос: не дай бог, жена услышит его из гостиной.

— Расскажи ей прямо сейчас.

— Что?

— Расскажи обо мне своей жене.

— Не сходи с ума. Расскажу в ближайшее время.

— Это кто здесь сходит с ума?! — её голос срывался от истерики. — В ближайшее время, в ближайшее время! Думаешь, можно кормить меня этим до бесконечности?! Я больше ждать не могу. Почему и звоню!

— Но ты же понимаешь… Нельзя всё так сразу… — выдавил он почти умоляюще.

— Если ты неспособен, тогда расскажу я. Передай жене трубку!

— Да как так можно, ты что? В общем, я тебя понял. Давай завтра спокойно всё обсудим. Где ты хотела бы встретиться?

Больше всего на свете он мечтал как можно скорее взять ситуацию под контроль. Но эта женщина его не слушала.

— Передай телефон жене, — повторила она.

— Не болтай глупостей!

— Думаешь, я шучу?

— Думаю, ты сейчас слегка не в себе. Как насчёт разговора на свежую голову?

Она выдержала паузу. Как показалось Наоки, очень зловещую.

— Лучше б ты сам делал то, о чём говоришь, — очень тихо сказала она.

— О чём ты?

— Ты сейчас в кабинете, верно? Раздвинь шторы.

— Что?

— Раздвинь шторы, тебе говорю. Или тебе уже не хочется видеть моё лицо?

Сердце Наоки захлестнула тревога. Что там ещё задумала эта женщина?

Он протянул руки, взялся за края штор. И одним движением резко раздвинул их в стороны.

Прямо напротив его окна находился балкон небольшой квартиры в соседнем доме. Шторы на окнах там были тоже распахнуты. А посреди комнаты стояла женщина и смотрела на него, прижимая к уху телефонную трубку.

— Ну? — спросил он. — И что?

— Если ты не хочешь по-настоящему, у меня тоже есть свой план, — сказала она и попятилась вглубь комнаты.

Там, в глубине комнаты, стояла вешалка для одежды. Нечто вроде турника из металлических труб. Верхняя перекладина, похоже, поднята на максимальную высоту. Но никакой одежды на этой вешалке не было. Вместо неё там свисало то, от чего Наоки ещё больше занервничал, — верёвка с петлёй.

— Эй, — сказал он. — Что ты делаешь?

Но она не ответила. Под вешалкой, видимо, стояла какая-то табуретка или что-то в этом роде. Женщина забралась на неё. И, не сводя с него взгляда, продела голову в петлю.

— Эй, Фуюко, — наконец-то назвал он её по имени. — Это плохая шутка.

— Это не шутка. Я же сказала: у меня свой план.

— Перестань. Не валяй дурака.

— Хочешь это остановить? Тогда слушай меня внимательно.

— Я понял. Поговорю с женой. В ближайшее же время — обязательно. Так что выкинь из головы эту ерунду.

— Нет! Не верю. Дай жене трубку прямо сейчас. И я расскажу ей всю правду.

— Перестань меня шантажировать. Тебе что, нравится меня мучить?

— А тебе? Никогда не думал, сколько ты уже мучаешь меня? Я больше не могу. Лучше умереть, чем так жить!

— Прости. Я виноват, понимаю. И поэтому давай…

— Позови жену!

— Сейчас нельзя.

— Почему?

— Но тут ничего не поде…

— Прощай.

Она соскочила с табурета. Вешалка закачалась.

— Эй… Фуюко! — вскрикнул он. — Ты что?! Фуюко!

Но из трубки больше не доносилось ни звука. Он пригляделся. Её тело болталось посреди комнаты с повисшей головой и руками. На инсценировку не похоже, хоть тресни.

Прошла ещё секунда — и в коридоре послышались торопливые шаги. А затем кто-то постучал в дверь.

— Сигэхара! Можно войти? Случилось ужасное! — раздался голос Минэмуры.

Наоки ничего не ответил, и Минэмура решил открыть дверь. Увидев старшего товарища с трубкой возле уха, он замешкался.

— Ох! Прости. Ты ещё говоришь по телефону?

— Нет… Уже нет, — ответил Наоки и отключил мобильник.

— Кое-что случилось. В доме напротив повесилась женщина! — Глаза Минэмуры были круглыми от ужаса.

— Ты что, это видел?

— Да. Я как раз случайно посмотрел в окно, и… — Тут Минэмура заметил раздвинутые шторы. — Так ты, значит, тоже?

— Да.

— Наверное, нужно вызвать полицию. По-моему, кроме нас, этого никто не заметил…

И Минэмура повернулся, собираясь выйти.

— Нет, погоди, — остановил его Наоки. — Как там Сидзуко?

— Она тоже в шоке. Прилегла на диван.

— Ясно, — Наоки закусил губу, не зная, что сказать: в голове всё перепуталось.

— Нужно позвонить в поли…

— Подожди! — Наоки поднял правую ладонь, чтобы остановить товарища. — Эта женщина была моей любовницей.

— Ч-что?! — удивлённо произнёс Минэмура.

— Подробности я рассказать не могу, только то, что это она мне звонила только что и обещала покончить с собой, если я не расскажу о нашей связи жене.

— И потому повесилась?!

— Именно, — сказал Наоки и медленно кивнул. Казалось, его оставили всякие силы.

— Но как же… — выдавил Минэмура, не зная, что на это сказать.

Наоки обхватил голову руками.

— Кошмар! Полиция придёт к ней в квартиру и сразу поймёт, что заставило её это сделать. А потом это станет известно моей компании… А-а!

— Я понял. Давай я всё равно схожу в ту квартиру. Может, ту женщину нужно везти в больницу? И её ещё можно спасти? Я сбегаю!

— Уже поздно, — бессильно выдохнул Наоки. Хотя в словах Минэмуры ещё звучала слабая надежда, мрак, застилавший глаза, не рассеивался.

— Но что-то же надо сделать, хотя бы это!

— Да, пожалуй… Ладно, сходи.

— Хорошо. Посмотрю, как она там, и сразу тебе позвоню.

— Ключ возьми. — Наоки выдвинул ящик стола, вынул спрятанный там ключ. Но Минэмура замотал головой.

— Мне самому заходить нельзя. Вызову управдома.

— Ах, да… Конечно. — Что и говорить, Минэмура был прав.

Не заглядывая в гостиную, Минэмура сразу же выбежал из квартиры. Вероятно, он тоже не представлял, что сказать Сидзуко.

Наоки смотрел на ключ в своей ладони. Ключ, превративший его жизнь в бесконечный кошмар.

2

Фуюко Сэто служила в рекламном агентстве. Около года назад Наоки познакомился с ней, когда шла кампания по продвижению новой продукции его фирмы.

Деловая, в строгом брючном костюме, мастерски выполняющая свою работу — она была очень впечатляющей. В своём обычном окружении Наоки ещё не встречал женщин, настолько увлечённых своей карьерой.

Близкие же отношения у них начались с того, что он позвонил ей. Несколько раз они вместе поужинали, а потом оказались в её постели. Ко всему прочему она оказалась невероятно женственной. Иногда устраивала ему сцены ревности или, прося его о чём-нибудь, канючила, как ребёнок. Поначалу его озадачивала столь явная разница двух её образов, но постепенно он стал считать это её изюминкой.

Сидзуко была женщиной тихой, доброй и безропотной. Что бы ни случилось, прежде всего заботилась о муже и семье. Когда-то, оценив кроткий характер, Наоки женился на ней, но уже через несколько лет именно эта безропотность и покорность ему наскучили. Он стал изменять ей, хотя ни один из таких романов не длился долго. Порой ему даже хватало и женщины на один вечер.

Но с Фуюко всё оказалось совсем не так. Ему стало казаться, что в те часы, когда они вместе, он действительно счастлив и что действительно хотел бы остаться с ней навсегда. Позже эти свои иллюзии он с горечью называл «колдовским наваждением».

Их близость продолжалась уже полгода, когда Фуюко забеременела. Однажды, выпив, Наоки вдруг решил, что на этой женщине он даже готов жениться и в порыве пьяной страсти не стал пользоваться никакими средствами предохранения. Узнав о беременности любовницы, Наоки впервые за эти полгода напрягся. Заводить ребёнка в его планы не входило. Да, иногда он думал, что мог бы жениться на ней, но пока никаких реальных шагов для этого не предпринимал.

— Скоро я разведусь с женой, подожди немного, — только и сказал он Фуюко. И дальше раз за разом стал повторять ей стандартные слова любого мужчины, запутавшегося в собственной измене. Первым делом, понятно, заговорил об аборте. Надеясь, что обо всём остальном подумает позже.

Но Фуюко Сэто была не из тех женщин, которых можно бесконечно водить за нос временными обещаниями. Сделав аборт, она твёрдо решила намотать на свой кулачок все его кишки. И начала с того, что переехала в здание по соседству с Наоки. Мало того — в квартиру, из окон которой можно наблюдать за жизнью его семьи.

— Квартплата у них высоченная, желающих жить там немного, половина здания пустует. Так что представь, как я обрадовалась, когда нашла квартирку прямо напротив тебя! Вот же повезло!

Он вспомнил, что она и правда радовалась, рассказывая ему об этом. И тогда же передала ему этот ключ.

В принципе, для любого мужчины не очень удобно, если любовница живёт слишком близко. Но в случае с Фуюко это стало истинной мукой, ибо она принялась напрягать его всеми возможными способами. Например, подглядывать за Сидзуко, покупающей в магазине продукты, а потом уточнять у него по телефону: «Кажется, сегодня на ужин вы ели жареного палтуса?» Или, когда Наоки шёл куда-нибудь с Сидзуко, специально проходить по улице им навстречу и будто бы невзначай задевать его локоть своим. А иногда он замечал, как Фуюко наблюдает за ним в бинокль.

Когда же он попробовал возмутиться, она поставила его на место одной-единственной фразой, которую явно отрепетировала заранее:

— Сам виноват. Я всего в двух шагах от тебя, а ты всё не расстанешься со своей жёнушкой. Волей-неволей захочется этому помешать! Я же люблю тебя, и терпеть всё это просто невыносимо.

Так постепенно Фуюко стала отпугивать Наоки больше, чем привлекать. Он с ужасом осознал: если он её бросит, от неё можно ожидать чего угодно.

— Ты же не собираешься со мной расстаться, правда? — сказала она однажды в постели. — Если собираешься, так и скажи. Я тебя отпущу. Но не за просто так. Я расскажу о нас всем. И у себя на работе, и у тебя. И, уж конечно, твоей жене. А ещё стрясу с тебя денежную компенсацию за моральный ущерб. Ведь ты обещал на мне жениться. А у меня в знакомых есть очень крутой адвокат, так что имей в виду.

И лицо её при этих словах приобрело зловещее выражение. По спине Наоки пробежал холодок.

— Да вовсе я не собираюсь с тобой расставаться, — тут же заверил он её.

«Нужно что-то делать, и как можно скорее», — только и вертелось у него в голове последние пару месяцев. Он всем нутром чувствовал, что терпение Фуюко подходит к концу.

«И всё-таки, — подумал он, глядя на чёртов ключ, — кто же мог знать, что она способна и на такое?!»

Краем глаза он заметил в её квартире какое-то движение. Пригляделся. Какой-то мужчина средних лет, открыв дверь, входил в комнату — чуть не крадучись, с перекошенным от ужаса лицом. За ним следовал Минэмура. Незнакомец был одет в тёмно-синюю униформу. Видимо, управдом.

В четыре руки они медленно наклонили вешалку, опустили тело Фуюко на пол и склонились над ним. Наоки не видел, что было дальше. Но где-то через минуту управдом поднялся, попятился к двери, открыл её и вышел из квартиры. На лице его читалась какая-то подозрительность.

Затем поднялся Минэмура. И, прижимая к уху мобильник, повернулся лицом к Наоки.

Телефон у Наоки затренькал. Он нажал на кнопку приёма и сразу же выпалил:

— Ну, что там?

— Точно не знаю, но, скорее всего, уже поздно. Она не дышит, и пульса нет, — мрачным голосом отчитался Минэмура. И покачал головой.

— Вот как…

— Управдом пошёл вызывать полицию и скорую.

— Понятно. Ты прости, что всё так…

— Ничего. Но… что сделать со шторами?

— Со шторами?

— Так и оставить открытыми?

— А… Нет, лучше закрой.

— Понял.

Глубоко вздохнув, Наоки поднялся с кресла. Тело налилось свинцом. Невыносимо хотелось бежать отсюда куда глаза глядят, но он не мог. Наверное, уже скоро сюда заявится полиция. Минэмура — человек совестливый, полиции врать не станет.

До того как это случится, нужно кое-что сделать. Наоки вышел из кабинета и вернулся в гостиную. Как и сказал Минэмура, жена сидела на диване с побелевшим лицом.

— Дорогой, в доме напротив только что…

— Я знаю, — Наоки пытался дышать ровнее. Но дыхание только учащалось. С хрипом выпустив воздух из лёгких, он добавил: — Я должен тебе кое-что рассказать.

3

«Странный случай, но расследования не требует, — подумал инспектор Ода. — По крайней мере, не уголовка. Чтобы отомстить женатому любовнику, обезумевшая женщина сунула голову в петлю, и всё».

Вот и шеф отдела не увидел тут ничего подозрительного. Да и у самого акта суицида есть невольные свидетели.

Если чему и удивляться, так лишь тому, что один из этих свидетелей приходился погибшей любовником, который изменял своей жене. Но, как подтверждают остальные свидетели, на момент самоубийства он находился в своей квартире. Вероятность того, что он как-либо подстроил эту смерть, близка к нулю.

И тем не менее, согласно инструкции, полагалось проверить, не было ли ещё каких-нибудь свидетелей происшествия. Поэтому Ода и его молодой напарник с одинаковой неохотой отправились в квартиру 705. Эта квартира соседствовала с квартирой 706, в которой и жил тот женатый любовник погибшей, Наоки Сигэхара.

На их звонок в дверь отозвался женский голос. Ода назвал свои фамилию и должность.

Дверь чуть-чуть приоткрылась, и в проёме показалась невысокая женщина лет тридцати пяти. Держалась она слегка напряжённо — видимо, оттого, что услышала слово «полиция». Что ж, оно и понятно.

Показав удостоверение, Ода спросил, знает ли она о том, что произошло вчера вечером. После того как в полицию поступило сообщение, прошло уже около двенадцати часов. Сейчас был десятый час утра.

— Ну, я знаю только, что приезжала патрульная машина, все бегали туда-сюда, — ответила женщина с тревогой в голосе. То ли из-за бледного лица, то ли ещё почему она показалась Оде натурой нервической. Вряд ли из тех, кто любить сплетничать с соседками обо всём, что творится вокруг.

— В доме напротив женщина покончила с собой, — сообщил Ода.

— Услышав это, женщина вытаращила глаза и побледнела ещё больше. Ода слегка удивился. Неужели до сих пор есть те, кого может шокировать сообщение о чьём-то самоубийстве?

— Окна её квартиры хорошо просматриваются с вашего этажа, — продолжал он. Вот мы и решили проверить: может, кто-то из ваших домашних видел, как это случилось?

Говоря всё это, Ода чувствовал, что вопрос не имеет смысла. Если она не знала, что случилось, само собой, ясно, что никто ничего не видел. Его младший напарник уже повернулся, чтобы идти проверять следующую квартиру.

Однако женщина от удивления распахнула рот и часто-часто заморгала.

— Что с вами? — спросил он.

— А эта женщина… — Хозяйка прижала руку к груди. — Она… повесилась?

Ода с напарником переглянулись и снова уставились на неё.

— Да. А откуда вы знаете?

— Просто моя… дочь…

— Ваша дочь?

— Да… У меня есть дочь, которая… — договорив до этого места, она опустила голову. — Ох… Пожалуй, не стоит отвлекать господ полицейских такими глупостями! Наверное, это просто совпадение.

Трудно представить человека, которого не заинтересовали бы такие слова.

— А что такое? Расскажите о чём угодно, мы с удовольствием послушаем.

Поколебавшись ещё немного, хозяйка в нерешительности проговорила:

— Моя дочь недавно сказала странную вещь. Что она якобы увидела, как женщина в доме напротив повесится.

— Увидела? И когда же это случилось?

— Это было… Мне она об этом сказала два дня назад.

— Два дня назад?

Ода с напарником снова переглянулись.

4

— Значит, ясновидение? Не случайно ли это поручают расследовать эксперту по оккультно-мистическим головоломкам сержанту Кусанаги? — поддразнил приятеля Юкава. Развалившись в кресле пассажира, отодвинутом до предела назад, он вытянул окрещённые длинные ноги. В чёрной рубашке «Армани» и чёрных очках от солнца он походил на кого угодно, только не на учёного-физика.

— Никто мне ничего не поручал, — ответил сидевший за рулём Кусанаги. — Просто в отдел поступила такая информация, мне стало интересно, вот и решил проверить.

— И что об этом случае думают в вашем отделе?

— Да ничего не думают. Ну, самое большее — считают это банальным совпадением. Сам инцидент признали самоубийством, дело почти закрыли.

— В том, что это самоубийство, сомнений нет?

— Никаких. Результаты вскрытия ничего подозрительного не выявили.

— Говорят, при убийстве и самоубийстве деформация шеи у повешенного различается.

— Об этом вопросов тоже не возникло.

— Ну, если так, забудь эту историю, и дело с концом. Ты же отвечаешь за раскрытие убийств. Каждый день на свете убивают уйму людей. У тебя нет времени кататься вот так по городу с ветерком!

— Да я и сам так думаю. Но уж больно этот случай меня зацепил.

— Можешь цепляться за что угодно, дело твоё. Но я не хочу, чтобы ты при этом цеплялся и за меня. Мне ещё кучу курсовых работ до ночи проверять.

— Не смей так говорить! Этой историей я заинтересовался исключительно под твоим влиянием. Кто меня учил, что если пахнущие оккультизмом истории поверять научной логикой, то проступает истина, о которой никто не подозревал?

— Поразительно. Когда я слышу, как ты рассуждаешь о науке и истине, то даже начинаю верить, что в двадцать первом веке люди ещё не вымрут!

«Скайлайн» Кусанаги прибыл к месту происшествия. Вдоль скоростной кольцевой трассы тянулся ряд высоких жилых многоэтажек.

— Ну, с кого начнём? — спросил Кусанаги, выйдя из машины. Слева перед ними громоздилось коричневое здание, в котором повесилась Фуюко Сэто, а справа — белое, в котором до сих пор жил её женатый любовник. А также ясновидящая девочка.

— С какого хочешь, мне всё равно. Я бы вообще с удовольствием тебя в машине подождал.

— Ладно. Начнём с маленькой вещуньи, — решил Кусанаги. И, схватив Юкаву за руку чуть выше локтя, потащил его за собой.

В вестибюле первого этажа висел домофон со списком жильцов, и напротив номера квартиры 705 значилась фамилия «Мэсидзука». Нажав кнопку домофона, Кусанаги представился. Чуть погодя из динамика послышался женский голос: «Пожалуйста, входите!» — и автоматические двери для прохода к лифтам разъехались в стороны.

— А для опроса ясновидящего ребёнка ты разрешение получил? — спросил Юкава уже в лифте.

— Это неважно, а вот чёрные очки, будь добр, сними. Иначе все мои попытки расположить к себе людей полетят псу под хвост.

— Если она ясновидящая, то должна различать человеческое нутро своим внутренним взором, — сказал Юкава, но чёрные очки снял и вместо них нацепил другие, с обычными линзами в золотой оправе.

В квартире 705 их провели в просторную, примерно в двадцать татами[26], гостиную с пианино в дальнем углу и усадили на роскошный угловой диван за низким мраморным столиком.

Женщину, что провела их сюда, звали Акико Мэсидзука. Она рассказала, что живёт здесь с мужем и дочерью, муж работает шеф-поваром в знаменитом на весь Токио ресторане.

— Не то чтобы возникли какие-то проблемы, просто мы хотели уточнить некоторые детали. Прошу извинить, что отнимаем у вас драгоценное время! — сказал Кусанаги с учтивым поклоном.

— Это вы извините, что я наговорила вам лишнего. Лучше бы вы не обращали на тот мой рассказ никакого внимания. Даже муж рассердился, когда узнал, что я отвлекаю полицию по таким пустякам!

— Нет-нет, что вы! Мы никогда не знаем, что может привести к понимаю происшедшего. Поэтому очень важно выслушать любую, даже самую, казалось бы, незначительную историю. Кстати, я слышал, ваша дочь постоянно находится дома?

— Да. И сейчас тоже здесь. У девочки врождённый порок сердца. Постоянно переезжает то в больницу, то обратно домой.

— Вот оно как. А можно нам с ней пообщаться?

— Можно, почему нет. Только постарайтесь не говорить ни на какие слишком резкие темы. Как я уже сказала, она довольно слабенькая и от любого излишнего волнения ей может стать плохо.

— Прекрасно вас понимаю. Будем предельно осторожны.

— И ещё одна просьба.

— Какая?

— Не рассказывайте о дочери никаким журналистам. Если они разнюхают, что она предсказала чьё-то самоубийство, нам жить спокойно не дадут.

«Это правда, — подумал Кусанаги. — Стоит только новости о ясновидящем ребёнке просочиться в СМИ — всю их семью просто сведут с ума».

— Разумеется. Никаким журналистам мы ничего не скажем. Обещаю.

— Надеюсь на вас. Ну что ж, пойдёмте!

Акико Мэсидзука провела их по коридору до двери в соседнюю комнату. Жестом попросила их подождать, а сама скрылась за дверью, но уже через несколько секунд пригласила внутрь.

— Заходите, прошу вас.

Они вошли в комнату площадью в восемь татами[27] с европейским полом и симпатичными обоями в цветочек. У самого окна стояла деревянная кровать, на которой лежала очень бледная девочка лет десяти с длинными каштановыми волосами. Мать помогла ей сесть.

— Здравствуйте, — сказала девочка.

— Здравствуй, — ответил Кусанаги, подходя к ней. Юкава же просто кивнул и остался стоять у двери. Кусанаги вспомнил, что общаться с маленькими детьми его друг никогда не умел.

— Говорят, ты видела что-то ужасное? — спросил Кусанаги, стоя у кровати.

Девочка подняла на него взгляд и кивнула.

— Когда?

— В этот вторник, ночью. Хотя если полночь тогда уже наступила, то, может, и в среду.

Значит, в ночь со вторника на среду. То есть за трое суток до настоящего самоубийства.

— А как ты это увидела?

— Я проснулась посреди ночи, захотела посмотреть на звёзды, отодвинула штору. И увидела, как в доме напротив какая-то тётя делает… странное.

— В какой квартире?

— Вон там, — сказала девочка, отодвинула одну штору рядом с собой и показала пальцем за окно.

Кусанаги проследил за направлением её тонкого пальчика. И его взгляд упёрся в окна с задёрнутыми зелёными шторами.

— Странное — это какое?

— Ну, привязывает к какой-то железной палке над головой верёвку, завязывает на верёвке петлю, просовывает туда голову, — продолжать ей было явно непросто.

— И что потом?

— А потом спрыгивает с подставки. Или на чём там она стояла.

Кусанаги обернулся и посмотрел на Юкаву. Тот стоял с непроницаемым видом, только повёл одной бровью вверх-вниз.

— А дальше? — спросил Кусанаги.

— Дальше я… не знаю.

— Не знаешь? В каком смысле?

— Я полагаю, она просто слишком напугалась и потеряла сознание, — пришла на помощь дочери Акико Мэсидзука. — Вот и нам с мужем рассказала об этом только на следующее утро.

— Вот оно что. И как же вы отреагировали?

— Очень удивились, конечно. Сразу же осмотрели с балкона ту самую квартиру. Ведь если дочке не померещилось, нужно было срочно звонить в полицию.

— И что вы увидели?

Но Акико, еле слышно вздохнув, покачала головой.

— Судя по тому, что мы смогли разглядеть, ничего подобного в той квартире не происходило.

— То есть ни верёвки, ни трупа там не было?

— Да. Но самое главное — женщина, жившая в той квартире, сама вышла на балкон, живая и здоровая. Да при этом говорила с кем-то по сотовому и весело смеялась.

Кусанаги перевёл взгляд с матери на дочь.

— Ты это тоже видела?

Девочка кивнула.

— И это точно была та же самая женщина, что и предыдущей ночью?

— По-моему, да.

— Хм-м, — протянул Кусанаги, озадаченно улыбаясь, и сложил руки на груди. — Действительно, странная история!

— Я думаю, ей просто приснилось. С ней так часто бывает. Увидит что-то во сне, а потом думает, что всё это было на самом деле, и нам рассказывает.

— Мне кажется, это всё-таки был не сон, — тихонько возразила дочь. Хотя и без особой уверенности в голосе. Похоже, её смущал факт того, что на следующее утро она увидела ту женщину живой и здоровой. Значит, на самом деле никакого самоубийства произойти не могло.

Так сон это или не сон? Разве могут сон и последующие реальные события настолько совпадать в мелочах? А если не сон, то что же?

Кусанаги снова посмотрел на Юкаву.

— У тебя есть какие-то вопросы?

Прислонившись к двери, Юкава немного подумал и спросил:

— В ту ночь тебе удалось разглядеть, что на ней было надето?

— Да. Она была в красном платье.

— Ясно, — Юкава кивнул и посмотрел на Кусанаги.

— Что, и на этом всё?

— Да, пожалуй, — бесстрастно ответил учёный.

Затем все трое вернулись обратно в гостиную. Кусанаги задал Акико несколько вопросов об их соседе, Наоки Сигэхаре. Но Акико не сумела толком ответить на большинство из них. Похоже, они и правда никогда не встречались.

Поблагодарив хозяйку за тёплый приём, Кусанаги с Юкавой откланялись.

5

— Ну? Что думаешь? — спросил Кусанаги, когда они вышли на улицу.

— А ты? — как всегда, ответил Юкава вопросом на вопрос.

— Даже не знаю. Но при виде этой девочки и впрямь начинает казаться, что всякое бывает. Знаешь ведь, часто говорят, что у слабых здоровьем людей обострённая интуиция.

— То есть ты веришь, что она увидела так называемый вещий сон?

— Может, и так.

— Ну, тогда на этом и остановись. Она увидела вещий сон о том, как женщина в квартире напротив убивает себя, и чуть позже в реальности всё так и случилось. Вот тебе и объяснение, почему нет? И никаких дальнейших вопросов!

— Эй! Ты куда?

— Обратно на работу, куда ж ещё. Если тебе достаточно версии про ясновидение, мне здесь делать нечего!

«Вот же упрямый, чёрт!» — ругнулся про себя Кусанаги и схватил Юкаву за руку чуть выше локтя.

— У нас, простых обывателей, есть такое свойство: чуть что неясно — сразу же объяснять это всякой мистикой. А вот рассеивать наши предрассудки — это как раз миссия учёных, разве нет? Так что вперёд! — скомандовал полицейский и потащил профессора за собой. На сей раз в коричневое здание слева.

Управдома уже предупредили об их визите звонком из полиции, и взять на время у него ключ от квартиры Фуюко Сэто труда не составило. Сам управдом оказался человеком впечатлительным и отказался даже приближаться к проклятой квартире, поэтому Кусанаги с Юкавой отправились туда вдвоём.

— Вещие сны — это, можно сказать, всего лишь результат отбора вероятностей, — рассуждал Юкава по пути. — Как думаешь, сколько снов ты обычно видишь за ночь?

— Ну, не знаю. Никогда об этом не думал.

— Хм-м… — разочарованно протянул Юкава.

— Человек видит сны только между погружениями в спячку своей избирательной памяти. Статистически за одну ночь он впадает в такую спячку около пяти раз. А в периодах между этими погружениями видит множество всяких снов на самые разные темы. При этом засыпает он каждую ночь. Представляешь, сколько эпизодов накапливается в его голове даже за один месяц? И если среди них попадаются те, которые потом совпадут с реальными событиями, ничего удивительного нет.

— Да ну тебя! Я вот вообще редко вижу сны. А если и вижу, то всего один.

— Просто большинство из них ты сразу же забываешь. Как правило, запоминается только то, что ты видел непосредственно перед тем, как проснулся. Тем не менее забытые сны могут потом вспоминаться. И чаще всего, когда в реальности происходят события, похожие на однажды увиденный сон. И тогда ты понимаешь: ого, мне же это приснилось заранее! Ты напрочь забываешь то огромное количество снов, которые с реальностью не совпали. Ты даже вообще не помнишь, что видел сны. Вот так же и в твоём случае.

— Но эта девочка предсказала самоубийство во всех деталях ещё до того, как оно произошло. Это же не сон-воспоминание на основе реальных событий!

— Верно. В этом случае первое, что приходит на ум, — это классическая техника прорицателя.

— И в чём она заключается?

— Прежде всего, нужно постоянно предрекать как можно больше разных событий. И всё, что увидел во сне, рассказывать как можно большему числу людей. Как и сказала госпожа Мэсидзука, помнишь? Эта девочка видит сны, путает их с реальностью, а потом рассказывает нам, выдавая за то, что должно случиться.

— А… Ну, разве что.

— Чем больше событий предсказывать, тем выше вероятность того, что какие-то из них совпадут с действительностью. На таких случаях опытный прорицатель и делает особый акцент. Аудитория впечатляется и напрочь забывает о случаях, которые с реальностью не совпали. Именно так и действуют особо хитрые ясновидцы.

— Хочешь сказать, девочка использовала эту технику?

— Я не говорю, что она сделала это сознательно. Но вероятность того, что результат появился именно из этой причины, достаточно высока.

Они подошли к двери квартиры Фуюко Сэто. Кусанаги достал из кармана ключ и отпер дверь.

В квартире всё оставалось так же, как после осмотра полицией. А если точнее — как и написано в полицейском отчёте, осматривать было особенно нечего.

Квартирка маленькая, в каких-то десять татами[28]. Единственная комната, совмещённая с крохотной кухней. Мебель, купленная Фуюко, аккуратно расставлена вдоль стен. Двуспальная кровать, на которой, судя по всему, она предавалась страсти с Наоки Сигэхарой.

Рядом с кроватью стояла вешалка для одежды. Как и описывала девочка, из крепких металлических трубок. «Похоже на популярные когда-то турники для домашнего фитнеса», — вспомнил вдруг Кусанаги.

Ширина вешалки — сантиметров семьдесят. Толщина трубок — сантиметров пять-шесть. Вертикальные трубки выдвижные, их высота регулируется по тому же принципу, что у седла велосипеда. На внутренних трубках — по нескольку отверстий, которые совмещают с отверстиями внешних трубок и закрепляют болтами.

Сейчас вешалка, похоже, поднята на максимальную высоту. Горизонтальная перекладина, на которую вешают плечики, поднята метра на два от пола.

— Верёвки нигде нет, — заметил Юкава.

— Полиция сняла и увезла на экспертизу. Похоже, это шнурок, которым в прачечных затягивают пластиковые пакеты с бельём.

— Извини, что уточняю, но, надеюсь, со следами на шее совпадает?

— Ну, разумеется. Не держи полицию за дураков!

Понятно, что следы от удушения и следы от повешения принципиально различаются. Это азы судебной медицины.

Юкава поднял руки, ухватился за верхнюю перекладину и слегка подтянулся.

— Да уж, — сказал он. — На редкость прочная штуковина.

— Вес погибшей — сорок с чем-то кило. Выдержит по-любому.

— А это, видимо, и послужило ей подставкой? — Юкава указал на низенький табурет от косметического столика, опрокинутый рядом на полу.

— Похоже на то, — согласился Кусанаги. В полицейском отчёте записано именно так.

Юкава с задумчивым видом подошёл к окну, раздвинул зелёные шторы. Прямо перед ним замаячили окна белой многоэтажки. Слева — окна супругов Сигэхара, справа — семьи Мэсидзука.

— Всё-таки, что ни говори, но всё выглядит простым совпадением, — сказал Кусанаги в спину Юкаве.

— Хотелось бы так думать, — отозвался, не поворачиваясь, Юкава. — Только есть несколько деталей, которые не выходят из головы.

— Какие же?

— Банальную вешалку для одежды девочка назвала «какой-то железной палкой». Иными словами, всю жизнь прикованный к постели ребёнок даже не подозревает о существовании такой вещи, как эта вешалка. И тем не менее эта несуществующая для неё «железная палка» фигурирует в её сне.

— Да… И правда странно.

— Если уж играть в версии, могу предложить такую. — Юкава сел на кровать, вытянул длинные ноги и скрестил их. — То, что видела девочка, вовсе не сон, а реально случившееся событие. Что в этом случае первым приходит в голову?

— Первое, что приходит в голову? — Кусанаги сложил руки на груди. — Наверное, то, что за три дня до самоубийства эта женщина уже пыталась повеситься там же и точно так же. Только это ей почему-то не удалось.

— Но разве ты не помнишь, что рассказывала госпожа Мэсидзука? Уже на следующий день эта женщина оживлённо болтала по телефону и весело смеялась. Разве это естественно для того, чей план самоубийства только что провалился?

— Ну, в общем, конечно, нет.

— Как неестественно и то, — продолжал Юкава, — что буквально через два дня такая жизнерадостная дама всё-таки накладывает на себя руки.

— Ха! — мрачно усмехнулся Кусанаги. — И то правда…

— Та, что, смеясь, болтает по телефону, или та, что наконец-то повесилась, — которая из них настоящая? Сдаётся мне, ключ к разгадке зарыт где-то здесь.

— Ну, конечно, настоящая та, что всё-таки покончила с собой. Кто же станет убивать себя шутки ради? — удивился Кусанаги.

Однако на этих его словах Юкава чуть изменился в лице. Стиснул губы, поправил очки на носу.

— Убить себя шутки ради? Смелая мысль, но почему бы и нет?

— Не валяй дурака. Где ты видел, чтобы кто-нибудь развлекал себя собственной смертью?

— Тогда сформулируем так. Шутки ради сунуть голову в петлю. Но при этом вовсе не собираясь умереть.

— Инсценировка самоубийства?

— А что? Не может быть?

— Наоборот! Ещё как может. — В памяти Кусанаги всплывали строки полицейского отчёта. — Фуюко Сэто угрожала Сигэхаре. Мол, если он не расскажет об их связи жене, она покончит с собой. Допустим, Сигэхара не воспринял эти слова всерьёз и не выполнил её требование. И тогда Фуюко действительно повесилась… Но всё-таки странно. Много женщин на свете в минуты обиды грозят своим любовникам, что наложат на себя руки. Но до дела, как правило, эти разговоры никогда не доходят.

— А что, если она собиралась проделать трюк? — Юкава поднял указательный палец. — Сунуть голову в петлю, но на самом деле не умирать. А подать ему этот трюк таким образом, чтобы он реально испугался. Но здесь одна проблема: чтобы такой трюк смотрелся правдоподобно, нужны подготовка и тренировка.

— Чем она и занималась за три дня до смерти?

— Ну да. Просто репетировала.

— Но тогда, получается, причина смерти Фуюко Сэто не самоубийство, а несчастный случай. По какой-то причине её трюк не сработал, и всё случилось на самом деле. Так, что ли?

— В рамках этой версии выходит, что так, — загадочно ответил Юкава.

— Так что же это за трюк? Будь у неё какие-то особые приспособления, полиция непременно бы их нашла!

— Не сомневаюсь. Если бы те оставались в квартире.

— Что? — Кусанаги уставился на Юкаву. — Ты о чём?

— О том, что, возможно, эти приспособления кто-то унёс отсюда ещё до приезда полиции.

— Кто-то?

— Фуюко Сэто ни за что не смогла бы спланировать этот трюк в одиночку, — рассуждал на ходу Юкава. — Вспомним ещё раз, что говорила нам девочка. Время вокруг полуночи, а вся комната была видна как на ладони. Иначе говоря, эти шторы оставались незадёрнуты. Значит, Фуюко Сэто демонстрировала репетицию своего трюка кому-то в доме напротив!

— Но в той комнате напротив была жена Сигэхары, Сидзуко…

— Не думаю, что она могла бы разобрать и унести какое-то сложное устройство.

— Да, верно. Тогда…

В голове Кусанаги выстроился список имён всех, кто был причастен к инциденту. Первыми труп осмотрели управдом и…

— Человек, который первым сообщил про суицид управдому и вошёл с ним в эту квартиру? Точно! Минэмура, младший приятель Сигэхары. Так вот кто помогал ей устроить трюк?

— В рамках одной из версий очень может быть.

— Да нет, тут уже всерьёз пахнет преступлением. Ведь если Минэмура помогал ей подстроить трюк ради шантажа, а она в итоге умерла от несчастного случая, то, значит, он тоже виновен!

— Эй, Кусанаги! — Юкава повысил голос. — Лучше не торопиться с выводами. Возможно, всё на самом деле ещё запутанней.

— Как это?

Юкава поднялся с кровати, подошёл к вешалке. Пристально поизучал её взглядом и обернулся к Кусанаги.

— А вот так. Не исключай, что смертельный провал этой инсценировки — это тоже часть какого-то плана.

6

Он уже выходил из ворот института, когда кто-то сзади похлопал его по плечу. Он развернулся. Его коллега из соседней лаборатории, Саката, стоял перед ним и радостно улыбался.

— Я слышал, твоя ER-жидкость будет использоваться в реабилитационной технике? Ну, ты молодец!

— А-а! — Минэмура улыбнулся. — Быстро же разлетаются слухи.

— Да и ваш тренажёр для домашнего фитнеса должен взорвать рынок. Здорово же вашей лаборатории улыбаются звёзды!

— Ну, с этим пока ещё не понятно.

— Да ладно тебе! Использовать ER-жидкость для реабилитационных машин было гениальной идеей. Я и не думал, что её можно применять так широко! Признавайся: тебе уже обещали место большого начальника?

Они оба двинулись с места и зашагали в сторону метро.

— А кстати, — вдруг понизил голос Саката, — говорят, Сигэхара из рекламного всё-таки увольняется.

— Серьёзно?

— После того, что случилось, работать в компании тяжело. Но с ним всё будет в порядке! Семья у него состоятельная, есть доходы с недвижимости и капиталов, так что с голоду не помрёт. — Саката был тот ещё сплетник, но о том, что Сигэхара — старший однокашник Минэмуры, чёртов болтун не знал.

— В общем, когда заводишь себе любовницу, обоим нужно быть начеку! — вывел мораль Саката и снова жизнерадостно заулыбался.

Расставшись с ним, Минэмура сел в метро и вышел на станции Синдзюку. Сегодняшняя встреча была назначена в довольно людном кафе.

Сидзуко сидела за вторым столиком у самой дальней стены. В тёмных очках, — видимо, боялась, что её кто-нибудь узнает. Но когда подошёл Минэмура, едва заметно улыбнулась.

— Сегодня сходила и подала, — коротко сообщила она.

— Что подала? — не понял он.

— Заявление о разводе.

— А-а. — Он легонько кивнул. — Ну наконец-то.

— Теперь твоя очередь!

— Это да, — он отхлебнул крепчайшего чёрного кофе, и терпкая горечь растеклась по его языку.

С Фуюко Сэто он встретился месяца два назад. И встречу ту предложила она сама.

Сначала она рассказала ему о себе и Наоки. А потом заявила, что прекрасно знает о двойном адюльтере между Минэмурой и Сидзуко. Очевидно, переехав поближе к Наоки, она сразу же начала проверять всю его подноготную и в итоге что-то заметила.

— Но вы не волнуйтесь. В ближайшее время у меня нет намерения сообщать ему о вас, — добавила она подчёркнуто деловым тоном. — Возможно, если бы я сообщила, он развёлся бы с Сидзуко поскорее. Но для меня в этом смысла нет. Я хочу, чтобы он развёлся не из-за неё, а ради меня. Любая другая причина его развода меня категорически не устраивает.

«Ну и характер, — молча подметил он. — Не успокоится, пока вся Вселенная не завертится вокруг неё».

— Тем не менее, — продолжала она. — О том, что мне про вас всё известно, просьба не забывать. Я хочу, чтобы вы помогали мне в том, чтобы моя мечта скорее осуществилась. И со своей стороны прилагали усилия для ускорения этого развода. Единственное, чего нельзя допустить, — это чтобы он развёлся из-за того, что узнал о её измене. Но это будет только в том случае, если мне придётся рассказать Наоки о вашей связи. Уверена, господин Минэмура, лично вас это не очень обрадует.

О том, что Минэмура женат, ей также было известно.

— И ещё. Скажите Сидзуко, чтобы она ни в коем случае не возражала, когда Наоки потребует развода, а также не требовала с него никаких компенсаций. Из той квартиры должна будет съехать она, а он там останется. Если у вас получится выполнить эти требования, от меня никто не узнает о вашей связи.

— Постойте. Супруги Сигэхара оба изменяют друг другу. Так почему же все привилегии должны оставаться на вашей стороне? — попытался протестовать Минэмура. Но её возмущению не было предела.

— Действительно, в их паре изменяют оба, но в нашем случае я-то не замужем! А у любовника Сидзуко, то есть у вас, ещё и есть семья. Как говорится, двойной адюльтер. К тому же, не организуй я нашу сегодняшнюю встречу, вы бы так и не знали, что Наоки изменяет жене. И если бы я рассказала ему о вас, а он бы потребовал от Сидзуко развода, то, скорее всего, не ему пришлось бы платить ей компенсацию, а наоборот. Так что, думаю, вам ещё за многое стоит сказать мне спасибо!

Фуюко Сэто мнила себя спасительницей человеческих душ, но на самом деле её тонкий расчёт срабатывал без перебоев. И прежде чем их с Наоки роман стал бы известен и привёл к разводу в пользу Сидзуко, она взяла инициативу в свои маленькие крепкие ручки.

Мало того, в желании стать единственной причиной развода Наоки она, скорее всего, была искренна. Это Минэмура понял, когда Фуюко решила посоветоваться с ним об инсценировке её суицида.

До этого он уже встречался с ней несколько раз. В основном для обмена информацией. Но на этой встречу она пришла крайне раздражённой и сообщила, что Наоки не хочет прилагать никаких усилий для ускорения развода. Похоже, идея об инсценировке самоубийства казалась ей спасительной соломинкой, когда вокруг уже не за что ухватиться.

— Придётся его припугнуть, — решительно заявила она. — А то он, похоже, думает, что я женщина, которой можно запросто манипулировать!

«Вот уж чего-чего, а этого он точно не думает», — вертелось в голове Минэмуры, пока он вникал в её замысел.

А замысел сводился к тому, чтобы сначала напугать Наоки обещанием, что она покончит с собой, если он немедленно не начнёт разводиться. Одним лишь словам он, скорее всего, не поверит, и тогда сделать так, чтобы из своего окна он мог видеть, что для самоубийства у неё всё готово. Если же и это не принесёт результатов — совершить суицид у него на глазах.

— Разумеется, умирать я не собираюсь. Просто хочу устроить ему эмоциональную встряску. Вот и думаю: а нет ли способа самой не умереть, но показать ему, что я действительно это сделала? Уверена, должны же быть какие-то хитрости.

По-детски наивный план: Фуюко Сэто, которая на работе была женщиной рассудительной и хладнокровной, в любви полностью теряла себя.

С самого начала Минэмура не верил, что осуществлением этого плана она добилась бы своего. Он слишком хорошо знал характер Сигэхары. Как знал и то, что на самом деле он давно хочет порвать с Фуюко. Да она с ума сойдёт, когда узнает это, и тогда обязательно расскажет Наоки, с кем ему изменяет жена.

Минэмура представил, в какую ярость придёт Наоки, если узнает, что его друг, почти младший брат, с которым они были близки столько лет, оказался предателем. Наверняка использует все возможности, чтобы раздавить Минэмуру, как таракана. А уж в том, что о «двойном адюльтере» узнает и его жена, можно даже не сомневаться.

Фуюко Сэто стала для Минэмуры источником всех бед. И когда этот источник прорвётся потоком — никому неведомо.

Он думал всю ночь и к утру таки принял решение: с этим нужно покончить раз и навсегда.

— На следующей неделе оттуда съеду, — сообщила Сидзуко и сделала глоток чаю с молоком.

— Уже решила, где жить?

— Для начала поеду домой к родителям. Они сами зовут.

— Хорошая мысль! А с той квартирой что будет?

— Когда немного приду в себя, наверное, выставлю на продажу. Знакомый риелтор советует. Место хорошее, комнаты просторные. Надеюсь, уйдёт миллионов за семьдесят[29].

— Ну да. — Минэмура кивнул.

Только что закончившийся развод принёс Сидзуко кругленькую сумму в качестве моральной компенсации, а также квартиру и машину. Не говоря о ежемесячном пособии на жизнь. Если бы Фуюко осталась жива, ничего из этого Сидзуко бы не получила.

Всё шло точно по плану. Дальше, как и сказала Сидзуко, оставался только один вопрос: когда же наконец разведётся и Минэмура?

Но именно эта, самая главная часть плана внезапно начала рушиться.

Случилось это вечером накануне. Норико Минэмура со зловещим выражением лица разложила на столе перед своим мужем несколько фотографий.

— Что это? — спросил он.

— Не спрашивай. Просто смотри, — отрезала она.

Он начал перебирать снимки и через несколько секунд у него перехватило дыхание.

— Но как…

— Наняла частных детективов, — сказала она без единой эмоции в голосе. — В последнее время ты вёл себя слишком странно. Хотя, если честно, я ещё раньше подозревала, что у тебя другая женщина. Просто очень боялась, что всё подтвердится.

Он продолжал перебирать фотографии. Руки его дрожали и не слушались.

— Твоя любовница — жена господина Сигэхары, так? И ты посмел завести интрижку с женой человека, который столько для тебя сделал. Да ты просто герой.

— Погоди. Всё не так просто, всему есть свои объяснения.

— Ну, есть, наверное. Только слушать их я сейчас не хочу. Прибереги свои объяснения для суда.

— Для суда?!

— Господин Ота будет моим консультантом. Уж от него тебе не отвертеться! — сказала она решительно. Футода, многоопытный адвокат, был лучшим другом её отца.

— Послушай, Норико. Что бы я ни натворил, давай во всём разберёмся сами. Зачем все эти суды?

— Дело не только в измене.

— Ч-что?

— Я говорю, что разговор пойдёт не только об измене. — Она вытащила из вороха фотографий один снимок и развернула к нему. — Кто эта женщина? Это ведь не жена господина Сигэхары, верно?

Минэмура не смог ответить, Всё тело покрылось холодной испариной.

— Один из нанятых мной детективов сказал мне, что эта женщина вчера покончила жизнь самоубийством. Она любовница господина Сигэхары. Я проверила, сегодня об этом писали во всех газетах. И вы тоже встречались, не так ли? Это не единственное фото. Есть снимки того, как ты заходил в её квартиру. Причём прямо перед тем, как она повесилась. Что всё это значит?

Минэмура по-прежнему не знал, что сказать. Он, буквально фонтанирующий разными идеями на работе, сейчас не находил ни слова в своё оправдание.

— Я уезжаю к родителям, — объявила Норико, собрала фотографии и встала.

Минэмура знал: во что бы то ни стало нужно остановить её, но сидел, будто пригвождённый к месту, не в силах пошевелиться.

— Хочешь, завтра прокатимся куда-нибудь? — предложил он Сидзуко, разглядывая донышко опустевшей кофейной чашки.

— Давай! Но разве стоит сейчас появляться на людях вдвоём?

— Надо просто знать, куда ехать. Махнём с ночёвкой на И́дзу![30]

— Правда? Тогда я побежала по магазинам! В дорогу надеть совсем нечего. А ведь это наша первая поездка. Я должна выглядеть соблазнительно!

— Это верно, — улыбнулся Минэмура. — Сделай всё, чтобы быть как можно соблазнительнее!

7

Тринадцатая лаборатория, кафедра физики, инженерный факультет Университета Тэйто. Когда Кусанаги открыл дверь, Юкава в белом халате возился с настройкой высоты у вешалки для одежды, точно такой же, какая стояла в квартире Фуюко Сэто.

— О! Ты чего это?

— Ты как раз вовремя. Я только что всё подготовил. Пока не начали эксперимент, могу налить растворимого кофе.

— Нет, спасибо, лучше начинай.

— Какой нетерпеливый! — ядовито рассмеялся Юкава и указал пальцем на вешалку. — Уже готов? Тогда попробуй повиснуть на этой вешалке, как на турнике.

— Вот так?

Кусанаги поднял руки, схватился за перекладину. Поджал ноги, рассчитывая так повисеть. Однако перекладина тут же стала медленно опускаться. Вертикальные трубки соскальзывали одна в другую, становясь всё короче, и уже через пару-тройку секунд его полусогнутые ноги коснулись пола.

— Что за ерунда? Болты, что ли, не закрутил?

— Именно! — кивнул Юкава, лучезарно улыбаясь. — А теперь подумай: почему перекладина, пока ты не повис на ней, всё-таки держала высоту и не опускалась?

— Пружины. Там внутри пружины!

— Если так, то почему она не поползла обратно вверх, как только ты отпустил её? Смотри, она же таки осталась внизу!

— Да, верно, — пробормотал Кусанаги. Взявшись одной рукой за перекладину, он попробовал опустить её ещё ниже. Она подалась почти без сопротивления: вертикальные трубки всё так же мягко вползали одна в другую. — И в чём тут секрет?

— А вот в чём!

Юкава взял с рабочего стола нечто вроде круглой металлической палки с полметра длиной. Примерно посередине её диаметр резко менялся: у широкой половинки он был сантиметров пять, у узкой — сантиметра три.

— И что это? Какой-то поршень?

— Это демпфер, или, по-простому, амортизатор. Нажми-ка на тот конец! — сказал Юкава, направив тонкий конец палки на Кусанаги.

Кончиками пальцев Кусанаги мягко надавил на кончик амортизатора, и узкая его половинка, подавшись, начала плавно входить внутрь широкой.

— Как будто ложка входит в желе.

— Иными словами, это глушитель вибрации. Чтобы привести его в движение, много силы не требуется, но сложить быстро тоже не получается. Потому что внутри он заполнен густой жидкостью, плотность которой не даёт узкой части двигаться резко. В воде мы движемся медленней, чем на воздухе, верно? Вот и здесь то же самое.

— Значит, этот глушитель — или как его там — встроен в саму вешалку?

— В обе её вертикальных трубы. При слабой нагрузке перекладина остаётся на той же высоте, но, если приложить силу побольше, поршни начнут сокращаться, и она плавно опустится.

— Ага! — Кусанаги осенило. — Так вот как Фуюко Сэто хотела напугать Сигэхару! Сунуть голову в петлю, но до того, как задохнуться, уже стоять на полу?

— Для любителей чёрного юмора трюк что надо! — оценил Юкава. — Наблюдателям из окон напротив из-за балконных перил не видно ни ног, ни пола. Стоишь ты или висишь — не разобрать, особенно если смотреть издалека. А наблюдающий снаружи может напугаться до полусмерти.

— Значит, за три дня до инцидента, как видела девочка, тренировочный трюк удался?

— Выходит, что так, — кивнул Юкава.

Как уже показала проверка, Сигэхара тогда был в командировке. Скорее всего, Минэмура пришёл к нему домой, откуда и наблюдал репетицию. А это уже, само собой, говорит о том, что Сидзуко являлась его сообщницей.

— Но как можно заставить трюк провалиться? Ты, я вижу, клонишь к тому, что он это подстроил сознательно?

— А вот здесь Минэмура использовал свои профессиональные навыки, — ответил Юкава, возвращая перекладину вешалки на максимальную высоту. — Так… А теперь подтянись ещё раз.

— Точно так же?

— Ага.

— Но тогда какой смысл?

— Не спрашивай. Хватайся.

— Делать тебе нечего.

Как и в прошлый раз, Кусанаги ухватился за перекладину. И поджал ноги, уверенный, что сейчас начнёт опускаться.

Однако на сей раз ничего не случилось. Сколько он ни висел с поджатыми ногами, перекладина не сдвигалась ни на сантиметр.

— Эй! А в чём дело-то?

— Виси, виси, — сказал Юкава и нажал кнопку на маленьком пульте, который держал в руке.

— Вау! — вскрикнул от неожиданности Кусанаги, ибо перекладина поползла, как прежде, вниз.

— И что же ты сделал? — спросил он, встав на пол и отпустив вешалку.

— Теперь смотри сюда. — Свободной рукой Юкава снова взял демпфер и направил его кончик на Кусанаги. — Надави-ка опять!

Кусанаги сделал как велено. Но сколько ни давил, узкая половина поршня не слушалась его пальца, оставаясь недвижной. Тогда Юкава нажал на боку у демпфера какую-то кнопку. Кончик тут же подался, и поршень стал медленно сокращаться.

— И в чём же фокус?

— ER-жидкость.

— «И-ар»?

— Официально — электрореологическая жидкость. Такая особая жидкость, вязкость которой меняется при создании вокруг неё электрического поля. Если совсем просто, нечто вроде молока, которое от слабого электрополя превращается в сметану, а от сильного затвердевает, как мороженое.

— И что?

— Я уже говорил, что внутри демпфера — жидкость. В обычных поршнях жидкость тоже обычная, с постоянной вязкостью. Но в этом используется именно ER-жидкость. Регулируя силу электричества, можно делать её хоть абсолютно твёрдой. Что это даст? Как ты сам только что убедился, прекрасно скользивший поршень стоит при этом накрепко.

— Значит, в той вешалке оказались такие же поршни?

Юкава присел на край стола и сложил руки на груди.

— За разработки с использованием ER-жидкости Минэмура получил уже кучу лицензий. В этой области он высококлассный спец. И вот к какой версии это меня привело. Именно он снабдил Фуюко Сэто такой особенной вешалкой. И обучил её трюку с инсценировкой суицида. А в день, когда она собралась этот трюк выполнить, зашёл к ней и при помощи вот такого же пульта создал вокруг вешалки электрополе.

— Перекладина не опустилась, и инсценировка превратилась в реальное самоубийство?

— А пульт он забрал с собой, когда управдом уже вышел. Как видишь, он совсем небольшой, в кармане вынести можно. И к приезду полиции в квартире не осталось ни единой улики.

— Смотри-ка? — Кусанаги озадаченно хмыкнул. — Идеальная версия, не подкопаешься.

Юкава едва заметно улыбнулся.

— Но доказательств-то никаких. Я всего лишь исходил из предположений, что преступник — Минэмура и что увиденное девочкой не сон, а реальное событие. А ведь мы даже не можем найти мотива!

Кусанаги кивнул и озабоченно нахмурился.

— М-да, никакой связи между Минэмурой и Фуюко нам отследить не удалось.

— Ну что ж, тогда закрывай дело. Я сделал всё, что мог.

— Ну уж нет! Твоя версия меня вдохновила. Теперь я доберусь до истины, сколько бы времени это ни заняло.

8

Спустившись за почтой, Акико Мэсидзука вернулась на седьмой этаж и, уже выйдя из лифта, столкнулась нос к носу с собравшейся спускаться Сидзуко Сигэхарой. И хотя обычно они не общались, игнорировать друг друга в такой ситуации было бы просто грубостью.

— Ох, здравствуйте! Куда-то уезжаете?

Основания для такого вопроса у неё были. В одной руке Сидзуко держала большую дорожную сумку. А оделась и накрасилась куда скромней, чем обычно.

— Да. На отдых в Идзу.

— Правда? Замечательно!

— Ну, мне пора! — откланялась Сидзуко и вошла в кабину лифта.

Акико вздохнула. Ей самой об отдыхе в Идзу пока остаётся только мечтать: здоровье ребёнка — прежде всего.

Вернувшись в квартиру, она сразу прошла в комнату дочери.

— С возвращением! — сказала ей девочка с лицом ангела.

— Ты спала?

— Спала, но проснулась.

— Почему?

— Мам. Я опять видела странный сон.

Услышав это, Акико слегка напряглась. Недавний случай с самоубийством всё никак не выходил у неё из головы. Но она постаралась не показывать своего беспокойства дочери и только спросила:

— О чём?

— О тёте из соседней квартиры.

— Из соседней?

В памяти Акико промелькнуло лицо только что встреченной Сидзуко Сигэхары.

— Эта тётя упадёт.

— Упадёт?

— Да. Вдвоём с каким-то дядей. С очень высокого обрыва. В очень тёмную долину.

Акико охватило недоброе предчувствие. Но она прогнала его.

— Забудь об этом и засыпай, — сказала она и поправила дочери одеяло.