Весною на север

Не бойся, мальчик мой, не плачь!

Иди ко мне, мой гость желанный.

Смотри: на ветке — черный грач,

Весны глашатай неустанный.

Пойдем-ка в хижину скорей.

Грохочет звонко половодье,

И плещет в солнце меж камней

Русалок пенное отродье.

Омою ножки я вином,

И поцелую мягкий локон;

Под шум весенний мы уснем

У распахнутых настежь окон.

И там — во сне — увидишь ты:

Воскреснут на живых полянах

Преображенные цветы

В лучах сверкающих и рдяных.

Весна над нами прошумит

Освобожденными крылами,

Деревья, солнце и гранит

Зажгутся новыми огнями.

Она идет по рыжим полям;

В руках ее серп.

У нее на челе багряный шрам —

Царский герб.

Мерно ступают босые ноги, —

Тихо и мерно,

По меже, по узкой дороге,

Но верной.

Она идет по рыжим полям,

Смеется.

Увидит ее василек — улыбнется,

Нагнется.

Придет она и к нам —

Веселая.

Навестит наши храмы и села.

На червленой дороге

Шуршат-шепчут ей травы.

И виновный, и правый

Нищей царице — в ноги.

Наточим острых кос мы,

Скосим золотые стебли —

Овес ли, хлеб ли:

Любо нам, яро!

А царицыны красные космы

Горят огнем-пожаром.

Отдадим мы царице покос,

Пусть пьянеет душистым сеном;

И до утренних рос,

Утомим ее радостным пленом.

Пьяный бор к воде склонился,

Берег кровью обагрился:

Солнце стадо над рекой,

Солнце рдеет над рекой.

Взмахи вижу сильных весел,

Кто-то камень в воду бросил…

Снова тягостная тишь;

Над водою спит камыш.

Не хочу унылой доли,

Сердце жаждет дикой воли,

Воли царственных орлов.

Прочь от мертвых берегов!

Я на качелях высоко летаю.

Высоко! Далеко! Вновь сладостный миг!

Снова я падаю, снова мечтаю.

Высоко над всеми я радость постиг.

Снова над озером, садом я ныне,

И криком веселым приветствую мир…

Вольно мне в этой прозрачной пустыне,

И радостен в небе божественный пир.

Я в непрестанном и пьяном стремленье…

Мечтанья, порывы — и вера, и сон.

Трепетно-сладко до боли паденье, —

Мгновенье — деревьев я вижу уклон,

И нового неба ко мне приближенье, —

И рвется из сердца от радости стон, —

О, миг искушенья!

О, солнечный звон!

Я слышу: ветер повеял в поле,

И стебли плачут о новой воле,

И Кто-то Странный пришел и сеет,

Пришел и сеет веселый сев.

А солнце в небе пожаром рдеет,

И льется в небе любви напев:

Из плена, из плена — на волю!

Расторгнем и время, и долю —

Печальную долю земли.

О, солнце! О, солнце! Внемли!

Дымятся обнаженные поля,

И зарево горит над сжатой полосою.

Пустынная, пустынная земля,

Опустошенная косою!

И чудится за лесом темный крик,

И край небес поник:

Я угадал вас, дни свершенья!

Я — ваш, безумные виденья!

О зарево, пылай!

Труби, трубач!

И песней зарево встречай.

А ты, мой друг, не плачь:

Иди по утренней росе,

Молись кровавой полосе.

Твоя Музыка слов — пенный вал,

Твоя напевность — влага моря,

Где, с волнами сурово споря,

Ты смерть любовью побеждал.

Твоя душа — как дух Загрея,

Что, в страсти горней пламенея,

Ведет к вершине золотой

Твоей поэзии слепой.

О друг и брат и мой вожатый,

Учитель мудрый, светлый вождь,

Твой стих — лучистый и крылатый —

Как солнечный лучистый дождь;

И опьяненная свирель —

Как ярый хмель.

Дымитесь, священные смолы!

Наступает последний день.

Ударит молот тяжелый,

И покроет вас черная тень.

Весенние пьяные долы

Хороводом встречают нас;

Дымитесь, священные смолы!

Наступает последний час.

На сонном пастбище глухонемой земли

Бродил подолгу я среди овец покорных:

Так пастырем я был: за мною овцы шли,

Искали трав живых меж горьких трав и сорных.

И морды влажные доверчивых овец,

И шерсть курчавая и стройность тонких ножек

Мне радовали взор. Трудился я — пришлец, —

Чуждаясь, как всегда, протоптанных дорожек.

А в дни осенние, когда златился лист,

Я любовался вновь красой земных излучин;

Мечту таила грудь. Был воздух серебрист.

Я радостно бродил со стадом неразлучен.

Но вот — Горящий Куст: пробил желанный час

Услышал голос я — Иеговы веленья.

За мной, мои стада! Веду на жертву вас…

Мы кровью искупим смиренные томленья.