Вестник в Новороссии (СИ)

Глава 8

8 января 1842 года

Вадим поднялся в зал. Гости забили ресторанчик и даже стояли в очереди, чтобы попробовать лапши в «Злом китайце». Многие заказывали с собой, забирая порции в новеньких картонных коробках с эмблемой ресторана на боку. В зале стоял легкий пар, от непрекращающейся работы кухни. Клиенты нет, нет, да тянулись носом в сторону аромата нежной жаренной свинины.

Вадим думал о расширении франшизы, но оставил это на Максима — друга детства и делового партнёра. Все магазинчики, кафешки, салоны со стороны смотрелись мелко для владельца заводов и пароходов вроде Вадима, но, например, Есислав уже понял главную идею. Главное — было выстроить вертикаль. Вертикаль, которую потом встраивали в единую систему компании. Например, для кафешек Максим искал землю в городе, строила своя команда, из своих кирпичей, чтобы люди ели мясо выращенное на фермах компании, чтобы рабочие кафешек жили в общежитиях и квартирах от компании, ходили в магазин, школы и так далее. И у Вадима постепенно получалось наращивать вертикали в Петербурге. Отец, Есислав, казаки с Кавказа присылали сырье, которое обрабатывалось на заводах и для заводов Вадима, чтобы продавать за границу пока внутренний рынок не вырастет.

В деле помог эффект низкой базы. Российская империя занимала одну шестую суши, до тридцати процентов ее населения жили в крепостничестве. Даже один завод по выделке цветных тканей приносил ощутимую долю процента в казну страны. Но что такое один завод для Вестника? Аппетит пришел во время еды, поэтому Вадим всеми силами рвал жилы, разыскивая управленцев для предприятий, учителей для высококлассных сотрудников, инженеров для воплощения намеченных нововведений. И похоже, что впервые за долгое время он устал. Не физически, это невозможно, вестник просто перестанет работать, когда у него закончится топливо, хотя скорее впадёт в спячку, чтобы попытать счастье позже. Устал от болота, через которое приходилось пробираться, разыскивая людей, заинтересованных в деле. К сожалению, но таких неравнодушных, как Михаил, в любом обществе не больше двадцати процентов. Шестьдесят жили равнодушно ко всему, кроме своих дел, оставшиеся двадцать скорее вредили или обманывали. Да, был пример с Месечкиным, но Вадим не мог бы тратить на каждого столько времени, удерживать силой, шантажом или обманом. Вот и приходилось сдувать пылинки с хрупких людишек, чтобы не терять прогресс. В итоге после применения Вадимом к выборке фильтров вроде возраста, образования, пола и географии, оставалась горстка людей часто уже пристроенная к делу.

Вадим любил, ненавидел, раздражался, но всегда держал цель на первом месте. Создатель оставил им чувства из тонкого расчёта или иронии, точнее какого-то извращённого чувства юмора. Только создатель мог создать бессмертное разумное существо и оставить ему все чувства, пусть спустя полтора тысячелетия Вадим и очерствел. Полторы тысячи земных лет и Вадим согласился с каждым решением, которое принял создатель. Не сразу, после долгих споров, экспериментов и даже пары войн, но принял.

Вадим не боялся смерти, не боялся пропасть как остальные на этой Земле. Его пугала только возможная неудача. Если удача поможет Вадиму, то он найдет останки и соберёт слепки личностей погибших товарищей, чтобы сохранить бесценный опыт.

Вадим щёлкнул пальцами, выходя во дворик. Давно он так не философствовал. А все от лёгкой моральной усталости, разум срочно требовал сделать что-нибудь мерзенькое. Вадим прошел к карете, которая стояла на другой стороне проспекта, перепрыгнув замёрзшую лужу. Внутри его ждал глава столичной жандармерии — Месечкин. Полковник читал свежую газету и даже не поздоровался.

— И вам доброго утра, Алексей Игнатьевич, — начал Вадим.

— Вадим Борисович, вас мама не учила, что нехорошо садиться к чужим дяденькам в карету? — отложив газету спросил Месечкин.

— Мама мне всегда говорила, что ждёт не дождется, как наша курица перестанет нести яйца, чтобы можно было ее зажарить, — для наглядности Вадим ребром ладони изобразил гильотину, отчего Месечкин вжал голову в плечи, но только на мгновение.

— Вадим Борисович, ваша сказка и яйца выделенного не стоит. Нападение на помощника дипломата…

— Его не было дома, — перебил Вадим.

— И слава богу! Я даже не представляю, чтобы сделал, — Месечкин поднял палец в потолок салона, — если бы узнал, что на иностранного дипломата напали в нашей столице. Мне поставили условие и если я его не выполню, то как вы сказали: «хоть жарьте, хоть режьте», а яйца я нести перестану, — пожаловался Месечкин.

— Я тебя понял. Шумиха в газетах нужна, чтобы выиграть время, — Вадим подпер подбородок рукой, — чемодан стал слишком токсичным.

— Какой чемодан? — не понял Месечкин.

— Без ручки, который, конечно, — пошутил Вадим и вышел, чтобы прогуляться по улице и найти лучшее решение из сложившейся вечности, которая, как известно состояла из букв «Ж, П, О и А».

10 января 1842 года

Чтобы решить назревшую проблему, Вадиму пришлось переждать Крещение Господне, а то митрополит Лаврентий, как и полагалось высочайшему церковному чину, сказался страшно занятым. Но десятого числа, его удалось пригласить на встречу. Гуляли они у берега реки, вызывая любопытные взгляды у прохожих. Но люди не осмеливались подходить, побаиваясь служителей, которые редким кругом сопровождали митрополита.

— Хороший воздух, — Лаврентий шел неспешно.

— А мне кажется, что пахнет рыбой, — Вадим пристально уставился на Лаврентия.

— Ну хорошо, не любите вы тратить время. Что вам нужно?

— Не так давно, вы провели расследование и спрятали больше пятидесяти человек, приговорив на ссылку в какие-то богом забытые храмы.

— Вадим, не существует Богом забытых храмов, — мягко поправил Лаврентий и продолжил: — недавно гремел скандал, связанный с атакой на дом английского дипломата. Мне вот интересно, не связан ли ваш вопрос с этой сплетней?

Для постороннего человека беседа выглядела как обмен сплетнями, между собой же они соревновались в качестве разведки. Руку приходилось держать на пульсе всем, хоть некоторые дела напрямую их и не касались.

— Ваше Высокопреосвященство, могли ли осуждённые вами еретики от отчаяния напасть на английского дипломата? — Вадим чуть замедлился, — я вижу такую связь. Вопрос теперь в том, что нужно вам, чтобы тоже ее заметить?

Лаврентий долго молчал. Они молча гуляли по набережной, пока митрополит не заговорил.

— Храма тут точно не хватит.

— Хорошо, сколько? — Вадим решил идти в лоб.

— Пять сотен, — ответил Лаврентий и заинтересованно уставился на Вадима, — и мы убедим всех, кого нужно лучше ваших газет. Некоторые вопросы решаются только при личных встречах.

Митрополит показал на себя и на Вадима.

— Только в деньгах? — показательно грустно вздохнул Вадим.

— Нет, не обязательно. Будет странно, если в церковь одновременно поступит такое большое количество пожертвований. Сто пятьдесят тысяч деньгами. А остальное, ну даже не знаю, — Лаврентий задумчиво постучал пальцами по аккуратной бородке, — давно ремонта никто не делал в храмах. А их нужно поддерживать в благодатном состоянии. Вот если бы кто-нибудь помог…

Вадим прикрыл глаза, изображая усталость, чтобы продолжить торг.

— А еще пожертвования в виде утвари, например, золотые подсвечники, посуда… — начал перечислять Вадим.

— Нечистое золото? — удивился Лаврентий.

— Откуда? Нет, если нужно переплавить… — дельно возмутился Вадим. Всё-таки митрополиту не нужно было знать больше нужного.

— Хорошо, пусть так. Основную идею вы поняли. Начните с денег, остальное года за два думаю организуете.

— Хорошо, очень благодарен за помощь нашего духовенства, — поблагодарил Вадим.

— Только, Вадим, следующий случай испортит нашу с вами дружбу. Дела мы, конечно, продолжим, но…

Митрополит недоговорил. Он подал сигнал и рядом подъехало три кареты, чтобы забрать Лаврентия. Разговор закончился.

Вадим же проводил кортеж митрополита задумчивым взглядом.

— Подарок к золотой годовщине Михаилу и его Марие. А доживут или нет, это уже другой вопрос.

На следующий день. Торговый дом Вестник.

Ханна Волович сидела с синяками под глазами, которые не могла скрыть косметика. Ее клонило в сон, но большая папка документов назойливо напоминала, что Ханна пришла на важное собрание. Напротив пустовало месте покойного Алексея. Справа от главы стола сидел задумчивый Захарченко и крутил на столешнице обручальное кольцо, ловко запуская его как юлу. Слева скучал Кондрат. На его лице расцвела недельная щетина. Напротив главы стола сидел Максим, за последние полгода тяжёлой работы он сбросил десяток килограмм, из-за чего сменил гардероб на размер поменьше. Новый пиджак с высоким воротом хорошо сочетался с темным деревом мебели в конференц-зале. На стене висела огромная карта земли с обозначениями из цветных флажков.

— Здравствуйте, господа алкоголики, хулиганы, тунеядцы! — поздоровался Вадим Борисович, зайдя в зал, за ним шел Микола с толстой папкой в руках.

— А почему тунеядцы? — спросил Кондрат.

— По вашим невыспавшимся рож… лицам, лицам — вижу, что спать хотите. Берите пример с меня, — Вадим показал на себя, усаживаясь в кресло во главе стола, — я вообще не сплю.

— И что за чудесное зелье ты принимаешь? — хмыкнул Максим.

— Я поделюсь, но потом стоять не будет, — Вадим развёл руками, а потом словно опомнился, посмотрел на Ханну и «стыдливо» прикрыл рот. Но Ханна так хотела спать, что пропустила остроту мимо.

— Вадим Борисович, а что за спешка? — удивился Кондрат, принимая документы от Миколы, который раскладывал по папке каждому, — дернули нас вчерает свет не заря. Как кипятком ошпаренные всю ночь и день и ночь пришлось все проверять.

Кондрат не то что жаловался, скорее, проверял настрой начальника.

— Удар, чтобы он был успешным, должен наноситься внезапно, — поделился Вадим военной мудростью, — и чтоб сразу наверняка, а то потом зажмут в каком-то домике на окраине города.

Вот здесь он обвел взглядом обоих помощников. Захарченко кашлянул и убрал кольцо в карман. Кондрат же неприятно скривился от воспоминаний о Новгороде, а потом еще больше погрустнел, вспомнив кто именно им попил крови.

— Так вот, у компании, репутационные трудности, — продолжил Вадим, — у нас, это и у вас, и у меня в том числе. Чтобы их решить, нужно достать полмиллиона. Я ставлю перед вами эту задачу с двумя условиями: никаких кредитов, никакого разбоя, никакого разбазаривания уже запланированных средств. Я не хочу, чтобы акционеры, начали задавать неудобные вопросы.

От названной суммы все оказались в таком шоке, что первым рискнул нарушить тишину старый друг Вадима — Максим.

— Вадим, что за пи*здец произошёл?

— Хороший вопрос, и я бы даже ответил, — Вадим посмотрел прямо в глаза Максиму, — но вопрос решенный. Чуть не стал смертельным, но успели. Всю ответственность я беру на себя.

Вот здесь Захарченко посмотрел на Вадима, как щенок на хозяина, который передумал лупить его тапком.

— Это же пятая часть наших активов, — продолжил Максим, — мы не возьмем эти деньги из воздуха, не тронув наши средства!

— Я понимаю, что задача сложная, поэтому поделюсь частью своих личных резервов, — Вадим показал два пальца. Если компанию Вестник можно было оценить в два с половиной миллиона с ее заводами, кораблями, одной верфью, купленной землей и так далее. То личный капитал Беркутова достиг семиста тысяч. Чтобы не ставить компанию под удар, все теневые и серые дела проходили именно как дела Вадима. Продажа оружия, доставшийся по наследству бизнес от криминалитета в том числе и московского, кулачные бои, азартные игры, публичные дома.

Деньги Вадим отмывал через кафешки салоны, где никакой проверяющий не мог подсчитать точное количество посетителей. Удавалось записать излишнюю прибыль или, например, кафе платило какой-нибудь охранной фирме. Члены этой охраны обычно сидели в Злом Китайце и очень не любили, когда их дергали по пустякам.

В наследство также пришли трофеи. Украденные украшения, посуда, ткани, мебель, все, что находчивые воры двух столиц смогли нажить, тяжёлым трудом теперь тяготило Вадима. После разговора с митрополитом, Вадим решил, как обналичить эти трофеи. Несколько десятков мастеров по краденом украшениям с удовольствием переплавляют их в новую утварь для храмов. Вадим заказал несколько десятков хороших икон, а его строители уже составляли сметы работ, пусть ему и придётся оплатить неустойку, за отказ от некоторых работ.

Весь, вообще весь бизнес равнялся полутра тоннам золота, примерно, конечно. В золоте считать было привычнее, так-то рубль делали из серебра. Еще триста тысяч золотом ждали в оговоренном с Живым месте. Вадим не решился везти плату за услуги для Дальнего Востока сразу в Петербург, пока шли боевые действия с конкурентами им Москвы и Новгорода.

— Прежде всего, я хочу знать, что у нас крепкий тыл, — Вадим улыбнулся и показал рукой на Ханну, — как у нас успехи?

— Журналы вышли в публикацию на Рождество. За первый месяц на Вестник подписалось пятьсот человек, сейчас около полутора тысяч только в России, — она перевела дыхание и глотнула остывший кофе, — с Модником он, конечно, не сравниться, только за первый месяц пять тысяч человек в России захотели узнать, что модно носить при дворе, на работе и в гостях.

Ханна показала на новый костюм Максима.

— Так, у нас выросли заказы к костюмам стандартных размеров для средних чиновников и заказы на мебель «в тон настроению», — Ханна вспомнила один из рекламных слоганов и улыбнулась, — дамы с удовольствием покупают минеральную воду доктора Гаазы, мыло и другую косметику.

— А, Ессентуки, — Вадим улыбнулся мыслям.

— Ну да, другие лекарственные средства не так расходятся в России, но нам уже поступил крупный заказ из Дании и Голландии, — уточнили Ханна, проверив бумаги.

— Интересно, — Вадим принял отчет мадам Волович.

— Хех, похоже, теперь моя очередь, — Максим поднялся из-за стола, чтобы раздать свои отчеты, — мы сильно потратились за этот год, включая вложения на Кавказ.

Он заглянул в глаза Вадиму.

— Василий скупает всю землю, которую может. Во время войны она намного дешевле.

— А если они уйдут от берегов Черного моря?

— Значит, мы потеряем десяток аулов с шерстью. Земля останется. Нам в любом случае ее нужно будет заселить, — пожал плечами Вадим.

— Ага, заселить. А старых хозяев — выселить. То место, которое тебе вручили Кубанские казаки, туда же без вооружённого конвоя не подойти!

— Ааа, ты про медное месторождение, — вслух сказал Вадим, умолчав о нефтяных землях. Рано было пока всем знать о них.

— Теперь же, ты просишь меня купить землю на Кольском полуострове, ради какого-то бурого парашка! — возмутился Максим

— Фосфора, — поправил его Вадим, — стоит тебе познакомиться поближе, так ты поймёшь, что он на вес золота.

— Так же, как толпа беженок из Китая? Ты же вроде не любишь крепостных, — Михаил проверил записи и посмотрел на Вадима.

— Тебе написал мой отец из Оренбурга?

— Да, у него все готово. Они как ненормальные сеют пшеницу, лен, пеньку.

— Великолепно. Переходим к следующему докладчику.

Микола вытянулся.

— Мы отправили все заказы для оружейных заводов, ждем два оставшихся платежа от казны, — зачитал он отчет, — после того, как Кондрат устранил проблемы с пропажей наших грузов по пути, наши ткани, костюмы, мебель и остальное пошло в Москву и дальше. Для железной дороги господина Мальцева между Петербургом и Москвой мы отправили уже десять экскаваторов вагонного типа. Еще пять они ждут до мая.

Микола волновался, отчего дико потел и немного заикался.

— Нам нужно больше рабочих и инженеров, если мы хотим увеличить выпуск… карет за прошлый год продано двести штук. На корабль Вестник установили двигатель и винты. Капитан Романов уже дырку постучал в двери моего кабинета, — Микола с жалобой повернулся к Вадиму.

— Новость о готовящейся гонке готова, мы только ждем, когда растает лед, — отчиталась Ханна. Она занялась связями с общественностью.

— Хорошо. Есть ли интерес к тестовым листкам?

— Маленький, — честно призналась Ханна. Пока никто не оценил задумку Вадима с всеобщим тестированием.

— Для нас же лучше. Через год все вокруг заметят, что наши сотрудники лучше, через два начнут посылать рекрутеров в университеты, как мы сейчас. Может, через пять до них дойдет, зачем мы тестируем всех, — вслух рассуждал Вадим. Местные еще не поняли до конца, какой потенциал может лежать в обычной кухарке, прачке или швее, если дать им шанс, разглядеть алмаз и обработать его. Ханна смутилась, может, тоже вспомнив, с чего начинала.

— Как у нас обстоят дела с порядком? — Вадим повернулся к Кондрату.

— Еще пятьсот человек захотели стать дружинниками. Около трех сотен за прошлый месяц прошли вечерние курсы и устроились на работу, — Кондрат говорил без отчета перед собой, просто зазубрив, — беспокойств от новый членов минимум. Ваша демонстрация Седого оставила впечатления…

— Вадим, Борис Владимирович хотел бы увидеться с тобой, — Максим решил сменить тему, напомнив Вадиму о его отце в Оренбурге.

— Пока не могу, разбираюсь с токсичными последствиями, — Вадим встал из-за стола и зашел за спинку кресла Захарченко и положил ему руки на плечи, — вместо меня в Оренбург поедет мой доверенный Михаил. Да, Михаил?

— Конечно, — не растерялся Захарченко.

— Заодно заберешь плату от нашего дальневосточного друга, — Вадим отошёл от кресла Захарченко и щёлкнул пальцами, привлекая внимание Егеря, который читал газету у дверей, — позови мастера Уманского.

Дверь распахнулась, и мастер Уманский потащил деревянный ящик с бумажной лентой и каким-то кабелем, который волочился по полу.

— Вадим, что это? — Максим указал на ящик.

— Это, наши деньги из воздуха, — улыбнулся Вадим.