Часть 4. Перемены
Сомнения
1192 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
- Я сомневаюсь, Рамос, - неуверенно твердил Таиль, беся его своей слабостью и глупостью. - Он спас мне жизнь!
Рамос придвинулся к нему поближе, посмотрел прямо в глаза, отчего Таиль мгновенно отвел взгляд. Проговорил с вкрадчивым напором:
- Лай… Это не он спас тебе жизнь.
Советник глянул изумленно, пришибленно. Приключения в Пракалансе впечатлили его, он немного не в себе, даже стал сомневаться, что Масэнэсс – один из приспешников Древнего.
- Но он пришел за мной, когда я думал, что настал конец!.. Эти колонны… они скрежетали, словно рвущийся металл, стены гудели, будто я был внутри колокола! Там была тьма, Рамос! Необычная тьма! Это было сердце тьмы! Это была ее душа!!! У меня едва хватило сил на создание светильника, но тьма душила… и его свет и мой собственный огонь… Тьма там была - словно живое существо! Все пылало вокруг… Но огонь не развеял тьму… Мы сами зажгли это пламя… Но оно подбиралось ко мне… Рамос! Мое же пламя!.. Оно хотело уничтожить меня!.. Это ужасно! Когда появился Масэнэсс, я думал, что сейчас умру – он ведь заметил, как я попытался его сжечь… Он ведь понял… Я думал, что меня ожидает нечто худшее, нежели гибель в той темной огненной ловушкой, гибель от огня, от удушья или от обрушения кровли! Я думал, что он пожрет мою… душу… Пленит мой Дар, словно Дары тех Мастеров в Камне!.. Он подошел… Но вместо того, чтобы убить – спас!.. Рамос! Он меня спас!!!
- Он не имел другого выхода. Если бы ты погиб – вся его авантюра тут же открылась бы. Я обвинил его в твоей гибели! Он понял, что сухим из воды не выйдет и тогда решил спасти тебя. Я никогда не поверю, будто произошедшее с тобой случайность! Взгляни на все трезвым взглядом…
- Я не пьян!..
- Лай… Ты взволнован. Ты пережил страшные минуты. Ты потрясен. Но подумай спокойно. Рассуди. Масэнэсс заметил твою попытку его сжечь. И вот он вытащил на поверхность всех, кроме тебя!.. Ты забыт. Как бы случайно. Как бы по собственной вине: отпустил, отстал, не смог вовремя среагировать.
- Я действительно не смог…
- Задумайся, Лай. Что произошло? Почему ты не смог?
Лай посмотрел в пол расширившимися глазами, замотал головой.
- Я уже положил руку на его предплечье… как мы и договаривались. Справа была Тами, слева – Скайси… Их руки рядом с моей… Скайси спросил: «Не нужно ли разрушить столпы?», Масэнэсс ответил: «Смотри». И мы смотрели… С колоннами начало твориться такое… мне сложно описать… У меня внутри все скручивалось от их скрежета и стона, к тому же Камень Смерти плясал, словно живой, подпрыгивал фута на три над землей и вновь с грохотом падал. А как вопили наследники Древнего!!! Это были нечеловеческие крики, Рамос!!! Я никогда не забуду… никогда не забуду…
- Что дальше? – прервал Рамос его полусумасшедшее бормотание.
- Я отвлекся… Я невольно прикрыл голову руками, когда с пололка начали сыпаться камни… Я видел туман перемещения… но я… я застыл… я не сообразил… что нужно хвататься за Масэнэсса… Я… остался…
Он не мог говорить, только учащенно дышал, вращал глазами и всхлипывал. Рамос, подавляя раздражение и гнев, дождался, пока Таилю станет легче.
- Я остался в этом месте совсем один! Отбежал к стене… Но сверху падали камни, внизу пылало пламя, по бокам шевелились, как огромные щупальца, колонны. Перепонки лопались от скрежета и рева… Он спас меня!
- Ты… - Рамос с трудом сдержался, что не сказать Огненосцу «дурак», - Ты слишком взволновал. И это понятно. Все было подстроено: и вопрос Скайси (ты ведь помнишь, кто он такой?), и ответ Масэнэсса, и то, что он медлил, не перемещаясь еще некоторое время. Он ждал, пока ты отнимешь руку. Понимаешь?
- Но… зачем?..
- Это странный вопрос... Подумай, Лай, и найдешь ответ, который лежит на поверхности.
- Из-за того, что я хотел его убить?
- Да. И не только.
- Что еще?
- Масэнэссу нужно было заменить одного из Семи своим ставленником. Как ты думаешь, кто бы стал Советником вместо тебя?
- Но это решает жребий!
- Ты видел, на что способен Масэнэсс! Думаешь, подтасовать результаты жеребьевки сложно для него?
- Скайси?.. Так это Скайси должен был стать Советником вместо меня?..
- Да. Именно он! Вы и очнуться не успеете, как Масэнэсс станет править Тарией, а Огненосцы прислуживать ему!
- Не бывать этому!
- Все его, так называемые, друзья, очень скоро будут на самых влиятельных постах Города Огней!
Лай бормотал что-то себе под нос, качал головой, заламывал руки.
- Но если… если он хотел поставить Скайси?.. Почему он меня спас?!
- Да потому, что твое исчезновение заметил я! Заметил сразу же! И указал на виновника при всех Огненосцах! Если бы он не вернулся за тобой, это выглядело бы подозрительным. Все бы поверили мне, а не ему! А так, он спас тебя и думает, что теперь в твоем лице приобрел себе очередного благодарного сторонника!
- Но…
- Это именно так, Лай!
- И что же мне теперь делать? – Таиль поднял на него бледное осунувшееся лицо.
- Веди себя так, как он и ожидает. Иначе он найдет способ от тебя избавиться.
- Нет!.. – с ужасом воскликнул Огненосец.
- Масэнэсс хитер. Если он заметил, что ты его противник – придумает тебе вполне естественную смерть. Но если убедиться, что ты на его стороне – не тронет. А ради одного места в Совете избавится от Плаи.
- Как?.. Почему?
- Плая преследует свои цели. Она стара и умна. Ею не так легко манипулировать. Тем более, что смерть Огненосицы, которой далеко за двести более естественна, нежели смерть тридцатипятилетнего Мастера.
- Советнику Плае угрожает опасность?
- Лай! - гаркнул Рамос, все еще не оставляя надежды привести его в чувство. – Думай о себе! Ты будешь делать вид, что ничего не подозреваешь, что искренне благодарен за спасение! Мол - да, сомневался раньше, даже попытался избавиться, когда выпала такая возможность, но поступок Масэнэсса развеял все сомнения. Он для тебя Мастер Путей! Он тот, кому ты обязан жизнью!
- Но… нужно предупредить…
- Оставь это мне.
- Плая не послушает тебя!
- А тебя послушает?
Таиль сник.
- Лай, прошу тебя, ничем не выказывай свою осведомленность. Умереть в ближайшее время может любой из Советников. И я очень надеюсь, что это будешь не ты.
- Это… как-то эгоистично…
- Нет. Вспомни, и я и ты не раз открывали им глаза на Масэнэсса, но онине хотят видеть. Мы предупреждали, но они не желают слышать. Сейчас время предупреждений прошло, настало время большой игры. Оставь эту игру Мастеру-Стратегу, Лай. Есть маленький шанс, что я выиграю и спасу Тарию.
- Я помогу тебе! Чем я могу помочь?
- Только тем, что будешь во всем слушать меня, не сомневаясь, как это было всегда.
- Да, Рамос… как было всегда…
Предложение
1192 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
Отправляясь на встречу, Джай оделся, как подобает Одаренному, обитающему в Городе Семи Огней, да еще и в самом его сердце – Здании Совета, эту одежду любезно предоставили ему гостеприимные Огненосцы: широкая синяя мантия (красные полагались Мастерам Огней), пояс из золотых пластин, замшевые сапоги. Наряд нехитрый, но и простецким его не назовешь. Джай в нем чувствовал себя стариком. …Впрочем, он в самом деле постарел после Пракаланса. Джай взглянул на свое отражение в зеркале (коих в Здании Совета хватало – отмеченные Даром не упускают возможности собой полюбоваться), он стал выглядеть лет на десять старше, для обычного неодаренного человека. Теперь Адонаш не скажет, что у него лицо мальчишки, а пепельные волосы казались по-настоящему седыми… Но все же возраст отображенный на лице, прибавившем парочку морщин, ни в какое сравнение не шел с годами отпечатавшимися в душе… Особенно здесь, в Городе Огней, это чувствовалось так остро, так болезненно…
Пора. Очередная встреча с Советниками.
Местом встречи назначен шикарный зимний сад, с дорожками выложенными цветными камушками, с журчащими рукотворными ручьями и цветущими Мицами. Он замечал здесь и другие растения из Междуморья, а так же из Ары, с Хребта Дракона. Столько кустов и деревьев, усыпанных алыми, желтыми, красными, голубыми цветами, с диковинными листьями, с необычной формой ствола и кроны… «Дийне понравилось бы здесь» - отчего-то подумал он. …Дийна умерла четыреста пятьдесят девять лет назад… Целая вечность. И ему пора. Давно пора… Что он делает здесь? Этот Город манил его всю жизнь, и вот – получил в свои сети. Что дальше? Чего хочет от него Плая? Совет? Город Семи Огней? Тария? Он ведь не тариец… Междуморье только несколько столетий назад стало частью Тарии (и то не все), а когда он родился – это была отдельное государство. Со своими законами и порядками. У них не было царя, а правил Совет, подобный здешнему, только Советников насчитывалось больше – человек тридцать, и был Верховный, возглавляющий этот Совет. Теперь там, в тарийском Междуморье решает все наместник Семи. Южная часть его Родины, до сих пор так и не покорившаяся Городу Огней, под началом Великого Князя. Все меняется. А Джай пятьсот тридцать семь лет верил, что перемены всегда хороши… «Ой ли?» - как говорит Адонаш…
Плая не сводила с него глаз. Вот уже третий месяц Джай в Городе Семи Огней, а она все боится, что он уйдет? Он знал: за ним следят. Знал: роскошные покои в Здании Совета надежно охраняются, но не потому, что к легендарному Астри Масэнэссу могут проникнуть злоумышленники, а потому, что Масэнэсс может улизнуть. Эта игра забавляла Джая какое-то время, но вот уже начала раздражать.
Он, склонившись, чтобы приветствовать Плаю, шепнул:
- Я конечно междуморец, но слово держу. Да и наша репутация, как отпетых лгунов и пройдох, слишком уж преувеличена, дети моего народа могут надуть нерасторопного простачка, но с законом обычно не шутят, - он старался говорить это с серьезным лицом.
- Что ты хочешь сказать, Мастер Масэнэсс? – Плая подозрительно щурилась и изучала его лицо с особой тщательностью, замечая любое движение губ или бровей. Думает, что сможет определить, лжет он или нет!.. Ха!
- Я хочу сказать, что если уж я дал слово и заключил сделку, то не отступлюсь. Можешь не беспокоиться. Я не покину Город Семи Огней без твоего согласия. Тем более, что мое дело закончено. Я хотел бы, конечно, избавиться поскорее от остатков ит-илов на востоке, но они и сами, без посторонней помощи, передохнут к следующему году. Я в полной твоей власти.
- В благодарность за помощь или по условиям сделки? – спрашивала Плая.
- И то, и другое, - честно ответил Джай. – Я хотел бы знать, для чего я вам?
- Служить Тарии.
- Звучит, по крайней мере, не так страшно, как – служить Источником, будучи погруженным в Камень Смерти, - он усмехнулся, Плая поняла его шутку, и улыбка озарила ее строгое лицо.
Остальные Огненосцы запаздывали, и Джай подозревал - неспроста. Советник Хиш хотела для начала побеседовать с ним наедине.
- Так, какая служба требуется от меня? – снова спросил он.
- Ты уже чувствуешь себя вполне отдохнувшим после Пракаланса?
«Я чувствую себя так, будто мне завтра в могилу. Но не физически….» - печально подумал Джай.
- Да, я отдохнул.
- А если бы Совет дал тебе полную свободу действий, что бы ты предпринял, Мастер Масэнэсс?
Джай растерянно развел руками.
- Понятия не имею…
- Значит, недостаточно отдохнул.
- Боюсь, я так устал, что обычный отдых не поможет… Мне недолго осталось. Мне пятьсот тридцать семь – слишком и для Одаренного. …Да для кого угодно. И я в Городе Семи Огней.
- И что это значит?
- Здесь моя смерть, наконец, отыщет меня.
- Какие мрачные мысли.
- Какие есть.
- У меня одно предложение. Прочие Советники уже знакомы с ним. Я очень надеюсь, что, приняв наше предложение, ты развеешь свои тяжелые думы о смерти.
Джай неопределенно пожал плечами.
- Что за предложение?
- Хотела было озвучить его один на один, но передумала – дождемся остальных.
- И что заставило передумать?
- Твой взгляд.
Джай состроил удивленную мину, хотя понял, о чем она. Он сам после Пракаланса пугается своих глаз в зеркале… Хуже, чем у Адонаша, когда тот держит злые клинки в руках.
- Мне кажется, что убедить тебя принять это предложение, мне в одиночку не удастся.
- Значит, ты считаешь, будто семь Советников справятся лучше, нежели одна Советница?
- Знаешь… Я говорила с твоими друзьями, Мастером Адонашем и Мастером Скайси. Странно… ни у того, ни у другого нет второго имени…
- Они с Хребта Дракона, там так принято. И что посоветовали мои друзья?
- Ничего. Оба пожимали плечами. Мастер Адонаш к тому еще и криво усмехался… довольно непочтительно…
Джай улыбнулся – это похоже на Адонаша.
- Мы привыкли к разъездам, оседлая жизнь для нас в новинку…
- Но, для девочки, думаю, это все же лучше.
- Оелла? – Они забрали девочку от госпожи Кичиниц месяца два назад – Адонаш настоял. Ей и в самом деле лучше в Городе Семи Огней, тем более что здесь ее будущее. Джай разглядел в малышке огонек – свернутую пока Силу. Оелла – Строитель. Довольно редкий для женщины Дар. – Ты права, Советник Хиш. Я думаю, что здесь хорошо любому Одаренному.
- Город Семи Огней не зря назван их родиной. Разве тебе здесь плохо?
Джай рассмеялся:
- Да уж не Пракаланс!.. Скажу честно, лучше я чувствовал бы себя разве что в Междуморье, перенеси кто туда весь Город Огней.
- Скучаешь?
- Да…
- Но ведь тебе ничего не стоит посещать свою родину хоть каждый день.
- Стоит… Плая… стоит… Душевной боли, тяжелых воспоминаний…
Она помолчала. Джай прикрыл глаза, вдыхая аромат сада, так неумолимо напоминающий ему о Междуморье.
Видимо, время, отведенное для разговора один на один, истекло, и сюда стали сходиться Советники. Появились Амир и Валк, затем Тами, Байкид, Тайнс. Последним пришел Лай Таиль, виновато поглядывающий на Джая. Он надеялся, что молодой Огненосец из благодарности за спасение оставил мысли о его убийстве. Кто, интересно, вложил в голову Таиля эти мысли? Или он сам додумался до этого? Некоторые вещи были закрыты от Дара Пророчества Джая. Вероятно, действия Таиля и его союзников каким-то образом связаны со смертью Джая – а эта тема запретна даже для Мастера Путей.
Наконец, собрались все, и Плая начала:
- Нас избирали и избирают в Совет Семи по одной причине – Дар Огненосца! Так повелось, что свободным народом правят Повелители Огня. Одной рукой поражая врага, а другой согревая ближнего. Не благодаря своему уму, расторопности или каким-либо другим качествам, не по воле человека, но по воле Мастера Судеб мы здесь. Создатель вложил в нас свой огонь, и мы в ответе за других людей, лишенных Силы. Кому больше дано, с того больше спросится. Поэтому мы правим, и это не привилегия, а тяжкое бремя! Нам оно по силам. Ты, Астри Масэнэсс, отказался когда-то от своего места в Совете, при том, что в тебе есть пламя Дара Огненосца.
- Я не чистый Огненосец, - хмыкнул Джай.
- В том и дело. Тебе дано больше! Еще больше! Кто, как ни ты, Мастер Путей, способен одной рукой защищать, а другой поражать! Одной дарить мир и блага мира, а другой этот мир охранять? Я повторяю истину, которую должен начертать в своем сердце каждый Одаренный: кому больше дано, с того больше спросится!
- Хотите, чтобы я стал восьмым Советником? – Джай обвел их удивленным взглядом.
- Ты ведь можешь владеть огнем в полной мере, не хуже любого из нас? - вмешался Амир, он немногим младше Плаи, один из самых уважаемых в Совете.
- Могу… - Джай вспомнилось, как он доказывал это Советнику Таушу лет двести назад, когда тому вздумалось судить его.
- Легче спросить, чего ты не можешь, Астри Масэнэсс? – усмехнулся Валк.
- Летать, - печально ответил Джай, снова возвращаясь мыслями в события двухсотлетней давности… Его разговор с Гавэром в лесу… - Хотя крылья у меня есть…
- Стань нашим Верховным! – вдруг сказала Плая.
- Что? – Джай по-настоящему изумился.
- Ты ведь понимаешь, что это значит. Верховный – глава над Советом, как в древнем Междуморье.
- Возглавить Совет? – Джай посмотрел поочередно на каждого, ища в глазах хотя бы одного намек на то, что это глупая шутка. – Зачем это вам?
- Советники разрознены. У каждого свое мнение, – объяснялся Амир. - Мы все равны и, иной раз, решение зависает в воздухе. Сколько всего не сделано лишь потому, что мы не можем решить однозначно, а рассудить нас некому. Нам нужен старший. Тот человек, которого мы все будем уважать и слушать. Его голос и голоса еще четырех Советников смогут решить любой вопрос… почти любой! При этом согласие всех семи членов Совета будет решить судьбу Верховного. Это справедливый закон! Верховный даст нам мир и единство.
- Я согласен с этим. Старший вам нужен! Верховный бы вас рассудил… Но почему я?
- А кто превосходит нас, как ни ты? – Огненосица Тами вперилась в него взглядом светло-голубых глаз, и Джай несколько секунд в ступоре неотрывно смотрел на нее.
- Ты Мастер всех Путей, - продолжила Плая. – Ты можешь все! У тебя, как ты выразился, есть крылья! Кто еще достоин повести нас?
Джай опустил голову, нахмурился.
- Вы самый странный состав Совета за всю мою жизнь, - сказал он после долгого молчания. – Другие всегда искали власти, а вы отрекаетесь от нее…
- Не отрекаемся, а желаем разделить это бремя! – суровый голос Амира.
- Были Советники-Огненосцы, которые знать меня не хотели, были те, кто желал сотрудничать со мной. Мастер Тауш, помнится, вызвался меня судить! Некоторые пытался убить меня… - он не посмотрел при этих словах на Таиля. – Но никто до сих пор не издевался так надо мною, как вы! Хотите повесить на меня всю Тарию? Думаете, я унесу ее на этих своих эфемерных крыльях? Вы сумасшедшие! Я едва справился с четырьмя безумцами, жаждущими использовать меня, как нашлось еще семеро! Вы что, все до единого согласны с таким решением?
Советники поочередно кивнули. Даже Таиль, хоть и побледнел при этом.
- Безумцы…
Возвращение за мечтой
1192 год со дня основания Города Семи Огней. Восточная Тария. Деревня Белонзор.
Белонзор издали выглядел точно так же, как и год назад, когда они освободили поселение от банды Таансана, участвовали в деревенском пиршестве, провели здесь одну ночь и два дня…
Скайси недовольно озирался на увязавшегося с ним Адонаша.
- Одного не отпущу, - строго сказал Мастер Смерти, узнав о его плане и действительно не отпустил.
Считает Скайси ребенком…. Хотя теперь он Огненосец-Претендент! То есть тот, кто будет претендовать на место в Совете, как только оно освободится. А до этого часа (ну и после этого, какими бы не были результаты жеребьевки) ему полагаются роскошные покои – целых пять комнат в Здании Совета!.. содержание, слуги, даже Мастер Перемещений, готовый днем и ночью доставить его, куда душа пожелает! Лишь бы сам Исчезающий знал, где это. Где Белонзор, его Мастер Перемещений Глайск не знал, поэтому пришлось тащиться сюда верхом из ближайшего городка Шлара… Как и тогда, год назад, сейчас ранняя слякотная весна и путешествие сложно назвать приятным. Тем более, что Адонаш не устает отпускать язвительные подначки, намеки и насмешки, Скайси удивлялся своей выдержке – как он его до сих пор не поджарил?
Джая с ними не было… Как непривычно и… одиноко без него. Джай сейчас сам не свой. Бродит по Зданию Совета, твердит, что дал слово Огненосцам и не может покинуть Город Семи Огней. Больно на него смотреть… Особенно в глаза… в них смертельная усталость… никогда он не видел таким Джая, и Адонаш, похоже, тоже не видел, хотя и знает его гораздо дольше.
Адонаш всеми силами отговаривал Скайси возвращаться в Белонзор. Твердил, что ему нужно вначале «набраться опыта», мол, девушки предпочитают опытных мужчин. Но Скайси знал, что он вполне во вкусе Инель, а уж Инель полностью в его вкусе! Ей ни к чему его «опыт». А ему не нужны никакие столичные красотки. А ведь одна даже… приставала… Это Адонаш ее подослал, не иначе! Симпатичная девушка, светленькая, пухленькая… Но Скайси выбрал Инель. Еще тогда, год назад, не зная точно... но чувствуя где-то в глубине сердца – Инель будет его!
У Адонаша случилась первая за всю поездку передышка – он вот уже минут десять, как не говорит ничего по поводу Инель. Он и вовсе молчит – наверняка выдумывает какую-то особо гадостную шутку!
Мастер Глайск отстал, едет чуть поодаль, его, как всякого порядочного человека, смущает бесцеремонное обращение Адонаша с Огненосцем-Претендентом.
Инель обрадуется. А когда увидит, какие он привез ей подарки, так и вовсе запрыгает от счастья! Она такая легкая! Такая светлая! Он помнит ее волосы, ее глаза… ее… фигуру… Скайси улыбнулся воспоминаниям. Она его сокровище, его выбор! И имя у нее такое красивое – Инель!..
Большой крепкий дом на окраине Белонзора, обнесенный добротным деревянным забором, больше походил на крепость. Хозяин этой крепости – щуплый и невысокий вышел из ворот, только заприметив их на выныривающей из лесу дороге. Белонзорец так и стоял, вглядываясь вдаль, прикрыв ладонью глаза от солнца, пока они не подъехали. А после смерил хмурым взглядом и спросил сердито:
- Кто такие?
Адонаш спешился, и выражение лица белонзорца изменилось, он побледнел, слабо улыбнулся:
- Господин Адонаш! Это же вы были здесь в прошлом году с Астри Масэнэссом! И вы… господин Скайси! Вас не узнать… Как же рад видеть вас! Я Тенер! Помните? Да нет… за что меня помнить?.. Тенер я! Добро пожаловать! Зайдете в мой дом? Или вы к старосте?
- Мы к юной Инель, - весело выдал Адонаш, - Свататься!
Скайси почувствовал, как горят его уши, хорошо, что теперь он не лысый, и под шапкой волос этого не видно.
- Инель? Дочка мельника что ли?
- Уж не знаем, чья она дочка, добрый хозяин, - смеялся Адонаш, взявший на себя переговоры, - Знаем только, что вся в веснушках, беленькая такая.
- Ну да, - почесал в затылке Тенер, - светловолосая и в веснушках, дочка мельника Брагса.
- И где же живет этот Брагс?
- Так в мельнице и живет, - Тенер показал на ветряную мельницу на отшибе.
- Спасибо тебе, Тенер! – Адонаш легко вскочил на коня, с довольной физиономией обернулся к Скайси. – То-то мельник обрадуется – такой жених! Из самого Города Семи Огней! Огненосец-Претендент!
Скайси краснел и пыхтел.
- Так… вы что?.. В самом деле… того… свататься? – произнес Тенер, когда они уж было тронулись с места.
- Ну да! На свадьбу весь Белонзор позовем! – не унимался Адонаш.
- Так вам Инель… нужна?..
- Инель, добрый хозяин, Инель! Беленькая в веснушках! Мельникова дочка! Или ты думаешь, что Скайси будет на мельнике жениться?
- Так… это… - Тенер совсем сник, уставился в землю под ногами. – Она там не живет.
Адонаш развернул коня, жеребец заржал, недовольно дернул головой, и вспахал передним копытом землю.
- Слушай, Тенер, ты случаем не дурачок?
Тенер покраснел.
- Нет. Инель живет в другом доме.
- Ты ж сказал, что она мельникова дочка! Она не с отцом разве живет?
- Нет. Инель со своей семьей живет… теперь…
Скайси начинал понимать, он потеряно глянул на Адонаша, тот стал серьезен.
- Она замуж вышла… за Кина. Ребеночка родила… вот недавно совсем… - продолжал Тенер.
- Это точно Инель? – Адонаш нахмурился.
Скайси, не говоря не слова, развернул коня назад, чтобы уехать прочь. Он думал, что понравился Инель, что она станет его ждать. Дурак! На что надеялся? Он ведь сам девушку прогнал… Сказал, что уже сделал выбор!.. А она…
- У нас только две женщины с именем Инель, - отвечал Тенер, - одна – мельникова дочка со светлыми волосами и в веснушках, это которая замужем за Кином, а вторая вдова Рарда, ей лет семьдесят, и уж не знаю, были ли у нее веснушки.
Адонаш еще что-то спрашивал, а Тенер отвечал ему, но Скайси не слушал. Все кончено. Все… Он вдруг подумал, что вовсе не обязательно возвращаться тем же путем, Мастер Перемещений хоть сейчас может доставить их в Город Семи Огней – это где Белонзон, он не знал, а где столица, ведь знает отлично!
Скайси поравнялся с Глайксом.
- Давайте прямо отсюда переместимся назад, Мастер Глайск.
- А лошади? – спросил подъехавший Адонаш.
- Оставим Тенеру, - ответил Скайси. Глайск в отличие от Джая не был способен перебросить на дальнее расстояние трех всадников вместе с лошадьми.
- Тьфу ты, никак не привыкну, что у тебя теперь денег не считано: хочу - куплю лошадей, хочу - брошу. Тогда зачем отъехали?
Скайси молчал. У него из глаз вот-вот должны были брызнуть слезы, и тогда Адонаш до конца жизни будет над ним насмехаться.
- Тенер! – заорал Мастер Смерти. – Иди сюда!
Белонзорец живо подбежал.
- Заберешь лошадей!
- Хорошо… хорошо. Я умею за скотиной ухаживать. У меня они будут в порядке…. А когда вы за ними вернетесь?
- Никогда, - отвечал Скайси, спешиваясь и вручая поводья Тенеру. – Мы возвращаемся в Город Огней. Не говори Инель, что мы приезжали…
Он помолчал с минуту.
- Хотя нет… лучше скажи… Скажи ей так: «Скайси сделал выбор и приехал, но ты сделала свой выбор раньше!»
Он подошел к Глайсксу, как и Адонаш. Мастер Перемещений положил обе руки им на плечи, и они исчезли в искрящемся тумане, оставив Тенера в изумлении протирать глаза.
Исполнение обещания
1199 год со дня основания Города Семи Огней. Восток Астамисаса. Астриен.
Колосья пшеницы - необычно желтые и налитые для начала лета, колыхались золотым морем под порывами ветра. Здесь произрастала не только пшеница - гречиха, подсолнух, свекла, всевозможные овощи. Поля, огороды и фруктовые сады окружали Каменгорку. Джай нарочно не переместился сразу в центр деревни – хотел побродить по окрестностям, вдыхая аромат земли, в которых провел он большую часть своей жизни. Здесь, где сегодня клонятся к земле от тяжести семечек головки подсолнуха, срубал он головы смаргам. Там, где сейчас желтые поля рапса, он побеждал кивелов. А вдалеке, где начинается лес, охотился на кафтайфов.
Поле сменилось лугом, на котором мычали пасущиеся коровы и блеяли овцы. Мальчишки-пастухи, заприметив его, подбежали, расспрашивая, кто он и откуда. Эти мальчишки напоминали ему кое-о-ком: также непоседливо вертелись вокруг, так же добавляли к словам «то», где нужно, и где не нужно, так же тараторили наперебой.
Он не назвал им своего имени – они тут же побегут в деревню, и его будет встречать целая толпа.
Отделавшись кое-как от пастушков, Джай продолжил путь. Когда вдалеке показались первые дома, он удивился, не увидев, выстроенной им когда-то стены, ее разрушить обычному человеку невозможно, разве что какой Мастер Стихий приложил к сооружению руку, только зачем это понадобилось? Стена показалась, когда он прошел полмили вдоль улицы с крепкими новенькими домами. Каменгорка разрослась в целый город, и стена теперь огораживала центр.
Джай вошел в распахнутые настежь западные ворота - по периметру имелось четыре входа с каждой стороны света. Теперь каменгорцам опасаться нечего. Но это пока - Тария присоединила окрестные земли к своим, на востоке же оставались дикие, никому не нужные сейчас края, чудовищ там больше нет, скоро появятся люди, а люди, иной раз, хуже чудовищ. Людям всегда мало места, отчаянные первооткрыватели двинутся к океану, осваивая и завоевывая новые латки земли, первые поселенцы обзаведутся добром, и тут же найдутся те, кто захочет это добро отнять. В лесах восточного Астамисаса станут собираться банды. Пройдет время, и здесь появятся свои князья, свои цари, возникнут государства. Тария отказалась от востока, который для нее не такой лакомый кусок, как горы Сиодар, часть Междуморья, еще не перешедшая под покровительство Города Семи Огней, выход к Океану Ветров... Когда у Тарии, наконец, найдутся силы и время, а главное, люди для покорения востока, сюда уже прибудут сотни и тысячи южан, которым тесно на берегах Моя и Горного Моря, которым не хватает плодородных земель в пустынных, выжженных солнцем местах.
Джай знал, что восток никогда не будет тарийским не только из своих рассуждений, но и из пророческих видений.
Городок из Каменгорки получился довольно людным и шумным, появились каменные дома, таверны и даже гостиница. На широкой главной улице он заметил экипаж, запряженный четверкой лошадей, такой мог позволить себе не каждый – здесь завелись богачи. Дом, где жил со своей матерью когда-то Бонли, тоже преобразился, превратившись в настоящий особняк (для этих мест, конечно – с величественными строениями столицы его не сравнить).
Джай хотел было постучать в ворота, но передумал и отправился в таверну. Он не спешил завершить дело, потому как не слишком торопился возвращаться в Город Семи Огней, где снова проблемы государственной важности придавят его крылатую душу к земле. Если у него когда и были крылья, то не сейчас… Появится Плая со своими планами на покорения Хребта Дракона, Амир с его бесконечными нуждами северных земель, Валк с разговорами о преображении и улучшении Города Огней, Байкид, и Тайнс, и Тами станут чего-то требовать от него. Придет Таиль, хмурясь и тихо ненавидя… Хотя бы не предпринимает попыток его убить последние семь лет.
Джай понял откуда растут ноги у ненависти Огненосца, понял своим умом, не Даром – Сила упорно отказывалась открывать ему что-то о Советнике, она в Городе Семи Огней и вовсе стала глухой и слепой относительно всего, что касалось настоящего, зато ярко показывала ему будущее.
Рамос – Помощник Таиля верил, что Джай – один из Круга Древнего, тот принял эту веру еще лет двести назад от Огненосца Тауша, который пытался Джая судить. Из-за глупого Советника погибла Мирая…
Наличие Источника и то, что наследники Штамейсмара могли использовать Силу огня, укрепило убежденность Рамоса. Если Тауш отказался от своих обвинений, удостоверившись в способности Джая сотворить тарийское пламя, то Рамос нашел для себя разгадку, обосновал свою веру, и теперь она непоколебима. Тем более что этот самый Мастер Лантак – умный и проницательный Стратег, его рассуждения логичны, правильны, он предан своему делу, и настроен на победу, но при всем этом глубоко заблуждается. Джай надеялся, что рано или поздно удастся-таки его разубедить. Такой друг пригодился бы, а вот такой враг…
Джай должен сегодня выполнить обещание, данное мальчишке Шустряку десять лет назад. Он не знает, отправится ли Бонли с ним или предпочтет остаться в Каменорке, тем более что Каменгорга уже не та – настоящий город, растущий, развивающийся, процветающий, во многом благодаря Мастеру Бонли, он теперь здесь уважаемый человек.
Джай прикрыл глаза, пытаясь отыскать Даром мальчика… уже мужчину… Ему двадцать четыре года, Адонаш сказал бы, что очень скоро наступит пора заплетать сем кос. Дар молчал – тот не только в Городе Семи Огней перестал откликаться. А подумай Джай о событиях тысячелетней будущности, и фиолетовая мгла тут же услужливо перенесет его туда, хоть и не воплоти.
Дверь таверны скрипнула, здесь царил гомон, играли в камни, пел заезжий или местный менестрель. Джай усмехнулся, узнав балладу об Астри Масэнэссе. У них что, других песен нет? За столиком в дальнем конце сидело трое междуморцев – купцы, Каменгорка и в торговле шагнула далеко вперед. Земляки, заметив пепельные волосы Джая, не обратили на него внимания – он одет в столичную одежду, какую не носят междуморцы, у него пятифутовая коса, и это говорит людям о его принадлежности к Одаренным, притом Одаренным убеленным сединами.
- Мастер? – поклонился подбежавший хозяин. Он был вежлив и приветлив, но не слишком заискивал – видимо, Одаренные здесь не такая уж и редкость.
Джаю принесли вина, жареного цыпленка, свежего хлеба и домашнего сыра, он ел с аппетитом, вспоминая славные свободные деньки. Надо было взять с собой Скайси и Адонаша. Да только оба они чрезвычайно заняты…
Крупный черноухий пес рысцой вбежал в таверну, совершенно не остерегаясь людей. Ни хозяин, ни его работники не спешили грань пса из заведения, наоборот, одна из подавальщий бросила собаке хорошую кость с остатками мяса. Черноухий поймал подачку и с нею в зубах последовал дальше, к противоположному от Джая концу таверны. Там расположилась шумная компания, игравшая в кости, и бурно выражавшая свои эмоции при каждом удачном либо неудачном броске.
Сидящий к Джаю спиной человек, не оборачиваясь, протянул руку, и погладил собаку. Пес лег у его табурета, разгрызая полученное угощение, а хозяин черноухого, сделав, видимо бросок, запрокинул голову, громко хохоча, повел плечами, и на спину легла светло-русая коса, на конце которой волосы были окрашены в ярко-голубой цвет.
Джай улыбнулся, вот он – Шустряк! Краска до сих пор держится!
Он вытер руки после жирной курицы, встал, тихо подошел к Бонли, тот был увлечен игрой, а вот пес предупреждающе зарычал.
- Значит, таки не съел? – насмешливо спросил Джай.
- Что не съел? – молодой человек обернулся, уставившись на Джая пытливыми серо-зелеными глазами.
- Собаку. Как назвал?
Бонли моргал, не узнавая его, товарищи за столом притихли.
- Ты кто такой?! – требовательно спросил один из игроков – его очередь бросать кости.
- Мой подарок, - Джай кивнул на черноухого, - я вижу, тебе понравился. И обещание я исполнил.
- Астри Масэнэсс?.. – пролепетал Бонли, резко поднялся на ноги, отчего табурет с грохотом упал, пес отскочил, оскалился и зашелся в лае.
Собаку успокоили. Джая пригласили за стол, налили вина, он выслушал от каждого приятеля Бонли речь о глубоком уважении и восхищении первым Мастером Путей и первым Верховным – нынче вести в Каменгорку доходят быстро. Товарищи Бонли, посидев смирно пару-другую минут, перепугано поглядывая на легендарного Астри Масэнэсса, сочли наилучшим держаться подальше от такого человека (мало ли -правитель все-таки), и, придумав невнятные оправдания, один за другим покинули места за столом, а затем и таверну.
- Итак? Не передумал идти со мной? Вижу, ты тут хорошо устроился. – Джай и Шустряк остались сидеть друг напротив друга, вокруг них образовалось свободное пространство. Остальные посетители таверны вели себя неестественно тихо, старались отсесть подальше, но при этом внимательно следили за Джаем и прислушивались к его разговору.
- Ты… вы… это… не шутили… когда…
- Когда обещал тебе вернуться через десять лет? Не шутил. Я всегда исполняю обещания.
- Но… и… - юноша явно не ожидал появления здесь Астри Масэнэсса, и что говорить, не знал.
- Слушай, Бонли, тебе совершенно не обязательно уходить отсюда. Я выполнил обещание: совесть моя спокойна, а уж какое решение примешь ты, зависит только от тебя. Я же не потащу тебя с собой за косу. И я понимаю: ты тогда был мальчиком, сам не знал, что говорил, тогда тебе было смертельно скучно в Каменгорге, но теперь-то все изменилось. Так?
Бонли виновато кивнул.
- Теперь ты – Мастер, - продолжал Джай, - которого здесь ценят и уважают. Тебе хорошо платят за работу. Ты не нуждаешься ни в чем. Да и Каменгорга уже не та – целый город!
- Так… это и есть город… Только не Каменгорка…
- Изменили название?
- Астриен… в твою честь…
- В мою? - Джай рассмеялся.
- Да… ты спас… всех здесь…
- Ты в Каменгорке… в Астриене единственный Мастер?
- Нет… Захаживают разные… Целитель даже завелся. – Видимо, Бонли не радовало наличие Целителя в городе, так как он, произнося эти слова, помрачнел и нахмурился.
- А мама твоя как?
- Жива, здорова… Замуж вышла… за этого самого Целителя, смарг его сожри!
- А ты недоволен?
- А чего тут довольным-то быть? Он меня погоняет, будто я у него в услужении! Сделай то, сделай се! А как скажет: «Сынок!» - так, хоть стой, хоть падай. Какой я ему сынок-то? Я – Мастер! Меня весь Астриен уважает, а этот – «сынок»! – Бонли завелся и стал более разговорчивым. – Видел бы ты его! Напыщенный такой! Ходит гоголем! Нос свой длинный задирает! И попробуй-то, возрази! Так я и ушел! У меня свой дом-то есть. Не стал я его распоряжения-то выполнять, пусть сам и выполняет. А то: «Не играй!», «Не смотри!», «Не ходи!», «Помоги Биламу – он хорошо заплатит, а Марти не помогай – у того ни гроша…» А что Марти с голоду помирать должен-то, раз у него ни гроша?!
- Ну, мать хоть твою не обижает?
Шустряк засопел, насупился:
- Не, не обижает.
- Вот и хорошо.
Бонли замолчал, то ли размышляя о своем отчиме, то ли, скорее, не зная как продолжить разговор.
- Ты меня в Город Огней заберешь?
- Почему ты так решил?
Вопрос смутил юношу.
- Ну… Верховный ведь в Городе Огней живет? Так?
- Верховный живет там, где посчитает нужным жить! – ухмыльнулся Джай. «Ах, если так оно было на самом деле!»
- Но ведь смаргов и огнеплюев больше нет! И, говорят, даже призраков не видал никто уже лет пять! Или есть еще… в дремучих лесах… далеко на востоке?.. – Глаза парня загорелись: он жаждал приключений, и наличие в далеких дремучих лесах разных чудовищ могло ему эти самые приключения обеспечить.
- Нет, - разочаровал его Джай. – Смаргов и огнеплюев нам с тобой, Бонли, уж не бить.
- А... – Юноша вздохнул, задумался, затем вдруг приободрился, что-то припомнив. - Как там монах?!
- Колдун? – рассмеялся Джай.
- Да! - Бонли тоже рассмеялся – не в его характере долго стесняться и выдерживать официальный тон.
- Не вышел из него монах…
- Как?!
- Да так – Огненосец он!
Шустряк присвистнул:
- Вот это да!.. И что? Он теперь Советник?
- Нет пока - Претендент.
- А ты… вы… Верховный?
- Я Верховный, - Джай кивнул.
- Итак, в Город Огней?
- Бонли, я пришел спросить. Если пойдешь со мной, то не обязательно в Город Огней, может так случиться, что жизнь еще помотает меня и тебя заодно. И ничто не обязывает тебя покидать Каменгорку… или Астриен. Мой вопрос – твой ответ! И никаких больше обещаний.
- И что, я не смогу вернуться?
- Вернутся?.. Сюда? В одну и ту же реку дважды не войдешь, Бонли. Выбор определяет судьбу.
Бонли задумался, его черноухий пес, воспользовавшись тем, что рука юноши свесилась с табурета, подставил свою голову для ласки и, когда Бонли неосознанно принялся приглаживать лохматую шерсть, прикрыл в блаженстве глаза.
Боковым зрением Джай заметил, как какой-то верткий малый – парень лет двадцати, недавно пришедший в таверну, беспокойно пересаживается с места на место, постепенно сокращая расстояния между собой и их столом. Когда тот оказался на стуле в шаге от Бонли, сидя спиной к Шустряку, пес повернул немного голову в его сторону и забарабанил хвостом о деревянный пол – узнал. Паренек прислушивался к их разговору, впрочем, даже если бы и не прислушивался, сложно было не обвинить его в том: из шевелюры кучерявых русых волос торчали огромные оттопыренные уши.
- А Фа я могу взять с собой? – Бонли, наконец, обратил внимание на пса.
- Это черноухого твоего так зовут?
- Ну да – Фа!
- Бери. В нашей компании уже есть одна собака.
- Серьезно?
- Девочка… нет уже взрослая девушка… на пять лет тебя младше, Оелла путешествует с нами уже давно и у нее есть пес Бунш.
- Давно!? – вспыхнул Бонли. – Как меня, так вы не взяли с собой, а какую-то там девчонку!..
- Но у тебя же была семья, а она – сирота.
- Семья-то? Ха!
Фа тем временем решил поздороваться с лопоухим, выскользнул из-под руки Бонли и, подойдя к соседнему столу, встал передними лапами на колени парня. Бонли обернулся, узнал и воскликнул:
- Тидиш! Ты что тут делаешь?
- А… я так… - ответил тот, оставаясь сидеть спиной к ним.
Бонли вскочил, бесцеремонно ухватил приятеля за выдающееся ухо и развернул.
- А ну говори! Чего подслушиваешь?
- Да не подслушиваю я, Мастер Дан!
Тидиш оказался невысокого роста, щуплым, курносым и круглолицым.
Мастер Дан (так теперь тут зовется здесь Шустряк Бонли) отпустил приятеля, лишь усадив его на стул рядом с собой. Пса радовало все это действо, он откровенно веселился: прыгал, припадая на передние лапы, и звонко лаял.
- Я это… дома сидел… - принялся оправдываться Тидиш, - а тут Вилк и Байн пришли и говорят… Астри Масэнэсс тут… Ну… я и прибежал…
- На что поспорили? – строго спросил Бонли.
- Да нет!.. – Тидиш принялся было возражать, но натолкнувшись на хмурый взгляд Мастера Дана, вздохнул, сдаваясь. – …на ужин… за мой счет вся компания завтра будет есть… и пить…
- Будешь знать, как ввязываться в спор и не верить никому!
- Так сначала докажи, - набрался смелости лопоухий, - что это настоящий Астри Масэнэсс! - И мельком опасливо глянул на Джая.
- А мне это зачем: доказывать что-то? – усмехнулся Бонли. – Иди лучше домой, а то госпожа Авор заругает!
Джай насторожился, услышав знакомое имя.
- Да не заругает! Она и не вспомнит обо мне!
- Не она, так господин Авор вспомнит!
- Кто эти госпожа и господин Авор? – вмешался Джай.
- Да приехали здесь одни… года три назад, как узнали, что мы Каменгорку решили переименовать. Богатая такая госпожа, она тут гостиницу построила, и школу.
- И западную дорогу, до самого Алайгона проложили за ее деньги, - дополнил Тидиш. - Лилиан Авор, с ней еще бабушка, пятеро детей и муж… тихий такой, скромный – слова поперек не скажет. Она всем заправляет. А денег у нее немеряно!...
- И где столько взяла? – Бонли пожимал плечами. - Она на княжну или леди не похожа совсем. Простая женщина, и говорит по-простому.
- Лилиан Авор? – переспросил Джай. – А муж – Эсин?
- Ну да. Знаешь их?.. То есть… знаете?
- Знаю, наверное…
Джая откровенно радовало, что Эсин с Лили здоровы и счастливы, если это они…
Бонли вновь погрузился в свои думы, потеряв интерес к своему лопоухому приятелю, а тот бесцеремонно вперился зелеными изучающими глазами в Джая. Джай игнорировал некоторое время пронзительный взгляд, попивая вино и ожидая ответа Бонли, но, в конце концов, это стало невыносимо.
- Ты служишь у Аворов? – спросил Джай у Тидиша.
- Угу… - кивнул тот.
- И давно?
- Пока они тут… с первого дня.
- Отведешь меня к ним?
- А зачем?.. – Зеленые глаза на круглой физиономия недоверчиво сощурились.
- Хочу повидаться с Лилиан… - протянул Джай, затем обратился к Мастеру Дану, выводя того из задумчивости. – Поразмышляй до вечера, Бонли. Не спеши. Я пока навещу старых знакомых.
Бонли только кивнул.
Фа проводил Джая с лопоухим спутником до двери таверны, затем вернулся к хозяину, застывшему неподвижной статуей в дальнем конце зала.
Некоторое время шли молча, Джай вспоминал ту Каменгорку, в которой он побывал десять лет назад: совсем другое поселение с совершенно другими людьми. Сейчас здесь никого знакомого: ни одного лица.
Тидиш постоянно вздыхал, и Джай догадался о причине печали мальчишки: тот идет рядом с самим Верховным Тарии, легендарным Астри Масэнэссом, в честь которого назвал этот город, а никто из жителей не знает об этом. Видят – и не знают! Не догадываются!.. А потом, когда этот Астри Масэнэсс исчезнет, никто ему, Тидишу, не поверит! Видимо, не одну невероятную байку уже слышали от паренька. Он ведь и сам не поверил, когда дружки сказали о появившемся в таверне Мастере Путей, даже поспорил… Да, приятелям известно, но эти самые приятели - сказочники еще те, под стать ему, их тоже не станет слушать народ Астриена, а наипаче девчонки! Джай усмехнулся своим мыслям, искоса глянул на Тидиша: именно перед девушками или перед девушкой хотелось похвастаться лопоухому прохвосту своим знакомством с Верховным.
- А можете создать светильник? – вдруг спросил Тидиш.
- Могу, - отвечал, не оборачиваясь Джай.
- А прямо сейчас? – Провоцирует на проявление необычайного Дара прямо на улице.
- Могу и прямо сейчас, - ухмыльнулся Джай, - но не стану!
- А почему?
- Незачем мне. - Пожал плечами Джай.
- А…
- Тидиш, мы правильно идем?
Паренек резко остановился, почесал в затылке, огляделся.
- Да… Правильно!..
- Ты не местный?
- Я из Браса.
- Вот как!
- Именно поэтому госпожа Авор и взяла меня к себе, она ведь тоже из Браса. Они с семьей жили там, пока не переехали.
- А твоя семья где, Тидиш?
- Нет… и не было никогда…
Тем временем запутанные расстроившиеся улочки бывшей Каменгорки привели Джая и его спутника почти впритык к выстроенной им когда-то защитной стене. К монументальному этому сооружению, не подвластному ни времени, ни силам стихий, ни кирке, жители додумались лепить свои домики, используя в качестве одной из несущих глухих стен. Джай заметил, что жилища, прилегающие к его ограде, одни из лучших в городе: здесь селятся в основном богатые, место считается престижным.
Тидиш указал на особнячок, растянувшийся вдоль стены, обнесенный с внутренней стороны города небольшим кованым заборчиком и обсаженный аккуратным садом.
- Здесь?.. – спросил Джай, припоминая Лили, ее бабушку, Эсина…
- Здесь… - со вздохом кивнул паренек.
- А ты кем служишь в этом доме? – поинтересовался Джай, он отчего-то тянул время, не решаясь войти вовнутрь. Назвал когда-то молодую женщину дочерью, облагодетельствовал, возможно даже помог отучить ее нерадивого мужа от пьянства, но с тех пор ни разу не видел – хорош отец! И нужна ли им обоим сейчас эта встреча?
- Да так… - замялся Тидиш. – Помогаю по дому…
- Ах ты, поганец! – От громкого резкого крика Джай невольно вздрогнул. – Ах ты лентяй, ах ты лоботряс! Где тебя только смарги носят?..
Тидиш вжал голову в плечи, казалось, он втянул бы ее полностью, подобно черепахе – не мешай ему уши. «Поганец», «лентяй» и «лоботряс», стало быть, – о нем!
Джай оглянулся, разглядывая, кто же это так костерит мальчишку.
Подслеповато щурясь, к ним семенила старушка, помогая себе клюкой, время от времени она останавливалась, и клюка из опоры превращалась в оружие угрозы, которым она потрясала в воздухе.
- Тебе что было сказано?! А?.. А ты, небось, шлялся снова по тавернам?! Ах ты гуляка смаргов! Так, глядишь, и в свинью превратишься! Да хорошо, если в свинью – в смарга! В самого настоящего! В смарга со свиным рылом! Будешь после по полям бегать! Голый, злой, голодный! Волосы все выпадут! И только уши твои останутся! Вот увижу смарга с такими ушищами – буду точно знать, что это Тидиш! Говорила ж тебе: не пей! А то худо будет! А он спозаранку в таверне! Вот превратишься в смарга – никто тебе больше не поможет! А это кто такой будет? – Старушка силилась разглядеть Джая. – Собутыльник! Кто ж еще?! Пьяные уже с утра? Окосели уже?.. Чую, чую, как от вас вином несет! Вот говорила я Лили: «Не бери его – если сызмальства привык воровать да побираться, никогда человеком не станет!» Так нет – взяла, приютила, сердце у нее доброе! И чем ты платишь ей за такую доброту?.. Еще и дружка своего привел!
Тут старушка накинулась на Джая:
- А ты, что здесь делаешь? Что высматриваешь? Думаешь, чем бы поживится?! Что, Тидиш?.. – Бабуля снова обернулась к пареньку, покрасневшему, словно закатное солнышко. – Подельничка привел? Думаешь, что ограбив свою благодетельницу, заживешь? Вижу я ваши замыслы! Ночью надумали дело-то провернуть? Этой или следующей?.. – Снова вперилась в Джая взглядом черных цепких, хоть и по-старчесски мутных глаз. - Знаю я вашего брата! Междуморец?.. – Она приблизила к нему лицо, щурясь еще больше. – О! Так ты междуморца отыскал! Тидиш, Тидиш, как же тебе не совестно – вместе с междуморцем о грабеже помышлять! Мы тебе как семья!
Джай то хмурился, улавливая в монологе старушке части печальной истории Тидиша и его промахи за время проживания в семье Аворов, то улыбался – так как узнал бабушку Лили, которую когда-то исцелял на рыночной площади в Брасе, предостерегая от растраты на эликсиры шарлатана. Джай снова потянулся лазурными нитями исцеления к старушке. За семь лет новые болячки настигли женщину, у нее из-за катаракты ухудшилось зрение, мучили артриты, пошаливало сердце.
Бабушка все еще продолжала ругаться, и на Джая, и на Тидиша, который, казалось, одним лишь страстным желанием сейчас разверзнет землю под ногами и провалится куда-нибудь подальше от брани бабульки. В ход уж было пошла клюка, прошедшаяся чуть пониже спины у паренька, и переключившаяся на спину Джая. Он поежился, пытаясь ускользнуть – с тех пор, как он в роли Верховного, Астри Масэнэссу доставалось нечасто! Но рук Джай не опустил, и продолжил исцеление. Наконец, воинственная старушенция, почувствовала тепло, остановилась, с удивлением глядя на Джая, выронила свое грозное оружие – клюку. Джай с облегчением вздохнул, Тидиш заинтересованно вытянул шею, понимая, что загадочный Масэнэсс как-то обезвредил бабульку, только вот как – не знал.
- За что ж ты так междуморцев не любишь, бабуля Вара? – спрашивал Джай, закончив с исцелением. – Неужели обидели тебя чем-то мои земляки?
- Кто… Кто ты?.. – бормотала бабушка.
- Не узнала? Я тебя, помнится, уже раз исцелял. В Брасе еще.
- Неужто ты?.. – Она ахнула, всплеснула руками. Исцеленные глаза позволили получше рассмотреть Джая, Вара разрыдалась и бросилась его обнимать. – Астри Масэнэсс? Ты?..
Как выяснилось, семья Аворов переехала в Астриен не так давно. Решили жить здесь, начать все с начала. Эсин не пил с тех пор, как Джай отправил его в путешествие с письмом.
- Как рукой отрезало! – рассказывал за ужином, на который был приглашен и Джай, глава семейства, оказавшийся добрым и мягким человеком, – Туда шел, ни спать, ни есть не мог – ваш наказ помнил. Все думал, что вы за мной смотрите, что если выпью хоть каплю – умру. Ну и спешил, конечно, очень. Затем встретился в условленном месте с человеком в синем плаще, передал письмо, получил деньги. Обрадовался так, словно меня из тюрьмы выпустили. Дай, думаю, на радостях перекину пару чарок! Такое избавление грех не отпраздновать! Пошел, значит, в таверну - в другую, не в ту, где меня встречал получатель письма. Купил себе бутыль вина. Сел, налил в чарку, сижу и смотрю на нее. Не идет! Я ко рту подношу – а выпить не могу! Не идет, и все тут! Так, словно, вы, простите, Мастер Масэнэсс, на меня со дна смотрите! Так и не смог! Оставил бутыль… а ведь деньги за нее заплатил. Целую бутыль!.. Бросил и ушел… И с тех пор ни капли в рот не взял. – Эсин продолжал свой рассказ, и Джаю показалось, что его взгляд какой-то затравленный и перепуганный, несмотря на добродушную улыбку и достаточно спокойный тон. Джай думал – показалось, но мужчина явно нервничал, то и дело тянулся к шее, что-то там нащупывая. Когда хозяин дома повернулся к жене, вставившей свое слово в повествование, Джаю удалось заметить у основания шеи Эсина уродливый застарелый шрам. - Вернулся домой, а там!.. Лили здоровехонька, ходит! Деньги есть! И зажили мы с тех пор, как в легендах рассказывают! Только в Брасе никто не верил мне, что я пить-то бросил, всё звали меня с собой дружки-собутыльники. Я конечно от них нос воротил, но все равно – тяжко, когда тебя все помнят пьяницей! Ну и решили мы податься на восток. Пришли в этот город новый – Астриен! И зажили еще лучше! Вот и Тидиша приютили. Бродил мальчишка неприкаянный, воровал, попрошайничал, а Лили говорит: «Давай его к себе возьмем, с нас не убудет». Ну и я считаю, что не убудет, пущай живет малец. Бабуля вон за него взялась – уму-разуму научит.
- Она научит… - едва слышно для слуха Джая пробормотал Тидиш.
Лили, похорошевшая, ставшая похожей на благородную даму, весь вечер плакала, вспоминая те дни. Джая едва самого не прошибло на слезу – стареет?..
Вечер подходил к концу, сердцу стало по-домашнему тепло и уютно, хотелось остаться в этом доме еще одним приемным сыном, или приемным отцом… кем-нибудь, лишь бы не возвращаться в Город Семи Огней, заключивший его в свои каменные объятия, ставшие для «ветра» тюрьмой, одевший ярмо власти на его шею и оковы ответственности на его руки.
Выходя из дома Аворов, провожаемый всей большой семьей, Джай обернулся, возвел руки, создал несколько крупных тарийских светильников и повелел им зависнуть над крышей, освещая жилище его друзей, рассказывая всем о том, что сам Астри Масэнэсс защищает обитателей этого дома. Глаза Тидиша засияли еще ярче, чем тарийский свет – теперь-то друзья и девушки точно поверят, что у них в гостях был Верховный.
Напоследок Джай окинул взглядом Эсина: мнется за спинами жены и детей, переступая с ноги на ногу, глаза опущены в землю, губы что-то бормочут, и Мастер Путей слышал – что:
- Когда ж уберется он, наконец?.. Не к добру… Ой, не к добру… Теперь жди беды… Говорил я – не нужно сюда ехать… Да кто ж знал, что он явится?..
Что бы это все значило? Джай удивился смыслу того, о чем бормотал бывший пьяница, но решил, что не его это дело и, помахав на прощание рукой Лили, бабушке Варе, детишкам, направился к Бонли.
Шустряка Джай встретил на пороге таверны, притом тот не выходил, а входил, успев, видимо, за прошедшее время куда-то сбегать. За плечом юноши топорщился плотно набитый вещами мешок, он поминутно озирался по сторонам, и, заметив Джая, облегченно вздохнул.
- Ну что? Пошли!
Джай вопросительно поднял бровь.
- Все, я подумал – иду с тобой… с вами… Пошли!..
- Отчего же такая спешка?
- Пока отчим не прознал, - доверительно поведал Бонли, - а то будет мне – уши такие сделает, как у Тидиша!
- Так он против?
- Против… не против… Да какая разница?.. Кто он такой! Ты ж – Верховный, Астри!.. Сам Верховный!
- Джай…
- Чего?..
- Я – Джай, а ты только что принял решение. - Джай стал серьезен, положил руку на плечо Бонли, посмотрел в глаза. – Теперь ты знаешь мое имя, и идешь туда, куда иду я.
- Джай?.. Разве не Астри Масэнэсс тебя… вас зовут?
- Теперь можно говорить «тебя». Для всех – Астри Масэнэсс, для друзей – Джай! При людях называй меня – Верховный, и на «вы». Понятно?
Бонли быстро кивнул.
- Ну так?.. Отправляемся?..
Джай, удивленный и настороженный спешкой Бонли, все же не имел намерения задерживаться здесь дольше, и призвал искрящийся туман, которой должен был перенести их обоих из теплого провинциального уюта Астриена в величественную надменную красоту Города Семи Огней.
Его взгляд, прощаясь с бывшей Каменгоркой – теперь городом, названным в честь Астри Масэнэсса, скользнул по стенам новых домов, по верхушкам черепичных крыш, по мостовой, и зацепился за чью-то одинокую фигуру, крадущуюся в тени накрывших город сумерек. Поминутно озирающийся по сторонам человек кого-то мучительно напоминал Джаю, и он, в очередной раз пожалев об ограничениях в своем Пророческом Даре, который в былые времена позволил бы узнать об этой астриенской смутно знакомой «тени» за минуту если не все, то, по крайней мере, самое важное, отпустил туман, отложив возвращение в столицу.
- Астри Масэнэсс?.. – дрожащим голосом спрашивал Эсин - привлекшим внимание Джая человеком был именно он. Видимо, встретить здесь и сейчас Верховного он рассчитывал меньше всего.
Бонли нахмурившись, поздоровался с Авором кивком.
- Мастер Кайко дома? – Эсин взял себя в руки и обратился к Шустряку.
Бонли пожал плечами.
- Откуда мне знать?.. Я там не живу…
Эсин, затравлено зыркнув на Джая, поспешил дальше.
- Кайко твой отчим?
- Да.
- А Эсин с ним знается?
- Да.
- И давно?
- Очень давно. По-моему, они и до приезда в Астриен друг друга хорошо знали.
- А тебе, случаем, не известно, откуда у господина Авора тот уродливый шрам на шее?
Невеста
1201 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
1
Джай перечитал пророчество, изложенное на небольшом листе пергамента, второе за эти девять лет, и касается оно далекого, очень далекого будущего. Как мог, он упрощал слог и стиль, стараясь, чтобы его произведение выглядело бледно и не броско, и спустя много лет привлекло внимание только слишком уж дотошного Толкователя. Осталось лишь спрятать пергамент подальше в какой-нибудь толстый фолиант.
Стук в дверь отвлек его от работы, и, судя по тому, как быстро охрана впустила гостя – это был либо Адонаш, либо Скайси, либо Оелла, либо Бонли, для которых двери Джая открыты в любое время и прошение об аудиенции не требуется.
Мастер Меча нервничал. Джай слишком хорошо знал Адонаша, чтобы не заметить этого по плотно сжатым губам и заткнутому за пояс большому пальцу правой руки.
Он пригласил друга присесть, и тот молчал некоторое время, собираясь с мыслями. Джай не спрашивал, что его беспокоит, – сам расскажет.
- Джай, - произнес, наконец, Адонаш, - могло ли случиться так… что Оелла моя дочь?
Джай изумленно хмыкнул.
- Ты сам знаешь Адонаш, что при твоей любвеобильности, что угодно могло случиться. Ты желаешь, чтобы я отыскал всех твоих детей?
- У меня их много? – тревожно зыркнул из-подо лба Адонаш.
Джай расхохотался.
- Можешь ты мне точно сказать, я - отец Оеллы, или нет?!
Джай наклонился к нему:
- Ты надеешься на это… или боишься этого?
Адонаш замолчал, задумался. Ответил не сразу:
- И то и другое. Я хочу ясности.
- Что случилось?
Адонаш вскочил, прошелся по комнате, тряся головой, отчего зажимы на косах (он только неделю назад надел на каждую косу по второму зажиму) звенели, и опять сел. Таким неспокойным Джай никогда не видел его.
- Она заявила, что выходит замуж!
Джай снова изумлено хмыкнул.
- И за кого? Ты не одобряешь ее выбор? Жених не достоин?
- Это Бонли!
- Что?!
- То, Джай! Какой из Бонли муж?! Он целыми днями пропадает в тавернах, проигрывает деньги, которые зарабатывает на полях. Он уже с десяток раз за последние два года ввязывался в нехорошие истории, и я его из них выручал! Да и вообще! Когда они успели?! Она Одаренная, ей рано думать о замужестве в двадцать один-то год! К тому же… Бонли!
- Но почему нет? Может это образумит их обоих? Оелла ведь тоже не подарок, и, наверняка проигрывает деньги в тавернах и ввязывается в истории не реже Шустряка?
- Вот именно! Ей нужен надежный человек! Который сможет позаботиться о ней, а не мальчишка, у которого ветер в голове!
- Ты сейчас говоришь, как отец… или…
Адонаш раздраженно фыркнул.
- Просто скажи, Джай! Если знаешь, конечно! Просто скажи мне это!
- Как только моя нога ступила в Город Семи Огней, я перестал видеть настоящее, ближайшее будущее или ближайшее прошлое. Под «ближайшим» я подразумеваю период лет в триста. Но, к счастью для тебя, когда я пришел за Оеллой в Транас, я знал все о ней. О ее рождении и жизни до двенадцати лет. Будущего не видел, а прошлое – да, и достаточно подробно.
Адонаш не смотрел на него, по тому, как подрагивают его пальцы, Джай знал, что он сердится на многословность рассказа, готов выкрикнуть нетерпеливое «Ну?!», и сдерживается изо всех сил.
- Ее отца не знает даже мать Оеллы.
Адонаш запыхтел.
- Кстати, мать давно умерла... Как и отец.
Адонаш выдохнул, непонятно, с облегчением или с огорчением.
- Имя этого мужчины Йосин Ханом. Его дед был Одаренным, и Оелла унаследовала Силу. Уж не знаю, успокоили тебя мои слова, или наоборот?..
- Спасибо, - Адонаш коротко кивнул.
- Неужели моя неудачная шутка терзала тебя все эти годы? С чего ты вообще взял, что можешь быть ее настоящим отцом?
- Она похожа на меня, смарг тебя сожри, Джай! – вскричал Адонаш – он совсем не успокоился.
- Чем? Цветом волос и глаз? Ты больше походил на Божена Истребителя – и это чистая случайность, чем Оелла на тебя!
- Нет! Она похожа на меня! Все это замечают!
- Почему ты сердишься, Адонаш? - Джай недоумевал. – Конечно, все замечают ваше сходство – Оелла подражает тебе во всем, двигается, как ты, разговаривает, как ты, пытается копировать твоей взгляд, что ей совсем не к лицу! А ее одежда? Красное и черное. Брюки и туника, куртка, плащ!.. Когда на ней в последний раз было платье? Девять лет назад, у госпожи Кичиниц?
Адонаш смотрел на Джая так, словно все это было для него открытием.
- Ты не замечал? – он удивлял Джая все больше и больше.
- Нет… - признался Мастер Смерти. – Никогда…
- Она носит косы, как ты. На семь еще не решается покуситься, а две заплетает с того самого дня, как ты впервые привел в порядок ее волосы. Она приобрела себе серебряные зажимы и носила по одному на косе, пока ты не отмерил вторую четверть, теперь их у нее по два! Этого тоже не замечал?..
- Да нет… Это не потому… Думаешь, она подражает мне? – Джай впервые видел, как краснеет Адонаш, он был уверен, что краснел тот тоже впервые в жизни. – Зачем?..
Джай знал ответ, но не стал озвучивать его.
- Подумай, Адонаш, хорошенько подумай.
Они помолчали некоторое время.
- Тебе стало легче? – наконец, спросил Джай.
- Еще хуже. Я надеялся… боялся… не знаю… Я в замешательстве! Позволь воспользоваться услугами одного из Мастеров Перемещений?
- Для чего?
- Отправлюсь на Хвост Дракона… Поразмышляю в одиночестве…
- Гляжу, дело совсем плохо. Вот что, Адонаш. Давай-ка провернем одну авантюру, как в старые добрые времена, повеселимся?! А? Как ты на это смотришь?
- Не до развлечений…
- А это не для развлечений, а для пользы дела.
2
- Адонаш сказал, что ты собралась замуж? – Джай глядел, как Оелла самозабвенно упражняется с мечом во внутреннем дворе, оттачивая навыки фехтования на деревянной изрезанной сталью фигуре.
Она уже достаточно хороша в этом, хотя никогда не достигнет мастерства боевого Одаренного. Но чтобы защитить себя в случае опасности, этого более чем достаточно. Старый пес Бунш лежал, положив голову на передние лапы под кустом айстрайсы, усыпанном крупными красными ягодами. Он дремал, а заметив Джая, лишь приоткрыл глаза, убедился, что это знакомый, и снова поспешил досмотреть свой собачий сон.
- Ну, собралась! А что? Запретишь?
- Зачем?
- Небось, Адонаш нажаловался, что мне рано замуж, что из Бонли плохой муж… - уныло отвечала девушка, не переставая рубить деревянную фигуру.
Джай усмехнулся:
- Да нет. Он вовсе не жаловался. Скорее, наоборот, показался мне довольным.
- Довольным? – деревянной фигуре пришлось туго, этому бревну давно бы пришел конец, будь оно живым.
- Он любит тебя, как родную дочь, и рад, что ты устроила свою жизнь.
- Рад? – если бы фигура не была глубоко вкопана в землю, она непременно упала бы от ее удара.
- Поволновался вначале, конечно. Ты ведь и в самом деле молода для замужества.
- Мне двадцать один! В Транасе, Тирайке или Брасе девушка в двадцать считается старой девой!
- Неодаренная может и считается, не так уж и много у нее времени. А Одаренная, которая проживет трехсот лет, обычно не спешит играть свадьбу. Но не в этом дело…
- Дело в том, что Адонаш попросил тебя отговорить меня? Не так ли? Только хитро отговорить, как только ты умеешь! – снова был смертельно ранен деревянный противник Оеллы.
Джай рассмеялся.
- Как только я умею? Да нет, он не просил никого отговаривать. Адонаш искренне рад за тебя, и то, что ты свяжешь свою судьбу именно с Бонли, ему по душе. Бонли мы знаем – это не кто-нибудь чужой. Он, конечно, разгильдяй, но в обиду тебя не даст. Тем более, что мы оба будем за ним присматривать. Адонаш, как достойный опекун, выдаст замуж свой Огонек, а после сможет спокойно устроить и собственное счастье.
- Разве он не этим занимается дни напролет – устраивает собственное счастье? Осчастливившие его дамочки стаями выпархивают из его спальни!
В этот раз Оелла разделалась с деревянной фигурой так, что будь на ее месте смарг, от него не осталось бы ни одного целого кусочка.
- Прям стаями?! – расхохотался Джай. – Думаю, в скором времени это прекратится.
- И с чего бы этому прекращаться?
- Он тоже женится и образумится.
- Да никогда в это не поверю!
- Отчего?
- Я очень хорошо знаю Адонаша! – Оелла запыхалась, остановилась, отдыхая.
- Но ведь не лучше, чем я? Он тоже собрался жениться, и мне кажется, что на этот раз, это серьезно.
- Да скорее Скайси женится на Плае! – Оелла вложила меч в ножны, сердито тряхнула косами – совсем как Адонаш. – Повторяю, я ни за что в это не поверю! Он не свяжет свою судьбу ни с одной из тех, кто приходит к нему! Кстати, кто она? Балиана? Валсия? Или Кайнарис?
- Назвала только троих, а говорила – целые стаи!
- Если я начну перечислять всех, - заворчала Оелла, - дня не хватит!
- Он сам назовет тебе имя невесты.
- Нет никакой невесты! Все это выдумки! Специально решили меня разыграть! Я же знаю ваши фокусы.
- Ты уверена, что это фокусы?
- Ну, конечно! Будь у Адонаша невеста, я бы знала!
- Но ведь и он не знал, что Бонли – твой жених.
Оелла засопела, делая вид, что поглощена разглядыванием отметин меча на тренажере.
- Хорошо. Допустим, у него есть невеста, на которой он хочет жениться. А если невеста есть, то и имя у нее имеется! А раз ты молчишь и мутишь воду, значит, нет никакой невесты!
- А если я скажу имя?
- Скажешь имя – и я точно решу, розыгрыш это или правда. Ну?
3
Рамос лежал с прикрытыми глазами, но Риэна знала, что он не спит. Коса серебряной змеей легла на его могучую обнаженную грудь, шелковое покрывало сползло до пояса. Его мужественный профиль, дерзкий подбородок, высокий лоб, тонкие губы, легкая щетина на щеках, сильные руки… все это… весь он… рядом с нею, заставляли Риэну трепетать от счастья. Он принадлежал ей! Рамос Лантак любит ее…
Она приподнялась на локте, любуясь спящим (или притворяющимся спящим) Рамосом.
- Таиль никак не уймется? - проговорил он, не открывая глаз – все-таки притворяется.
- Это вопрос? – Испытываемая Риэной нежность сменилась раздражением.
Не проходит ни дня, чтобы Огненосец Лай Таиль не обратил на нее своего венценосного внимания. Раздери его Древний! Столько лет он не оставляет своих попыток завоевать то ли ее сердце, то ли ее тело. Он слишком несмел, чтобы сказать прямо, слишком ослеплен собственным величием, чтобы понять ее отказ, и слишком упрям, чтобы переключиться на какую-нибудь другую женщину. Но если на протяжении всех этих лет знаки его внимания еще можно было терпеть, то сейчас, его назойливость и настырность просто сводят с ума! Что-то случилось с ним в последние месяцы. За это время он прислал две дюжины украшений с Перлами Огненосцев – собственноручно произведенных Таилем, букет цветов ожидает ее в покоях каждое утро и каждый вечер. При встрече он во что бы то ни стало пытается ее коснуться, как бы случайно… Но при всем этом ничего не говорит.
Риэна не понимала, почему Рамос не откроет Советнику правду о них. Мастер Лантак не тот человек, который боится вызвать на себя гнев Правителя.
- Это из-за Масэнэсса, - объяснял Рамос, когда он спрашивала. – Он не должен знать! Этот смаргов Масэнэсс ничего не должен знать о тебе и обо мне! Таиля я поставлю на место, когда он начнет зарываться.
- А почему Масэнэсс не должен знать?
- Он непременно использует эти знания против нас с тобой. Особенно против меня! К тому же… пророчество…
- О каком пророчестве ты говоришь?
- О тебе и Масэнэссе. Кто ты для него?
- Посланник, Рамос, я просто посланник, который доставил его письмо Совету! На этом все!
- Нет. Это не так.
Риэна знала, что не так – чувствовала душой. От этого становилось тошно и горько. Проклятые пророки с их треклятыми пророчествами!.. Зачем они впутали ее? Рамос показал ей книги о Древних, об их Кругах, он объяснил, откуда у Астри Масэнэсса такие способности. Его слова убедили Риэну - разум полностью был на стороне возлюбленного, а вот сердце, как это ни странно, сомневалось. Робкое признание Рамосу о ее сомнениях – и Мастер Стратег нашел достойное объяснение и этому: Астри Масэнэсс талантливый манипулятор, он внушает любовь и симпатию, все окружающие просто влюблены в его доброту, щедрость, великодушие, и никто не замечает, что за всем этим кроится честолюбивый жестокий тиран.
- Он обретает власть! А власти больше всего у любви, Риэна! Поэтому он завоевывает любовь. Преданные люди пойдут на все! Фанатики готовы будут убить за одно слово, сказанное против! Любого, кто восстанет, Масэнэсс уничтожит без сожалений. Разве ты не помнишь, что он сделал с Боженом Истребителем? А ведь этот самый Божен был его лучшим другом, как Мастер Адонаш с Хвоста Дракона. Он судил князя прилюдно, демонстрируя Силу таким невероятным образом, что никто и слова не посмел сказать!
- Но Божен… - возражала Риэна, вспомнив невесту князя и свое проваленное задание, - был далеко не лучшим из людей. Он жаждал власти и готов был на все, чтобы захватить княжество Хинси!
- Может быть, однако умер он не из-за этого! Он воспротивился воле Масэнэсса, он знал о нем некую тайну, и был убит! А внук Пророка Иша – Таансан? Масэнэсс жестоко повесил того в лесу разом с двумя десятками его людей! Ты скажешь, что они были бандитами. Может и так? Но, заметь – без суда, без доказательства вины! Я уверен, что Таансан тоже стал ему поперек дороги, вот, и умер.
С тех пор, как Рамос нашел сведения о гибели Таансана, Пророк Иш полностью поддерживает Лантака, оба они уверены, что Масэнэсс незаконно убил Разрушителя и его людей, и что жестокость Мастера Путей не была оправданной. Среди этих самых людей были Джафер и Читос, с которыми Риэна прошла восточные земли. Отпетые головорезы, злодеи, не брезгующие ни насилием, ни убийством, но все же они с Риэной прикрывали друг другу спины, отбиваясь от смаргов и кивелов, и если б не эти двое – еще неизвестно, выжила бы она? Ей жаль, что они встретили такую бесчестную смерть.
- И я рассказывал тебе, как на моих глазах Масэнэсс сжег лорда Гавэра Типаса, которого тоже называл другом. Он пощадил Огненосца Тауша, так как убийство одного из Семи – ничем не смываемый грех перед Тарией! Соверши он подобное злодеяние – и его репутации пришел бы конец! Он переместился из замка Типаса с мертвой женой на руках, которую наверняка сам же и убил. Я видел женщину живой, когда она входила в ту комнату и бездыханной, когда Масэнэсс вынес ее оттуда.
Риэне верилось с трудом, что Джай (она знала его настоящее имя от Адонаша и Скайси, проговорившихся при ней когда-то у госпожи Кичиниц) способен на все эти безумно жестокие поступки. Он был обаятельным и простым… но Рамос знает больше – это только маска!
- Я отважу Таиля от тебя, - пообещал Рамос, раскрыв, наконец, глаза и взглянув на нее.
- Как?
- Я скажу, что ты принадлежишь Масэнэссу. Он испугается и уберет от тебя свои грязные руки.
- Мне не нравится твой план.
Рамос привстал, провел по ее щеке тыльной стороной ладони.
- Почему? Не веришь мне?
- Верю. Но план лжив, и поэтому он не нравится мне!
- Риэна. Эта игра требует от меня притворства. Мне тоже не по душе подобный маскарад. Наступит момент, и воцарится истина и справедливость. Тария узнает, кто есть кто.
- Таиль может спросить у Верховного обо мне… - неуверенно возразила Риэна.
- Я предостерегу его от подобного шага.
- К тому же мне кажется - Масэнэсс уже знает все… и нам незачем скрываться.
- Знает? Нет, вряд ли. Мы обсуждали это с Ишем. Надеюсь, и старая лисица Плая ни о чем не догадывается? Ты не выдала себя?
- У Плаи на службе две дюжины Пророков, Рамос, если она и узнает, то не из-за меня!
- Если Пророки увидят то, что им не следует видеть, Иш даст мне знать.
- Хорошо. - Риэна сердилась. Все как-то не так!
Она встала и принялась одеваться, натягивая брюки и голубую расшитую длинную тунику. Глядясь в зеркало, Риэна пригладила растрепавшиеся волосы. Острый взгляд Рамоса, заставил обернуться.
- Что?
Он поднялся, закутавшись в покрывало, подошел, обнял ее.
- Не нужно сердится. Если бы я был таким, как Масэнэсс, ты бы ни разу не огорчилась. Но я не могу обманывать тебя… А правда бывает колючей, ты же знаешь.
- Знаю. Я не сержусь. Нужно идти… может Плая уже в Здании Совета. Может даже ищет меня?
- Ты на посту?
- Нет. Но она всегда желает знать, где я нахожусь.
- Тогда иди. Я бы хотел побыть с тобой еще немного.
Риэна в ответ поцеловала его и, нехотя, ушла. Как же надоело, до смарговых мозгов надоело, скрываться!
Выйдя из комнаты, где они обычно встречались, она спустилась на два этажа вниз, обошла здание по кругу через воздушную галерею, спустилась еще на этаж, у покоев Огненосицы, узнала от охраны, что Плая еще не прибыла, огорчилась – рано она ушла от Рамоса, и отправилась в сад.
Здесь в одиночестве, под деревом Фус, среди цветущих магнолий, под щебетание кини, таких же ярких и юрких, как на родном Иане, Риэна сможет собраться с мыслями.
- Риэна! – шепотом позвал Адонаш, вынырнув из-за дерева Фус, огромные перьеобразные ветви тут же сомкнулись, покачиваясь, за его спиной.
Она шарахнулась от неожиданности.
- Жить тебе надоело? Я ведь могла бросить дротик!
- Выходи за меня! – заявил он, озираясь по сторонам, и оправляя полы жилета.
Риэна опешила:
- Ты ягод астрайсы наелся? У тебя бред начался?
Адонаш присел рядом, задумчиво тряхнул длинными косами, на каждой из которых совсем недавно появилось по второму зажиму. Для Одаренного он все равно еще молод, как и она.
- Просто сделай вид, будто ты – моя невеста.
- Ты свихнулся! Зачем?!
- Нужно разыграть одну неразумную девчонку.
- Ничего не понимаю! Адонаш, ты точно не ел никаких ягод? Может пил что, слишком уж крепкое?
- Пил. Вуривуху в Низинке. Тринадцать лет назад. Так поможешь?
4
Чтобы узнать, где находится Бонли, Джай вынужден был прибегнуть к услугам служителей. Потеря способности видеть настоящее причиняла масса неудобств, особенно если привык к этому полезному проявлению Дара.
Получив сообщение о местонахождении Шустряка, Джай сразу же переместился туда, опасливо озираясь по сторонам. Это была заросшая диким виноградом одинокая беседка на берегу Тасии-Тар, к которой средь кустов и высокой летней травы вилась изогнутой лентой тропа, протоптанная множеством ног влюбленных парочек. Из беседки доносились голоса и смех – тот что погрубей принадлежал Бонли, тот, что потоньше – какой-то девушке.
Джай громко кашлянул, перед тем, как войти вовнутрь, отодвинув свисающие в поисках опоры ветви винограда. Бонли с девушкой на руках залился краской, мигом подхватил ее за талию и посадил рядом. Юная красотка (пухленькая и светловолосая - полная противоположность Оеллы) опустила ресницы и принялась одергивать беспорядочно перекрученные юбки и поспешно завязывать расшнурованный корсет.
- Простите, что потревожил, - улыбнулся Джай. – Познакомишь нас, Бонли?
- Это… Мариамь, - буркнул Шустряк, - А это… - он кивнул на Джая, - Верховный Масэнэсс.
Девушка взвизгнула, позабыв о платье, прижала ладони ко щекам, уставилась на Джая, как столичный житель на пионту, затем, как араец на тарийский светильник, а после, как междуморский купец на особо ценный перл огненосца.
- Вы Астри Масэнэсс?! Наш Верховный!!! Правда-правда?!
- Да, Мариамь, я Астри Масэнэсс. Если не возражаешь, мне нужен Бонли, я заберу его.
- Ах! Ах! Ах!.. – только и смогла ответить девушка, когда они перемещались.
Бонли был молчалив, он насупился, перепугано зыркая то и дело на Джая. Видимо, ожидает выволочки.
- Это не то, что ты подумал…
- А что я подумал?
- Ну… ты подумал, что я женюсь на Оелле, а сам…
- Так ты все-таки женишься на Оелле?
- Ну… да… Да! Ну… Это не то, что ты подумал, Джай!
- Итак, твоя невеста Оелла, и ты все решил?
- Решил… - Бонли то бледнел, то краснел, на Джая старался не смотреть.
- А Мариамь?
- Она… просто…
- Да ладно. Все понимаю, хотел перед свадьбой немного гульнуть. Так? Больше ведь случай не представится.
Бонли потеряно глянул на Джая, не понимая, шутит он или нет, станет ли укорять или, в самом деле, сочувствует.
- Я думаю, что нам нужно собраться и отпраздновать это событие!
- Нам?
- Ну да. Соберемся в тесном кругу, как в старые добрые времена. Может, даже улизнем из Здания Совета. Я знаю одно особое место. Будем есть, пить и веселиться. Я могу сыграть для вас – вспомню молодость. Давно мы не праздновали ничего все вместе. Вы с Оеллой, я, Скайси… Адонаш с невестой.
- Чего?! – брови Бонли уползли куда-то вверх и спрятались под челкой. – Адонаш с невестой?
- Ты не знал?
5
В таверне «У реки» сегодня необычно тихо. Здесь нет веселящихся аристократов, пропивающих и проигрывающих состояния своих богатых отцов (зачастую Одаренных), нет музыкантов, пиликающих для них без устали за пламенную монету, нет хохочущих подавальщиц, живо лавирующих меж столами с кубками вина и кружками пива. Никто никого не вызывает на поединок, никто никому не предъявляет обвинений в мошенничестве, никто не жаждет разукрасить лицо своему соседу. В таверне чисто, служанки прилично одеты, повара расстарались в изобретении блюд, а хозяин доволен как никогда – еще бы: шесть тихих посетителей, а доход такой, что не даст за три дня и целая толпа, всегда буйная и пьяная.
Кто эти шестеро, его мало интересовало. Вчера, когда Джай отсчитывал ему пламени, трактирщик лишь прищурил глаз, прикидывая прибыль и смекая: перед ним Одаренный. Джай не стал говорить, что он ни кто иной, как сам Верховный Масэнэсс – тише и спокойнее пройдет вечер.
Джай, Оелла и Бонли пришли первыми. Своих псов – Бунша и Фа, с которыми молодые люди редко разлучались, на этот раз оставили в Здании Совета.
Оелла мрачнее тучи. Она расплела косы (что делала на людях нечасто), распустив длинные вьющиеся волосы по плечам, надела зеленое платье, и даже украсила шею подвеской. Но сдвинутые брови, поджатые губы и пылающие глаза настолько диссонировали с девичьим нарядом, что Джаю хотелось вручить ей меч.
Когда Бонли подошел к ней и протянул руку, чтобы подвести к столу, она вначале скривилась, а только потом натянуто улыбнувшись, вложила свою ладонь в его.
- Бонли! Как я рада, что мы сегодня расскажем о своих чувствах друзьям! – наиграно произнесла девушка, целую Шустряка в щеку.
Парень засопел, а Джай ухмыльнулся.
Скайси, растрепанный и не выспавшийся, появился следом. Он явно не понимал, что происходит, допрашивал жениха и невесту, когда они поняли, что любят друг друга, почему ничего никому не рассказывали, когда же свадьба и так далее и тому подобное, на что получал не совсем внятные смущенные ответы. Джай одернул его, шепнув:
- Скайси, ничего не спрашивай, смотри и замечай.
Тот недоуменно захлопал голубыми глазами, пригладил обеими руками шевелюру густых жестких волос, которые, отпружинив, снова превратились в непослушную гриву, уселся поудобнее и стал ждать, когда подадут ужин.
Появились Адонаш и Риэна, Джай услышал скрип дверей у себя за спиной, шаги и шуршание одежды, увидел, как позеленело лицо Оеллы, как отвисла челюсть Бонли и вытянулась круглая физиономия Скайси, обернулся и замер. Риэна восхитительна!.. Она вошла под рука с Адонашем, а у Джая сейчас лицо не лучше, чем у Оеллы… Зеленоглазая стройная женщина в красном платье с копной черных вьющихся волос… в этот самый момент в особенном мягком свете свечей, от которого уж и отвык Джай, окруженный тарийскими светильниками, казалась в сотни раз прекраснее, нежели на его рисунках… А он ее рисует… до сих пор… рисует… Адонаш положил руку на ее талию, и зудящая ревность, глупая и беспочвенная, поднялась внутри… Если Адонаш поцелует Риэну или Риэна поцелует Адонаша… Джай может потерять голову… лучше бы они этого не делали.
Оелла толкнула Бонли плечом, и тот прикрыл рот, оторвал взгляд от Риэны и обнял ее.
Подали жаркое с овощами, хлеб, вино и диковинные красные шарики, названные поваром «биризиллы». В полном молчании Скайси отправил один из шариков себе в рот, задумчиво прожевал, зачавкал (никак не может отделаться от этой привычки, усвоенной им еще в монастыре – где за столом так принято), и биризиллы стали исчезать из тарелки с пугающей быстротой. Джай следил за тем, как мелькала рука Огненосца-Претендента – аппетит его не изменился с тех пор, как они познакомились. Остальные не ели. Адонаш вяло потягивал вино, и хотя лицо его было невозмутимо, Джай знал, что ему эта авантюра не по душе. Риэне тоже, судя по напряженной, как натянутая струна, спине.
Джай взял биризилл, понюхал, надкусил. Ничего, довольно вкусный, хоть и острый, обжигает, словно гнев Огненосца.
- Итак, - произнес он, проглотив поварской шедевр и запив его вином, - мы здесь, чтобы отпраздновать ваши помолвки.
- Помолвки? – удивленно перебил Скайси. – У кого еще помолвка? – рассеянный Мастер Огня не предал значения тому, что Адонаш пришел с Риэной и не заметил, как тот обнял ее.
- У Бонли с Оеллой и у Адонаша с Риэной.
- Что?! – Скайси выронил из руки очередной шарик биризилл. – Риэна? Адонаш?! Как?!
- Что здесь удивительного? - улыбнулся Джай. Скайси верил, будто это Джай должен непременно женится на Риэна, а Джай сейчас, глядя на то, как дрожат отблески свечей на ее густых черных ресницах, так блестят влажные изумрудные глаза, был совсем не против… Скайси не раз обсуждал эту версию с Адонашем, и уж точно не ожидал, что сам Адонаш решит жениться на красавице.
Огненосец нахмурился, сложил руки на груди, позабыл о еде.
- Ваша любовь была для нас секретом, - продолжил Джай, обращаясь одновременно к обеим парам. – И сейчас все стало явью. Я искренне рад за вас. Сам я был женат не единожды, и уж поверьте старому… очень старому мудрому человеку – это великое счастье.
- Ты говоришь, как дедушка… - проворчала Оелла.
- Я и есть дедушка, деточка, - ответил Джай скрипучим голосом, подражая неодаренному старику.
Бонли хихикнул, Скайси еще больше насупился, Оелла поджала губы, а лица Адонаша и Риэны оставались невозмутимыми, как и полагается Мастерам Смерти.
- Счастье в том, чтобы беречь друг друга и любить, - продолжал он свою занудную поучительную речь, ожидая нужной ему реакции, - Чтобы хранить верность друг другу, находить утешение с милым сердцу человеком. Ваши жизни длинны, гораздо дольше, чем у людей, лишенных Дара, и все эти годы рядом с вами будет ваш избранник. Ошибиться нельзя… Любовь пишется в сердце, въедается в душу, любовь ни с чем не ступать, и она не разменивается, не улетучивается, ни мельчает, словно река жарким летом. Любовь всегда полноводна, словно море. Иной раз она бурлит, иной раз замирает в штиле, но то, что творится на поверхности – не так важно, гораздо важнее то, что в глубине. Любви не страшны ни беды, ни разлуки. Душа будет тянуться через тысячи миль к тому, кого любишь… Все мысли поглощаются ею, и все дела кажутся неважными, если делаешь их не ради нее…
Джай вспомнил Дийну – свою первую любовь. Рыжие волосы, заплетенные в косички, лежат на хрупких плечиках. Они целуются в высокой траве, она в венке из алых маков…. и ему только… семнадцать лет… Дар еще не раскрылся, он еще не знает, что этот мир будет держать его так… долго… Что заберет у него и Дийну и всех остальных… Айю, Фаэну, Мираю, Линэль… Тойю… Крайю…
- Я вижу блеск влюбленных глаз, - сказал он, отбрасывая печальные воспоминания. – И это радует меня! Так давайте выпьем за вас! За двоих, которые станут одним! За две будущие семьи! И пусть Мастер Судеб пошлет вам Одаренных детей!
Он поднял кубок, жест его с явной неохотой повторил Скайси, затем Адонаш, Риэна и Бонли, последней это сделала Оелла.
- Так, когда вы решили играть свадьбы? Вначале Оелла и Бонли, а потом Адонаш и Риэна, или все вместе? Будет большое празднество!
- Нет, не вместе! – фыркнула Оелла.
- Все верно, - подтвердил Адонаш, - пусть вначале они. Выдам Оеллу замуж, а после уж женюсь сам.
- Может все-таки вы первые? – язвительным тоном спросила девушка.
- Ну зачем же нам спешить? – так же язвительно улыбнулся в ответ Мастер Меча.
- Вот я взгляну, какой из тебя выйдет муж, и… может, передумаю…
- Какой из меня муж? – Адонаш поднял бровь. – Отличный! А ты как считаешь, Риэна?
- Да. Отличный, - равнодушно ответила та.
- Вот видишь. Да и что смотреть на меня. Я – это одно, Бонли – совсем другое! А он, я уверен, муж хоть куда! Не так ли, Мастер Шустряк?
Судя по виду Бонли, он мечтал сейчас лишь об одном – просочиться сквозь стул, а затем сквозь пол.
Адонаш мельком взглянул на Джая, и он прикрыл глаза, показывая, что пора.
Старший из женихов накрыл своей ладонью руку Риэны.
- Мне как-то нехорошо, - тихо сказала она. – Нужно на воздух…
- Конечно, милая, - Адонаш встал, помог подняться своей фальшивой невесте, уходя, обернулся, очень умело состроил встревоженную мину и заявил:
- Очень может быть, что нам придется поторопиться со свадьбой… это недомогание…
Острый слух Джая уловил шепот Оеллы, обращенный Бонли:
- Целуй меня! Сейчас!
Бонли поспешно наклонился и неловко с громким звуком чмокнул девушку в щеку. Звук привлек внимание Адонаша и тот обернулся, с таким лицом, что едва не испортил безупречную игру.
- В губы! – тем временем шептала Оелла, и слышали ее только Джай да Бонли, который залился краской и вместо требуемого поцелуя отстранился.
Адонаш и его спутница вышли наружу, сопровождаемые любезным хозяином, непрестанно спрашивающим, не угодно ли чего.
- Итак, - Джай запрокинул ногу за ногу, откинулся на спинку стула, - зачем вы решили разыграть Адонаша?
Бонли вздрогнул, уставился на Джая. Оелла нахмурилась.
- Ваша свадьба – это ведь шутка.
- Никакая не шутка, - наконец, нашелся Бонли.
- А что же тогда?
- Его нужно было проучить… - буркнула девушка.
- Твоя идея?
- Да… ее… - ответил Бонли.
- О, Мастер Судеб! – шумно выдохнул Скайси. – Я ничего не понимаю!
- Проучила? – Джай был серьезен и строг.
Вместо ответа девушка залилась слезами, вскочила и выбежала через черный ход. Бонли встал было, чтобы идти за ней, но Джай удержал того за рукав.
- Не ходи.
- Откуда ты узнал? – спросил парень.
- Кто мне объяснит, что происходит здесь? – жаловался Скайси.
- Никогда не пытайся надуть междуморца, Бонли.
- Она хотела заставить его ревновать… - юноша опустил голову.
- Кого ревновать? Кто хотела? – Скайси переводил круглые глаза с Джая на Бонли и обратно.
- Она не знала, что так… будет… Глупо все получилось… Я говорил…
- Куда побежала Оелла? Я пойду найду ее? – вызвался Скайси.
- Ты ей не поможешь, - отвечал ему Джай. – Пусть поплачет, в следующий раз подумает, перед тем, как шутить настолько жестоко.
- Но…
- Адонашу-то что? В чем тут жестокость? – заступился за девушку Бонли.
В этот момент вернулись Адонаш и Риэна.
- Где Оелла? – сразу же спросил он.
- Все. Спектакль окончен. Она убежала плакать.
- Так ты оказался прав, все было шуткой? – Адонаш недобро глянул на Бонли, тот вжал голову в плечи.
- Я редко ошибаюсь, - усмехнулся Джай.
Адонаш тут же ринулся к черному входу, и его Джай не стал удерживать.
- Я могу идти? – холодно спросила Риэна. – Моя роль тоже отыграна.
Скайси глядел на нее, открывая и закрывая рот.
- Да. Можешь идти. – Джаю не хотелось ее отпускать. - Спасибо за помощь.
Он надеялся, что она останется, побудет с ними еще немного, хотя бы для того, чтобы убедиться в счастливом окончании этой истории, или просто поддержать компанию, но Риэна попрощалась резким кивком головы и поспешно покинула таверну. Он смотрел ей вслед, затем еще долго глядел на дверь, закрывшеюся за ней… Джай вздохнул.
- Какой неудачный вечер! – заключил Скайси и принялся утешаться поглощением ужина, к которому почти никто не притронулся.
Джай еще раз вздохнул и присоединился к Огненосцу, то же сделал и Бонли.
6
Адонаш не нашел ее. Он обошел вдоль и поперек почти весь Город Семи Огней, заглянул под каждое дерево, под каждый кустик в каждом зимнем саду Здания Совета, а их было немало. Расспрашивал всех, кого встречал. Впрочем, многих ли встретишь ночью? Тем не менее, он выловил одного из Пророков Огненосицы Плаи и потребовал, чтобы тот нашел ему Оеллу. К Джаю в последнее время с такой просьбой бесполезно обращаться. Пророк оказался слабеньким – смог сказать лишь, что Оелла жива-здорова. Адонаш выругался, оставил в покое сонного Мастера и продолжил свои метания.
Одно утешало – с обрыва в Тасию-Тар девчонка не прыгнула. Вот уж упрямая заноза! Когда Джай сказал, что свадьба с Бонли – лишь способ его подразнить, Адонаш не поверил. Но поведение подопечной, подтверждало слова хитроумного междуморца, уж он знает толк в розыгрышах.
Оеллы нигде не было. И Адонаш отчаялся ее найти. Он с огромным трудом, вспомнив, что является Мастером Смерти да еще и стайшем с Хвоста Дракона, заставил себя успокоится и трезво рассудил: бездумная беготня делу не поможет. Почему она убежала?
Адонаш корил себя за то, что согласился на план Джая. Это слишком жестоко. Но он согласился, не зная, что Оелла… Он не надеялся на это… «Какой же я глупец! Отмерил уж вторую четверть, а не поумнел! Раздери меня Древний!» - ругал он себя, возвращаясь в свои комнаты в Здании Совета. Утром следует расспросить Мастеров Перемещений, не обращалась ли девушка к ним… Потом найти какого-нибудь более толкового Пророка… Потом высказать Джаю, все, что он о нем думает!
- Да чтоб я еще раз последовал твоему совету! – сердито бормотал Адонаш, закрывая за собой дверь спальни.
Он выпустил тарийский светильник из сосуда… Комната осветилась и… Оелла нашлась…
Девушка сидела на его кровати, бледная, с покрасневшими от слез глазами, простоволосая, одетая в платье... непривычно…
- Прости, Адонаш, - заговорила она. – Я не думала… Риэна – хороший выбор… Она очень красивая…
Он застыл, не зная обнять ли ее на радостях, отругать ли из-за всего пережитого за эти несколько часов, или просто выслушать.
- Я не знала… Прости…
- Почему ты извиняешься?
- Я тебя обманула.
- И как?
- Не будет никакой свадьбы… нашей с Бонли… Я его не люблю… И он меня… Мы все это придумали…
Адонаш молчал.
- Я хотела…
- Чего?
- Я жду тебя тут давно… Ты с ней был все это время? С Риэной? Она беременна?
- Нет.
- Но ты сказал…
- Так чего ты хотела добиться, обманывая меня?
- Хотела привлечь твое внимание! – ответила девушка, смело посмотрев ему в глаза.
- Ты добилась своего… Эффова печенка! Все это время я, как горный олень, скакал по городу, разыскивая тебя!
- Правда? – она слабо улыбнулась. – А Риэна?
- А Риэна отправилась по своим делам! Еще раз вытворишь такое!..
- А что я сделала? Я пришла сюда сразу…
- Еще раз разыграешь меня!.. Замуж она выходит! Да тебя впору отшлепать и запереть в комнате! Вспомнить противно, что ты мне говорила: «Мы с Бонли давно друг друга любим без памяти!» И как только такие мысли проникли в твою голову?! Тебе мало моего внимания? Я же провожу с тобою большую часть дня! Наставник столько не нянчится с будущем стайшем, как я с тобой!
Оелла опустила голову:
- Тем не менее, ты нашел время, чтобы сойтись с Риэной! С ней ты наверняка видишься чаще!
- Чаще? А возможно ли это? Между каждым новым рождением солнца лишь двадцать четыре часа!
- Теперь все изменится.
- Что именно?
- Ты будешь со своей Риэной, а я… Я уйду…
- Куда?
- На восток, туда, где родилась.
- В бочке опять поселишься?
Она зарделась.
- А хоть бы и в бочке.
- Ну и зачем тебе уходить, разве кто тебя гонит?
- Я тебе не нужна…
- Глупости. Я люблю тебя.
Оелла подняла на него глаза полные слез.
- Я знаю… Ты всегда меня любил… как… как дочь…
- И это плохо?
- Но ты не мой отец…
- Твои родители давно умерли. Джай рассказал. Так из меня вышел плохой отец?
- Нет… Хороший… Слишком хороший… Риэна будет счастлива, и твои дети от нее будут счастливы… Я думаю, она все-таки беременна… эта слабость… Я слышала, что женщина чувствует недомогание, когда…
- Замолчи.
- Почему?
- Она не беременна. По крайней мере, не от меня. Или ты думала, то разыгрывать других, позволено только тебе?
- Что?! – Оелла вскочила.
- Не будет не только твоей свадьбы с Бонли, но и моей с Риэной! Я отплатил тебе той же монетой.
- Да как ты?!.. – Оелла гневно сверкнула глазами из-под насупленных бровей, затем до нее в полной мере дошел смысл сказанного. – Ты и Риэна?.. Так это тоже шутка?
- Иди сюда… - Адонаш шагнул к ней, привлек девушку к себе и обнял. – Я люблю тебя…
- И я тебя… - ее лицо на его груди было горячим – она снова плачет, столько воды из глаз Оеллы не вытекало ни разу в жизни, по крайней мере с тех пор, как он ее знает. – Но… по-другому…
- Глупая девочка, - шептал Адонаш. - … по-другому… Ты сначала спроси, как я тебя люблю… Ты выросла… И я уже давно смотрю на тебя… совсем не как отец…
Оелла отстранилась, и Адонаш на мгновение подумал, что она испугалась его слов, но девушка оттолкнула его лишь для того, чтобы заглянуть в глаза.
- Ты меня любишь? В самом деле?
В ответ он поцеловал…
- Я не хочу быть… еще одной… - пробормотала он, когда губы их, наконец, освободились.
- Ты будешь единственной!
Призраки прошлого
1201 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
1
Коридоры, коридоры, коридоры…. Темные и ярко освещенные тарийским светом. Прямые и изломанные бесконечными поворотами. Холодные в бело-синих тонах, и теплые, уютные настолько, насколько может быть уютным общественное помещение. Все Здание Совета состояло из коридоров – так казалось. Хотя здесь еще были лестницы, залы заседаний, комнаты, столовые, зимние сады… Но первое, что приходило на ум Скайси, когда он вспоминал о Здании Совета – именно коридоры.
Чем-то это сооружение напоминало ему о Радужном монастыре на Хребте Дракона. Только там были не созданные рукой человека, а природные лабиринты туннелей. И света было поменьше. И сырости побольше… Но все равно Скайси любил то место. А любит ли он это? Город Семи Огней невозможно не любить. Даже ощущая какую-то болезненную тягостную зависимость от него, ты не можешь не думать, что это самый прекрасный и дорогой для твоего сердца город на земле. Родина всех Одаренных. Никогда Скайси не думал, что может оказаться Одаренным, да еще и Мастером Огней…
Когда Джай обосновался в столице, и Скайси понял, что они уже никогда больше не станут путешествовать как раньше, он сначала разозлился, а потом обрадовался. Скайси не любил путешествий, но он к ним привык. У него была цель – познать семь откровений, а потом эта цель исчезла и развеялась, растаяла, как снег на горном перевале, и следов не осталось. А Город Семи Огней великолепен! Скайси понял тогда - здесь он будут отныне жить! Он поворчал немного, сам не знал зачем, на Джая и Адонаша, потом поворчал на самого себя, за то, что ему так нравилось спать в мягкой постели на огромном ложе, есть лучшую еду и занимать уютные покои. Он не хотел показывать всем, что ему все это жутко нравится. Впрочем, чего-то Скайси не хватало. А вот чего?
Общения с Джаем? Тот все больше был занят важными государственными делами, и казалось, что Джай в Город Семи Огней так и не пришел, а прислал сюда вместо себя двойника, похожего лицом, но совершенно другого по характеру – Астри Масэнэсса. Верховный был серьезен, печален, часто хмурился и редко улыбался. Даже говорил он иначе: путано, мудреными словами. А лукавая искорка, которая никогда раньше не покидала междуморские глаза Джая, исчезла навсегда.
Может Город Семи Огней и родина для всех Одаренных, да только не для Мастера Путей… Джай здесь несчастен, и это видно. Джай – свободный ветер, которому нужно резвиться на просторе, а не сидеть в четырех стенах, пусть даже это самые лучшие стены на всем белом свете.
Скайси тоже поначалу часто грустил – не мог разобраться в самом себе. Потом попросил своего Мастера Перемещений Глайска доставить его в Радужный монастырь. Как ни странно, Глайск знал, где это. И они оказались перед Великими воротами еще раньше, чем Скайси успел собраться с мыслями и придумать, что он будет говорить… братьям.
Их вышел встречать настоятель Виасири – его косичка вот уже как тридцать пять лет красного, как кровь цвета – он познал все откровения. Скайси подумал, что длинная тонкая кровавая косичка нелепо смотрится на макушке лысого блестящего черепа, и тут же устыдился таких мыслей.
Виасири не узнал Скайси, который надвинул на нос капюшон, а под капюшоном держал теперь гриву вместо лысины. Таких рыжих, жестких, непослушных и густых волос нет больше ни у кого в Городе Семи Огней. Один Пророк говорил Скайси, что у легендарного Этаса, погрузившего в сон Атаятана, тоже были волосы цвета огня.
Настоятель озадаченно хмурился, глядя на длинную косу Глайска.
- Мастер? Чем обязан визиту столько почетного гостя?
- Меня зовут Мастер Глайск, - ровно по-деловому отвечал Исчезающий. – Я исполняю свой долг, служа Огненосцу-Претенденту. По его воле я здесь.
Глайск поклонился и отступил в сторону, и Скайси оказался лицом к лицу со своим наставником.
- Настоятель Виасири… - пробормотал он.
- Я рад приветствовать Огненосца-Претендента. – Виасири сложил руки и согнул спину. А Скайси почувствовал себя неловко. – Что привело тебя в Дом Мастера Судеб?
- Благослови меня… - Скайси нерешительно снял капюшон.
Потом его узнали. Потом чуть не задушили в объятиях. Потом был пир, где братья смеялись, удивляясь, как это так их Скайси угораздило стать Огненосцем-Претендентом. А потом настоятель Виасири торжественно благословил его и… потом нужно было уходить… А Скайси и хотел этого и не хотел этого одновременно. С братьями было хорошо. А в Городе Семи Огней… было его место.
Он ни разу не пожалел, что решился посетить Радужный монастырь. С того дня на сердце полегчало, и он сам себя отпустил, прекратил мучиться мыслями, что Путь Огненосца – не его дорога. Теперь все стало на свои места.
Чтобы добраться от главного входа в Здание Совета до его покоев Скайси приходилось долго подниматься по лестницам и плутать коридорами. Он каждое утро заставлял себя покидать комнаты, идти вдоль прямой улицы до Тасии-Тар, а затем, обратившись к Мастеру Судеб с молитвой, возвращаться обратно. Этот ежедневный ритуал он сам себе придумал, но что-то в нем было. Однообразное действо, не отменяемое при каких обстоятельствах, ни при какой погоде, укрепляло и тело и дух. Скайси так и не стал монахом, но кое-чему у братьев научился.
Сегодня, возвращаясь, он встретил Мастера Лукафа, тоже имевшего привычку совершать утренние прогулки. Потом встретил булочника, который ежедневно провозил тележку со свежим хлебом вдоль главной улицы города. Несколько дворников мели мостовую на площади перед Зданием Советов.
Слуги выходили и входили из обители Мастеров. И Скайси на мгновение показалось, что лицо одной молодой женщины до боли ему знакомо. Впрочем, не в том было его удивление, что женщина ему знакома – мало ли служанок встречается Огненосцу-Претенденту за день, а в том, что… это была Инель… Или очень уж похожая на нее.
Он уж думал, что позабыл свою первую любовь. Тогда – сразу после посещения Белонзора, он никак не мог отойти, успокоится, злился на Инель за поспешное замужество, злился на себя за нерешительность, злился на судьбу, на Джая, который мог бы чего-нибудь там напророчествовать, и Скайси не оказался бы в такой дурацкой ситуации. Позже он часто вспоминал об Инель, как и о монастыре, где ему было хорошо, но куда он никогда уже не вернется. С Инель ведь точно так же – она ему нравилась, но она не для него. А кто для него – он не знал. Но точно не те бесстыжие девицы, которых без конца подсылает к нему Адонаш! Чего греха таить – не всех Скайси вытолкал за дверь, но как бы там ни было, а они – не Инель, а Инель не для него. Как все непросто с этой любовью. Все с ней мучаются. И Джай, который нашел Риэну, а подхода к ней не нашел. И Адонаш - несмотря на все его похождения, настоящей любви Мастер Смерти не знает.
Образ веселой светловолосой девушки преследовал Скайси все утро. Едва он прикрывал глаза, видел ее: в тусклом утреннем тумане, склонившую над ним лицо в веснушках с огромными голубыми глазами. Он ощущал ее тепло, и вспоминал ее слова, сказанные тогда на сеновале: «…выбирай, Скайси, выбирай!..» Так она сказала. И он выбрал, но поздно.
Глупо обо всем этом думать. Скайси пытался выбросить ее из головы снова и снова. А она не хотела уходить.
Тогда он принялся освежать в памяти свою обиду. Инель выскочила замуж - даже года не продержалась после его ухода – ведь когда Скайси пришел за ней в Белонзор, у нее уже был ребенок! Даже монах знает, что ребенок рождает через девять месяцев после… Зачем он об этом думает? Глупо все это. А может Инель и вовсе не любила его? Какой же он дурище! Какая тут любовь? Они и недели вместе не провели. Кто он для нее? Чудной монашек в нелепой шапке с еще более нелепой косичкой посреди лысины под этой шапкой! Он вызвал у нее любопытство, как у кошки услышавшей, что в доме чем-то зашуршали. В монастыре было много кошек, и они всегда приходили, как только Скайси открывал книгу. Кошки терлись о его ноги, запрыгивали на колени, и мурлыкали… мурлыкали. Вот так и Инель вела себя на сеновале: пришла к нему, легла рядышком, и что-то говорила, приятное, и, как ему тогда показалось, очень мудрое. Но не было там никакой мудрости – ни в нем самом, ни в ней.
Скайси собрался к Мастеру Лури. Тот обучал его истории Тарии, арифметике, искусству управления государством и другим наукам, которые пригодятся Огненосцу-Претенденту в будущем. У Скайси впереди долгая-долгая жизнь, которая впустую не должна пройти. Может быть, Мастер Судеб и избавит его от судьбы Советника, но любой Огненосец – заложник своего Дара. Скайси – один из символов Тарии. Он, как то пламя на знамени, люди смотрят и верят – Тария жива!
Скайси снова оказался в длинном коридоре, впереди - ярко освещенная дневным светом, врывающемся сквозь высокие рамы, галерея. В темноволосом мужчине с мечами за спиной и косами, небрежно разбросанными по плечам, который стоял к нему спиной и разговаривал с девушкой, Скайси узнал Адонаша. А девушка опять напомнила ему Инель, правда, старше, чем она запоминалась Скайси.
Он решил не мешать Адонашу заводить новые знакомства, которые понятно чем закончатся, и пройти мимо, лишь кивнув другу в знак приветствия. Но выражение лица Мастера Смерти совсем не вязалось с образом человека, заигрывающего с красоткой. Адонаш был хмур, его и без того тяжелый взгляд прожег Скайси насквозь. А когда Огненосец приблизился, друг преградил ему дорогу.
- Скайси! – воскликнула девушка, и руки Скайси непроизвольно взметнулись ко лбу. Ему сегодня везде мерещиться Инель! И голос ее слышится! Может у него жар? – Как я рада тебя видеть! Скайси! Я пришла!
- Погоди, Инель, - неприветливо обронил Адонаш, оттаскивая обомлевшего Скайси от нее дальше по галерее. – Вначале мы поговорим.
Она осталась стоять у окна. Светлые волосы, заплетенные в тугую косу. Веснушчатое круглое лицо. Яркие-яркие голубые глаза. Она повзрослела, и стала еще краше. Это Инель!.. Сердце, казалось, хотело выпрыгнуть у него изо рта, но застопорилось где-то в горле, не давая ни дышать, ни нормально говорить.
- Адонаш… - лепетал Скайси. – Адонаш… Инель?..
- Инель, - подтвердил тот, и радости в голосе друга не было ни капли.
- Но… Как?..
- Послушай меня, Скайси, - сурово произнес Мастер Смерти, - мне совсем не нравится то, что она сюда приехала.
- Что ты, Адонаш! Как ты можешь? Она приехала ко мне?
- Да. К тебе. Я случайно на нее наткнулся.
- А как же… где… муж… ребенок… Он уже взрослый наверное…
- Ее ребенку должно быть сейчас девять лет. В девять лет еще не становятся взрослыми, Скайси. Инель утверждает, что ее муж и сын умерли от «лихой трясучки».
- Что это за дрянь?.. - Скайси сглотнул. – Какое горе…
- Не знаю – не слышал никогда. И мне кажется – она врет. Даже больше, я уверен, что Инель врет!
- Адонаш! Ты… несправедлив. Она, должно быть, пережила ужасный кошмар. Одно название только… «лихая трясучка»… Как она выжила?
- Скайси, - Адонаш посмотрел ему в глаза. – Она врет.
- Она тебе никогда не нравилась! Но это не дает права тебе права обвинять Инель во лжи!
Скайси оттолкнул друга и решительно направился к Инель, Адонаш не стал его удерживать – Мастер Смерти резко отвернулся и, громко цокая каблуками (что свидетельствовало о крайней степени его недовольства – обычно он ходил бесшумно) удалился.
Она улыбалась. Ах! Как же замечательно она улыбалась! Инель протянула руки, и Скайси позабыл об Адонаше и его недовольстве. Обо всем позабыл.
- Ты… ты приехала?
- Да, Скайси.
- Я думал, что ты меня забыла…
- Я не могла тебя забыть. - Инель опустила глаза в пол, на щеках вспыхнул румянец. – Пыталась, но не могла. Когда ты уехал, я решила – нам никогда вместе не быть. Ты показался мне таким серьезным, уверенным, преданным своей цели. Таким и должен быть монах. Я сразу поняла, что ты не из тех, кто как воробей, прыгает с ветки на ветку – от одной правды к другой. Ты дойдешь до конца. И не моя вина, что ты решил посвятить себя служению Мастера Судеб раньше, чем встретил меня.
Скайси слушал и плыл от счастья. Она говорила так хорошо… так правильно! Слишком хорошо и правильно… словно и не от себя. Он вдруг рассердился. Что за мысли лезут в голову?! Совсем уж стал подозрительным и недоверчивым в этом Городе Огней, где все говорят не то, что думают. Инель не такая! Инель не отсюда.
- Я много думала о тебе.
- Правда? Я тоже…
- Я не смогла тебя забыть. А потом… когда Тенер сказал, что ты вернулся за мной… Ты не представляешь, как я страдала! Может… - Инель подняла на него свои прекрасные голубые глаза, полные слез, и у Скайси защемило сердце. – Может я накликала беду на своего мужа… и… и сына?! Я ведь не любила мужа… Совсем не любила. Я думала о тебе… каждый раз…
Инель расплакалась, Скайси обнял ее, прижимая к груди. Они так и стояли: плачущая Инель и растерянный Огненосец-Претендент, у которого сегодня сбылась самая заветная мечта. Только не верится что-то… А почему? Неужели, действительно, Город Семи Огней его испортил?
2
Женщина - хваткая и достаточно сообразительная, чего нельзя сказать о надменном Целителе. Этот предпочел бы собственными руками удушить Масэнэсса – помощь Рамоса ему претит. Ну, ничего, Мастер Лантак ставил на место и не таких гордецов.
Инель из Белонзора утверждала, будто когда-то на ней чуть было не женился сам Мастер Скайси – Огненосец-Претендент. Конечно, было все около десяти лет назад – за столь долгий период любой поостынет. Не говоря уже о том, что любовь оказалась скоротечной, несерьезной, да и не было там никакой любви: просто молодой монашек, увидев красивую доступную девушку, едва сдержался, поборов в себе похотливого зверя, а через год, когда стало известно, что монахом ему не быть, вернулся за ней, потому как белокурая Инель запала в душу. Инель же не теряла времени, мечтая о недосягаемом, а вышла замуж за белонзорца. Скайси вернулся – только было поздно… для него – не для Рамоса. Лантак делал рисковую ставку, но та могла сыграть. Ему на руку еще не начавшая увядать красота Инель. Хотя на взгляд Рамоса, белонзоровка красивой не была – Риэне она даже в служанки не годится. Но Инель исполнена решимости, вернуть любовь бывшего монашка.
Обычно человек, который долгое время обуздывает свои страсти, резко отпустив их, становится до безобразия несдержан. О Скайси такого не скажешь, несмотря на совершенно не добродетельный пример его друга Адонаша перед глазами. Огненосец за прошедшие годы не завел себе ни любовницы, ни любовниц. Хотя женщины (подсунутые тем же Адонашем) в постели Претендента бывали.
Однажды, начав со Скайси разговор на отвлечённые темы, Рамос с удивлением обнаружил, что приспешник Масэнэсса до сих с нежностью вспоминает о некой потерянной для него много лет назад Инель. Когда Скайси говорил о деревенской девушке, в глазах была такая тоска, что сам Рамос едва его не пожалел.
Дело оставалось за малым – найти первую любовь Огненосца, привезти ее сюда, по дороге растолковав, что провинциалка едет в столицу вовсе не для того, чтобы стать супругой Претендента, а в будущем может и Советника, а чтобы служить ему – Рамосу. Мастер Лантак умел убеждать. Да и женщина оказалась понятливой, к тому же она обладала набором качеств, как нельзя лучше подходящих для задуманного плана: Инель хитра, но не умна, жадна, честолюбива и труслива. И внешне и характером конопатая красотка – полная противоположность Риэны.
Мужа и четверых, успевших за это время появится на свет, детей Инель оставила без сожаления. Рамос понимал, что той нужно будет врать, и врать виртуозно – благочестивый (даром, что уже не монах) Скайси не примет ее с такими обязательствами. А в Масэнэссе в силу внезапно вспыхнувшей ностальгии по прошлому, может проснуться желание посетить Белонзор, где доброжелательные селяне сразу же расскажут своему кумиру кто, с кем, когда и где…
Семью Инель пришлось вывезти из деревни еще два года назад. Рамос обеспечил мужа и детей своей подопечной, поселив их в небольшом городишке Западной Тарии. А спустя отведенное время, мать семейства, полная энтузиазма, поцеловала в лобик всех своих домашних и укатила с Рамосом в Город Семи Огней. Лантак специально не воспользовался тогда услугами Мастера Перемещений – с женщиной нужно было основательно поговорить.
Теперь Инель делает свое дело. А ему предстоит заняться второй фигурой в начатой им игре.
Долговязый худой Целитель Кайко сидел сейчас напротив, и все в нем раздражало Рамоса. Все – от затравленного и одновременно презрительного взгляда до вычурных сапог на ногах, от куцой рыжеватой косы до холеных и белых, словно у женщины, рук.
- Какой у вас план? – спросил Рамос, и Кайко озадаченно нахмурился. Конечно же план у Целителя был, вот только он не предполагал, что Мастер Лантак станет его об этом расспрашивать.
В отличие от Инель, Кайко сам разыскал Рамоса, увидев в нем некую возможность для реализации своих мстительных предприятий.
- Мой план?.. – пролепетал Целитель.
- Да, ваш план. Что вы намерены делать? Хочу сразу обозначить рамки, Мастер Кайко – мы будем действовать по моим правилам. Если я замечу, что вы ведете какую-то свою игру, то вышвырну вас вон из Города Огней, и, поверьте Помощнику Советника – назад, в таком случае, вам дороги не будет. Дабы избежать возможных неприятных, и для вас, и для меня, последствий, расскажите все, как есть. Что привело вас ко мне? Что собираетесь предпринять? Почему ненавидите Масэнэсса?
Кайко громко вздохнул, и Рамос подавил в себе очередной приступ раздражения, граничащего с желанием пустить Целителю кровь.
- Из-за Масэнэсса я лишился всего!
- Как это произошло? – Рамос принял удобную позу и приготовился слушать – рассказ предстоит долгий, этот провинциальный лекаришка любитель почесать языком.
- Не знаю, что подвигло Астри Масэнэсса так поступить, но в 1191 году в месяц Первой листвы он явился в Нирану (где я в то время жил и зарабатывал своим искусством) и исцелил за раз сто шестьдесят восемь больных! А вам, Мастер Лантак, как человеку, разбирающемуся в Дарах, - Рамос хмыкнул: «С чего он это взял?», Кайко не обратил внимания, - должно быть, известно, что предел даже самого яркого Целителя – пять человек за сутки, и то, если их случаи не слишком тяжелые! Но этого не объяснишь разъяренной толпе, которая выносит тебе дверь!
Рамос заинтересовано подался вперед, вспомнив о неких событиях в Ниране. Если это связано с Масэнэссом!..
- Все те, кого Масэнэсс не успел или не захотел исцелить, а их, надо сказать, было в десять раз больше, чем исцеленных, бросились к моему дому и потребовали завершить начатое этим «благодетелем», - последнее слово Кайко не произнес, а прошипел. – Конечно же, я не был способен совершить подобное. Толпа, состоявшая не только из нуждающихся в помощи больных, но и из совершенно здоровых и крепких их родственников или друзей, ворвалась в дом, обвиняя меня в жажде наживы и отсутствии милосердия. Меня выволокли на улицу, и разорвали бы на куски, если бы не Мастер Оружия Ирсо, который по благости Создателя случайно оказался рядом. Он провел меня сквозь взбешенную толпу. Ему пришлось вынуть меч из ножен, и то - дураки расступились только тогда, когда осознали, что перед ними боевой Мастер. Я поспешно покинул город, узнав позже, что дом мой был разграблен и сожжен. Бунтовщики, оставив меня без крова и средств к существованию, на том не успокоились, а ринулись к домам прочих Мастеров Нираны.
Да! Именно о ниранских погромах 1191 года говорит Кайко. До сих пор не было известно, что послужило их причиной. Люди просто сошли с ума, принявшись убивать и грабить всех Одаренных, какие тогда жили в Ниране, а этот милый богатый городок на берегу моря Моа был в то время полон Мастеров всех мастей. Значит Масэнэсс начал бунт! Конечно, он тогда его и завершил, явившись в Нирану через два дня и обезглавив зачинщика. Но толпа и за два дня успела разграбить двадцать домов (и не только Одаренных, но и просто зажиточных граждан Тарии), убить троих и покалечить семерых Мастеров. Начать беспорядки, чтобы потом геройски их завершить – как это по-Масэнэссовски! Такое грязное пятно на репутации даже самым рьяным его сторонникам не покажется безобидным солнечным зайчиком.
- Неужели Астри Масэнэсс являлся зачинщиком мятежа в Ниране? – спросил Рамос, выясняя совпадает ли его мнение с мнением Кайко.
- Именно он! – твердо заявил Целитель, и глаза его гневно сверкнули.
- Продолжайте.
- Даже после воцарения порядка, возвращаться в Нирану я не решался, меня мучили кошмары, каждую ночь во сне толпа вытаскивала меня из дома и избивала… Да и некуда мне было возвращаться, у меня не осталось имущества… - Он судорожно сглотнул и сделал паузу, справляясь с эмоциями. – Я отправился в Гриан, где проживал глава Гильдии Целителей Восточной Тарии. Увы, свои тоже отвергли меня, вместо поддержки и помощи обвинив во всем произошедшем, мол, я должен был своевременно вразумить Астри Масэнэсса, еще до того, как он начал исцелять всех подряд. Но, как, скажите, я должен был его вразумить?! - Целитель налился краской, крылья его тонкого длинного носа гневно раздувались, он сжал кулаки. – Лишенный всего я бродил, не находя себе места. Вы не представляете, Мастер Лантак, в каком печальном состоянии я пребывал. Страхи возобладали надо мной. Я не решался проявлять свой Дар, я даже обрезал волосы! Я бесцельно бродил из города в город, не находя себе места. Деньги, выделенные мне Гильдией (жалкая подачка!) неумолимо истаивали. Я не мог заставить себя, как прежде заниматься целительством.
Однажды в таверне «Ворон» в Тайрене судьба свела меня с неким Эсином Авором. Заметив его, печально сидящего перед кувшином вина, я ощутил с ним некое родство, и затеял разговор. Как выяснилось позже – нас действительно роднила общая беда, вернее, общий источник наших бед – Астри Масэнэсс.
Да уж, Масэнэсс сломал ни одну жизнь.
Кайко перевел дыхание, глотнул разбавленного вина, смачивая горло, и продолжил:
- От Эсина я узнал его историю. Этот человек, огорченный судьбой, не имеющий ни Дара Силы, ни знатного происхождения, ни денег, вынужден был влачить жалкое существование. Из милосердия он женился на хромой женщине, которая позже и вовсе утратила способность ходить, зато каждый год рожала по ребенку. К тому же, на шею Эсина легла и забота о престарелой бабке супруги, отличавшейся скверным характером. Содержать такую большую семью господину Авору было невыносимо тяжело, он работал с утра до ночи и единственное утешение находил в чаше-другой вина, за что склочной бабкой был возведен в пьяницы.
Как и со мной, случайная прихоть Астри Масэнэсса, какой-то необъяснимый его каприз, перевернул жизнь Эсина. Несчастный спящим был похищен из родного дома. Масэнэсс, угрожая ему смертью, потребовал выполнить поручение – отнести письмо. И при этом произвел какое-то колдовство над Эсином Авором – человек больше не мог притронуться к вину.
- Эта история не кажется мне такой уж ужасной, - заметил Рамос. Здесь, в отличие от произошедшего в Нарине, Масэнэсс вовсе не выглядел злодеем. – Избавить пьяницу от пьянства? Это скорее очередной подвиг.
- Иногда все не так, как кажется. Эсин был подавлен, разочарован. Его, как и меня, мучили кошмары. Он не брал в рот ни капли, не потому, что сам так решил, а из-за одолевающего его страха. Ему казалось, что за ним следит Масэнэсс. Никому не пожелаешь жить в таком аду! Но это еще не все, дальнейшие события показали, что вмешательство Масэнэсса в жизнь господина Авора на том не закончилось. Я проникся к Эсину сочувствием и, так как мне некуда было идти, решил сопроводить его до Браса – это родной город Эсина.
Мой спутник получил за выполненное поручение от получателя письма небольшую сумму денег, кажущуюся ему, человеку небогатому, целым состоянием.
- Так Масэнэсс еще и заплатил ему? – фыркнул Рамос – это совсем не подходит.
Сбитый с толку этой фразой, Кайко помолчал несколько секунд, хлопая глазами, но потом исполнился решимости во что бы то ни стало довести до конца свой рассказ:
- Эсин трепетно хранил эти деньги, надеясь порадовать свою жену. А я пообещал, что попробую исцелить ее, если сумею. С новыми надеждами, мы оправились в Брас, только дороги восточного Астамисаса не слишком безопасны. Конечно, больших банд там нет, однако душегубы-одиночки встречаются, и часто. На такого мы и наткнулись. Угрожая нам огромным тесаком, разбойник потребовал наши кошельки. Я безропотно отдал имеющиеся у меня жалкие гроши, а вот Эсин, видевший в полученной награде за доставленное письмо средства своего дальнейшего существования, и шанс вырваться из нищеты для своей семьи, вступил в драку. Разбойник, оказавшийся сильнее, нанес Авору рану в горло, однако деньги не успел забрать. Видимо, злодей не так часто убивал, и вид крови смутил его, он убежал в лес. Рана Эсина свела бы того в могилу, если бы не моя помощь. Я срастил перерезанную трахею, и артерию, отдал все силы, но не смог залечить порез до конца. Может, не хватило яркости Дара, а может, что-то в теле Эсина требовало Пути Отсекателя – ведь я Созидатель… Я спас жизнь своему спутнику, но окончательно рана зажила нескоро, оставив шрам.
После этого события, мы без приключений добрались в Брас, и отыскали семью Авора, но не в сыром подвале, где они жили до отправления Эсина в путешествие, а в шикарном доме на центральной улице города. Как оказалось, Масэнэсс облагодетельствовал это семейство, а особо – Лили – жену Эсина. Он исцели ее, поставив на ноги, да еще и щедро одарил Перлами Огненосца, сделав богатой.
Рамосу все меньше и меньше нравился этот рассказ:
- Если бы я хотел послушать об очередном подвиге Астри Масэнэсса, Мастер Кайко, то отправился бы в ближайшую таверну, где каждая собака брынчит на лютне и распевает баллады о Мастере Путей.
- Скажите, Мастер Лантак, а зачем тому, кто хочет совершить доброе дело, и кем движут только благие помыслы, одаривая жену, отправлять прочь мужа? – Кайко наклонился к Рамосу. – Не кажется ли вам эта ситуация похожей на содержание любовницы? - Рамос не ответил, но Целитель и не ждал ответа. – Представьте состояние Эсина, который рисковал жизнью ради сохранения тех жалких грошей, думая, что наконец-то сможет сделать что-то для своей семьи! Мечтая о благодарности жены, о том, что язвительная бабка, наконец, не найдет аргументов для обвинения его в лени, тунеядстве и нерадивости! А его жена изменила ему! Она презрела заботу мужа, и сама заработала целое состояние, опустившись до торговли собственным телом!
- Женщины… иногда поступают так, - ухмыльнулся Рамос.
- Может быть… - Кайко рассеянно пожал плечами, - но, согласитесь, то, что совершил с Эсином Авором Масэнэсс – низко и подло! В Лили он увидел для себя объект удовлетворения похоти, зная, что женщина не сможет ему отказать в виду бедственного состояния своего семейства, отправил прочь мужа, и… просто посмеялся над несчастным Эсином!.. Авор вынужден был смириться с положением обманутого супруга. Он продолжал жить с семьей, хотя и был уверен, что младший сын, родившийся у него в скором времени, от Масэнэсса!
Такие подвиги больше по части Адонаша. Но даже если Масэнэсс и совершил все, о чем говорит Кайко – очень немногие усмотрят в этих действиях преступление. Разве что бывший монашек Скайси разочаруется в кумире. Нет, определенно, вторая история не подходит Рамосу в качестве доказательств всей черноты сущности Верховного.
- Я поклялся себе найти Масэнэсса! – заявил Кайко. Вот это уже интересно. – Найти, и выказать ему в лицо всю правду! Он должен знать, к чему привела его жажда славы! Те дела, которые они считал добрыми, на поверку оказались гнилыми!
- Высказать?.. – разочарованно переспросил Рамос.
- Да! Высказать! – хорохорился Целитель. – Это не должно сойти ему с рук! Пусть он сегодня Верховный! Пусть! Меня, Итирама Кайко – это не волнует! Я найду в себе смелость высказать…
- Для чего?
- Для чего?.. – сник Кайко.
- Какой реакции вы ожидаете, Мастер Кайко? Раскаянья? Огорчения? Вы думаете причинить боль Масэнэссу своими словами? Для чего вам высказывать? Какое это возымеет действие?
- Как? – Целитель совершенно растерялся. – Как какое?.. Он…
- Он, по-вашему, бросится в Тасию-Тар, услышав обвиняющие слова?
- Нет… но…
- Мастер Кайко, ваши цели слишком мелкие! Масэнэсс попросту рассмеется вам в лицо! Он даже не смутится от ваших обвинений! Вы понимаете это?
- Он не может оказаться настолько… настолько… черствым…
- Черствым?.. – неужели человек может быть таким наивным?! – Сколько вам лет, Мастер Кайко?
- Восемьдесят один… При чем здесь возраст?
- Думаю, чем бы объяснить вашу веру в людей? Не так уж вы и молоды… Поначалу вы произвели на меня впечатление человека неглупого. Но разыскивать Масэнэсса десять лет лишь для того, чтобы сказать ему пару слов? Это, по меньшей мере, неразумно.
- Но что я могу еще сделать?! – в отчаянье воскликнул Кайко. – Убить его? Да я просто не сумею! Забрать у него возлюбленную? Кто же предпочтет провинциальный Целителя Верховному Мастеру Путей? Бесплатно исцелить половину больных жителей Города Семи Огней, чтобы вторая половина пришла требовать того же от Массэнэсса, угрожая свержением?
Рамос невольно улыбнулся – Кайко сделал свою ставку на обычный разговор с Масэнэссом вовсе не потому, что не хочет мстить, а потому что верно оценивает свои возможности. Он в самом деле мало на что способен. Против Масэнэсса даже Рамосу сложно играть, а Целитель Кайко тому – как назойливый комар.
- Я пытался спасти от его пагубного влияния своего пасынка – Бонли! – Рамос знал, что Бонли сын женщины, на которой женился Кайко, это была одна из причин, по которым он согласился встретиться с Целителем. – Я прибыл в Астриен, надеясь, что если Масэнэсс где-то и объявится, то в городе, названном в его честь. В местной таверне, мне сразу же поведали историю этого города, бывшей деревни Каменгорка, и познакомили с местной знаменитостью – юным Одаренным Бонли Даном. Позже я сблизился с его матерью. Эта женщина пленила мое сердце. Я знал, что все судьбы, к которым прикасается Масэнэсс, весьма печальны, и всем сердцем желал оградить Кару от этого гибельного влияния. Ее сына тоже. Но Масэнэсс, увы, не забыл о нем, вернулся и забрал в Город Огней, где, как я знаю, Бонли с каждым днем все больше и больше развращается. По дороге в столицу, я почти не думал о мести и все сильнее – о необходимости забрать Бонли домой. Я надеялся уговорить Масэнэсса.
- Чушь! – не выдержал Рамос. – Никого вы не уговорите! Вас вышвырнут за порог. И Бонли вам не получить. Хорошо, что вы пришли ко мне. И хорошо, что рассказали о своих планах.
- Вы поможете? – с надеждой в голосе спросил Целитель.
- Да. Если кто-то и поможет – то это я.
3
- Нам нужно пожениться, - сказал Скайси, любуясь на курносый профиль Инель.
Она быстро повернула к нему голову, в глазах что-то загорелось, Скайси подумал: она сейчас воскликнет: «Да! Конечно!», но она сказала:
- Пожениться? Зачем?
- Так нельзя… - пролепетал обескураженный Скайси.
- Ты – Огненосец, тебе все можно! – парировала она, а он не знал, что отвечать. – Нам ведь так хорошо?
- Да… Но… Неправильно это всё… Почему ты отказываешь мне?
Инель нервно закусила нижнюю губу, у него возникло чувство, что ей досадно, но она вынуждена отказываться от замужества. Странно все это…
- Просто… - медленно начала Инель, - Если мы поженимся сразу, люди станут думать, будто я… охотница за знатными женихами. Я не хочу, чтобы меня считали провинциалкой, которая охомутала и женила на себе Огненосца, ради денег или положения…- Эти слова как-то не подходили ей, как будто их произносил какой-то другой чужой человек, а не она. Сказанное не соответствовало ни здравому смыслу, ни выражению ее лица, ни образу мыслей, а ведь Скайси начал было думать, что понимает ее. – Ты просто не представляешь, Скайси, ты очень добрый, а я прекрасно знаю, какие люди. Они плохие, понимаешь? Завистливые! Злые. Так и норовят укусить. Вот только объяви, что ты хочешь на мне жениться. И что тут начнется!
- А что начнется? – попытался возразить Скайси.
- Да все станут в один голос тебя отговаривать! Рассказывать, какая я! Описывать тебе то, чего нет! Клеветать на меня!
- Да не станут! А даже если и станут – я не поверю! Я же знаю, какая ты!
- Это ты сейчас так думаешь. А когда твои друзья покажут тебе меня в самом худшем свете, ты им поверишь.
- Ты имеешь в виду Адонаша? Да, он тебя недолюбливает, но когда я ему верил больше, чем тебе?! К тому же, Адонаш никогда не опустится до клеветы!
- Адонаш хотя бы честно говорит все в глаза… А вот… Верховный…
- Что Верховный? – встрепенулся Скайси. – Он и слова против не сказал!
- Он нехороший человек… ты уж прости…
- Инель! С чего это ты вязала?!
- Он говорит одно, а думает совсем другое.
Да, Джай скрытен, от него трудно добиться объяснений, но лгуном он никогда не был и будет!
- Инель, ты просто его не знаешь. Ты ошибаешься в нем!
- Это ты в нем ошибаешься, милый, - она подошла, и принялась приглаживать его вечно топорщащиеся непослушные волосы – как маленькому… Это почему-то Скайси совершенно не понравилось. Он отстранился, и сразу же пожалел, думая, не обидел ли Инель…
- Не говори так.
- Ты должен знать правду! И не затыкай мне рот!
- Я… я не затыкаю, но Дж… но Астри – мой друг! Я много лет с ним путешествовал, а потом здесь, в Городе Огней...
- Он жестокий, Скайси! Вспомни, как он убивал тех людей в Белонзоре.
- Кого? Разбойников?! – Скайси даже вскочил с места от возмущения. – Это были головорезы!..
- Он стольких людей приказал повесить, и даже глазом не моргнул, Скайси! Как можно было так?!
- Инель! Ты что! Это же были РАЗБОЙНИКИ, которые собирались всех вас УБИТЬ! Знаешь, что они с тобой сделали, если бы не Астри Масэнэсс! – Скайси наверное никогда в жизни не был так возмущен. – Да, он убил несколько человек, как и Адонаш – в драке. А потом Астри не вмешивался, сами белонзорцы решили их повесить и повесили!
- Белонзорцы?! Сами?! Да они перед тем, как корову зарезать три дня пьют, чтоб не на трезвую голову! Если бы не было там Масэнэсса, они бы этих разбойников повели к князю! Это Масэнэсс им подсказал, вот они и расхрабрились. Человек честный пошел бы и сам все сделал, или хотя бы поприсутствовал, а что Масэнэсс? Он сидел и ждал, когда есть подадут, пока мужики грязную работу делали!
Как же больно было от ее слов. Какая жестокая и несуразная ложь! Неужели Инель все это время так думала! Не могла она так думать! Кто ей внушил все эту чушь?!
- Я не хочу, чтобы он знал, что я здесь, у тебя. Поэтому и свадьбы не хочу. Из-за него, из-за Масэнэсса. Ты не сможешь скрыть женитьбы. А он, как только узнает – изведет меня.
- Да… как.. да что!.. – Скайси давился словами, внутри все клокотало.
- Он очень сильный и хитрый. Ты проснешься – а меня нет! Он тебе скажет, что я уехала, что не люблю тебя. Наврет, что мой муж жив, и что есть четверо детей. Даже покажет тебе все это. А я уже буду лежать мертвая где-нибудь в канаве… Что ему стоит?..
- ИНЕЛЬ! – вскричал Скайси. – Инель! Опомнись! Это же Астри Масэнэсс – мой друг! Мастер Путей! Тот, о подвигах которого поют баллады в каждой таверне! Тот, кто спас Оеллу, и Бонли, и Адонаша, и меня – не раз! Тот, кто спас Тарию от наследников Древнего! Тот, кто истребил ит-илов на востоке!
- Я все это знаю, - печально сказала Инель, устало присаживаясь на его место. – Но что из этого истина, а что нет?
- Всё истина!
- Почему он это делал? Ты никогда не спрашивал себя, Скайси?
- Потому что он – прекрасный человек! Каких больше нет!
- Хочешь правду?
- Правду ли? Мне кажется, что тебе кто-то наговорил про него гадостей.
- Знаешь, Скайси, почему я вышла замуж, не дождавшись тебя?
- Я не дал тебе никакой надежды. Ты думала, что я монах и…
- Нет! – перебила Инель. Она говорила твердо, но отчего-то не смотрела ему в глаза. – Потому что в ту ночь… - голос ее на мгновение дрогнул, а потом опять стал твердым и звонким. – Астри Масэнэсс подошел ко мне и сказал: «Он не для таких, как ты! Забудь Скайсти, иначе мир забудет тебя»
- Он не мог такого сказать! Не мог! Это не его слова! Он никогда…
- Но он их сказал. И я слышала! Или ты мне не веришь?
Скайси молчал, новость была настолько чудовищной, что он просто не мог ее вместить.
- Не веришь? – она требовала ответа…
4
Адонаша в покои Верховного, как обычно, пропустили без вопросов. Он нашел Джая в самой дальней и самой маленькой комнате. Тот развалился в кресле, закинув ногу на поручень, с серебряным кубком в руке и кувшином вина на полу.
Сказать, что Адонаш был удивлен состояние друга – ничего не сказать.
Джай окинул его мутным взглядом.
- Пытаюсь напиться…
- Получается?
- Не очень. Через несколько минут начинает действовать Дар Отсекателя, а я не могу его отключить… нужно пить снова…. Я уже сам как бочка с вином…
- «Кровь дракона»?
- Ну не вуривиха же!.. Садись, Адонаш, составь мне компанию.
- Пожалуй, составлю - нехорошо, когда человек напивается в одиночестве, - Адонаш присел в кресло, предварительно отыскав второй кубок и наполнив его вином.
- Этот город меня убивает, Адонаш…
- О! Да у тебя хандра! На моей Родине это называют – попасть дракону в брюхо: все так же тоскливо, беспросветно и…
- И окружающая среда вот-вот тебя переварит. Знаю. И согласен. На Хвосте Дракона всегда умели поэтично описать все на свете.
- Так, что тебя мучит, Джай?
- Джай?.. Во мне все меньше Джая, все больше Астри Масэнэсса. Мне следовало прожить жизнь Джая, и никогда не поддаваться искушению быть кем-то еще. Я жил и за того, и за другого, а в результате только вдвое больше совершил ошибок. Мои грехи преследуют меня. Знаешь, сколько глупостей я натворил?
- Все делали глупости, - как странно говорить в таком тоне с Джаем – тем, кто всегда был мудрее и спокойнее его самого.
- Но никто – с моим размахом! – он рассмеялся и снова приложился к кубку. – Я думал было, что вся моя дурь осталась там, за спиной в далеком прошлом. Но нет, я продолжаю закручивать бури на пустом месте даже сейчас.
- И что же ты натворил? Да и когда успел? Думаю, если бы Верховный что-нибудь учудил, я бы об этом услышал.
- Когда? Недавно, но еще до того, как стал Верховным. Еще до схватки с наследниками Штамейсмара. Помнишь, когда мы искали Мастеров Оружейников?
Адонаш кивнул.
- Я нашел тогда шесть человек в одном городе - Нирана, что на берегу моря Моа. Все прошло удачно, и Мастера согласились мне помочь, я уж было собирался оттуда уходить, но за каким-то смаргом мне вздумалось прогуляться. Меня узнали – ниранцы, видишь ли, умеют отличать одного междуморца от другого. Крики: «Астри Масэнэсс!», просьбы предсказать их будущее, исполнить для них музыку Силы или собственноручно построить себе памятник в их городе – все это я успешно игнорировал, и уже призвал туман перемещений, но… - Джай хлебнул вина, - слепой подросток…
- Ты никогда не мог отказать в исцелении.
- Да. В чем угодно, но не в исцелении… Только тот мальчик был не единственным. Ты даже не представляешь, Адонаш, сколько в таком маленьком городке может быть больных! Меня вмиг окружила целая толпа, все тянули руки… и я исцелял, исцелял, исцелял, уже не помня себя. Я так выложился, что меня едва хватило на проблеск единственной светлой мысли в затухающем сознании: «Нужно уходить!»… Из последних сил переместился на какой-то пустынный пляж. А потом меня накрыл отток. Я провалялся, то извиваясь на песке, то приходя ненадолго в себя, то забываясь в тяжелом сне, дня два. Очнувшись и став на ноги, вспомнил мучившие меня все это время кошмары: безумные люди, погромы, крики… кровь рекой… И все это – Ниране. В то, что мои видения правдивы, верить не хотелось, но проверить я все же себя заставил. И увидел наяву те же картины, к моему великому ужасу. Толпа натворила дел в Ниране… А я все это начал!
- Глупо себя винить, сырые дрова от искры не загораются. Ты стал поводом. Скорее всего, какой-то умник решил, воспользовавшись моментом, поживиться за счет зажиточных Одаренных и стать во граве города.
- Да, решил. Так и было. И я этого умника лишил его чрезмерно умной головы. Все прекратилось. Но свою глупость я не могу себе простить. Мне не двадцать лет, Адонаш… и даже не двести… Я, увлекшись, забыл одно важное правило: совершая добро (особенно в крупных масштабах), смотри внимательно по сторонам, никого ли не растоптала доблестная конница твоей добродетели?
- Что было, то прошло, - Адонаш искренне не понимал, почему события в Ниране припекли Джая именно сейчас. Он не болел этим в Брасе, и после.
- Не прошло… Если бы! Вернулось…
- Но не такое уж страшное преступление ты совершил, чтобы так убиваться, Джай!
- Конечно! Это ни в какое сравнение не идет с тем, что творил я в Междуморье лет четыреста назад!.. – он задумчиво помолчал.
- Всё и все в этом мире связаны тонкими, незримыми, но чрезвычайно прочными нитями. Эти нити, тянущиеся из моего прошлого, легли на дно, их занесло слоями ила, но нынче кто-то взялся откапывать их, и я запутался, как в сетях. Ты Адонаш даже не можешь представить, как тесно мы все связаны! Мир так мал и тесен…. А для живущего столь долго, и умеющего перемещаться он и вовсе – яблоко в руке.
- Завязывай, Джай, со своей философией и хандрой. Я хотел поговорить о Скайси.
- Знаю. Вернее об Инель.
- К тебе вернулась способность видеть настоящее? Или?..
- Или. Он был здесь. И высказал, все, что обо мне думает.
- Даже так! И что он думает, этот эффов «дракон»?
- Видишь ли, Адонаш, я ведь не просто так рассказал тебе о погромах в Ниране Некий Целитель, пострадавший от них, оказывается, женат на матери Бонли. И он-то знает с чего все началось… Он видит во мне не того, кто прекратил беспорядки, а того, кто их начал. Понимаешь?
- Это конечно, плохо, но…
Джай не слушал:
- А еще Эсин… Помнишь Эсина?
- Тот пьяница, которого ты притащил в гостиницу в Брасе?
- Да.
- Ты говорил, что избавил его от губительного пристрастия к вину.
- Да, избавил, да только он не рад. И считает, будто я спал с его женой, и только поэтому ее облагодетельствовал.
Адонаш фыркнул:
- Ну это и вовсе невинно! Если бы я обращал внимания на все подобные обвинения…
- И как забавно – и тот Целитель, и Эсин поселились в городишке, названном в мою честь…
- Какое тебе дело до этих двоих? Тебе важно их мнение?
- Не только они, Адонаш… Есть некто, ненавидящий меня столь сильно, чтобы собирать вместе подобных им, чтобы вести строгий учет моим забытым грехам, собирать их, копить, словно это какое-то сокровище.
- Это естественно, Джай. Ты любим, казалось бы, всем миром, но всегда есть противовес. Кто-то должен тебя и ненавидеть достаточно сильно, или ты думал, что таковых не существует?
- Знаю, - отмахнулся Джай. – Знаю…. Просто раньше, я никогда не сидел на месте. Мои грехи и последствия моих поступков не успевали за мной. А теперь я заключен в клетку этого Города, в оковы власти… Я – Верховный, который давно умер, а все равно живет… Адонаш, последние десять лет, я медленно умираю, и это невыносимо болезненно… Я устал… Быстрая смерть – великая милость, и великое избавление.
- Ну-у-у! Это уж совсем плохо, раз ты заговорил о смерти. Мне всегда казалось, что ты – вечный, при том – верный мальчишка.
- Вечным мальчишкой я может и согласился бы быть, но не вечным Верховным!
- Что сказал тебе Скайси?
- Что якобы я – последний подлец, тогда в Белонзоре отвадил от него Инель, пригрозив, что убью ее. А еще начал беспорядки в Ниране (а это, в отличие от предыдущего заявления – правда). Развлекался с Лили, для чего послал ее мужа подальше, хотя мог его исцелить на месте. В общем, дни напролет притворялся и лгал… Он обвинил меня в жестокости – впрочем, так оно и есть.
- И откуда ему известно все это? От Инель, я так полагаю?
- От нее лишь часть. Целитель Кайко выступил перед Огненосцами, поведав о событиях в Ниране. А лично Скайси еще и рассказал об Эсине.
- Когда он был у тебя?
- Скайси? Сегодня утром.
- Я этого олуха сейчас же разыщу и растолкую, что почем! – сердясь, вскочил Адонаш. Он ничего не добьется от Джая разговорами – тот не настроен никого отсылать, наказывать или менять чье-то мнение. От навязчивой белонзоровки Огненосца придется избавлять самому Адонашу.
- Никого не нужно разыскивать… - голос Скайси – тихий и грустный, раздался со стороны дверного проема. – Да и растолковывать уже не надо.
Джай печально улыбнулся, показал вошедшему на кувшин с вином и на третье кресло, и Скайси все понял, дрожащими руками налив себе «Крови дракона» и присев на краешек сидения.
Претендент-Огненосец молчал. Молчали и они с Джаем. Адонаш снова занял свое место – отпала необходимость куда-либо идти.
- Где Инель? – сказал он, только чтобы разрушить тишину – это напряженность невыносима.
- Поехала к мужу… - буркнул Скайси.
- Ты ее убил, что ли? – Адонаш сначала спросил, а затем понял, какой глупый задал вопрос. Но он, обескураженный видом Джая, сегодня туго соображает.
- Почему убил? – удивился Скайси.
- Просто, муж ее умер… - зачем-то объяснял Адонаш свою логику. – Вот я и пошутил…
- Ничего он не умер! – обиженно взвизгнул Скайси, став таким же, как десять лет назад вспыльчивым монашком. - Ее муж жив-здоров. И ребенок… дети… Она мне все время врала!
- А я тебя предупреждал.
Скайси только вздохнул.
- Что же сподвигло ее признаться? – спрашивал Адонаш, косясь на Джая, который и не думал участвовать в этом разговоре.
- Пророк.
- Вот значит как? Давай, Скайси, выкладывай все подробности!
- Мастер Ройро, встретил меня с Инель и рассеянно задал ей вопрос о здоровье детей. Она пыталась соврать, а Пророк только удивлялся. Позже я отправился к нему и попросил рассказать все, что он увидел. Муж Инель и их четверо-детей живы, и находятся сейчас в Бильсе. Когда я начал задавать вопросы ей самой, она долго… - голос Скайси дрогнул, - очень долго говорила столько всякой лжи и грязи, что я еле это выдержал. А потом она заплакала… - Огненосец сглотнул комок, Адонашу его было искренне жаль – такое предательство болезненно, особенно впервые. – Сказала… что просто любит меня… что не хотела… что ее заставили… И убежала...
-Кто заставил? – оживился Адонаш – это уже интересно.
- Я не знаю, - Скайси растерянно помотал головой.
- Давно она ушла?
- Я попросил Мастера Перемещений…
- Ничего, я тоже могу найти Исчезающего. – Адонаш твердо решил на этот раз узнать все, что известно Инель.
- Не нужно, - тихо произнес Джай, Адонаш повернул к нему голову и заметил, что тот совершенно протрезвел.
- Джай, кто-то копает тебе яму! И мы должны знать, кто! Разве не совпадение – появление Целителя, Инель, воскрешение обид Эсина?! Есть человек…
- Я знаю…
- Ты сам намерен предпринять меры? – Скайси задал вполне разумный вопрос.
- Нет. Я намерен позволить ему завершить начатое. А вам запрещаю мешать.
Адонаш и Скайси переглянулись.
- Скажи хотя бы, почему?
На губах Джая заиграла кривая, очень печальная улыбка, а его потухшие глаза откровенно пугали Адонаша.
- То, что он делает рано или поздно освободит меня. А я жажду свободы больше всего на свете! Так нужно.
- Ты думаешь, что он избавит тебя от обязанностей Верховного? Джай! Но не такой же ценой! Тебя оклевещут и изгонят! Ты этого хочешь?
- Нет. Я надеюсь, что он освободит меня от этой моей юдоли, Адонаш… Я хочу умереть! – последние слова Джай сказал так уверенно, так отчаянно, и с такой болью, что возразить было просто нечего.
5
Итирам Кайко чувствовал себя лгуном и лжесвидетелем, хотя и говорил чистую правду. Он все рассказал перед Огненосцами. Пылкая поначалу речь становилась все более и более унылой к концу. Затем явился сам Верховный Масэнэсс. И Итираму стало совсем не по себе. Масэнэсс не стал отпираться, отнекиваться или перекладывать вину на кого-то. Он спокойно признал, что беспорядки случились из-за него. Верховный печально рассказывал о том, как появился в Ниране, и что там делал, все слушали и верили – а не поверить было невозможно.
Поверил и Итирам. Его убедили ни слова Масэнэсса, а его глаза, грустные черные глаза, в которых боли больше, нежели может вынести человек.
Вернувшись после всего этого в свою комнату, Итирам не мог успокоиться, тщился понять, почему все так… и кто прав?.. Позже явился Рамос Лантак. Тот накинулся на него с обвинениями и угрозами. Лантак явно был недоволен, злился и с трудом сдерживался – события пошли не по его плану. Задуманная им игра не дала результатов – появился Масэнэсс и просто смел кости со стола. Видимо это не впервой – вот Лантак и зол, словно смарг.
Итирам же ощущал лишь пустоту и потребность все-таки поговорить с Верховным. Пусть Мастер Лантак и высмеял его, пусть практически обозвал глупцом, но этот план был наилучшим с самого начала. Итирам – мирный Мастер, к тому же Целитель, он все дела должен уметь решать мирным путем.
Рамос Лантак очень неуважительно обошелся с ним: в грубой форме выставил из столицы, отправив домой и запретив покидать Астриен. Итирам (что скрывать) боялся этого наполовину безумного боевого Мастера, и дорожил своей жизнью, поэтому даже не пытался. Он хотел повидаться с пасынком Бонли, передать то, что просила передать Кара. Извиниться… Теперь он пленник под домашним арестом, а может и инструмент в чьих-то руках. А на кого пенять? Он желал зла Масэнэссу, впрочем, нет… не зла… он хотел доказать этому человеку, что тот – причинил ему вред, ему и пострадавшим в Ниране Мастерам, и Эсину… Но оказалось, что Астри Масэнэсс вовсе не равнодушен к этим событиям, вина тяготит его так сильно, что он едва выносит.
Кара, Бонли, семья Эсина всегда очень хорошо отзывались о посетившем их деревню Мастере Путей, прямо с каким-то благоговейным трепетом. Итирам пытался их разубедить, скептически подходил к их рассказам о Масэнэссе, затем оставил эти разговоры, и всячески избегал затрагивать тему Астри Масэнэсса. Только с Эсином они говорили о нем откровенно – все что думали, а думали мало хорошего.
Что теперь? Остались лишь сомнения и вопросы: кто, в конце концов, этот Масэнэсс?..
6
Снова… снова он вышел сухим из воды! Огненосцы, в том числе и Скайси, спустили Верховному Нерану, глупая девчонка Инель прокололась, встретив пророка, а Целитель Кайко уже после своего выступления перед Советом смотрел на Масэнэсса телячьими глазами и что-то там бормотал об искреннем раскаянии виновника погромов в Ниране.
Рамос проглотил неудачу. Он должен уметь проигрывать, подниматься, чтобы идти дальше. Не вышло в этот раз, получится в следующий. Осложнения были в том, что Инель его выдала, и вряд ли от Масэнэсса ускользнуло, что именно он – Рамос Лантак, отыскал Кайко, и раскопал нужные сведения. Но никаких действий со стороны Верховного не последовало, и преданные Рамосу пророки утверждали, что ему нечего опасаться. Так ли это? В любом случае придется затаиться на какое-то время и работать осторожнее. Возможно, Масэнэсс не боится, считая Рамоса слишком уже ничтожным противником? А может уже задумал, как избавиться от него. «Но я буду играть до конца. Чего бы это не стоило!»
Любовь или смерть?
1207 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
- Где Плая? - зашептал Рамос, появившись из-за угла, как всегда, бесшумно. Серебряная коса из-за резкого движения метнулась, оказавшись на его плече, стальные глаза возбужденно сверкнули.
Риэна знала – он что-то задумал.
- Уехала, - сказала она, отвечая на его торопливый поцелуй.
- Это хорошо.
- Что ты задумал?
- Я был у Иша.
- Есть новости?
- Пойдем ко мне.
Рамос, озираясь по сторонам, увлек ее в свои комнаты. Едва закрылась дверь, он набросился на нее с нетерпением юноши, со страстью дикаря, чего за ним никогда не наблюдалось – Рамос всегда был сдержан. Именно его способность держать на коротком поводке, под суровым контролем свою пылающую страстями мятежную душу, и привлекла когда-то ее.
Риэна, тая под его поцелуями, не находила в себе сил, чтобы спросить, что же случилось. Она даже не могла понять, радостен он, или встревожен… одно ясно – взволнован не на шутку… Только чем? Глаза Рамоса ничего ей не сказали. И она отбросила в сторону все вопросы, пока жар немного не поутихнет.
- Ты – его смерть! – наконец, сказал он, сидя в кресле и любуясь Риэной… по крайней мере, она надеялась, что его мысли поглощены именно ею. Но, судя по произнесенной фразе, это не так.
Он думает о Масэнэссе… Он всегда думает о Масэнэссе! Вначале Риэне казалось, что это ревность Рамоса к Верховному, с которым Риэну связывает загадочная, видимая лишь Пророкам нить. Но это ей впору ревновать: все мысли ее любимого заняты другим человеком, которого он ненавидит гораздо больше, чем любит ее. Рамос верит, что Астри - чудовище. И его вера обоснована... Он привел ей не одно доказательство. Масэнэсс не мог бы жить до сих пор, не будь он связан с Древним. Единственное, что смущало Риэну – Верховный не вел себя так, как должен бы вести злодей. Его реформы и поступки не принесли Тарии падения, как предсказывал Рамос… или пока не принесли. Ее Рамос способен просчитать ходы, он - Стратег, а уж кому, как не Стратегу знать, что стоит за тем или иным деянием Верховного.
- Он укрепляет свою власть, лишая власти и имущества других Одаренных, - не раз говорил ей Рамос.
- Но он предлагает им содержание и требует от них служения Тарии, а не себе, - иной раз возражала Риэна.
- Ты юна, ты такая юная… наивная… Милая Риэна, Масэнэсс только делает вид. Создавать видимость – это то, что он умеет и исполняет безупречно. Я думаю, врожденный его Дар – именно иллюзия. Не верь, хотя бы ты не верь! Он заставил поверить себе и весь Совет и практически всех Одаренных в городе. И Одаренных ему мало! Он прекрасно понимает, что неодаренных гораздо больше, и пока они поддерживают его – он непобедим. Обычные люди чуть ли не боготворят Астри Масэнэсса. Всюду в тавернах и пивных слышны баллады о Мастере Путей. Его подвиги воспеваются на каждом углу! А это строительство, которое он начал на правом берегу Тасии-Тар? Он желает создать Академию! Да не одну, а целых шесть! Притом пять из них предназначены для неодаренных! Он хочет, чтобы неодаренные тоже становились Мастерами, правда, иного толка…
- Но что плохого в его заботе об образовании обычных тарийцев, да и Одаренным не мешало бы поучиться. Мне кажется, что в этом он прав.
- Не одной тебе так кажется. Он облекает любое зло в столько яркую и приятную глазу оболочку, что нельзя заподозрить ничего плохого. Он завоевывает сердца, Риэна. А когда завоюет, станет властвовать! Ты увидишь через десяток-другой лет, как люди проглатывают все его злодейства и притеснения с таким же восторгом, как нынешнюю благотворительность. Он лишит их рассудка точно так же, как Эт’ифэйна когда-то лишила разума жителей Края Тин. Ты слышала об этом?
- Немного.
- Древняя не связывала себя с Одаренными – по крайней мере, об этом ничего не известно. Но она умела так расположить к себе людские сердца, что они до сих помнят о ней, добровольно идут на смерть для нее, приносят себя и своих детей в жертву… Таким станет и Масэнэсс. Так будет и с нами, если мы не исполним свой долг.
«Ты – его смерть!» - Риэна задумалась над этой фразой. В последнее время Рамоса заботит нависший над ней «меч пророчества». Пророк Иш пытается разгадать эту загадку уже не один десяток лет. Сам Верховный иногда смотрит на нее странно и признается, что порою по-прежнему рисует ее лицо. Мастер Адонаш недоумевает, какая в этом может быть загадка, и уверен, что Риэна предназначена Джаю судьбой… Джай – его настоящее имя. Но ни Риэна, ни Рамос никогда не называют его так.
Адонаш и Скайси не знают, что ее сердце давно принадлежит другому. А если бы и узнали, все равно верили б в длань Мастера Судеб, простертую, чтобы соединить Риэну и Джая. Они его верные друзья, как и Оелла, как и Бонли… Думают, что и она его друг… Они не виноваты, он обманул их, он их спас когда-то… завоевывая сердца… Рамос прав – сердца он умеет завоевывать… Да только во зло ли? Как бы ей хотелось, чтобы все обернулось иначе. Чтобы Рамос нашел доказательства того, что Астри Масэнэсс и в самом деле настоящий Мастер Путей, единственный в истории, но не благодаря связи с Древним, а по воле Создателя… Чтобы ее дорогой Стратег наконец оставил свою пылающую ненависть и двое сильных и мудрых мужчин – Рамос Лантак и Астри Масэнэсс выстраивали бы великую будущность Тарии, трудясь рука об руку.
Почему все не может быть так? Просто и… хорошо… Почему?
- Иш изучил тот рисунок, - задумчиво бормотал Рамос.
- Какой рисунок? – Риэна оделась, села на кровати, пытаясь причесать непослушные волосы, которые по обычаю Одаренных Тарии отрастила уже ниже бедер.
- Твой портрет, нарисованный его рукой! Почему я до сих пор не догадался дать его Пророку?
- И почему?
- Не думал, что Ишу так много могут сказать несколько штрихов на пергаменте… Но его нарисовал другой Пророк – Масэнэсс… Ты будешь его погибелью, как я и предполагал.
Риэна помрачнела. Она не верила никогда, что станет любимой Джая, но и его смертью быть не хотелось…
- Не думаю.
- Риэна – ты единственная, кто сможет его убить!
- Я не хочу убивать…
- Тебе придется! – он был слишком резок, и Риэна с печальным упреком посмотрела в его лихорадочно пылающие глаза.
- Я тоже никогда не любил убивать, но порой иначе нельзя. - Рамос смягчил тон. – Это не означает, что ты должна будешь собственной рукой нанести удар, но ты будешь рядом – я уверен… Если ты будешь рядом – все удастся!
- Рамос, - Риэна подошла ближе, взяла его за руку. …Всегда любила держать его руку в своей. В ней чувствовалась сила… рубиновая мощь, скрытая в его жилах… Эта рука способна убивать с легкостью, но она же и ласкает с нежностью… - Все не может быть так просто. Меня пугает твоя целеустремленность. Ты не думаешь больше ни о чем, не веришь больше ни во что, не видишь, что происходит вокруг…
Рамос нахмурился:
- И что же происходит вокруг, Риэна?
- Подумай, ведь этот портрет насовал собственной рукой Масэнэсс! Это так?
- Думаешь, ловушка?
- Не знаю. Может и не ловушка. Но если он – тот, кому доступен Дар Пророка – нарисовал, а другой Пророк смог прочесть… то, как ты считаешь, знает ли Верховный о том, что стало известно Ишу?
- Вот ты о чем… - протянул Рамос, высвобождая руку, чтобы налить себе вина. – Не считай меня дураком, я размышлял над этим.
- Я никогда не считала тебя дураком! Иначе меня бы здесь не было!
- Не сердись... Я люблю тебя, Риэна. Ты единственная, кому удалось разжечь в моей душе такую страсть.
- Порой мне кажется, что гораздо большая страсть в твоей душе пылает ради Масэнэсса – правда это не любовь, а ненависть!..
- Да. Я ненавижу его… Он зло, от которого следуют очистить Тарию! И то, чего боялся я все эти годы – что ты окажешься по какой-то нелепой иронии судьбы его… любовью… его подругой… Теперь ты понимаешь, с каким облегчением я вздохнул, как взволновался!
- Рамос, Верховный, узнав, что я представляю для него опасность, станет держаться подальше от меня или….
- Но ведь он не сделал этого? – перебил он.
- …ИЛИ у него есть способ, чтобы защитить себя. Он готов, а значит – не так просто его победить.
- Да. Но он не уверен!
- В чем?
- Иш открыл еще кое-что!
- Кое-что?
- Да… милая моя… - зашептал он, - Астри Масэнэссу не доступно знание о тебе! Это сокрыто от него! Все, что есть в его распоряжении, когда дело касается тебя – обычные догадки обычного человека! Это нам на руку! Ты понимаешь?
Риэна отстранилась.
- Нет, - что-то больно потянуло за душу. Она не только не понимает, но и предчувствует недоброе. Она видит, что Рамосу в голову пришла безумная идея… и эта идея овладела им, он не за что от нее не откажется. А Рамос всегда был очень настойчив и целеустремлен.
- Астри Масэнэсс сомневается! Мы должны подтолкнуть его!
- К чему? – Риэна встала и застыла столбом.
- Он должен думать, что ты – его любовь, а не его смерть!
- Рамос! Это безумство!
Он не слышал ее.
- Риэна… Мне так больно это говорить, даже думать об этом больно, но иного выхода нет. Ты должна пойти к нему…
- Нет!
- Сделать все, чтобы он поверил! Все!
- Нет!
- Если для этого потребуется… я смирился… Мне было очень тяжело, но я смирился! Я согласился на это!..
- Ты слышишь меня – нет?!
Он вскочил, зацепил кубок, разлил вино. Не обращая на это внимания, Рамос взял ее за плечи, привлек к себе, горячо зашептал:
- Я люблю тебя! Ты дорога мне, как никто!.. Но у нас не будет будущего, у Тарии не будет будущего, пока жив Масэнэсс!
«Неужели он использует меня для достижения собственных целей?» – думала Риэна. Она попыталась прочесть ответ в глазах Рамоса и увидела там слезы.
- Я очень тебя люблю! Для меня это нелегкое решение… Но оно принято… Это моя жертва… Очень болезненная… огромная жертва, но я верю, что приношу ее во благо Тарии, во имя Города Семи Огней, во имя веры в огонь жизни, которую когда-то пронесли сквозь мертвый холод и метели наши предки! Человек, отдавший себя Древнему, не должен жить! Он не должен владеть нами, править нами! Ему не место в этом мире! И я готов дать любую цену, чтобы разрушить его планы!
- Ты готов отдать меня? Я – эта жертва? – Риэна оцепенела.
- Только на одну ночь…
- Что?! Ты хочешь, чтобы я провела с ним ночь?! – она оттолкнула Рамоса.
- Риэна… чтобы он поверил…
- Я действительно слышу это от тебя? Ты желаешь, чтобы я соблазнила Астри Масэнэсса, а после убила его?! Так? Таков твой план?
Он опустил глаза.
- Ты обезумел от ненависти! Но что дает тебе право использовать меня?
- Я не использую. Нет… это не так…
Она впервые видела, как Рамос плачет. Этот мужчина, выдержкой и силой духа которого она всегда восхищалась, ее учитель, ее друг, ее наставник, ее любимый… сейчас совершенно не был похож на себя. Ненависть уничтожила его…
- Я не заставлю тебя убивать его…
- Но ты заставляешь меня быть с ним...
- Не заставляю – прошу!.. Прошу, хотя тем самым причиняю себе невероятную боль!
- А мне? Какую боль ты причиняешь мне?!
- Прости меня…
- Пока я росла, мне днем и ночью твердили, что я рождена убивать! И я верила, - теперь плакала и Риэна. – А потом, попав в Тарию, я поверила в свой шанс, в то, что это не так! Я могу жить, владея своим Даром, а не подчиняясь ему! Я поверила! Эта вера стала моим воздухом! Моей свободой! А ты разрушаешь всю мою жизнь! Это ваше проклятое пророчество уничтожает, как огонь пожирает мою веру и мою любовь, меня саму!.. Я не убийца! Я не хочу никого лишать жизни! Даже Масэнэсса, даже если он - то зло, о котором ты твердишь!..
- Даже если?.. Ты до сих пор не веришь? – он посмотрел на нее с ужасом.
- Я сомневаюсь…
- Риэна! – Рамос снова схватил ее за плечи, грубо затряс. – Как ты можешь?! Масэнэсс предал огонь жизни!!! Как ты можешь любить меня, и сомневаться?!
- Одно не связано с другим!
- Связано, Риэна! Если ты любишь меня, то веришь моим словам. А если подвергаешь сомнению то, ради чего я живу, то где твоя любовь?
- Рамос… Я не стану спать с Масэнэссом…
- Тогда убей меня, - он вытащил из ножен на ее поясе кинжал и протянул рукоятью вперед. – Возьми нож и убей!
- Безумство!
- Нет. Ты единственная опора в моей жизни. Мне осталось не так много. Я прожил уже двести сорок четыре года. Я жил ради чести, ради Тарии и Города Семи Огней. И теперь, когда моя страна и мой город, и весь мой народ оказались в ужасной опасности, в руках человека, за которым они идут, словно овцы на убой, я должен стоять в стороне? Скажи, Риэна, ты считаешь, что мне нужно отступить?
- Нет…
- Наш Верховный изменил порядок вещей. Он поставил себя над Советом Огненосцев, чего не было никогда. Он создает учреждения, где Одаренных будут воспитывать с юности, приучая их думать, как он! Всех инакомыслящих он уничтожит. Эта Академия ничего не напоминает тебя?
- Что она должна напоминать?
- Школу Алых! На Иане боевые Мастера – рабы, подчиненные законам острова, им не позволено думать иначе, им не дано выбора. То же самое вознамерился сделать Астри Масэнэсс со всей Тарией, со всеми Одаренными! Он хочет власти! Он берет эту власть вот уже пятнадцать лет, и никто до сих пор не заметил ничего подозрительного! Чего мне ждать? Пока он начнет убивать тысячами? Пока он примется бросать в тюрьмы несогласных с ним? Сколько лет, Риэна? Сколько смертей должны убедить тебя?! Если ты не веришь, если ты не станешь мне помогать, если ты отвернешься от меня, и оставишь одного… то лучше убей… Я жил ради чести. И умру ради нее. Ничто не может быть дороже… Даже моя любовь…
- Так ты готов пожертвовать и собой и мной, ради Тарии?
- Да.
Этого достаточно. Благородно. Правильно. Но почему… так гадко на душе?..
Последняя
1207 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
- А я до последнего не верил, что междуморцы отпетые лгуны, - звонкий веселый голос привлек внимание Джая, он поднял голову, увидел, что посреди его спальни стоит высокий человек. Голос и черты лица кого-то смутно ему напоминали, но в то же время, Джай был уверен, что ни у кого раньше он не видел такой длинной косы, кроме, разве что, самого себя. Черные волосы гостя охватили несколько раз его талию вместо пояса. Зеленые пронзительные глаза смотрели весело, по-дружески, но будто бы заглядывали в самую душу…
- Кто ты такой?
- Не узнал меня? – улыбнулся незнакомец, приближаясь. – Дай руку.
Удивленный Джай протянул ему свою ладонь, все окутал туман… но не туман перемещения, а нечто походившее на фиолетовую мглу Пророка. Когда они оказались на парапете башни, построенной так высоко, что можно было купать ноги в облаках, Джай вспомнил…
- Вирд-А-Нэйс?
- Он самый. Позволишь называть тебя своим настоящим именем? Ты ведь так и не открыл мне его тогда.
- Но ты сам узнал.
- Да. Многое узнал.
- Зови меня Джай, Вирд-А-Нэйс. Что ты там говорил о лгунах-междуморцах?
Второй Мастер Путей из далекого будущего рассмеялся.
- Ты наврал мне о своей смерти. Мы – Мастера Путей, слава Создателю, не знаем, как умрем и когда умрем.
- Да, я соврал... – Джай отчего-то чувствовал себя провинившимся мальчишкой. - Я не хотел… знать, да и говорить об этом не хотел – вот и выдумал о трехстах года до этого дня.... Я стал Верховным не в восемьсот, а в пятьсот тридцать восемь, то есть когда мы говорили с тобой, я уже им был. Что ж, вынужден признать: мы, междуморцы, иногда говорим не совсем правду, а иной раз много сочиняем… Надеясь, моя ложь не причинила тебе вреда?
- Нет, - снова смеялся Вирд. – Хотя… я поверил тебе, и мне пришлось прожить эти восемьсот лет! И как я умру – знать не знаю! Тебе ведь тоже не известно это?
- Я ничего о тебе не знаю… с той самой встречи. Дальше будущее - словно белое пятно света. Так тебе сейчас… какое странное слово для нашей ситуации – «сейчас»… восемьсот лет?
- Восемьсот двадцать семь, если быть точным.
- Не надоело? Не устал? – усмехнулся Джай, вспоминая подобный вопрос заданный ему вот этим самым Мастером, которому тогда не было еще и двадцати.
- Чем больше живешь, тем…
- … больше хочешь жить…
- Да.
- Ну а я двигаюсь неумолимо к часу своей смерти. Я все исполнил, - грустно сказал Джай.
- Мы ничего не знаем о своей смерти! И я ничего тебе не скажу.
- Этого и не нужно, Вирд-А-Нэйс. Странно, что совсем недавно я поучал тебя, давал советы, а теперь ты можешь поучать меня… Как же странно…
- У меня нет для тебя советов, Джай.
- Тогда открой то, чего я не вижу.
- Будущее?
- Да. Ты до сих пор Верховный?
- Не до сих пор, а снова. Скажу лишь, что мир изменился. Древних больше нет. Ни бодрствующих, ни спящих. И следов от них не осталось.
- Как тебе удалось?
- Я достал их всех, поднял из глубин морей, из жерлов вулканов… раскаленная лава стекала с их лиц, а они оставались невредимыми… Я проткнул сердце каждого тем Доа-Джотом, который сделал мой отец. Ирония… Он был сотворен, чтобы пробудить их, а на самом деле погубил. После смерти Атаятана в нем и моя кровь… Так что…
Он помолчал пару мгновений.
- Одаренные стали рождать чаще. Древние как-то блокирование проявление Дара. И еще… я теперь не единственный Мастер Путей. В мое время подобные тебе и мне являются в мир один за другим. И выживают, как ни странно…
- Мир действительно изменился. Перемены всегда хороши…
- Не знаю… - Вирд пожал плечами.
Они помолчали немного.
Я сказал, что у меня нет для тебя советов… один все-таки есть…
- Любопытно. Что посоветует мне Мастер Путей из будущего?
- Когда придет Риэна… она покажется тебе печальной, но пусть это не станет для тебя поводом, чтобы отказать ей, - Вирд-А-Нэйс улыбнулся так лукаво, что позавидовал бы любой междуморец.
- Риэна?.. – переспросил Джай, обнаруживая себя в своей постели. Какой странный сон…
- Ты рано ложишься, - Риэна, в самом деле, была в его комнате.
Он моргал, пытаясь прийти в себя, убеждаясь, что она ему не привиделась.
Она присела на край кровати, устало глядя на него пронзительными зелеными глазами… похожими чем-то на глаза Вирда… все смешалось в голове. Все как-то странно… Но Риэна здесь воплоти. Не на рисунке, не в видении… она с ним и она печальна, как Вирд и говорил…
Джай привстал.
- Почему рано? Который час?
- Около полуночи. Я не могу уснуть, Джай.
- И что же мешает тебе?
Вместо ответа, она придвинулась ближе, наклонилась и поцеловала его. Нежная грусть, исходящая от нее, облаком окутала Джая… и он принял эту грусть… за любовь…
Сполох
1208 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
Плая буравила Рамоса взглядом серых, острых, как сталь клинка, таких умных и таких язвительных глаз, и ничего не говорила. «Змея… - думал он. – Позвала меня, чтобы прожечь ледяными гляделками!.. Что она знает?..»
«Что она знает?..» - этот вопрос беспокоил сейчас Рамоса, по-настоящему беспокоил: ни ее пристальный взгляд, под которым становилось неуютно даже ему – немолодому уже Мастеру Смерти, ни ее многозначительное молчание, ни то, что они наедине в ее покоях, куда закрыт доступ даже прочим Огненосцам. Хотя гораздо хуже было бы, присоединись к Плае еще одна гадюка - Лаинэс. Соберись они вместе – и у него в теле уж точно прибавилось бы дырок, прожженных их пристальными взглядами.
«Что она знает?..» Известно ли Плае о его действиях, о тесной дружбе с Ишем на почве безвременной гибели племенника Пророка; о гораздо более тесной дружбе с Риэной, и о том, что именно Риэне начертано судьбой уничтожить это чудовище – Масэнэсса; в конце концов, о том, что он собрал вокруг себя группу соратников, которые сыграют свою роль в задуманном им деле. Их пока девять – достаточно много для обвинения его в заговоре и последующего смертельного приговора, и при этом слишком мало для серьезной силы, которую можно противопоставить Верховному и слепо верящим Масэнэссу Мастерами, в том числе Огненосцам.
Знает ли она, что Таиль с ним?.. Наверняка знает… Это, как раз, Рамос и не пытался скрыть – слишком уж все явно: недовольный Огненосец, в Помощниках у которого сам Мастер Лантак… Еще одно он не пытался скрыть – ненависть к Масэнэссу. Поиграл в нейтралитет пару-другую лет, а после надел маску человека, который понимает, кто такой Масэнэсс, но не станет ничего предпринимать, верно оценивая неравенство сил. Этакий слабый, но непримиримый противник, довольствующийся возможностью бесстрашно в своем безумии высказать Масэнэссу все, что он о думает о Верховном, и ограничивающийся злобными взглядами и язвительными фразами, которые никогда не перерастут в нечто большее. На фоне всеобщей любви к Масэнэссу это добавляло в окружение лже Мастера Путей некоторую остроту, и приносило самому Масэнэссу некоторое удовольствие – Рамос чувствовал это.
«Что же, ни искры, ни пламени, известно Плае?!»
- Ты одержим, Рамос… - Она, наконец-то, соизволила раскрыть уста. «Смарг тебя сожри!»
Он ухмыльнулся, вскинул брови.
- Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?..
«Что ей известно?..»
Рамос потянулся к серебряному кубку, в котором, словно недавно пролитая кровь, переливалось, поигрывая алыми сполохами, молодое вино. Плая отчего-то всегда предпочитала молодое вино выдержанному. Что за блажь?..
- Ты следишь за мной?.. – небрежно бросил Рамос, но Плаю не обманешь безразличными тоном и ленивым потягиванием вина, старая змея видит его насквозь.
- Нет… - рассмеялась она. – К чему слежка, когда ты весь, как на ладони!..
- Обидно слышать такое Мастеру Смерти, тем более Стратегу… - Рамос тоже сделал вид, что шутит.
- Обидно?.. Тогда держал бы свои чувства при себе. А так – в одном твоем взгляде читается: «Ненавижу Масэнэсса! Чтобы ни делал Масэнэсс – заранее признаю его деяния злом!..»
«А разве это не так?»
- А тебя не настораживает, Плая… - Рамос подался вперед. Если уж эту прожженную интриганку не проймешь ледяным спокойствием, может она купится на страстные чувства? – …что все, все до единого твердят о бескорыстии, исключительной доброте и кристальной чистоте Масэнэсса? И лишь один я – против?!
- Это тебя должно настораживать, Рамос!..
- Такая повальная преданность одному человеку, неизвестно откуда взявшемуся, захватившему власть и пользующемуся необычайной популярностью, - продолжал он, выверено вкладывая в слова эмоции. – Произойди у вас, то есть у Совета, конфликт с Верховным, кого бы поддержало большинство? На чью сторону стали бы и Мастера и неодаренные при такой-то любви к нему?
- Ты забываешь, Рамос, что именно мы, то есть Совет, приняли решение об избрании Масэнэсса Верховным – он не захватывал власть!.. – Нечто едва заметное, какой-то отголосок настороженности, промелькнул в непроницаемом взгляде Плаи, когда Рамос говорил о возможном конфликте, но она пока не загорелась, ему потребуется высечь ни одну искру, чтобы разжечь эту льдину, если такое, конечно, возможно.
Рамос ухмыльнулся (как мог более насмешливо и ехидно), поставил кубок на приставной столик, сложил пальцы домиком, задумчиво поглядел в пол, и только после этого произнес:
- Ты, Плая, – непревзойденный мастер в искусстве манипуляций, и ты, как всякий мастер, которому утерли нос, никак не можешь поверить, что на этот раз манипулируют тобой!.. Да, да, Масэнэсс водит вас, словно кукловод на шестах своих кукол, заставляя принимать исключительно выгодные ему решения. Он умен и не станет действовать в открытую, вместо этого вынуждает вас делать то, что ему нужно, сам принимая вид невинной жертвы вашей венценосной воли!.. Конечно же: он не захватывал власть – это слишком прямо, слишком грубо для такого, как он, - вы посадили его на кресло Верховного, погонявшись перед этим за ним по миру достаточно приличный отрезок времени!.. А он все убегал, выскальзывал, отлынивал – не хотел власти и той тяжести ответственности, которую приносит эта власть, даже якобы отказался когда-то, в незапамятные времена, от места в Совете. А теперь вот – исключительно по вашей воле, он владеет всем и принимает самые важные решения. И что самое удивительное: за те пятнадцать лет, пока он властвует, ни разу (только вдумайся – ни разу, возможно ли такое?) не возникло серьезных разногласий между ним и вами. Масэнэсс желает строить школы для Одаренных и неодаренных! Пожалуйста! Совет в восторге от его идеи! Масэнэсс собирает Мастеров в Городе Огней со всего света! Конечно! Ведь столица Тарии – Родина всех Одаренных! Масэнэсс организовывает Золотой Корпус! Отлично! Нам нужны Мастера Смерти, способные единым кулаком, а не поодиночке, как то было раньше, ударить по противнику!
- Рамос! Золотой Корпус – это ведь твоя идея! – возмутилась Плая.
- Моя, - согласился он, - но лишь в зачаточном состоянии. Масэнэсс, услышав об этой идее, тут же ухватился за нее и развил до выгодных ему форм и масштабов. Идея – моя, но исполнение – нет, не мое!
- Ты просто злишься, Рамос, что Верховный не тебя назначил Командующим!
- Не меня. А кого? Мастер Адонаш! Юноша с Хвоста Дракона! Стайш!
- Ты позабыл, Рамос, что сам отказался от этой должности… - Ехидно подняла брови Плая.
- Я не смогу служить Масэнэссу… - вздохнул он. – Я служу Тарии. А служить Тарии и Масэнэссу – это не одно и то же, Плая! Задуманный мною Золотой Корпус был бы верен Городу Семи Огней, Совету и моей стране, а тот Золотой Корпус, который сейчас растет день ото дня, пополняясь новыми воинами, вооружается особым оружием и обучается особым приемам под руководствам лучшего друга нашего дорогого Верховного – Мастера Адонаша, послушен одному Масэнэссу.
- В тебе столько яда… - Плая неодобрительно покачала головой.
- Во мне есть толика здравого смысла… в отличие от тех, что совершенно разучился пользовать такой полезной вещью – как голова!..
Рамос сделал паузу, потягивая вино, он анализировал все сказанное, пытаясь нащупать ту нить беседы, при затрагивании которой, глаза Плаи хоть немного менялись, хоть какие-то эмоции пробегали в их глубине. Что затронуло ее? Что?..
- Я в меньшинстве, Плая… - печально произнес он, после долгой паузы, - и я не опасен… Вы с Масэнэссом всегда мирились с такой слабой оппозицией, и всегда знали мое мнение. Что произошло? Почему ты вызвала меня на разговор. Мы с тобой, Плая, слишком старые и слишком умные, чтобы играть в эти игры. Говори прямо…
Плая фыркнула - даже той женщине, которой стукнуло двести пятьдесят шесть лет, не нравится, когда ее называют старой.
«Она что-то узнала, иначе не стала бы звать меня сюда, - размышлял Рамос, пристально изучая Огненосицу. – Что именно?.. Риэна? Иш? Мои союзники? Или мои планы?.. Известно ли ей, что я не так уж и не опасен?..»
- Я увидела это в твоих глазах… - сказала она, помолчав. – Нечто страшное… одержимость ненавистью и своей идеей. Ты всегда был беспристрастен, даже холоден, Рамос… рассудителен, спокоен… Такой огонь никогда не пылал в твоих глазах, а я помню это достаточно хорошо: многое повидала в твоем взгляде за столько лет, сколько знаю тебя. Даже когда ты был мальчишкой, в котором только развернулся Да,р и Советник Тауш взял тебя в число своих телохранителей. Даже тогда… когда ты любил меня… Такого огня не было! Этот огонь пожирает тебя, убивает… Мне страшно, мне жаль, Рамос, ты ведь не чужой мне человек…
Рамос едва сдержал ухмылку: он бесплодно пытался зацепить Плаю, раскрывая свои чувства, а она решила сыграть, применив тот же прием… «Не чужой мне человек…» Были чувства. Была любовь. Давно… больше полутораста лет назад… Все давно улеглось, пламя угасло… И Плая и он сменили множество любимых… «Что ей известно?!»
- Мне тоже страшно, Плая… - «Воспользуемся твоим же оружием!» - мне тоже жаль… Ты – такая умная и проницательная женщина, пляшешь на задних лапах, как дрессированная пантера, выпрашивая лакомство перед укротившим тебя хитрецом!..
Щеки Плаи побледнели, и она поспешила скрыть это, делая вид, что утоляет вином внезапно одолевшую ее жажду. Огненосица отвыкла слышать прямые и непредвзятые слова, пристрастилась к лести и незаслуженным похвалам, которыми сыплют подданные, расшаркиваясь перед власть имеющими.
- Я повторяю: ты одержим, Рамос!.. – Голос ее звучал не так уверено, как вначале разговора, но свое смущение Советнице удалось преодолеть.
Он пожал плечами.
- По мне, так лучше быть одержимым, чем обманутым.
- Ты не допускаешь и тени сомнений? – Плая как бы невзначай дотронулась до его руки. – А что, если Масэнэсс окажется нашим спасением, а не нашей погибелью? Вдруг ты не прав?
Рамос накрыл ее тонкую, гибкую и такую же нежно-белую, как в юности, кисть своей рукой, посмотрел в сталь пронзительных глаз, как в плоскость своего меча.
- А вдруг я прав?.. – выдохнул он и, стремительно подхватившись, привлек к себе Плаю.
Все произошло неожиданно, порывисто, страстно… так же, как в далекой, забытой молодости… Ее едва уловимое согласие, граничащее с яростным сопротивлением, его напористость и решительность… На мгновение ему показалось, что где-то в глубине души, сполохом, раздутым внезапным порывом ветра в тлеющих углях, колыхнулись забытые чувства и былая страсть.
Плая молчала… и он действовал молча.
«Может именно этого она и хотела?..» – думал он.
«Может только этого ?..» - надеялся он..
Тонкий по-девичьи гибкий стан Плаи изгибался в его руках, и только серебряные локоны выпроставшиеся из косы напоминали о ее немалых летах… Его собственная коса, такая же седая, переплелась с ее волосами, как их судьбы переплелись в Городе Семи Огней… Он даже перестал задаваться вопросом: «Что же ей известно?..», он вспоминал, как впервые увидел свое отражение в стали ее глаз, еще тогда, когда косы их обоих были черны, как смоль… Он почти забылся и отрешился, почти расслабился и успокоился…
Сердца кольнуло упреком и чувством вины при мысли о Риэне. Рамоса словно окатили ушатом холодной воды, потушив тот внезапный сполох… тот несвоевременный огонь…
Плая была смущена, она чувствовала неловкость, словно девочка, прекрасно понимая, что в ее положении и возрасте не пристало чувствовать такую неловкость, а уж тем более показывать ее. Рамос, как ни странно, тоже был смущен произошедшим. Он утешал себя тем, что поступил стратегически верно: отвлек Плаю от излишней концентрации на его так называемой «одержимости» Масэнэссом… Но что-то было гадкое, лживое, нехорошее во всем этом... Они, словно впервые изменившие своим супругу и супруге любовники, разбежались в разные концы комнаты, поспешно приводя себя в порядок, и стараясь не смотреть друг на друга.
- Никто так не хорош в этом… как Мастер Смерти… - с деланой непринуждённостью произнесла Плая, расправляя алое платье Огненосицы, она даже усмехнулась с видом излишне опытной женщины, каковой она по сути и была.
Рамоса передёрнуло от ее слов, он поморщился, но, обернувшись к Плае, произнес с милой улыбкой:
- Это я уже слышал… и не от одной женщины…
Прошло еще некоторое время, прежде, чем Рамос вновь стал задавать себе вопрос «Что ей известно?..», а Плая привела в порядок длинные седые волосы, переплетя заново косу, вернулась в свое кресло. Рамос, повинуясь ее жесту, также присел. Она была готова продолжить разговор.
Он наполнил ее и свой полупустые кубки и подал Плае вино. Советница задумчиво надпила, не глядя на него, сказала:
- Надеюсь… это было случайностью… без продолжения, без надежд, без иллюзий?.. Так?..
- Сполох… просто сполох в потухшем давно костре… - подтвердил Рамос. – Видимо, остался какой-то недотлевший уголек… теперь все…
Она кивнула.
- Оставь его в покое… - Плая снова вернулась к Масэнэссу. – Это погубит… нет не его – тебя!.. А мне бы этого не хотелось.
- А уж как мне бы этого не хотелось… - усмехнулся Рамос
- Рамос, ты погибнешь!.. – В холодных обычно и равнодушных глазах Плаи сверкнула почти тревога, почти беспокойство… о нем, о Рамосе… - Притом, погибнешь ни за что! Ты в своей одержимости, в безумии поплатишься жизнью…
Рамос был удивлен: неужели Плая допускает мысль, что этот великодушный образчик человеколюбия – Масэнэсс может причинить вред своему противнику, притом противнику слабому – не ровня ему! Она не так безнадежна!..
- Масэнэсс желает моей смерти? – осторожно спросил Рамос. – Что ты знаешь?
- Я знаю тебя!.. – Плая нахмурилась. – Ты, Рамос, не остановишься, пока не погибнет один из вас! А Масэнэсс не погибнет, значит, падешь ты…
- Я не предпринимал ничего пятнадцать лет, Плая, - произнес он успокаивающим тоном, – Отчего ты решила, что теперь время меня останавливать или переубеждать?
- Не предпринимал? Ничего?.. – она сверкнула глазами, и Рамоса вновь кольнуло: «Что ей известно?..»
- Я не покушался на жизнь Масэнэсса, не копался в его прошлом, отыскивая там темные пятна, даже на поединок его не стал вызывать…
- Поединок?.. – Плая фыркнула. – Ты днем и ночью обрабатываешь Таиля, и тот волком смотрит на Масэнэсса все эти пятнадцать лет!..
- И это все?.. У Таиля собственное мнение, и если оно не совпадает с твоим, это еще не значит, что думаю за него именно я!
- Собственное мнение? У Таиля?.. Ты смеешься, Рамос?..
Что тут скажешь? Таиль, и в самом деле, не тот человек, который может по собственной воле и инициативе с завидным упрямством противостоять целому миру в своем несогласии с действиями Масэнэсса. И поддерживать, подбадривать, «накручивать» Лая Таиля все эти пятнадцать лет, стоило Рамосу огромных трудов, особенно в последние время, когда и молодой Огненосец, подобно остальным, стал поддаваться волшебной притягательности Масэнэсса.
- Скажи мне, Рамос, - произнесла Плая, так и не дождавшись от него слов по поводу Таиля, - что конкретно не устраивает тебя? Основание Академий? Золотой Корпус? Мастер Адонаш в качестве Командующего? Повинность Одаренных?
Рамос сдержал ухмылку. «Повинность Одаренных» - это последняя и самая несуразная выдумка Масэнэсса. Верховному взбрело в голову отныне обязать всех Одаренных Тарии являться при раскрытии Дара в Город Семи Огней и поступать на службу государству. Мастерам должно было предоставляться содержание, достаточно хорошее, независимо от происхождения, но при этом они лишались права владеть имуществом, землями или титулами, не могли принимать оплату за действие Дара, и вынуждались совершать свое дело Силы бескорыстно и бесплатно! Возможно такое положение вещей и показалось бы соблазнительных для выходцев из нищих семей, бродящих по свету в поисках работы для своего Пути Силы, но никак не для тех, кто крепко стоял на ногах. До сих пор идея Масэнэсса лишь витала в воздухе, еще не оформившись, еще не обретя законодательной основы, «Повинность Одаренных» обсуждалась в Совете, постепенно продвигалась Верховным, проникая в умы и души Огненосцев и их приближенных.
Рамос знал, что будет, если Семеро наконец узаконят «Повинность»: бунт! Настоящая, сметающая все на своем пути буря – мечта любого Мастера Стихий!.. Все Мастера враз отвернутся от Верховного, приговорившего их к рабству!.. Что скажут гильдии Целителей, когда их обяжут лечить больных не за пламенную монету, а за одобрительный взгляд правителей?.. Как «обрадуются» неплохо оплачиваемые наемники – Мастера Мечей? Как откажутся от нажитого за долгие годы жизни все те Погодники, Садовники, Мастера Полей, Разрушители, Строители и прочие, и прочие, которые владеют сейчас землями, замками, управляют целыми княжествами?! Да Тария либо сметет Верховного, либо распадется на части!
До сих пор Огненосцы и их Помощники довольно спокойно воспринимали эту идею, усматривая в ней некую пользу для всеобщего блага, но Мастерам Огней и тем, кто при них, привычна, приемлема государственная служба, они не принадлежат самим себе, а с юности исполняют подобного рода «повинность», приняв бремя власти. Но прочие Одаренные, разбросанные по всей Тарии?..
Тема «Повинности» взбесила Рамоса, когда он впервые о ней услышал, но затем поразмыслил, успокоился и даже обрадовался: это погибель Масэнэсса! Верховному не удастся по-прежнему пользоваться всеобщей любовью. Как только глашатаи разнесут по всей тарийской земле новый закон, повелевая всем Одаренным явится в Город Огней для служения Тарии, имя Масэнэсса проклянут тысячи Мастеров! А у Рамоса появятся сторонники. Лантак ждал этого часа, терпеливо наблюдал за спорами, обсуждениями, дополнениями, он даже Таилю внушил, что «Повинность» - благо, и ее следует ввести как можно раньше! Это его единственное оружие против Масэнэсса, такое завораживающе опасное и действенное, что становится не по себе, потеют ладони и колотится сердце. Масэнэсс сам копает себе яму! Единственное, что смущало Рамоса – это вероятность очередной авантюры этого липового Мастера Путей! Вполне возможно: Масэнэсс прекрасно понимает всю остроту ситуации, просчитал дальнейшие события и специально ведет к ним, ожидая и недовольства, и бунта, но намереваясь направить негативные последствия против Семи, а самому выйти из воды сухим… Только зачем ему это?.. Зачем ему разваливать Тарию, зачем ему гражданская война, до которой может дойти? Если Масэнэсс, дождавшись одобрения Совета, укажет пальцем именно на Огненосцев, как на авторов нового закона и виновников порабощения Одаренных, то Рамос позаботится о том, чтобы Тария знала, кто истинный отец «Повинности», и меч, наточенный Масэнэссом против других, поразит его самого!..
- Так что не нравится тебе?.. – повторила Плая, которую, похоже, уже начала раздражать излишняя задумчивость и молчаливость Рамоса.
- Плая… - Он попытается объясниться, попытается в последний раз, и если она сейчас его не послушает, то больше шансов не будет. Если она не услышит – значит Плая потеряна для него, околдована Масэнэссом… уничтожена приспешником Древних. – Действия и начинания Верховного кажутся безупречными, его намерения видятся благом для Тарии. Ни один Стратег не смог бы предпринять более оправданных, просчитанных, верных шагов, направленных на укрепление и процветание государства. Его идеи поначалу кажутся слишком смелыми, революционными, опережающими время и способность тарийцев их принять, но их суть несет в себе рациональное зерно, которое прорастет через года и даст свой урожай к развитию и богатству Тарии. Мне нравятся реформы Масэнэсса в своей сути, но во всем этом есть подводные камни: все его добрые начинания – лишь видимость за которой кроется самое отвратительное зло, какое мы только видели. Я – Стратег, Плая. А Стратег видит не начало, а конец, результат, то, к чему приведут те или иные действия…
- Стратег видит варианты… - перебила она.
- И вероятность этих вариантов, - кивнул Рамос. – Давным-давно, еще служа Огненосцу Таушу, я побывал в далеком краю, омываемом Южным океаном. Там нет государства, а лишь кочующие племена, живущие охотой и собирательством. Основной их пищи служит растение Бахли. Маленький неприметный колючий кустик, лишь на несколько дюймов возвышается над землей. Его листья кажутся чахлыми и увядающими, цветки бледны, а плоды ядовиты, но зато корень не просто съедобный, но и очень сытный. Найдя кустик Бахли, все племя радуется, так как одно растение имеет такой невероятно огромный корень, что может кормить несколько дней с десяток человек.
- К чему твой экскурс? – Плая поджала губы.
- То, что на поверхности, милая, иногда не соответствует тому, что скрыто. Все видят лишь то, что Масэнэсс считает нужным показать, но за его действиями скрывается ложь и хитрость. Он не простой человек, я это вижу и знаю. И понимаю, что эти добрые дела, творимые им сейчас, в будущем обернутся великим злом и несчастьем для Тарийцев, потому как при верных действиях, он имеет неверные мотивы, эгоистичные и кровожадные. Его цель – покорить и поработить каждого тарийца, завладеть их имуществом, их телами, умами и душами. Масэнэсс возомнил себя наследником Древних, Плая! Неужели ты не понимаешь!?
Она вскочила, гневно сдвинула брови:
- Рамос! Когда-то нечто подобное в этой самой комнате говорил мне Тауш, уговаривая оправиться с ним на поиски Масэнэсса. Он жаждал уничтожить его, совершенно не допуская мысли, что Астри Масэнэсс может быть настоящим, единственным в истории Мастером Путей! Тауш приходил тогда к каждому из Семи и часами беседовал с нами. Он был одержим почти также как и ты, я вижу, эта его болезнь передалась к тебе и прогрессирует. Никто из Совета не поддержал Пэйелона, так как Масэнэсс, по сути, один из нас – Огненосец, и не нам его судить и тем более лишать жизни! Но Тауш относился к людям, которые стремятся уничтожить то, чего не понимают. Он тайно отправился в Тиниси, где Гавэр Типас выследил и поймал для него Астри Масэнэсса, и устроил суд, незаконный и недопустимый! Ты, Рамос, присутствовал на этом суде!
- Да, присутствовал…- Сердце сжимало сожаление… Она не поверит, уже не поверит… Масэнэсс оплел ее когда-то острый и смелый ум своей темной сетью, превратив в рабыню, не способную мыслить самостоятельно. – Я знаю эту историю не хуже тебя. Я был там и видел и суд, и то, что случилось после суда… - Рамос вспомнил, как извивается и кричит Гавэр Типас, заживо пожираемый тарийским пламенем, как в растерянности смотрит на происходящее Тауш, и как Масэнэсс исчезает с мертвой женщиной на руках.
- Огненосец Тауш вернувшись, признал свою ошибку. На Совете он объявил, что Масэнэсс – истинный Мастер Путей, место которому среди нас! Рамос, Тауш исцелился, но ты… почему ты так упорствуешь?!
Рамос вздохнул:
- Потому что я знаю, отчего передумал Тауш. Огненосец увидел произведенное Масэнэссом тарийское пламя, он убедился, что Масэнэсс владеет Даром Огня, а Тауш считал, будто эта Сила недоступна Древнему или его приспешникам. Но мы теперь знаем, Плая – это не так! Ты сама была свидетельницей в Пракалансе, когда наследники Штамейсмара атаковали Огненосцев с помощью молний и огня!.. Разве нет?!
- Они владели огнем не так, как мы, и не так, как Масэнэсс!.. - возразила Плая, покрываясь красными пятнами, - Те четверо использовали силу Дажда, заключенного в Камне Смерти, в их Источнике. Но этот Источник был разрушен, и все они погибли! Если бы Масэнэсс был одним из них, он тоже остался бы там, в Пракалансе!
- Этот Источник… - Рамос горько улыбнулся. – Ты уверена, что нет другого?..
Плая сверкнула глазами, и устало опустилась в кресло.
- Если бы тот Камень Смерти подпитывал Масэнэсса, - продолжал Лантак, - даруя тому жизнь и могущество, этот приспешник Древнего ни за что не привел бы вас к нему, ни за что не стал бы показывать его вам. Есть другой подобный Источник, может даже не один! Может даже есть не одно такое место, как Пракаланс! Плая, Древних было восемь, кто знает, за кем последовал когда-то Масэнэсс. Кто знает, сколько ему лет на самом деле?! Кто знает, какую жестокую судьбу, уготовил он для Тарии и для вас – Огненосцев, наследников тех, кто в свое время победил Древних, в том числе и его господина?! Знаешь, все может быть еще хуже! Масэнэсс может быть вовсе и не человек! Ты ведь читала о Пути Тени, которым пользовались некоторые из Древних? Что если в этой оболочке междуморца Тень одного из усыпленных нашими предками Хтэмов!?
Зрачки Плаи расширились, она побледнела, ее губы дрогнули, искривляясь в презрительной гримасе.
- Ты одержим, Рамос!.. – выдохнула она, закончив теми же словами, что и начала этот разговор. – Ты болен!..
Он сглотнул подступивший к горлу комол горечи, неспешно поднялся, направляясь к выходу, – дальнейший спор бесполезен, она потеряна… слова не помогут. На пороге Рамос оглянулся на Плаю, сидящую в кресле, вцепившись пальцами в подлокотники, бледную, сгорбившуюся, с блуждающим взглядом…
«Масэнэсс – чудовище!.. – думал он. – Лишь за одно то, что сделал этот смаргов приспешник Древнего с Плаей, я рассчитаюсь с ним! Я уничтожу его!..»
Первая смерть
1208 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
1
Тысячи сомнений терзали Рамоса, и в то же время тысячи надежд тешили его. Он знал, что получится… Все выйдет. Эта игра за ним! Откуда же тогда сомнения?.. Почему он не решается начать? Ждет сигнала? Знамения?.. Ждет пока некое событие подтолкнет его… сбросив в пропасть… В пропасть ли? Ведь это он должен сбросить в бездну Масэнэсса, а не сам упасть… Но даже если победа над Верховным дастся ему ценой собственной жизни - он готов!.. Он, не дрогнув, прыгнет, столкнув демона со скалы, пусть даже вместе с врагом падая в объятья смерти. Рамос прожил долгую жизнь…
Он стоял на холме у берега Тасии-Тар и смотрел на выросшие из земли громады строений, еще не законченных, только-только обозначившихся, обещавших стать величественными, монументальными, прекрасными… как город Атаятана-Сионота-Лоса, которой стоял здесь до прихода в эти земли свободного народа. То, что строил Масэнэсс – такое же зло… Академии. Рамос поморщился, представив себе, к чему приведет замысел Верховного. В стенах, что вырастут вскоре здесь, будут учиться все Одаренные Тарии, поступая после обучения на службу государству. «Перекроенные» и «обточенные» по воле Масэнэсса юные умы Мастеров Силы станут основой нового мира, в котором полноценными властелином будет так называемый Мастер Путей!.. Тарийцы уже не смогут гордо величаться вольным народом, потому что никто не будет способен сделать свободный выбор. «Повинность» станет основным законом и стезей каждого, в ком огонь Создателя… Масэнэсс покоряет сердца, умы и души не хуже Эт’ифэйны, он могущественен, как Атаятан и ненавидит все живое, как Штамейсмар, тайно ненавидит. И он правит Тарией… Вечно мог бы властвовать, но Рамос того не допустит!..
Рамоса Лантака смущало лишь одно: смерти одного Верховного теперь будет мало - все зашло слишком далеко, яд Масэнэсса просочился глубоко в умы правящего Совета… Смерть Масэнэсса бесповоротно приведет к другим смертям… Если бы речь шла только о жизни Рамоса, но нет… слишком поздно… Уничтожь он Масэнэсса лет пятнадцать назад, все стало бы на свои места, но сегодня – нет… Совет заражен злом и черными идеями Верховного… Возможно, что Астри Масэнэсс провел какой-то тайный обряд, инициализировав Огненосцев-Советников. Иначе, как объяснить их безумие? Их преданность своему главе? Их слепоту?.. Как могла Плая ослепнуть и оглохнуть, не воспринимая слов истины, не желая видеть правду?..
Рамос не мог уничтожить Масэнэсса раньше, в тот момент, когда понял, что представляет собой, это чудовище - тогда у него не было достаточно сил для победы, пятнадцать лет ушло, чтобы скопить необходимую мощь…
Совет, считай, что мертв… А ему, Рамосу, предстоит решиться на отвратительное в глазах тарийцев дело – худшее из злодеяний – убийство семи Огненосцев… Вернее шести – Таиль чист. Он надеялся, что Огненосцы-Кандидаты (исключая, конечно, Скайси – нет… все-таки семь Повелителей Огня должны умереть…) не покорены Масэнэссом в той степени, как Советники, нельзя уничтожать и их тоже – Дар Огня – символ Тарии, основа всего. Огненосцы победили Древних, но Древние нашли способ вернуться и отомстить через Масэнэсса, используя Огненосцев, как пустых кукол, играя самым святым для тарийцев, превращая Огонь - символ Тарии, в инструмент своего всевластия…
Советников жаль… особенно Плаю. Не заслуживала эта женщина, умная и достойная, такой бесчестной смерти.
Рамос еще раз взглянул на контуры Академий: здания в форме цветка-пятилистника, это заметно лишь с высоты. Масэнэсс еще не пришел, чтобы продолжить строительство. Обычно он работает не один – ему помогают человек тридцать Строителей и дюжина Музыкантов Силы. Круглое здание в центре недостроено в большей степени, нежели треугольные «лепестки» этого своеобразного «цветка», этому сооружению Масэнэсс уделяет больше внимания, чем остальным, и тратит на него гораздо больше времени, предпочитая творить в одиночестве, выкладывая камешек за камешком, неспешно, аккуратно, почти так же медленно, как обычный строитель. Рамос знал, что это неспроста: он заметил символы, начертанные на камнях, светящиеся алым, под действием Силы Масэнэсса. Здесь будут обучаться Одаренные – и сами стены Академии, возведенной Масэнэссом, станут их «учителями», забирающими остатки воли и здравого смысла, превращая юношей и девушек в пустые сосуды – бездумных исполнителей воли Верховного Масэнэсса.
Он отвернулся, вглядываясь в мутные осенние воды Тасии-Тар, вздохнул, коря себя за нерешительность, прошептал: «Не сегодня…» и поспешил к мосту Афч-Сав. На том берегу реки его ждала Риэна. Еще одна проблема Рамоса в последнее время, и еще одна причина задержки. Без Риэны эту игру выиграть будет очень уж сложно, практически невозможно, несмотря на подготовку. На стороне Лантака двести Мастеров Смерти, из них пятьдесят – Разрушители. У него есть хорошее подспорье из Целителей и Исчезающих, Дары которых пригодятся в предстоящей войне. Рамосу удалось найти сочувствующих среди Мастеров Полей, Погодников, Строителей (даже среди работающих с Масэнэссом над строительством Академий есть его люди), Пророков (не только Иш, он переманил семерых Пророков Плаи и добавил новых – своих), Музыкантов, Мастеров Иллюзий, Художников и прочих мирных Мастеров, которые нужны не на поле боя, а в тылу – как политическая поддержка. Нельзя сказать, что Рамос не думал о будущем, о том, что будет дальше, после смерти Верховного – придется составлять новый Совет, и Огненосцев для такого Совета не хватит, до полного состава Семи придется добирать Мастеров других Путей. И эти места он обещал Мастерам Смерти – тем, чьи способности, чей ум всегда недооценивали, боевых Одаренных часто считали бездумными чудовищами, их положение в Тарии разве что немногим лучше, чем на том же Иане… Иан… Риэна… Только эта женщина сможет нанести Масэнэссу последний смертельный удар. Ей предназначено это свыше, сам Мастер Судеб создал оружие против врага – наследника Древних! Рамос всегда думал, что с ней будет не так тяжело, что она – умная, решительная, твердая, обученная убивать, не дрогнув исполнит свое предназначение, но она упряма…
Риэна послушала его в тот раз: провела ночь с Масэнэссом, усыпив бдительность Верховного, но с ней самой что-то произошло после той ночи, словно сломалась невидимая пружина внутри. И Рамос думал, не совершил ли он ошибку, не могло ли произошедшее что-то изменить – порядок вещей, ход судьбы… Меч Пророчества… Нет, Риэна не полюбила Масэнэсса, он видел и знал, но она словно неживая, отрешенная, печальная, постоянно с красными глазами. Она не показывает Рамосу слез – слишком горда, но он знает: она плачет в одиночестве. Риэна попыталась сбежать из Города после той ночи… Рамос с трудом разыскал ее где-то в горах Фа-Нолл, расспросив, как следует, нанятого ею Мастера Перемещений.
Она не отвечала на вопрос «Почему ушла?», отмалчивалась, а Рамос не настаивал на ответе – догадался. Но от судьбы не убежишь… Ему и самому не хотелось, чтобы любимая была замешана в это паскудное дело, но не он так распорядился – Создатель… И это достойная судьба – остановить зло, уничтожить чудовище, ради этого стоило родиться и жить, стоит даже умереть, и Рамоса радовала его причастность к той великой миссии, которая выпала на долю Риэны.
Масэнэсс был обманут мнимой любовь бывшей Алой с Иана, после ее исчезновения, он искал женщину, расспрашивал всех и каждого, что о ней известно, где она может быть, «замучил» Плаю, которой Риэна служила, своими поисками, но так и не нашел. Может быть, побег Риэны к лучшему: смогла бы она спокойно смотреть в глаза Масэнэссу после произошедшего, нашла бы в себе силы дальше хранить тайну?..
Отыскав Риэну, Рамос спрятал ее в домике на левом берегу Тасии-Тар под охраной надежных людей. Она жила взаперти, но не стремилась на волю… казалось, ни к чему уже не стремилась…
Рамос заметил странное растерянное и испуганное выражение на лице охранника у двери, но стремительно прошел мимо, так и не спросив ни о чем… Он к своему удивлению не нашел Риэну у окна, выходящего в сад с видом на реку, где она в последнее время проводила большую часть дня, а иной раз и ночи. Рамос заглянул в смежную комнату, убедившись, что и там ее нет, вышел, громко хлопнув дверью, кликнул охрану.
Тавсар, оставленный здесь сегодня за старшего, явился с опущенной головой, виновато поглядывая на него.
- Мастер Лантак?..
- Что здесь происходит, смарг тебя дери?.. Где Риэна?..
- А разве вы не знаете?..
- Тавсар… - зарычал Рамос, - не выводи меня из себя!
- Простите… я думал, вам все известно… Советник Таиль прибыл сюда час назад и забрал Мастера Риэну Иан с собой…
- Что?! – «Таиль!.. Что это значит?..» - С ним был Исчезающий? Или ушли обычным путем?
- Они переместились… втроем: госпожа Риэна, Советник Таиль и Мастер Файра.
- Файра, значит?.. – Этого «прыгуна» Рамос знал, в последние время проныра все ближе и ближе подбирается к Таилю, с котором у них много общего: молодость и глупость. Рамос в своих заботах о благополучии Тарии упустил Лая, и тот сблизился с Файра. Зачем им понадобилась Риэна – Рамос догадывался.
Он скрипнул зубами, отвесил тяжелую оплеуху бестолковому Тавсару, спускаясь по ступенькам, прикидывал, куда мог податься Таиль. Огненосец не знал, что Риэна принадлежит Рамосу. Он не догадывался об их отношениях, иначе не стал бы ее похищать – еще не потерял страх до такой степени… Неужели Лай думает, что это для него Рамос держал здесь Риэну? Что он вообще себе думает?! Щенок!..
Лантак был взбешен, ему едва удавалось не давать воли поднимающемуся урагану гнева и желания разорвать Таиля на дюжину кусков! Весь путь до Здания Совета ему пришлось проделать пешком: Исчезающего под рукой не было, да и экипаж он не заказывал, покидая здание правителей сегодня утром. Но время, проведенное в пути, не помогло Рамосу остыть. «Проклятый щенок!.. Зачем тебе это?! Зачем ты влез?! Да еще и Риэна сейчас в таком состоянии… от нее можно ожидать всего, чего угодно».
Рамос едва сдержался, чтобы не сорваться на бег, взбираясь по ступеньками на жилой этаж – он надеялся… очень надеялся, что Таиль в своих покоях… и Риэна там!..
Охрана попыталась его не впустить. Лантак обжег взглядом Тинса и Аффа, заскрипел зубами, чувствуя, как закипает.
- Лучше бы вы не стояли у меня на пути!.. – прошипел он, положив руку на рукоять меча, и ощущая острую жажду клинка. – Вы же знаете, что вам меня не остановить…
Два Мастера Смерти знали – они далеко не так хороши, как Рамос, даже вдвоем. Да и он, в конце концов, начальник охраны Таиля, его Помощник. Кто станет препятствовать самому Лантаку?
Он толкнул дверь, разъяренным зверем зыркая по сторонам.
- Таиль!
Тот не отзывался. В покоях было тихо, но это сейчас – входя, он слышал какую-то возню в дальней комнате. Рамос ринулся туда, не отпуская рукоять, от чего кровь живыми потоками Силы бурлила, придавая ему уверенности и усиливая и без того разгоревшийся гнев.
Он вошел в комнату, выхватывая взглядом все детали и мелочи происходящего. Риэна была связана, более того – она была в оковах! Таких же, как когда-то Тауш надел на Масэнэсса! Эти браслеты блокировали Дар, и она не могла сопротивляться! Ее взгляд, потухший и безжизненный, встретился на миг с глазами Рамоса… Она лежала на кровати Огненосца, руки и ноги привязаны к столбам, удерживающим балдахин над огромным ложем, ее одежда в целости – это утешило немного Рамоса: что бы ни задумал Таиль, он еще не осуществил этого. Советник стоял над ней в одной нижней длинной тунике, и его намерения были не двухзначны.
- Таиль! – выплюнул Рамос. – Что ты делаешь?
- Рамос?.. – Лай изобразил недоумение.
- Что ты делаешь?.. – Лантак цедил слова, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не перерубить Лая пополам… одно движение… всего одно движение… вырвать меч из ножен и не останавливать полета клинка…
- Она… она дразнила меня пятнадцать лет! Рамос!.. Ты же прекрасно знаешь!.. Пора положить этому конец!.. Ты ведь для этого держал ее в том домике за Тасией-Тар, я прекрасно понимаю… Хотел сделать мне подарок?.. Поверь, я оценил!.. – Лай выговаривал слова с трудом, и, несмотря на смысл сказанного, тон его был далеко не тоном господина, который благодарит слугу за проделанную работу.
- Оценил?.. – Рамос сплюнул прямо на дорогой ковер. – Она тебе не девка из таверны, чтобы творить с ней такое… - прорычал он, кивая на Риэну, которая лежала, равнодушно глядя в потолок.
- Я понимаю… - Таиль присел, уронив голову на руки. – Она служит Плае, а Плая мне этого не простит… Все понимаю, Рамос… Но невозможно больше так! Эта проклятая Алая распаляла и дразнила меня столько лет! Я предлагал ей так много: и покровительство, и дружбу и даже право называться моей женой!.. Она только воротила нос, издевалась!.. Я надеялся: шел на унижения, дарил ей дорогие подарки, уделял столько внимания, сколько не удостоилась от меня ни одна женщина! Я все думал: «Что же ей нужно?..» И вот – открылось, оказывается ей мало венца Советника!.. Рамос, я только вчера узнал: она вознамерилась заполучить Верховного! Она спала с Масэнэссом!..
Рамос вспыхнул и… скорее бессознательно, чем намерено, обнажил меч… Риэна вздрогнула от знакомого ей холодного шелеста клинка, впервые проявив хоть какие-то эмоции. Таиль непонимающе нахмурился.
- Что это значит, Рамос?..
- Ты решил взять ее силой? – Рамос слышал сейчас только жажду своего клинка и отчаянные волны гнева, застилающие разум. – Ты не побоялся ни Плаи, ни Масэнэсса!.. Тебе следовало бояться Рамоса Лантака!..
- Почему?.. Я не понимаю?.. Рамос! Убери меч! Ты пугаешь меня!
- Неужели?.. А уж думал, что ты стал бесстрашен!..
- Немедленно покинь мои комнаты!.. – Таиль был бледен от страха и гнева, ему следовало сказать эти слова командным сильным голосом, но вышел жалкий петушиный крик.
Невероятным усилием воли Рамос отвернулся от Таиля, направляя свой клинок не на его поганую башку, а рубя веревки которыми была привязана распятая на ложе Риэна. Ее тело безвольно обмякло, она повернулась на бок, согнула и обняла колени.
- Где ключ?.. – шипел Рамос, не оборачиваясь на Лая, который ослепленный гордыней, испытывал терпение Мастера Смерти, выкрикивая ругательства и время от времени зовя на помощь стражу. Но спальня Огненосца устроена так, чтобы звуки не были слышны снаружи, а доблестные стражники, как подозревал Рамос, даже если бы слышали его, не пришли бы, надеясь, что Лантак сам разберется с господином… И Лантак разберется!..
- Ключ?.. – Таиль отвлекся от подбора ругательств, которыми крыл Лантака и Риэну. – Какой ключ?
- От оков. - Рамос подошел вплотную к Огненосцу, протягивая руку.
- Ты же не думаешь освобождать ее от браслетов, Рамос? Она может быть непредсказуема… Она же меня убьет… Да пойми же ты, наконец, смаргов Лантак, мы зашли слишком далеко! Назад пути нет!
- Мы зашли?.. Это ты далеко зашел, Лай… - холодно и тихо произнес Рамос, сжав покрепче меч и стараясь дышать ровно, так как сладкая алая Сила наполняла его жилы страстью убийства.
- Но ведь это ты ее похитил, - Таиль, не выдержав взгляда Рамоса, покосился на лезвие клинка, - ты держал ее в том потайном месте… Разве не так?.. Что сделал я? Лишь закончил начатое тобой, - Он досадливо прикусил губу, - вернее еще не закончил…
- Я не похищал… - Все труднее и труднее было говорить спокойно, жажда разрывала изнутри… - Риэна свободна. Она гостья – не пленница…
- Но как?.. Плая ведь ничего не знает!.. Масэнэсс ее ищет!.. Теперь поздно отступать!..
Он вскочил, наклонился к Рамосу и зашептал, быстро, доверительно, заговорчески:
- Если мы избавимся от нее, никто ничего не узнает… Ты сам говорил, что она скрыта от пророческого Дара Масэнэсса… Мы уже вмешались, выкрав ее, Масэнэсс нам этого не простит… Если он узнает… Я лишь отомщу за все те мучения, которые она причиняла мне все эти годы, изводя меня! Я жил одной мыслью о ней! Рамос! Она отказывала мне раз за разом, предпочтя это чудовище – Масэнэсса!.. Рамос, она мне должна! Я возьму свое, а после… Нельзя ее отпускать… нельзя… нельзя!.. Ее нужно убить!.. – Лай заискивающе всматривался в каменное лицо Рамоса, не находя какого-либо отклика. - Если ты не хочешь убивать женщину… я сам могу это сделать… Я же Огненосец! Я сожгу ее дотла! Тарийское пламя пожрет даже ее кости!.. И при этом не тронет ничего больше… Все чисто… Хотя… она будет кричать… должно быть она будет кричать… Файра сказал, что стены этой спальни скроют ее крики… но ведь она будет очень громко кричать…
Волна гнева, Силы и ненависти хлынула в голову, в сердце, руки Рамоса, наполняя мышцы мощью, и возвращая воспоминаниями в тот день, когда, извиваясь, поглощенный тарийским пламенем, не по-человечески истошно кричал Гавэр Типас… Это страшная смерть… Огненосец желает сжечь Риэну… его Риэну!.. Уничтожить, не оставив даже костей… даже пепла… И единственное, что заботит этого проклятого – будет ли она кричать… вернее: услышит ли кто ее предсмертные крики…
Рука сама двинулась вперед со скоростью недоступной взгляду Таиля, меч коснулся плоти, рассек кожу, внутренности, зашел под ребро, нашел пульсирующее сердце Советника… Рамос чувствовал биение этого куска плоти так, словно держал его в руке… Глаза Лая расширились от ужаса, удивления, осознания…
- Что ты... – Таиль вскинул было руку, и через клинок Рамос ощутил, как порывисто ринулось пламя Огненосца из груди к возведенным пальцам, в агонии намереваясь пожрать убийцу…но сталь оборвала связь, потушила огонь жизни… и огонь Дара – Рамос Лантак еще будет жить, у него есть незавершенное дело…
Жизнь Таиля покинула обмякшее тело, а внутри Рамоса взорвалась истовая радость переданная, напившимся крови мечом… Он отступил на шаг, задыхаясь наслаждением от примененной Силы, опустил голову, дрожащими руками вытер клинок и вернул в ножны…
- Я убил Огненосца… - прошептал он, - Теперь… дороги назад нет… И медлить больше нельзя… Пора, Риэна… пора…
Она не ответила, не пошевелилась, не сменила беззащитной позы, ее глаза были закрыты, а по щекам бежали струйки горячих слез…
В душе Рамоса болезненным комком шевельнулось сомнение и жалость к ней стиснула горло.
2
- Это нужно сделать сегодня… - твердил Рамос, обыскивая мертвого Огненосца, вытаскивая ключ из складок его красных одежд, освобождая Риэну от оков. – Времени нет. Этот Файра?.. Он был здесь? Когда он вернется?
- Таиль ждал его… - безжизненно ответила Риэна.
«Вот и первая кровь пролилась, - думала она обреченно, - теперь Рамоса уже ничто не остановит… Теперь ее уже ничего не спасет…»
- Значит Файра скоро будет здесь, я не успею привести своего «прыгуна». От него нужно избавится… Подождем…
Рамос сдернул одеяло с ложа Таиля, и одним резким движением, развернув ткань, накрыл мертвое тело и заодно и лужу крови на полу.
- Файру упустить нельзя. Ты должна мне помочь! Держи! – Рамос протянул ей кинжал, и Риэна приняла его, привычным бессознательным движением пряча в рукаве. – Я буду говорить с ним, как только заметишь, что Файра о чем-то догадывается и пытается переместиться – бей!
Снова кровь… Но Файру ей не было жаль. Этого мерзкого похотливого типа она убьет без сомнений. Именно Файра спровоцировал происходящее сейчас, надоумив Таиля выкрасть ее из домика на левом берегу Тасии-Тар, а затем предложил «повеселиться» привязав ее к кровати и лишив возможности использовать свой Дар. Лай Таиль не был так смел и безумен, он медлил, он и пальцем не тронул Риэну, оставшись с ней наедине – предпочел дождаться Файру, который отправился за вином и закусками: желал сделать праздник из насилия над Риэной… Тварь!.. До прихода Рамоса Таиль ждал своего приятеля уже как добрые полчаса, что-то задержало «прыгуна», Огненосец разделся до нижней туники, принялся метаться из угла в угол, повествуя о причинах своих поступков и обрисовывая, больше для себя самого, чем для нее, всю тяжесть «преступлений» Риэны перед ним, и то, что он собирается с ней сделать. Ее сожжение должно было стать кульминацией мучений «преступницы». И почему-то в глубине души Риэна сожалела, что не умерла сегодня – тогда бы ей не пришлось участвовать в задуманном Рамосом.
Таиль и Файра – лишь первые жертвы, только первая кровь… потом придет время Масэнэсса… Джая…
Рамос был не прав. Джай – не чудовище, не приспешник Древнего, не воплощение зла. Джай – человек, могущественный, живущий очень долго, уставший от многих своих лет, способный на страшные поступки, но он человек!.. И если он и совершал когда-либо нечто ужасное, то по причинам не чуждым никому из людей. Не власть и единоличное правление – его цель, не на погибель Тарии он стал Верховным, а для ее процветания, для того, чтобы Одаренные, наконец, узнали, для чего Создатель вложил им в руки так много, и служили неодаренным своей Силой! Джай – это перемены! Джай – это другая Тария, лучшая, а Рамос никогда не примет этого… Ее Рамос одержим своей ненавистью и жаждой справедливости, понимаемой им на свой лад…
Та ночь… изменила все… Она поняла то, что до сих пор было на грани осознания, являлось лишь смутным сомнением. Она увидела глаза Джая, и его искренность, человечность вдруг стала так же ясна для Риэны, как небо в безоблачный день… Нет – это не любовь, просто понимание… просто… Риэна любит только Рамоса Лантака, а Рамос никогда не сможет принять ее откровение. Он сразу же найдет объяснение ее мыслям – проклятый Масэнэсс околдовал ее…
Лучше бы она не знала, лучше бы по-прежнему считала Джая… Масэнэсса источником зла, а теперь ей суждено исполнить задуманное Рамосом (любовь к Мастеру Смерти заставит ее сделать это), но проливая кровь, она будет понимать, то неправа, что вовсе не очищает Тарию от зла, а сама совершает злодеяния, лишая Город Семи Огней надежды и будущности… Готова ли Риэна на преступления ради любви? Ее Рамос готов на все ради своей ненависти, которую он называет справедливостью… Готова ли она?..
Файра появился наконец… Риэна увидела его сквозь дверной проем в соседней комнате: в руках он держал поднос, заставленный всевозможными яствами, под мышкой был заткнут немаленький бутыль с вином. Не заметив ее или Рамоса, он отвернулся и принялся выставлять свои приобретения на столике, приговаривая:
- Ты не представляешь, Лай, как тяжело тайно добыть что-то на кухне Здания Советов… После трех попыток, испепеляемый взглядами поваров, я плюнул на это неблагодарное дело, и отправился в «Сытый рассвет», что на улице Фитов… Там отличное вино, клянусь, потухни мой огонь!..
Характерный звук оповестил Рамоса и Риэну о том, что Файра наполняет кубки принесенным «отличным» вином, чуть погодя, он появился в дверном проеме спальни Огненосца, держа по серебряному кубку в каждой руке. Файра остановился, уставившись на пустую кровать округлившимися глазами.
- Лай?..
Рамос стоял, сложив руки на груди. Риэна устало присела на один из стульев, подальше от тела убитого Таиля.
Взгляд Файры метнулся по сторонам, не обращая особого внимания на одеяло на полу, скрывавшего труп: кресло частично ограничивало видимость.
- А где Советник Таиль? – спросил Файра, насторожившись: Рамоса он недолюбливал и побаивался.
- Проходи, Файра, - ледяным голосом пригласил Лантак.
Файра сделал несколько шагов, освободил руки, поставив кубки на стол.
- Почему Риэна без оков? – наконец, осмелился спросить он.
- А почему она должна быть в оковах, Файра? – таким же ледяным тоном ответил Рамос вопросом на вопрос.
- Разве Советник тебя не предупредил, Лантак? Ты что, сам освободил ее? Огненосец будет недоволен!
- Отчего же? – Рамос недобро ухмыльнулся.
Разговаривая, Файра перемещался по комнате, обошел кресло, и теперь взгляд его упал на злополучное одеяло, которое уже успело пропитаться кровью, выделявшейся на красной ткани темным мокрым пятном, но вовсе не пятно привлекло внимание Мастера Перемещений – а кончики пальцев откинутой руки Таиля, оказавшиеся не скрытыми…
Файра враз побледнел, призывая искрящийся туман… блеск стали летящего к его груди кинжала утонул среди искр. Файра вскрикнул, с удивлением хватаясь за грудь, – движения Риэны, метнувшей нож, он не заметил, - и рухнул безжизненным мешком с песком на пол.
Рамос одобрительно кивнул Риэне, убедился, что Файра мертв, проверив пульс, отпихнул тело, и направился к выходу, зовя ее за собой.
Охранники смотрели изумленно на выходящих из покоев Огненосца Лантака и Риэну, ведь они не заметили, чтобы туда входила женщина.
- Советник Таиль приказал никого не впускать под страхом смерти! – рявкнул Рамос. – Никого, кроме меня! И не сметь его беспокоить! Даже, чтобы передать послание Верховного! Ни для кого его нет! Понятно?
- Понятно… - закивали охранники.
Рамос размашисто зашагал по коридору, а Риэна последовала за ним, обреченно опустив голову и спрятав глаза.
Лантак спешил к своим покоям, чтобы начать… там он отдаст нужные распоряжения нужным людям, запустив свой ужасный механизм смерти… А главным элементом в этом механизме является она – Риэна!.. Сердце сжалось от страха и горечи: пути назад нет, она пойдет за Рамосом до конца, так как сейчас следует за ним по этому, кажущемуся бесконечным, коридору.
Рамос шагал стремительно, и Риэна, несмотря на то, что отстала и не видела его лица, ощущала всем существом исходящие от него волны гнева, решимости и неумолимой, неизбежной… беды…
- Риэна? – услышала она тихий знакомый голос, пройдя мимо лестничного пролета, который Рамос миновал еще раньше.
Она остановилась, застыла, боясь обернуться. Рамос скрылся за поворотом, уверенный, что Риэна идет за ним…
- Верховный?.. – прошептала она.
Он подошел поближе, окинул внимательным тревожным взглядом ее стан и лицо, заглянул в глаза, он смотрел долго, и она опустила голову. «Уходи… Уходи, Джай! – внутренне кричала Риэна, - Уходи, пока Рамос не вернулся… Переместить, скройся, исчезни… Я не знаю, кто из вас погибнет, если вы столкнетесь сейчас, но я не хочу смерти ни одного из вас… Джай! Прошу тебя, уйди… из Здания Совета, из Города… Куда-нибудь далеко, где Рамос тебя не достанет, и где ты не достанешь Рамоса…»
Он молчал… И Риэна знала: он понял все… Все!.. Хорошо это или плохо?.. Джай все узнал… Как?.. Это было необъяснимо, это было неправдоподобно, но Риэна могла голову отдать на отсечение – Джай все сейчас узнал, просто на мгновение заглянув ей в глаза. Ему теперь известно, что задумали Риэна и Рамос, он понял, почему она приходила к нему той ночью, он прочел ее, как открытую книгу, разглядев ее мысли, будто бы выведенные на пергаменте слова… Прочел в ее глазах угрозу скорой смерти, заговор, составленный Рамосом, ее отрешенную обреченную решимость пролить кровь Джая… того, кто ее любил…
Так же без слов он поднял руку, печально улыбнулся, дотронулся ладонью до ее лица, затем отвернулся, шагнул вперед и исчез в искорках тумана перемещений…
- Джай!.. – сдавленно крикнула вслед Риэна, протянула руку, коснулась тумана, захватила горсть пляшущих искорок… глядя, как они останавливают, меркнут, гаснут, словно ее надежда сохранить душу… Она закрыла ладонью рот, не в силах сдерживать струящихся потоков слез… Разрыдалась… - Джай…
Песнь междуморского ветра
1208 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
Солнце уже высоко. Прямая красивая улица, ведущая к Тасии-Тар. Вдоль алей буйно цветут деревья Мицами, роняя золото лепестков на каменные мостовые.
Массивные стены Здания Советов остались за спиной Джая, и он зашагал вперед, туда, где его ждет недостроенное здание, незаконченное начинание, детище, которое он надеялся собственноручно воплотить в жизнь… не придется, видно…
Весна в Городе Семи Огней по-особому прекрасна, не так, конечно, как в Междуморье… здесь нет моря, ласкающего берег, шепчущего тысячами голосов набегающих волн, нет гроз, разрывающих небо безумными сполохами, здесь нет места ветру, налетающему с шальной внезапностью, дующему отовсюду и сразу. И нет того буйства красок, того неистовства цветения… В Городе весна похожа на степенную зрелую женщину, шествующую с неспешным достоинством, осыпая золотом мостовые, зажигая радужные огни цветов на клумбах, даруя жизнь щедрой рукой мудро и без той расточительности, какой грешила всегда сумасшедшая междуморская весна.
Джай захватил лютню Мираи. Как давно он не держал инструмент в руках… лютня, к его величайшему стыду, даже успела покрыться пылью. Сегодня «Ветер из Междуморья» споет этому Городу свою песню, а потом начнется гроза - такая, какую никогда не знала еще столица, не видела еще Тария: настоящая междуморская гроза – предвестница перемен!.. Перемены всегда хороши!
Он улыбнулся, поднял голову вверх… А небо такое же, как в Междуморье… все не так - только небо такое же: барашки облаков, росчерки белой ряби, оставленные полетом ветра, безумно-глубокая, чарующая, манящая полетом синева… «Как жаль, что я не умею летать…» Небо остается небом и на Хребте Дракона, и на востоке, и в Междуморье. Вечное, бегущее, гонимое ветрами, неизменное, но при этом такое переменчивое: то темное, то светлое, то пылающее огнем новой зари, то растекающееся кровавой пеленой заката; то хмурое, тяжелое от дождя; иссиня-черное, грозящее безумством молний и грома; то ясное и синее, как глаза ребенка; или такое, как сейчас – наполненное стадами облаков-овечек с белоснежным руном, неистово гонимыми беспокойным ветром…
Перемены всегда хороши… Облака спешили куда-то вдаль, а ветер спустился ниже, чтобы сорвать с Мицами полные пригоршни нежных золотых монет-лепестков и бросить под ноги Джаю… «Споем… споем сегодня с тобой, - улыбнулся Джай ветру, - неси грозу!..» Ветер ответил, загудел, согнув кудрявые кроны Мицами, казалось, деревья вдоль алей кланяются Джаю.
Вдали вырисовались основания Академий. Сегодня он не приглашал Строителей, не звал Музыкантов, сегодня он не будет возводить эти стены, кто-то другой закончит за него работу… Кем будет этот другой?..
«Это особый день, к которому я готовился слишком долго. Я приму его достойно… хотя так хочется убежать… скрыться, спрятаться, задержаться… прокричать: «Не сегодня! Не сейчас!.. Потом, завтра!» Еще немного… еще один день, один год… Может одно столетие?.. Мало? Или много? Не надышался еще, Джай? Не все еще завершил?.. Не достроил? Не доиграл? Не долюбил? Не со всеми врагами расквитался? И не со всеми попрощался друзьями?.. Жаден же ты до этих сладких вдохов и выдохов, называемых жизнью, Джай!.. Все тебе мало!.. Другие достроят, доиграют, будут любить и ненавидеть за тебя… другие, а тебя ждут перемены, самые большие перемены за последние пятьсот пятьдесят три года – с тех пор, как ты родился… А ведь все перемены хороши, ни искры, ни пламени!.. Хороши!..»
Джай шел не спеша, вдыхая полной грудью, уже насыщенный предстоящей грозовой свежестью воздух, любуясь на зелень молодых листочков и вихри золотых лепестков, то и дело вздымаемых с мостовой ветром. Он улыбался прохожим, таращившим глаза на вышедшего на прогулку Верховного, без охраны и сопровождения, с лютней наперевес… Будь у Джая здесь другая одежда или немного больше времени, он непременно снял бы привлекающую внимания синюю, шитую золотом мантию, да и косу свою подрезал…
Еще бы немного времени - так хотелось увидеться сейчас со Скайси и Адонашем, с Бонли, с Оеллой… Из этой четверки только Бонли сейчас в Городе, Адонаш выпросил себе отдых от забот о Золотом Корпусе, отправившись на Хвост Дракона, показывать молодой жене - Оелле свою родину, а Скайси увязался с ними. Еще бы побеседовать с Лили и ее бабушкой, попить чаю с госпожой Кичиниц, спросить, как дела у Асии… встретиться напоследок со всеми, кто его помнит, любит…
С Риэной уже увиделся… Он знает теперь о ней то, чего она еще не знает… Джай усмехнулся – ее это удивит, а еще… заставит жить дальше… Порой жить нужно заставлять… Сегодня он, наконец-то, получил свой ответ - почему с таким упорством рисовал ее, что она значит в его жизни. Много значит – очень много!.. Последняя... Меч Пророчества опустился.
Джай прошел по узкой дороге меж еще недостроенных, но уже поднявшихся выше его головы зданий – двух из пяти Академий, предназначенных для обычных тарийцев. Это будущее Тарии, даже в большей степени, чем вон то едва обозначившееся сооружение в центре, где будут учить Одаренных. Обычные люди, привыкшие сейчас во всем полагаться на отмеченных Силой, могут и сами прекрасно управляться: торговать, руководить, изобретать, постигать таинства науки, писать свою историю. Тарийцы превратятся в воистину свободный народ лишь тогда, когда Одаренные будут служить слабым, а неодаренные станут образованы и мудры.
Но все это в будущем, когда кто-то другой доведет до ума начатое Джаем…
Он взобрался на согретые солнцем камни основания центрального здания «пятилистника». Уселся на том, который был выше всех – первый камень следующего кольца, спиной к Зданию Советов и лицом к Тасии-Тар. Поправил излишне длинную мантию, подстроил лютню, и заиграл, раскрывая сердце, разум, сознание для золотых кружев Музыки Силы… И музыка полилась, потекла настоящей рекой, второй Тасией-Тар, золотой плющ обвил недостроенные стены, вырисовывая перед глазами Джая очертания того, что доделает другой…
Вот каскадами возвысилась Академия Силы, завершаясь прозрачным куполом, под которым зазеленел чудесный зимний сад. Вот наполнились переходы и улочки меж зданиями Пятилистника юношами и девушками. Вот за рекой гигантскими причудливыми грибами выросли башни, сотворенные будущими Архитекторами. Вот перекинулся через синие воды Тасии-Тар мост, свитый из кружев. Возвысился скульптурной композицией фонтан, сотворенный вместе: великим Архитектором и великим Разрушителем… Разросся Город Семи Огней, окреп, расстроился, наводнился жителями и поднял голову, гордясь самыми величественными в мире строениями, самыми справедливыми законами, самыми могущественными на свете людьми.
Джай играл, видя, как сменяются века и тысячелетия, как пишет ветер времен новые и новые имена, как уносит река вечности забытые названия и свершенные судьбы, все забудется, все изменится… но его «полет» останется в памяти людей… Настоящее его имя никто не вспомнит, начинания, завершенные в будущем другим, другому и припишут… а полет Астри Масэнэсса, человека с крыльями, награжденного Создателем разрушающим мечом и созидающим светом, не забудут… Придет новый Мастер Путей, поднимет созданные им Скипетр Силы и завершит самое важное и значимое дело в его жизни – покончит с Древними!.. Джай видел высокого темноволосого юношу, держащего в руках сапфирный Скипетр со светящимися символами. Этот же юноша, вернее уже мужчина, проживший еще дольше, чем сам Джай, смотрел на него с печальной улыбкой через века и его губы шептали: «Я помню твой полет, Джай!.. Я слышал твою песню!.. Я видел твою грозу, принесшую перемены!..»
Джай играл, отрываясь, казалось, от земли, от настоящего, от реальности той, которая здесь и сейчас… А здесь и сейчас сгустились тучи, наполняя небо мрачной тяжелой синью грозовых облаков… Сполохи молний сверкали еще где-то за горизонтом, и раскаты грома были глухими и далекими… Здесь и сейчас шел дождь, омывая лицо Джая, стекая веселыми струями по его длинной косе, по плечам, спине и рукам, намочив дорогую мантию Верховного, сделав звук струн сухим и хриплым. Джай открыл глаза, заметив, как струйки дождевой воды портят дерево его драгоценной лютни, он прижал инструмент к груди, словно утешая плачущую Мираю, сердце забилось часто-часто, а память… простая, человеческая память – не один из его Даров, рисовали перед Джаем тот далекий день, когда он нес на руках холодное тело Мираи.
Джай поднял голову, увидев в мрачном свете хмурого неба Рамоса Лантака с обнаженным мечом в руке, встретился с пылающим осуждением взглядом… Коса Рамоса попеременно становилась то серебряной – это сейчас, то черной, как смоль – это в пролом, когда он встречал Джая с Мираей на руках у входа в злополучную комнату, где умерла она… убитая Типасом… Так вот, где видел его раньше Джай… все не мог никак вспомнить…
Джай бережно положил лютню, вымокшую и безвозвратно испорченную, на камень рядом с собой, поднялся на ноги, вытянувшись во весь рост, посмотрел в глаза Лантаку. Обвиняющая, карающая сталь в его взгляде и в его руке.
Рядом с Рамосом, окружив Джая плотными кольцами, кто на камнях основания, кто на земле, стояли другие Мастера Смерти, тоже с обнаженным оружием, или с возведенными руками – Разрушители, их было очень много, сразу не сосчитать… да и не станет он считать… здесь одного Лантака достаточно. За спиной его судьи и палача прячет глаза, и вытирает слезы, она – Риэна… Последняя…
- Давай!.. – скомандовал ей Лантак резким хриплым голосом.
Она вздрогнула, затравленно взглянула на Джая, затем на Рамоса…
- Давай!.. – повторил Рамос свой роковой приказ.
В пальцах Риэны блеснула сталь, и Джай видел, что ее руки дрожат. Дрожали и губы, силясь что-то сказать…
- Джай… прости… - зашептала она.
Он молча кивнул.
Она замахнулась… слишком медленно, слишком неловко для Мастера Оружия… тонкие гибкие кисти рук изогнулись, Риэна бросила оба кинжала сразу, лезвия засвистели, рассекая воздух. В замедленном каким-то из Даров Джая времени, он видел, как оборачиваются в полете клинки, как поблескивают, отражая сполохи уже не таких далеких молний… Он видел, что они летят… мимо! …Зацепив одновременно оба его виска, подрезав волосы, ножи завибрировали от удара, впившись в дерево далеко позади Джая…
- Риэна!.. – Лантак окинул ее гневным взглядом. – Соберись! Убей его!
- Нет! – вдруг с твердостью в голосе выкрикнула она. – Нет, Лантак!
- Риэна!
- Убивай его сам! – Она перестала плакать, еще раз взглянула на Джая, еще раз прошептала, едва шевеля губами: «Прости…», и бросилась бежать куда-то к воде, к Тасии-Тар…
Джай смотрел вслед ее гибкой красивой фигурке, мелькающей среди недостроенных зданий и строительного материала. Он старался не упустить ее из виду, даже тогда, когда Лантак нанес первый удар…
«Дар Исцеления закроет рану… - подумалось ему, а затем он понял, что нет – не закроет… этот самый Дар струился хорошо видимыми взгляду Джая лазурными потоками вместе с кровью, покидая тело. - Не сожалею… Так надо…»
За Лантаком последовали остальные, один за другим наносили они удары, каждый из которых смертелен… Одного Рамоса было бы достаточно… Каждый удар сопровождался вспышкой молнии… Боль чувствовалась приглушенно…
Джай понял, что стоит на коленях, а в грудь, спину, в живот, даже в предплечья и бедра все впиваются и впиваются жаждущие лезвия клинков… Одного Лантака было достаточно… Джай упал… Удары все еще сыпались некоторое время, казавшееся вечностью, затем все прекратилось. Рамос вглядывался в Джая, желая убедиться, что он умер. Упрямо цепляясь за жизнь, билось сердце… хотя уже на должно было биться… Он лежал на основании Академии Силы, отрешенно глядя, как впитывают камни его темную под свинцовым небом кровь… «Все ли перемены хороши?.. Определенно – все!..»
- Хватит! - выкрикнул кто-то из толпы убийц. – Он уже, как кусок мяса – живого места на нем нет! Неужели не сдох?
- Еще дышит! – отозвался другой. – Сними с него голову, Лантак!
Но Лантак не спешил последовать совету подельника, вместо этого присел над Джаем, поймал его взгляд. Джай слабо улыбнулся…
- Ты ошибся, Лантак… напрасно пролил кровь… - тихо сказал он, - но это мой день… мне пора… Все перемены хороши – не так ли?..
Лантак хмыкнул, встал, поднял меч, чтобы добить Джая… Может действительно хотел его обезглавить?.. Но Джаю уже было все равно… Сила внутри разом полыхнула, взметнулась радужным пламенем к небу, заискрилась переливами цветов, обнялась с молниями, пронеслась с неистовым ветром, растворилась в дождевых каплях… Джай вздохнул в последний раз, улыбнулся – он вернул, наконец, Мастеру Судеб ценнейший дар и невыносимое бремя: разрушающий меч и созидающий свет. «Я исполнил…»
Его больше не волновало то изувеченное бескрылое истекшее кровью тело на основании будущей Академии Силы, тот искаженный ненавистью взгляд, которым одарил его Лантак и, убедившись, что враг мертв, передумав наносить последний удар… Та кровавая бойня, которая разыгралась в Городе Семи Огней после его смерти, когда пали все Советники-Огненосцы, их Помощники, когда погибло множество Мастеров Силы в безумной войне Одаренных против Одаренных, уверенных в своей правоте против правых… Даже плачущая у воды Риэна не волновала его… Он был свободен!.. Он был счастлив… Он, наконец-то мог летать!..
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги