Ветер в твоих крыльях

11

Уснули оба только под утро: на кровати в комнате Валери, тесно прижавшись друг к другу и поставив будильник на семь, чтобы встать раньше Адриана. Валери счастливо сопела, уткнувшись Максу в шею, а он прижимал ее к себе и спал глубоким спокойным сном, и даже не храпел. Впрочем, может, и храпел, Валери не знала: она сама уснула так крепко, что вряд ли ее потревожил бы Максов храп.

Пробуждение оказалось гораздо менее приятным, чем было запланировано. Валери услышала, как с грохотом распахнулась входная дверь, которую, конечно же, никому и в голову не пришло запереть. Послышались быстрые шаги, и громкий голос сказал:

— Так я и знала!

Валери сонно заморгала и села, натягивая на себя простыню. Макс — тот вообще на шум предпочел не реагировать, глубоко и умиротворенно вздохнул и попытался перевернуться на другой бок.

Посреди комнаты стояла разъяренная Шеррил. На ней были легкие брюки и элегантная блузка, в руке раскачивалась сумочка. Глаза у миссис Милборроу были совершенно дикие, и Валери мгновенно проснулась и потрясла Макса за плечо, понимая, что ничего хорошего от этого утра ждать уже не приходится.

— Макс, проснись.

— «Макс, проснись»! — передразнила ее бледная до синевы Шеррил. — Да как ты могла, сучка! Я давно тебя подозревала, но ты была такая паинька, я никак не могла застукать вас вместе! А теперь голубки воспользовались случаем и воркуют, устранив меня с пути! Признавайся, это ты все подстроила?!

— Шеррил?! — Эвершед наконец расслышал сквозь сон громкий голос жены и тоже сел в постели. — Как ты здесь оказалась?

— Прилетела на самолете! Я же знаю, в каком отеле мы должны были остановиться. Думала, ты меня будешь здесь ждать. Но, как вижу, у тебя нашлось занятие поинтереснее. — Голос Шеррил был полон сарказма.

Валери молчала. Любое ее слово могло сейчас только повредить: Шеррил ее ненавидит, а у Макса есть шанс договориться с женой. Если он захочет договариваться.

— Так, — сказал Эвершед, тщетно пытаясь начать соображать без утреннего кофе. — Сейчас мы оденемся и поговорим.

— Не будет никаких разговоров! — завизжала Шеррил. — Никаких! Ты грязный кобель! И ты посмел притащить моего сына сюда, отправившись весело проводить время с любовницей!

— Не орите, — не сдержалась Валери. — Вы разбудите Адриана.

— И очень хорошо! Потому что я немедленно забираю его и улетаю. А тебе, Максим, потребуется долго ползать на коленях, чтобы вымолить прощение!

— С чего ты взяла, что я стану это делать? — холодно спросил Макс. Он, прищурившись, так пристально посмотрел на Шеррил, что та сделала полшага назад, но не сдалась.

— С того, милый мой, что если ты этого не сделаешь, весь этот восхитительный скандал станет достоянием прессы. И поверь мне, я сумею это подать. Я буду оскорбленной матерью, Адриан — несчастным сыном, а ты — подлым муженьком, который весело проводит время с сомнительными девицами! — Шеррил презрительно скривила губы. — Не думаю, чтобы тебя это на самом деле волновало, но подумай, как может повлиять громкий скандал на Адриана.

Макс поднялся — легко, пружинисто, и оказался рядом с Шеррил прежде, чем она успела выскочить за дверь. Эвершед был полностью обнажен, но это его ни чуточки не смущало. Его жена застыла, словно загипнотизированная его взглядом.

— Не понял, — обманчиво спокойно произнес Макс, — ты что, пытаешься шантажировать меня Адрианом?

У Шеррил хватило ума сказать:

— Нет.

— Очень хорошо, — продолжил Макс все с тем же пугающим спокойствием, — потому что если бы ты попыталась это сделать, я бы свернул тебе шею, невзирая на последствия.

— Конечно, — прошептала Шеррил, и глаза ее наполнились слезами — все-таки она была неплохой актрисой. — Теперь ты готов меня убить. А раньше, когда говорил, что любишь, что мы с Адрианом — самые важные для тебя на свете люди, ты целовал мою шею и не пытался говорить гадости. Конечно, кто мы для тебя теперь…

Макс от такого подхода явно растерялся. Валери чувствовала себя хуже некуда: каждое слово Шеррил словно вбивало гвоздь в крышку гроба, где покоились отношения Макса Эвершеда и его непутевой ассистентки.

— Шеррил, послушай, давай разберемся нормально.

— Нет, Максим, я не хочу ни в чем разбираться. Все предельно ясно. Кому-то ты врешь — либо нам с сыном, либо ей. — Она кивнула на Валери. — Если ты врешь ей, то объяснись, как мужчина, и больше с ней не встречайся. Если ты врешь нам, ты нас потеряешь. А ведь мы так старались быть семьей. Мы так старались ради тебя.

Шеррил была умной женщиной: она прекрасно знала, где находится слабое место, и била туда с прицельной точностью. Плечи ее поникли, она теребила ремешок сумочки и выглядела теперь не разъяренной фурией, а очень несчастной обманутой женой.

— Я подумала, что это она все подстроила, — миссис Милборроу указала на неподвижную Валери. — Я приехала на студию Ворхауза, и оказалось, что меня там никто не ждет. Пока я выясняла, в чем дело, пока обнаружилось, что это подлог и никто со студии мне не звонил, прошло уже больше суток, и ты с Адрианом улетел. Я не сразу вернулась в Нью-Йорк, а когда поняла, что ты захватил с собой эту женщину, немедленно забронировала билеты и добралась сюда. Но, увы, слишком поздно.

— Тебя разыграли? — нахмурился Макс. — Но кто?

— Не знаю, — всхлипнула Шеррил. — Мы так и не выяснили. Кто-то позвонил моему агенту на личный номер — а он есть у очень, очень немногих! — и сказал о съемках, и я поехала, как дурочка.

Макс молчал. Валери в чем-то понимала его: ему предстояло сделать выбор прямо сейчас, и после слов Шеррил о семье этот выбор стал гораздо более трудным.

— В общем, так, Максим, — сказала миссис Милборроу и утерла слезы, — я даю тебе время подумать и разобраться. Не хотелось бы разрушать семью из-за минутной прихоти, и я готова закрыть на это глаза. Сейчас я забираю Адриана и улетаю в Нью-Йорк, и не спорь, потому что я имею право это сделать. Он не должен понять, что произошло. Через несколько дней я немного успокоюсь, и мы все обсудим. Что делать с нею, решай сам. — Еще один кивок в сторону Валери. — Это твоя проблема.

Он мог сказать, что это не проблема. Что это женщина, которая ему нужна. Хоть что-нибудь сказать. Однако Макс промолчал, и Шеррил вышла, закрыв за собой дверь. Через некоторое время из-за стены послышался громкий голосок Адриана:

— Мама, мамочка! Это ты?

Макс молча подошел к стулу, на котором висели извалянные в песке джинсы, и принялся их натягивать. Валери наблюдала за ним сухими глазами.

— Она действительно его увезет? — спросила она. — И ты ничего не сделаешь?

— Я не буду ей препятствовать. — Макс надел футболку. — Меньше всего я хочу, чтобы Адриан видел наш скандал. Он уже навидался достаточно.

— И как же ты будешь решать… проблему? — усмехнулась Валери уголком губ.

Эвершед постоял, глядя на нее, потом подошел, склонился и крепко поцеловал в губы.

— Послушай, — сказал он, — ты — не проблема. Проблема — это Шеррил, и то, что мне теперь делать с ней. Пока у меня нет решения, но я его придумаю. Что же касается нас двоих, я хочу, чтобы ты знала: я не жалею ни об одной минуте, что провел с тобой.

Валери почувствовала, что сейчас заплачет.

— Правда? — шепотом спросила она.

— Правда. Я тебе ни минуты не врал. Я просто пока… не могу ничего обещать.

— Мне ничего и не нужно.

— Вот это зря. — Он стиснул ее ладонь и отстранился. — Зря. Пока не спрашивай ни о чем. Я должен подумать.

Он вышел и прикрыл за собой дверь, а Валери, просидев еще несколько минут в неподвижности, наконец встала и принялась за поиски чистого платья. То, что вчера побывало на пляже, выглядело совершенно неприлично.

Шеррил с Адрианом уехали немедленно, а Валери и Макс задержались на полдня, чтобы собрать вещи, заказать обратные билеты и распроститься с отелем, который вынуждены были покинуть столь поспешно. Они почти не разговаривали, Макс замкнулся и ушел в себя, и Валери молчала, не надоедая ему вопросами. Вот тебе и новая жизнь, обещанная домашними шаманами кузины Рейчел. Обещали перемены, однако Валери и предположить не могла, что они будут столь кардинальны.

Все, что она могла сделать в данный момент, чтобы помочь Максу, — это отойти в тень и не мешать. Она знала, что примет любое его решение, даже если он выберет остаться с Шеррил. Эвершед слишком зациклен на семье и положил много сил, чтобы ее создать и удерживать в рамках собственных понятий об идеалах. Он не станет так легко отказываться от достигнутого. И чем это обернется для Валери, пока неизвестно.

Но и от своих слов в отношении нее Макс не отказывался. Весь долгий, изматывающий путь до Нью-Йорка он был рядом, не отстранялся и держал Валери за руку, хотя и молчал, как надгробие. Валери сидела тихо, словно мышь, не мешая Максу думать. Она знала, как тяжело принимаются этические решения подобного рода, особенно если примера нормальной семьи перед глазами нет, а есть только отчаянная тоска по ней и собственные призрачные понятия — как должно быть правильно.

Ах, если бы у него были нормальные родители, с горечью думала Валери, глядя в иллюминатор на белоснежные копны облаков. Если бы они, как приличные люди, жили вместе потому, что им хорошо вместе, а не потому, что того требует долг перед человечеством. Ссорились, мирились, смеялись и плакали, но — любили друг друга и своих детей. Или не любили, но честно. Макс так мало получил родительской любви, что теперь не знал, кому дарить свою и сколько. Он привык к терроризирующему молчанию, к тому, что стоит оступиться — и ты потеряешь все. Если бы у него была обычная семья, он развелся бы с Шеррил давным-давно, и это не казалось бы ему такой трагедией. Валери мнилось, что она знает Макса лучше, чем он сам знает себя, но она не произносила ни слова, боясь нарушить хрупкое равновесие его мыслей.

И все же то, что его пальцы стискивали ее ладонь, давало некоторую надежду.

В Нью-Йорке было пасмурно, но довольно тепло. Джейкоб встретил прилетевших в аэропорту, погрузил багаж в машину, и Макс настоял, чтобы сначала отвезти Валери домой. Эвершед был нетороплив, будто обдумывал каждое последующее действие тщательнее, чем оно того заслуживало. Возможно, так оно и было.

— Может, мне следует уволиться? — спросила Валери вполголоса, пока «мерседес» пробирался через вечные пробки.

— Не говори глупостей, — рассеянно откликнулся Макс. — Где я найду такую помощницу? Это во-первых. А во-вторых, я не хочу, чтобы ты увольнялась. Только некоторое время, думаю, тебе не стоит появляться у меня дома и видеться с Адрианом.

Это было больно, но понятно.

— Конечно, Макс.

— Как бы я хотел, — сказал он после продолжительного молчания, — как бы я хотел все переиграть и понять, где же я ошибся.

— А ты не думал, что мог не ошибаться? — осторожно спросила Валери.

— Мужчина берет ответственность на себя. Иначе какой же он мужчина? — невесело усмехнулся Эвершед. — Только я все время думаю о том, чьи интересы в данной ситуации для меня важнее всего.

— Адриана, — убежденно сказала Валери. Конечно. Адриана.

— Да, его. Он ведь не понимает, что происходит, и пока не поймет.

— Все просто, Макс. Ты сделаешь то, от чего Адриан будет счастливым.

— М-да. Осталось определить, что именно. У меня всегда были трудности с такими вопросами.

— Я знаю, — сочувственно произнесла Валери.

Эвершед посмотрел на нее внимательно.

— Ты необыкновенная женщина. И не заслуживаешь того, что происходит. Ты большего заслуживаешь.

— Но мы имеем то, что есть.

— Да. — «Мерседес» остановился. — Я позвоню тебе завтра.

— У тебя еще есть пара свободных дней, ведь мы вернулись раньше. Хотя с Филиппом я свяжусь и деликатно объясню ему ситуацию. Без личных подробностей.

— Я уверен, что ты сумеешь правильно все подать.

При Джейкобе Макс ограничился тем, что поцеловал Валери в щеку. Хотя бы так.

Дома было пусто и непривычно тихо. Валери втащила чемодан в прихожую, сбросила пальто и ботинки и отправилась на поиски Рейчел. Кузина отсутствовала. На столе обнаружилась записка следующего содержания:

«Привет! Так позавидовала твоему отлету в теплые края, что не удержалась и отправилась на две недели на фестиваль в Мексику. Кота отдала Стивену, можешь забрать, когда вернешься. Впрочем, они неплохо уживаются вдвоем — Стивен и Стефан. Надеюсь, ты привезешь с Мальдив приятные воспоминания. Целую. Рейчел».

Валери печально улыбнулась. Воспоминания — приятные и неприятные — легли на душу непомерным грузом, заставляя непрерывно прокручивать в голове все случившееся. Это так утомляло, что Валери, не раздеваясь и не разбирая вещей, прошла в свою комнату, легла на кровать и уснула, словно ее выключили.