Ветилуя. Стихи, написанные в Англии (1989-1999).

ЭПАМИНОНД

Две бессмертных дочери: Левкра и Мантинея...

Хиросима и рядом не встанет: она — не дочь,

Или, лучше, спросим: чья она дочь? кто с нею

Попрощается, отправляясь в сплошную ночь?

Франсуа-моралист поучает нас: — Не Вергилий

(он всего лишь поэт), полководец живёт в веках. —

Из реки времён уж каких мы капель не пили —

Мы, живущий и страждущий изначальный прах!

Род певцов измельчал, мы с тобой ничего не стоим,

Мы построены клином, прекрасен меж нас один,

Он окинет фалангу взором, махнёт героям —

И в свинцовые воды косой углубится клин.

1995

* * *

На голых ветвях, при мерцании звезд

Не спит до утра обезумевший дрозд,

Хвалебную песнь вознося фонарю.

В неоновом свете он встретит зарю.

Природа обманута. Птица поёт

И гибельной истины не сознаёт.

Убогий мирок отвоёван у тьмы.

Пичуга не вынесет этой зимы.

Смешны и страшны обольщенья певца.

Он славит химеру, не чуя конца.

В никчёмном порыве живая свирель

Расходует кровь на картавую трель.

На этой вот улице мы и умрём,

Сорвав голоса под ночным фонарём.

Конец недосыпам и каторге дня.

Пусть новый безумец помянет меня.

1995

* * *

Чувством глубоким и словом возвышенным

Мира не ошеломишь.

Ужас милее сердцам обездвиженным.

В души глядит Тохтамыш.

Полно, любимая... Станем ли сетовать,

Плакать, что жизнь такова?

Будем, как встарь, о высоком беседовать,

В лад подбирая слова.

29 сентября 1994

* * *

Душе и долгу подчиняя тело,

Ты век свой в строгости прожить хотела, —

Чудесный, целомудренный обет,

Когда печальнице — осьмнадцать лет.

А я гадал о Данте, о жестоком

Изгнанничестве, жребии высоком,

О растворённой намертво в крови

Пожизненной отвергнутой любви...

И вот развёрнут этот страшный свиток

Соблазнов, горестей, надежд и пыток,

И мы, склонясь на рунами его,

Молчим, не понимая ничего.

Гордись, кичись, насмешница-природа!

Мы здесь, в толпе. Мы — твоего прихода.

Крадет нужда, расчетлива, как тать,

Сверхчеловеческую благодать.

5 января 1996

* * *

Покуда длится чудо предпочтенья,

Расслабленностью неба не гневи.

У самовитого местоименья —

Сомнительная партия в любви.

Коловращатель не тобою занят:

Он дарвинист, народник, семьянин.

Того гляди, с ревизией нагрянет,

Тогда и впрямь останешься один.

9 января 1996