Везучие сукины дети (СИ)

Интерлюдия 3

— Весело у вас тут, парни, ничего не скажу, — Бад растопырил свои уши, похожие на слегка увядшие листья цветной капусты и присел за столик; даже его не знающие устали железные ноги нуждались в отдыхе. — Половые акты на природе — это залог здоровья, а также профилактика закаливания. Проверочное слово «кал», кстати.

— Еще бы не весело, — тихо, по своему обыкновению, сказал Чумной Доктор, — если специальная установка день и ночь распыляет опиаты. А твоя история мне и в самом деле понравилась, Лейтенант. Правда. Она жизнеутверждающая, это большая редкость в наши дни.

— Тревожный признак — понимать, что тебя больше не забавляют зрелища юных красоток с вырезанными глазами, горкой лежащих в пустом и печальном аквариуме, — хмыкнул Клэм, изящным щелчком стряхивая что-то вязкое с черной перчатки. — К счастью, мне это пока не грозит.

— Черт возьми, ковбой, я думал, твои психи берут исток в общей малоопытности, а ты, оказывается, просто врожденный идиот с мировоззрением эльфа. — Десантник немного подумал. — Немолодой врожденный идиот.

— Бросьте, парни, это двадцать третий век! Старость — просто неопасная медлительная болезнь, которая лечится вливаниями чудовищных сумм денег в алчных докторов-убийц. Можно заменить себе все органы, или влить флюиды юности из переработанных на фабриках душ, или имплантировать себе ген вечной молодости, как Весна…

— Но только если отбросить всю эту механическую идиотию, то и правда выходит, что мы стареем, — грустно заметил Бад. Лейтенант выпучил глаза.

— Довольно странно слышать такое от человека… ой, прости за неполиткорректность… от существа, которое не умеет стареть в принципе.

— Иди ты…

— Как-то одна восемнадцатилетняя девушка мне примерно такое же сказала, дескать, молодость безвозвратно исчезла, пришел возраст угасания.

— Разумная была девушка, значит… Но моральное устаревание отдельных вещей никто не отменял. Так, всё. На этом моменте можно отринуть всю эту ебаную философию — до чтения Гегеля нам ещё далековато.

Лейтенант кашлянул и сменил тему.

— А что за эльфы, о которых ты здесь упоминал?

— Смешная была история. В годы Второй Реконкисты скауты наткнулись как-то на одну захудалую планетку — как она называлась раньше, понятия не имею, по новой номенклатуре записали как Девгамм. Там росли какие-то деревья, смола которых была первоклассным эластомером, вроде каучука, только еще лучше…

— А эльфы?

— Похожи на тех, древних, из книжек — высокие, гибкие, с остроконечными ушами. Жили на этих самых деревьях. Одна из веток человеческой цивилизации, только захиревшая: первобытный строй, полный коммунизм, жрали преимущественно фрукты да орехи, разве что хвосты себе не отрастили. Скаутов встретили радостно, аки спустившихся с небес богов, делали подношения, короны плели из лиан и веток…

— Ну и?

— Так я же сказал — деревья были источником ценного ресурса. Говорю по буквам — имеющего значительную материальную ценность. Временная администрация провела тендер, передала планету в собственность выигравшей компании, та вырубила и продала все леса, естественная среда обитания для эльфов исчезла, эти ребята не смогли приспособиться и вымерли. Не все, конечно, несколько десятков оккупационные власти Девгамма вроде бы даже сохранили в каком-то заповеднике, я смотрел сюжет в информ-сети — забавные…

— И как к этому относится ковбой? — склонив голову набок, спросил Чумной Доктор, на мгновение став невероятно похожим на мудрого черного ворона.

— Своей жизнерадостностью он напоминает мне вольную птицу голубя, который летает над кровищей, стрельбой и баррикадами, искренне считая, что это не про него, после чего как угорелый летит жрать чечевицу.

— Я свои баррикады уже давно построил и снес, — Лейтенант вздохнул и нахмурился. — Но стало ли мне от этого легче? Не думаю.

— И кто же в этом виноват? — ухмыльнулся Клэм.

— Можно было бы сказать «совесть» — и, получив от меня утвердительный ответ, уйти спать.

— Чтобы пойти спать, мне никакой совести не надо, — Клэм потянулся и закряхтел. — Но у меня, как бы безумно это ни звучало, есть немалые шансы прыгнуть на кости этому педриле Морфею прямо сейчас. Вы все слишком много болтаете, парни, вот что.

— Ты прав, Омни, пора заканчивать, пока мы — это все еще мы. Понимаете, парни… нельзя постоянно жить в безумии и быть свободным от безумия. Рано или поздно тебе захочется окунуться в это мутное море с головой, да только ты останешься в нем навсегда — вечно молодой, неизменно радостный, плюс красивые подвязочки на модной смирительной рубашке. Поэтому прошу вас: давайте уже выслушаем то, что хочет нам рассказать наш достойный десантник, и сделаем то, ради чего он собрал нас здесь. Отправимся в Ад.

— Думаю, здесь будет уместен девиз школьных вечеринок, — хихикнул Клэм. — «Каждый приносит с собой». То есть каждый носит немного преисподней в себе. И то место, где все это собирается вместе, и называется Адом.

— Здравая мысль, — согласился Лейтенант. — И, судя по всему, у кого-то, много тысяч лет назад, этого ада в душе оказалось чересчур много.

— Хелайн его звали, идиоты, — устало сказал Чумной Доктор. — Мы ведь уже говорили об этом.

— Принесу-ка я, пожалуй, бухла, — решил Бад, — не то вы все здесь погаснете и вырубитесь к чертовой матери, а до конца еще далековато. — Какого вина дорогие дамы пожелают в этот темный ночной час?

— Дама здесь ровно одна, — сказал Клэм, бесполезно вращая глазами. — Да и то не слишком… ой, прости, Лейтенант, я думал, ты достаточно тактичен, чтобы сделать вид, будто не слышишь.

— Ну, просто превращение воды в вино — это к дамам, а превращение воды в виски, водку и абсент — это не к дамам, это к барам. Жаль, у нас нет соответствующего специалиста, за все приготовления приходится отдуваться одному мне, эксклюзивно.

— Эй, парень! — Лейтенант опер локоть на спинку стула, его пальцы поглаживали шею Алисы, от чего та довольно, по-кошачьи, жмурилась. — Можешь, по крайней мере, намекнуть, за каким дьяволом мы отправляемся в этот трижды проклятый Ад, рядом с которым я был всего два раза в жизни, но навсегда уяснил, что от этого места любой в здравом уме — живой или мертвый — хотел бы держаться подальше?

— Конечно, — согласился Бад. — И, в виде исключения, я буду краток и кристально ясен. Мы отправляемся туда на поиски Бога.