Видение луны - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Катарина Глен (ч. 2)

Но она была одна.

Тени устремились вперед, связали ее запястья, развели ее руки. Эма охнула, дернулась, еще тень обвила ее талию, еще две — бедра, не давали ей идти.

Назэ?

Ее язык не мог говорить, но разум звал его.

Почему его там не было?

Эма то переживала, то ощущала безразличие сна. Сдаться было проще. Принять судьбу. Поддаться ледяной пустоте, которая ждала ее.

Назэ….

Еще тень обвила ее тело, крепко сжала ее шею.

Ледяное отчаяние.

С беззвучным ревом она вскинула голову. Ее тело текло с тенями. Ее ноги оторвались от земли.

Назэ!!

Пара глаз появилась во тьме. Но не…

Не его.

Серебряные радужки, окруженные красным. Неестественные. Не человеческие.

Нет, те глаза…

Эма закричала, огромная черная фигура поднялась. Картинки мелькали перед ней, а с ними обрывки голосов. Они проносились во тьме мимо нее на поразительной скорости. Лица были неузнаваемыми, но…

Ота? Ее старый товарищ… из дней Черного Шипа…

Что?

Ши-но-кагэ сомкнулись, сжали ее крепче, большая тень бросилась, пронзила ее грудь холодом, от которого немел разум, вырвала ее сердце и давила…

Эма охнула, резко села и схватилась за грудь. Свет проникал сквозь шоджи, озарял гобелен с цветущей вишней.

Сон.

Нет, не просто сон.

Ее сердце яростно колотилось, гремело в ее ушах. Эма закрыла глаза, ее мутило от угасающих серебристо-красных глаз, ледяной хватки теней…

Почему Назэ не появился, не вытащил ее из того места, как всегда делал?

Эма отодвинула одеяло, подползла к двери и отодвинула ее. Сад был почти темным, тусклый свет на востоке обещал рассвет. Она медленно и глубоко дышала, глядя на кедровые половицы веранды.

Боли не было.

Она робко провела ладонями по перемотанному боку, ощутила лишь немного покалывания. И она двигалась по комнате, не кривясь.

Что Сенмей ей дал?

Эма прошла к лампе, все еще не привыкнув к свободе действий, зажгла ее огнивом. Сияние огонька прогнало оставшийся туман. Одежда лежала у двери.

Она сняла мятую юкату, в которой уснула, свернула ее и опустила рядом с футоном. Коснувшись бинта, она не дала себе убрать его, не хотела видеть черную кожу и сшитую плоть снова.

Шею покалывало. Что-то щекотало ее разум. Голоса. Да, она услышала кое-что во сне. Эма закрыла глаза, потянула за нить. Что-то о командире Рене и… «той убийце».

Явно о ней.

Кто-то хотел использовать ее против Саитамы. Как она и боялась, кто-то хотел выдать ее за награду, чтобы наладить отношения с Ноэ. Хотя бы временно.

Она прижала ладонь к голове. Как она могла рассказать о таком командиру? Он примет ее за безумную. Может, она и была уже такой. У нее не было доказательств.

Но…

Назэ. Сны с тенями были у них обоих, он мог это понять. Если кто и мог принять ее слова всерьез, то это он.

Эма надела белую косодэ, темно-синие хакама и чистые таби. Она поблагодарила мысленно хозяина одежды, хотя было отчасти стыдно принимать вещи. Но Саитама сказал, что она была гостьей, так с ней и обращались. Он не собирался избавляться от нее. У него уже было много шансов.

Она отогнала эти мысли, встала с легкостью, снова удивившей ее. Ее ноги подрагивали, но она могла идти, почти не хромая.

Надежда на восстановление вспыхнула в груди, прогоняя отчаяние из-за неизвестного будущего.

Но сначала Назэ.

Свет дня выглядывал из-за горизонта, бросая на сад желтые, розовые и золотые оттенки. Она глубоко вдыхала теплый утренний воздух, наслаждаясь светом солнца. Жаль, он не мог прогнать холод внутри нее.

Эма вышла наружу, пошла по веранде к мосту и пруду с кои. Где были покои Назэ? Кто-то должен быть тут в это время и помочь ей найти его.

Небо светлело с каждой минутой, озаряя воду и ярких оранжево-белых рыб в ней. Дрожь пробежала по ее спине. Она подняла взгляд, ожидая увидеть его там, наблюдающего.

Фигура вышла на мост, словно в ответ на ее мысли. Свет солнца упал на его волосы, озарил золотом голову, янтарные глаза смотрели на нее.

Хаганэ.

Он улыбнулся, тут же просиял. Дыхание Эмы дрогнуло в горле, она вдруг вспомнила его руки вокруг ее тела в лесу перед тем, как все потемнело. Его добрые слова предупреждения у ее комнаты. Его поддержка на собрании.

Нет. Она не должна была думать о нем.

— Ты еще милее в свете утра, — он остановился рядом с ней. — Я ощущал, что ты из тех, кто встает с солнцем.

— А я думала, что ты из тех, кто долго спит.

— Я? — Хаганэ упер другую руку в бедро. — Нет, — он склонился, хитро улыбаясь. — Но я польщен, что ты думала обо мне, пока мы были порознь. Ты уже в меня влюбилась.

— Я уже говорила. Не заинтересована, — она повернулась к нему. — Я хотела еще раз поблагодарить тебя за то, что ты заступился за меня. Ты не был обязан.

— Мне не нравится, когда кого-то оскорбляют без причины. Тоджиро вел себя ужасно, — его голос стал напряженным, улыбка пропала. — Он был заместителем Садахиге, отца Тамы. Вряд ли он простил Таму за изменение порядка, так сказать. А потом он потерял место из-за Акито. Но не важно.

Это объясняло его поведение прошлой ночью. И то, что он не доверял Саитаме…

— Кстати о Назэ. Мне нужно с ним поговорить. Где его можно найти в это время?

— В его покоях, но он оторвет тебе руку, если я тебя туда приведу. Он не пускает в свое пространство.

Это не удивляло.

— Как мне его увидеть?

— Думаю, — он потер подбородок, — он ушел с прошлой ночи. Вряд ли уже вернулся. Но я могу сообщить Тасо, что ты его ищешь — он из отряда Акито.

— Спасибо.

— Конечно, — его улыбка вернулась, глаза блестели на солнце. — Ты сегодня чудесно выглядишь.

Она пожала плечами, игнорируя трепет в груди.

— Странно, но мне лучше, чем за месяцы.

— Я рад. Уверен, было тяжело без места, которое можно звать домом.

Эма подняла голову, их взгляды пересеклись. Приятный запах летнего поля, травы и дождя окутал ее. Его запах.

— Да, — она сглотнула ком в горле, узнала раздражающий трепет в груди.

Эма заставила себя смотреть на небо, пока ее сердце воевало с разумом. Конечно, ее могли привлекать другие мужчины. Рё не был концом всего. Но не было времени на такие утехи.

Она не могла позволить себе оступиться.

Его ладонь задела ее руку, теплые пальцы погладили ладонь. Эма напряглась и повернулась к нему. Но его добрая улыбка стерла ее слова. Почему он улыбался так в неясные времена?

На что он надеялся?

— Так хорошо?

— Могу спросить о том же?

— Я бы осыпал тебя всеми видами нежностей, если бы ты позволила.

Эма покачала головой, лицо пылало.

— И что сказал бы твой командир? Или тебе приказали соблазнить меня?

Он усмехнулся.

— Приказ моего сердца.

Она со стоном прижала пальцы к виску.

— Ты не сдаешься, да?

— Никогда, — его улыбка пропала, он вытянул руки над головой. — Ты держалась дольше многих. Я впечатлен, — он стал задумчивым, потирал челюсть. — Если подумать, я еще не встречала женщину, которая могла бы так сопротивляться моему очарованию, как ты. Ты мне нравишься. Но если ты хочешь, чтобы я отступил, только скажи.

Трепет вернулся в ее груди.

— Ты меня почти не знаешь.

Так дай узнать тебя лучше.

— Это… ты не переживаешь из-за всего, что происходит вокруг тебя?

— Конечно, переживаю, — его улыбка увяла, глаза затуманила печаль. — Я знаю, что это могут быть последние дни. Но будь уверена, я буду биться за каждый. Я говорил, я живу без сожалений. И когда я умру, я буду знать, что был рядом с теми, о ком забочусь, до конца. До этого я буду жить, как живу.

Эма смотрела на него, а он глядел на небо. Свет солнца сиял на его волосах, делая корону из света. Ее сердце забилось сильнее, от боли в груди во рту пересохло. Даже этот серьезный миг содержал искру надежды, за которую он держался.

Он не обманывал.

Он был просто Хаганэ.

— Потому ты еще тут? — спросил он. — Ты все это время билась с Фракцией одна.

— И продолжу это делать.

— В том и дело. Ты не обязана делать это одна, Эма.

Она пожала плечами, не став его ругать за обращение по имени.

— Тебе легко говорить. У тебя есть дом тут. Семья, — а у нее ничего не было. Она сама ушла от Тайшо. Но она не могла остаться там после предательства. Они уже не были ее семьей.

— Да, но так было не всегда, — он провел рукой по волосам и вздохнул. — Я прошу лишь подумать об этом. Что происходило до этого — это конец одного и начало другого. Ты тут, живая и еще борешься. Это что-то означает.

— Я… — но у нее не было ответа. Она сжала губы и смотрела на ноги, жар снова задел ее щеки. Она недооценила Хаганэ.

— Тут нужно выразить одобрение. Я принимаю в любой форме, — он подмигнул. — Леди выбирает.

Она выбирает? Эма приподняла бровь и ткнула его в плечо, вызвав смех, задевший что-то глубоко в ней. Духи, она знала, что он мог быть проблемой. Теперь он начинал ей нравиться.

Он потер рукой шею.

— Я сам сказал, что во всех формах, да?

— Да, — она усмехнулась, скрестила руки на груди.

— Мне нравятся женщины, не дающие расслабиться, — он оттолкнулся от перил, повернулся к ней, другая фигура вышла на мост.

Сенмей.

— Ах, лейтенант Мацукара. Доброе утро. Я шел тебя проверить, — он кивнул Хаганэ, не глядя ему в глаза. — Я рад видеть, что тебе сегодня лучше.

— Спасибо, — если кто-то еще скажет, что она хорошо выглядит…

— Я надеялся, что ты позавтракаешь со мной. После дня сна нужно хорошенько поесть. И я надеялся, что тебя заинтересует продолжение разговора.

Духи, она спала целый день.

— Сенмей, ты же не зовешь ее на банкет императора.

Он улыбнулся, опустил взгляд.

— Старые привычки. Это моя натура. Так ты присоединишься? — эта улыбка. Она была слишком спокойной для неуверенности в ее груди. Она всегда полагалась на свои инстинкты, и что-то было не так. Но он помогал ей. Она выжила, благодаря ему. Она видела то, чего тут не было?

Хаганэ ощущал ее колебания. Он поймал ее взгляд, приподняв брови. Она тряхнула головой и повернулась к Сенмею.

— Звучит отлично. У меня есть несколько вопросов к тебе, — например, почему он дал ей такое сильное лекарство, что оно стерло всю боль и вырубило ее на день.

— О? Ладно, я отвечу, насколько смогу.

Закатив глаза, Хаганэ коснулся ее локтя.

— Если он утомит тебя, я тебя заберу. И не переживай за Акито. Я передам ему весть.

— Спасибо, Хаганэ. За помощь.

Он улыбнулся, чуть выпятив грудь. Поклонившись, он пошел прочь, насвистывая.

— Вот так общество у моего брата, — Сенмей покачал головой, цокнув языком, убрал ладони в рукава. — Идём?

Его голос стал более напряженным, но улыбка осталась. И он почти не смотрел на Хаганэ.

Странно.

— Да. Веди.

* * *

Сенмей шагал медленно, хотя это не требовалось. Эма уже почти не хромала, что было удивительно, и это только сильнее ее встревожило.

Как ее состояние могло так быстро улучшиться?

Он дошел до своих покоев и указал ей входить.

— Прошу. Нашу еду должны вот-вот принести.

Эма замерла у порога, искала трещину в его чересчур приятном поведении.

— Что ты мне дал, Сенмей?

Он выпрямился и посмотрел на нее большими глазами.

— О чем ты?

— Не надо этого. Лекарство отключило меня до этого утра.

Он прижал ладонь к груди.

— Духи, ты злишься на меня. Я не могу винить тебя за это. Ты сильно отреагировала на обычное лекарство от боли. Я использовал его годами, и тут никто не жаловался. Но помни, тебе нанесли серьезную рану. Твое тело отдыхает, сколько нужно, для него это важно.

— Стоило предупредить, — хотя она сама была виновата, что рискнула, даже если у него были хорошие намерения.

— Лейтенант, я не мог предсказать такую драматичную реакцию. Я работал с разными ранами, но твоя — самая сложная. Это все ужасное недопонимание. Должен за это попросить прощения, — он низко поклонился. — Ты спасла моего брата. Я не хотел намеренно вредить или расстраивать. Прошу, прими глубочайшие извинения за дополнительный дискомфорт.

Его серьезное лицо не дрогнуло, голос не изменился. Было только это? Недопонимание? Все внутри дрожало, ощущение проникло глубже, чем раньше. Она доверилась этому мужчине. Зачем ему вредить ей? Он уже помог ей с худшим.

Эма сжала губы и кивнула.

— Я принимаю извинение, — пока что. Она хотела выяснить, что он знал о ши-но-кагэ.

— Спасибо. Я буду осторожнее относиться к заботе о тебе. Боюсь, мое желание помочь тебе скорее выздороветь привело к этой ошибке. Давай забудем об этой неудаче и продолжим идти вперед, да? Пожалуйста, — он указал на дверь. — Надеюсь, этот завтра станет шагом в ту сторону.

Она прошла мимо него в его довольно тесную комнату. Всюду были книги и бумаги, а еще ящики с неизвестным содержимым. С двумя столами места почти не оставалось.

Где он спал? Точно не среди всего этого? Но, несмотря на тесноту, все лежало на местах, и не было видно ни пылинки.

Все было чистым и отполированным, как сам Сенмей.

Они сидели напротив друг друга за низким столиком, говорили о погоде. Принесли еду, включая блюдо, которое она не ела уже давно. Эма ела теплый рис, смешанный с яйцом, подавляя радостные вздохи. Она должна была отдать должное клану Рен. Тот, кто готовил еду, отлично с этим справлялся. Омурайс отлично получался у ее мамы, она делала это Эме, когда яиц было много. Блюдо перед ней было почти таким же по вкусу.

— Хорошо? — спросил Сенмей, опустив палочки, когда доел.

— Да. Спасибо за еду, — она опустила голову.

Он повторил за ней.

— Теперь о ши-но-кагэ, — сказал он, согнув палец у подбородка. — Я хочу продолжить наш разговор, ведь эта тема интересна нам обоим.

— Все еще сложно верить, что они существуют, — отметила она.

— Верно. Это понятно. Но мне было интересно, пересекалась ли ты с ними раньше? До онсена.

Эма сделала глоток чая, не спешила, успокаивая волнение в груди. Сны с Назэ. Холодная ласка, когда она двигалась в тени. Странный уют, который она ощущала под покровом тьмы. Но, когда она посмотрела в глаза Сенмея под приподнятыми в невинном удивлении бровями, Эма подавила слова. Хоть Назэ молчал насчет теней, что-то говорило ей, что у него был на то повод. И пока она не узнает…

— Нет, — она опустила ладони с чашкой на колени. — Как я и говорила, я слышала только истории, пока росла.

Сенмей склонил голову с улыбкой.

— Ты не совсем честна со мной, лейтенант.

Сердце Эмы колотилось от его медленных слов.

— Почему ты так говоришь?

— Тама сказал, ты напала на тень без колебаний. И смогла прогнать ее из леса, не дав ей убить тебя. И я подумал, что ты уже с ними встречалась, раз действовала так уверенно.

Уверенно? Она была перепугана.

— Прости, но это не так. И я ее не изгоняла, она просто… исчезла, — и почти сразу же появился Назэ. Он точно был недалеко. Эма нахмурилась. Как долго он был там перед тем, как показал себя? Почему он не помог ей или Саитаме против тени?

— Это совпадает с отчетами из Канаэ-мачи, Хаигавы и Кайто-мачи. Думаю, ты проходила те места.

— Все те нападения были от ши-но-кагэ? Я думала, это сделала Фракция.

— Да, — вздохнул он. — Так думали и мы. Пока не заметили странное сходство между жертвами, — он встал и поманил ее. — Идем.

Он подошел к одному из открытых ящиков, вытащил деревянную коробку и открыл. Внутри стояли флаконы с пробками в два ряда.

— Образцы с жертв теней, — он поднял один флакон, тряхнул содержимым. Черный порошок. — Единственное доказательство ши-но-кагэ в этом мире в этой комнате.

Его глаза стали мрачными, как когда он впервые спросил ее о ши-но-кагэ. Эма огляделась, понимая теперь, что видела.

— Все это…?

— Мое исследование. Я годами собирал все, что мог найти, о тенях и схожих существах, о богах жизни и смерти — Тэн и Джи. Старые легенды имеют другой вес, если знаешь, что они — правда. Если ши-но-кагэ существуют, что еще существует? Боги и духи, которых мы проклинаем и благодарим… слышат ли они нас? — он тихо рассмеялся, закрыл коробку и опустил ее. — Признаюсь, лейтенант, мне сначала тоже было сложно это принимать. А я не из тех, кто мыслит узко.

Это был не просто интерес. Сенмей изучал эту тему.

— Почему ты взялся за это?

Он печально улыбнулся.

— Никто не должен умирать без повода, — его тихий голос дрогнул. — То, что сдерживало тени в мире духов, видимо, пропало. Я не понимаю, как или почему — это нужно выяснить. Боюсь, они продолжат забирать жизни, пока не заберут все, — он сцепил ладони перед собой и пожал плечами. — Встреча с тобой дала мне надежду на успех.

— Потому что я выжила.

— Именно.

— А другие? — она указала на коробку, которую он ей показал. — Почему я выжила, а они — нет?

— У меня нет ответа. У тебя есть метка. Все жертвы с похожей меткой, почерневшей кожей. Только ты выжила. Вопрос, который нам нужно понять, такой: ты выжила случайно, или так было задумано? — он сжал ладони у живота, отходя, оставляя ее обдумывать эти слова.

Эма прижала кулак к сдавленной груди.

«Задумано?».

Сглотнув, она смотрела, как Сенмей расхаживал, согнув палец у подбородка. Она всегда ощущала себя уютно в тени. Ее роль убийцы требовала этого, но дело было не только в послушании и тренировках. Помимо снов с Назэ, она давно ощущала зов тьмы, тени помогали ей в каждой миссии. Она как-то связалась с ними до всего этого? Потому…

— Меня беспокоит то, что ты в это попалась. Ах, не пойми превратно, я рад, что ты вмешалась, и я признаю жертву, которую ты принесла. Я могу лишь представить, с какими сомнениями и вопросами ты столкнулась. Метки, тени смерти и духи ходят по нашей земле. Потому я свободно предлагаю поддержку и советы, пока мы разбираемся в этом феномене, — он поджал губы, постучал пальцем по руке, взглянул в ее глаза. — Я могу кое в чем тебе признаться?

— Если хочешь.

— Хочу. Это беспокоило меня с того дня, как ты попала к нам. Почему капитан Хакури и вице-командир Назэ не помогли моему брату? Они — его близкие друзья, но это ты — незнакомка — защитила его. Ах, прости! — он помахал рукой, словно прогонял слова. — Я не должен плохо говорить о членах своего клана. Но я переживал, особенно, из-за нашего вице-командира. Ты должна немного знать о его прошлых поступках, — он шагнул ближе. — Порой, — он понизил голос, — я боюсь того, что он хочет обрушить на нас.

Эма напряглась, отклонилась, сохраняя расстояние между ними.

— О чем ты? Чего ты боишься?

— Конечно, — продолжил он, словно не слышал ее, — Тама не слушает, когда разговор заходит о вице-командире Назэ, несмотря на его мутное прошлое. И он отсутствовал в прошлом году, когда наши родители… — он сжал губы, качая головой, вздохнул с болью. — Ворчу о прошлом, которое не изменить. Порой я хочу лишь понимать брата лучше. Почему он доверяет тому мальчишке? — Сенмей посмотрел на нее, подняв руку. — Ради клана и моего брата, если ты увидишь что-то, хоть малейший намек, что он принесет нам беду, пожалуйста, я прошу лишь…

— Сенмей.

Холодный и низкий голос Назэ рассек комнату, как нож.

Эма попятилась от Сенмея, все внутри сжалось от предупреждения мужчины и появления Назэ в этот миг. Лицо Сенмея тут же стало безмятежным. Он улыбнулся, ладони скрылись в рукавах, он чуть поклонился.

— Вице-командир. Приятно, как всегда. Я тебе нужен?

Назэ посмотрел на них по очереди, на его безразличном лице появилась капля гнева.

— Лейтенант Мацукара, ты хотела поговорить со мной. Идем.

Духи, он ответил на ее просьбу. Но появиться в такой миг, перебив предупреждение Сенмея, его мольбу…

Неодобрительно поджав губы, Сенмей встал между ней и Назэ.

— Грубо врываться без приглашения, хотя тебе негде было учиться манерам.

— Хуже только врать.

— Врать? — Сенмей фыркнул. — Возмутительное обвинение. Ты знаешь куда больше меня.

— Да. Я знаю, когда кто-то говорит неправду.

— Ах, вице-командир. Тебе бы смотреть в зеркало, когда говоришь такое.

Назэ склонил голову, взгляд ожесточился.

— Замолчи, или я тебя утихомирю.

Что это было? Он защищал Саитаму, но, похоже, не уважал его брата.

— Спасибо за еду, Сенмей. Я пойду.

— Конечно. Продолжим разговор в другой раз, — улыбка Сенмея не задела его глаза в этот раз. Присутствие Назэ испортило ему настроение.

Она пересекла комнату, прошла мимо Назэ, задев его. Дрожь пробежала по ее руке от контакта. Но она не замерла, даже когда услышала его шаги на половицах за собой.

— Лейтенант.

— Ты знаешь, что я уже не офицер, Назэ, — буркнула она поверх плеча. — Можно и убрать формальности.

— Мацукара, стой.

— Только если хорошо попросишь.

Молчание. Потом:

— Прошу, подожди минуту.

Эма замедлилась и повернулась к нему.

— Вот так, — она скрестила руки. — Это было так трудно?

Теплый ветерок летал по веранде, шевелил его длинные черные волосы, пока он смотрел на нее, хмурясь.

— Мацукара… — было странно слышать от него такое обращение, почти робкое. Он сглотнул, шагнул ближе и понизил голос. — Не оставайся больше наедине с Сенмеем.

— Но с тобой наедине быть можно? — она не винила его в предупреждении. — Между вами двумя что-то произошло?

— Тасо сказал, ты меня искала, — сказал он, игнорируя ее вопрос. — Назови причину.

— Ах, теперь ты хочешь говорить, — она скрестила руки. — Интересно, почему?

— Я знаю, что ты не стала бы тратить мое время по пустякам.

— Не стала бы, — особенно с этим его недовольным взглядом. — Кое-что случилось. Я даже не знаю… — она склонилась. — У тебя есть причина сомневаться в чьей-то верности тут?

Он помрачнел, губы чуть приоткрылись. Миг колебаний. Ответ без слов.

Она вспомнила предупреждение Сенмея. Но, несмотря на загадочную и опасную ауру Назэ, она не ощущала тревогу с ним, как было с Сенмеем. Что бы между ними ни было, это что-то означало.

И Назэ не было среди заговорщиков — она хорошо знала его голос. Он не казался ей тем, кто стал бы хитрить. И Эма завела его в пустую комнату и рассказала все: о тенях в саду, деталях разговора и изменившемся сне с серебряными глазами и его отсутствием. Назэ молчал, пока она не закончила.

— Ты кому-то еще об этом рассказывала?

— Не. Я думала…

— Что только я тебе поверю.

— Да, — сказала она, он отошел. — Ты не удивлен из-за того, что я рассказала.

— Было бы глупо верить, что все тут верны командиру, — он повернулся. — Я проверю этот вопрос.

Она поклонилась, удивленная его желанием принять ее слова всерьез.

— Спасибо, что выслушал, — она выпрямилась, он хмуро смотрел на нее, на его лице было ошеломление. Это отличалось от его обычной строгости, и она невольно улыбнулась.

— Если ты соврала…

— У меня нет причины врать. И я думала, ты такое ощущаешь.

— Да.

— Хорошо. Тогда ты понимаешь мои тревоги…

— Не стоит переживать. Беспокойся о своем здоровье.

— И о том, как быть подальше от брата Саитамы? — спросила она.

— Его одержимость ши-но-кагэ меня тревожит.

— Его одержимость? А ты? Ты знаешь о тенях больше всех.

— Я знаю достаточно, чтобы видеть, что его намерения опасны.

— Опасны? — может, если те горы книг и бумаг упадут на спящего, это будет опасно. Но она не видела вреда в интересе Сенмея, даже если это граничило с одержимостью. — Если ты так переживаешь, почему не помогаешь ему? Ты ему не доверяешь?

— Я никому не доверяю.

— Даже своему командиру?

Глаза Назэ расширились от этого.

— Не лезь к Сенмею. И не говори о тенях. Ни с кем.

— Или что? Что ты пытаешься скрыть? Почему ты не…

Боль обожгла живот. Она охнула, отшатнулась к стене. Звезды плясали перед глазами, рана пульсировала под ладонью. Высокий вой заполнил ее уши.

Половицы скрипнули. Пара ног в сандалиях. Черное кимоно. Эма поднялась взглядом по худощавой фигуре Назэ, мимо мечей на его поясе, черный шарф свободно висел на его шее, лицо было как из камня. Но глаза были наполнены решимостью, от которой ее пальцы дрожали, желудок делал сальто. Холодный пот стекал по ее шее.

Она надавила на него, и теперь он избавится от нее раз и навсегда.

Он смотрел на ее живот, вытянул руку. Эма напряглась, подвинулась. Она не могла позволить ему…

— Не шевелись, — сказал он, его тон был слишком мягким для того, что он собирался сделать. — Прошу.

Рана снова вспыхнула, и она охнула. Он шагнул ближе, опустил ладонь поверх ее. Холодные искры покалывали на ее коже. Она поежилась, сердце гремело в груди. Он это слышал? Он был так близко, но недостаточно. Она хотела… ей было нужно…

Нет. О, духи, нет.

Она точно сходила с ума.

Это явно был эффект того проклятого лекарства. Другого повода не было…

Он скривил губы, стиснул зубы, его глаза закрылись.

— Назэ? — прошептала она и охнула, дернулась вперед в его хватке. Зажмурившись, она прижалась лбом к его плечу, прикусив губу от боли. Запах дыма от его кимоно наполнил ее нос, удерживал ее на земле. Он держал ее, пока ее сотрясали волны агонии. Ее сердце, казалось, могло взорваться, хотя она не знала, было дело в боли или его неожиданной помощи.

А потом боль утихла до слабого пульсирования. Она прислонилась к стене. Его хватка осталась, нежная, но твердая. Близко, словно…

— Сама стоять сможешь? — прогудел голос Назэ ей на ухо, теплая дрожь проникла сквозь его обычный контроль. Его тело дрожало под ее ладонями.

Что он сделал? Она с раздражающей неохотой выбралась из его рук, отодвинулась, переживая из-за чувств, сотрясающих ее.

— Да, — выдавила она, поймала его взгляд, и он развернулся и вышел из комнаты. Его глаза казались тусклее, почти серыми.

Эма коснулась ладонью лба, мокрого от пота. Ее сердце еще колотилось, без его прикосновения она ощущала неожиданную пустоту. Словно часть нее унесли с ним.

Она вышла за ним, он смотрел на маленький двор.

— Ты… в порядке?

— Да, — но он не посмотрел на нее, сжимал перила.

Она кашлянула, встала рядом с ним на расстоянии. Прикосновение к нему вызывало приятные ощущения, и это не стоило повторять.

— Сенмей верит, что на мне метка смерти, что я выжила по какой-то причине, — он не ответил, Эма покачала головой. — Ты должен что-то знать. Хоть немного расскажи. Помоги понять…

— Тебе не понравится то, что ты увидишь, — его глаза снова сияли голубизной, посмотрели в ее глаза. — Лучше все оставить так.

— Как можно так говорить? Не нужно делать выводы за меня. Тут что-то происходит с этими не убиваемыми тенями и безумными снами, — его лицо осталось каменным. Духи, она хотела убрать эту маску. — Что за связь между нами, Назэ? Почему ты в моих снах? — но ее слова падали, он уходил без ответа. Его шаги стучали в такт с ее сердцем. — Назэ! — она бросилась вперед, но ее голова закружилась. Сжав перила, она зажмурилась, чтобы не упасть.

Он должен был знать, как его молчание злило, особенно после того, что он сделал мгновения назад. Метка могла быть связана со снами? Нет, они были у нее намного раньше, хотя теперь сны стали ярче. Это был знак, что ее смерть была близко, или что ее накажут за жизни, которые она забрала? И почему они с Назэ видели общие сны?

Она прислонилась к деревянной колонне, призрак его прикосновения остался на ее теле. Не было смысла бояться неизбежного. Смерть не была для них загадкой. И они не собирались сдаваться.

Эма прижала ладонь к животу, пока смотрела ему вслед.

Духи, чего тогда он боялся?

Еще письмо в столицу — его последнее.

Саитама завернул его, хмурясь от тщетности этой затеи. Император Ичиго уже не защищал Хинаэ, позволял сыну распалять огонь раздора между кланами.

Какие кланы еще сохранили силы? Как мог Ичиго ничего не предпринять за это время? Ничего не заявил, только издал указ оставаться верными двору императора — ему. Но он никак не помогал тем, кто был ему верен.

Императору вообще было дело до этого?

Кланы потеряли что-то между собой по пути, даже до принца Ичиё. Он схватил семена недоверия и использовал их для своих целей. Он не действовал в добрых целях, а под маской объединения страны достигал свои цели насилием. Были способы лучше. Отец часто говорил о своем видении страны.

Жаль, Саитама не слушал внимательнее, пока он был еще жив.

Саитама запечатал письмо, вышел в коридор и отнес его в кабинет курьера. Переписка замедлилась, ведь союзники пропадали. Сегодня ничего нового не пришло, было лишь его письмо — напоминание, что они были одни.

Желудок заурчал, он остановился у кухонь. Кивнув слугам, он схватил два свежих рисовых шарика.

Один себе.

И один Мацукаре.

Она была с ними уже неделю. Кроме странного отчета Акито о беспокоящем разговоре, который она услышала, который усилил его тревоги, он не получал других тревожных отчетов. Конечно, она была умелой убийцей, у нее был опыт шпионажа, как и говорил Тоджиро. Он не мог удивляться, что она «случайно» подслушала что-то. Но Акито объяснил, что она сразу же сообщила ему, значит, она подслушала нечаянно. Акито знал о его тревогах и не делился бы с ним ничем опасным так спокойно.

Значит, Акито верил ее искренности.

«Признание честности — еще не доверие».

Но это был шаг к доверию.

Гул цикад заглушал его шаги. Жар полудня перешел в ранний вечер, темнеющее небо не обещало облегчения. Ночь будет жаркой. Пот выступил на его шее и груди, он повернул к дальней части здания.

Она сидела у своей комнаты, одетая в бледно-голубую юкату, ее ноги свисали с края веранды. Он на миг не смог увидеть в женщине перед собой яростного воина, какой ее знал. Она подняла голову, когда он подошел, карие глаза встретили его взгляд, не дрогнув. Ее волосы растрепались, обрамляли лицо, щеки порозовели в свете фонаря. Она не была робкой, да? И почему она смотрела на него так, словно пропасть неуверенности между ними не имела значения?

Он сглотнул, подавляя предательские мысли, проникшие в разум. Даже если Черный Шип окажется его важным союзником, он не будет видеть ее как-то иначе.

Контроль. Если Акито мог, сможет и он.

— Командир.

Она хотела встать, но он поднял руку. Он спустился по лестнице в сад, а потом склонился к ней и протянул рисовый шарик.

Ее глаза чуть расширились, и он невольно ощутил укол удовольствия, что удивил ее жестом.

— Бери, — сказал он. — Мне одного хватит.

Она приняла еду с осторожной благодарностью, опустила руки с угощением на колени, слабо улыбнувшись.

— Чем обязана? Кроме онигири.

Он пожал плечами.

— Я просто проходил мимо, — ему было интересно, как шло ее выздоровление. Мацукара выглядела уже лучше. Ее лицо было не таким бледным. Даже ее глаза казались ярче. Саитама замечал, как она гуляла по поместью, почти не хромая. Доказывала умения Сенмея. Это было удивительно, учитывая ее жуткую рану.

Почти слишком удивительно.

— Ясно. Это все? Допроса не будет? — он заметил, как ее губы изогнулись, а тон был едким.

Смелая девица.

— Если только не хочешь в чем-то стоящем признаться.

— Не хочу, — она посмотрела на сад и вздохнула. — Тут красиво, кстати. И тот пруд с кои чудесен. Я такой еще не видела как часть поместья.

Грудь Саитамы сдавило от упоминания пруда — это было любимое место его матери в поместье.

— Это была уникальная часть земель несколько поколений.

Она кивнула.

— И все ухоженное, как и все поместье, — она попробовала онигири и тихо вздохнула, вызвав трепет в его теле. — Так вкусно. Спасибо, что подумал обо мне.

Он отклонился на край веранды лицом к саду.

— Как я и сказал, взял лишний.

— Конечно.

Они ели в тишине, и он неожиданно ощутил, что расслабился. Саитама посмотрел на ее ноги, покачивающиеся рядом с ним, укутанные в голубую юкату. Ее босые ноги выглядывали из-под края.

— Акито сообщил мне о разговоре, который ты слышала, — он говорил тихо, не зная, кто мог смотреть или слышать. Он не должен был ощущать себя так дома.

— Надеюсь, я ошибаюсь, но я не могла молчать, — она потерла ладони и провела ими по бедрам. — Но меньше обо мне. Я знаю, что не всем нравится мое присутствие. Но я знаю, как опасны тайны, как и ситуация, в которой вы оказались.

Саитама скрестил руки на груди, повернулся к ней.

— Спасибо, что учитываешь нас. Но почему ты пошла к Акито, а не ко мне? Содержимое нас встревожило.

Если она была удивлена, она не подала виду.

— Я понимаю, что ты спрашиваешь. Назэ и я… наша прошлая связь.

— Да, это тоже. Ты знаешь, что он бывает загадочным.

Смешок сорвался с ее губ.

— Прости. Да, это правда.

Он скрыл свою неожиданную улыбку, сохранял голос ровным.

— Продолжай.

— Назэ нашел меня в Нагеями-то. Нашел меня первым, — она слабо улыбнулась. — Он обнаружил, что Тайшо и Фракция уже тайно объединились год назад. Ноэ хотел его смерти от моей руки. Но Назэ не убрал угрозу, а дал мне шанс, раскрыв правду. А позже нас обманом завели в засаду, и он помог мне, она сделала паузу, — сцепив ладони на коленях. — Это казалось шансом отплатить ему за доверие.

— Ты в долгу перед ним.

Мацукара приподняла брови.

— Он не ожидает от меня ничего, если ты об этом.

— Возможно, — может, он переживал из-за того, чего не было. Ей было логично идти к человеку, которого она уже знала, особенно, раз он ей помог.

— Командир, мы можем развеять оставшиеся сомнения?

— В смысле?

Она склонилась и сжала пальцами край половиц, посмотрела на него, прищурившись.

— Настоящая причина, по которой ты хочешь, чтобы я оставалась тут.

— Думаешь, у меня есть скрытые мотивы?

— Твои слова.

Он фыркнул.

— Чем я заслужил такие обвинения?

Она помрачнела.

— Я уточню. Исследование твоего брата о ши-но-кагэ. Что он пытается достичь?

Его шею покалывало, словно холодные пальцы задели его кожу. Зачем Сенмей показал ей свою работу, хотя бы немного? Редкие знали правду о существовании теней. Его так очаровало ее участие в этом, что он не соображал? Он уже говорил Сенмею держаться на расстоянии, кроме ее лечения.

— Сенмей хочет добра. Он всегда хотел знаний больше всего. И чем сложнее их добыть, тем больше он их хочет, — Он всегда таким был. «Книги выше мечей», — часто говорил он.

— Потому ты настоял, чтобы я осталась? Чтобы утолить жажду брата до знаний? — она нахмурилась. — Я — диковинка для вас двоих? Вещица, которую можно пожалеть, а то и использовать? Прости, но мне этого хватило, — она поднялась на веранду и нависла над ним.

— Погоди, — он поднялся и встал лицом к ней. — Не в том дело, — что сделал Сенмей, что она так злилась?

Мацукара держалась на расстоянии.

— Да? Он показал мне свои исследования. И я видела пыл в его глазах. Он сказал, что выжила только я. Это что-то означало для него, — она скрестила руки. — Я понимаю, что он — твой брат. Но я должна слушать свои инстинкты, и с ним что-то не так.

Жар вспыхнул на его щеках.

— Он чуть не упал от усталости, чтобы спасти твою жизнь, и ты так говоришь о нем? Помни, ты говоришь о моей семье, — Сенмей не мог никому навредить. Он всю жизнь исцелял, гордился этим талантом, это была его цель в клане. — Ты не знаешь его, как не знаешь меня. И если ты так легко принимаешь доброту за угрозу, почему не уходишь? Ты уже можешь ходить. Никто тебя не остановит.

— Интересно, командир, что ты еще ни слова не сказал о ши-но-кагэ, хоть тень чуть не убила нас. При этом Сенмей почти отчаянно хочет поделиться со мной своей работой.

— Ладно. Я вижу, что тебя это беспокоит. Давай поговорим о том, как ты остановила тень, как выжила и почти вернулась в норму.

— Я ее не остановила. Я не знаю, почему она убежала, но иначе мы уже были бы мертвы, да?

— Ты напала на нее без колебаний, словно не боялась, — он пересек расстояние между ними. Был опасно близко. Он ощутил ее запах, приближаясь, словно ароматные цветы под летним небом. Он стиснул зубы от глупой мысли. — Ты хоть чего-то боишься?

Она разглядывала его лицо, ее карие глаза пронзали, и на щеках появился румянец, что его радовало, хоть и было неожиданным.

— Все чего-то боятся. Но я не боюсь смерти.

Кем она была? В одну секунду крепкая, в другую — уязвимая и женственная. Не изящный цветок, но и не сталь.

Потому он держался на расстоянии.

А теперь между ними почти не осталось места.

— Смело так подходить к убийце, — сказала она, в голосе гудело предупреждение. — Ты знаешь, что я могу с тобой сделать, верно?

— Расскажи мне.

— Еще шаг, и я все покажу.

— Вот как?

Она нахмурилась.

— Не недооценивай меня, командир. Я не просто так получила то прозвище.

Она была без оружия, но ее рот сыпал угрозами.

И он хотел больше.

Его сердце гремело в ушах, искушение попробовать ее кипело в его теле. Он посмотрел на ее губы, поднял взгляд и уловил удивление в ее глазах.

О чем он думал?

— Оставайся или уходи. Мне все равно. Но не попадайся мне.

Саитама повернулся и пошел прочь, ругая себя за то, что думал о таком. Он не имел права угрожать ей. И не стоило давать интересу управлять его действиями.

И она это увидела.

Когда Саитама добрался до своих покоев, стемнело, и луна озарила все нежным сиянием. Ее спокойное присутствие говорило с ним, как всегда, подавляло бурю эмоций внутри него. Что так влекло его в ней?

Нет, он знал. Он винил Сенмея в том, что он вложил идею, что она может стать союзницей. Даже если она боролась с Ноэ, зачем ей присоединяться к ним? Особенно после того, что ее клан сделал с ней.

Он провел рукой по волосам. Они пересеклись на миг, и этот миг пройдет, как цветение вишни весной. Они ничего не были друг другу должны, и потому он сдержит слово и позволит ей свободно уйти, когда она будет готова.

Но его грудь все еще была сдавлена.

Саитама посмотрел на луну с ее бесконечным спокойствием. Хоть видно было лишь половину, ее свет оставался мягким и чистым. Никто не мог ее предать или испортить этот свет своими ошибками.

Никто не мог коснуться луны.

С визита Саитамы Эма держалась своей комнаты, отказалась от лекарств Сенмея, и от этого рана ощущалась неприятно натянутой.

Оставайся или уходи.

Хоть его слова задевали глубже, чем она ожидала, она узнала их. Хуже, она поняла жалкую правду в них.

Всю жизнь у нее была ясная цель, роль, ожидания.

Теперь она была ветром в пустом поле без цели.

Духи, все было так плохо?

Как-то Эма столкнулась со схожим выбором. Остаться с Тайшо после того, как они раскрыли свои истинные краски, было бы простым путем. Она осталась бы с жизнью, которую когда-то считала правильной. Но она оставила все позади, не хотела, чтобы ее использовала Фракция. И из-за этих убеждений она страдала, не могла нанести хороший удар по Фракции.

Простым ответом было уйти. Эма ничего не была им должна, как и они ей. Саитама дал ей выбор, значит, как-то принимал ее, даже если условно. Но как она могла отвернуться от этих людей, зная, с чем они скоро столкнутся?

Может, она могла тут что-то изменить, где ее клан проиграл. Она и Саитама совпадали в их мнении насчет Фракции, и это было началом.

Саитама принимал возможное разрушение, но все еще держался за свои убеждения. Это делало его куда лучшим командиром, чем был ее прежний. А она когда-то равнялась на Тайшо.

А еще был вопрос ши-но-кагэ, о которых знали Назэ и Сенмей. Черная метка и ее быстрое выздоровление явно были связаны, как и сны с Назэ и всем остальным. Но что все это означало? И, что важнее, могли ли они найти способ остановить тени? Это звучало невозможно, но та тень пропала, не убив ее, и она выжила.

Кстати о движении, ей хотелось прогуляться, чтобы размять тело и прогнать мысли.

Эма встала и вышла наружу, глубоко вдыхала летний воздух, свежий и теплый, как фрагменты лучших дней. Облака покрыли почти все небо, защищали от жаркого солнца. Ее косодэ липло к груди, пот покрыл лоб, пока она обходила поместье по кругу. Те, с кем она пересекалась, почти не реагировали на нее, но она ощущала спиной их взгляды.

Пусть смотрят. Те, кому не нравилось ее присутствие, ругали ее почти без причин.

Тень мелькнула на земле. Эма застыла, тень свернулась, как ленивая дымка, замерла и снова стала плоской. Дрожь пробежала по спине Эмы, мурашки появились на руках.

Ши-но-кагэ?

Эма насторожилась, продолжила, но ничего не ощущала и не видела.

Странно.

Она прошла к тренировочной площадке, заметила сияющие клинки нагинат, движущиеся в унисон. Она вспомнила маму, как та управляла этим оружием по традиции, а не для боя. Но маме пришлось один раз использовать те навыки в бою…

Качая головой, чтобы заглушить старые мысли, она прошла ближе, смотрела, как тренировались Хацуки и ее отряд. Сестра Хаганэ была прирожденным лидером, ходила перед девушками и называла приемы. Их быстрые движения и почти идеальное исполнение показывали, что они долго работали вместе. Это напоминало ей о ее отряде. У каждого была своя роль, они работали командой, чтобы выполнить миссию.

Казалось, это было вечность назад.

— Эмамори!

Хацуки помахала и подбежала.

— Прости, надеюсь, ты не против, чтобы я тебя так звала. Я не очень хороша с формальностями.

— Не против, — она кивнула на девушек. — Они в отличной форме. Я давно не видела нагинату в действии.

Девушка улыбнулась.

— Мы как сестры. Особенно, Марико, Наруэ и я. Были вместе годами. Ах, точно. Ты же говорила, что твоя мама тренировалась?

Эма кивнула.

— Командир Тайшо не любил полагаться на женщин в армии, хотя у нас было несколько умелых, — и она была одним из нескольких исключений.

— Похоже, он был козлом.

Было такое.

— Думаю, он хотел как лучше для клана, — и тогда она не сомневалась в его решениях.

— А ты? Ты же Черный Шип.

Эма отвела взгляд, вспомнив тяжелые ранние годы.

— Я тренировалась сама, пока не смогла одолеть всех, кого они отправляли ко мне. Командир Тайшо что-то увидел во мне, — шанс, а не искреннее желание помочь, — и изменил мои тренировки.

Хацуки оперлась о нагинату, скрестив ноги.

— Слухи о тебе доходили даже сюда. Хоть Черного Шипа всегда считали мужчиной, — она рассмеялась и вздохнула. — Порой они серьёзно недооценивают нас, да?

Было приятно говорить о таком с другой женщиной. У нее не было подружек, кроме матери и нескольких друзей детства. Когда она взяла меч, она осталась одна. Конечно. У нее был Рё, но это было другим. Общение с Хацуки напоминало ей, как мало женской дружбы было в ее жизни.

— Это даже хорошо, — она усмехнулась. — Их можно застать врасплох, да?

— Ха! Точно, — она позвала отряд, закончивший упражнение, и дала им перерыв. — Я слышала от Хаганэ, ты как-то раз билась с Акито. Серьезно, лицом к лицу.

— Ах, да. Это немного сложно, но…

— Верю. Превзойти его — как поймать ветер, — она склонила голову. — Мы бились с ним в тренировках. Казалось бы, с этим у меня должно быть преимущество, — она постучала нагинатой по земле, — но его ловкость и умения недостижимы для нас. Повезло, что он на нашей стороне.

— Эй, Цуки!

Они повернулись. Один из юных офицеров с собрания шел к ним, его дружелюбные глаза окинули взглядом Эму, потом сосредоточились на Хацуки.

— Помнишь Тесуке? — спросила она у Эмы и улыбнулась мужчине. — Эй, я думала, у тебя сегодня патруль.

— Уже закончил. Хаганэ подхватил отряд. Добрый день, лейтенант, — он поклонился ей и выпрямился, улыбнулся Хацуки. — Ты идешь с нами ночью?

— Да, но только если в этот раз пойдет Таки. Марико была разочарована…

— Вот и нет! — закричала Марико.

— Она врет, — тихо сказала Хацуки. — Если Таки не пойдет, он от меня получит, ясно?

Тесуке поднял руки.

— Эй, не мучай его, ладно? Ему только этого не хватало.

— О? И что ты имеешь в виду, Харияма?

Он взглянул на Эме.

— Ты понимаешь, о чем я, да?

Эма покачала головой, смеясь.

— Прости, ты тут один.

Они игриво перепирались, и сердце Эмы болело от ностальгии. Те времена между миссиями и тренировками, когда она, Рё, Ота, Сабуро и другие ходили выпить, шутили и смеялись вместе. Она ощущала это между Хацуки и ее отрядом и Тесуке. Как давно у нее не было тех, кого она звала своей семьей, друзьями, а Рё…

— Может, командир Рен пустит тебя.

Эма отвлеклась от воспоминаний и пожала плечами.

— Возможно, — она не была готова давить, когда все между ними было неясным. — Я ценю предложение, но не буду мешать вам.

Они болтали еще немного, и Эма помахала им и пошла в свою комнату. Тренировка группы Хацуки вызвала старую тоску. Она скучала по своим мечам. В этом странном времени восстановления она почти смирилась с их отсутствием. Но если Саитама хотел принять ее поддержку, ему придется поверить ей немного сильнее.

Холод ударил ее по груди так резко, что она согнулась. Рана болела в ответ, вспыхивала, пуская мороз по ее телу.

Ши-но-кагэ. В этот раз она была уверена. Ощущения до этого меркли, по сравнению с этой силой, схватившей ее, зовущей ее…

Крики зазвучали снаружи, а за ними знакомый шум хаоса. Эма вышла, увидела десятки людей, бегущих во все стороны, солдаты хватались за оружие.

Она поспешила к вооружившимся солдатам, идущим к главным вратам. Капитан Окуро был там, отдавал приказы и управлял потоком людей в поместье. Раненого уже уносили внутрь.

— Вы тут не должны быть, лейтенант, — заявил он. — Или решили помочь друзьям из Фракции?

— Простите, что разочарую, но мы с вами на одной стороне.

Он цокнул языком.

— Разве? — он отвернулся, чтобы отдать приказы приближающемуся отряду. — Если хочешь помочь, не мешайся. Командиру Рену не хватало, чтобы ты бегала по городу.

— Да, капитан? — Саитама подошел, мрачно глядя на Окуро. — Думайте о своем долге. Там умирают люди.

Окуро фыркнул, но послушался.

Саитама повернулся к ней и протянул меч в ножнах, смотрел на нее темными глазами с высоты своего роста.

— Ну? Бери, — он сунул меч в ее руки. — Им нужна вся помощь, так что если ты туда идешь, вперед, — он пошел прочь, отдавая приказы солдатам.

Эма сжала меч, гладкая поверхность ножен была прохладной. Не ее, но намек был ясен.

— Ты его слышал. Отойди, капитан.

Окуро пожал плечами, словно ему было все равно.

— Я заранее извиняюсь, если ты думаешь, что я погибну. Это не случится.

— Наоборот, лейтенант. Мне твоя смерть не нужна, — он вскинул голову, отвернулся и отдал приказы еще одной группе людей.

Фракция была угрозой, но ши-но-кагэ пугали сильнее. Они были в городе, тянули ее к себе, зацепившись притяжением за ее грудь.

И она встретится с ними. Она, как воин, не станет прятаться, как черепаха в панцире, даже если это означало смерть.

Она пошла на зов среди хаоса.

* * *

Крики боли сотрясали воздух, признаки жестоких смертей.

Черная вуаль закрыла солнце, сделала день тусклым, как перед грозой. Улицы города были незнакомыми, но холод в ее теле она знала. Она шла по переулкам без названий, ее вело притяжение тени, пока она не наткнулась на первые признаки боя.

Разбитые прилавки и обломки усеивали улицу, кровь запятнала землю. Солдаты уносили раненых в безопасность, пока другие жители убегали в панике.

Стиснув зубы, Эма шла дальше, ноги стучали по узкой дороге, ведущей глубже в город. Ей уже было тяжело дышать. Хоть она быстро восстанавливалась, ее состояние все еще было нестабильным.

Поднялось больше криков, они были громче и отчаяннее. Где они были?

Эма завернула за угол и застыла.

— О, нет…

Неподвижные тела лежали на улице. Та же жуткая смесь красной и черной крови, как в Канаэ-мачи, залила тела. Запах горелого гнилого мяса и медной крови ударил по ней, вызывал тошноту, оттолкнул на шаг.

Эма оторвала взгляд, ее сердце сжалось от жуткой сцены. У них не было шансов.

— Цуки, осторожно!

Крик раздался близко. Эма устремилась к ближайшим воплям и звону оружия. Еще узкий переулок, и она попала на залитую кровью улицу среди звона стали.

Несколько мужчин в лохмотьях атаковали женщин с нагинатами. Дерганые движения отличались от плавных ответов противниц. Даже грязные и в дырах, синие хаори отмечали их как сторонников Фракции. Она заметила Хацуки в группе, она билась с налетчиками.

Эма приблизилась за ними и бросилась на ближайшего врага, ударила мечом по его спине. Он упал на колени с криком, Хацуки пронзила его клинком нагинаты. Вырвав оружие, Хацуки толкнула его на землю ногой, Эма отскочила. Он упал на землю, извиваясь, красная и черная кровь брызнула на землю.

Черное… так много черного…

Ее бок болел, рана пульсировала. Она точно откроет рану до конца боя. Но холод рос, звал ее…

— Эма! — крик Хацуки привел ее в чувство.

— Есть! — она подняла меч и остановила удар шатающегося нарушителя, отогнала его от отряда Хацуки. Тусклые глаза посмотрели на нее, н видя ее. Она поежилась, ударила мечом по его груди. Красно-черные брызги попали на ее лицо и руки.

Ноги шаркали по земле за ней. Эма повернулась, еще три врага выбежали на улицу и попытались поймать их. Она взглянула на отряд Хацуки, кривясь от боли в мышцах и животе. Они добивали последних нескольких врагов, которые отказывались падать.

Эма встретила атаки налетчиков. Затуманенные черные глаза. Раскрытые рты. Что было с этими людьми? Им дали какое-то вещество? Их удары были сильными, но без скорости и навыков. С ними будет просто…

Стойте. Эти хаори…

Серые. Как у Тайшо.

Нет!

Эма уклонилась от удара. Рукав врага был порван, но символ цветка сливы отмечал ее бывший клан.

Духи, что…?

Она отскочила, уклоняясь от сильного взмаха, бросилась влево от двух других врагов. Эма опустила вакидзаси, ударила по его открытому правому плечу. Он с рычанием отпрянул.

Она охнула. Проклятье, она уже потратила слишком много сил.

Марико бросилась от тех, которые они одолели, ее нагината пронзила бок налетчика, высвободила оружие и напала на следующего. Хацуки и Наруэ вскоре присоединились, и они вместе быстро разобрались с оставшимися людьми. Они падали по одному.

Тайшо.

Она даже не подумала… Конечно, это было логично, но видеть их участие в атаке…

— Эма! Ты в порядке?

— Да, — она стряхнула кровь с меча. — Ты?

— Да. Напали на нас из засады…

Жуткий вопль разорвал воздух, пронзая ее разум. Что-то полетело по воздуху к ней из-за зданий вокруг.

Что это было?

Эма бросилась в сторону, повернулась, что-то упало на землю со стуком, проехало и врезалось в разбитую телегу.

Рука. Целая рука, отрубленная у плеча, ладонь еще сжимала меч.

Ее мутило, рот наполнил едкий вкус рвоты. У них не было шансов против этого! Она видела и раньше оторванные части тел, кровь, но дикое насилие испытывало ее решимость. Рука была оторвана от тела и выброшена, как мусор.

Холод сжал ее сердце, сдавил сильнее, чем раньше.

Это явно была их работа. Она ощущала их близко.

— Я иду, — она указала на другой переулок. — Ты справишься?

Хацуки кивнула, глядя на отрубленную руку перед ними.

— Не смей умирать, — она выругалась и махнула рукой. — Ты знаешь, о чем я. Мы идем, — она кивнула и побежала с отрядом по дороге.

Эма прошла в длинный узкий переулок, следовала за притяжением, которое будто вело ее ноги.

— Цуки, идет еще больше! — далекий крик ударил ее по сердцу, но ей нужно было идти. Хацуки и ее воительницы были крепкими, как мужчины. Эма ощущала свои пределы, ложная надежда на быстрое восстановление разваливалась с отчаянием. Ей нужно было снова увидеть ши-но-кагэ. Ей нужно было понять, почему они делали это, почему она их чувствовала. И, может…

Она застыла в конце переулка, посмотрела на маленькую площадь, кровавые тела и разрушения пугали ее.

И в центре огромная тень нависала над ползущим мужчиной, кровь лилась из разорванного плеча. Кто-то закричал ругательства на существо, пытаясь увести его от раненого.

Хаганэ!

Лицо было в крови, рукава — изорваны, открывая окровавленную плоть.

Тень игнорировала его, провела длинными когтями по спине мужчины. Брызги крови окропили землю вокруг его тела. Мужчина рухнул, содрогаясь. Существо окутало его на миг, а потом встало…

…и бросилось к Хаганэ.

Сердце гремело в груди, Эма побежала из переулка к тени. Существо замедлилось и попятилось от ее появления.

— Эма!

Грудь Хаганэ вздымалась, он смотрел большими глазами, сжимая в руке меч. Ее взгляд скользнул мимо смеси тел в синем и коричневом. Сколько уже отдали души из-за голода Смерти? Духи, почему это происходило? И она не успела это остановить.

Нет. Она подавила страх, подняла голову, чтобы снова встретиться с ши-но-кагэ. Промедление означало смерть, и если она выжила раз, то…

Она шагнула к жуткой огромной тени, была еще ближе к черной пустоте, беззвездному ночному небу. Бесконечные, как в ее снах, маленькие тени преградили путь, поймали ее, удерживали ее…

Чужие чувства пронзили ледяными щупальцами ее грудь, усталость с гневом и яростью. Эма уперлась ногами и стояла, вес меча в руке утешал. Это чувство… этот утомленный гнев вокруг ее сердца… Не ее, но знакомый.

Если она ощущала эмоции тени, тень ощущала ее?

Она шагнула ближе. Кто-то снова позвал ее по имени. Тень замерла, стала выше, потом выпрямилась и завизжала.

Шаги стучали по земле. Хаганэ затормозил рядом с ней, закинул меч на свое плечо.

— Хаганэ, — тихо сказала она, — тебе нужно уходить отсюда.

— Какой из меня мужчина, если я оставлю тебя биться с этой штукой одну?

— Ты ранен.

— Как и ты, — он улыбнулся, хоть на лице и волосах была кровь. — Есть идеи?

— Их не убить нашим оружием. Потому тебе нужно идти, — а потом она ощутила что-то еще. Едва заметное за гневом. Тоска…

Ледяной холод пробежал по ее спине. Черные тени полетели по земле, слились, устремившись за них. Она повернулась, пошатнулась, испуганно охнув.

— Хаганэ!

Они бросились в стороны, вторая тень обрушилась между ними, жаля холодом. Тень повернулась и бросилась к Хаганэ. Он повернул мускулистое тело, направил меч сквозь щупальце тени. Существо закричало, но от злости, а не боли.

Ее сердце гремело от ярких эмоций. Почему она знала, что ощущала тень?

— Эй! Сюда, ходячий кошмар! Ты бьешься со мной! — Хаганэ бросился вправо, уводя их от нее.

— Нет…!

Он подмигнул, отскочил от самой большой тени. А потом бросился, направив все тело в удар.

Удар рассек только воздух.

Хаганэ остановился и повернулся к тени. Вторая приближалась. Меньшие тени поднимались, окружая его. Грудь вздымалась, он метался между ними.

Нет, он не умрет из-за нее!

Она побежала за ним, бросилась сквозь вторую тень, зубы стучали от холода. Большая тень поднялась, потянулась длинной рукой, быстро опустила ее.

— Осторожно! — она бросилась, но тень была слишком быстрой, а Эма была далеко.

Треск от контакта ударил ее по ушам. Стон боли Хаганэ пронзил ее сердце, он покатился по брусчатке, врезался в стену здания. Дерево трещало от столкновения, его голова покачнулась, глаза закрылись.

Он не двигался.

Нет….

Тени слились в одну, закричав, и напали на Хаганэ. Черная пасть открылась, тьма приближалась к нему. Она окутает его и поглотит его душу. Он будет потерян навеки, как другие.

Она бежала изо всех сил, кричала от агонии, терзающей тело. Эма бросилась перед ним, встала между Хаганэ и тенью.

— Хватит! — закричала она, хоть это было безумно. Словно эти существа станут ее слушать.

Но тень замедлила наступление. Она… слышала Эму?

А потом она оказалась в воздухе, лед опалил живот, она рухнула на спину. Пыль и тень мешали видеть. Но она ощущала гадкое гнилое дыхание тени, нависшей над ней, коготь прижимал ее к земле. Она толкала коготь. Почему он был твёрдым? Он не сдвигался, край давил на ее рану. Эма скривилась, глаза слезились. Гадкий воздух дул на нее, и ее мутило. Она стонала, толкала, пыталась вырваться, но без толку. Желчь поднялась в горле. Тень давила сильнее, прижимала ее, пронзая холодом. Она не могла дышать. Ее тело дрожало, и даже кровь стала остывать. Сердце гремело в ушах, заглушая все, кроме ее грядущей смерти.

Тень медлила. Хотела, чтобы она страдала.

Стойте… нет. Она не пыталась причинить ей боль? Не намеренно.

Что…?

Тень смотрела на нее, черное тело закрывало солнце и небо, опустилось, чтобы укутать ее.

Проклятье!

Эма боролась с когтем, пока тень поглощала ее. Тень смерти. Она хотела убить, поглотить ее душу. В этот раз она не сбежит. Это был конец.

— Эма…?

Рё? Она точно была при смерти. Слышала голоса из прошлого…

Она вдохнула холодный воздух, замораживающий легкие, жалящий внутри.

Так ощущалась смерть? Может, она происходила так быстро, что душа не успевала понять. Это были ее последние мысли?

Любопытство. Неохота. Тьма.

Она теряла себя…

Точки света появились вдали, незнакомый гул, смех ребенка и какофония голосов, которые говорили одновременно, а потом утихли. Бесконечная тихая пустота. Ничего.

И все дрожало — она дрожала — и любопытство сменилось страхом и гневом. Тьма поднялась, и внезапный свет неба ослепил ее. Она… была еще жива?

Черное пятно пронеслось над ее головой, раздался визг боли. Черная жидкость вылетела из тени, дымясь, залила землю вокруг нее с жуткими шлепками. Жидкость стала кристаллами и испарилась, оставив черный пепел на ее теле. Давление пропало, коготь исчез. Эма откатилась, встала на корточки рядом с Хаганэ, сжала меч дрожащей рукой. Она повернулась.

Назэ.

Эма резко вдохнула. Он стоял перед тенью, лицо было в черной жидкости, глаза яростно пылали, голубые радужки были ярче, чем когда-либо. Он пугал даже сильнее, чем когда она встретила его в ту ночь в Айзен-мачи.

Он выглядел как демон.

Тень ударила. Назэ двигался без усилий, удивительно быстро, легко избегал атак ши-но-кагэ. Его длинные черные волосы вырвались из шнурка, он повернулся, опустился на колени и прижал ладонь к земле.

Ши-но-кагэ с последним воплем растаяла, словно ее засосало в землю. Темная вуаль на небе растаяла, и полуденное солнце озарило резню, оставленную тенями.

Тишина.

Эма повернулась к Хаганэ. Его грудь медленно вздымалась и опадала. Она коснулась его лица в крови. Живой, слава духам. Она скользнула взглядом по телам, солдатам Рен, жителям и врагам из Фракции. Это было на улице. Сколько людей погибло в городе?

Эма прижалась к стене и встала, держась за живот, кровь текла сквозь пальцы. Отголоски любопытства и колебания тени мерцали под ее кожей.

И Назэ….

Она повернулась к нему, потрясенная его спокойными движениями, пока он шел к ней. Его гнев рассеялся с тенями, волосы были распущены, и он был не таким, каким она его знала. И серые глаза, как в тот день…

— У тебя кровь течет.

Это было не так важно после всего этого.

— Где ты был? Как ты их остановил? Почему ты не… этих людей можно было спасти…

— Были другие. Я не могу быть всюду сразу.

Она опешила.

— Другие? Их было больше?

— Мацукара, это мое бремя.

— Бремя? — Эма стиснула зубы и посмотрела на него, щурясь. — Это был ты в онсене, да? Ты остановил тень. Ты знаешь, как их остановить!

— Все не так просто.

Эма взглянула на Хаганэ, тот начинал шевелиться у их ног.

— Я ощущала их, — прошептала она Назэ, придвинувшись ближе. Резкий запах крови бил по ее ноздрям. — И я слышала что-то, звуки, голоса… Я знаю, есть нечто большее. Тень могла меня убить, но не стала. Почему? — он отвел взгляд, и она протянула руку, хотела встряхнуть его, заставить стереть ее вопросы. Он сжал ее запястье, пальцы были ледяными на ее коже. — Назэ, я не сдамся.

— Мацукара, — его голос стал серьезным. — Я знаю.

Он отпустил ее, отвел взгляд. Она ждала, что он прикажет ей остановиться, но было лишь смирение.

Такой мужчина, как Назэ, не мог так легко сдаться.

Хаганэ застонал с земли.

— Ох, моя голова…

Эма села на колени рядом с ним, кривясь, помогла ему сесть. Прижав ладонь ко лбу, он открыл глаз, щурясь от солнца, а потом посмотрел на нее с кривой улыбкой.

— Слава духам. Красивая богиня, с которой я проведу вечность!

Назэ фыркнул, но Эма невольно рассмеялась.

— Ты жив, Хаганэ. Потрепан, но жив.

— Даже лучше.

— Чем ты думал, погнавшись за тенью? Я чуть тебя не потеряла!

Он отклонил голову с улыбкой.

— Я знал. Я знал, что ты в меня влюбишься.

— Ты хочешь, чтобы я добавила тебе синяков?

— Эй, Эма, не стесняйся своих чувств.

Она шлепнула его по плечу достаточно сильно, чтобы донести намек. Он скривился, но улыбка осталась.

— К сожалению, удар по голове тебя не исправил.

Хаганэ посмотрел на Назэ, сдвинув брови.

— Что значит, к сожалению? И что за черная гадость на тебе? — Эма помогла ему встать, оба кривились и шатались.

— Черная гадость, — процедил он так, словно слово было на другом языке, — причина, по которой ты еще жив.

Хаганэ напрягся рядом с ней, окинул взглядом улицу. Он выругался под нос.

— Они появились без предупреждения. Как те мерзавцы из Фракции прошли так далеко в город? И тени… — он провел окровавленной ладонью по волосам, пачкая их еще сильнее. — Я… мало помню, — он посмотрел на Назэ. — Я останусь. Сосчитаю мертвых.

— Ты и Мацукара ранены. Вы вернетесь в поместье, ты доложишь командиру.

— Но…

— Я прослежу за всем тут.

— Акито…

— Если тебе нужна мотивация, считай, что ты отвечаешь за Мацукару.

Он пошел прочь, один из отрядов вошел на улицу. Назэ стал отдавать приказы, и люди принялись проверять мертвые тела на улице. Он замер на миг, один, словно был далеко отсюда. А потом поднял голову, поймал ее взгляд и отвернулся.

Эма сжала кулаки. Он верил, что был в ответе за тени? Никто не был в ответе. Почему он винил себя в таком?

Если только он не был единственным, кто мог их остановить.

— Я потерял их, — шептал Хаганэ, голос был тихим, без веселья. Он держался за плечо, шевелил им, кривясь. — Я не должен быть жив, раз они мертвы.

— Хаганэ, — Эма сжала его руку, чтобы он не упал. Она узнала его взгляд, беспомощность из-за потери команды, давящую вину выживания, когда его люди не смогли выжить. — Твои поступки — и их — защитили людей.

— Не всех. Мы были недостаточно быстрыми, — он выругался, вышел на улицу. — Мы не смогли ничего сделать, когда тени появились.

— Ты сделал все, что мог. Те тени… вне нашего контроля, — трещина в его веселом поведении пугала. Она видела его надежду. Но теперь его лицо было встревоженным, он близко к сердцу принял события дня. — Идем, — сказала она, сжав его теплую ладонь. — Мы не в состоянии сделать тут что-то еще.

Он кивнул со слабой улыбкой.

— Справишься?

— Конечно, — она не хотела обременять его своей порванной раной. Но после пары шагов она застыла, держась за живот. Все кружилось, мир крутился. Ладони поймали ее, не дав упасть.

— Эма? Эма!

Хаганэ звал ее снова и снова, но она не могла ответить, не могла дотянуться до него…

Хаганэ бежал в замок, потрепанное тело возмущалось с каждым шагом. Его мышцы ревели, но он шел дальше, нес бледную неподвижную Эму. Боль не имела значения. Она нуждалась в нем.

«Ты отвечаешь за Мацукару».

Он взглянул на нее. Тама рассказал ему о бое с тенью у онсена, но другим делом было видеть, как тень вытягивала жизнь из его людей. Он ощутил холод, смотрел в ту бесконечную черную ночь, зная, что его нашла смерть. Но она снова сразилась с этим, зная, на что они были способны. Зная, что их не остановить.

Как они остановили тень? Хаганэ не мог прогнать из головы Акито в крови и черной саже. Эма тоже была такой. И он не упустил странное напряжение между ними.

Голова гудела, но он шел по улицам с легкостью, ведь знал их. Он вскоре ответит на вопросы — как налетчики проникли в город, и почему тени были будто на их стороне.

Она была такой бледной. Пот покрывал лицо, дыхание было тяжелым.

— Я тебя держу, Эма. Не сдавайся.

Его имя ее голосом было бальзамом на его израненную душу, отвлекло его от ужаса смерти его людей. Она утешила словами, разделила понимание, но не могла стереть с его сердца вину. Если бы он был сильнее, быстрее…

Он подвел их.

Он не мог подвести и ее.

Хаганэ ворвался в ворота, стал звать Арину, поспешил в комнату Эмы. Он осторожно опустил ее, плюхнулся на пол рядом с ней. Проведя ладонью по растрепанным волосам, он вытер пот и кровь об уже испорченную одежду. Вдруг все порезы и синяки стали ощущаться сильнее. Он сжал кулаки, глаза слезились от боли. Но ему было все равно, пока он не узнает, что она в порядке.

— Ах, вот так вид.

Сенмей стоял на пороге, в тревоге приподняв брови. Хаганэ напрягся, посмотрел мимо него.

— Где Арина? — перед тем, как Хаганэ убежал с Эмой, Акито остановил его и запретил попадаться Сенмею. Приказ был странным, но это был приказ.

— Она сейчас будет. До этого я могу осмотреть ее…

— Сенмей, без обид, но мне приказано, чтобы Эму осмотрела Арина.

Что-то темное мелькнуло на лице Сенмея. Его улыбка стала шире.

— Ах, но чей приказ? Если не от моего брата, боюсь, они не важны. Саитама доверил мне заботу о ней, и меня не переубедить.

— Акито…

— …не наш лорд-командир, или ты это забыл? Ну же, капитан Хакури. Мы знали друг друга достаточно долго, и ты знаешь о моих способностях, — он коснулся головы Эмы, потом груди.

Конечно, он знал. Почему он был настроен против Сенмея? У Акито обычно для всего была причина, но тут Хаганэ не понимал. Но он не хотел навлекать на себя гнев.

— Прости. Я не могу тебе позволить это сделать.

Улыбка пропала.

— Конечно. Я ценю твою верность долгу, — Сенмей поджал губы, коснулся пальцем подбородка. — Может, я тогда заварю тебе чай?

Ему нужно было выпить сакэ. Но напиваться сейчас не стоило. Позже. Он напьется, когда все будет улажено. Когда он будет готов принять вес событий этого дня.

— Да. Спасибо, Сенмей.

Он склонил голову.

— Конечно. Она не сразу проснется. Я пришлю чай с Ариной, а сам проверю остальных. И, прошу, — он склонил голову, — позволь помочь и с твоими ранами, — Сенмей вышел из комнаты, быстро поклонившись.

Он ушел, Хаганэ прислонился к стене, скрестив руки. Он смотрел, как она спала, не замечая мир. Медленное ровное дыхание вылетало из ее приоткрытого рта. Она была бледной, румянец боли пропал с ее щек. Ее волосы отчасти выбились, лежали под ней, и она напоминала духа или богиню. О, он помнил обрывки, Эма стояла над ним, как небесный страж, тень упала на них, и мир почернел…

Он не думал, что их отношения начнутся — или закончатся — с его смерти.

Арина принесла чай, пошумела над ним, потом проверила Эму.

— Ох, ее рана открылась, — она порылась в мешочке и замерла. — Не хватает пары предметов. Хаганэ, я вернусь через минутку.

Хаганэ отклонил голову к стене, устроился с чаем. Он был готов лишиться жизни ради клана Рен. Тама и его семья дали ему шанс, дом годы назад, и он понимал, что отплатит однажды за доброту. Налетчики были помехой, с которой они могли справиться, но ши-но-кагэ…

Как он мог исполнить обещание Таме против непобедимого врага.

Его тяжелые веки опустились. Усталость давила на него. Он рано встал утром после всего… а потом… все это…

Тело Эмы расплывалось перед ним. Он закрыл глаза, чтобы голова не кружилась.

Так устал. Он мог закрыть глаза… на минутку…

* * *

Ладони шарили по ее телу.

Эма извивалась, уклоняясь от прикосновений. Холод ласкал ее руки. Теплые твердые ладони сжали ее бедра. Уверенные ладони, запах дыма. Назэ? Нет, это не мог быть…

Ощущение пропало, сменилось тошнотворным запахом гари, решительной ладонью на ее животе. Она охнула от давления, рана пульсировала в такт с биением ее сердца. Эма хотела открыть глаза, но видела только еще больше тьмы.

Кто-то говорил.

Это был… Сенмей?

Она пыталась говорить, звать. Грудь сдавило. Дышать было тяжело.

Двигайся.

Дрожащее тело не слушалось.

Почему… где она была? Что…?

Дернувшись от ощущения падения, Эма проснулась.

В комнате с гобеленом с цветущей вишней.

Тяжелое дыхание вызвало дрожь на спине. Она повернулась, Хаганэ спал на татами. Он похрапывал, его одежда все еще была в дырах и крови от атаки.

Он чуть не умер. Если не она, нет, если бы не Назэ…

Эма прижала ладони ко лбу, запустила пальцы в мокрые от пота волосы. Она поежилась, вспомнив, как ее окутали тени, и лед покалывал кожу. Словно тень была как-то с ней связана, хотела, чтобы она… что-то ощутила.

А потом Назэ прогнал тень. А потом он был в черных пятнах, глаза потеряли цвет. Как до этого. Почему он скрывал все это от нее?

Эма коснулась живота. Бинтов не было. Она взглянула на еще спящего Хаганэ, приоткрыла юкату. Длинный красно-черный шрам. Но закрытый. Разве рана не открылась, когда она билась с ши-но-кагэ? Жуткое ощущение, когда рана порвалась, боль сотрясала ее. Кровь…

Кто-то постучал в дверь.

— Эмамори? — прошептал женский голос. — Хацуки?

Она поправила юкату.

— Я тут.

Дверь чуть сдвинулась, а потом открылась до конца. Хацуки поспешила войти, плюхнулась рядом с ней и крепко обняла. Эма скривилась, а потом расслабилась в объятиях девушки.

— Прости, я просто… — она отодвинулась, прижав ладони к плечам Эмы. — Я говорила с Акито. Он все рассказал — что ты защищала моего брата, — она взглянула на Хаганэ. — Это на него похоже. Но он жив, когда я думала, что потеряла его. Половина его отряда… — Хацуки прикусила губу.

— Знаю. Прости, что не прибыла раньше, — она могла предотвратить те смерти? А Назэ? Он сказал, что другие тени задержали его. Это было на самом деле?

Хацуки покачала головой, опустила руки.

— Ты сделала больше, чем должна была. И даже после того, как капитан Тоджиро был груб с тобой той ночью, ты рискнула собой, чтобы помочь. И против тех ужасных теней… духи, ши-но-кагэ, настоящие!

Эма кивнула.

— Это невероятно, да? Все должны уже знать, ведь тени бьют по городу. Они уже не просто истории испуганных жителей. И как это связано с Фракцией…?

— Точно! Но, кхм, я знаю, что ты восстанавливаешь силы. Я… — она отодвинулась и поклонилась, голова коснулась пола. — Спасибо, что спасла Хаганэ. Я никогда не забуду то, что ты сделала для него.

Щеки пылали, Эма соединила ладони на коленях.

— Хацуки, все хорошо. Ты не обязана меня благодарить.

Она встала.

— Хаганэ никогда не ошибается, если заботится о ком-то. Потому я знала…

— Эй, Цуки, ты можешь притихнуть? Ты беспокоишь моего ангела-хранителя.

Ангел-хранитель? О, духи. Эма прижала ладонь ко лбу, Хацуки встала.

— Хаганэ Хакури, если бы ты умер, я бы тебя никогда не простила!

— Но я не умер, — он усмехнулся. — У тебя остался привлекательный старший брат, которым могут любоваться твои подружки.

Она застонала, подошла к нему и схватила его за грязную одежду.

— Посмотри на себя. Ты ужасно выглядишь! Не говори, что тебе не помогли Арина или Сенмей, — Хацуки села на корточки и раздвинула его юкату, открывая грудь. — Ах, кто-то тебя немного подчистил, но…

— Эй, Цуки! — он отбил е руку. — Может, мне стоило умереть, чтобы спастись от твоих замечаний.

Ее лицо стало красным, она посмотрела на брата, щурясь.

— Из уважения к Эмамори я не отвечу на это. Но приведи себя в порядок, ладно? Как ты кого-то очаруешь, когда ты в крови?

— Мое очарование зависит не только от внешности. Хотя, может, мне стоит поработать над обликом после боя.

Хацуки сжала кулаки, замерла, а потом опустилась и обвила его руками. Хаганэ издал удивленный звук, а потом обнял ее в ответ.

— Все хорошо, Цуки. Я тут. Мы оба тут.

— Я з-знаю.

Эма отвела взгляд, хоть так давая им побыть одним. Слезы выступили, она вспомнила часы после сложной миссии в руках Рё, они делились радостью, что снова выжили.

Они много раз так делали.

Но у Хаганэ и Хацуки была глубокая связь брата и сестры, Эма не знала такую. Этот нежный момент воссоединения семьи, когда потеря была так близко, вырезался глубоко в ее груди. Ее сердце болело от потери связи, которой у нее не было, напоминания о связях, которые у нее были.

Хацуки встала, шмыгнув, посмотрела на них по очереди.

— Веди себя прилично, Хаганэ, или я тебя отчитаю. Ясно? Эмамори, если что-то нужно, проси, ладно? О, и если он начнет лезть к тебе…

— Цуки!

Со звуком между всхлипом и смешком она помахала и вышла из комнаты.

— Кошмар, — он посмотрел на себя. — Я даже не слышал, как Хацуки вошла. Я помню, как принес тебя сюда, — он прижал ладонь ко лбу. — Ты в порядке?

— Да, — она вспомнила фрагменты тревожных снов и поежилась. — Ты знаешь, кто снял мои бинты?

— Я… Сенмей был тут пару минут, но он пошел за Ариной. Она принесла чай и ушла за инструментами. Это я помню. Думаю, она… — он поднял голову. — Я отключился.

— Это понятно после того боя, — Хацуки говорила правду насчет внешности брата. Его раны обработали? — Ты в порядке? Тебя там серьезно потрепало.

— Угу. О, продолжай. Можешь переживать за меня.

Эма закатила глаза.

— Послушай сестру и позаботься о себе, ладно?

Он провел ладонью по спутанным волосам.

— Я выгляжу так плохо?

— Кошмар — это преуменьшение, — грязь и кровь напоминали, как он бился с тенями, она еще не видела в нем такую ярость. Он был веселым, и было просто забыть, что он был опытным бойцом.

— Но я все еще очаровываю тебя.

— Это сложно отрицать, — признала она. Хаганэ был редким светом, который согревал, даже когда его не было рядом. — Спасибо, что остался со мной. Теперь я в порядке.

Он с улыбкой встал на дрожащих ногах.

— Ты точно в порядке?

— Правда. Я ожидала, что мне будет хуже.

— Я вернусь позже и проверю, если ты не против.

Она увидела тревогу в его глазах, и Эма не думала, что это было из-за нее. После миссии всегда все было запутано. Он потерял людей. Он мог потерять сестру. Конечно, он хотел укрепить связи с живыми. Она испытывала это с Рё в прошлом, с ее старым отрядом. Хотя она не знала тех, кто погиб тут, она понимала эту потерю.

Она подавила воспоминания и кивнула.

— Да. Я буду рада.

Его улыбка стала шире, он прошел к двери, его земляной запах щекотал ее нос, когда он миновал ее.

— Знаешь, Хацуки была права. Я никогда не ошибаюсь.

Он кивнул ей и ушел в коридор, закрыл за собой дверь.

Следующие три дня слились. Правда о ши-но-кагэ раскрылась, и напряжение в городе и поместье усилилось. Эма несколько раз видела Саитаму, и по нему это било сильнее всего.

Она держалась замкнуто все время, отчасти из-за просьбы Сенмея отдыхать. Его мягкая, но чересчур резвая опека все еще тревожила ее, но он принял ее слова и держался на расстоянии.

Арина приносила ей еду, ее присутствие успокаивало. Она рассказывала истории о клане, личные воспоминания о детстве Саитамы и Сенмея.

Хаганэ сдержал слово, проверял ее, даже Хацуки и Тесуке заходили пару раз. Им, наверное, хотелось отвлечься, как и ей, но она была благодарна. Они потеряли важных людей пару дней назад. Раны еще какое-то время будут свежими. И хоть их визиты развлекали, Эма помнила, что все еще была тут чужой. Их потери были только их делом.

Может, если бы она поняла раньше, пошла в город раньше…

Нет. Она знала, что нельзя было поддаваться этим «а если». Даже если бы она добралась до теней раньше, она не знала, как их остановить.

Знал только Назэ.

Эма пригладила волосы. Не было смысла спрашивать, пока он не захочет отвечать ей. Его бремя, его тайна… Он не хотел, чтобы она знала то, что знал он. Но она уже знала часть его тайны. Что он собирался с этим делать?

Эма встала, сняла промокшие от пота хакама и косодэ, чтобы они высохли. Она проверила рану, уже без бинтов. Черная метка осталась вокруг красного воспаленного шрама, словно кожа была навеки выкрашена.

Она с дрожью надела бледно-зеленую юкату с узором из желтых листьев гинкго, наряд принес Хаганэ. Она обычно не стала бы такое носить, даже летом, но ткань хорошо продувалась, и это было приятно в жаркой влажности.

И Хаганэ позвал ее на ужин к ним этой ночью. Он хотел ее там видеть. Почему нет? Фракция и тени подступали, и Эма снова увидела, какой непредсказуемой была жизнь — и как быстро ее могли оборвать.

По пути к общему залу, где она впервые встретила офицеров, Эма замерла на миг у пруда кои. Саитама погрустнел, услышав о пруде. Стал мягче, явно из-за воспоминаний о матери. Странно, что они оба потеряли родителей. Но он получил роль лидера, а она — поддержку клана.

Она вошла в здание и пересеклась с Саитамой, шагающим по коридору. Он замер, увидев ее.

— Мацукара, — он продолжил идти, чтобы перехватить ее. — Ты в порядке? — спросил он сухо.

Даже его поза была настороженной. Напряженной. Это не удивляло. Она кивнула.

— Тебе хватает забот, помимо меня. Я не буду задерживать. Прости, — Эма пошла мимо него, но он нежно коснулся ее руки.

— Спасибо, — сказал он неожиданно искренне, — за помощь нам.

— Это были пустяки. Правда.

— Нет, Мацукара. Не пустяки, — он опустил ладонь, держался на расстоянии от нее. — Я кое-что хочу с тобой обсудить. Завтра, — Саитама взглянул в сторону общего зала. — Я разрешил им свободно выпивать этой ночью, если они хотят. И тебе можно.

— Хаганэ это упоминал, — пока она была с Тайшо, у них были похожие собрания после миссии. Эма участвовала в веселье, стирала адреналин или отвлекалась от горя. Это требовалось, чтобы вернуть хоть немного нормальности, напомнить, что жизнь продолжалась. Смерть была тем, что им нужно было принимать.

Он рассмеялся, звук удивил ее.

— Проследишь за ним? Ему нужно много, чтобы напиться, но он решительно хочет этого добиться.

— Конечно, я присмотрю за ним.

— Эй, Тама! — Хаганэ выглянул в коридор. — Ты уже закончил с Эмой?

— Хаганэ… — в его голосе было предупреждение, хотя он не злился.

— И, кстати, — он вышел в коридор с бутылкой сакэ, — я знаю, что у нас есть кое-что получше этого. Где ты это прячешь?

Саитама сжал переносицу.

— Сколько раз повторять. Есть только это. Если это тебе не нравится, можешь пить амазакэ, — легкое сладкое вино, где почти не было алкоголя, означало, что солдаты не погибнут, отвлекшись на выпивку. — Уверен, у нас еще осталось немного.

— Э? Не оскорбляй меня. Идем, Эма, — он протянул руку. — Побудешь со мной?

Взглянув на Саитаму, который кивнул, она сжала ладонь Хаганэ. Но, когда она повернулась пожелать Саитаме спокойной ночи, он уже уходил по коридору.

— Тама не присоединяется к нам, как раньше, ведь он теперь командир, — он нежно притянул ее ближе. — Я знал, что зеленый тебе подойдет. Ты явно обычно носишь не такое, но тебе нравится?

— Да. Спасибо, Хаганэ, — у нее обычно не было много одежды. Почти все было скромной формой для миссий и тренировок. А это было почти роскошью, хоть это и была простая юката.

Он склонил голову с улыбкой, потянул ее в комнату, уже почти полную. Мужчины и женщины собрались группами, пили и ели. Она заметила Хацуки и ее отряд. Они кивнули, пока Хаганэ вел ее в дальний угол, где говорили Тесуке и несколько других, кого она не знала.

Назэ не было, но это не удивляло. Она не видела и Сенмея среди мужчин.

— Тебе нужно догонять, — Хаганэ рассмеялся, когда они сели вместе. Он опустил бутылку между ними.

— Она теперь пьет с нами? — Окуро нахмурился, глядя на них, сидя в паре футов в стороне. — Или это попытка заманить ее в постель?

— Я не заманиваю. Я очаровываю, — Хаганэ улыбнулся ему. — И Эма может к нам присоединяться, если хочет. Ее никто не вынуждает.

— Ни капли, — она посмотрела в глаза хмурого юного капитана.

Он фыркнул.

— Она не задержалась тут?

— О, перестань, Око, — сказал Хаганэ рядом с ней. — Ты злишься, потому что она храбрее тебя.

— В тысячный раз прошу, не зови меня Око, — он прищурился. — И моим долгом было следить за воротами. Разве я мог бросить пост?

— Эй, вы двое, — прорычал Тоджиро, его лицо стало румяным из-за выпивки. — Продолжайте не уважать мертвых, посмотрим, как быстро вы станете одними из них.

— Точно, капитан, — Окуро кивнул с довольной ухмылкой, а потом осушил чашку.

— А ты, — старший капитан указал на Эму, щурясь, а потом слабо кивнул. — Твои старания… признаны.

Эма посмотрела на капитана Тоджиро и Хаганэ, глаза обоих были широкими. Даже Окуро удивила похвала. Но Тоджиро уже стал говорить с мужчиной рядом с ним.

Никто больше не стал комментировать ее присутствие, и кроме пары вопросов о бое с тенью, ее не трогали.

Через час комната стала пустеть. Тоджиро и Окуро ушли, как и несколько других солдат. Хацуки и Марико задержались, первая успела пошутить над братом за его попытки очарования. Но Эма видела тепло в ее глазах, когда она смотрела на Хаганэ, помнила их слова. Хацуки переживала за брата, а он — за нее.

— Эма, ты даже глотка не сделала.

Хаганэ лежал на боку, приподнявшись на локте. Да, она не пила. Она годами не пила сакэ или что-то близкое. Она всю ночь ела, пока Хаганэ и другие делились историями.

Что-то отскочило от его плеча и покатилось рядом с ней.

Рыбный пирожок.

— Эй, Тесуке. Не трать хорошую еду, — он схватил пирожок и откусил. — Серьезно, хватит сдерживаться. Выпьем за то, что мы живы.

— Я выпью за это снова, — сказал Тесуке, схватив бутылку.

— Не ты. Эма!

— О, точно. Да, Эма, у меня еще бутылка осталась, — Тесуке тряхнул ею. — Ах, половина, — он улыбнулся почти так же, как Хаганэ. Они были опасной парой, судя по их историям.

Они искушали ее. Пара чашек сакэ успокоила бы ее разум, но выпивка могла затуманить суждение. Часто было сложно остановиться, когда начинал выпивать.

— Ладно. Одну чашку. Не больше.

— Вот, — он протянул ей чашку, шевеля бровями. — И выпей быстро, — его янтарные глаза радостно сияли, обещая веселье и шалости, и она вдруг ощутила себя и старой, и юной.

— Ты этим наслаждаешься, да?

— Живи хоть немного. Мы должны порой быть людьми. И, — он вдруг посерьезнел, — нам нужно почтить тех, кто умер, продолжая наслаждаться жизнью. Их не забыть. Это невозможно. Но я и не должен тебе это рассказывать.

О, да. Она знала.

Духи, ей бы хоть половину жажды жизни Хаганэ. Он вел себя не как человек, который столкнулся со смертью или потерял половину отряда в патруле. У каждого солдата была своя роль, и Хаганэ улыбался. Но она видела в его глазах блеск отчаяния в тот день, когда он понял серьезность ситуации. Даже если он не показал сейчас, эма знала, что отчаяние осталось.

Она поежилась, поняв, что чарующая душа не сидела бы с ней сегодня, если бы она не побежала в город в тот день.

— И не переживай, — продолжил он. — Я защищу тебя от других, если ты случайно слишком много выпьешь.

Эма рассмеялась, серьезность момента пропала.

— И кто защитит меня от тебя?

— Зачем тебе защищаться от меня? — Хаганэ усмехнулся, поднял чашку между ними, покачал ею. — Пора выпить…

Эма смотрела на опасную жидкость, вкус остался в ранние дни Черного Шипа с Рё и близкими товарищами. А потом ей перестало это нравиться, как и многое другое.

Но этой ночью…

Она взяла у него чашку и прижала к губам, горькое вино полилось в ее горло. Оно было крепким, согревало ее внутри, пока спускалось.

— Одна. Все. Счастлив?

Хаганэ уже наливал следующую.

— Доволен. С двумя буду счастлив.

— Тебе придется остаться довольным.

— Если она не хочет, я буду, — Тесуке потянулся к чашке.

Хаганэ убрал руку, пролил немного на пол.

— Забудь. Наливай себе сам.

Тесуке вдруг зевнул, Хаганэ сам выглядел сонно, хоть и пытался продолжить пить.

— Я обещала Саитаме — твоему командиру — что не дам тебе выпить слишком много, и я сдержу слово. Идемте, вы оба. Пора спать.

— Эй, Эма, — возмутился он. Эма и Тесуке подняли его, хотя последний был не в лучшем состоянии. Они вместе вышли из общего зала.

С помощью Тесуке, хоть и ослабевшего, Эма смогла довести Хаганэ до его комнаты на ночь.

Потому она не выпивала. Она помнила такие ночи, когда она заливала тьму в сердце, особенно после нескольких первых убийств. Это не смогло стереть оставленные шрамы.

Этой ночью она сделала исключение. Хаганэ выпил за павших. И за продолжение жизни, продолжение сражения. Она могла хоть раз выпить за них.

— Эй, Тесуке, ты решил поспать тут?

— Это предложение? — он подмигнул.

Хаганэ толкнул его.

— Трое — это слишком много. Уходи.

Тесуке фыркнул, вышел, шатаясь, в коридор, невнятно пожелав спокойной ночи, помахав поверх плеча.

Он, наверное, так уже тысячу раз делал.

Улыбнувшись ей с сонными глазами, Хаганэ прислонился к стене у двери.

— К такому можно привыкнуть. Ты, я, свет фонарей в ночи… — он кивнул на комнату.

— Не воображай, — Эма подвинула шоджи. — Я не остаюсь.

— Поможешь хоть дойти до кровати? Тело все еще болит.

Она подошла к нему.

— Тебя сильно потрепали, — он обвил рукой ее плечи, кривясь, прошел в комнату.

— Да. И у меня остались синяки. Хочешь увидеть?

— Может, лучше оставить это Сенмею.

— Вот уж нет, — его ладонь с ее плеча спустилась к талии, притянула ее ближе. Ее сердце забилось быстрее, хоть это точно выпивка сделала его смелее.

Но ей это нравилось. Прикосновения Хаганэ… были приятными. Естественными. Правильными. Но у нее были пределы. Сближаться с кем-то тут и сейчас…

Нет. Она так не могла.

Все внутри трепетало, она выбралась из его хватки. В темноте его ладонь нашла ее, нежно потянула обратно.

— Хаганэ, — предупредила она, прижав ладонь к его груди, когда он притянул ее вплотную к себе. Ладонь легла на ее поясницу, дразнила ее искушением. Ее влекло к нему, и он не скрывал интереса к ней. Так почему нет? Хотя бы раз…

Нет. Пределы.

— Эма, — прошептал он, свободная рука гладила ее волосы у шеи. — Я хочу отблагодарить тебя… должным образом… за то, что ты сделала, — он прислонился лбом к ее лбу. В его дыхании был запах сакэ, смешивался с запахом земли после дождя, который она связывала с ним.

Теплый. Он был такой теплый.

— Не стоит. Это были пустяки. Этого не хватило, — она опустила взгляд, нежно сжала его кимоно и тут же отпустила. Духи, она не могла…

Он склонил голову и потерся носом об ее щеку.

— Это не были пустяки.

Его рот задел ее ухо, зубы поймали мочку. Она поежилась, дала себе насладиться простым прикосновением. Его губы скользили за ее ухом, оставляя легкие, как перышко, поцелуи на ее шее. Медленно. Нежно. Неспешно.

Духи, где были пределы?

Жар вспыхнул на ее щеках, искры горячего желания вспыхнули внутри, собрались между ее ног.

И он даже еще не поцеловал ее должным образом.

С каждым прикосновением его теплых нежных губ пределы казались все менее важными. Почему не насладиться вниманием друг друга? Каждый день они были все ближе. Она пожалеет, выйдя за дверь, оборвав нечто до того, как это началось?

Словно ощутив, что она отвлеклась, Хаганэ остановил чудесные поцелуи и отодвинулся. Янтарные глаза смотрели на нее, нежные, но уверенные. Он прижал ладонь к ее щеке, гладил ее большим пальцем.

— Останься на ночь.

— Хаганэ, я…

— Я буду хорошим. Обещаю.

Приятная дрожь пробежала по ее спине.

— По-моему, наше определение «хорошего» отличается, — его губы были так близко. Несколько дюймов, и она сможет ощутить их вкус.

Она взяла себя в руки и мягко оттолкнула его.

— Дай мне зажечь жаровню. Ночи холодают.

Он отпустил ее без слов. Эма встала на колени и сосредоточилась на простом задании перед собой. Это дало ей время разобраться с конфликтом внутри.

Ее влекло к Хаганэ, она не сомневалась. Но она ощущала что-то и к Саитаме, несмотря на их сдержанные отношения. И то, как ее держал Назэ…

Может, она читала в этом слишком много. Даже когда она была с Рё, ее влекло к другим мужчинам. Это было естественно. Не было ничего плохого с чувствами и желанием. И, может, теперь эти чувства были значительнее.

Эма села на пятки возле жаровни, огонь замерцал под камнями. Воздух нагревался, в комнатке будет уютно до конца ночи. Она взглянула на Хаганэ, сидящего на футоне, скрестив ноги, янтарные глаза мерцали в свете огня.

Он склонил голову и усмехнулся.

— Что такое? — спросила она.

— Любуюсь видом.

Она рассмеялась.

— Ты безнадежен.

— Я надеюсь. Всегда.

Кашлянув, Эма опустилась на колени на футон рядом с ним. Вне досягаемости.

— Ты справишься с одеждой?

— Если нужно снять, то твоя помощь будет очень приятна.

Она покачала головой. Он звучал почти внятно.

Постойте.

— Хаганэ, ты пьяный?

— Ага.

— Точно?

— Ах, — он провел ладонью по своей шее, — может, наполовину?

Саитама ведь говорил, что Хаганэ было сложно опьянеть?

— Помнишь, я сказала, что ты безнадежен? Я все еще так думаю.

— Но ты все еще тут, — он пожал плечами, ослабленное кимоно сползло с плеча, оголяя больше голой кожи и твердых мышц. — Я все еще считаю, — он подмигнул, — что ты влюбляешься в меня.

— Вот и нет, — но сердце колотилось, пальцы покалывало от мысли, что она коснется его, узнает размах его желания. Огонь потрескивал за ней, она воевала с собой, сердце билось с разумом.

— А я думаю, что да, — он понизил голос до шепота. — Не переживай. Я никому не скажу.

— Нечего говорить, — жар прилил к щекам, говоря о другом. Если бы это было правдой, она уже была бы в своей комнате.

— Останься со мной, эма. Согреем друг друга этой ночью, — он отодвинул одеяло и похлопал по месту рядом с собой. Его улыбка увяла, когда она помедлила. — То, что произойдет тут или нет, — твой выбор. Я ничего не жду.

— Хаганэ… — кого она обманывала? — Ловлю на слове, — она подобралась ближе, глядя на его открытую грудь, он лег на бок.

— Любуешься мной, Эмамори? — шутил он, улыбаясь, пока она опускалась рядом с ним. — Все хорошо. Знаю, такой привлекательный мужчина, как я, приятное зрелище.

— Духи, ты слышишь себя? — но она невольно улыбнулась, хоть рана болела, пытаясь напомнить то, что она предпочитала забыть.

— Нет ничего плохого в осознании моих хороших качеств, — Хаганэ накрыл их одеялом и придвинулся ближе. Его ладонь нашла ее талию, медленно ласкала ее, помня о ране. Улыбка играла на его губах, пока он смотрел на нее. — Чего ты хочешь, Эма?

Чего она хотела…

Она легла на здоровый бок лицом к нему, наслаждалась теплом его близости. Его ладонь скользила по ее телу, пальцы задели ее щеки, опустились на волосы. С ее губ сорвался судорожный выдох, она смотрела в его глаза под тяжелыми веками.

Битва закончилась.

Победитель: сердце.

— Поцелуй меня.

На его губах мелькнула улыбка, и он пересек расстояние между ними.

Его рот нежно играл с ее, посылая жаркий трепет по ее спине. Она вздохнула, коснулась его щеки, обвела твердую линию челюсти.

Это было… правильно.

— Только это? — спросил он между поцелуями.

— Только это.

Хаганэ не врал, он был хорош. Очень хорош. Каждый поцелуй, нежное прикосновение его губ к ее заставляло ее сердце колотиться. Тепло растекалось по ее телу, собиралось в центре, пробуждало старую часть нее. Не было ожиданий дальше встречи губ. Каждый поцелуй сильнее разжигал огонь внутри. Она была в его руках, его ласки согревали ее, прогоняли холод, который все время пытался найти ее.

И он не просил большего, хотя она ощущала у живота его желание.

Поцелуи стали зевками. Они рассмеялись, еще раз пылко поцеловались и устроились спать. Хаганэ вскоре уснул.

Но Эма лежала. Она коснулась своих губ. Те поцелуи. Жаркие, головокружительные, вкусные. Было лишь это, но это означало больше, чем что-либо за долгое время. Словно они как-то восстановили не только ее тело, но и душу.

Может, она не была разбита полностью.

Она разглядывала его красивое лицо, мягкий изгиб бровей, тонкий нос и райские губы. Пока он спал, хитрость осталась на лице. Словно даже во снах он шалил. Эма снова легла рядом, улыбаясь. Она не жалела об этом. Но…

Ее близость с Хаганэ все усложнит? Они ничего не обежали, но она не хотела, чтобы все так закончилось. Но она не собиралась тут оставаться. Неуверенность снова пробралась в ее грудь, а еще что-то холодное — знакомый лед обвил ее сердце нитями.

Ши-но-кагэ?

Они вернулись?

Эма выбралась из тепла футона Хаганэ. Они были там, звали ее. Предупреждали?

Она выбралась из комнаты, пошла по коридору и попала на открытую веранду. Огонь в фонарях снаружи здания горел низко, почти весь догорел. Тьма путала, и притяжение холода пропало. Было тихо и неподвижно. Даже ночные существа не шумели.

Странно.

Она пошла к Хаганэ, фигура, укутанная в тень, появилась в конце коридора. Он медленно приближался, ноги почти не издавали звуков на половицах. Изящные движения напомнили ей…

— Назэ? — прошептала она.

Он не замер, не дрогнул, а зашагал быстрее.

Проклятье!

Эма повернулась и увидела другую фигуру, несущуюся к ней.

Что?!

Что-то врезалось в ее спину, оттолкнув ее в сторону, она полетела в черную комнату.

Эма рухнула лицом в пол, вес напавшего придавил ее. Она закричала от боли, вспыхнувшей в ране.

Две пары ладоней завели ее руки за спину, крепко сжали. Эма подавила желание сопротивляться. Если она будет отбиваться слишком сильно, она потратит все силы и пострадает в процессе.

Холодное покалывание наполнило ее, бежало по рукам и ногам. Ее мышцы стали твердыми, как сталь, и сила потекла по ее телу. Эма дернулась в сторону, высвободила руку, ударила локтем назад. Он попал по ребрам напавшего с громким треском. Он со стоном отшатнулся.

Но больше вошло в тускло освещенную комнату, ее окружили скрытые лица. Рука обвила ее шею, потянула ее назад. Сила, какая была у нее миг назад, пропала, оставив боль пустоты. Они окружили ее, снова поймали руки и придавили тело к полу.

Сердце отчаянно колотилось, она извивалась, пытаясь вырваться из их хватки. Агония ревела в раненом боку, но она не собиралась сдаваться им!

Кто-то ударил ладонью по ее рту и щеке, прижимая ее голову к татами. Она закричала, звук вылетел с бульканьем. Но кто-то должен услышать. Хаганэ… был дальше по коридору.

Если только…

Веревки обвили ее запястья и лодыжки, затянулись. Она прорычала ругательство, ударила ногой, но не попала. Они были слишком быстрыми, подавляли ее количеством и размером.

Она не могла… она не могла пошевелиться, не могла защититься. Еще веревка обвила ее голову, затянулась на ее рту, впилась в уголки губ. Она охнула и закричала, но все было понятно.

Никто не пришел. Это было продумано с пугающей точностью. Пара ног остановилась перед ее лицом, так близко, что она ощущала запах носков-таби. Ладонь сжала ее волосы, подняла ее, а он опустился на колени.

— Без обид, лейтенант.

Эма знала этот едкий наглый голос. Окуро даже не пытался скрыть личностью.

Она закричала, но веревка мешала произнести слова.

— Может, в других обстоятельствах мы могли бы стать союзниками, — он склонил голову. — Но мы не можем оставить все ихори на столе.

Эма боролась с веревкой на запястьях, грубые нити впивались в нежную кожу. Они плотно затянули путы. Они не шутили.

— Тебе не стыдно? Или ты боишься встречи с лордом Ноэ? — он сжал ее подбородок, пальцы впились в челюсть. — Я не завидую тебе. Я просто выполняю приказ, и я уверен, что ты можешь понять. Это мой долг перед кланом.

Приказ? Нет, он же не говорил.

— О? Ты не должна удивляться, что командир Рен приказал тебя убрать.

Эма замерла, сердце замедлилось, билось тяжело.

Он точно врал. Духи, после всего этого план Саитамы был таким? А Хаганэ, Назэ…? Ее голова болела, кулак сжимал ее волосы.

— Думала, он хотел, чтобы ты была тут? Что кто-то из нас хотел? Я думал, ты была умнее, учитывая, кто ты, — он цокнул языком, склонился и опустил маску. Его рот задел ее ухо. — Спасибо за жертву и сотрудничество. Ты можешь встретить судьбу, зная, что ты спасла целый клан от разрушения. Не плохая причина умереть, да? — он улыбнулся, глаза были холодными и жестокими, он отпустил ее с толчком и отошел. — Уводите ее отсюда.

Она прикусила веревку и приглушенно взревела, за это ее ударили по голове сбоку. Звезды вспыхнули перед глазами. Кто-то сунул к ее рту и носу сладко пахнущую тряпку.

Духи, она знала этот запах.

Эма задыхалась, старалась не вдыхать это. Она металась, ладонь давила на ее лицо. Ей нужно было вдохнуть, но если она это сделает…

Она отпрянула, пыталась вдохнуть чистый воздух. Но мужчины крепко ее держали, ладонь на ее затылке толкала ее к тряпке. Успокоительное вторглось в ее ноздри, наполнило ее легкие, вонзилось в ее разум с полной силой.

Ее конечности двигались, будто она была в воде. Такие тяжелые…

Но все стало понятным.

Назэ… в коридоре…

Хаганэ… не слышал…

Ничего не осталось. Шевелиться она не могла… как и биться… Зачем? Они уносили ее.

Саитама… спасал… клан…

Тьма опустилась.

Она была невесомой. Парила.

Летела.

Без ограничений.

Свобода.

Тени кружились, приветствовали ее.

Холод.

Сюда.

Эма вдохнула.

Влажный затхлый воздух.

Свет. Она проснулась? Где…?

Она моргнула, в голове гудело. Ее тело пульсировало. Болело везде. Что-то сладкое осталось в носу, смешалось с запахом старого дерева и грязи. Свет солнца проникал сквозь планки старого здания вокруг нее.

Где она была?

Мысли крутились, путаясь, она пыталась понять, куда попала. Она подвинулась, под ней была земля.

Веревки. Все еще крепко связана, как скот на убой.

Чудесно. И ее голова гудела громче, чем церемониальные барабаны монахов.

Мерзавцы. Окуро. Они вырубили ее. Как долго…? Она осталась в Аомори-то?

«Командир Рен приказал тебя убрать».

Грудь сдавило, все внутри сжалось. Она глупо подумала, что забота была искренней. В этом был смысл после атаки. Саитама столкнулся с ситуацией — сдайся или будь уничтожен. Как она могла винить его за найденное решение для защиты клана?

«Спасибо за жертву».

Она все время была жертвой, чтобы остановить руку Ноэ.

Шаги приблизились, размеренные и уверенные. Сердце Эмы забилось быстрее, пульс вызвал шум в ушах. Она затаила дыхание и замерла.

Человек остановился у двери, сдвинул засов. Дверь скрипнула, и стало видно мастера безразличия.

Акито Назэ.

Он посмотрел на нее, щурясь, его худое тело наполнило дверной проем. Лучи солнца сияли за ним, делая его лицо в маске темнее, скрывая его глаза. Капля пота покатилась по ее шее, ее тело дрожало под его тихим взглядом.

Конечно. Назэ помог поймать ее, и теперь…

Он вытащил из рукава кинжал.

Вот и конец.

Саитама расхаживал по комнате, Арина заканчивала перевязывать левую руку Сенмея. Его бледный брат спорил с Ариной, пока она работала. Пока она зашивала его, он оставался спокойным, как всегда. Словно его не попытался кто-то убить.

И они не знали, кто это был.

Он не мог никому доверять? Когда он стал верить, что она была искренней, и захотел дать ей шанс…

— Вот так, — Арина повесила петлю на его шею, вставила руку туда. — Постарайся не шевелить ею, иначе швы разойдутся.

Сенмей улыбнулся, склонив голову.

— Спасибо, Арина. Как всегда, твое мастерство куда лучше моего.

Она похлопала его по плечу.

— Ну-ну, не нужно льстить старушке, когда мы оба знаем, что это не так, — она прошла мимо Саитамы, потерла его руку и прошептала слова утешения, а потом покинула комнату. Со смерти его родителей Арина оставалась близко к нему, тихо справлялась со своим горем потери сестры, пока он опускался во тьму. Она помогла вытащить его, заставила его принять ответственность и заняться будущим клана.

Но теперь…

— Ты не можешь верить Окуро, — Хаганэ оттолкнулся от стены, у которой стоял, скрестив руки. — Эма не…

— Где Акито? — он не мог принять обвинение после того, что она сделала с ним, после того, что он стал подпускать ее.

Хаганэ пожал плечами.

— Я не видел его все утро. Ты знаешь, какой он, когда происходит кошмар.

— Пока он не вовлечен в это, — он повернулся к Сенмею, который одной рукой поднимал книги и бумаги на полу. — Сенмей, наведешь порядок позже. Тебе нужно отдохнуть.

— Ах, Тама, не переживай. Все заживет, — он нахмурился, чуть пошевелив рукой.

Это было так похоже на брата — пытаться скрыть свои страдания.

— Ты не знаешь, кто на тебя напал?

— Если бы знал, так и сказал бы. Скрытый враг в темной комнате. Это мог быть кто угодно, — он согнул палец под подбородком. — Но ты задаешь не тот вопрос. Я не верю, что лейтенант Мацукара виновна в этом.

— Ты сказал, что это может быть кто угодно, но она невиновна. Почему? Ты перечишь отчетам не только Окуро, но и людей из отрядов Тоджиро и Тесуке, — были свидетели, как она убежала из покоев Сенмея, а потом пропала на улицах Аомори-то, уйдя от погони. — И теперь ее нигде нет, — как и Акито, но, в отличие от них, он видел Акито незадолго до поднятой тревоги. Он дал ему одно задание, несмотря на ее участие в этом.

— Как бы там ни было, — Хаганэ провел ладонью по шее, — я тоже не верю, что это была Эма. Она, кхм, была со мной прошлой ночью.

Саитама мрачно посмотрел на Хаганэ, шипы вонзились в грудь глубже.

— Поздравляю. Это и сон из-за похмелья. Конечно, тебя не было этим утром, когда ты был нужен. И если она была с тобой, — он сглотнул неприятное ощущение в горле, — что заставило ее уйти? Куда она ушла?

Он опустил взгляд.

— Не знаю. Я даже не знал, что она пропала, пока не проснулся утром, — ему хотя бы хватило достоинства не выглядеть смущенно.

Но это было непростительно.

Что заставило ее так поступить? Или это было все время частью плана Ноэ? Отправить милую убийцу отвлечь его — шутка над предательством Илии.

В этом не было смысла. Но было ли так, потому что он так хотел?

— Тама, — тихо сказал Сенмей, опустив ладонь на его руку. — Не спеши с выводами. И проверь. Но слушай разум и сердце. Ты хорошо судишь…

— Да? — он фыркнул. — Все мы можем сказать об обратном.

— Это было…

— Мы не будем говорить об этом сейчас, — он скрестил руки, отошел, искал способ успокоить мысли. Не время думать об Илии.

Пока Мацукары не было, все указывало на ее вину.

— Что еще мог это сделать? — бормотал Саитама под нос, посмотрел в глаза встревоженного брата. Духи, он почти потерял его. — Если ее найдут, мы ее выслушаем. Если не веришь, что она на тебя напала, я это приму к сведению. Но, Сенмей, если я уловлю хоть каплю лжи, я разберусь с делом сам.

Сенмей поднял здоровую руку.

— Тама, ты перегибаешь, — его упрек ранил глубоко, так делал и отец. — Я знаю тебя. Я вижу, что ты делаешь. Не связывай этот случай с Илией.

Он скрипнул зубами от звука ее имени и продолжил:

— Я хочу, чтобы все офицеры собрались на закате с полным отчетом. Включая Акито, где бы он ни был, — он давно позволил вице-командиру свободно двигаться, это нужно было, учитывая его навыки убийцы. Но в этом был риск, особенно в такие времена, когда он пропадал на часы, даже если это было выгодно клану. Это осталось от его времени в одиночку в годы после их первой встречи.

Он доверял Акито, но голосок шептал: «А если?».

— Ты знаешь, что Великий и Бесстрашный Акито не вернется, пока не посчитает это нужным, — Хаганэ оттолкнулся от стены. — Если я уже не нужен, я проверю людей, — его тон был удивительно кислым, раскрывал его сомнения. — Тоджиро и Тесуке уже должны что-то знать.

— Да, сделай это. И сообщи немедленно, если что-то раскроешь.

Хаганэ поклонился и ушел. Саитама знал об интересе друга к Мацукаре. Он редко скрывал свои чувства. Но Хаганэ любил всех женщин. И если обвинения окажутся правдой…

Саитама не выгонит его из клана за ошибку в суждении. Как он мог это сделать, если он сам был виноват в том же?

— Что будешь делать?

Он повернулся к Сенмею. Ночью его брат один боролся за жизнь. Если бы все пошло иначе… Духи, им повезло, что он остался с раной, которую можно обработать.

— Кто-то порезал тебя от запястья до локтя. Разгромил комнату. Предал наше доверие, весь наш клан! Будет наказание.

— Ты должен сделать то, что считаешь нужным, конечно, — Сенмей опустил голову, вернулся к своему столу.

— Сенмей, — он смотрел на разбросанные медицинские инструменты, разбитые флаконы и рассыпанные порошки. — Сколько Мацукара знает о твоем исследовании?

— Очень мало. О, мы говорили о ши-но-кагэ, ясное дело, — он сделал паузу. — Тама, я верил, что мы хорошо ладим. У нас был общий интерес к этому феномену. Думаю, всегда возможно, что я мог где-то ошибиться. Но такое? Нет, я не думаю, что могу в это поверить, — он опустил стопку бумаг на стол и вздохнул. — Может, мне стоит отдохнуть.

— У тебя есть догадки, кто мог тебе навредить?

Сенмей поджал губы и покачал головой, опустил ладонь на перевязанную руку.

— Меня не так любят, как я позволил себе поверить, — он тихо рассмеялся. — Думаю, ты отыщешь виновного.

— Мы найдем, — они раскроют правду.

Сенмей склонил голову и указал на кровать.

— Если ты не против…

Саитама смотрел еще миг на старшего брата, а потом покинул комнату, закрыл за собой дверь.

Он был один у комнаты Сенмея. Он схватился ща грудь, шагнул к перилам и сжал их. Медленно и глубоко дыша, он терпел то, как сжималось сердце, перед глазами белело. Он чуть не потерял Сенмея навеки. Кто-то пытался лишить его родственника. Снова.

За это не будет прощения.

Не будет пощады.

Акито Назэ долгое время ходил среди теней, но всегда один.

Но теперь…

Ледяная тьма поднялась в его груди, сжала сердце и потекла в конечности. Он схватил холод, толкнул его в бездну с темными воспоминаниями, подернутыми красным. Тьма не позволит ему забыть годы, когда она впервые овладела им.

Но он мог этим управлять. Должен был.

Время уже было не на его стороне.

Он прошел в старое строение, опустился на колени перед Мацукарой. Ее глаза расширились, смотрели то на него, то на кинжал, и он подавил фырканье. Она была шумной, но все-таки боялась его.

Многие боялись.

Она напряглась, он схватился за веревки на ее груди. В ее глазах кипел гнев, но она не боролась. Он усадил ее в той же позе, в какой был сам, отметил, как много лишней веревки на нее намотали. Странная похвала и доказательство их страха перед ее способностями.

Но дураки оставили место обмена без охраны.

Он поднес кинжал к ее щеке, его костяшки задели ее кожу. Холод теней гудел в глубине него, искал, тянулся. Акито нужно было осторожно касаться, особенно, когда он был с ней. Она сдвинула брови, грудь вздымалась и опадала от дыхания. Она уже многое подозревала, но не знала правды, не могла знать, какой стыд он нес каждый день.

Отчаяние и безнадежность плясали ветерком на его коже, сплетались с тьмой, которая была с ним всегда. Ее отчаяние. Ее безнадежность. Ее бросили, оставили судьбе, и никому не было дела.

Акито такое когда-то ощущал.

— Я это уберу, — сказал он, разбивая молчание между ними, — но ты не будешь кричать или шуметь как-то еще.

Она нахмурилась. А потом кивнула, отодвинула голову. Он ножом рассек кляп, убрал из ее рта веревку и ткань, освободил ее голову. Красные следы остались на щеках, а еще — лиловые синяки. Он крепче сжал кинжал. Он медленно выдохнул и вернул его в рукав.

— Кто это сделал?

Она сжала губы, мрачный взгляд не дрогнул.

— Я думала, ты мне скажешь.

Ее голос дрогнул, и волоски на его шее встали дыбом.

— Ты веришь, что я это сделал, — это объясняло ее настороженность.

— Один из тех, кто напал на меня, двигался как ты. Но раскрыл себя только Окуро, — в этот раз ее голос не дрогнул. Он ощущал, что она говорила правду, как было и в прошлых их разговорах.

Все были подозреваемыми с события прошлого года. Но капитан Окуро успешно скрыл измену. Как давно он забыл о верности? Или искушение награды — и защиты — было слишком велико?

Чрезмерная уверенность была изъяном. То, что он раскрыл себя Мацукаре, лишит его жизни — если Саитаме хватит сил приговорить его.

Его хотя бы будет просто сломать, и он расскажет обо всем своем предательстве.

— Ты не отрицаешь свое участие? — сказала она.

— Если бы я хотел от тебя избавиться, я бы не шел на такие сложности. И я не стал бы беспечно бросать тебя живой.

Она разглядывала его лицо, искала способ понять, была ли в его словах правда.

— Так почему ты тут, Назэ?

Потому что ее смерть была бы тратой таланта.

Потому что ее способность выжить в бою с ши-но-кагэ что-то означала для этого мира.

Потому что он знал, что Ноэ сделает с ней.

— Хоть ты беспечно относишься к своему здоровью, было бы безответственно бросить тебя умирать, когда я могу этому помешать.

Она приподняла брови.

— Ах, спасибо?

— Я не хочу твоей благодарности. Мне нужно было тебя найти, я это сделал. Нам нужно идти, — ее вовлечение принесло плоды, хоть она и пострадала. Страхи Саитамы будут объяснены, ведь предательство от бывшей невесты еще не закончилось.

Но Акито теперь мог действовать, отплатить непростительный долг. И тени…

Мацукара подвинула тело ближе, протянула связанные руки.

Слишком близко.

— Можешь помочь? — она слабо улыбнулась, приподняв брови. — Все онемело.

Он обычно не доверял, но с ней… Он ощутил ее искренность с момента, как узнал ее личность, когда говорил с ней в Нагеями-то. С тех пор его связь с ней только окрепла, и держаться на расстоянии было все сложнее. Все внутри неприятно трепетало, он не знал такие ощущения. Лучше было убрать доверие, чем рисковать разочарованием.