Видимость

Глава 25 Ложь

Стар

Я осталась на долгое время в одном и том же положении, мой немигающий взгляд сосредоточился на случайном месте стены. Мои пальцы автоматически растирали затекшую шею. Нежная кожа под моими прикосновениями словно сжималась, чтобы избежать последующих касаний.

Я не понимала, что, черт возьми, только что произошло. Мои мысли не могли прийти в норму. Спутанная вереница вновь и вновь настигающих меня вопросов вызывала головную боль. Я прекрасно осознавала, что о чем бы я ни думала или, о чем бы ни думал Данте, всё это было совсем нехорошо. Это было неправильно, очень неправильно. Это напоминало зависимость в чистом виде. Наслаждение, которое он мне дарил, пересиливало всю развратную херню, которой он меня пичкал. Наркотики, которые он давал мне ранее, только увеличили степень нашего разврата, поднимая его на совершенно новый уровень.

Совместная жизнь или долгосрочные отношения не должны быть такими. Хотя я толком не помнила, что моя жизнь включала в себя в прошлом, в глубине души я точно знала, что именно этого я не могла хотеть. Однако о расставании с Данте было проще подумать, чем сделать.

Наивысший пик моего удовлетворения противостоял тупой боли в шее… и в моем израненном сердце. Хотя иногда доминирование и было мощнейшим сексуальным возбудителем, но Данте перегнул палку. Он зашел слишком далеко в этой игре. Чувство унижения скрутило невидимыми узлами мой живот. Из-за понимания того, что Малик наблюдал за нами, отвращение подкатывало к моему горлу.

В то время как я отчаянно пыталась прекратить хаос, царивший у меня в голове, я заставила себя подняться с пола, схватить джинсы и натянуть их на ноги.

Я бесцельно побрела по дому, мои ноги истирали пол, пока я пребывала в состоянии полного опустошения. Хотя дом был огромен, я никогда в жизни не чувствовала себя более изолированно от окружающего мира. Вереница бесконечных стен в итоге сломила мой дух, а бесчисленное количество комнат не могли унять боль от пустоты и одиночества внутри меня.

Моя прогулка внезапно закончилась тогда, когда в конце коридора я наткнулась на комнату, которой раньше никогда не видела. Приоткрыв в нее дверь, я впилась взглядом в огромное пространство комнаты. Огромное окно во всю стену пропускало столько солнечного света, что у меня сложилось впечатление, будто меня приветствуют у ворот рая. Три мольберта разной величины стояли пустыми, холсты не были прикреплены к ним, множество палитр лежали у ножек мольбертов. Пара полок была заставлена красками всей гаммы цветов и различных оттенков. Тюбики, баночки, кисточки и бутылочки были разбросаны по всей комнате, будто с нетерпением ожидая, когда я захочу вернуться к тому, что я определенно люблю, и в чем я, бесспорно, была хороша.

Мои ноги сами понесли меня вглубь комнаты, глаза осматривали каждый скрытый уголок. Раковина была расположена сразу за дверью, полотенца и фартуки висели на крючках рядом с раковиной. Но я прошла мимо всего этого и остановилась перед огромной картиной. Изображение на ней заставило меня затаить дыхание. Это был наш дом, нарисованный со стороны сада, который располагался перед домом. Присмотревшись более внимательно, я разглядела свое имя, написанное в правом нижнем углу. Я в восхищении смотрела на то, какую красоту создали мои пальцы. Мягкие мазки кисти определенно были нанесены мной, акварельные тона были наложены умело и изысканно.

Я была поражена своими умениями, но всё равно что-то было не так. Я не могла воспользоваться тем, что когда-то так слушалось меня, я беспокойно осматривала студию, пытаясь обнаружить что-то, что было мне дорого или было важным для меня.

Пытаясь отбросить в сторону ненужные мысли, я выбрала одну из кисточек, из тех, что стояли в банке, взяла тюбик с голубой акриловой краской и выдавила небольшое количество краски на палитру. Даже рабочие принадлежности ощущались чужими, но я объяснила это отсутствием памяти по отношению к ним.

Отодвинув мольберт к окну, я встала перед ним и опустила кисточку в палитру, затем поднесла ее к холсту. Я, собственно, толком не знала, чего ожидала от этих действий. Увы, мне на ум ничего не приходило, и в мыслях не появилось ни единого образа.

Сглатывая подкатывающееся раздражение, я взглянула в окно, пытаясь отыскать приемлемый предмет, который можно было бы нарисовать. В мое поле зрения попало большое дерево, его ветви были покрыты розовыми цветами, под деревом был ковер из поздней зеленой травы, а рядом с ним стояла кованая скамейка. Отлично, это очень даже милый вид, чтобы его изобразить.

Я отважилась потянуться к полке еще раз, выбирая разнообразные краски, выдавливая немного каждой на палитру, туда, где уже находилась голубая краска. Белая, зеленая, красная, желтая и голубая краски красовались теперь на палитре из белого пластика. Я моргнула еще раз, раздражаясь из-за чего-то, что так расстраивало меня.

— Черт возьми, Стар. Думай.

Глубоко вздыхая, я опустила кисточку в красный цвет, захватив совсем немного краски, чтобы смешать ее в специальной ячейке. Взяв небольшое количество белого, я смешала его с красным. Итоговый розовый цвет получился несколько ярче, чем я ожидала, поэтому я добавила еще немного белого цвета. Мой взгляд был сосредоточен на цветке, в то время как я пыталась создать точный оттенок, но это не выходило. Оттенок получался или слишком ярким, или слишком бледным.

— Черт возьми, это не может быть настолько трудным.

Взяв другую кисть, я начала смешивать коричневый цвет. Так, а какие цвета мне нужны сейчас? Как я сделаю коричневый, может быть, для этого нужно смешать красный и голубой? А может быть, желтый, голубой и зеленый?

Я была безнадежна. Мои попытки что-то вспомнить препятствовали моей творческой сосредоточенности на своих способностях.

Я развернулась, бросив палитру через всю комнату. Краски разбрызгались по полу, по стене. Нарисовать элементарную радугу — это всё, на что я была способна. Я уставилась на беспорядок, который натворила. Стена в данный момент была моим холстом, разноцветные краски стекали по ней, образуя своеобразные линии и мазки.

Я сузила глаза и медленно осмотрелась. Ничего. В комнате было всё опрятно и аккуратно. Но в этом-то и была проблема. Я опустила голову и тщательно осмотрела пол. Опять же ничего. Мой взгляд обратился к остальным трем стенам. И тут ничего.

Я нахмурилась и потянулась к подставке с кистями. Всё тщательно вычищено и, в довершение ко всему, все кисти совершенно новые. Несколько абсолютно новых палитр лежало рядом с нетронутыми новыми тюбиками с красками, их шов даже не был вскрыт. То же было и остальным, когда я осмотрела большинство из них. Раковина отливала металлическим блеском, этот блеск почти слепил.

— Святое дерьмо!

Если это и вправду была моя студия, тогда резонный вопрос: где я создавала все эти свои предметы искусства, включая ту самую подпись, которая была написана в уголке картины, если всё, что я видела, было совершенно новым?

Во рту пересохло, сердце забилось с дикой скоростью. Я рухнула на стул, стоящий возле деревянного стола, и прикрыла рот рукой, как если бы это могло остановить рвотные позывы. Зачем? Зачем мне врать? Данте определенно мне солгал, потому что не было ни малейшего признака того, что это помещение использовалось, как студия. Даже если бы это всё было просто вычищено, тут должны были остаться старые кисти и палитры, должны были быть тряпки, которыми вытирают краску. Так?

Картина, на которой был написан дом, насмехалась надо мной. Действительно ли это нарисовала я? Я посмотрела в правый нижний угол картины, где было написано мое имя. Стар Ньюман.

Это точно было мое имя. Схватив карандаш и лист бумаги, я быстро написала на нем свое имя. Стар Ньюман, так же, как был написан автограф на картине.

Грифель карандаша нависал над бумагой, потому что даже мое имя вызывало некоторые трудности восприятия, но я всё-таки заставила себя.

Стар Ньюман.

Стар Ньюман.

Стар Ньюман.

Почему мне так тяжело было повторить тот небрежный размашистый почерк, которым, по-видимому, я пользовалась всегда? Я заставила себя сильнее, мой взгляд впился в автограф, написанный на картине, тогда как я сосредоточенно пыталась повторить то, что я так часто делала. Я сузила глаза, глядя более внимательно, и позволила карандашу машинально делать свое дело, не позволяя себе смотреть, как пишу. Я тайком надеялась, что так всё получится более естественно. На моих губах появилась улыбка, когда я почувствовала, как карандаш сам скользит по бумаге без особых усилий, повторяя быстрое движение моей руки. Однако, когда я опустила свой взгляд на лист бумаги, земля содрогнулась подо мной.

Стар Ньюман.

Стар Ньюман.

Стар Эйвери.

Фэй Эйвери.

Фэй Эйвери.

Фэй Эйвери.

Фэй Эйвери.

Стул протяжно скрипнул по полу, когда я вскочила на ноги, громыхающий стук сердца отдавался болью и удушьем. Какого долбаного хрена? Кто такая Фэй Эйвери? Я покачала головой в попытке избавиться от громкого гудения, застилающего мой разум.

— Фэй! — я повернулась и увидела, что Дженнифер машет мне рукой в то время, как бежит ко мне.

— Ты где пропадала?

Я растерянно пожала плечами, румянец окрасил мое лицо.

— Я …эээ…

— Фэй Эйвери! Ты что, снова была с ним, не так ли?

Стыд вызвал слезу, которая одиноко скатилась по щеке, когда я кивнула головой своей лучшей подруге.

— Джен, я...

Черт возьми, что же мне делать?

Она наморщила лоб.

— Ребенок?

— Я... не смогу этого сделать. Я не думаю, что это именно то, чего я хочу.

Черт, я даже не знаю, что хочет от меня Данте, кроме того, как полностью контролировать меня. Но... Пол, казалось, покачнулся подо мной, и меня повело в сторону. Я чуть не потеряла сознание. Дженнифер схватила меня за руки и потянула в сторону ступеней университета.

— Фэй, поговори со мной. Что происходит?

— Он… Я…

— Стар?

Я вздрогнула всем телом, когда голос Данте вырвал меня из воспоминаний. Я уставилась на него, его лицо было одновременно таким знакомым и таким чужим.

— Ты в порядке, детка?

Я закрыла рот, пробегая языком по губам, словно увлажняя их, потому что у меня создалось впечатление, будто они приклеились к моим зубам. Кивнула, выдавливая слабую улыбку.

— Да.

Он заметно нахмурился, услышав дрожь в моем голосе.

— Просто немного кружится голова.

Данте внимательно рассматривал меня некоторое время.

— Может, ты... — проворчал он что-то, но в это время у него зазвонил телефон. Он достал его из кармана и ответил на вызов, предложив кому-то говорившему немного подождать. Окончив разговор, он развернулся ко мне.

— Мне нужно бежать, детка. Ты уверена, что ты в порядке?

Я кивнула, выдавив из себя вымученную улыбку. Я была полностью сосредоточена на листке бумаги, который остался лежать на столе, весь лист был покрыт моей подписью. Я не была уверена, смогу ли понять причины или оправдания, побудившие его сделать это, и смогу ли справиться с его гневом, когда я спрошу об этом у него. От этих мыслей у меня задрожала нижняя губа. Он приложил тыльную сторону ладони к моему лбу, но пожал плечами.

— Температуры нет.

— Честно, Данте, я в полном порядке.

Он осмотрел комнату, словно осознавая, наконец, где мы находимся, и пока он был отвлечен, я быстро засунула исписанный лист в пачку чистой бумаги, чтобы спрятать его от Данте.

— Оу, — проговорил он, прежде чем развернуться ко мне. — Много умудрилась сделать за это время?

Я сглотнула, чтобы убрать комок, образовавшийся в горле.

— Нет, если честно, но я пыталась.

Он подарил мне грустную улыбку, затем прижался ко мне, его мягкие губы прижались поцелуем к моему лбу.

— Ты всё вспомнишь, детка. Дай себе немного времени.

Я кивнула в ответ. Он казался мне таким искренним, но я даже не могла представить, насколько было очевидным то, что эта комната не является студией, где я работала.

— Да.

Он вздохнул, затем поднял телефон, что был в его руке, напоминая мне, что ему нужно идти.

— Я в порядке, сейчас намного лучше. Иди.

Он кивнул и направился к выходу, но затем остановился у двери и повернулся опять ко мне.

— Слушай, прости меня... ну за то, что произошло ранее.

Я не ответила ему, я просто не могла. И, если я была честной с собой, о том, как всё это было неправильно, тогда я должна была быть честной и с ним, потому что для меня не было ни малейшего сомнения в том, что я не хотела повторения того, что произошло со мной ранее.

Я выдохнула, надеясь сдержать нервный взрыв, глядя себе на ноги, вместо того, чтобы посмотреть прямо на него.

— Мне… мне не нравится эта сторона твоего характера, Данте. Ты меня пугаешь.

Это была чистая правда. Это мое заявление с того момента, как я увидела эту комнату и написала свое имя, совершенно отличное от того имени, которым называл меня он и все остальные, это заявление было честнее чего-либо.

— М-м-м…

Он кивнул, как если бы соглашался со мной, повергая меня в шок.

— Мне нужно кое-что сделать, но ты пойди надень платье, и встретимся в коридоре через час.

Я посмотрела на него хмуро.

— Зачем это?

— Я думаю, пришло время, чтобы сходить с тобой на свидание.

Я не смогла удержаться, чтобы от удивления не раскрыть широко глаза.

— Ты имеешь в виду... на сушу?

Он рассмеялся, преображая характерное для него строгое выражение лица в беспечную красоту.

— Ну, здесь у меня, конечно, находится множество вещей для удовлетворения моих потребностей, но ресторана среди них нет. Так что, да, сегодня мы будем обедать на материке.

Я не могла сдержать эмоции, которые искрились и переполняли мой желудок, но больше всего, конечно, это были облегчение оттого, что я наконец-то покидаю дом, и радость оттого, что вскоре я буду среди людей. Может быть, я даже смогу незаметно улизнуть от него, и найти кого-то, у кого смогу остаться на некоторое время, пока не разберусь, что к чему.

Я дрожала всем телом и испытывала по этому поводу опасение. Он может заметить мое странное поведение и действительно подумать, что я нехорошо себя чувствую, передумать и не взять меня с собой. Я заставила себя взять под контроль мой эмоциональный взрыв, делая глубокий успокаивающий вдох. Создавая видимость того, что всё нормально, проскользнуть на свое место.

— Спасибо тебе, — проговорила я с фальшивой улыбкой на губах, подражая его лживой, пусть даже и нежной, улыбке, которой он улыбнулся мне в ответ.

Он сделал пару шагов, сокращая расстояние между нами, нежно проведя пальцами по моим губам.

— У тебя такая красивая улыбка.

Мое сердце забилось сильнее, воздух как будто выбили из легких, когда истинная нежность заполнила меня. Я была в замешательстве от всего. Мои эмоции были разрозненны, я чувствовала себя так, словно мне удалось ухватить то, что ранее было отнято у меня, но сейчас это понимание было издевкой, поддразнивало меня. Кто такая Стар? Кто такая Фэй? Кто такой Данте?

— Это потому, что я улыбаюсь только для тебя.

Я попыталась не вздрогнуть от своей собственной лжи.

Может, я слишком много думаю насчет своего имени, может, я просто использовала что-то вроде псевдонима и все знали это и называли меня так? Мой разум пытался отыскать наиболее разумное объяснение происходящему, но мое сердце, бившееся как сумасшедшее в груди, говорило мне об обратном. О том, что мое предчувствие было верным... но ничего из этого не было нормальным.

Я должна была найти мой паспорт или выписки из банковского счета, чтобы подтвердить мою личность, прежде чем потребовать объяснения от Данте. Мне необходимы были доказательства, чтобы он не смог больше пичкать меня еще большей ложью или опровергнуть мои обвинения. У него был действенный способ заставить меня забыть то плохое, что происходило со мной или вокруг меня, так, чтобы я в момент позабыла все интересующие меня вопросы. Он, словно по щелчку пальцев, заставлял почувствовать меня ответственной перед безмерно любящим женихом, и брать на себя вину за все извращения. Я не хотела без доказательств расспрашивать его и разрушать возможность вывезти меня за пределы нашего дома на материк.

— Тогда я должен взять себе на вооружение необходимость делать так, чтобы ты чаще улыбалась.

Его голос вернул меня из моих размышлений. Он изучал мое выражение лица. Я кивнула, соблазнительно прикусила губу, чтобы скрыть сомнения, что бушевали в моем взгляде, и подтолкнула его к двери.

— Давай же, поторапливайся, сделай, что ты должен. Я буду тебя ждать.

Он рассмеялся, качая головой, заражаясь моим энтузиазмом, перед тем, как развернуться и прикрыть за собой дверь.

Я не могла сделать ни одного вдоха! Я рухнула на пол, судорожно хватая воздух ртом. Я испуганно вздрогнула, когда в комнате раздался пронзительный телефонный звонок. Пробежав взглядом по стенам и поверхности стола в поисках звонившего телефона, я нашла тонкую черную телефонную трубку на дальней стене.

Поднявшись на ноги и подойдя к телефонной трубке, я настороженно ответила:

— Да?

— Не заработайся, Белль, ты должна быть готова!

Телефонный звонок прервался. Что это было?

О боже, я у меня есть телефон, но кому я могу позвонить?

Держа в руке телефонную трубку, я уставилась на кнопки, перед тем как мои пальцы уверенно набрали номер, который вспыхнул в памяти, мои глаза расширились в удивлении. Телефонные гудки звучали, разрезая тишину. Мой рот открылся, мое поверхностное дыхание почти заглушало звук гудков. Адреналин запульсировал в моей крови сильнее, ускоряя сердцебиение.

Щелчок.

— Кто это?

Ахнув, я выронила трубку. Это был Данте. Его голос был пропитан печалью. Я наклонилась, чтобы поднять ее.

— Прости. Я сейчас буду готова.

Его грустный вздох сжал мое сердце, я быстро прервала звонок. Я выбежала из комнаты по направлению к нашей спальне, чтобы как можно быстрее собраться… Мои шаги были такими же быстрыми, как и биение моего сердца.

Накладывая еще один слой губной помады, я придирчиво осмотрела в зеркале законченный образ и попрактиковалась улыбаться фальшивой улыбкой. Я надеялась, что она придется по вкусу Данте.

Мое сознание ухватилось за то, что произошло ранее, и за то, что я узнала мое настоящее имя.

— Черт!

Я издала шипящий звук, когда поняла, что оставила в студии на столе листок, который весь исписан моим настоящим именем, и который он может обнаружить.

Я побежала в студию, вытащила из пачки бумаги исписанный листок и разорвала его на мелкие кусочки. Затем я подошла к мусорному ведру, которое стояло перед окном.

Внезапно что-то снаружи привлекло мое внимание. Маленькое кирпичное здание, находящееся в дальней части сада, буквально всё было покрыто вьющимся плющом, поэтому я раньше и не заметила его.

Мой желудок напряженно сжался, когда я увидела, как оттуда вышел Данте вместе с доктором. Черт, как там она говорила, ее зовут? Она что-то спешно говорила Данте, пока он быстро застегивал пуговицы на своей рубашке. Она еще что-то сказала ему, и он откинул голову назад и рассмеялся. Данте никогда не смеялся тогда, когда был со мной. Даже издалека я видела, насколько ее взгляд блестел от похоти. Она подняла руку и поправила воротник его рубашки, проведя рукой по линии его груди и рельефному прессу. Слезы наполнили мои глаза, но я спешно сморгнула их. Данте кивнул ей, развернулся, закрыл дверь, затем убирал ключ к себе в карман, в этот момент доктор провела своей ладонью по его руке.

Я вздрогнула в это мгновение, впиваясь зубами в нижнюю губу, во рту появился металлический привкус крови. Он опять кивнул ей, что-то говоря, перед тем, как развернуться и направиться к подъездной дорожке, пересекая сад и направляясь прямиком к дому.

Мое сердце пропустило удар, когда она подняла голову, и на какой-то краткий миг наши взгляды встретились. Ее шаги замедлились на долю секунды, затем она остановилась. Я смотрела на нее взглядом, полным обиды, когда она скользнула рукой в карман и что-то достала оттуда; это были трусики. Она стояла непосредственно передо мной, чтобы я могла четко увидеть, как она надевает свои трусики. Мерзкая сука! Она же говорила, что мы подруги.

Я крепко зажмурила глаза и отвернулась от окна, перед тем, как он найдет меня здесь. Было предельно ясно, чем они занимались там. Мне она не понравилась еще в тот момент, когда нас представили друг другу, когда эта сука сказала, что она моя подруга. Взгляд застлало пеленой, кровь в венах забурлила от ярости. Мои кулаки сжались, и я крепко сжала зубы.

Что из его слов было ложью? Во-первых, мое имя было неправдой, но зачем? Зачем это утаивать? Затем про студию, которая никогда не использовалась по назначению, хотя я была знаменитой художницей. А теперь и все доказательства его измены налицо.

Что-то было совершенно неправильно во всем этом. Мне необходимо было узнать, что находилось в том здании. Это было что-то очень важное, если Данте нужно было замыкать дверь. Мой желудок скрутился узлами, когда я подумала, что Данте может предпочитать ещё более извращенный секс, может быть, там было что-то вроде темницы, но иметь в доме оснащенную и оборудованную БДСМ комнату, это было бы слишком безумно. Черт возьми!

Мне был нужен этот ключ. И когда Данте открыл дверь и улыбнулся мне, я дала себе нерушимое обещание, что еще до того момента, как утро вступит в свои законные права, ключ больше не будет в его кармане, он будет у меня!