Вирус

Глава 2

На следующий день Валентина Петровна с самого утра попыталась заставить меня мыть пол, но получила категорический отказ. При найме на работу с испытательным сроком, я подписал договор, в котором были указаны мои должностные обязанности. Но, не смотря на оговорку в одном из пунктов, дающую руководящему звену право назначать работнику дополнительные обязанности, я продолжал отказываться. Ни попытки угрожать, ни повышение голоса, ничего не могло изменить мою позицию по данному вопросу. На прозвучавший с нотками истерики вопрос о том, кому тогда убираться в зале, я предложил кандидатуру Лехи.

После этого Валентина Петровна неожиданно успокоилась и прямо в лицо мне заявила, что работать я не умею, и в нашей смене только благодаря официанту с трехлетним стажем работы обслуживание клиентов в зале выполняется на должном уровне. До того, как прийти сегодня на работу, я ещё с утра решил никак не реагировать на всевозможные провокации. Однако, проигнорировать последние слова мне стоило очень больших трудов, и я смог удержаться от пытавшегося сорваться с языка комментария лишь благодаря «вовремя» возникшему спазму в горле и неспособности вдохнуть воздух.

— Мыть пол я не буду, — справившись с собой, со злостью в голосе произнес я.

— Значит, ты уволен! — откинувшись на спинку своего стула, применила замдиректора последний аргумент.

— Отрабатывать три дня надо, или деньгами выплатите? — уточнив накануне в интернете информацию об увольнении работников во время испытательного срока, я проявил эрудицию с кривоватой улыбкой на своем лице.

— Что? — сидящая за столом женщина видимо не ожидала от меня подобного заявления, после чего, помедлив, недовольно ответила: — отработаешь три смены и уволен!

— Три смены официантом, а не уборщицей, договорились, — осклабился я, после чего развернулся и покинул её кабинет.

Дальше день протекал намного лучше, чем было до этого. Назначив Леху убирать в зале, Валентина Петровна, сама того не ведая, позволила мне получить все мыслимые и не мыслимые компенсации за вчерашний день. В связи с субботой, клиентов оказалось больше обычного и всех обслуживал только я. Помимо этого, при общении с последними, я вел себя так, что моющий пол и наблюдавший за мной краем глаза Лёха буквально «скрипел» зубами.

Принимая заказы, я говорил ровно, записывал пожелания посетителей неспешно и просил повторить, если не понял или не успевал записать. Здороваясь, поясняя состав того или иного блюда в меню, а также прощаясь, я ни разу не позволил себе склонить спину или заискивающе улыбнуться. Перемещаться по залу я старался как можно увереннее, не проявляя ни суеты, ни поспешности.

Несмотря на подобное «поведение», чаевых от клиентов меньше не становилось, скорее даже наоборот, давали больше, чем раньше. Один из клиентов, сидя за пустым столиком, даже порывался встать и уйти. Но я был занят обслуживанием другого столика, и мужчина все равно меня дождался, хоть и выразил позже свое раздражение словами и жестами по этому поводу.

— Можете к нам больше никогда не приходить, — приняв у него оплату по банковской карте и протянув распечатанный чек, на прощание сказал я ему.

— Ну, и сервис, — покачал он головой, после чего почему-то улыбнулся и оставил на чай мятой купюрой пятьсот рублей.

Продолжая дальше работать, я какое-то время думал о том, что могло сподвигнуть мужчину на такую щедрость. Но, не придя к какому-либо выводу, я выбросил его из головы, так как ближе к вечеру клиентов стало еще больше. По итогам рабочей смены я получил в виде чаевых свой недельный заработок и пребывал в прекрасном расположении духа. После закрытия ко мне подошёл хмурый Лёха и заявил, что я должен поделиться, причем не только с ним, но и с администратором, и с поваром.

Напомнив ему, что со мной никто ни разу не делился, я так ничего никому и не дал. Правда, возвращаясь вечером домой, я немного переживал из-за озвученных парнем угроз со мной разобраться. Хоть район рядом с метро и патрулировался полицией более усиленно, но вчерашняя история с ошивающимся в подворотне наркоманом и его последующим избиением, не давала мне до конца расслабиться. Мать сегодня была выходная после суточной смены, так что, когда я пришёл домой, меня ждал горячий ужин.

— И куда пойдешь теперь работать? — узнав новости о том, что меня увольняют, спросила расстроившаяся мама, присев ко мне за кухонный стол.

— До весны время есть, — уклончиво ответил я, ещё даже и не думая об этом вопросе.

— В военкомат надо заранее предоставлять бумаги, — переживая из-за того, что у нас может не получиться выкупить липовый трудовой договор с местным ТСЖ, и благодаря ему перейти на альтернативную службу, вздохнула она, — домоуправ недавно спрашивал, когда деньги будут, я подтвердила, что в январе, а ведь ещё каждый месяц придется ему потом «подарки» заносить.

— Если бы я работал официантом на полную ставку, то нам бы хватило, — сказал я, не признавая в слух, что у меня ничего не получалось, но мама меня поняла, и я тяжело вздохнул в ответ.

Идея дать взятку домоуправу, чтобы тот оформил моё трудоустройство в ТСЖ, принадлежала маминой подруге. Из перечня профессий, входящих в список об альтернативной службе, имеющийся там сантехник-сварщик, требовал у соискателя наличие профобразования. У меня, конечно же, подобного образования не было, но жадный до денег домоуправ оказался согласен зачислить меня в штат за взятку в тридцать тысяч и не увольнять, пока будут осуществляться ежемесячные взносы ещё по пять тысяч рублей. То, что мою зарплату, домоуправ так же будет забирать себе, меня не сильно волновало. Как не волновало и то, что кому-то еще, взятому на должность сантехника-сварщика, придётся выполнять двойную норму работ. Беспокоило меня лишь отсутствие денег, наличие которых могло бы решить все имеющиеся проблемы.

Кое как доев, я ушёл в свою комнату и улегся на кровать. Зарядное устройство для телефона вместе с болтающимся проводом уже было воткнуто в розетку. Обычно я серфил интернет со смартфона во время зарядки — так wi-fi антенна работала лучше, и сигнал проходил более уверенно. Роутер от internet провайдера стоял в комнате матери, и две бетонные стены кухни, разделявшей помещения, довольно сильно экранировали сигнал.

Подсоединив питание, я разблокировал экран и уставился на нечеткую картинку мобилы. Вновь появившийся к вечеру в глазах гной мешал читать, и я их протёр, воспользовавшись кончиком наволочки. На белой ткани следы размазавшегося гноя имели бурые полосы. Судя по всему, это была кровь, а значит вероятность того, что все-таки пошла tau-мутация вируса, стала почти стопроцентной. Вновь глянув на экран телефона, я так, и не смог разобрать то, что там отображалось. Всё больше и больше слезящиеся глаза недвусмысленно намекали на то, что посидеть в интернете сегодня не получится.

Как и с поражёнными вирусом легкими, больные, с начавшейся tau-мутацией, попадали в больницы, но только при осложнениях. Вызванные самым тяжелым, квартальным штаммом, заканчивавшегося в большинстве случаев полной и неизлечимой слепотой, такие случаи хоть и были редки, но все же имели место. Остальные же варианты штаммов tau-мутации вызывали временную слепоту, длящуюся от семи дней до одного месяца. В теории, это не несло угрозы здоровью, но лишало человека привычного мировосприятия. Судя по комментариям в сети, нахождение в собственной квартире, становилось для многих куда непереносимее, чем в больнице, где за больными присматривал мед персонал.

«Интересно, а как будет у меня?» — и желая и не желая попадать снова в больницу, подумал я.

Отложив смартфон в сторону, я откинулся на подушку и задумался о том, что надо бы накачать побольше аудиокниг, а также новой музыки. Мать работала сутки через двое, так что какое-то время я буду полностью предоставлен сам себе и нужно было быть готовым обходиться без посторонней помощи. Однако, держать единственного близкого мне человека в неведении о том, что я скоро временно ослепну, было неправильно.

— Ма! — окликнул я маму, чем-то занимавшуюся на кухне.

— Что случилось? — видимо уловив в моём голосе волнение, она поспешно зашла в мою комнату.

— Глаза слезятся, гной с кровью, видимо tau-мутация началась, — произнес я как можно более безразличным тоном.

Выслушать причитания, перечислить симптомы еще раз, даже померить температуру и зачем-то давление, пришлось со стоическим терпением. Пережившая всего полгода назад моё заражение вирусом, от последствий тяжелейшего штамма которого пришлось лечиться три месяца, ма ещё не отошла от былых волнений и легко впала в очередную панику. Лишь спустя полчаса мне удалось её успокоилась, после чего я смог сходить и в ванну, и в туалет. Возвращаясь в комнату, я оказался вынужден ориентироваться по силуэтам дверных проёмов и мебели, с каждой минутой зрение становилось всё хуже и хуже.

«Да, не успел аудиокниг накачать», — расстроился я.

С утра стало совсем херово, вернее самочувствие было обычным, а вот зрение полностью меня покинуло. Заглянувшая ко мне в комнату, мама лишь ахнула и куда-то быстро ушла, спустя какое-то время, вернувшись к моей кровати. Судя по тактильным ощущениям, она принесла смоченное в горячей воде полотенце. Текущий из глаз гной за прошедшую ночь оставил на моём лице засохшие дорожки из крови и чего-то еще. Благо, и я, и ма уже знали из средств информационных масс медиа, что это нормально, и особо не волновались.

— Вот, переболеешь и Ауры начнешь видеть, — успокаивая то ли меня, то ли себя, произнесла мама.

— А если и тебя сейчас накроет, как жить-то будем? — представив, как в квартире находятся два недееспособных человека, мне стало немного не по себе.

— Я, похоже, Чистой останусь, не повезло мне, — судя по голосу, ма улыбалась, сидя на краю моей кровати, — считай, уже все знакомые переболели вирусом, а меня никак не берет, я и анализы на антитела сдавала, и КТ делала — ничего нет, в легких чисто, говорят.

— Заболеешь ещё, — я тоже улыбнулся, желая её поддержать и сменил тему, — знал бы заранее, разобрался бы как телефоном слепые люди пользуются, там вроде отдельный функционал для этого есть.

— Давай, вместе разберемся, — положив свою руку на мою, она забрала телефон и, судя по пикающим звукам, принялась копаться в меню.

— В системных настройках, — подсказал я, хотя и не помнил точно, где там и что нужно конкретно активировать.

С телефоном мы провозились почти час, пришлось даже заходить в интернет и скачивать пару специальных приложений, после чего ма ушла готовить завтрак. Никогда ранее не использовав браузер для слепых, я почти два часа с перерывом на прием пищи потратил на то, чтобы привыкнуть к тому, как им пользоваться. Ориентироваться на слуховые сообщения, как и самому отдавать телефону команды голосом, поначалу, было жутко неудобно. Но, понимание того, что другого варианта просто нет, дало силы перетерпеть испытываемое неудобство.

— Поиск «альтернативная служба» ввод, — подал я голосом очередной запрос в телефон.

Прослушав результаты поиска, выбрал показавшийся наиболее адекватным сайт и, повернувшись на бок, принялся слушать. В отличие от восприятия зрением, на слух промотать текст хоть и было можно, но не было гарантии, что ты не пропустишь чего-нибудь важного. Произносимая при трех- или пятикратном ускорении, информация хоть и воспринимался сознанием, но далеко не так, как если бы я «скользил» по тексту взглядом.

Спустя три часа, я узнал об альтернативной службе намного больше, чем до этого подчерпнул за три месяца листания страниц в интернете. Ранее моё внимание постоянно раздергивалось яркими баннерами ссылок, и я порой упускал изложенную в тексте идею. Сделать рекламу на аудио сайтах еще видимо не додумались и, в контексте подаваемых данных, нечему и некому оказалось отвлекать меня от излагаемой сути.

Параллельно с получаемыми данными, в голове появлялись и посторонние мысли, ставшие для меня несколько неожиданными. Так, например, решение уклониться от срочной службы в Армии оказалось продиктовано скорее страхами моей матери окончательно меня потерять, нежели моим собственным желанием. С самого моего рождения, она наставляла меня быть настоящим мужчиной, ставя в пример то, каким был мой отец. Но, чуть не потеряв меня во время болезни, она изменила своё мнение.

«Ну вот куда ты так спешил-то, а? — с мыслей о матери, мои мысли перескочили на воспоминания об отце, разбившегося насмерть в машине на кольцевой дороге в то время, когда мне было всего лишь два года, — ну, хоть, двухкомнатную квартиру нам оставил, и на том спасибо».

Тем временем хорошо поставленный мужской голос в наушниках выдавал информацию о трех месяцах стажа работы по профилю прежде, чем данный трудовой договор будет принят к рассмотрению в военкомате. Ни выучиться, ни тем более отработать необходимое время до весеннего призыва я не успевал и это окончательно «убило» мою надежду попасть на альтернативную службу.

«Ладно, а что, если выучиться, а потом в Армии по этой специальности работать, так вроде тоже можно, не всем же быть солдатами?» — пришёл мне на ум другой вариант.

Дав голосовую команду на поиск списка гражданских профессий, используемых в Армии, я не смог с первого раза их запомнить, пунктов на удивление оказалось довольно много. Решив не торопиться, я начал прослушивать инфо по каждому пункту отдельно, но, система навигации аудио-сайтов оказалась далека от совершенства и список быстро сбился. Ма в этот момент позвала меня обедать, и если завтрак я ел в постели, то сейчас пришлось кое как вставать.

Наощупь одевшись, я двинулся на выход из комнаты, решив сразу же отказываться от помощи матери. Поначалу было даже забавно по-новому «узнавать» свою квартиру, стены, дверные косяки, мебель, сантехника, посуда, всё воспринималось иначе. Спустя десять минут я добрался до обеденного стола, за который с облегчением уселся. В этот момент во входную дверь позвонили, доктор офтальмолог, которого мама еще с утра вызвала на дом, наконец-то до нас добрался.

— Ну, молодой человек, где учитесь? Или работаете? — зашуршав бумагами, после осмотра моих глаз, судя по голосу немолодой доктор перешёл к заполнению документов.

— Да, работает, — не смотря на мои восемнадцать лет, ма порой не давала сказать даже слова, отвечая на адресованные мне вопросы.

— Трудовой договор имеется? — поинтересовался тот в ответ.

— Конечно! Сейчас принесу, — судя по звуку отодвинутого стула и удаляющихся шагов, мама вышла из кухни.

— Когда зрение вернется, надо будет прийти на приём, запишитесь через сайт поликлиники, — по монотонности голоса доктора становилось понятно, что эти фразы он произносит изо дня в день много раз, — особо можете не торопиться, в отличие от симптоматики самого вируса, статистики по длительности мутаций официально еще нет, так что лишняя неделя отдыха здоровью не повредит, а вот работодатель в любом случае должен будет оплатить ваш больничный.

— А меня могут уволить, ну, пока я на больничном? — оживился я.

— Если трудовой договор оформлен правильно и зарегистрирован в едином реестре, то нет, — понимающе хмыкнул он.

Вернувшаяся в комнату, ма услышала конец фразы и, забеспокоившись, на пару с доктором принялась тыкать в экран смартфона, проверяя подлинность договора. Не имея возможности смотреть, я вслушивался в междометия и обрывки их слов. Успев уже представить, как собирающаяся меня уволить зам директора вынуждена будет оплачивать месячный больничный, я слегка разволновался. Спустя пять минут оказалось, что всё нормально, договор был зарегистрирован по всем правилам и отказать в выплате зарплаты по больничному листу никто и ничто не могло помешать.

— Все члены семьи переболели вирусом? — дойдя до очередного пункта в своих бумагах, спросил доктор.

— Нет, я Чистая, никак не заболеть, — вновь встряла в разговор ма.

— Гхм, а есть кто-нибудь ещё, кто может с Игорем посидеть? — судя по скрипнувшей под ним табуретке, он обернулся, то ли осматривая кухню, то ли пытаясь понять по висящей в прихожей одежде, сколько человек живёт в этой квартире.

— Нет, а зачем? Мы вдвоём живем, — обеспокоено запричитала мама.

Судя по голосу, доктор не очень хотел делиться информацией, и поэтому сразу же предупредил, что: во-первых, это конфиденциально, а во-вторых, никто никаких гарантий не даёт. После столь интригующего начала, офтальмолог сообщил, что тем, кто не переболел вирусом, нежелательно контактировать с находящимися в стадии любого вида мутации, так как это может привести к летальному исходу. Так же он предупредил о периоде наиболее вероятного заражения, наказав мне носить солнцезащитные очки, как только начну различать пятна света на фоне темноты.

Матери были непонятны эти требования, и док нехотя добавил, что по непроверенным данным tau-мутация передаётся при отражении солнечного света от зрачка, находящегося в стадии рецессии больного. Вроде как, ученые смогли уловить изменения длины и частоты потока отраженного света, но записать и расшифровать пока что этот «код» ни у кого не получилось. Заверив доктора, что мы будем соблюдать все меры предосторожности, ма поблагодарила его за информацию. Я же сидел и изо всех сил старался не улыбаться, моя идея с бизнес-планом по обогащению за счет инфицирования других людей только что получила основу для «воплощения» в жизнь.

— Поправляйтесь, — закончив свои дела и начав собрать бумаги, пожелал мне доктор и вышел в прихожую.

— Спасибо вам! — вполне искренне, повысив голос, крикнул я из кухни.

После обеда я вернулся в свою комнату, где вначале послушал музыку, а потом неожиданно заснул. На ужин ма меня разбудила, так что пришлось вновь вставать. После приема еды в сон больше не тянуло, и я занялся прерванными ранее аудио поисками информации об альтернативной службе. Впрочем, былого энтузиазма я не испытывал и довольно быстро переключился на прослушивание немногочисленных каналов масс медиа, отдавая предпочтение новостям о разновидности tau-мутации и Аурах, в частности.

Все, кто успешно пережил tau-мутацию вируса, начинали видеть некое свечение вокруг тел других людей, так же переболевших вирусом. Непонятное свечение назвали Аурой, бытующее ранее в фантастической и оккультной литературе, слово приобрело своё реальное воплощение в повседневной жизни. Цвет Ауры мог быть разным, синим, желтым, красным, или производными от этих цветов, зеленым, оранжевым и фиолетовым. Цвет не имел постоянного «значения», завися как от состояния человека, так и от того, кто на него смотрел.

Обычные здоровые люди чаще всего видели цвет Ауры друг друга в зеленом спектре. Но, стоило одному из них взять в руки нож, как его Аура меняла цвет на желтый, а то и на оранжевый. Имеющие серьезные навыки единоборств люди чаще всего видели Ауру простых людей как синюю, но, стоило последним вооружиться, так цвет мог смениться на зеленый. Помимо этого, значение имел и эмоциональный настрой человека, если противник не был готов применить оружие, хоть и имел его под рукой, то цвет Ауры не менялся, оставаясь прежним.

Подменившись накануне, чтобы остаться дома и помочь мне, хотя бы, в первый день адаптироваться к временной слепоте — сегодня матери пришлось идти на работу. Не став меня будить, она оставила на кухне приготовленную на целый день еду, а также смс- сообщение, которое я прослушал в голосовом режиме, едва проснулся. Встав, я сходил в туалет и в ванную, невольно порадовавшись, что успел за вчерашний день немного приноровиться и справляться с привычными в быту вещами.

— Да, все ок, ма, — как можно более убедительнее соврал я, позвонившей мне в районе десяти утра.

Прием пищи не обошёлся без эксцессов, зачем-то оставив на столе кружку, ма добилась лишь того, что я смахнул её на пол. Шлепанцев на ногах у меня конечно же не было, так что, пришлось чуть ли не на карачках выбираться с кухни, чтобы не порезать голые ступни о валяющиеся по всему полу осколки. Сумев уберечь ноги, я не уберег руку, когда вернулся на кухню с метелкой, чтобы прибрать осколки. Полученный порез на ладони оказался не сильным, но все равно пришлось какое-то время облизывать рану, пока кровь не свернулась, перестав кровоточить.

Ближе к обеду мне надоело слушать музыку, и я решил заняться поисками данных, как облегчить свою жизнь в Армии. Не помня с прошлого раза профессии, которые доступны солдатам во время срочной службы, я взял телефон и, активировав голосового помощника, сделал соответствующий запрос. Озвученный телефоном список показался мне другим, до этого слово парикмахер я не слышал.

«А что, люди всегда стригутся, волосы они такие, имеют свойство постоянно отрастать, — загорелся я новой идеей, — а еще есть цирюльники-брадобреи, это вообще сейчас в тренде!»

Переключившись на поиск учебных центров на парикмахера-брадобрея, я как-то ловко добрался до контактов одного из учебных центров, после чего дал голосовую команду набрать номер. Серия гудков сменилась тяжёлым баритоном, мужчина поинтересовался, кто я и что мне надо. Представившись и задав пару вопросов, я даже получил на них ответы и неожиданно оказался поставлен перед неприятным фактом. Разговаривающий со мной мужчина, уточнив возраст собеседника, сказал, что у меня ничего не выйдет.

— Парень, забудь эту идею, никто не будет бриться у вчерашнего школьника, у которого еще даже собственной бороды нет, — выразившись более прямолинейно и жестко, стоило мне усомниться в правоте последнего, прозвучал ответ.

Скомкав разговор невнятной благодарностью за информацию, я разорвал связь и остался лежать на кровати, пребывая в замешательстве. Мысли нет-нет да возвращались к услышанному в свой адрес. Раньше я не задумывался о том, как выгляжу в глазах остальных людей, по умолчанию считая, что ко мне относятся все так же, как и я сам к себе отношусь. Состоявшийся диалог разрушил былую уверенность меня в самом себе. А ещё, до конца осталось неясным, как собеседник понял, что я ни телосложением, ни суровостью на лице, не попадаю в требуемый типаж.

«Надеюсь у тебя хотя бы татуировка есть», — раздался механический голос из динамика телефона, озвучивая полученную смску, и я не сразу понял, что это от человека, с которым я только что разговаривал.

Обмен голосовыми сообщениями, содержащий совет, сделать себе татуировку, если я так уж хочу в столь раннем возрасте начать самостоятельно работать брадобреем, вызвал у меня окончательно обескураживающее чувство. Уточнение о том, что татуировка должна быть как можно лучше видна из-под одежды, а также иметь большую площадь, вообще показалась лишенным смысла.

— Псих какой-то, — раздраженно произнес я, отключив голосового помощника и включив музыку.

Впрочем, звучавшая в ушах мелодия так и не смогла отвлечь от последних мыслей. Проворочавшись минут десять, я вновь активировал голосовой поиск и сделал запрос о татуировках. Доступных сайтов оказалось не так и много, и я выбрал Вики. Никогда не интересуясь ранее тату, я с интересом выслушал экскурс в историю, женский голос увлеченно рассказывал о том, что удалось историкам и археологам найти и сохранить до наших дней.

После этого голос сменился на мужской и детальное описание имеющихся в современном мире технологий нанесения тату озвучили в течении двадцати минут. Для меня стало новостью, что у каждой части человеческого тела имелась своя чувствительность к процессу набивки рисунка. Оказывается, далеко не все могли вытерпеть боль, особенно там, где под кожей имелась минимальная жировая прослойка.

Далее шёл каталогизированный раздел по видам тату с картинками и комментариями. Раньше я не стал бы читать комменты, ограничившись пролистыванием фото с «паузами» на тех картинках, где в том или ином ракурсе были бы видны обнаженные части женского тела. Но, сейчас ничего не оставалось как слушать озвученные компьютерным голосом подписи к фото.

Спустя пару минут я уловил некоторые закономерности, и чем дольше слушал комменты, тем сильнее веселился. Как-то так получалось, что сделавшие себе тату люди не столько описывали красоту набитых картинок, сколько хвалились тем, какую боль они смогли вытерпеть, пока им делали тот или иной рисунок. Прослушав под сотню таких комментариев, у меня сложилось ощущение, что любители тату, это некая группа людей, любящих боль.

«Вот, разукрашу себе лицо татуировкой, испытав при этом „килограмм“ болезненных ощущений, и стану в глазах будущих клиентов более мужественным! — понимание того, что неозвученное описание тату нивелируется самой фото, которого я не вижу, не мешало мне продолжать улыбаться, — да мне даже бороду доверят подстричь, такому из себя мужественному, наверное!»

Отсмеявшись, я как-то подрастерял интерес к теме татуировок и переключился на новости. Слушать, что творится в мире в связи с охватившей планету пандемией вируса, было намного интереснее. Так, сайт красно-белых фанатов вещал о том, что в основной состав на следующий матч войдут ранее сидевшие на скамейке запасных футболисты. Прежние фавориты находились в основном на медобследованиях, пройдя принудительные iota-мутации. Судя по комментам фанатов, все ждали новых суперрезультативных побед от своей команды, параллельно обсуждая, во сколько обошлось все это владельцам клуба и не проще ли было набрать парней с «улицы», которые уже мутировали и начали демонстрировать способности, бьющие даже олимпийские показатели.