Витязь. Змееныш

Глава 28

Змеёныш

— Вот и всё. Не слишком туго? Раны не болят? — спросила Ольга, закончив перевязку.

— Спасибо, всё хорошо, — ответил я.

При этом клял правила и условности, не позволяющие существенно облегчить моё положение. Руны сейчас были бы как нельзя кстати, но раненый на дуэли должен страдать.

— Вот и ладно, — удовлетворённо кивнула Ольга, поднимаясь с края постели.

Затем собрала бинты, баночку с мазью и пошла на выход из спальни. Как и ожидал, а вернее, надеялся — вчера она осталась ночевать в моей квартире. С одной стороны, я этому обрадовался, ну чисто мальчишка. С другой, до глубокой ночи не мог сомкнуть глаз, всё прислушивался к звукам в соседней комнате, где устроилась супруга. Ещё и мысли всякие красочные в голову лезли…

Вскоре после того, как Ольга вышла из спальни, с кухни послышался перестук посуды, а там и потянулись ароматы готовки. Вчера она малость погоняла Ерёму и Аксинью, личную служанку, наводя порядок. Потом сама в сопровождении оруженосца отправилась в лавку за продуктами. Так что кормила меня ужином собственного приготовления. Завтрак был немудрёным, а вот обедом решила озаботиться всерьёз.

Это моё дурное влияние. Я заявил, что намерен придерживаться привычного мне режима питания и наотрез отказался наедаться на ночь. Никаких аргументов не приводил, просто сказал, как намерен поступать, и всё. Супруга при этом могла придерживаться своего распорядка. Я не видел проблемы в том, что наш приём пищи практически не будет совпадать. В деле налаживания отношений предпочитаю двигаться мелкими шагами, а потому лучше избегать излишней назойливости. Но Ольга просто отдала прислуге распоряжение об изменении распорядка дня и подстроилась под меня. Вот и сейчас, похоже, обед будет в назначенный час.

Кряхтя от боли, как старая развалина, я поправил подушку и, откинувшись на спинку постели, устроился полусидя. Медитация не предполагает нахождение в позе лотоса. Главное, чтобы было удобно, вот я и расположился с максимально доступным комфортом. Время ежедневной работы по развитию вместилища. Не вижу ни одной причины, отчего должен это пропустить.

Сразу провалиться в транс не получилось, уж больно отвлекала боль и зуд от ран. Зуд? Хм. А ведь, похоже, жёнушка слегка подправила меня с помощью рун. Иного объяснения явного симптома заживления попросту нет. Меня только вчера порезали, так что должно лишь болеть, причём сильнее прежнего.

Ага. А вот тепло, разлившееся в груди, к рунам уже не имеет никакого отношения. Зато очень даже помогло отбросить все мысли о дискомфорте и провалиться-таки в транс на полагающийся час. Моё вместилище медленно, но верно продолжает расти. Ну как медленно, всё познаётся в сравнении, для меня черепашьими темпами, для других просто на зависть…

— Холодильник? — не смог сдержать я удивления, заглянув на кухню.

Было чему удивляться. Довольно компактный артефакт, помещённый в обычный шкаф, охлаждает внутренний объём до заданной температуры, а затем поддерживает её, пока есть заряд в накопителе. Довольно дорогой артефакт. Впрочем, они все не из дешёвых.

От привычных мне холодильников его отличает то, что по размерам он сопоставим с тостером, и его легко носить с собой. Использовать же можно, пристроив в любой закрывающийся ящик. Производительность зависит от охлаждаемого объёма и теплопроводности стенок. Штука насколько удобная, настолько же и прожорливая. Но как по мне, оно того стоит.

— Ты чего поднялся? — удивилась Ольга, прикрывая дверцу шкафа.

— Да вот закончил медитировать, и решил поразмяться, — ответил я.

— А швы разойдутся?

— Ничего. Я аккуратно. Так откуда холодильник-то?

— Это моя дипломная работа, — пояснила она, явно имея ввиду артефакт. — Мне удалось слегка уменьшить его размеры и немного сократить расход маны. Хотя в таких условиях это и не особо заметно. Вот если ящик хорошенько утеплить, тогда совсем другое дело.

— Понятно.

— Займи себя чем-нибудь, скоро будем обедать.

— Хорошо.

Боясь спугнуть удачу, я вышел из кухни и устроился у окна в гостиной. Где и просидел оставшиеся полчаса, наблюдая за городской суетой. Не сказать, что столь уж увлекательное занятие, но сосредотачивая своё внимание то на одних прохожих, то на других, получилось скоротать время, пока меня не позвали к столу.

— Вчера дедушка получил вызов от старшего князя Зарецкого, — когда мы приступили к обеду, сообщила Ольга.

— И какая формулировка? — кривясь от боли, поднёс я ко рту ложку с щами.

— Никто не знает, но дедушка вызов счёл правомочным и принял его. Сегодня вопрос рассматривается на заседании княжеской думы. Но батюшка полагает, что разрешение на поединок будет получено. И сражаться они будут с использованием боевых рун.

— Странно было бы наблюдать схватку двух стариков на шпагах. А так вполне себе по статусу. У них, кажется, сопоставимый ранг.

Поединок с помощью рун редкость несусветная. Возможен только по решению княжеской думы, и никак иначе. Потому что смертность в подобных схватках довольно высока. А государь, как известно, ратует как раз за её снижение. Одарённые ценный ресурс, разбрасываться которым глупо. Потери от столкновений с тварями да в войнах и без того велики, чтобы позволить дворянам ещё и убивать друг дружку по всякому поводу и без. Впрочем, я об этом уже говорил.

— Согласна, несмотря на усилители, возраст у них уже не тот.

— Переживаешь за дедушку? — забросил я пробный камень, также переходя на «ты».

— Переживаю, конечно, — вяло помешивая ложкой щи в тарелке, ответила она.

Показалось, или и впрямь в ней проскользнула эдакая тень равнодушия. Похоже, мои слова и доводы всё же возымели действие и посеяли семена сомнений, которые начали давать всходы. Вот и замечательно. Может, больная пошла на поправку. Причём процесс начался не вчера. Я давно уже заметил, что она носит мой подарок, ранговый перстень с довольно крупной сферой, что делает его далеко не женственным. Хотя мастер и постарался смягчить обводы, но больно уж массивное вышло изделие.

Пожалуй, она вынуждена себя заставлять переживать за дедушку. А ведь чувство тревоги должно возникать совершенно неосознанно. И эти муки внутренней борьбы отображались на её лице, несмотря на то что владеть собой она умела.

— Никита, я хотела спросить, — подняла она на меня взгляд.

— Спрашивай.

— Это не твоих рук дело?

— Что именно?

— Ну, этот вызов. Ты ведь в равной степени ненавидишь как дедушку, так и Каменецкого.

— И как ты себе это представляешь? Где я, и где патриархи двух видных родов. Скажу честно, меня радует то, что эти два хитромудрых старика сойдутся в поединке. Но столкнуть две такие величины не мой уровень. Хотя мне импонирует твоя вера в мои способности, — улыбнувшись, закончил я.

— Не обольщайся. Я просто хотела проверить, сколь велико твоё самомнение, — фыркнула она.

А я и не обольщаюсь. Я откровенно радуюсь. Она не только приняла моё обращение на «ты». Но ещё и разговаривает со мной, а не одёргивает и не одаривает презрением. Правда, вместе с радостью появилось и сомнение, стоит ли мне её обманывать. Как бы потом мне это боком не вышло. Ведь ложь рано или поздно всё равно себя покажет.

Но, с другой стороны, и говорить в присутствии прислуги, к которой местная аристократия относится, как к мебели, я тоже не собираюсь. После нужно будет непременно рассказать ей всё без прикрас. Причём помянуть и то, что я блефовал, не имея возможности осуществить свою угрозу…

Хотя я и не хотел никого видеть, в течение дня нас навестили несколько подруг Ольги и наших однокурсников. Она даже провела демонстративную перевязку. Трижды за день. Не исключаю, что желала показать, как я честно страдаю от ран, полученных на поединке. Вот ни капли сомнений, что гостей организовала супруга. Ведь никто понятия не имел об этой квартире в доходном доме.

— Надеюсь, такой демонстрации достаточно, чтобы все поверили в то, что я не жульничаю? — спросил я Ольгу, когда она выпроводила очередных посетителей.

— Разумеется, нет. Не желаю, чтобы о моём супруге ходили кривотолки.

— Но это тебе не помешало использовать руны.

— Самая малость бранного лечения, чтобы немного смягчить твои страдания. Но на большее можешь не рассчитывать. По меньшей мере в течение недели, — и не подумала отпираться она.

Если честно, то сказал я это лишь для затравки разговора. У меня теперь даже мыслей не было об ускорении заживления моих ран. И посетителям я буду только рад, а в особенности столь частым перевязкам, проводимым лично Ольгой. Не то чтобы процедура безболезненная, но её прикосновения мне были приятны. Ч-черт, похоже, так и впрямь можно стать мазохистом.

Далее разговор пошёл о нашем поместье, где супруга уже начала оборудовать свою артефакторную лабораторию. Заказала всё необходимое оборудование и станки. Артефакты это в первую очередь механические приборы, работающие на мане. Поэтому присмотрела и парочку помощников из часовых дел мастеров, в смысле подмастерьев, конечно же. Какой же состоявшийся мастер пожелает работать на дядю.

— Кстати, матушка дала своё согласие на переезд к нам в поместье, — сообщила мне Ольга.

— Твоя матушка? — уточнил я.

— Твоя матушка, — возразила она.

— Зачем?

— Должен же мне кто-то помочь с первенцем. Моя слишком занята. Мы уже осмотрели один из флигелей, где разместится её мастерская. Потребуется кое-что переделать, добавить кое-какую мебель, но в общем и целом трудностей не возникнет. Её работницы займут соседний флигель, сама она разместится в доме. Комнаты ей я уже выделила, и там всё готово к переезду.

— И когда вы успели договориться?

— Предложила я ей неделю назад, на балу в честь моих именин, а вчера она дала своё согласие.

— Лихо. А меня спросить?

— А ты против?

— Нет…

— И о чём тогда речь, — пожав плечиками, фыркнула она.

— Действительно, чего это я.

— Не стоит ёрничать. Я же не лезу в дела на заставе, так отчего тебе тогда вмешиваться в домашние заботы.

— Звучит убедительно, — кивнув, согласился я.

— Кстати, а ты не думаешь начать оборудовать оружейную мастерскую?

— Зачем?

— Я всё же надеюсь создать на основе твоего штуцера артефакт. Не думаешь же ты делиться этим секретом со всеми подряд? Опять же, можно набрать на заставу слабеньких одарённых. Это серьёзно повысит боеспособность нашей дружины. Полагаю, что нам всё же стоит делать упор не на опытных простецов. Ты ведь сам говорил, что пятиранговый выстрел из штуцера превосходит таковой из мощного арбалета с обратными плечами. Значит, несколько таких стрелков могут убить и достаточно сильную тварь.

— Тебе не кажется, что это уже моя епархия? — поёрзав на постели и удобнее устраиваясь, поинтересовался я.

— Так я и спрашиваю, что ты думаешь по этому поводу, — легко согласилась она.

— Я подумывал над тем, чтобы обзавестись своей слесарной мастерской с парой-тройкой станков.

— Ну вот видишь, никаких противоречий, — вновь фыркнула она.

И ведь не возразишь ей. Впрочем, не очень-то и хотелось. Мне нравится то, как развиваются наши отношения. И я не могу не видеть, что шаги к сближению делает именно она. Хотя сам не собираюсь ничего форсировать. Признаться, банально боюсь всё испортить.

На следующий день после полудня нас навестил князь Зарецкий-старший. Вот уж удивил, так удивил. Понятно, что ему не составляло труда узнать, где я снимаю квартиру. Но чтобы самому заявиться в гости. Странно это.

— Оленька, ты не оставишь нас? — попросил он, войдя ко мне в спальню.

— Конечно, дедушка, — покладисто согласилась она.

Едва за ней закрылась дверь, как Игорь Всеволодович активировал «Полог тишины». Значит, разговор предстоит серьёзный. Ладно, я готов. Если он, конечно, не решит грохнуть меня к Бениной маме. Я и в лучшей-то форме против него бессилен, а теперь так и подавно.

Ощутил вызов по карте. Хотел было отклонить, не до разговоров сейчас. Но потом сообразил, что это может быть Ольга. Получается, что Игорь Всеволодович опять не стал слишком уж усердствовать с защитой, коль скоро моя карта способна пробить барьер. Остаётся только выяснить, действительно ли это жена.

«Никита, это я», — раздался у меня в голове её голос, едва я откликнулся на вызов.

Ладно, пусть слушает. Я и впрямь не желаю иметь от неё секретов и постараюсь обойтись с ней без тайн. Ну вот хочу я ей доверять, и всё тут.

— Вот, значит, насколько ты меня ненавидишь, внучок, — после непродолжительного молчания хмыкнул князь.

— Не внучок я вам, ваша светлость, а зятёк. Причём непутёвый, — возразил я, глядя ему в глаза.

— Эт-то да. Зять, не хрен взять. Что же ты вытворяешь, Никитушка? Взял и столкнул лбами двух патриархов, да так, что и не отвернуть.

— С чего вы это взяли?

— Да порассказал мне Андрей перед схваткой, какого змеёныша мы на груди пригрели.

— Сами меня туда силком запихнули, не вырвав ядовитые зубы, так чему теперь удивляетесь. Каменецкий-то жив или как? — не удержался я от вопроса.

Коль скоро Зарецкий стоит передо мной в полном порядке, и речь о схватке, значит, поединок закончился, и победителем вышел дедушка моей супруги. Говорю же, смертность во время рунных схваток высокая, и только дурак откажется от возможности серьёзно снизить силу вражеского рода.

— Или как, Никитушка. Или как. И что, ты и впрямь хотел, чтобы я в землю лёг?

— Вообще-то, если бы вы оба легли, это было бы идеально. Но если выбирать, то вы предпочтительней. Потому что не постеснялись родную внучку под удар вывести.

А вот не вижу смысла юлить. Как с Каменецким был откровенным, так и тут не стану отнекиваться. Вот же подкузьмил старый хрен. Ничего, мы ещё побарахтаемся. Этого на блеф взять, конечно, не так просто, всё же он знает, где находится Тарасова. Но, с другой стороны, беседу я с ней имел? Имел. Порассказала она мне много? Много. По сути, я всю обещанную кучу дерьма могу вывалить, и слабое место у меня по-прежнему только одно. Нет у меня возможности для отсроченного удара.

— Она княжна, и у неё есть долг перед родом. Думаешь, мне многое из того, через что прошёл, по нраву?

— Если бы вам пришлось выбирать между её смертью и интересами рода, я вас понял бы. Но вы выбирали между родом и её позором. Ладно бы, настояли на том, что долг велит ей от её любви отказаться, заперли бы в деревне, насильно выдали замуж, чтобы дурь выбить. Погоревала бы, но приняла бы свою судьбу. Но нет. Вы использовали её в своей интриге как какую-то продажную девку. И вот этим вы хуже Каменецкого.

— Эк-кий ты, — хмыкнув, тряхнул головой князь.

— Да уж какой есть.

— М-да-а. С одной стороны, хочется наступить тебе на одну ногу, а за другую разорвать надвое. С другой, радуюсь за внучку. Хотя и должна была хлебнуть лиха, а Господь уберёг, переплёл ваши пути-дорожки. Знаю, что не люб ты ей, но и то вижу, что душу за неё отдашь. А когда муж жену любит, оно куда важнее, чем наоборот.

— И что? Пожелаете нам счастья?

— Что бы ты там себе не надумал, но я не враг своей внучке.

— Ой ли? — несогласно покачал я головой. — Сдаётся мне, что вы просто понять не можете, как именно я могу устроить грандиозный скандал. И опасаетесь, что моя смерть навлечёт большие беды. Ведь с уходом Андрея Ивановича ничего не закончилось. Козыри по-прежнему у меня, и я могу устроить кучу неприятностей. Сюда же вы пришли, только чтобы убедиться в том, что гадить я не стану. Так вот, до той поры, пока вы не лезете в мою семью, беда от меня не придёт.

— Зря ты так-то обо мне думаешь.

— А как заслуживаете, так и думаю. Кабы вы любили внучку, то не допустили бы такого. И забудьте о том, что у вас будет правнук. Я сделаю всё, чтобы он не общался с вами.

— А как силу наберёшь, так посчитаешься со мной? Андрей сказывал, что грозился.

— Сейчас убил бы. Но увы, не потяну. Что будет, когда войду в силу, не знаю. Может, к тому моменту остыну, и на старость рука не поднимется. Но скорее уж вы сами покинете этот бренный мир.

— Всё с тобой ясно, Никита. Ладно, выздоравливай.

Старик вышел из комнаты, простился с Ольгой и пошёл на выход. Что примечательно, к столу она его не пригласила и чаю не предложила. Похоже, я окончательно перетянул её на свою сторону. Ну или она заняла свою собственную позицию. Меня это вполне устраивает. Союзники уже не враги, и у нас есть точки соприкосновения.

— Значит, не тебе сталкивать лбами патриархов княжеских родов? — покачала она головой.

— А что я мог сказать при слугах? — возразил я.

— И что, ты и впрямь меня любишь, Ртищев? — вдруг ни с того ни с сего спросила Ольга.

— Кхм. Да, люблю, — просто ответил я.

— Это хорошо, — с самым серьёзным видом произнесла она.

— Это значит, что и я тебе небезразличен? — спросил я с хитрым прищуром.

— Это значит, что тобой можно будет легко вертеть, — покачав головой, возразила она и вышла из спальни.