Viva la Post Mortem, или Слава Послесмертью

Глава 6. Забвение

1.

После того, как некромагичка и её lesis скрылись в недрах тонеля любви, их преследователи сделали логичный вывод, что стоит лишь немного подождать, и крылатая лебедеподобная тележка сама выплывет обратно, к точке финиша, находящейся всего в паре метров от старта.

Неторопливость аттракциона расслабляла, усыпляла. Создавала обманчивое впечатление, что ничего не подозревающих подружек будет довольно сложно упустить. Никто не помнил унёсшего двух девушек лебедя “в лицо”, а потому волноваться группа Сковронского начала лишь когда из увлекательного путешествия по розовому нутру аттракциона вернулась одна из парочек, отправившихся в это путешествие уже после Брони и Илеги.

Прямо сейчас именно вышеописанный момент волнения и недопонимания наблюдала попаданка, занявшая выжидающую позицию за углом павильона “тоннеля любви”. Её оружие было высвобождено, а браслет крепко сжимал руку, впиваясь в неё тупыми выпирающими поверхностями, подчиняющимися воле винта. Однако боль не сильно беспокоила некромагичку, применявшую модификацию корсиканской выжидающей позиции, когда поводок нежно обвивает больную конечность, активируя замкнутый контур болеутоляющего заклинания. Чем сильнее боль, тем сильней заклинание. Боль ослабевает, поток силы снижается, болеутоляющее ослабевает следом. Система находилась в идеальном равновесии, не требующем сознательной поддержки со стороны мага. Но, при этом, время на магическую реакцию в случае необходимости резко сокращалось: разорвать контур было всяко проще и быстрей, чем заново закручивать винт.

Парадоксально, но именно некромаги были в группе противника самым слабым звеном. Просто потому, что именно они стояли во главе. Не кто-то из мужчин средних лет, которые имеют многолетний опыт борьбы с преступностью, а два студентика третьего-четвёртого курса. По сути, желторотые юнцы, взявшие на себя командование по праву высокого статуса и магической силы. Вряд ли у кого-то из них был опыт прошлых жизней. По крайней мере, полезный в сложившихся обстоятельствах.

Расстояние между членами бригады Сковронского сокращалось. Парень принял напряжённую позу с набыченной шеей, а девушка время от времени экспрессивно взмахивала руками. Между ними громким шёпотом шёл спор, итогом которого стало разумное решение отправить одного из членов группы прокатиться меж крыльев металлического лебедя. Одного. Полицейского. Хотя, логичней было бы покорять розовые просторы тоннеля разнополой паре некромагов: это и внимания привлекло бы меньше, и боевая мощь на случай засады у них всяко побольше таковой у простого представителя челяди. Даже тренированного..

События развивались идеально, с точки зрения попаданки. Отделение от группы одиночки, да ещё и направляющегося в безлюдное место, что может быть лучше? Так никем и не замеченная Броня отступила от угла и быстрым шагом двинулась к уже знакомому служебному входу в павильон.

Правда, на этот раз подобный манёвр не остался совсем без внимания.

— Простите, уважаемая слечна, эта дверь только для персонала, — вежливо остановил девушку мужчина с лицом, слегка похожим на изюм. Его неброский комбез с тыквоголовым маскотом парка развлечений на груди достаточно ясно говорил о роде деятельности хозяина.

— А, да, я знаю, — кивнула Броня. — Не могли бы объявить эвакуацию зоны вокруг этого и… — она огляделась. — Пяти ближайших аттракционов, а также местного магазина с безделушками?

— Эм… эвакуацию? — кажется, собеседник надеялся, что ослышался.

— Да, — некромагичка постучала пальчиком по гербу, украшающего накидку. — Минутки через три, пожалуйста. Мы со студентами ВАТИ собираемся небольшой спарринг устроить. Не хотелось, чтобы кого-нибудь зацепило… а разве они вас не предупреждали?

— Нет, уважаемая слечна, — бедолага нервно сглотнул.

— Я так и думала… безответственные они люди. Ступайте… и помните, минутки через три. Будет лучше, если всё сделают организованно. Для начала, прекратите посадку новых посетителей “тоннеля любви”.

Убедившись, что инструкции понятны, Броня сбросила поводок с левой руки и потянула дверь. Вряд ли техник выдержит оговоренные тайминги. Лучше торопиться. Благо, обогнать лебедя не должно быть чем-то сложным. Попаданка видела, что полицейский решил воспользоваться именно неторопливо ползающей тележкой: либо ему было уже совершенно наплевать на задание, либо просто не хотел мочить ноги. Не важно. Значение имеет лишь тот факт, что это очередное решение в пользу студентки УСиМ.

Вновь вернувшаяся боль пробудила условный рефлекс, выработанный за время практики: желая хоть на время облегчить страдания, мозг тут же начал искать цель для применения магии. И, конечно же, она нашлась сию же секунду. Волосы. Идти в бой с распущенными волосами, пусть даже и удерживаемыми обручем, было глупостью, граничащей с самоубийством. Варианты экспресс-стрижки или экспресс-причёски посредством боевого поводка оказались отвергнуты по причине невозможности восстановления шевелюры после подобного грубого вмешательства в короткие сроки и за приемлемую сумму. Зато можно было сорвать одну из удерживающих провода пластиковых стяжек и приспособить в качестве импровизированной резинки для низкого хвоста.

Удобная обувь в изменении не нуждалась, а от идеи сшить магией юбку в аналог шорт, как это было сделано с соответствующим элементом школьной формы, пришлось отказаться. Платье-футляр после подобной модификации не превратится в короткий боевой комбез. Только стеснять движения начнёт. Придётся заранее смириться с необходимостью на время стать героиней фансервисного аниме с тактическими панцушотами, когда юбка в очередной раз сползёт ближе к талии.

Как и следовало ожидать, у прикрывающей вход в технические помещения ширмы некромагичка оказалась немного раньше, чем полицейский. В конце концов, в отличие от стража правопорядка, девушка не была скована низкими скоростями неторопливого транспортного средства.

Лучше места для засады придумать не получалось. По сути, других укрытий по линии следования тележки Броня и не знала. Конечно, подобная безальтернативность делала ширму слишком очевидной точкой интереса. Но, с другой стороны, а был ли у её преследователя повод думать, что из охотника он сам превратился в жертву?

Попаданка поджала губы. Конечно же, был. Полицейский — это вам не щенок-студент. У него в голове должно быть побольше мозгов, да и, банально, рабочего опыта. Так что, расслабляться не следовало.

Проделав аккуратную дырочку для наблюдения, боевой поводок свернулся широкой спиралью, фиксируя формулу щита. Некромагичка застыла в ожидании, время от времени забывая, из-за напряжения, что процесс дыхания, вообще-то, жизненно необходим, что в её старом мире, что в Форгерии.

Спустя неопределённый период, находящийся где-то между десятью секундами и вечностью, впереди появилась искомая тележка. Её пассажир был знаком Броне. Причём, не смутно, а достаточно хорошо. Собственно, благодаря факту знакомства некромагичка и поняла суть таинственного SMS-послания. Она отлично помнила, откуда ей известно это лицо. Помнила, что этот скуластый, с крючковатым носом и грязно-болотного цвета глазами суховатый тип никогда не нравился Воржишеку. Помнила, что если этот человек улыбается, то непременно самоуверенно, поблёскивая золотым зубом. А вот имени припомнить не могла.

У Брони всегда было плохо с именами. Да и с лицами, если честно. Однако данный представитель органов правопорядка был достаточно фактурен, чтобы врезатсья в память даже столь нелюдимому человеку, как слечна Глашек.

Ширмочка привлекла внимание златозубого. Не сводя с неё глаз, мужчина извлёк из кобуры короткоствольный компактный пистолет и приподнялся на месте, готовясь спрыгнуть в воду, когда лебедь подплывёт поближе. Кажется, полицейский предполагал не столько засаду, сколько возможность натолкнуться на не успевших покинуть зону беглянок. Или же ему просто было уютней ощущать в руке успокаивающий вес оружия, совершенно бесполезного против спирального щита некромагички.

Лебедь двигался медленно. Словно бы он отлично понимал всю суть происходящего, но ему хотелось от души поиграть на нервах всех участников. Дисгармонирующая с нервным напряжением попаданки расслабляющая музыка и уже начинающий вызывать отвращение, пропитавший ткань одежды запах ладана делу не помогали ничуть.

— Уважаемые посетители, секция Дельта временно будет недоступна, — музыка резко затихла, а ей на смену пришёл не сильно разборчивый, но очень громкий глухой мужской голос. От резкой смены обстановки было невозможно не подпрыгнуть на месте, как от дешёвого скримера в ужастике: динамик находился где-то совсем рядом. — Она станет местом проведения боя некромагов. Просьба пройти в другие секции.

И тут полицейский допустил ошибку: он отвлёкся. Чуть повернул и склонил голову, прислушиваясь к объявлению. Лучшего момента для нападения было не сыскать.

Небрежно оттолкнув ширму, девушка выпрыгнула из своего укрытия, на лету добавляя к командам движения боевого поводка формулы лёгкого онемения. Магическое оружие быстрой проворной змеёй оплело пистолет, запястье сжимающей его руки, скользнуло к шее полицейского, замкнуло на ней петлю и спустилось ниже, к поясу. Уже после приземления в холодную воду некромагичка внесла коррективы: часть ленты, лежащей на огнестреле, прорезала его корпус, повреждая курок, а участок на шее получил коэффициенты онемения, не опасные для процесса дыхания, и даже позволяющие говорить сдавленным тихим голосом.

— Кхех, — не то кашлянул, не то усмехнулся пленник и сверкнул в улыбке золотым зубом. — Вам палец в рот не клади, слечна Глашек. Уже когда вы не вернулись из тоннеля, я стал догадываться, на кого охочусь, но вы, всё равно, сумели меня удивить.

— Уважаемые посетители, — тем временем, продолжал вещать громкоговоритель — Секция Дельта временно будет недоступна. Просьба пройти в другие секции…

— В каждой женщине должна быть загадка, — девушка бросила быстрый взгляд в сторону начала аттракциона. К сожалению, из-за предполагающего активное петляние дизайна местных тоннелей, ничего интересного увидеть не удалось. — Какой они курс?

— Понятия не имею, — вновь выдал сдавленный кашлесмешок полицейский. — Почему бы вам не уточнить у своих новых друзей лично?

Броня шла рядом с тележкой-лебедем, подстраиваясь под скорость её движения.

— У меня нет времени с вами развлекаться, — заверила она пленника. — Просто дайте мне повод не делать из вас урок для тех, кто захочет, в будущем, встать на моём пути. Подумайте о себе и своей семье, пока есть шанс. Скажите что-нибудь, что мне было бы полезно.

— Полно вам, слечна Глашек, я вас знаю. Вы — не убийца. А типичные для вашего почерка ранения мне вылечат за хорошую службу. Я куда больше опасаюсь гнева тех, кто сейчас охотится на вас, если выяснится, что я вам помогал.

Как Броня и сказала, у неё не было времени. Она не знала, какой следующий шаг предпримут её преследователи. Войдут в тоннель с двух сторон, чтобы взять в клещи? Попытаются прошуршать зону вокруг аттакциона? Обыщут технические помещения, где сейчас пряталась Илега?

Некромагичке ведь был нужен всего лишь повод. Даже не причина. Просто повод. Повод не ломать жизнь человеку, осознанно выступившему против неё и инспектора Воржишека. Неужели было так сложно не проявлять высокомерия? Так сложно немножко испугаться? Ведь не было никакой разумной причины отпускать с миром потенциального противника, который мог вновь возникнуть на пути в виде знающей парочку твоих трюков и слабостей преграды.

С грустью и разочарованием девушка сменила формулу. С той же лёгкостью, с которой лента резала металл, теперь она прорезала и плоть, мгновенно останавливая кровотечение. Правая кисть, нижняя челюсть, гениталии и левая стопа. Отъём конечностей быстрый, совершенно протокольный, как на занятии. По сути, даже безболезненный, ведь Броня никак не модифицировала исходное хирургическое заклинание. Ей была совершенно не нужна боль жертв.

И только сейчас в глазах так и оставшегося безымянным полицейского появился страх. Наверное, он всё ещё сознательно убеждал себя, что все изменения абсолютно обратимы, но не мог справиться с совершенно животным, первобытным чувством ужаса потери, без магии невосполнимой. А, может, в синих грустных очах некромагички он увидел, нечто, что поколебало его веру в благоприятный исход. Быть может, спроси его попаданка сейчас, и любой вопрос получил бы максимально полный и развёрнутый ответ. Быть может, кто знает, именно об этом сейчас говорило то надрывное мычание пленника, перемежающееся с невнятными выкриками.

Но ведь его никто не пытал. Никому уже не были нужны ответы настолько, чтобы ради них останавливать процедуру казни.

Более того, Броня решила окончательно похоронить саму возможность получить эти ответы. Когда лента собрала все ампутированные части тела, левая рука легла на лоб изуродованного человека, чей язык болтался склизким галстуком. Указательный и средний палец скользнули под чёлку и фуражку с черепом, останавливаясь на тех же точках, что и на последнем экзамене с тренировочным манекеном. Плоть не была главным, что хотела забрать попаданка. Она была лишь символом.

Поводок завибрировал. Импровизированная магическая мясорубка перемалывала отнятое в фарш, лишая лекарей-некромагов возможности попросту найти потерянные части тела и прирастить их обратно в ходе сравнительно несложной процендуры. Но, куда большее значение имело топливо, которое девушка использовала для активации заклинания. Это были не её неприятные воспоминания о боли. Это были воспоминания безымянного полицейского. Те, что сами всплывали в его нетренированном разуме.

Главным, что собиралась отнять Броня, являлись именно они. Воспоминания. То, что не может вернуть ни один некромаг. Истинно невосполнимая потеря. Ведь даже измолотые в фарш органы можно нарастить с нуля, пусть даже это и дороже, и сложней. Но воспоминания не вернёт никто. А девушка заберёт их. Много. Процентов десять или пятнадцать.

Сегодня этот безымянный полицейский умер. Из тоннеля любви на свет выедет совершенно иной человек. По сути, не виноватый в том, за что его так зверски изуродовали.

Ведь именно наши воспоминания делают нас теми, кем мы являемся.

2.

До Брони не сразу дошло, как она повлияла на действия преследователей. Лишь когда чуткое ухо уловило плеск холодной воды, сопровождающий попытки кого-то незримого убежать подальше. Ну, конечно же, вопли златозубого! Если их услышала спешно бегущая прочь влюблённая парочка, значит, и преследователям скоро всё будет известно.

Глупая челядь.

И ведь слышали же, что эвакуация объявляется. Решили, что это не их дело и можно не торопиться покидать тележку? Что их эвакуация не касается? Просто… не хотели мочить ноги?

Некромагичка решила вернуться к месту засады. Пересечение освещённого розовым декоративного романтического тоннеля и служебных помещений обеспечивало больше возможностей для маневрирования. Может, вновь устроить засаду? Наверное, не получится. Ширмочка промокла, да и местечко выходило слишком очевидным. Пожалуй, что, смысла в этой затее уже никакого не оставалось. А, может, Броня просто сама себе придумала оправдание что-то “не делать”, чувствуя эмоциональное опустошение, убивающее любую мотивацию? Может, в бой её толкал гнёт подсознательной ненависти к себе за излишне жестокую расправу? Навязчивое мортидо?

Хотя, отношения с ненавистью у слечны Глашек были давние. Это мрачное тягучее и жаркое чувство, напоминающее расплавленный металл не раз уже выручало девушку в этой жизни и в той.

Так или иначе, право следующего хода принадлежало бригаде Сковронского. С их стороны было бы логичней разделиться и взять попаданку в клещи. Помимо очевидного варианта отхода в служебные коридоры, у Брони в таком случае ещё оставался шанс быстро победить первого из встреченных противников в открытом бою один на один. Но даже при таких обстоятельствах преследователи куда больше выигрывали от разделения, нежели от движения единой группой, шансы которой упустить свою цель, так и не сумев связать её боем, оценивались, как “крайне высокие”..

Будь синеглазка здесь одна, она бы сконцентрировалась на побеге. Однако это подставляло под удар Илегу. Нельзя сбегать, не убедившись, что ищейки пытаются взять след слишком далеко от укрытия lesis.

Мысли о предстоящем сражении помогали взять верный настрой. Желание опустить седалище на ближайшую горизонтальную поверхность и смотреть в одну точку пустым взглядом, сменялось жаждой действия. Плечи сами собой двигались, разминая мышцы спины. Левая рука скользнула к слегка задравшейся во время недавнего приземления юбке и оправила её.

Впереди — Броня логично предположила, что атаку стоит ожидать со стороны начала аттракциона, которое было куда ближе к месту засады — появились первые признаки вражеского присутствия. Судя по звукам шагов и плеску воды, противников было двое. Два некромага? Или некромаг в паре с оставшимся полицейским? Синеглазка решила просто подождать и выяснить.

Тем более, что ждать оставалось недолго. Обходя с двух сторон замедлившую ход тележку-лебедя, из-за угла показались девушка-некромаг и полицейский. Оба в состоянии боевой готовности: служитель закона смотрел на мир исключительно поверх ствола пистолета, а девица — сквозь едва заметную рябь активного щита. Именно она, кстати, первой появилась в поле зрения Брони, держа перед собой резную изящную волшебную палочку без выделяющихся элементов драгоценных металлов.

Незнакомка небрежно дунула на непослушный золотистый локон и улыбнулась, предусмотрительно останавливаясь метрах в пяти от синеглазки.

— Как же много у тебя самоуверенности! Даже убежать не пытаешься!

Однако, к удивлению преследовательницы, ответа удостоилась не она, а сопровождающий её полицейский, время от времени бросающий взгляд вниз, на защищённые исключительно колготками стройные ножки Брони. Та отметила направление взгляда и изменила форму своего щита с круглой на овальную, увеличивая площадь защиты в ущерб прочности.

Этот страж правопорядка был синеглазке уже не столь хорошо знаком, как предыдущий. Слишком обыденно он выглядел. Легко перепутать. Быть может, попадался на глаза пару раз, но в памяти эти встречи не отложились вовсе.

— У вас ещё есть время покинуть ристалище, пан полицейский. Вмешиваться в дела шляхты — не ваша обязанность. Уходите, иначе я выжгу ваши воспоминания. Не сегодня, так завтра.

Последнее уточнение было тем, что отделяло блеф от угрозы. Броня достаточно трезво оценивала свои шансы дотянуться до головы мужчины в этом бою. Куда вероятней, что он получит ранение, после чего синеглазка попросту сбежит. И уже завтра… послезавтра… она дотянется до него.

— Это незаконно, — возможно, в разуме полицейского проходили те же процессы, и он осознал значение последней реплики преследуемой. — Это уже больше, чем простой самосуд.

— Только в том случае, если решения принимать будет Сковронский. А если Маллой?

— Громкие слова. Тебя-то будут судить уже сегодня, — рыкнула девица.

А ведь вражеская некромагичка демонстрировала изрядное эмоциональное напряжение. К тому же, она всё ещё держала защиту! А ведь между щитом Брони и щитом незнакомки была огромная разница. Заклинание попаданки не сжирало драгоценный запас праха каждую секунду. И полицейский отправился именно с ней в паре. Похоже, что преследовательница не была уверена в своих шансах в бою один на один. Хотела дождаться напарника и отдать ведущую роль ему?

Единственный присутствующий немаг нервно пожевал губами.

— Три, — начала отсчёт Броня.

Полицейский переступил с ноги на ногу и, не сводя прицела с попаданки, вытер лоб о правое плечо.

— Даже не вздумай её слушать! — блондинка слишком нервничала. Её чересчур эмоциональный голос не придавал убедительности её словам. — Вздумаешь бежать, и тебя достанут!

— Два, — несмотря на крепнущую уверенность в собственных силах, синеглазка всё равно предпочитала биться с одним противником, а не с двумя.

Считать до одного не пришлось. Полицейский поднял руки.

— Пистолет в воду и беги, — велела Броня. — Быстро!

И вот, едва смертоносное оружие покинуло руку хранителя правопорядка, едва оно начало своё движение вперёд и чуть вверх, получив первый импульс броска, попаданка двинулась вперёд. Сокрытая невесомым, но крепким щитом из собранной спиралью ленты, девушка ощущала себя древнегреческим гоплитом — нет, самим царём Леонидом — рвущимся навстречу струхнувшему врагу.

Студентка ВАТИ упустила момент начала атаки, отвлёкшись на своего ненадёжного напарника. К её чести, она быстро сообразила, что к чему и атаковала на опережение. Одновременно с шагом назад, незнакомка взмахнула палочкой вправо. Никаких подсказывающих заклинание спецэффектов или слов не было, лишь по контексту Броня угадывала кручёное проклятье, которое должно было обойти по дуге спиральный щит и ударить цель в левый бок.

Время сложных планов прошло. Бой перешёл на высокие скорости, едва начавшись. Тем более, что это классическая дуэль: корсиканка против классика, поводок против палочки. Единственным, что здесь было необычного, так это поле боя, да тот факт, что начало схватке дал выстрел упавшего пистолета, а за “фальшстарт” никакого наказания не предусмотрено.

Корсиканка ушла от проклятья в скольжение, отказавшись от щита в обмен на возможность ускориться, зацепившись поводком за крашенную металлическую шею лебедя. Сонм водных брызг поднялся в воздух, блистая в лучах розового цвета, как павлиний хвост. Каждая капелька, подобно безудержному оптимисту, смогла найти новые краски в монотонном однообразии.

Сокрытая от взора классика, рывком ленты, нарушая все законы немагической физики и механики, Броня сместилась левей. Её правое плечо ощутило сразу два типа холода: обыденное отсутствие тепла и присутствие магической энергии. Это не было касание заклинания, лишь знак близости такового. Очень жирный и маркий знак, говорящий о том, что палочка лупит, не жалея праха. Тяжёлый звук, похожий на тот, что родится от удара огромным молотом по воде, лишь играл на руку этой теории.

Ещё один рывок поводка поставил попаданку на ноги. Возникшая из ниоткуда мокрая и злая корсиканка также не собиралась церемониться с преследовательницей. Лента обратилась в подобие сверла, которым Броня, вкладывая весь свой небольшой вес, словно бы это могло иметь хоть какое-то значение в магическом бою, ударила прямиком во вражеский щит. Оказавшись под столь мощным давлением, сгущённая, сосредоточенная магическая энергия пошла не лёгкой рябью, а концентрическими помехами, сквозь которые с трудом угадывалось выражение лица противницы.

— ДА ЗА КОГО ВЫ МЕНЯ ДЕРЖИТЕ?! — вложила весь свой азарт боя, весь страх, всю боль и всю злобу в один крик безродная студентка УСиМ, совершенно сознательно нанося удар по самообладанию оппонентки.

Пространство между помехами сократилось до минимума. Броня отлично знала, что это значит, и подобралась, готовая ловить ударную волну, когда структурная сетка заклинания не выдержит. И это случилось всего через секунду или полторы. С глухим “пу-у-уф” щит лопнул. Равномерный толчок в грудь и живот отбросил девушку назад и вверх, отправляя в затяжной, чреватый столкновением с балками и коммуникациями, полёт.

Но, поскольку полёт не был неожиданностью — как и вероятность словить пару проклятий вслед, в движущуюся по предсказуемой траектории тушку — уже в первую секунду попаданка перевернулась в воздухе вверх тормашками, выстрелила поводком в пол и тут же подтянулась вниз, с брызгами уходя в позицию, столь любимую небезызвестным Человеком-Пауком. В ту самую, в которой он находится, ползая по стенам и потолку.

Едва лишь приземлившись, синеглазка сложила щит. Весьма маленький, полностью защищающий её в этой позиции с низким профилем. Она быстро оценила ситуацию, с удовольствием для себя отметив, что противница — в силу неопытности или из-за деморализации — на данный момент не просто была растеряна, а демонстрировала полную потерю контроля над полем боя. Блондинка только-только плюхнулась в воду. Жмурилась, морщилась, мотала головой.

Броня тут же воспользовалась ситуацией. Очередным рывком поводка сократила дистанцию и в два удара отсекла противнице руки в районе предплечья, используя формулу для безболезненной бескровной ампутации.

Бой. Был. Окончен.

Та, кто ещё десять минут назад была жертвой, стояла в полный рост над поверженной охотницей, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и успокоить сердце, вдруг решившее, что сейчас самое время, чтобы устроить косплей на новорождённого чужого, а потому бьющееся изо всех сил о грудину. Бедолага-полицейский, видимо, осознавший, насколько правильный он сделал выбор, всё ещё шлёпал ногами по воде где-то впереди. А противница, приподнявшись на локте, защищалась культей, словно бы это могло бы хоть капельку помочь.

— Моя семья… если я умру… они… найдут тебя… всех твоих родных… они… они…

Постоянные паузы в речи перемежались со всхлипываниями. Блондинка отчаянно пыталась проморгаться, но в глазах было слишком много влаги: как воды из тоннеля, так и слёз обиды, страха, беспомощности. Та, кто ещё недавно была охотницей, отчаянно пыталась выторговать себе жизнь.

В этом мире было не важно, сколько тебе лет и какого ты пола. Две студентки только что боролись не на жизнь, а на смерть. И не было в их битве ничего личного.

Броня победила. И победила достаточно быстро, чтобы подмога не успела прийти. Пока что не было слышно даже звука шагов. И что теперь с этим делать?

Надо думать. Думай, слечна Глашек! Думай!

— Имя? Как тебя зовут? — попаданка поймала себя на дрожи. Пропитавшая всю одежду холодная вода давала о себе знать. Под конец фразы даже клацнула челюсть, порывающаяся дать ситуации импровизированное музыкальное сопровождение под кастаньеты. Вот только латиноамериканских страстей тут не хватало!

Победительница дрожащей от боли и лёгкого онемения левой рукой подцепила прилипший к лицу длинный локон и попыталась затолкать его под обруч. Правая же слегка напряглась, прежде чем лента вновь пришла в движение и, уделив несколько мгновений одёргиванию непослушной юбки, опутала торс хозяйки, напитанная согревающей формулой.

— Кюсо… Жаклин Кюсо.

— М-м-м, это по-французски, — Броня на пару мгновений прикрыла глаза. — Беженцы, значит? Падшее дворянство, смятое красными? Твоя семья переживает не самые лучшие времена.

— Молчи! — даже перепуганная шляхта оставалась шляхтой. Очень и очень гордой. — Ты вообще безродная.

— Мой род с меня начнётся, а твой рискует на тебе окончиться, — в голове попаданки появились первые намётки на план действий. — Твой напарник. Последний из группы. На каком он курсе?

Секундная пауза.

— На третьем.

Синие глаза всё видели. Всё понимани. Они видели насквозь эту жалкую неуклюжую, отчаянную попытку хоть как-то насолить противнице.

Четверокурсник. Год разницы в их возрасте был эссенциален. Броня, конечно, занималась самообразованием, но не в тех сферах, которые могли бы помочь держаться на равных с четверокурсником. Она — не Гало Ллорко. Ей нельзя биться с таким противником. Лишь игра в прятки и могла ей помочь..

Но не здесь. Не там, где скрывается Илега.

Согревающая формула сменилась формулой для ампутации. Удар по глазам. Проколоть барабанные перепонки. Судя по крику, второе действие было крайне болезненным, даже несмотря на магическую анестезию. Тот самый короткий вопль, когда дыхание от боли пресекается. Когда страдания настолько сильны, что ты не можешь даже возвестить мир о том, насколько это ужасно.

Но Броне не была нужна боль Жаклин. Лишь её крики. Крики, которые выманят четверокурсника на новое поле боя… в смысле, на поле пряток.

Часть ленты обхватила пояс поверженной француженки. Исключительно с целью подстраховки. Основное усилие приходилось на причёску. Именно так. Победительница планировала тащить свою добычу за волосы. А добыча должна была кричать. Много кричать. Чтобы у преследователя, уже успевшего полюбоваться изуродованным полицейским, не оставалось никаких сомнений в том, куда ему следует идти.

И Жаклин будет кричать. Во всю мощь лёгких. Как только отдышится, само собой..

3.

Эвакуация у них тут, в “Вечна забаве” шла неторопливо. В будний вечер, когда солнце уже сдало свои позиции, в секторе Дельта итак было не шибко людно. Неужели было так сложно полностью очистить поле боя, чтобы некромагам не пришлось беспокоиться о случайных жертвах? По крайней мере, подобный вопрос беспокоил Броню: это студентота ВАТИ даже не планировала запрашивать эвакуацию, способную демаскировать их хищные намерения.

Конечно, людей оставалось немного. Несколько любопытных, снимающих всё на камеру, расположились, в среднем, метрах в двадцати от злополучного аттракциона. Или вот, лениво вышагивающая немолодая пара проходящая рядом с павильоном кривых зеркал. Продавец таложеного так и не решился бросить свою тележку и теперь уныло толкал прочь. Да ещё один отчаянно смелый остановился почти у входа в “тоннель влюблённых”.

— Я что, неясно выражаюсь, пан полицейский? — обратилась к нему Броня, повышая голос, чтобы его было слышно сквозь крики блондинистой приманки.

— Мне… я хотел забрать табельное, — речь мужчины приходилось, частично угадывать по контексту. Неуверенность делала её слишком тихой. — Если я его потеряю, меня…

— Меня не волнует ваше табельное! — отрезала синеглазка. — Я дала вам шанс бежать. Так бегите. Завтра заберёте пистолет. Если он останется там, где вы его бросили. А теперь, вон!

— Слушаюсь, — нервно козырнул страж порядка и послушно побежал прочь.

— Меня окружают одни идиоты… — прошипела Броня, покачав головой. — Что в этом мире, что в том.

Так или иначе, она выполнила свой долг. Объявила эвакуацию. Если в кого прилетит смертоносным проклятием, пока он пишет видосик для своего бложика, это уже не проблемы попаданки. Свои мозги другим не вставишь.

Где же лучше играть в прятки? В комнате смеха? Нет, это ведь не киношный зеркальный лабиринт, да и в случае боя вышеупомянутую парочку неторопливых черепах зацепить может. Карусель и тир тоже не годились. О! Магазин с безделушками! Он тут крупный. Три этажа, и даже крытый ресторанный дворик на втором. Есть, где развернуться.

Броня сначала быстрым шагом, а затем и бегом направилась к новой цели. Прямо через газончики, пару метров вверх по пологому, всё ещё зелёному, несмотря на раннюю осень, склону. Вот здесь можно было и оставить свою приманку. Слепую, глухую, не способную дать напарнику хоть сколько-нибудь внятную подсказку. Секунду девушка думала отсечь пленнице стопы, чтобы лишить её возможности бежать, но затем рассудила, что это уже лишнее. Если наживка начнёт беспорядочно носиться по округе, шансов спрятаться будет даже больше.

Точнее, было бы больше, не будь в округе так много свидетелей. Броня повернулась в сторону этих блогеров-самоучек, поднесла указательный и средний палец к своим глазам, а затем провела ими, словно бы перечёркивая каждое из этих дополнений к мобилке. Посыл был настолько очевидным, что его мог расшифровать любой дурак. Их пометили. Их запомнили. Одно лишнее слово или действие обернётся жестокой карой.

Была какая-то неуловимая разница между всеми этими кретинами и тем златозубым полицейским, личность которого недавно погибла в тоннеле от рук некромагички. По какой-то причине Броне не хотелось причинять вреда врагу, зато она была уверена, что у неё не будет подобных проблем в случае необходимости казнить кого-нибудь из мобилодержателей. Никто из них попросту не воспринимался, как человек с мотивами, которые можно было, если не одобрить, то, хотя бы, понять. Златозубик хотел денег. Он был готов пойти на риск, но на риск взвешенный. И пусть его выводы оказались не верны, они имели под собой твёрдую опору.

Броня была способна представить, как она, имея те же предпосылки и условия развития, могла, чисто в теории, оказаться в том же положении. Она была способна поставить себя на место полицейского-оппортуниста, жадного до денег, несмотря на то, что сама предпочитала стратегию минимализации рисков стратегии максимизации выигрыша.

Поставить себя на место идиота с камерой, снимающего в зоне эвакуации, пусть даже проведённой некачественно, ей было не дано.

Так или иначе, игры в прятки, скорей всего, уже не выйдет. А погоня была очень плохим выходом из ситуации. Не когда следующий по пятам охотник имел на руках оружие дальнего боя, пользоваться которым он обучался на протяжении нескольких лет. Шанс бежать был упущен там, в тоннеле.

Есть огромная разница между открытым бегством с кучей свидетелей и тихим петлянием вне поля зрения.

Облизнув пересохшие губы, девушка приступила к подготовке места для манёвра и обманки, которой было суждено сработать, если вдруг свидетели окажутся достаточно разумны, чтобы держать язык за зубами. Она пронзила боевым поводком тяжёлую металлическую мусорку, а затем запустила ей в окно второго этажа местной разжиревшей сувенирной лавки. В то самое окно, сквозь которое угадывался интерьер ресторанного дворика. Затем лента вцепилась в стену и некромагичка запустила себя вверх, в сторону крыши, как из рогатки. Оказавшись в точке назначения, беглянка тут же перекатилась за парапет.

Прижавшись к импровизированному укрытию, девушка прикрыла глаза, собирая мысли в кучу. Её боевой поводок, словно бы имея собственную волю, уже рыскал по крыше и время от времени с тихим “хрямьс” крошил бетон.

Будущий боезапас на случайперестрелки.

Может, всё же, сбежать? Нет. Побег поставит слишком многих под удар, от Илеги до случайных прохожих, ведь он будет пролегать через территории, в которых эвакуации не было ни в каком виде. Даже столь баздарной, как в секторе Дельта. Да и местность слишком открытая. Овчинка выделки не стоила.

Прятки вряд ли могли выиграть много времени. Либо кто-то из лишённых инстинкта самосохранения мобилоголовых сдаст девушку ради зрелищного боя, либо преследователь догадается забрать телефон и просмотреть запись. По-хорошему, перестрелять бы всех нежелательных свидетелей, но Броня не решалась. Не решалась, несмотря на полное отсутствие сколь-либо логичных доводов оставить эту шоблу в живых.

Оставался последний вариант. Навязать противнику затяжную перестрелку. Если он не дурак, то, наверное, уже выловил из воды державу француженки. Ту самую, которую победительница, желая поскорей покинуть коридор, забыла уничтожить. Дура! Вот же, дура! Так что, надеяться на то, что у четверокурсника быстро закончится прах, не стоило. Однако, каждая прошедшая минута увеличивала шансы на появление подмоги.

Классики любят бои на средних дистанциях. В том числе — позиционные. Броня же заняла господствующую высоту. Это должно помочь выиграть время в схватке с сильным противником. Ну или, чем Форд не шутит, победить?

— Я не знаю где она! Она выколола мне глаза! Проколола перепонки! Это ловушка! Марек! Это ловушка! Я не знаю, где она.

Приманка сменила пластинку. Впрочем, в этом не было ничего страшного. Абсолютно никакой важной информации на новой пластинке не имелось. Ничего, о чём сам Марек не мог бы догадаться. При этом, верить этим сведениями бездумно не следовало. Вполне могло быть, что Броня попросту бросила красную сельдь на пути, по которому никогда и не собиралась идти, а сама пустилась в бега иными тропами.

Никто из тех, кто сегодня сражался, не обладал всей полнотой информации.

И вот, наконец, появился и сам Марек. Броня старалась не сильно привлекать к своему укрытию внимание и, едва в розовом свете тоннеля влюблённых удалось разглядеть рослую фигуру парня, тут же скрылась за парапетом.

Всё было плохо. Куда хуже, чем надеялась попаданка. В отличие от своей подружки, этот юный пан ерундой не страдал. То, как он закутался в свою одежду, натянув капюшон и скрыв нижнюю часть лица платком, говорило об умении зачаровывать ткань. Скорей всего, чары защищали от прямого физического урона за счёт использования кинетической энергии, но это, чёрт возьми, сто процентов дальнобойных атак Брони. Она не была уверена, что у неё много шансов засадить с пятидесяти метров каменным крошевом прямо в щель между платком и капюшоном.

Но куда хуже было его оружие. Нет, речь не шла о державе со сложной гардой, имитирующей кастет, как у Маллоя-младшего, известного любителя всяких магокульных наворотов. Речь шла о том, как простая, словно бы вырубленная четырьмя ударами трёхгранная палочка лежала в руке противника. Как у лорда Воландеморта в киношной поттериане. Словно не оружие, а сигарета. Подобный, выглядящий небрежным хват, был характерен для тех некромагов, кто в качестве основного средства ведения боя предпочитал цзянь. Иными словами, для поклонников маньчжурской магической школы, делающей большую ставку на маневрирование.

Ей-форде, хуже уже было просто некуда! Этого бронированного боевого акробата вряд ли получится развести на удобный девушке затяжной дальний бой: он просто приусяшит на магическом аналоге тросовой акробатики на крышу, как герой китайской мыльной оперы. Пиши пропало.

— Слышишь, Марек?! Она где-то рядом! Я знаю! Это ловушка! Я не вижу и не слышу! Я знаю! Я…

Пластинку зажевало. Очевидно, некромаг отправил свою напарницу в царство блаженного сонного забытия. Усилием воли заставив себя вновь начать дышать, Броня решила выглянуть из своего укрытия. Как раз вовремя, чтобы увидеть не только потенциального противника в уже двадцати метрах от импровизированной крепостной стены некромагички из УСиМ, но и одного из мобилоголовых, догадавшихся ткнуть пальцем в сторону укрытия.

Недовольно мотнув головой, синеглазка выпрямилась. Уже не было смысла в прятках. Как и в нелепом, губительном человеколюбии: бесполезный в грядущем бою заряд картечи ударился в грудь стукачу и сбил его с ног. Под рухнувшей на землю, всё ещё способной двигаться тушкой довольно быстро образовалось тёмное, кажущееся абсолютно чёрным пятно.

Только сейчас мобилоголовые додумались ретироваться. Хотя один из них отбежал всего лишь за ростовую фигуру служащей маскотом парка Тыквоголовой Радки.

— Только не говорите, пан Марек, что вы пришли поговорить, а я неправильно истолковала ваши намерения! — попаданка начала с бравады.

Что угодно. Любой способ выиграть лишнюю секунду годился. Абсолютно любой.

— Вы не поверите, слечна Глашек! — собеседник беспечно развёл руками, и под эгидой разговора даже позволил себе пару шагов вперёд.

Допустимо. В бою он бы двигался гораздо быстрей.

— А ваша французская подружка не заревнует? — в ход пошло примитивнейшее соблазнение.

Улыбка, голову чуть на бок. Вне всякого сомнения, после купания в холодной воде и двух боёв, Броня выглядела просто божественно и великолепно! Само очарование! Как подгоревшая яичница.

Захотелось яишенки. Глазуньи. Чтобы желток был жёстким. С губ попаданки сорвался нервный смешок, сигнализирующий о потере контроля пытающегося оставаться холодным разума над сущностью холерика.

— Вы ведь понимаете, что я вызвал подмогу, едва понял, что остался один? — ожидаемо попытка соблазнения не удалась. Марек оставался весьма рациональным молодым человеком. — Чем больше вы трепыхаетесь, тем более раздражённой будет слечна Сковронская. На самом деле, мы не рассчитывали на сражение. Лишь перестраховались.

— О-о-о, и, наверное, поэтому вы не объявили эвакуацию? — чрезмерно саркастичный вопрос, разумеется, лишь растягивал время. Но уже с другой целью.

Понимание, что подмога может прийти на помощь не только попаданке, но и её противнику, сливала все предыдущие планы в унитаз. Снова. Предстояло придумать что-то новенькое. И быстро.

— Естественно! — взмахнул руками собеседник. Этот жест заставил ленту боевого поводка на мгновение сложиться в спиральный щит. — Это ведь не территория Сковронского. Парк находится на землях пана Фурмана. За резню на чужих территориях, нас по головке не погладили бы.

Броня отлично понимала, что ей заговаривают зубы. Нет, в словах Марека легко обнаруживались зёрна правды. Однако, нельзя было верить всему сказанному. У Сковронского с Фурманом могла иметься договорённость, о которой безродной некромагичке знать неоткуда. Или всё обстояло куда как проще, и нападение планировалось по возвращению в Хотску.

Маньчжурец — не по национальности, но по стилю боя — тем временем ещё больше сократил дистанцию. Корсиканка в свою очередь тактично сделала вид, что ничего не заметила. Пожалуй, стоило сыграть на чувстве превосходства врага. Продемонстрировать немного страха, увести его мысли в сторону.

— Вот как? — девушка осеклась. — Слава Семерым, что ничего непоправимого не было сделано. Я… была не права.

— Понимаю. Пожалуй, я был не прав в большей степени, — молодой человек сделал примирительный жест, подняв руки вверх. С учётом того, что волшебная палочка и держава оставались в боевой готовности, подобный жест выглядел странно и, по сути, ничуть не делал некромага уязвимей. — Я должен был учесть то, как наша попытка перестраховаться будет выглядеть.

— И… что будет теперь? — кажется, надлом в голосе прозвучал убедительно.

У Брони сегодня нашлось достаточно много поводов понервничать, так что, в определённой мере, эмоции были неподдельными.

— Вы сами сказали: ничего непоправимого до сих пор не произошло. Слечна Кюсо из богатого рода. Глаза, уши и руки ей восстановят. Но счёт с требованием компенсаций, наверняка, выставят. Чтобы другим неповадно было.

— Боюсь, я не смогу выплатить крупную компенсацию, — на сей раз мир увидел экспрессивный взмах рукой в исполнении Брони. Девушка сознательно использовала быструю и дёрганную жестикуляцию, надеясь “замылить” глаз противнику. — Я не из богатого рода! У меня вообще нет рода! Я безродная! Мои родители мебельщик и флористка! Им итак тяжело даются траты, связанные с моим обучением!

Каждая фраза сопровождалась движением. Таким же дёрганным и отрывистым, как и речь девушки. Но с широкой амплитудой. Дёргался даже поводок, но несколько иначе. Попаданка сознательно подавала ему неполные и неправильные формулы движения, имитируя отсутствие связности мыслей.

— Всё решаемо, — заверял её маньчжурец. — Вы сможете поступить на службу к той, кого победили. Вся оплата пойдёт на погашение долга, но сами подумайте, какое это выгодное предложение: вы уже продемонстрировали свою силу. Вы победили слечну Кюсо в открытом бою. Она не сможет отказаться от возможности получить в услужение хорошего берсерка. Пройдёт время, долг будет выплачен, но работа останется. Вы будете получать за неё деньги. Да ещё и покровитель появится. У вас же нет покровителя?

— Н… нет, — Броня весьма правдоподобно всплакнула. Она опустилась на корточки, практически полностью скрываясь за парапетом.

— Хорошо. Бросьте мне браслет и поводок, тогда я поднимусь и заберу вас. Всё будет хорошо.

Вот он. Маньчжурец. Внизу. Прямо под стенами здания. И что теперь?

Сколько приготовлений? Сколько планов? Всё зря! Из-за телефоноголовых отвлекающий манёвр с битым стеклом не сработал. Не будь их, Марек вполне мог бы пойти исследовать ресторанный дворик. Можно было бы попытаться зайти к нему со спины. Нанести удар в упор. А что оставалось теперь?

Отчаянные меры.

Лента обвила мизинец и безымянный левой руки в режиме анестезии и резко сжалась. Перелом. Абсолютно безболезненный. Броня была не уверена, что сможет сдержаться и не вскрикнуть, когда её кости хрустнут и сместятся, если пренебречь небольшим магическим жульничеством. Нельзя было давать малейшего намёка.

Так и не вставая с корточек, из позиции, в которой было легко скрыть травму, девушка сбросила вниз оружие. Браслет, обмотанный лентой. Не говоря ни слова.

— Ну, я иду!

Высота здания не имела для маньчжурца никакого значения. Броне даже не было нужно видеть противника, чтобы сопоставить звуки его шагов с вертикальным бегом. Шурх-шурх-шурх. Не топанье. Шуршание. Легковесное. Управление гравитацией для восточной боевой школы является таким же естественным элементом, как для любителей боевого поводка управление полётом через цепляние за объекты и нарушение третьего закона Ньютона.

И вот, когда шуршание было уже достаточно близко, девушка, словно получившая свободу сжатая пружина, стремительно выпрямилась. Нет лучше момента для атаки, чем действие врага, близкое к завершению. Ощущение “уже вот-вот” концентрирует на себе внимание, и позволяет выиграть атакующему пару мгновений. Пару важных мгновений, достаточных, чтобы поймать в полёте руку с оружием, скользнуть пальцами чуть глубже, к запястью, в рукав, туда, где заканчивается зачарованная перчатка, и впиться в плоть. К лешему множители! К лешему длину оружия! Боль двух сломанных пальцев давала достаточно энергии для формулы, позволяющей низвести вражеские кости и мышцы по уровню прочности до пластилина!

Обойдётся без обезболивания! Обойдётся без остановки крови! Умрёт, так умрёт! Не факт, что у Брони будет ещё один шанс!

Увлечённая атакой, она сама попалась на собственную уловку. Когда “ещё чуть-чуть”, когда “уже вот-вот”, и поймала виском удар державой.

Они хлопнулись на крышу одновременно. Синеглазая попаданка рухнула на парапет, ощущая, как падение вышибает из лёгких воздух. Только заслуженный трофей в правой руке хоть как-то грел душу.

Ещё живём. Ещё не всё кончено. Ещё есть шансы.

Марек же встретился с крышей чуть дальше от края. И, видать, потеря руки оказалась не такой болезненной, как хотелось Броне, ведь всего спустя пяток секунд, пусть вразвалочку, но он поднялся на ноги. Встал. Полностью выпрямился. И даже без опоры, в то время, как Броня всё ещё цеплялась за парапет единственной здоровой рукой, прижимая вторую к болящим рёбрам.

— Курва! Курва, курва, курва!!! — прорычал за спиной у девушки, словно хищный зверь, четверокурсник. — Курва!!!

Некромагичка оттолкнулась от бетонного ограждения крыши и повернулась в сторону врага, поднимая для обороны и контратаки активную правую руку, готовую ещё что-нибудь оторвать или, скорей, полностью погасить кинетическую энергию любого удара.

Любого, кроме прилетевшего откуда-то сбоку, в обход ожидаемого направления, удара пяточкой. Удара настолько мощного, что весь мыслительный процесс, и без того неуклюжий, сводящийся до уровня пары магических формул и примитивных ответных реакций, окончательно остановился. Глаза всё ещё видели абсолютно всё чётко и ясно, но мозг не обрабатывал ни бита входящей визуальной информации, а аудиоканалы окончательно забил неприятный высокий противный гул, который могло издать только дитя потери телевизионного сигнала и самого живучего в мире комара.

Мир дрогнул, наклонился, а затем, описав дугу, приземлился на бок, оставляя в поле зрения синих глаз только опиравшиеся на вертикальную поверхность обутые в серо-чёрные кроссовки ноги, рядом с которыми, по горизонтали, слева направо, пролетали чернильные капли и разбивались о стену.

4.

Эдвард Мёрфи был гением. Он никогда не бывал в Форгерии. По крайней мере, Даркену не было известно подтверждений обратному предположению. Однако, уже там, на Земле, это мудрый человек вывел философский принцип, описывающий, по сути, жизнь абсолютно всех живых существ во всех мыслимых мирах.

Всё, что может пойти не так, пойдет не так.

И именно тогда, когда необходимо торопиться, Дарк и Гало застряли в пробке.

— Э-э-эх, — тяжело вздохнул “номер один” и, даже не пытаясь скрыться, выглянул из-за плеча водителя.

Разумеется, никакой новой информации получить не удавалось. Пробка. Их микроавтобус застрял прямо посреди съезда с моста, потому что там внизу у легковушки и внедорожника начался брачный сезон.

— Ради Семерых, Дарк, не мельтеши, — поморщился громила. — Ты же сам говорил, что твоя рожа может привлечь внимание.

— Чьё? — закатил он глаза. — Мы в пробке на съезде. Тут нет никого, кто хоть теоретически мог бы моей рожей заинтересоваться.

Впрочем, несмотря на свои же слова, главарь вновь скрылся в машине.

— Почитай лучше, — посоветовал “номер три”.

— Не охота… — буркнул “номер один” и снова достал телефон.

Просто так. Без цели. Так он в этой и прошлой жизнях иногда открывал и закрывал дверь холодильника, словно бы это могло хоть как-то повлиять на состав и количество находящейся там еды.

— Пофилософствуем, босс? — хмыкнул громила.

— Не сейчас! — недовольно огрызнулся Дарк. И ровнёхонько в этот момент телефон ожил. Лик Фортуны, её имя и характерный рок-трек звонка. — Не сейчас, — добавил он уже спокойней и принял вызов. — Базарь.

— Дарк, тут машина “Стит”. Только подъезжает, — начала она. — Из наших никого. Что мне делать?

— Можешь? — Даркен осёкся и раздражённо взлохматил волосы. — Можешь дать им трубку?

— Да, могу… оу… Семеро!

— Что? — молодой человек нахмурился.

Он сдержал свой порыв начать нетерпеливо требовать ответа. Одно дело, когда твой нервяк видят доверенные лица, а другое — демонстрация слабости менее надёжным подчинённым.

— Там Сковронская… Экза Сковронская.

— Ну-у-у-у… дай трубку ей! — Маллой-младший улыбнулся, понимая всю сложность и абсурдность ситуации.

— Ладно… хорошо… минутку. Мне надо дорогу перейти.

Даркен решил воспользоваться паузой. Он отложил в сторону телефон и скинул верх форменной робы, открывая обтянутый чёрной футболкой тренированный торс. Не уровень Гало, конечно, но в бою, как магическом, так и рукопашном, сын ректора вполне мог побороться за свой статус, а это, само собой, нашло отражение и во внешности.

— А я хотел отложить это для штурма, — пробормотал парень, прежде чем достать из запасов магокульный патронташ. Да, оно действительно произошло от обычного, немагического патронташа. Потому и одноразовые державы с прахом крайне сильно напоминали патроны для дробовика.

Так или иначе, оперативно снарядившись для грядущей выходки, молодой человек вновь взял трубку. Мог бы и не торопиться, так как голос Сковронской донёсся из динамика спустя лишь четверть минуты.

— Ваше беспокойство заставляет меня злорадно улыбаться, пан Маллой, — вместо приветствия произнесла противница.

— Будет приятно стереть эту мерзкую лыбу с твоего лица, Экзи, — ответил ей Дарк перемещая вес с ноги на ногу для разогнева. — Скажи, у вас с Фурманом достаточно хорошие отношения, чтобы он был готов простить вашей семье разрушение парка развлечений?

— О каких разрушениях вы говорите, пан Маллой? — вопрос “номера один” достиг своей цели.

— Я буду на месте где-то через минуту. И поверь мне, я снаряжён достаточно хорошо, чтобы битва со мной была долгой и разрушительной. Ты уж решай сама, отзывать своих парней или нет, но учти: я буду ломать штуки, и ломать их очень много. И если при этом будут присутствовать твои люди, это может стать поводом потребовать с твоего папеньки компенсацию. Целую, котя, скоро буду.

Дарк чмокнул мобильный в микрофон и носом оборвал звонок.

— Гало, возвращайся назад и забери Ёлко, когда она закончит, — телефон вновь спрятался в кармане за державой.

— У тебя есть план? — в кои-то веки в голосе мегатериума удалось различить едва заметные нотки заинтересованности. “Номер один” проявлял именно те черты, которые и являлись гарантом признания его лидерства по отношению к “номеру три”, безотносительно политической ситуации.

— Есть ли у меня план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Держите меня Семеро, узнаешь из завтрашних новостей!

С этими словами Дарк распахнул заднюю дверь микроавтобуса, опустил руку на державу и спрыгнул прямиком на капот стоящей позади легковушки.