Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I

УИЛЬЯМ Ф. НОЛАН Де Помпа

Год 1960-й.

Его звали Теренс Родригес Антонио Де Помпа, и он приближался к смерти.

На нем были обычные спортивные слаксы винного цвета и белая рубашка поло. Замшевые краги и черная кожаная кепка. А еще вязаный шелковый шарф, привезенный из Индии, который развевался за ним, как белый флаг.

Он ехал на головокружительной высоте по горному серпантину над заливом Калифорния, воды которого уходили за горизонт и золотом мерцали под солнцем.

Ехал в открытой кабине «мерседес бенц 300 SLR». Восьмицилиндровый двигатель выдавал почти триста лошадиных сил. При 7000 оборотов в минуту автомобиль мог делать 170 миль в час. Легендарный британский «стерлинг мосс», почти идентичная модель, выиграл в 1955 году Милле Миглия, итальянскую гонку в тысячу миль.

Терри приобрел этот автомобиль прямо на фабрике в Штутгарте, лично летал за ним в Штутгарт на персональном самолете. Все, от кожаного сидения до замка зажигания, было специально подогнано с учетом особенностей его фигуры (в жизни он был куда выше, чем на экране). «Бенц» был раскрашен в цвета американского флага: белый, с красным капотом, с полосой синего металлика. В конце 1950 года он на этой машине выиграл приз Нассау, обогнав три «феррари» с лучшими американскими гонщиками — Филом Хиллом, Дэном Гарни и Кэрролл Шелби. Лучший друг Терри погиб во время гонок, причиной стала взорвавшаяся шина, но потери были минимальны. Лучшие друзья появлялись и менялись у него с небывалой частотой.

После гонки толстый банкир из Чикаго предложил Де Помпе миллион наличными за автомобиль. Терри вежливо отказался. На следующие выходные во время ромовой вечеринки в таверне «Черная борода» ему предложили участвовать в гонках от производителя «феррари», от чего он отказался тоже. Репортер «Нассау блейд» спросил, почему Терри решил рискнуть своей жизнью в гонках. Почему не посвятил себя съемкам.

Терри улыбнулся в камеру (улыбкой, которая воспламеняла сердца миллионов молодых женщин) и ответил: «Видите ли, я не знаю, кто я: актер, который любит гонки, или гонщик, которому нравится сниматься». Этими словами он часто объяснял свое пристрастие к спорту.

Были у него и другие страсти: коррида в Испании, бобслей в Швейцарии, сафари в Африке, альпинизм в Колорадо — и повсюду его ждали красивые женщины. (Однажды он попытался закрутить роман с мужчиной в гей-баре Детройта, но потерпел фиаско.)

Маргарет, бывшая жена Терри, была нью-йоркской топ-моделью, когда они познакомились на коктейльной вечеринке в честь Говарда Хьюджса (который так и не появился). Она была великолепна и до сих пор сохраняла отличную фигуру. После развода ей достался особняк на Ривьере, любимый белый «кадиллак» Терри, сделанный по личному заказу, богато обставленная квартира в Бель Эйр, три миллиона в бриллиантах и дом на пять спален на Пятой авеню. На суде Терри назвал ее «алчной сукой», а она его «эгоистичным ублюдком».

Они отлично знали друг друга.

Де Помпа отдал Маргарет почти все, чего требовали ее адвокаты. За каждый фильм ему платили полмиллиона, так что потеря была небольшой. Пусть сучка радуется. Зато он избавился от нее (и своры ее адвокатов). По крайней мере, она оказалась бесплодна, так что ни один ребенок не пострадал.

Для Терри Де Помпы управлять «бенцем» было чистым счастьем. Он наслаждался тем, как обтекаемая пуля на колесах пролетает милю за милей. Ему нравилась дикая сила металлического зверя, которым он владел, повелевал (что никогда не получалось с Маргарет).

Терри улыбнулся навстречу разогретому воздуху и выжал газ, чувствуя отклик мотора. Контроль. Сила и контроль.

Он коснулся шрама на левой щеке, напоминания о драке с Маргарет в спальне в Бель Эйр на прошлое Рождество. Сучка пустила в ход свои острые когти.

Уже почти стемнело, встречный грузовик мазнул фарами по глазам Терри, напомнив о прожекторах у театра «Грауман-Чайниз» в Голливуде, после премьеры «Мира боли». Там он оставил отпечатки ладоней и ног на квадрате влажного бетона, а к его телу в это время прижималась чувственная рыжая девчонка из Вегаса.

Он включил дальний свет и уставился на белую полосу дороги. Остался прогон примерно в милю, затем его ждал резкий поворот над обрывом. Терри знал этот путь, он не раз здесь гонял.

Он снова нажал на газ, и «бенц» ответил. Взревел. Рванулся вперед. Все быстрее и быстрее. 100 миль в час… 120… 130… 140… 150…

Прямой отрезок закончился. Вот он, поворот.

Терри улыбнулся.

И не стал тормозить.

Двадцатипятилетний Дэнни Холмс, одетый в потрепанную пижаму, сидел в своей маленькой квартирке в Нью-Йорке и смотрел телевизор, пристроившись на поблекшем розовом покрывале. Темные глаза не отрывались от экрана. Подавшись вперед, он отрегулировал звук. Раздался голос диктора новостей Морли Первиса, чистый и звонкий:

— …погиб в двадцать четыре года, его останки сплавились с обломками любимой немецкой гоночной машины. Трагически оборвалась жизнь экранного идола, золотого мальчика Голливуда, который…

Дэнни переключил канал.

— …причина аварии окутана тайной. На дороге не осталось тормозного следа, а значит, Де Помпа не тормозил перед крутым поворотом. Возможно, сердечный приступ? Семейный врач Марк Калман заявил, что в медицинской карте Де Помпы не было намеков на похожие заболевания. Однако аутопсия невозможна, поскольку тело актера…

Третий канал.

Маргарет Де Помпа, тридцатипятилетняя красавица, давала интервью в своем доме в Нью-Йорке. Стройная, с выбеленными волосами и кошачьими чертами лица, она то и дело подносила к глазам кружевной платок. Однако голос был уверенным.

— …но наши глупые ссоры ничего не значили. Мы, как любая пара, не всегда друг с другом соглашались… но мы обожали друг друга. Если бы Терри выжил, мы наверняка поженились бы снова. Он был (всхлипы)… для меня всем миром.

Журналист, телеведущий Лен Лоусон, склонился к ней.

— Вы верите, что ваш бывший муж мог сознательно съехать с обрыва?

Ответ был быстрым и страстным:

— Никогда! Терри слишком любил жизнь. — И снова последовали всхлипы.

Лоусон повернулся к камере.

— Жизнь, которую он так любил и от которой стремился взять все, началась в бедности. Теренс Родригес Антонио Де Помпа…

На экране возникла маленькая мексиканская деревушка. Камера двинулась вдоль пыльной улицы, затем сквозь дверь дома и к потрепанной жизнью старой женщине. Она сидела, опустив голову, и раскачивалась в плетеном кресле.

Голос Лоусона продолжал рассказ.

— Маленький Терри Де Помпа вырос здесь, в бедной мексиканской деревушке. Отец мальчика, каменщик ирландско-итальянского происхождения, оставил семью, когда Терри исполнилось три. Его мать Мария горюет по знаменитому сыну.

Голос репортера был мягким и утешающим:

— Каким он был, миссис Де Помпа? Расскажите нам о Терри.

— Он… не любил играть… с другими детьми. Много раз убегал… упрямый, как ослик… мой Терри. Он никогда не был здесь счастлив. Сбежал в Мехикали работать…

Теперь на экране возник сам Де Помпа, который смотрел в камеру во время последнего интервью.

— В возрасте четырнадцати лет я стал помощником гробовщика в Мехикали, а все свободное время проводил в местном кинотеатре, мечтая о том, что однажды и сам появлюсь на экране. Два года спустя, когда мне исполнилось шестнадцать, я собирал лимоны в Чула Висте, на границе с США. Жена владельца лично заинтересовалась мной. — Чарующая улыбка в камеру. — Сказала, что оплатит мне актерские курсы Дейва Кори в Нью-Йорке. И это стало началом всего.

Появились изображения Де Помпы в классе, на сцене, со сжатыми кулаками, с сияющими глазами.

Затем последовал рассказ Дейва Кори.

— Он был естественен, — говорил тот. — Терри превращал свою внутреннюю боль в оружие. Его игра поражала, как удар молнии. Он шокировал. Я знал, что он станет великим. Знал с первого момента, едва увидев его на пороге класса.

Голос Лоусона представил зрителям Сидни Шибинсона из «Юниверсал Пикчерз».

— У меня природное чутье на таланты, — говорил Шибинсон. — Когда я заметил Де Помпу в классе Кори, я понял, что смотрю на нового Марлона Брандо. На той же неделе мы подписали контракт с «Юниверсал» на три фильма. «Глубже вонзи кинжал», «Парни в черной коже» и «Неутомимый бунтарь». Бинго! Он сразу завоевал славу и заработал тонны денег.

Диктор продолжил:

— Деньги и немедленная слава открыли множество дверей перед молодым Терри, позволили ему наслаждаться жизнью во всей ее полноте и разнообразии.

На экране сменялись фото: Терри на необъезженном жеребце, Терри делает «веронику» перед быком… на спортивном мотоцикле прыгает через ров… взбирается на отвесный склон… фехтует с противником в маске… стреляет из охотничьей засады… поднимается в Скалистых Горах… отбивает в стенку теннисный мяч… на серфинге спускается с гребня волны… прыгает с парашютом с личного самолета… поднимает клетчатый флаг выигранной гонки… И всегда на заднем плане присутствует красивая девушка.

Лоусон снова заговорил:

— Никто со времен Джеймса Дина не умел так зажечь сердца миллионов юных зрителей…

Нервная девочка-подросток стояла перед кинотеатром с афишей Терри, сжимала плакат с фотографией Терри, и Терри же улыбался с рисунка на ее футболке.

Ее голос звенел:

— Мы с подругой четырнадцать раз смотрели «Неутомимого бунтаря». Терри был… — Ей явно не хватало слов, по щекам катились слезы. — Был для нас как религия. Он был для нас всем! Ну почему он умер? Почему?!

Лоусон снова возник перед камерой.

— Трагическая смерть Терри Де Помпы оставила множество вопросов. Но одно известно наверняка: его яркий образ продолжит гореть в сердцах тех, кто…

Дэнни выключил телевизор. И начал ходить по комнате, сжав кулаки. Его лицо покраснело.

— Черт! — воскликнул он. — Черт, черт, черт!

Девушка попятилась от стола, ее глаза расширились от страха. Она все пятилась, а Дэнни надвигался на нее.

— Дэнни, я…

— Заткнись, сучка! Разве я не велел тебе закрыть свой болтливый рот?

— Но ты солгал! Ты не сдержал слова.

Дэнни влепил ей пощечину. Глаза девушки заблестели от слез.

— Дешевка! — зарычал он. — Это был последний раз, когда ты…

— Стоп! Стоп! — Дейв Кори поднялся на сцену, качая головой.

Другие юноши и девушки, все начинающие актеры, сидели на складных стульях, поставленных полукругом у сцены.

— Ну, что опять не так? — спросил Дэнни.

— Ты снова играешь его, — заявил Кори. — То, как ты двигаешься, как поворачиваешь голову… даже то, как ты ударил Сюзан. Это все он. Я вижу Де Помпу.

Повисла напряженная тишина.

— Истинным актерским искусством не овладеть, используя чужие эмоции. Каждый актер должен найти свой собственный путь. Выразить самого себя. А имитация не может стать творением.

Дэнни уставился на него.

— Вы считаете, что у меня не получается?

— Этого я не говорил. У тебя немалый талант, но ты сам его блокируешь. Ты хочешь жить в тени Де Помпы. Проблема в том, что ты не сможешь…

Дэнни злобно перебил:

— Проблема в том, что я тут слушаю полнейшую чепуху. Мне не нужны ваши оценки, и Терри они не были нужны. Да, я не соответствую вашей задумке. Ну и идите с ней к черту, Кори!

Он вышел из комнаты и хлопнул тяжелой звуконепроницаемой дверью.

Дом Маргарет Де Помпы звенел голосами и хрусталем, кубики льда ударялись о стенки бокалов с виски под тихие звуки джаза на трубе.

— Некоторые считают, что орлеанский джаз устарел, — говорила Маргарет мэру Нью-Йорка. — Но мне он кажется изумительным.

Низенький плотный человечек кивнул.

— Это часть национальной культуры, а она никогда не устаревает.

Подошел слуга и замер в отдалении, не решаясь прервать их разговор. Маргарет повернулась к нему.

— Что, Дженсон?

— Молодой джентльмен желает вас видеть. Он ждет в фойе.

— И по какому поводу этот джентльмен жаждет встречи?

— Он не сказал.

— Имя?

— Дэннис Холмс.

Она нахмурилась.

— Никогда о нем не слышала.

— Он кажется весьма… настойчивым.

Маргарет повернулась к гостю.

— Отпустите меня на минутку, мистер Мейер?

— Конечно, дорогая, — Он посмотрел на бар. — Налью себе бокал вашего великолепного шабли. Оно улучшает пищеварение.

Маргарет проследовала за Дженсоном в фойе.

— Я видел вас по телевизору, — сказал Дэнни, — в передаче о Терри… Я просто не мог не встретиться с вами. — Он помедлил, нервный и немного неуверенный. — Я знаю, что невежливо являться вот так, без приглашения… но Терри очень много для меня значил.

— Вы его знали? — спросила Маргарет.

— Не лично. Мы никогда не встречались. Но я видел все его фильмы, я прочитал о нем все… от той статьи в «Ньюсуик» до интервью в «Лайф»… Я однажды видел его на гонках и в аэропорту Палм Спрингс. Он был для меня… примером для подражания, если вы понимаете, о чем я.

— О да, понимаю. Терри на многих так влиял. — Она внимательно рассматривала гостя. — Ваша стрижка… и прическа совсем как у него. А эта красная куртка…

— Совсем как та, в которой он играл «Неутомимого бунтаря», — закончил Дэнни. — Я купил ее в магазине новинок в Голливуде.

— Вы выше Терри, — сказала она. — Но у вас его глаза.

Дэнни улыбнулся.

— Спасибо.

— И его улыбка.

Он смутился:

— Ну… думаю, мне пора идти. Рад был познакомиться, миссис Де Помпа.

Маргарет взяла его за руку теплыми пальцами.

— Не стоит так спешить. — Голос был мягким.

После секса они тихо лежали в постели Маргарет, прижавшись друг к другу. Женщина забросила ногу Дэнни на бедро.

— Расскажи мне о нем, — сказал Холмс. — Я хочу знать, каким он был на самом деле. Он был… хорошим любовником?

— Поначалу он был потрясающим. В постели он был как пантера. Но это длилось недолго. Для Терри все должно быть новым и свежим. Даже секс. Он быстро уставал от женщин, и я не исключение. А когда ему становилось скучно, он заменял секс жестокостью и болью. Вот почему я решила с ним расстаться.

— Но разве ты его не любила? По телевизору… Мне показалось, что его смерть сломала тебя.

Она улыбнулась.

— Я тоже неплохая актриса, правда? Мне пришлось дать публике то, чего от меня ждали. Но любила ли я Терри? Конечно. Вначале… Его глаза и улыбка были просто неотразимы. — Она медленно провела пальцем по скуле Денни. — Ты удивительно похож на него… каким он был вначале, четыре года назад.

— Но почему… Я должен знать. Почему он…

— Убил себя? Это было неизбежно. Терри во всем искал страсти, накала, всегда ходил по краю. Когда он снимался в «Побеге из ада», фильме о бобслее в Швейцарии, он сломал обе лодыжки, врезавшись в дерево. В Мадриде бык поднял его на рога, едва не задев сонную артерию. Терри никогда не пользовался дублерами. Все трюки он исполнял только сам, сводя с ума продюсеров. Во время мотокросса в Индио[6] он сломал левое плечо. А через два месяца разбился на самолете в горах Бернардино. Самолет сгорел, но Терри удалось вовремя выбраться.

— Хочешь сказать, что он искал смерти?

— Еще как. И без сомнения. Он устал испытывать судьбу, ничто уже не доставляло ему удовольствия, и Терри решил попробовать поймать последний катарсис. Смерть. Он не мог ее не попробовать, не посмаковать, не насладиться. Вот и попробовал.

Она провела пальцами по голой спине Дэнни.

— Хочешь увидеть, где он погиб?

— В Мексике, у залива?

— Да. Над Сан-Фелипе, его любимым убежищем. Над крысиной норой, которую принимают за рыбацкий поселок. Никто никогда туда не ездит. А Терри всегда сбегал туда из Лос-Анджелеса, когда ему надоедал стресс. — Ее глаза сияли. — Я могу отвезти тебя… на белом «кадиллаке» Терри. Он сейчас в гараже на Беверли-Хиллз. Хочешь?

— О да! — ахнул Дэнни. — Господи, да!

Полет из Нью-Йорка в Лос-Анджелес был спокойным. Погода стояла идеальная. В Беверли-Хиллз их уже ждал белый «кадиллак», готовый отправиться в Мексику. Дэнни был на взводе. Для него все это было воплощением мечты, он с трудом сдерживал нервное возбуждение.

Утром Маргарет нарядилась в белый брючный костюм и широкополую белую соломенную шляпу («Я не загораю, я сгораю»).

Она села за руль и по шоссе № 99 «кадиллак» направился к Калексико. Обменявшись парой шуток с пограничниками в форме, она повезла Дэнни в «единственный более-менее приличный ресторан в Мехикали».

Ему не понравился шумный приграничный городок с выкрашенными в красный цвет фасадами, деревянными витринами и пыльными вывесками.

— Зачем мы здесь остановились? — спросил он. — Поесть можно было и по дороге, в машине.

— Я думала, ты захочешь поговорить со стариком Монтойей. В его магазине гробов.

Дэнни просиял.

— В котором Терри работал, когда ему было четырнадцать?

— Ага. Если старый дурак еще жив, сможешь расспросить его о Терри.

— Обалдеть!

Они заказали морского окуня на гриле и тушеную пятнистую фасоль, которую подали с большой корзиной тортилий и двумя бутылками мексиканского пива.

Следующий пункт плана: встреча с гробовщиком Карлосом Монтойей.

Магазин старика был выкрашен в погребальный черный цвет и уставлен продукцией хозяина.

Над дверью висела вывеска: «ГРОБЫ НА ЗАКАЗ».

Монтойя встретил их внутри. Он оказался беззубым стариком с выдубленной солнцем кожей, неопрятной щетиной и в очках с новенькой оправой. Одет он был в потертое пончо.

— Вам требуются услуги Карлоса Монтойи? Собрались похоронить любимого?

— Мы пришли спросить о мальчике, который когда-то здесь работал, — сказал Дэнни.

— А! — Старик рассмеялся кашляющим смехом. — Хотите услышать об Антонио. Многие приходят о нем проговорить. У меня на это такса. Вы платите, я говорю.

Маргарет протянула ему деньги, и старик провел их мимо гробов самого разного размера в заднюю часть магазина. Многие гробы были не закончены. Сырые доски, пахнущие свежими опилками, стояли у стен.

В темном кабинете Монтойя указал им на пару табуреток и уселся за стол, заваленный зубилами и молотками.

— Мир знал его как Терри. — Эту речь он наверняка повторял уже не раз. — Но для меня он был Антонио. Он пришел ко мне мальчишкой, ему было четырнадцать, и он страстно хотел научиться делать гробы.

Монтойя открыл ящик стола, вынул фото и протянул его Дэнни. На снимке Терри Де Помпа лежал в гробу, чинно сложив руки на груди и закрыв глаза.

Монтойя продолжил:

— Я дал ему приют, достойную плату и поделился своими знаниями. Антонио быстро учился. Я многое ему передал.

Маргарет оборвала речитатив:

— Ага, ты его научил. Врать, ругаться и красть. Он рассказывал мне про тебя — о том, как ты обманываешь клиентов, как гадишь и путаешься с женщинами. — Она указала на гроб. — Ты сам скоро окажешься в гробу, и кто тогда придет на твои похороны? Не спрашивал себя об этом, старый пердун?

И она поволокла Дэнни прочь.

В машине он молчал. Его явно трясло от пережитого.

— Ну, а чего ты ждал? — спросила Маргарет.

— Я думал… что он… что все было иначе.

— Иначе? Он испорченный старый дурак. Терри его презирал.

Тишина. Затем Дэнни спросил:

— Сколько нужно времени, чтобы добраться до Сан-Фелипе?

— Четыре или пять часов, — ответила она. — Он на краю залива, там заканчивается шоссе. До темноты, думаю, доберемся.

И она снова села за руль, затем медленно пробиралась по улицам, забитым тележками и фургонами с фруктами и овощами, велосипедами, древними такси, вонючими автобусами. На окраине Мехикали стало легче, «кадиллак» вырулил на прямое шоссе до залива.

За чертой города их встретила зеленая арка кладбища Санта-Елена и неровные ряды розовых и синих надгробий. Солнце медленно катилось к закату, и мексиканский ландшафт завораживал. Вздымались коричневые холмы, похожие на вскинутые кулаки, между ними встречались высохшие озера и сухие плато. Бесконечные песчаные дюны и колючие кактусы обрамляли шоссе с двух сторон. На обочине валялась дохлая кошка.

Внезапно раздался резкий хлопок, похожий на выстрел. Автомобиль повело, Маргарет вцепилась в руль, восстановила контроль и вырулила на гравий обочины.

— Шина лопнула, — сказала она.

— Я думал, что шины проверили перед отъездом.

— Ага, все было в порядке. Наверное, что-то поймали на дороге.

Они вышли, и двери автоматически закрылись за ними. Из заднего колеса торчал длинный блестящий осколок бутылки. Маргарет повернулась, чтобы забрать ключи и открыть багажник, и выругалась.

— Что?

— Все двери закрыты, а ключи я оставила в замке зажигания. — Она вздохнула. — Ладно, ерунда. У меня запасной комплект под крылом.

Она присела, доставая запасные ключи, открыла дверь водителя, достала первые, а вторые вернула на место.

— На случай если опять захлопнемся.

А потом вытащила из багажника домкрат и запаску.

— Ты умеешь менять колеса?

Дэнни пожал плечами.

— Понятия не имею. Ни разу не пробовал.

— Ладно, сама справлюсь. Ерунда.

Она поставила домкрат, сняла пробитое колесо, заменила его на запаску и посмотрела на часы.

— Впритык, но, думаю, мы успеем до темноты.

Поспешно забросив на заднее сидение домкрат и пробитое колесо, она улыбнулась и села за руль.

— Погнали.

Шло время, солнце опускалось все ниже. Все ближе становился зазубренный контур гор, ландшафт стал поистине лунным — чуждым, неживым, враждебным.

«Кадиллак» поднимался по серпантину на Сан-Фелипе.

— Впереди еще миля по прямой, — сказала она Дэнни. — А дальше обрыв, с которого он взлетел в небо.

Дэнни нервно напрягся в кресле, его одновременно притягивало и пугало место, где умер Терри.

Они вышли на финишную прямую. Дэнни замер и напряженно ждал.

— Вот здесь это и случилось. — Маргарет остановила машину в паре футов от поворота. — Отсюда он выскочил за край.

Она встали рядом у обрыва, глядя вниз.

— Долго падать, — выдавил Дэнни, вздрогнув от нарисованной воображением картины.

— А внизу множество острых скал. Когда он упал, бензобак взорвался и машина сгорела.

— Но он ведь был уже мертв от удара?

— Этого нам не узнать.

Они вернулись в «кадиллак» и направились в Сан-Фелипе.

Белый автомобиль стал серым от пыли, когда они добрались наконец до маленькой рыбацкой деревушки. По краям главной улицы (не мощеной) ютились грубые хижины и блестели краской пять магазинных витрин. Сама деревня была практически пуста. Немногочисленные местные сидели под тенистыми навесами и таращились на чужаков.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Десяток маленьких лодок плескались в позолоченном океане, выбирая сети с вечерним уловом.

— Темнеет, — заметил Дэнни. — Здесь есть мотель?

— Один. Только один. Но нам наверняка найдут номер. А сначала мне нужно выпить.

Они оставили закрытый автомобиль и зашли в деревенскую кантину в конце улицы. Это было двухэтажное старое здание. Рядом торчал проржавевший щит с рекламой «Кока-колы».

Внутри из пыльных динамиков, заросших паутиной под потолком, лилась гитарная музыка. Трое молодых рыбаков резались в карты за угловым столом. Воздух был влажным и жарким, пахло пивом и острым мексиканским соусом.

Владелец, краснолицый коротышка в грязном переднике, принял заказ. Две «Карта бланка» и тарелка соленых крендельков под разговор.

— Не понимаю, зачем Терри вообще приезжал в такое дурацкое место, как Сан-Фелипе. — Дэнни глотнул пива, кислого, но холодного. — Тут же ничего нет.

— Этого он и хотел — место, где ничего нет. Терри приезжал сюда, когда уставал от света рамп.

— Адское местечко.

— Я в туалет, — заявила Маргарет. — Подержи мне стул.

Когда она поравнялась со столиком, за которым сидели три молодых мексиканца, один из них схватил ее за ногу. Маргарет остановилась, тихо сказала что-то по-испански. Рыбак рассмеялся и отпустил.

Пять минут спустя она вернулась к Дэнни.

— Это что такое было?

Она улыбнулась:

— Дружеский привет.

— Его рука касалась твоей ноги.

— Ага, и это было забавно. У него нежные руки.

— Тебе понравилось?

— Я была не против.

Дэнни уставился на нее.

Она улыбалась. Кошачьей улыбкой.

Матрас в мотеле оказался тонким и комковатым. Дэнни во сне попытался устроиться удобнее, и ему в спину тут же впилась пружина. Он открыл глаза и попытался нащупать Маргарет. Ее не было. В постели он был один. Часы показали три часа ночи. Он отправился проверить туалет.

Пусто. Где она? Куда она могла отправиться в это время в таком месте, как Сан-Фелипе?

Дэнни натянул штаны и свитер поверх пижамы и вышел на улицу. Протопал босиком по белому мелкому песку. Волны залива тихо накатывались на берег; где-то, совсем как ребенок, кричала чайка.

И вдруг он услышал грубые мужские голоса. Смех. Смех Маргарет. Из ближайшей хижины, окно которой светилось желтым в темноте.

Дэнни подошел и взглянул внутрь сквозь стекло. Боже! Маргарет была в постели с тремя рыбаками из кантины. Голая. Все они были голые.

Заметив Дэнни на пороге, она подняла взгляд и оскалилась.

— Уходи! Убирайся отсюда!

Три мексиканца заулыбались. У одного был золотой зуб.

Дэнни шагнул к кровати:

— Боже, какая же ты дрянь.

Она злобно скривилась. В глазах сверкала ярость.

— Я велела тебе убираться!

Дэнни смотрел, как побитый пес.

— Почему ты так поступаешь со мной?

— С тобой? — рявкнула Маргарет. — Смех один. Ты еще не понял? Ты ходишь, как он, носишь его одежду, даже трахаться пытаешься, как он. Но это все фигня. Ты не настоящий. Ты не существуешь. Ты лишь отражение в разбитом зеркале.

Ее слова ранили, как ножи. Дэнни попятился, развернулся и выскочил из хижины.

Спотыкаясь, побрел по пляжу, почти ослепнув от слез. Отупев, потеряв чувство направления, он слепо побежал к центру деревни. Повсюду было тихо, как в могиле, темно, как в чернильнице, даже луна скрылась за тучами.

Он остановился и проморгался только у пыльного фасада, украшенного разбитыми, давно перегоревшими лампами, когда-то бывшими вывеской «СИНЕМА ДЖИМИНЕЗ».

Дэнни прислушался. Из древнего кинотеатра доносилось эхо. Кто-то или что-то до сих пор жило в заброшенном зале.

Оторвав от двери прогнившую доску, он забрался внутрь, решив проверить источник звука. Главный зал был полон поломанных стульев, мусора и осколков цемента.

Но экран жил.

Дэнни ахнул, увидев лицо Де Помпы. Глаза актера сияли, он смотрел прямо на Дэнни. А потом его рот распахнулся и Де Помпа захохотал. Жутким, безумным смехом.

Зажав ладонями уши, Дэнни зажмурился от ужаса. А когда снова открыл глаза, треснувший и пыльный экран был мертвым.

Из кинотеатра Дэнни мчался так, словно его преследовали демоны. Ноги вынесли его по главной улице на кладбище лодок, которые гнили на берегу, как трупы китов. Шпангоуты и кили белели под луной, потеряв прежний цвет под воздействием солнца и ветра.

Дэнни бессильно привалился спиной к боку лодки «Ундина». Внутри было мерзко и пусто, на месте мотора в корпусе осталась ржавая дыра. Мотор провалился и со стороны казался гробом.

Дэнни поморгал и посмотрел в дыру. И понял, что внутри действительно стоит гроб. В котором лежит четырнадцатилетний Терри Де Помпа, закрыв глаза и сложив руки на груди. В той самой позе, которую он видел на фото в магазине Монтойи.

И вдруг… все изменилось. Тело актера медленно пошло рябью и превратилось в труп взрослого Де Помпы, у которого не было половины лица, а сломанные кости торчали в разные стороны из разбитого тела.

Застыв от шока, Дэнни не мог отвести глаза — но ужас не заканчивался. Труп снова изменился, и на этот раз сам Дэнни лежал в черном гробу, а тело его было так же изломано.

— О господи! — завопил он, отскакивая от лодки и бегом, спотыкаясь, направился в сторону хижины с тремя мексиканцами.

Влетел внутрь, схватил Маргарет за руку и вытащил ее наружу, голую и вопящую. Проволок по песку до «кадиллака».

— Теперь я знаю, чего ты хочешь, — всхлипнул он. — Знаю, зачем ты притащила меня сюда. Что ж, ты получишь, что хотела. Я сыграю в твою чертову игру до конца.

Он вытащил запасные ключи, рывком распахнул пассажирскую дверь и забросил Маргарет внутрь. Завел мотор, и «кадиллак» с ревом вырвался из деревни, в туче пыли и гравия сворачивая на горный серпантин.

— С ума сошел! — кричала Маргарет. — Останови машину! Выпусти меня!

— Нет уж, на этот раз я главный.

«Кадиллак» быстро набирал скорость, свет фар полосовал ночную тьму, выхватывая убегающую вперед дорогу. Маргарет не рискнула бы выскочить из машины на такой скорости.

Дэнни бросал машину из поворота в поворот, пока не добрался до прямого отрезка пути перед последним рывком. Он вдавил педаль газа в пол, и машина рванулась вперед. 70… 80… 90… 100…

— Ты этого хотела, ты это и получишь! — прокричал Дэнни.

— Чего хотела? Чего?

— Ты хотела умереть! Ты хотела разделить смерть с Терри, самой испытать весь этот восторг и ужас, закончить свое пустое бессмысленное существование. Вот почему ты меня сюда притащила. Вот зачем!

До обрыва осталось меньше половины пути, «кадиллак» летел к цели как пуля.

Маргарет извернулась и подхватила с заднего сидения домкрат, а затем врезала им Дэнни по голове. Он стек по сидению, нога соскользнула с педали газа. Маргарет изо всех сил жала на тормоз, пытаясь одновременно выкрутить руль.

Машина замедлялась. Скорость упала до 80… 70… 60… все медленней и медленней. Но поворот над обрывом все приближался. Маргарет распахнула дверцу и кубарем вылетела из машины.

Гравий впивался в голую кожу, сила падения чуть не выбила из нее сознание, но она выжила и даже смогла подняться на ноги. Десятки порезов кровоточили.

Но Маргарет интересовал только «кадиллак», все еще движущийся в сторону обрыва… перелетающий и срывающийся вниз, чтобы расцвести взрывом.

Она медленно подошла к пробоине ограды и посмотрела вниз. Огонь разогнал темноту, завитки дыма поднимались к ней, словно внизу работала дымовая машина.

«Мне не хватило смелости, — сказала она себе. — Я хотела умереть, умереть так же, как Терри, получить то, что получил он, — полный катарсис, — но мне не хватило смелости. А теперь я упустила свой шанс. Придется с этим жить…» Она посмотрела вниз, на горящие обломки… И закончила: «…до конца своих дней».