Влад (ЛП)

Глава 3

Стены в кабинете Дианы сводят меня с ума. До сих пор не могу понять, почему она настаивает на том, чтобы повсюду штукатурить стены в стиле ар-деко. Я предпочитаю, чтобы на стенах висели классические картины — настоящее искусство, часами создаваемое с изогнутой спиной и сведенными судорогой руками, с использованием масляных красок и мысленного воображения.

— Тень, — произносит моя сестра прозвище, данное мне нашим отцом с тех пор, как я себя помню. Очевидно, ведь я живу в тени своей сестры с самого детства.

Я смотрю на нее, сидя в кресле, которое она позволила мне притащить сюда. Ее каштановые волосы собраны на макушке в тугой пучок. Дымчатые тени для век и темно-красные губы украшают ее выдающиеся черты лица. Она выглядит как кинозвезда даже в офисе. Ее шелковая блузка аккуратно заправлена в юбку-карандаш, демонстрируя стройную фигуру и округлые бедра. Я опускаю взгляд на свою одежду и съеживаюсь. Моя клетчатая рубашка спереди испачкана майонезом во время обеда.

— Тень?

— Хм? — Я вздрагиваю, вспоминая, что она окликнула меня.

Сестра пронзает меня своим свирепым взглядом голубых глаз, таких же, как и у меня.

— Сейчас я позову Ирвака, так что будь внимательна.

Быть внимательной? Ее слова — оскорбление. Я всегда внимательна. Каждая деталь фиксируется и сохраняется для последующего использования. Я заметила, что сегодня на сестре больше косметики, чем обычно, и две верхние пуговицы ее блузки расстегнуты, а не застегнуты, как в любой другой день. На ее щеках заметен румянец, и она продолжает проверять свой мобильный телефон, не зная, в какой позе ей оставаться.

— Ты уверена, что цифры неверны? — настаивает она.

— Цифры не лгут, Диана, — говорю я лаконичным тоном. — А люди, которые вводят цифры, лгут.

Сестра вздыхает и делает глоток из чашки, стоящей на ее столе. Она пьет слишком много кофе.

— Это прискорбно. Ирвак работает с нами уже достаточно долгое время.

Я пробегаю пальцами по клавиатуре своего ноутбука и открываю таблицу, чтобы показать ей неточность. С наших складов уходит больше товаров, чем вводится возврат. По большому счету, это мелочь, но она значима, и воры начинают наглеть, если их оставить безнаказанными.

«Volkov Spirits» — одна из самых быстрорастущих компаний в России, которая планирует расширить свои офисы в Париже, Нью-Йорке и Лондоне в течение семи лет. На данный момент наша продукция экспортируется более чем в тридцати пяти странах, и у нас работает более пяти тысяч человек, поэтому наше руководство должно быть лояльным и работоспособным.

Наши законные предприятия являются основой для другой стороны нашего бизнеса, и им также необходимо делать такие же выговоры, чтобы избежать повторения подобных нехороших событий.

Стук в дверь оповещает нас о приходе Ирвака. Офис Дианы находится в особняке нашего отца. Это показывает ее превосходство — делает нас обоих менее уязвимыми перед мужчинами в этом бизнесе, которые считают женщин ниже себя. Это игра власти, демонстрация доминирования «мой член больше твоего». Посмотрите, где мы живем, и увидите, какие деньги и влияние стоят за нами.

— Входи, Ирвак, — Диана приветствует его жестом руки, указывая на стул перед огромным письменным столом из красного дерева с нашим фамильным гербом прямо из Японии, который она вырезала вручную сама. Гигантские крылья сокола-сапсана внутри выгравированного герба простираются по всей длине стола. Длинные, с черными концами. Вместо изогнутого клюва у птицы волчья пасть. Рычащий и злобный образ. Мне нравится, что эта птица — женская особь. Отец этого не знает, но я изучила все характеристики гигантских птиц. Тот, кого выбрали для нашего герба, определенно женского пола. На это указывает ее размер, а также тот факт, что ее когти обвились по-матерински защитным захватом вокруг двух яиц. Она жестокая и не терпит никакого дерьма.

— Мэм, — приветствует он. Широкоплечий и высокий, он входит быстрыми шагами, одергивая пиджак, прежде чем присесть.

Его густая борода скрывает половину лица, но если это он обкрадывает нас, его глаза скажут все, что мне нужно знать.

— Ирвак, ты что, воруешь у нас? — прямо спрашивает она, как мы и планировали. Это старый трюк, которым пользовался мой отец, когда тестировал своих сотрудников. Некоторые сознавались, несмотря на то, что у моего отца не было никаких доказательств или причин спрашивать. Это просто случайность и признак власти и страха, которые он имеет над людьми.

Ирвак садится прямее и прищуривается, его взгляд мечется туда-сюда между Дианой и мной.

— Конечно, нет.

Встав, я подхожу к Диане и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо:

— Я бы предпочла на ужин морс, — бормочу я, и она кивает. Несколькими словами, которые сбивают с толку других, я указываю на то, что Ирвак — вор и лжец.

Он скрипит зубами и прищуривает глаза, гадая, что я ей говорю. Я возвращаюсь на свое место в углу, и Диана скрещивает руки на груди.

— На этот раз я собираюсь дать тебе возможность признаться во всем.

Он встает и проводит рукой по своим черным длинным волосам, которые заканчиваются чуть выше плеч.

— Мисс Волкова, — раздраженно произносит он, — в чем дело?

Я снова подхожу к ней и нажимаю на кнопки ноутбука, как будто показываю ей что-то.

Ирвак следит за мной, его щеки пылают, а плечи напрягаются.

— В чем дело? — требует он, и я вежливо улыбаюсь ему.

Диана жестом указывает на освободившееся место, но он игнорирует ее и начинает расхаживать по кабинету.

— У тебя есть этот единственный шанс, — напоминает ему Диана.

Он качает головой.

— Я собирался все вернуть.

Лжец.

— Я не думал, что вы заметите, и я собирался все вернуть обратно, прежде чем…

Сестра поднимает руку, чтобы остановить его. На лбу Ирвака выступили капельки пота, и он все чаще оглядывается на дверь.

Я кладу руку ей на плечо — еще один из наших многочисленных сигналов, — давая ей понять, что пойду за Антоном, самым верным подданным нашего отца, своего рода телохранителем.

Когда я прохожу мимо Ирвака, он хватает меня за руку и дергает к себе.

— Что ты ей говоришь? Почему всегда торчишь в углу со своим чертовым ноутбуком? — усмехается он, невыносимо крепко сжимая мою руку. Я невольно всхлипываю и пытаюсь высвободиться, но он выше меня ростом и силой.

— Отпусти ее. Сейчас же, — требует моя сестра, доставая пистолет из-под стола, нарушая напряженную атмосферу металлическим щелчком.

Он сильно отталкивает меня от себя, и я падаю спиной на высокий стеклянный книжный шкаф, разбивая стекло. Он сыплется вокруг меня, как смертоносное конфетти, осколки осыпают мои плечи, и от удара у меня перехватывает дыхание.

От громкого хлопка у меня звенит в ушах, когда Диана нажимает на спусковой крючок, и глухой удар, с которым тяжелая фигура Ирвака падает на пол, заставляет мое сердце подпрыгнуть.

— Воровать — это одно, а прикасаться к одной из нас — совсем другое, — выдыхает она, ярость сквозит в каждом ее слове.

Дверь распахивается, и на пороге, к нашему большому удивлению, стоит Влад. Диана не видела его с тех пор, как он пригласил ее на ланч после похорон своего брата. Я хотела расспросить ее о свидании, но вовремя прикусила язык. Она тоже не горела желанием делиться со мной подробностями.

Он смотрит вниз на все еще теплое тело, а затем на мою сестру. Наконец, его пронзительные золотисто-карие глаза останавливаются на мне. Я фиксирую взгляд на его полных губах, когда он небрежно спрашивает:

— Я чему-то помешал? — Он выгибает бровь, это единственное проявление его кратковременного веселья.

Я собираюсь с мыслями и смахиваю осколки стекла со своей одежды. Диана подбегает ко мне, осматривая мое лицо и шею, как наседка. В ее ледяных голубых глазах мелькает беспокойство. Моя сестра может быть крутой бо́льшую часть времени, но иногда, только для меня, она показывает проблеск девочки, с которой я бегала по лесу за нашим домом, когда мы притворялись злыми королевами, охотящимися на наших простых крестьян. Я почти слышу ее детское хихиканье…

— Ты ранена? — спрашивает она, озабоченно хмуря брови, помогая мне подняться на ноги. Все следы улыбчивой, веселой сестры, с которой я росла, исчезли. Серьезная, проницательная женщина вернулась на свое место.

— Со мной все в порядке, — уверяю я ее, хотя мой голос звучит отрывисто. Я прохожу мимо нее, но вынуждена остановиться — Влад не спешит освободить дверной проем, преграждая мне путь к бегству. Я поднимаю на него глаза, ожидая, что он смотрит на Диану или осматривает сцену перед ним, потому что я невидима для него — для всех, — но наши взгляды встречаются, и мир перестает существовать.

Мое сердце замедляет ход, и кровь бежит по моим венам, словно вино, заполняющее бокал за ужином. Смотреть на него вблизи — все равно что видеть все семь чудес света сразу. Как будто слышу, как моя любимая песня исполняется вживую и только для меня. Проходят секунды, но они кажутся часами. Его взгляд скользит от моих глаз к носу. Мои щеки пылают от его внимательного осмотра. В тот момент, когда я краснею, уголок его губ подергивается, как будто он собирается улыбнуться. Но нет. Вместо этого Влад продолжает смотреть на меня сверху вниз, на этот раз останавливаясь на моих губах. Я слегка приоткрываю их, как будто хочу вдохнуть его в себя.

Я чувствую вкус его дыхания.

Чувствую, как бьется его сердце.

Я почти слышу его мысли.

Мое собственное сердце шепчет: «Узнай меня». Но Влад просто уходит с моего пути, чтобы занять место, которое только что освободил Ирвак, и момент упущен. Весь воздух стремительно покидает меня, и я, спотыкаясь, выхожу из офиса в объятия Антона, который ловит меня при падении.

— Что случилось? — требовательно спрашивает он, усаживая меня на стул у стены коридора.

— Все в порядке, — бормочу я. — Мы уже разобрались.

Антон оставляет меня, чтобы пойти к Диане, а я собираюсь с силами, чтобы встать и направиться в свою комнату. Пробегая по лабиринту запутанных коридоров, я стараюсь не думать о нем, но, как пряник, который лежит передо мной и который я никогда не смогу съесть, идеальные глаза Влада находятся на переднем плане моего сознания. Он смотрел на меня. Замечая каждую маленькую веснушку, что я отчаянно пыталась спрятать за своим тональным кремом.

Я снимаю одежду со своего липкого тела и шиплю от боли от нескольких порезов на груди. Направляясь в ванную, включаю холодный душ и встаю под пронизывающий ливень.

Кровь начала смываться, обнажив маленькие порезы на моей коже. Я расплетаю косу и распускаю пряди, позволяя воде впитаться в длинные светлые волосы. В отличие от моей сестры, у меня естественные волосы, кожа и тело. Я никогда не гналась за вниманием парней, если не считать странного очарования, которое оказывает на меня Влад. Я не уродина, просто равнодушна к красоте. Я не пытаюсь подчеркивать свои достоинства. Макияж не для меня. Я всегда сую свой нос в книги и изучаю тексты. Моя сестра говорит, что я красивее, чем она, — больше похожа на нашу мать. Я знаю, что она говорит это только для того, чтобы повысить мою самооценку. Наша мать красива, но ей всегда не хватало твердости характера, поэтому она не помогала мне даже в создании собственной самооценки. Мой блудливый отец навсегда лишил нашу мать уверенности в себе.

Выключив кран, я выхожу из душа, заворачиваюсь в полотенце и жду, когда Диана придет и перевяжет мои раны. Она предсказуема. И уже через пять минут протискивается в дверь моей ванной с аптечкой первой помощи.

— Антон позаботится о беспорядке, — спешит сообщить она мне, прикладывая ватный тампон к моим порезам и промокая их. Боль не такая резкая, как я ожидала, и неожиданно ловлю себя на том, что играю с концом полотенца.

— И Влад?

Она улыбается мне, и улыбка освещает все ее лицо.

— Он хочет пригласить меня на ужин. — Ее радость ощутима. И мне нужно радоваться за нее, но это тяжело. Чувство вины захлестывает меня.

— Он тебе вообще нравится? — Я понимаю, что слова срываются с моих губ более резким тоном, чем предполагалось.

Диана прищуривает глаза и пожимает плечами.

— У тебя есть глаза, Ирина.

И этот мужчина, конечно, великолепный. И эти глаза, кажется, не могут перестать смотреть на него всякий раз, когда он находится рядом со мной. Сестра подмигивает мне, и у меня скручивает живот.

Он прекрасен. Совсем как ты, Диана.

Боже, их дети будут потрясающими.

— Дело не только во внешности, — парирую я, в моем тоне сквозит горечь. — Он мрачный.

Ее улыбка достигает глаз и согревает мое сердце.

— Он будет отличной парой. — Она заклеивает пластырем последний порез и поднимается на ноги. — Отец одобрил.

— Ты говоришь, как Вика, — огрызаюсь я, раздраженная ее ответом. — Это все, о чем она говорит, когда нас заставляют посещать любые мероприятия Васильевых. — Сестра Влада — стерва, без преувеличения. Конечно, она дефилирует с милой улыбкой, но я видела, как она бегает от человека к человеку, нашептывая ложь всем, кто готов ее слушать.

— Тень, прекрати, — предупреждает она, направляясь в мою спальню.

Я следую за ней, ярость нарастает у меня внутри.

— Ты должна сама выбрать себе пару. Кого волнует, что одобрит отец?

Она резко поворачивается, ее глаза пылают гневом.

— Хватит, Ирина! Жизнь не так проста, и ты это знаешь. А теперь одевайся. Отец хочет убедиться, что с тобой все в порядке.

Мы долго смотрим друг на друга.

С холодной улыбкой, которая, к сожалению, похожа на улыбку нашего отца, я выплевываю:

— Приятного свидания за ужином со своей парой. Дай мне знать, когда состоится свадьба.

Она сердито смотрит на меня, качает головой и вылетает из комнаты, не сказав больше ни слова. Как только Диана уходит, я захлопываю дверь и смаргиваю дурацкие слезы, выступающие у меня на глазах.