Владимир Суслов - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Анна Владимировна Суслова (Суслов-теоретик и историк архитектуры) #5

Суслов-теоретик и историк архитектуры

«Определение общих типических черт в искусстве народа требует долговременных наблюдений, художественной и технической проницательности, многочисленных сравнений вещественных памятников, обширных знаний материальных и духовных сторон жизни народа и полной объективности».

В. В. Суслов

Труды В. В. Суслова в области истории и теории народного зодчества, примечательные широтой проблематики и цельностью методологии, составили важный вклад в развитие русского архитекту-роведения. Владея огромным материалом, собранным во время экспедиций и, позже, при исследовании и реставрации памятников, Суслов не только ввел в научный обиход ряд ранее неизвестных фактов из истории русской архитектуры, впервые осветив некоторые периоды ее развития (особенно - деревянное зодчество), но и получил возможность систематизации и анализа фактических данных на основе широких исторических обобщений.

Касаясь таких кардинальных вопросов теории архитектуры, как социальная природа архитектуры, взаимоотношение формы и конструкции, проблема стиля, Суслов развивает прогрессивные рационалистические традиции отечественной историко-архитектурной науки второй половины XIX века.

Печатные тоуды Суслова посвящены русской средневековой архитектуре (до XVII века включительно). Это «Материалы к истории древней Новгородско-Псковской архитектуры» (1888 г.)*, «Очерки по истории древнерусского зодчества» (1889 г.), «Памятники древнего русского зодчества» и «Памятники древнего русского искусства» (1895 - 1912 гг.), статьи в периодической печати. Особое место занимает неизданный труд «Обзор древнего деревянного дела на Руси» (рукопись утрачена, но в Музее Академии художеств в Ленинграде хранится ее первая редакция, датированная 1898 - 1908 гг.). [* По свидетельству М. К. Картера, эта статья «в течение многих десятилетий оказывала большое влияние на развитие дальнейшего изучения новгородских памятников» [100].]

В основе «Обзора» лежит фактический материал, собранный В. В. Сусловым, а также Л. В. Далем и другими исследователями; привлечены труды языковедов, историков и этнографов (Карамзина, Забелина, Соловьева), путевые заметки средневековых путешественников по России. «Обзор» охватывает широкий круг вопросов **, в нем полно и последовательно изложены теоретические взгляды Владимира Васильевича, и в то же время это - первое в России обобщающее исследование деревянной архитектуры *. По словам автора, «Обзор» был главным делом его жизни. Отсутствие этого труда в научном обиходе - очевидная утрата отечественного архитектуроведения **. [* «История русского искусства» И. Э. Грабаря опубликована в 1909 г., «Курс истории русской архитектуры» А. К. Красовского - в 1916 г.

[** Общее представление о нем проще всего получить по перечню глав: 1. Первообраз древнеславянского жилища и предположение о нескольких этапах его развития. 2. Постепенный ход развития русской избы в эпоху историческую. 3. Орнамент избы. 4. Склад хором. 5. Орнамент хором. 6. Церковное зодчество домонгольской эпохи. 7. Деревянные церкви XV, XVI, XVII и XVIII веков. 8. Церковный орнамент. 9. Внутренний наряд избы и хором. Утварь и посуда.]

[** Поскольку «Обзор» не был опубликован, ниже мы приводим обширные выдержки из него.]

Высказывания ученого, рассеянные по страницам его книг и рукописей, дополняя друг друга, складываются в стройную систему взглядов на природу архитектуры.

В. В. Суслов рассматривает архитектуру как явление, зависящее от закономерностей развития общества, от объективных условий его формирования. Зачатки этой концепции сложились в 1870-х годах в трудах И. Е. Забелина; Виолле ле Дюк также попытался оценить русскую архитектуру с этой позиции, но слишком поверхностно: так, влияние климатических условий на архитектуру сказалось, по его мнению, лишь в толщине стен, а в качестве духовной основы русского зодчества он назвал только «патриотизм и веру», не раскрыв, впрочем, этих связей.

Сусловское понимание развития русской архитектуры существенно глубже. Он подходил к ней прежде всего с исторических позиций. Анализу архитектуры того или иного края Владимир Васильевич предпосылал экскурс в его историю и этнографию. Так, основу развития архитектуры русского Севера он видел в известной свободе этого края от центральной церковной власти, а толчком к ее расцвету считал миграцию новгородских плотничьих артелей после присоединения Новгорода к Москве. Суслов отмечает, что подлинным творцом архитектуры является народ, а точнее, - его «низшие слои», артели мастеров, глубоко знающих потребности своего края и его архитектурно-строительные традиции.

Отсюда вытекает основной тезис концепции Суслова: «Истинное искусство никогда не может быть случайным следствием причудливого выбора различных форм. Оно должно быть логичным результатом известных физических и духовных условий народной жизни. Касаясь архитектуры, - развитие ее должно согласовываться, с одной стороны, с климатом, материалами, характером потребностей, техникой, а с другой стороны, - с религиозными воззрениями, нравами, обычаями, привычками, ремесленными преданиями и с свойственными народу вкусами» [7]. Еще определеннее звучит та же мысль в «Обзоре древнего деревянного дела». Анализируя народное жилище, Суслов пишет: «Мы создали эту избу сами, под влиянием исключительно: 1) нашего климата, 2) имеющегося у нас строительного материала, 3) нашего духовного склада, т. е. нравов, обычаев, общественного, семейного и религиозного строя, 4) присущего нам художественного вкуса» [77].

Ансамбль с. Шуя Архангельской губ. Фото. 1886 г. Не сохранился

Сусловское определение сущности архитектуры в общем созвучно архитектурной теории наших дней: то, что мы называем материальными и идеологическими факторами, Суслов именует физическими и духовными сторонами.

Потребности, по Суслову, - это комплекс требований, предъявляемых обществом к архитектуре. От них зависит функциональная характеристика и облик зданий, начиная с избы и кончая церковью.

Относительная устойчивость форм народного быта определяет традиционность и известную стабильность архитектуры. Однако Суслов не склонен рассматривать народное зодчество как нечто застывшее, косное, неизменное. Владимир Васильевич отмечает его постоянное развитие как внутри отдельных типологических схем, так и при появлении новых типов сооружений. В этом он идет дальше Забелина, допускавшего только частные, несущественные изменения. Эволюцию архитектурных сооружений и их элементов Суслов считает следствием трех причин: совершенствования строительного дела, усложнения требований к уровню комфорта (в частности, к отоплению и освещению жилья), роста общих требований к типу сооружений с развитием семьи и общества.

Подобную эволюцию Суслов показал на примере окна. Самое древнее окно - слуховое - восходит к двускатному шалашу, когда проем нужен был не столько для света, сколько для того, чтобы услышать приближение опасности - шорох шагов врага или зверя.

В избе с печью, топящейся по-черному, под потолком устраивается «волоковое» окно с задвижкой-волоком. Окно становится световым проемом в полном смысле слова с появлением рамы-оконницы, затянутой холстиной или пузырем. Теперь окно называется «красным»; это среднее из трех окон главного фасада избы, два других остаются волоковыми. Наконец, с изобретением печной трубы можно было все три окна сделать световыми со слюдой, а затем со стеклами. Названия окон свидетельствуют об их назначении и положении: переднее, красное, судное (посудное) [77].

С большой очевидностью природа эволюции архитектуры отразилась в народном жилище. В «Обзоре» Суслов дает широкую картину развития типов избы и обоснование ее типологических особенностей.

Искусство строить жилище из дерева на территории, занимаемой славянскими племенами, возникло в глубокой древности. «Период сплоченных, напочвенных деревянных построек должен был начаться около I века. Далее, около V века, вероятно, жилища славян несколько усовершенствовались, перейдя в рубленые. В X веке, судя по сообщениям Нестора, тип славянского жилья уже сложился окончательно». Это подтверждено исследованиями советских археологов [64].

Свидетельством древности и самобытности русской архитектуры Суслов считал, как и Забелин, наличие в русском языке специальной терминологии. Лингвистом Г. М. Ляпуновым для «Обзора» был составлен лексикон строительных терминов русского и некоторых славянских языков, позволивший Суслову сделать вывод о том, что такие конструктивные элементы, как дверь, окно, стена, стреха, порог, печь, восходят, судя по древности названий, к V веку н. э.

Совершенствование жилища шло вслед за развитием общества, вместе с особенностями природных условий создававшим логические предпосылки для возникновения тех или иных приемов в устройстве избы.

Суровый климат Руси обусловил появление такой целесообразной архитектурной формы, как крутая скатная кровля. Он же предопределил эволюцию системы отопления - от простого очага, на котором раскладывали огонь жители «доисторической» землянки, к черной печи, а затем - к поистине универсальному сооружению, знаменитой русской печи. Суслов подробно раскрывает содержание и смысл композиции внутреннего пространства избы в связи с ее развитием.

«Обязательное положение печи у двери объясняется, понятно, тем, что дым еще недавно должен был выходить через дверь наружу; хайлом и челом они ставятся всегда к стене, противоположной от входа, и тоже понятно почему: волоковое окно, освещающее хайло, делалось всегда в этой стене… Вследствие этого неизменного положения печи естественно, что перед челом образуется угол, в котором сосредоточены все приспособления для варки пищи… это место называется - бабий кут, а самый угол - жерновым углом, оттого, что тут обыкновенно лежал жернов… Вся остальная часть избы составляет самое обширное, собственно жилое помещение… В первобытные времена эта часть избы по стенам, вероятно, устанавливалась широкими нарами, где семья и располагалась на ночлег. Но впоследствии заметили, что всего теплее спать под потолком, а потому догадались делать еще выше новую стлань,… так называемые полати… С появлением полатей нары потеряли свое значение и постепенно сузились в лавки, окаймляющие все стены избы и служащие исключительно для сидения. Конечно, изба от этого стала несравненно просторнее.

Лавка у задней стены делается обыкновенно с подъемной верхней доской, а с боков зашивается тесом. Тут хранятся хомуты, обороти, веревки и другая конская сбруя. Лавка эта называется конником… Как чашки, плошки, ухваты и т. д. составляют бабий кут, так конник со всею конской сбруей, которою заведует сам хозяин, называется хозяйским кутом.

Наконец, угол, противоположный печке, остается всегда свободным от всяких хозяйственных приспособлений; он самый высокий, самый светлый и чистый, его-то русский народ посвятил иконе… Тут же стоит стол, на котором семья обедает. Место под иконами самое почетное. Вот почему этот угол называется красным, т. е. красивым, большим».

Доисторическая землянка. Реконструкция

Усложнение типа избы до двух- и трехъярусных на Севере и двух и трехстройных в новгородской земле сопутствовало усложнению форм быта: «Общий склад избы везде одинаков, но известный достаток, многосемейность, а за ними и прихотливость развили его в нечто более сложное». Описывая композицию избы сложного типа, Суслов отмечает «… интересное сплетение разных частей и вместе с тем разумную поладливость со всевозможными обстоятельствами. Наши городские и барские дома перед этими постройками становятся какими-то казармами. Стряпушечки, боковуши, горницы, молельни, светлицы, кладовые, клети и подклети, сени, прирубы, пристены, присенья, крыльца, лесенки, заломцы, навесцы, переходы, соединяющие жилые покои с целым хором амбарчиков, мшанников, поветей и т. д. - все это представляет иногда удивительную и прямодушную гармонию помещений. Вместе с тем в этих строениях ясно видна основная тема, которая была указана в складе одножилой русской избы» *.

[* Приведенный фрагмент «Обзора» опровергает утверждение И. В. Маковецкого, что до 1950-х годов в науке бытовало ошибочное мнение о крестьянском жилище, как о «весьма примитивном, ограниченном развитием элементарных способов соединения односрубных построек с сенями и двором» [51].]

Изба Олонецкой губ. Фото. 1886 г.

Устойчивость принципов объемно-планировочного решения избы позволила стандартизировать ее элементы и, соответственно, сделать строительство скорым и дешевым. Избы продавались готовыми, с лавками, шкафами и киотами. Особый смысл мы найдем в этом, если вспомним, как часто целые селения уничтожались пожарами.

В. В. Суслов раскрыл неразрывную связь композиции избы и ее оборудования. «В описании внутреннего склада избы указаны многие подробности, относящиеся скорее к истории русской утвари, нежели к исследованию собственно строительного дела; но всякий читатель, знакомый с домашней жизнью нашего простонародья, знает, до какой степени вся… обстановка, так сказать, срослась с телом самой избы». Особенно характерен в этом отношении наряд рядовой небогатой избы, в котором не было «ничего лишнего, не необходимого». К нему относились: полати, лавки, столы, киот, разного рода полки, шкафы, сундуки. Передвижной мебели допетровской поры почти не было (кстати, Суслов отмечает, что в русском языке нет слова, адекватного понятию «мебель»). Сам принцип избного наряда современен: мы узнаем здесь знакомое встроенное оборудование, да и побудительные мотивы в обоих случаях одинаковы - экономия и удобство.

Домашняя крестьянская утварь

В законченном, сформировавшемся типе изба, как пишет Суслов, «удивляет нас своей практичностью и осмысленностью… Входя в избу, вы видите перед собой пространство в четыре-шесть квадратных саженей, вполне свободных для размещения хотя бы десяти и даже более человек, и вместе с тем вы найдете в этих же стенах все, что необходимо: для молитвы, еды и стряпни, спанья и умыванья, одежды и обуви, освещения и отопления - словом, для всех обыденных потребностей…» Ученый делает вывод: «Ее замысел носит следы вековой строго обдуманной работы; только нужда и упорная борьба со стихиями природы могла создать столь цельное и законченное во всех отношениях явление».

Если эволюцию объемно-планировочной композиции обычной избы Суслов анализировал на основе конкретного материала, то богатых хором к XIX веку не сохранилось. В силу отсутствия натурных данных анализ этой области гражданского зодчества носит более общий характер: В. В. Суслов здесь следует за И. Е. Забелиным. Отметим только некоторые интересные замечания, сделанные ученым. Так, Владимир Васильевич устанавливает различие между русскими хоромами и средневековыми европейскими замками. Замки - это сооружения «единичные, неподвижные, неразрастающиеся», хоромы же - сложный и гибкий архитектурный организм, свободно изменяющийся в зависимости от потребностей владельцев путем пристроек новых частей.

В самой структуре здания, составленного из отдельных изб-клетей и не скованного регулярным планом, заложена возможность его развития. «Все это лепилось подле коренной, хозяйской избы, как сама семья жильцов лепилась подле хозяина, господина». Такая структура соответствовала формам родового патриархального быта, в ней выражалось «сочетание родового единства с личной и семейной обособленностью». Далее Суслов отметил, что хотя хоромы и «многожилые» рядовые избы формируются по одному принципу, однако между ними имеется существенное композиционное различие градостроительного характера: хоромы - это обособленно расположенный крупный комплекс, доминирующая роль которого выражена сложной композицией объемов; изба же, даже большая, является единицей более крупного целого - села, поэтому все ее многочисленные компоненты сведены в единый цельный объем.

* * *

Хоромы. Архитектурная фантазия

Вопрос о происхождении архитектурных форм - один из кардинальных в русском архитектуроведении второй половины XIX века. Сторонники теории заимствований решали его путем отыскания аналогов в иноземной архитектуре. И. Е. Забелин склонен был видеть в архитектурных формах имитацию бытовых предметов: шатер - источник шатрового покрытия, навес кибитки - прообраз бочарной кровли и т. д. Он оценивал архитектурные формы и с точки зрения христианской символики, рассматривая, например, церковную главу как символ главенства бога. По существу, Забелин коснулся проблемы художественного образа в архитектуре, его семантической стороны. Однако в известной мере концепция Забелина вытекала из пренебрежения к конструктивной основе зодчества, если не считать внимания, которое он уделил клети - формообразующей единице деревянных сооружений.

Между тем, вопрос о соотношении формы и конструкции был достаточно полно разработан в середине XIX века в трудах русских рационалистов, в частности, А. К. Красовского. «Все архитектурные формы в общих своих очертаниях, - писал Красовский, - определяются полезным их назначением, свойствами материала, употребленного на построение, и условиями равновесия и прочности» [46]. Л. В. Даль также считал конструкцию и материал основой композиции и облика здания [36].

Подход к древнему зодчеству с этой точки зрения был методически правильным, но в то же время ограниченным, поскольку оставлял в стороне художественную выразительность, духовную основу зодчества.

Как же решал этот вопрос Суслов? Он исходил из того, что архитектурная форма обусловлена рядом факторов: функциональными требованиями, в том числе влиянием климата; свойствами строительного материала; собственно конструкцией; эстетическими соображениями. Эти «правдивые начала» составляют целостную совокупность.

Конструкция избы

Троицкая церковь в посаде Ненокса Архангельской губ. Проект реставрации. 1887 г.

фасад, план, разрез

Особенно ясно проявляется сущность формы в деревянной архитектуре. Дерево было самым распространенным и древним строительным материалом на Руси: «Стоит вспомнить толстые 11-вершковые… бревна, из которых рубилась встарь наша изба лесного севера; эти бревна облились смолой, как янтарными слезами, и побурели в сизовато-пурпурный цвет, - топор их не берет, искры сыплются. Отколите щепку от такого дерева, через двести лет оно внутри свежо; посмотрите через эту щепку на свет - она прозрачна, как засахаренная дынная корка. Срубам из такого леса не надо было никакой окраски» [77].

В архитектурных формах деревянных зданий отразились технические и эстетические свойства дерева вместе с функциональными требованиями. Исходной единицей объемно-планировочного решения любого деревянного здания, будь то изба, амбар или церковь, является клеть, форма и размеры которой продиктованы свойствами материала. Стена из круглых бревен имеет своеобразную фактуру; наряду с этим можно делать стены гладкие (из брусов на четыре грани) или «грановитые» (при отеске бревен на шесть и более граней).

Форма крутой скатной кровли жилого дома дает возможность быстро отводить дождевую воду и предупредить провисание стропил под тяжестью снегового покрова; ряд деталей кровли рассчитан на защиту ее и стен дома от воды и ветра: например, потоки - желоба у свеса кровли, гнеты, прижимающие дрань. Конструктивная основа крыши ясно воспринимается: ее составляют стропила с обрешеткой, на которую укладывалась солома, позднее доски - «дрань». Такую же целесообразность отмечает Суслов в конструкции крылец, потолка (наката), шатров церквей.

«В церквах нашего далекого Севера, вследствие частых непогод, положительно требовалась или шатровая форма, или какая-нибудь другая, но только наименее способная к залежам снега и медленному скату дождя». Но кроме утилитарной задачи, не меньшую роль здесь играло и стремление к художественной выразительности здания, стремление «к высоким формам зданий, которое так свойственно народам, живущим в огромных равнинах» [3].

Переходя к формам каменной архитектуры, В. В. Суслов отметил, что те же причины повлияли на трансформацию плоских куполов каменных зданий, пришедших на Русь из Византии. Оспаривая взгляд на луковичное покрытие как на деталь, заимствованную из мусульманской архитектуры, Суслов предложил убедительную гипотезу происхождения характерной русской луковицы. Первые христианские храмы на Руси имели полуциркульный с отливом купол, но «вследствие климатических условий, купол в вершине своей получает некоторое заострение». Затем, чтобы «защитить верхнюю часть барабана от сырости, неизбежно получающейся при наших частых непогодах, бока купола раздвигают, делают пучину… Но так как новая форма при той же высоте была бы очень сплюснута, то весь купол несколько вытягивают вверх» [3].

Эволюция церковной главы (по Суслову)

Анализ трехлопастного венчания церкви Спаса-на-Сенях в Ростове

Суслов обладал острым инженерным мышлением, хорошо чувствовал работу конструкций, применявшихся в древних сооружениях, умело читал конструктивную схему здания. Именно поэтому он трактовал архитектурную форму по Далю, отыскивая ее первоисточник в рациональной конструкции. Так, представляют интерес сусловские суждения о происхождении трехлопастного завершения фасада, широко распространенного в новгородской архитектуре, и кокошников - излюбленного декоративного приема русской архитектуры XVII века.

Вопрос о происхождении трехлопастной формы фасадов церквей типа церкви Федора Стратилата вызвал полемику на XV археологическом съезде в Новгороде [40]. Одни ученые усматривали в ней стилизацию византийского тройного окна, другие - прием, заимствованный на Западе или в Грузии, третьи видели в ней «романское влияние при посредстве византийского». В этой дискуссии выделилось логической ясностью мнение В. В. Суслова, который указал на конструктивное происхождение фронтонных покрытий этого типа: «троечастное деление стен новгородских храмов соответствует сочетанию коробовых и полукоробовых сводов храма».

Кокошники, по мысли Суслова, ведут свое начало от повышенных подпружных арок, примененных в перекрытиях церквей типа церкви Михаила-Архангела в Пскове. Выходя поверх кровли, под-пружные арки образуют четыре внешних полукруглых выступа под барабаном. Это и есть прообраз кокошников. Псковичи, «главные зодчие наших храмов XIV - XV столетий», распространили этот прием в московской архитектуре. Впоследствии, при делении коро-бового свода нефов, появляется второй и третий ряд кокошников, что дало возможность уменьшить барабан (улучшив тем пропорции здания) и выгодно изменить направление распора, действующего на пилоны [7]. Суслов указал и на другую линию развития кокошников - в архитектуре шатровых церквей. Здесь они соответствуют угловым арочкам, образующим переход от четверика основания к восьмерику венчания. В сложной композиции церкви в Коломенском этот прием ясно вытекает из устройства боковых сводов, разделенных на арки, возвышающиеся друг над другом. Впоследствии кокошники становятся чисто декоративным элементом.

Новейшие исследования уточнили место и время появления таких форм *, но подтвердили принципиальную схему их эволюции, разработанную В. В. Сусловым, и логически-конструктивный смысл, который ученый увидел в этих своеобразных деталях русских храмов. [* След трехлопастного покрытия сохранился в стене церкви Спаса-на-Берестове в Киеве (XI - начало XII вв.), а подпружные арки, оформленные в виде кокошников, были применены в XII в. в черниговской Пятницкой церкви [30].]

В. В. Суслов уделил большое внимание проблеме художественной выразительности русской архитектуры. Страницы его трудов, посвященные этой теме, проникнуты одной основополагающей мыслью о том, что художественное творчество есть выражение духовной жизни народа. Какие же черты национального характера обусловили специфику художественной выразительности русского зодчества? В чем состоит народный «вкус» (под этим словом подразумевалось, по выражению О. Шуази, «инстинктивное чувство гармонии»)?

Церковь Владимирской божьей матери в с. Подпорожье Архангельской губ. Обмер. 1886 г. Не сохранилась

Церковь в с. Чекуеве Архангельской губ. Фото 1886 г. Не сохранилась

Для Суслова это прежде всего - здравый народный смысл, сказавшийся в рациональности архитектуры. «Всякая идея, выраженная в архитектурных формах, должна… сама по себе быть логичною и ясною для зрения… На этих принципах созидались лучшие искусства» [7]. Логика форм лучших образцов древнерусского зодчества составляет основу их эстетического совершенства.

Неповторимое своеобразие придает древним постройкам их сложный силуэт, причудливая затейливость венчаний. «Стремление завершить здание в высшую конечную точку, линию или плоскость есть черта, присущая всякому искусству… Этот закон есть следствие безотчетной потребности увенчать произведение как бы последним звучным аккордом» [77]. Эта склонность усугубляется природными условиями: при сумрачном небе, при рассеянном свете только силуэт может придать зданию яркую выразительность.

Последовательно применяемый в храмовом зодчестве, этот принцип заложен и в гражданской архитектуре. Структура хором, позволяющая перекрыть каждую клеть особой крышей, способствовала созданию сложного и характерного силуэта, особенно если учесть многообразие древних типов кровель - скатных, с переломами, с полицами, шатром, епанчой, бочкой, кубоватых и пр. Даже изба, перекрытая простейшей двускатной кровлей, увенчивалась причудливым охлупнем и бабайками.

В русском храмовом зодчестве примечательна одна особенность, а именно: главенствующее значение внешнего облика здания по сравнению с его интерьером. Известно, что в композиции византийских церквей предпочтение отдавалось внутреннему пространству, - здание служило оболочкой для ритуальных действий, фасад же играл второстепенную роль.

На Руси византийский прототип претерпевает эволюцию, завершившуюся появлением шатровых церквей - величественных сооружений со скромным внутренним объемом. Это наблюдение позволило В. В. Суслову сделать важный вывод: в церковном зодчестве определяющую роль играли не столько религиозные, сколько эстетические начала духовного склада народа. Суслов характеризовал его как «наиболее полное выражение народного художественного вкуса». Здесь «стояло впереди всего желание воплотить свои идеалы духовной красоты и проявить их в наиболее художественных и совершенных формах» [77].

Преображенская церковь в с. Посадном Архангельской губ. Царские резные врата. Фрагмент. Фото 1886 г.

Суслов отмечает композиционную цельность архитектурных памятников прошлого, гармонию пропорций, чувство меры в декоре и его красоту. Высокое стремление к красоте и гармонии - еще одна черта русского народного характера, еще один исток народного искусства.

Большое внимание В. В. Суслов уделил системе декора в деревянном зодчестве. Прежде всего он отмечал, что «архитектурные формы в украшениях иначе не могут быть поняты, как только в связи с их строительным значением и общим смыслом здания». Так, хозяйственные и надворные постройки декора не имели, поскольку «у нас не любили путать приятное с полезным». Древние мастера отдавали должное художественной выразительности рубленой стены и поэтому не украшали ее. «Ряды бревен и их своеобразная вязка, по углам образующая круглые торцы в обрубах, своей простотой и строгостью составляют противоположность богатству и веселой затейливости украшений очелья».

Церковь в с. Агафоновском Олонецкой губ. (Карельской АССР). Фото. 1886 г. Не сохранилась

Благовещенская церковь в с. Посадном Архангельской губ. Обмер. 1887 г. Не сохранилась

план; общий вид

Церковь в с. Медведкове под Москвой. Обмер. 1885 г.

Декор, как и архитектурная форма, зависит от конструкции, но оконницу проще делать прямоугольной, поэтому и окна имеют такие же очертания. Но «форма слухового окна не обусловливалась строительными целями, а потому народная фантазия не стеснялась ими». Слуховые окна приобрели сложные, порой причудливые очертания и богато украшались резьбой. Согласно этому принципу, резьбой украшаются или накладные детали - причелины, - или «неработающие» части конструктивных элементов - конец охлупня превращается в конскую голову, верхушки бабаек вырезаются в виде птичек или фигурок людей *. [* Исключением являются столбы крылец и трапезных.]

В композиции здания декор группируется в ограниченных зонах. Снаружи - это очелье, крыльцо, наличники окон, внутри - киот. Такое акцентирование позволяет выделить элементы, наиболее существенные с точки зрения импозантности, и в то же время сохранить ясность основного объема.

Преимущественным видом декора в древнем зодчестве была резьба. Суслов делит декоративные мотивы резьбы на три группы: геометрическую, зооморфную и растительную. Первая наиболее распространенная, ввиду простоты выполнения, и самая древняя. Корни зооморфных мотивов также уходят в глубокое прошлое, к язычеству.

В. В. Суслов в «Обзоре» решительно утверждает связь русского искусства с дохристианским прошлым. Так, например, излюбленный мотив резьбы - конская голова - в прошлом был охранительным талисманом, ведущим свое происхождение еще от кочевой степной жизни. Растительный орнамент, применяемый преимущественно в церковном декоре, ведет свое начало от форм растений, которые народ любит и часто упоминает в песнях - хмеля и повилики, и в то же время является логическим развитием линейного «городца», что доказывается сравнением простейших городцов со сложной вязью церковных иконостасов.

Будучи проявлением духовной жизни, архитектура неотделима от народного искусства и культуры в целом: «В народе сложился наш язык, поэзия, музыка и та архитектура, о которой мы теперь говорим». Связь архитектуры с другими видами искусства выражается в глубоком единстве образной системы народного творчества, в реализме структурных элементов, общем характере законов гармонии. Владимир Васильевич всегда рассматривал архитектуру в единстве с декором и художественной обработкой утвари, подмечал сходство убранства очелья избы «с чудными головными уборами древнерусских красавиц», находил аналогию между деревянной резьбой и народными песнями: «просто частое повторение одного и того же мотива без конца или с перемежающимся, замечательно изящным, так называемым падением на кварту».

Псевдорусские стилизации вызывали глубокое возмущение ученого. «Во вкусе нашего народа лежит много здравого смысла, серьезности, монументальности, своеобразного уклада пропорций, контрастов,…строгости орнамента и его размещения. В нем далеко нет того бессмысленного разгула в мишурной резьбе и сложных фигурных вырезках из тонких дощечек, наклеенных одна на другую, как это видно в современных постройках» [77]. Определяя стиль как единство художественной системы архитектуры, утвари и декоративно-прикладного искусства, В. В. Суслов, естественно, отвергал поверхностную стилизацию, которая не затрагивала основ формообразования, характерных для русского зодчества.

* * *

В 1888 году В. В. Суслов разработал первую в России программу лекций по истории русского искусства [80]. Этот документ в сочетании с другими трудами ученого позволяет представить в общих чертах историческую концепцию Суслова и ее некоторые особенности. Прежде всего, он рассматривал историю архитектуры в единстве с историей изобразительного и прикладного искусства на фоне истории страны. Основой русской архитектуры Владимир Васильевич считал самобытное деревянное зодчество, которое корнями уходит в глубокое прошлое, а наибольшего расцвета достигло в лесном краю на северо-востоке России.

Предваряя современную историко-архитектурную концепцию, Суслов оценивал гражданское зодчество как важнейшую и значительнейшую часть архитектуры, много места уделяя «образу селитьбы», крепостным и другим гражданским сооружениям.

Приемы гражданской архитектуры оказали большое влияние на деревянное церковное зодчество. В течение домонгольского периода «наши деревянные церкви постепенно перерабатывают формы каменных византийских храмов в свои самобытные, сообразные со свойством самого дерева, и… с теми приемами, которые были уже выработаны на гражданском зодчестве». Церкви складывались по образцу изб и хором. В основе их композиции «те же клети, приставленные друг к другу; средняя побольше и повыше, по бокам поменьше и пониже, крыши двускатные… и т. п., не говоря уже о приемах технических,… самый характер и общий стиль вполне напоминает те высокие клети, которые составляют, например, хоромы царевен в Коломенском дворце». Следовательно, «наше деревянное церковное зодчество… уместнее рассматривать в связи с деревянным гражданским, нежели с каменным церковным» [77].

Особенность русского каменного храмового зодчества состоит, следовательно, в том, что в процессе развития оно испытывало влияние гражданской архитектуры и, с другой стороны, деревянного зодчества. Это влияние продолжалось до XVII века, сказавшись в композиции каменных шатровых церквей, в восьмигранных столпах колоколен и некоторых деталях.

Концепция В. В. Суслова, таким образом, опередила современную ему науку как широтой охвата процессов и явлений, так и историзмом, лежавшим в основе его взглядов. В связи с этим уместно вспомнить «Историю русской архитектуры» А. Павлинова, который ограничился анализом культового зодчества.

Историю русской архитектуры В. В. Суслов трактовал как последовательную смену региональных архитектурных школ, самобытных, но взаимовлияющих.

Воскресенский собор в Романове Борисоглебске. Обмер. 1884 г.

Испытывая порой иноземное влияние, зодчество Руси в целом прошло самостоятельный путь развития. Анализируя памятники Пскова, Новгорода, Старой Ладоги, Москвы, Ярославля и других городов, Суслов раскрыл содержание отдельных этапов этого развития, изменение объемно-планировочного решения зданий, совершенствование тектонических систем.

«Самым цветущим и самобытным периодом русской архитектуры» Суслов назвал XVI - XVII века. К этому периоду относятся и его самые любимые (не считая деревянных) памятники, например, Воскресенский собор в Романове-Борисоглебске. Отметив традиционность объемно-планировочной системы, сочетающуюся со смелостью и оригинальностью инженерного решения, Суслов пишет:

«В нем сложились элементы по преимуществу чисто народной архитектуры. Галереи, приделы, крыльца, своеобразная декорация фасадов - все это, не появлявшееся в наших каменных храмах до XVI столетия, наконец, приняло повсеместный и общий характер с древними деревянными постройками Северной России… Здесь нет эффектов, здесь все спокойно, и вас невольно чарует родное творчество и уносит в какой-то пленительный мир былой жизни народа» [4].

Архитектура конца XVII века восприняла благодаря росту связей России с Западной Европой «детали западного ренессанса», но продолжала вместе с тем традиции, сложившиеся в XVI веке. Новый же период, начиная с петровского времени, В. В. Суслов прямо называл периодом упадка русского зодчества. Причину упадка он видел в изменении классовой основы зодчества, потерявшего связь с широкими народными массами и ставшего «достоянием правительственного центра России и богатого класса людей, быстро усвоившего господствовавшие тогда вкусы Европы» [23]. Образовался ряд специальных школ искусства, не связанных с народом, во главе с Академией художеств. Восприятие западных архитектурных течений было поверхностным и подражательным, вкусы стали сменяться модой, и народный, рациональный характер зодчества сменился компиляциями. Отрицательная оценка новейшей русской архитектуры не помешала Суслову отдать должное мастерству архитекторов XVIII - XIX веков, создавших ряд прекрасных памятников.

Владимир Васильевич Суслов был убежден в том, что высокая архитектура - удел разумно организованного общества: «Чем теснее интересы людей, тем однороднее и сильнее искусство. Чем разумнее жизнь, тем оно совершеннее» [8]. Он критически относился к современной ему архитектуре: «Мы держимся на почве внешнего перенимания и не ставим себе прямых задач архитектуры в строгом смысле. Все это, к сожалению, только дискредитирует архитектуру как искусство».

Путь, который может привести к возрождению великой архитектуры, проходит, по мнению Суслова, через изучение народных традиций: «Вот где мы должны искать первоначальные указания на то, что должно быть основой русского гражданского зодчества». Он предостерегает от копирования древности: время вносит коррективы в предпосылки, лежащие в основе архитектуры, и «вернуться к воспроизведению наших древних самобытных форм… было бы насилием» [8]. Настоящая архитектура может быть создана только на основе глубокого знания жизненных потребностей общества, а ее краеугольным камнем должны быть принципы, разработанные традиционным народным зодчеством - здравый смысл, правдивые начала и высокий художественный вкус.

Приложения

I. Проектные и графические работы

1880 год

Александровский пассаж в Казани (совместно с Н. И. Поздеевым). Конкурсный проект. Первая премия. Осуществлен.

1881 год

Здание Окружного суда в столице. Учебно-конкурсный проект по программе. Вторая (малая) золотая медаль.

1882 год

Театр на 2000 зрителей в столичном городе. Учебно-конкурсный проект по программе. Звание классного художника I степени.

1886 год

Здание бань в южном городе России в помпейском стиле. Проект по заданию Академии художеств. Звание академика.

1887 год

Троицкая церковь в посаде Ненокса Архангельской губ. Проект реставрации. Публ.: «Памятники древнего русского зодчества», вып. V. СПб, 1899. Успенский собор в Кеми. Проект реставрации. Публ.: «Памятники древнего русского зодчества», вып. III. СПб, 1897.

Климентовская церковь в посаде Уна Архангельской губ. Проект реставрации. Публ.: «Памятники древнего русского зодчества», вып. I. СПб, 1895. Церковь Казанской божьей матери в с. Маркове Московской губ. Бронницкого уезда. Проект реставрации верхних покрытий. Публ.: «Памятники древнего русского зодчества», вып. I. СПб, 1895.

1888 год

Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря в Пскове. Проект реставрации. Публ.: «Труды IX Археологического съезда в Вильно».

Федоровская часовня близ Переславля-Залесского. Проект реставрации. Публ.: «Памятники древнего русского зодчества», вып. III. СПб, 1897. Осуществлен. Георгиевский собор в Юрьевэ-Польском. Проект реставрации. Осуществлен К. К. Романовым в 1909 - 1911 гг.

Воскресенский собор в Романове-Борисоглебске. Проект реставрации покрытий. Публ.: «Очерки по истории древнерусского зодчества». СПб, 1889. Церковь и звонница Воскресенского монастыря в Угличе. Проект реставрации. Публ.: «Памятники древнего русского зодчества», вып. VI. СПб, 1900.

1889 год

Церковь Петра-Митрополита в Переславле-Залесском. Проект реставрации. Публ.: «Памятники древнего русского зодчества», вып. III. СПб, 1897. Осуществлен.

1890 год

Преображенский собор в Переславле-Залесском. Проект реставрации. Осуществлен.

1891 год

Церковь св. Бориса и Глеба в с. Воскресенском-Чертове Владимирской губ. (ныне Ярославская обл., Переславль-Залесский р-н). Проект. Публ.: «Зодчий», 1893. Осуществлен.

1895 год

Собор св. Софии в Новгороде. Проект стенной росписи (продольный разрез). Публ.: «Строитель», 1896.

1896 год

Памятник-усыпальница русских воинов, павших в русско-турецкую войну 1877 - 1888 гг., в Сан-Стефано (Турция). Проект. Публ.: «Строитель», 1896. Осуществлен с искажениями.

Здание кустарного отдела Всероссийской Нижегородской выставки. Проект. Публ:. «Строитель», 1896, № 18 - 19. Осуществлен.

1898 год

Морской собор в Кронштадте. Конкурсный проект. Третья премия. Публ.: «Неделя строителя», 1898.

Башня «Белая Вежа» в Каменец-Литовском. Проект реставрации. Частично осуществлен П. П. Покрышкиным в 1905 г.

Церковь Спаса-Нередицы близ Новгорода. Проект реставрации. Осуществлен П. П. Покрышкиным в 1903 - 1904 гг.

1899 год

Собор св. Софии в Новгороде. Проект реставрации наружных форм. Осуществлен в 1900 г.

1900 год

Церковь в имении М. К. Тенишевой Смоленской губ. Проект. Осуществлен.

1901 год

Собственная малая деревянная дача в Мельничном Ручье под Петербургом. Проект. Осуществлен в 1902 г.

1902 год

Собственная деревянная дача в Мельничном Ручье. Проект. Осуществлен в 1904 г.

1906 год

Здание Государственной думы. Конкурсный проект. Пятая премия. Публ.: «Зодчий», 1906.

1912 год

Церковь св. Серафима Саровского близ дер. Федино Московской губ. (Московская обл., Воскресенский р-н). Проект. Публ.: «Зодчий», 1912, 1914. Осуществлен в 1914 г.

1913 год

Собор св. Петра и Павла у Троицкого моста в Петербурге. Конкурсный проект.

1914 год

Церковь Успения богородицы в Луганске Екатеринославской губ. (ныне Днепропетровская обл.). Проект. Публ.: «Зодчий», 1914. Осуществлен в 1915 г.

1916 год

Две церкви для сел Саратовской губ. Проекты. Публ.: «Зодчий», 1916. Церковь в Екатеринославской губ. Проект. Публ.: «Зодчий», 1916.

1917 год

Дом для семьи художника М. В. Нестерова в Ялте. Проект.

II. Список опубликованных работ В. В. Суслова

1. Обзор древнерусских построек на Севере. - «Зодчий», 1883.

2. О древних деревянных постройках северных окраин России. - Труды VI археологического съезда. Т. I. Одесса, 1886.

3. Материалы к истории древней Новгородско-Псковской архитектуры. СПб, 1888.

4. Очерки по истории древнерусского зодчества. СПб, 1889.

5. Путевые заметки о Севере России и Норвегии. СПб, 1889.

6. Проект церкви в Воскресенском-Чертове близ Переславля-Залесского. - «Зодчий», 1893.

7. О рациональном развитии отечественного зодчества. - Труды I съезда русских зодчих в С.-Петербурге, 1892 г. СПб, 1894.

8. Наши потребности по вопросам искусства. Там же. СПб, 1894.

9. Краткое изложение исследований Новгородского Софийского собора. - «Зодчий», 1894, № 11, 12.

10. Вторичное описание работ по восстановлению Новгородского Софийского собора. Там же.

11. Старая Ладога. Техническое описание архитектурных памятников. - В кн.: Н. Е. Бранденбург. Старая Ладога. СПб, 1896.

12. Реставрация собора св. Софии в Новгороде. - «Строитель», 1896, № 1.

13. Памятники древнего русского зодчества. Вып. I - VII. СПб, 1895 - 1901.

14. Проект здания кустарного отдела Всероссийской выставки в Нижнем Новгороде 1896 г. - «Строитель», 1895, № 18, 19.

15. Проект усыпальницы русских воинов в Сан-Стефано. - «Строитель», 1896, № 10 - 12.

16. Конкурсный проект собора в Кронштадте. - «Зодчий», 1898, № 2.

17. К вопросу о сохранении древних памятников искусства в России. - «Строитель», 1905, № 15.

18. О сохранении памятников искусства в России с половины XVIII до половины XIX столетия. - «Строитель», 1905, № 16.

19. Памятники древнерусского искусства. Вып. I - IV. СПб., 1908 - 1912.

20. Деревянное зодчество Сибири. - «История русского искусства» под ред. И. Э. Грабаря. Т. I. 1910.

21. Церковь Успения в с. Болотове близ Новгорода. - Труды Моск. предв. комитета XV археол. съезда. Т. II. М., 1911.

22. Русское зодчество по преданьям народной старины. СПб, 1911.

23. Просветительные задачи охраны памятников древнего русского искусства. СПб, 1912.

24. Церковь Василия Блаженного в Москве (Покровский собор). СПб, 1912.

25. Проекты церквей в дер. Федино Бронницкого уезда Московской губ. и в г. Луганске. - «Зодчий», 1912, 1914, 1915.

26. Проекты церквей для Ново-Александровского поселка Саратовской губ., для Бахмутского уезда Екатеринославской губ., для с. Сухая Терешка Саратовской губ. - «Зодчий», 1916.

III. Список использованной литературы

27. Алферова Г. Собор Спасо-Мирожского монастыря. - «Архитектурное наследство». Вып. 10. 1958.

28. Борисова Е. А., Каждан Т. П. Русская архитектура конца XIX - начала XX века. М., 1971.

29. Виолле ле Дюк. Русское искусство. Пер. Н. В. Султанова, М., 1879.

30. Воронин Н. Н. Зодчество Киевской Руси. - История русского искусства. Т. I. М., изд-во АН СССР, 1953.

31. Воронин Н. Н. Зодчество Пскова. Там же, т. II. М., 1954.

32. Всеобщая история архитектуры. Т. III. Л. - М., Стройиздат, 1966.

33. То же, т. 6. М., Стройиздат, 1968.

34. То же, т. 10. М., Стройиздат, 1970.

35. Даль Л. В. Историческое исследование памятников русского зодчества. - «Зодчий», 1872 - 1873.

36. Даль Л. В. Материалы для истории русского гражданского зодчества. - «Зодчий», 1874, № 3.

37. Забелин И. Е. Русское искусство. М., 1900.

38. Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц. М., 1872.

39. Записка для обозрения русских древностей. СПб, 1851.

40. Известия XV Археологического съезда. М., 1911.

41. История русского искусства. Под ред. И. Э. Грабаря. Т. I. 1910.

42. История европейского искусствознания. М., 1969.

43. Каргер М. К. Живопись. - История культуры древней Руси. М. - Л., изд-во АН СССР, 1951.

44. Каргер М. К. Новгород Великий. Л. - М., «Искусство», 1961.

45. Каждан Т. П. Предисловие к книге «И. Грабарь о русской архитектуре». М., «Наука», 1969.

46. Красовский А. К. Гражданская архитектура. СПб, 1851.

47. Красовский М. В. Курс истории русской архитектуры. Ч. I. Деревянное зодчество. СПб, 1916.

48. Лазарев В. Н. Живопись Пскова. - История русского искусства. Т. II. М.г изд-во АН СССР, 1954.

49. Лазарев В. Н. Живопись и скульптура Новгорода. Т. II. М., изд-во АН СССР, 1954.

50. Лисовский В. Г. Владимир Васильевич Суслов. Каталог выставки В. В. Суслова в Академии художеств в Ленинграде. Л., «Искусство», 1971.

51. Маковецкий И. В. Архитектура русского народного жилища. М., изд-во АН СССР, 1962.

52. Обсуждение проекта стенной росписи Новгородского Софийского собора. Материалы по археологии России, 1897, № 21.

53. Методика реставрации памятников архитектуры. М., 1961.

54. Михайловский Е. В. Реставрация памятников архитектуры. М., Стройиздат, 1971.

55. Монгайт А. Археологические раскопки 1945 г. в Софийском соборе в Новгороде. - Сообщения Ин-та теории и истории архитектуры. Вып. 7. М., изд-во АН СССР, 1947.

56. Новицкий А. Луковичная форма русских церковных глав, ее происхождение и развитие. М., 1909.

57. Новицкий А. Черты самобытности в украинском зодчестве. - Труды XIV археол. съезда. М., 1910.

58. Ополовников А. В. Памятники деревянного зодчества КАССР. М., Гос-стройиздат, 1955.

59. Павлинов А. М. История русской архитектуры. М., 1894.

60. Покрышкин П. П. Краткие советы по вопросам ремонта памятников старины и искусства. - «Известия археол. комиссии», Пг., 1915.

61. Пуришев И. Б. Переславль-Залесский. М., «Искусство», 1970.

62. Реставрация Новгородского Софийского собора. - «Правительственный вестник», 1900, № 183.

63. Соболева Л. Исследовательские и реставрационные работы по церкви Преображения в усадьбе Вяземы. - В сб.: «Теория и практика реставрационных работ». М., Стройиздат. 1972.

64. Спегальский Ю. П. Жилище северо-западной Руси IX - XIII веков. Л., 1972.

65. Спегальский Ю. П. Псков. Л. - М., «Искусство», 1963.

66. Суслова А. В. Некоторые данные к характеристике деятельности академика В. В. Суслова в области реставрации и охраны новгородских памятников. - Новгородский исторический сборник, вып. 9. Новгород, 1959.

67. Стасов В. В. Двадцать пять лет русского искусства. - Избр. соч., т. 2. М., «Искусство», 1952.

68. Стасов В. В. Нынешнее искусство в Европе. Там же, т. I.

69. Стасов В. В. Выставка живописи и архитектуры 1888 г. - «Статьи и заметки, публиковавшиеся в газетах». Т. I. M., 1952.

70. Султанов Н. В. Успехи русской археологии в царствование императора Александра II. СПб.

71. Травин Н., Брунов Н. Собор Софии в Новгороде. - Сообщения Ин-та теории и истории арх. Вып. 7. М., изд-во АА СССР, 1947.

72. Труды X археологического съезда 1896 г. М., 1899.

73. Труды XI археологического съезда 1899 г. Т. 2. М., 1902.

74. Уваров А. С. Об архитектуре первых деревянных церквей России. - Труды II археол. съезда. М., 1876.

75. Чиняков А. Г. Архитектурный памятник времени Юрия Долгорукова. - «Архитектурное наследство», 1952, № 2.

IV. Использованные архивные материалы

76. МАХ. «Сусловский фонд» (чертежи и рисунки).

77. Там же. В. В. Суслов. Обзор древнего деревянного дела на Руси.

78. Там же. В. В. Суслов. Описание древних памятников Крыма.

79. Там же. В. В. Суслов. Описание проекта наружной реставрации Софийского собора в Новгороде.

80. ЦГИАЛ, Ф., 789, оп. 10, 1878, д. 142.

81. Архив ЛОИА АН СССР, Ф. 1, 1867, № 7.

82. Там же, Ф. 1, 1889, № 82.

83. Там же, Ф. 1, 1886, № 63, части 1 - 4.

84. Там же, Ф. 1, 1888, № 41.

85. Там же, Ф. 1, 1889, № 68.

86. Там же, Ф. 1, 1890, № 221.

87. Там же, Ф. 1, 1893, № 54.

88. Там же, Ф. 1, 1896, № 34.

89. Там же, Ф. 1, 1897, № 224.

90. Там же, Ф. 1, 1897, № 211.

91. Там же, Ф. 1, 1898, № 123.

92. Там же, Ф. 3, № 165.

93. Там же, Ф. 3, № 400.

94. Там же, Р-1, арх. № 252.

95. Там же, фотоархив.

96. Личный архив Сусловых. В. В. Суслов. Биографические воспоминания.

97. ГИМ. Отдел письменных источников. Ф. 63, ед. хр. 166.

98. Там же, Ф. 83, ед. хр. 172/6.

V. Стенографические отчеты

99. Никитин Н. П. Выступление на заседании Академии художеств СССР, посвященном памяти В. В. Суслова, 3 августа 1951 г.

100. Каргер М. К. Выступление там же.

101. Бакланов Н. Б. Доклад на расширенном заседании Правления ЛОССА и Ученого Совета ЛФ АА СССР, посвященном памяти В. В. Суслова, 29 октября 1951 г.

102. Разов Д. В. Выступление, там же.

VI. Список сокращений

ГИМ - Государственный Исторический музей. ЛОИА - Ленинградское отделение Института археологии Академии наук СССР. МАХ - Научно-исследовательский Музей Академии художеств СССР. ЦГИАЛ - Центральный государственный исторический архив Ленинграда.

СОДЕРЖАНИЕ

Предшественники и современники В. В. Суслова

Жизненный и творческий путь В. В Суслова

Суслов и дело охраны памятников

Проекты и постройки Суслова

Педагогическая деятельность. Последние годы жизни.

Суслов-реставратор

Исследования

Проект реставрации

Производство работ

Консервация памятников

Суслов - теоретик и историк архитектуры