ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Она знала, что рискует своей работой, но не могла отказаться от возможности быть с ним. Лаская его грудь, поглаживая отлично развитые мускулы, подрагивавшие от ее прикосновений, она тихо взмолилась:

— Не уходи.

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»

Последние пятнадцать лет Адам жил один, и надо было хотя бы попытаться научиться готовить, чтобы не умереть с голоду.

Первые пять лет после гибели родителей с ним оставалась их прислуга, но затем Адам узнал, что скрывали семейные тайны… Уволить прислугу было одним из наиболее трудных для него решений, но, если бы Молли и Хьюберт Джонсон продолжали работать на него, он не научился бы жить самостоятельно. Молли всегда мечтала о магазинчике рыболовных принадлежностей в своем родном городе, и Адам помог ей это осуществить. Хьюберт был рад уехать вместе с женой и приступить к работе в магазине.

Постепенно Адам начал строить свою жизнь так, чтобы можно было все контролировать.

Одного взгляда, которым Грейс окинула убранство кухни, хватило, чтобы понять: Адам умеет вести хозяйство и мастерски готовит еду.

— Вы меня не обманули, — сказала она. — Многие парни считают, что приготовить ужин — значит кинуть что-нибудь на гриль или разогреть рис в микроволновке.

Напряжение не исчезло с ее лица. Она все еще нервничала и чувствовала себя скованно. Адаму хотелось создать ситуацию, в которой бы Грейс расслабилась настолько, чтобы поведать ему о своих тайнах.

— Мой папа обычно готовил нам на ужин рис, когда не было ничего другого, — добавила девушка.

— А где же была ваша мама?

Грейс нервно сжала пальцами ножку своего бокала, и Адам понял, что вышел за рамки светской беседы и вторгся на запретную территорию.

— А дом у вас очень милый, — переменила она тему. — Я никак не могу привыкнуть к тому, какие большие дома здесь в округе.

На самом деле его дом был скромным по сравнению с остальными владениями, которые были у него по всему миру. Но ему нравились огромные окна и просторная терраса, на которой в хорошую погоду так замечательно работать с ноутбуком.

С тех пор как уехали Джонсоны, к нему из агентства периодически являлись приходящие домработницы делать уборку. Адам велел им подготовить кухню к своему приезду. Может, стоит делать это чаще, если он действительно решит остаться в Плано на ближайшие полгода.

— Где вы живете? — спросил Адам и подумал: все, что касается жизни Грейс, постепенно становится очень важным для него. Он был бы весьма не прочь добиться от нее признания, что он всегда ей нравился и что она написала о них двоих небольшую эротическую историю.

— Не очень далеко от школы. Квартал, где я живу, построен несколько лет назад.

Грейс отпила из своего бокала. Адам уже разложил помидоры и лук поверх лосося и завернул все в фольгу, прежде чем отправить в духовку. Убедившись, что вода на плите закипела, он закинул туда баранину и овощи, а затем снова повернулся к гостье. Та, не мигая, смотрела на него.

— Что такое?

— Хотела удостовериться, что вы не притворяетесь, говоря, будто умеете готовить. Думала, стоит мне отвлечься — вы вытащите из холодильника готовые блюда.

— Грейс, что бы вы ни думали обо мне, знайте: я никогда не лгу.

— Никогда? А если бы я спросила, хорошо ли сидит на мне этот костюм?

— Я ответил бы, что цвет гармонирует с цветом кожи, но фасон вас не красит.

Она удивленно приподняла бровь.

— А если вас остановят за превышение скорости?

— Я не стал бы врать. Не вижу смысла выдумывать истории.

— Даже когда вы хотите произвести на женщину хорошее впечатление?

Адам покачал головой:

— Это задало бы нашим отношениям такой тон, будто я обманываю человека, а мне это не по душе.

— А вам кто-нибудь лгал?

Вся жизнь Адама была построена на лжи, а он даже не осознавал этого до двадцати пяти лет. В этом возрасте, когда многие люди примиряются со своим прошлым, Адам понял, что он — притворщик.

— Это тот же самый шкаф, который вы закрыли на замок.

— Какой шкаф? Что я закрыла?

— Тот, на котором висит табличка с надписью «личное». Вы закрыли его, когда сменили тему, чтобы не говорить о своей матери. Я не пытаюсь заключить с вами сделку. Просто хочу сказать, что когда люди строят отношения, некоторые темы не принято обсуждать так рано.

— А мы собираемся строить отношения?

— Раньше я никого из администрации не приглашал на ужин к себе домой.

— Конечно, не приглашали. — Грейс поставила на стойку свой бокал с вином и подошла к Адаму. — Но почему? Почему вы вдруг посмотрели на меня как на женщину, а не просто как на сотрудницу?

Адам понял, что сам себя загнал в угол.

— Сегодня я увидел вас с другой стороны. Я был… заинтригован.

— Доведенная до отчаяния и готовая сделать все что угодно, чтобы спасти школу — немудрено, что вы мною заинтересовались!

Адам рассмеялся, хотя очень хорошо понимал, что не должен успокаиваться, пока Грейс не откроет ему правду. Пока она не признается, что он уже давно нравится ей.

— Я не заметил никакого отчаяния.

— И тем не менее оно было. А вы, оказывается, очень милый человек, с которым приятно иметь дело.

— Никто никогда не называл меня милым.

— Я знаю, что вы с этим не согласитесь, но заступиться за меня и школу… Вы были так добры и действительно заслуживаете благодарности.

Адам притянул Грейс к себе. Наклонив голову, он коснулся губами ее губ, понимая, что с ним что-то происходит. Ему впервые захотелось обнять женщину и никогда ее не отпускать.

Для человека, любившего уединенную жизнь, эта мысль прозвучала пугающе.


Грейс обвила руками его талию и крепко вцепилась в него, боясь пробудиться от чудесного сна. Мучившие ее последние десять лет тревоги поблекли и отошли на задний план. Она желала поцелуя Адама с первого мгновения их встречи.

Адам продолжал слегка обводить языком ее губы. Она бессильно прикрыла глаза, сознавая, что сделала свой выбор, который перевернет ее уютный и безопасный мир, созданный ею для себя.

Пискнул таймер духовки, и Адам нехотя отстранился. Он указал ей в сторону столовой, и Грейс направилась туда, понимая, что ей нужно собраться с мыслями и обрести равновесие.

Неужели он играет с ней? Она уже один раз доверилась мужчине, и тот жестоко разочаровал ее. Грейс очень не хотелось снова оказаться обманутой.

Столовая была подчеркнуто официальной, с антиквариатом и отделкой из темного дерева. Это был один из тех домов, выстроенных с особой пышностью, на которые ее отец взирал с фанатичным блеском в глазах, полагая, что у хозяина много свободных денег на пожертвования для прихода.

Адам расставил тарелки и предложил гостье сесть за стол. Грейс быстро прошептала короткую благодарственную молитву.

Все было очень вкусно, разговор тек непринужденно. И все же Грейс хотелось больше узнать о нем. Хотелось понять, почему у него такой «пунктик» насчет лжи.

Конечно, можно прямо спросить Адама, не видел ли он у нее в кабинете рукопись и не мог ли случайно забрать ее с собой. Но будет так стыдно объяснять все. А если это был не Адам? Хосе, Брюс и другие сотрудники тоже бывали у нее в кабинете в то же самое время. Туда могли войти даже ученики и другие учителя.

Сегодня ей не терпелось увидеть настоящего Адама, чтобы, вернувшись домой, она смогла описать свои впечатления о нем. Как она чувствовала прикосновение его руки к своей. Как его губы скользили по ее губам. Как он, наклонив голову, внимательно слушал ее.

— Какими были ваши родители? — поинтересовалась Грейс, когда они, покончив с ужином, пили кофе на террасе, выходившей на искусно оформленный задний двор. Посреди двора располагался пруд с водопадом в дальнем конце.

— Мои папа с мамой были прекрасными родителями, заботливыми, понимающими и строгими, когда надо.

— Так почему же вы еще не остепенились? — Этот вопрос давно занимал Грейс. Адам казался таким совершенным — что же мешало ему остановить свой выбор на одной из женщин, с которыми он встречался?

— А вы почему?

Грейс с трудом сглотнула. Именно поэтому у нее ни с кем и не складывались близкие отношения. Ведь рано или поздно придется рассказать о своем прошлом.

— У меня не было прекрасных родителей, — ответила она.

— Какое же у вас было детство?

— Не знаю. Как у многих детей. Я полагаю, вы исключение, Адам.

Как и везде, в ее городке были богатые дети, но никто из них не вырос так же, как Адам: каждый сезон — путешествие на модные лыжные курорты или каникулы на Карибах по системе «все включено» вместо поездки на заднем сиденье старенькой машины к какому-нибудь скучному родственнику, живущему в нескольких часах езды.

— Вы из маленького городка, верно? — с неподдельным интересом спросил Адам.

— Да. Маленького и бедного. Многим семьям приходилось из кожи вон лезть, чтобы прожить.

— И вашей тоже?

— Да.

— И чем занимались ваши домочадцы?

Как может она называть себя обделенной, когда ее отец был проповедником и подарил ей такой милый дом? Как, не хныча, объяснить то, чего она сама никак не могла понять?

— Мой папа — проповедник.

— Так вы — мятежная дочь проповедника?

— Нет, я не мятежница. Предпочитаю просто казаться незаметной.

— Вот я вас и не замечал. До сегодняшнего дня.

— Зато я заметила вас гораздо раньше, — улыбнулась Грейс.

— Неужели? Расскажите, что же вы во мне нашли?


Адам понимал: Грейс будет больно, если он признается, что знает о ее фантазиях. Только сегодня вечером он заметил тщательно скрываемую беззащитность этой девушки. Глядя на нее, Адам почувствовал угрызения совести. Черт побери, он знал, что недомолвки — одна из самых опасных разновидностей лжи.

По пять раз на дню Адам перечитывал ее рассказ и теперь знал, как она мечтает о мужчине, который будет сильным и страстным в постели, но тонким и понимающим во всех других обстоятельствах.

Честно говоря, его обычное поведение с женщинами было иным, но с Грейс все было по-другому. Благодаря ей у него появилось желание стать лучше. Сегодняшним прохладным вечером, напоенным ароматом цветущих растений, обрамлявших пруд, ему не хотелось думать ни о чем, кроме Грейс Стивенс — о том, как убедить ее, что она будет защищенной в его объятиях.

— Ну же, Грейс, что вы подумали, увидев меня впервые? — спросил Адам, смутно ощущая, что она промолчит и тем самым даст этому разговору так бестолково иссякнуть.

— Это сложно объяснить, — ответила Грейс и, покинув террасу, направилась к пруду. Остановившись у высаженного в горшок гибискуса, она нагнулась, чтобы вдохнуть аромат.

— Неужели впечатление было таким плохим, что вы боитесь задеть мои чувства? — настаивал Адам.

Грейс обернулась и прямо посмотрела ему в глаза.

— Я подумала, что передо мной человек, который точно знает, чего хочет в жизни, — сказала она.

Адам был поражен ее замечанием. Прочитав ее рукопись, он знал, что Грейс нравятся его широкие плечи, но было досадно сознавать, что ее впечатления о нем ограничатся внешностью.

— Это не то, что вы ожидали услышать? — спросила она.

— Нет, не то.

— Но это так. И еще у вас очень красивые глаза.

Ее комплимент слегка озадачил его. Красивые глаза?

— Раньше этого никто не замечал.

Подняв руки, Грейс распустила волосы, и длинные шелковистые пряди, слегка завиваясь, рассыпались по плечам. Адам схватил одну и намотал ее себе на запястье, притянув Грейс поближе. Затем наклонил голову, касаясь ее губ своими. Он чувствовал, как ее пальцы поглаживают его грудь.

Пальчики Грейс были маленькими, прикосновения — легкими. Такими легкими и осторожными, как будто она не знала, что делать дальше. Адам беззвучно застонал, спрашивая себя, имеет ли он право обнимать Грейс. Ведь он был бродягой, вечным странником, который понял, что жить не так больно, если все время быть в пути.

А если какая-нибудь женщина и привязана корнями к одному месту, так это Грейс.

Она приоткрыла рот — и Адам перестал думать. Просто отдался ощущениям. Грейс слегка дотрагивалась языком до кромки его губ, и эти прикосновения разгоняли кровь у него в жилах. Почувствовав, как возбуждение волной прокатилось у него по спине, он сильнее прижал к себе Грейс, одной рукой зарывшись в волосы у нее на затылке. Другая рука скользнула по изгибам ее тела и остановилась на бедре.

Слегка согнув ноги, Адам приподнял Грейс, чтобы целовать ее еще крепче. Чтобы снова и снова ласкать ее рот языком, стремясь утолить небывалый голод. Голод, который помог ему понять, какой пустой была прошлая жизнь. Голод, вызванный этой маленькой таинственной женщиной.

Загрузка...