Властелин масок

Глава третья БРАТЕЛЬ ВЕЛИКАЯ

Родители Амоса во время своих странствий, еще до рождения сына, уже слыхали про Таркасисский лес. Говорили, будто тому, кто отважится в него зайти, уже никогда оттуда не вернуться. Урбан Дарагон рассказал сыну, что однажды, когда он искал работу в городке Беррион, на рыночной площади ему повстречался один очень странный человек. Этот древний старик безуспешно пытался вернуть свою потерянную молодость. Он останавливал всех прохожих:

— Мадам! Мсье! Извините, но у меня украли молодость! Мне так хотелось бы вернуть ее! Помогите мне, пожалуйста… Умоляю вас… Мне всего одиннадцать лет. Еще вчера я был прелестным, полным жизни ребенком. Утром я проснулся, а моя молодость исчезла. Помогите мне! Пожалуйста, помогите мне…

Кое-кто смеялся, другие старались не замечать этого безумца. Никто не принимал его всерьез. Однако Урбан Дарагон все же подошел к нему и спросил, что с ним приключилось. Старик с седыми волосами и длинной седой бородой стал рассказывать.

— Я жил возле Таркасисского леса. У родителей была хижина на самой опушке. Отец без конца твердил мне, чтобы я не совался в это проклятое место. Вчера утром у меня пропала собака, и я отправился на поиски. Я бродил около дома, как вдруг из лесу послышался ее лай. Это точно была она, моя собака, я узнал ее особенную манеру лаять, когда она чего-то боится. Я бросился к своему верному другу, даже не вспомнив о предостережении родителей. Было удивительно светло, как будто солнечные блики сверкали между деревьями. Внезапно, неизвестно откуда, зазвучала прекрасная тихая музыка, и мне захотелось танцевать. Я кружился вместе с огоньками и чувствовал себя очень счастливым. Не знаю, сколько времени это продолжалось, должно быть, танцевал я долго, потому что в конце концов упал и заснул от усталости. А когда проснулся, моей собаки и след простыл. У меня же появилась эта длинная седая борода, волосы тоже побелели и отрасли. В ужасе я бросился к дому и убедился, что он исчез. А вместе с ним исчезли и мои родители. Местность совершенно переменилась, там, где прежде был огород моего отца, проходила дорога. В слезах я пошел по ней и попал сюда, в Беррион. Этот город находится в нескольких минутах ходьбы от Таркасиса, а я даже не знал о нем. Я даже никогда о нем не слышал. Будто бы он вырос внезапно, за одну ночь. Не понимаю, что со мной приключилось, мой добрый господин. Мне одиннадцать лет! Мы только что отпраздновали мой день рождения! Уверяю вас, я не старик и не сумасшедший. Пожалуйста, помогите мне найти мою молодость. Помогите мне найти родителей, мой дом и собаку! Пожалуйста, сударь…

Урбан поверил несчастному, но, прекрасно понимая, что ничем не может ему помочь, пошел своей дорогой, ошеломленный только что услышанным рассказом.

Город Беррион находился далеко на севере страны. Проведя ночь на опушке леса под открытым небом, Дарагоны на рассвете пустились в путь. Они были совершенно готовы к этому путешествию, хотя оно могло растянуться на целый месяц. Еще бы — у них было три добрых коня и целых десять золотых монет! Встретившись с родителями, Амос тотчас же отдал отцу восемь золотых, и тот бережно убрал их в свой кошелек. Оставшиеся же две монеты паренек засунул в свои ботинки на случай, если его хитрость с ослом плохо кончится, и Эдонф, желая мести, снова пустится в погоню.

Амос, Урбан и Фрилла, перевалив через горный перешеек, с легким сердцем покинули Оменское королевство. Они двигались по дороге на север, проезжая долины и густые леса, мимо множества нищих деревень и уютных крошечных ферм. Для Амоса переход был долог и труден. Он не привык скакать верхом дни напролет и по вечерам мгновенно засыпал, усталый и совершенно разбитый.

По дороге Урбан Дарагон и его жена приобрели все необходимое для путешествия. Теперь у них были провизия, палатка, хорошие одеяла и масляная лампа. Никогда еще Амос не видел своего отца таким счастливым, а мать — такой красивой. Казалось, что с каждым днем Урбан и Фрилла рождались заново, будто у них открылись глаза, и они вновь пробудились к жизни.

Урбан снова научился смеяться. Его радостный смех проникал в душу Амоса, и мальчик впервые в жизни ощущал неведомое прежде счастье.

Амос играл с отцом, плескался в светлых водах маленьких речек и с удовольствием уплетал восхитительную пищу, приготовленную матерью. Фрилла часто заплетала волосы сына в косу. У нее были такие ласковые и нежные руки! Она даже смастерила ему доспехи из черной кожи, а отец купил ему новую серьгу в ухо в виде волчьей головы. С трезубцем сирены за спиной, с длинными заплетенными волосами и отлично подогнанными доспехами Амос был похож на юного воина из старинной легенды. Несмотря на все расходы, в кошельке Урбана было еще шесть чудесных монет. Целое состояние по сравнению с царящей повсюду вокруг них нищетой!

По вечерам возле огня Урбан рассказывал Амосу о своей жизни, о былых путешествиях и приключениях. Он рано осиротел и чтобы выжить, должен был обучиться ремеслу. «Тогда я решил «завоевать мир», — подшучивал отец над своей наивностью. К несчастью, шатаясь по свету, он познал больше разочарований, чем радостей. Как выразился Урбан, ветер изменился в тот день, когда он повстречал Фриллу. Эта прекрасная восемнадцатилетняя девушка с длинными темными волосами и зелеными глазами покорила его сердце. Родители обещали ее в жены другому человеку, и тогда Урбану пришлось похитить любимую. Над юными влюбленными зажглась счастливая звезда, и восемь лет Урбан и Фрилла были свободны и счастливы. Они бродили из деревни в деревню, из одного королевства в другое. Счастье принесло им и рождение сына. А те двенадцать лет нищеты и горя в Оменском королевстве теперь казались им страшным сном, который следовало как можно скорее забыть.

На исходе второй недели путники повстречали на дороге рыцаря. У него был широкий меч, щит, украшенный изображением солнечных лучей, и сверкающие на свету, точно зеркало, доспехи.

— Ни с места! — крикнул человек. — Немедленно назовите себя, иначе ваше молчание будет истолковано не в вашу пользу.

Урбан Дарагон вежливо представился и сообщил, что направляется с семьей в Беррион, на север страны. Конечно же, он побоялся рассказать о подлинной причине, вынудившей его с женой и сыном бежать в Беррион. Он и его жена — странствующие ремесленники, добавил Урбан, решившие двинуться в путь после нескольких лет жизни в Оменском королевстве. Там все знают их великолепные работы, за которые, кстати, неоднократно щедро платил сам сеньор. Это уточнение, должно быть, вполне устроило рыцаря, кивком головы выразившего удовлетворение, ибо редко можно было увидеть ремесленников, имеющих таких великолепных коней.

— Правда ли, что сеньор Омена глуп, как мул? — смеясь, осведомился рыцарь.

— Ваше сравнение, сударь, оскорбляет мулов, — ответил Амос. — Эти животные, по крайней мере, очень трудолюбивы. Один-единственный рыцарь вроде вас легко завладел бы всеми оменскими землями, поскольку тамошняя армия — это точная копия сеньора Эдонфа, она слаба и ленива.

— У вашего сына хорошо подвешен язычок, но он умеет признать силу меча, преграждающего ему дорогу, — сказал рыцарь, судя по всему польщенный комплиментом. — Мы с братьями ищем колдунов, которые скрываются в этом лесу, возле дороги. Они не похожи на вас. Проходите! Идите своей дорогой, путники, и знайте, что вы вступаете в королевство рыцарей Света. Наша столица, Братель Великая, находится всего в нескольких лье отсюда. У городских ворот скажите часовому, что Бартелеми — это мое имя — дозволил вам войти в Братель Великую. Поспешите, с наступлением ночи за ее стенами происходят странные вещи. Да укажет вам путь Свет! Прощайте, добрые люди.

Дарагоны учтиво попрощалась с рыцарем и продолжили путь к городу.

По дороге в столицу Амос и его родители миновали две деревеньки, почти слившиеся в один небольшой городок. Тягостная, грозная тишина царила вокруг. Ни на улицах, ни возле домов — нигде не было ни души, там и тут стояли одни каменные статуи. Мужчины, женщины и дети с искаженными от страха лицами, окаменевшие на месте… Амос спешился и прикоснулся к лицу одного из мужчин. Оно было гладким, твердым, холодным и безжизненным. По всему видать, это был здешний кузнец. Подняв руку с молотом, он, казалось, хотел нанести удар по чему-то, что находилось перед ним. Борода, волосы, одежда — у него все было из камня. Одни жители словно были застигнуты на бегу, другие неподвижно лежали на земле. Навеки застыли собаки, бросившиеся на неведомого врага.

Кто-то или что-то проникло в эти деревни и околдовало все их население. В выражении лиц всех этих человеческих статуй преобладало одно чувство: ужас. На лицах детей и взрослых можно было различить только испуг и смятение. Свиньи, куры, ослы, кошки — все животные тоже были обращены в камень.

Неожиданно из-за поленницы вышел огромный кот и медленно приблизился к путникам. Подняв морду, животное будто бы принюхивалось к запаху пришельцев. Амос подошел к нему, взял на руки и сразу заметил, что кот слепой. Так само собой нашлось объяснение тому, что здесь случилось. Этот кот был единственным живым существом в деревне, пережившим несчастье, и он был слеп. Значит, люди и остальные животные превратились в камень, увидев нечто ужасное.

Вскоре путники поняли, что это нечто было не одиноко, — землю избороздили несметные странные следы. Повсюду виднелись отчетливые отпечатки треугольных ног с тремя длинными пальцами. Амос принялся разглядывать эти следы и заметил, что пальцы соединялись перепонкой. Существа перемещались прямо, на двух ногах, подобных утиным лапам.

Урбан приказал сыну вновь сесть на коня. В этом городке было неспокойно, а солнце быстро садилось. Амос передал Фрилле слепого кота, и семья быстро покинула проклятое место, продолжив путь к столице королевства.

Братель Великая выглядела необычайно величественно. Расположившись в центре обширной возделанной долины, она была окружена высокими толстыми стенами из серого камня, которые превращали город в неприступную крепость. Огромные городские ворота были защищены внушительной решеткой. Пашни окружали бескрайние леса. С высоты сторожевых башен часовые легко могли заметить любого врага.

Пять часовых в сверкающих на свету доспехах, со щитами, украшенными изображением солнечных лучей, преградили дорогу путникам. Урбан Дарагон сообщил свое имя и в точности передал слова Бартелеми, как тот ему советовал. Стражи успокоились, и один из них сказал:

— Городские ворота открыты весь день, но из соображений безопасности мы поднимаем решетку только дважды, утром на восходе и вечером на закате солнца. Скоро с полей начнут возвращаться крестьяне. Вы сможете попасть в город вместе с ними. Солнце вот-вот сядет, и в течение часа все они вернутся. Ждать вам не долго. Отдыхайте. У нас есть еда и питье, все вон там, на большом камне, угощайтесь! Добро пожаловать в Братель Великую, путники! Да укажет вам путь Свет!

Дарагоны поблагодарили часового и направились к камню. Амос взял яблоко и несколько каштанов и присел возле решетки, чтобы рассмотреть город. За его стенами царило оживление, по улицам быстро сновали прохожие и вооруженные рыцари. Можно было подумать, что жители готовятся к бою. На площади, расположенной недалеко от ворот, слабо дымилось огромное пепелище. Амос спросил часового, для чего днем разжигали такой большой костер. Стражник улыбнулся и ответил:

— Нынче утром мы сожгли колдунью. Наверно, ты видел по дороге, что произошло во многих окрестных деревнях, правда? Так вот, Йон Очиститель, наш сеньор, считает, что это дело рук колдунов. Наши люди рыщут по лесу в поисках виновных. Все, кто каким-то образом занимается магией, в результате оказываются на костре, их сжигают заживо. За неделю мы уже семерых поджарили, среди них и парочку человекозверей.

Амос поинтересовался, кто такие человекозвери. Прежде он никогда не слыхал такого слова.

— Это люди, способные превращаться в животных. Когда я был совсем маленьким, люди много рассказывали о человекозверях. Я, например, вообще никогда в это не верил и сейчас сомневаюсь, что умершие люди обладали такими способностями. Наш король, должно быть, в сильной растерянности. Никто не знает, что же на самом деле происходит в королевстве. По вечерам мы всегда слышим страшные крики, которые доносятся из леса. Жители плохо спят. Когда наступает ночь, всех охватывает ужас. Я уж и не знаю, что думать… Ладно, пора открывать решетку. До свидания, юноша, да укажет тебе путь Свет!

— И вам того же! — ответил ему Амос.

Крестьяне, а за ними и семейство Дарагонов, вошли в Братель Великую. Урбан, Фрилла и Амос стали подыскивать место, где можно было бы переночевать. Вскоре они подъехали к постоялому двору под названием «Козлиная голова». Помещение с серыми грязными стенами было темным и неприятным. За несколькими столами и длинной стойкой переговаривались многочисленные завсегдатаи. При появлении чужаков все замолчали. В полной тишине под испытующими взглядами посетителей Дарагоны сели за стол. Их разглядывали, изучая с головы до ног.

Из кухни шел вкусный запах супа, и у Амоса даже потекли слюнки. Разговоры возобновились, но к ним никто не подошел. Подождав несколько минут, Урбан сделал знак трактирщику. Тот даже не двинулся с места. Тогда Фрилла попыталась привлечь внимание хозяина, обратившись к нему:

— У вас тут так уютно! Нам бы хотелось поужинать и переночевать здесь…

Никакого ответа. Мужчина продолжал беседу с другими посетителями, а на них даже не взглянул. В тот момент, когда семья решилась, наконец, встать, чтобы покинуть заведение, трактирщик подмигнул товарищам и громко сказал:

— Минуточку! Отсюда не уходят, не заплатив!

Урбан тут же ответил:

— Мы ничего не съели и не выпили. За что же мы должны платить?

Довольный трактирщик с лукавой ухмылкой продолжал:

— Знайте, иностранцев здесь не обслуживают. Однако я видел, как вы довольно долго принюхивались к моему супу. Значит, вы воспользовались запахом моей стряпни и должны заплатить за это. Вы будете пировать, а мне ничего не дадите?

Посетители хохотали от всей души. Подобной болтовней трактирщик частенько выуживал денежки у простодушных путников.

— Или платите, или пойдете прямиком в тюрьму! — настаивал хозяин.

Урбан и не думал открывать кошелек. Трое мужчин поднялись со своих мест и, вооружившись палками, загородили выход.

— Сходи-ка за рыцарем, — бросил трактирщик одному из своих дружков. — У нас тут возникли проблемы…

Через пару минут тот вернулся в сопровождении рыцаря. Это был Бартелеми.

— Что здесь происходит? — с раздражением спросил рыцарь, входя в трактир.

— Эти люди хотят уйти не заплатив. Они принюхивались к запаху моего супа, а теперь ничего не платят. Это мой трактир, и я имею право продавать здесь все, что хочу, даже запах, не правда ли, благородный рыцарь?

Бартелеми сразу узнал путешественников. Раздосадованный, он сказал им:

— Ну, друзья, попали вы в переплет. «Козлиная борода», безусловно, самый худший трактир во всей Братели Великой. Но по нашим законам трактирщик прав, и он это прекрасно знает. Он имеет право продавать здесь все, что хочет, даже запах супа, коли пожелает. Все путники, останавливающиеся здесь, попадаются в одну и ту же ловушку. Трактирщик использует наши законы к своей выгоде. Это жулик, но я ничего не могу поделать. Вам придется заплатить этому человеку за запах его супа, к которому вы принюхивались. Согласно правилам, в спорном случае рыцари становятся судьями и должны засвидетельствовать перед всеми, что оплата произведена. Дайте ему что-нибудь и уходите. Я ничего больше не могу для вас сделать.

— Отлично, — вздохнул Амос, — мы заплатим трактирщику все, что ему полагается.

В трактире раздался хохот. Хитрость всегда отлично срабатывала, и завсегдатаи с огромным удовольствием присутствовали при этой сцене.

Схватив отцовский кошелек, Амос продолжал:

— В этом кошельке ровно шесть золотых монет. Довольно ли этого, чтобы оплатить запах супа, которого мы даже не попробовали?

Трактирщик в восторге потирал руки.

— Ну конечно, молодой человек! Это в самый раз!

Амос поднес кошелек к уху прохвоста и зазвенел монетами.

— Мы вдохнули запах не съеденного нами супа, — сказал он, — и платим за него звоном этих монет, которые вы никогда не положите в свой карман!

Бартелеми разразился безудержным смехом:

— Я свидетельствую, что этот парень сейчас, на моих глазах, рассчитался за себя и своих родителей!

Трактирщик стоял, разинув рот и задыхаясь от унижения, но не смея протестовать. Амос вместе с родителями в сопровождении хохочущего Бартелеми покинул постоялый двор, где вместо смеха воцарилось глубокое молчание.