Властелин на час

9

Девушка была на редкость красивой, белокожей, с длинными черными локонами, стройными бедрами и нежной грудью, и Шубин, глядя на то, как она медленно и сонно натягивает на себя чулки, чтобы вернуться туда, откуда она пришла, – на ночные, выстуженные улицы, – почему-то вспомнил картину Гойи, где художник изобразил герцогиню Альба, свою возлюбленную. Девушка была проституткой, Шубин привел ее прямо с улицы в комнату, которую они делили с Василием (понятливый братец уже давно крепко спал в своем кабинете, в другом крыле офиса, измученный размышлениями об убийстве Саблера), угостил вином и провел с ней несколько часов. Он не помнил, как звали герцогиню Альба, поэтому решил про себя звать эту девушку Альбой.

– Можно, я буду называть тебя Альбой?

– Да зови как хочешь. Мне-то что… – отмахнулась она, глядя в окно, на падающий снег.

– Ты оставайся здесь, отоспишься, отдохнешь, куда собралась?

Она стояла перед ним уже в черных чулочках, розовом бюстгальтере и попыхивала сигареткой. Шубин глаз не мог от нее отвести, так она была хороша. Он понимал, что ее где-то ждут, те, кому она должна будет отдать почти все те деньги, что он сунул ей в сумочку, и при этой мысли ему становилось нехорошо. Неужели сейчас, ведь за окном глубокая ночь, ее снова куда-то повезут, отдадут на растерзание пьяным мужчинам… Брр… Он редко пользовался услугами профессионалок, да и сегодня бы провел вечер перед телевизором, если бы не увидел эту куклу из окна, недалеко от агентства. Возле нее тормозили машины, мужики торговались, она огрызалась, в цене не сходились, и машины уезжали, а она продолжала стоять, кутаясь в длинную лисью шубу, и курить одну сигарету за другой… Первой мыслью было пригласить, напоить чаем, чтобы она согрелась. Но все повернулось по-другому… Долгое воздержание дало о себе знать, девушке не пришлось доводить его до готовности, оказалось, что он был готов уже несколько месяцев, да только не хотел сам себе признаваться в этом… Все было хорошо в ней, давно уже он не получал такого наслаждения, вот только целоваться она наотрез отказывалась, отворачивалась, извивалась под ним всем телом, перепачкала яркой помадой простыни…

– Видно, что ты добрый мужчина, – улыбнулась она усталой улыбкой, – да только у меня хозяева есть, и они не позволят мне отдыхать…

– Так уже скоро утро…

– Нет, до утра еще далеко, пару раз еще можно съездить… А уж потом буду отсыпаться…

– А где ты живешь?

– Мы с девчонками квартиру снимаем. Спим в одной комнате, на одной широкой кровати, зато дешево… Мужиков, сам понимаешь, не водим, на работе уже тошнит от них… Да нет, это я не про тебя… А у тебя давно никого не было, так?

– Так. Как же случилось, что ты стала тем… кем стала?

– Не стану врать, что приехала с Украины, что работы не было… Нет, все не так. Я москвичка, представляешь? – И она вдруг закатилась в нервном смехе. – У меня и квартира была, и работа… Влюбилась просто, вот и все. Квартиру продала, чтобы помочь моему жениху бизнес начать… А бизнес – вот он, девочки по вызову… Сначала он меня своим дружкам отдал, а потом я стала работать на него… Но он разбился в прошлом году, на машине, вот так же зимой, в гололед, пьяный был… А дружки остались, вот и не отпускают меня… Понимаю, что качусь, уже скатилась дальше некуда, а что могу поделать? Они говорят, что я им еще и деньги какие-то должна, вернее, это не мой долг, а того парня… Зачем тебе все это?

– Я бы мог предложить тебе работу.

– Такую же?

– Нет. Хорошую, чистую, но поначалу платить будут не так уж и много…

– Не знаю, что ты имеешь в виду, да только я не смогу уйти, не получится… А сбегу – все равно найдут, убьют. Машу, мою подружку, убили. Ее в мусорном баке нашли с перерезанным горлом. Тоже сбежала, замуж собиралась за одного из клиентов… Чистой жизни захотелось.

– А если ты долг отдашь?

– Тогда отпустят.

– И большой долг?

– Пятнадцать тысяч баксов.

Шубин задумался. Деньги у него, конечно, были. И он мог бы выкупить эту девушку, но где гарантия, что она не вернется на панель? Он же ее совсем не знает…

– У меня есть деньги, я могу тебя выкупить, но…

– Боишься, что я туда вернусь? Что обману? Правильно боишься. Но я не про себя, а про них. Это с ними надо договариваться. Если ты лох, они кинут тебя, вернее, меня… Это я так сказала, что отпустят, – на самом деле никаких гарантий…

– Мне надо знать твоего хозяина, все его данные, фамилию, адрес… Если ты, конечно, сама хочешь завязать с этим делом…

– А ты спроси любую девушку, что стоит на панели, хочет она уйти оттуда или нет… Ты не представляешь, что это за работа такая… Проститутки умирают молодыми, может, слышал? И не своей смертью…

– Тогда напиши все, что знаешь про своего хозяина…

– А что за работа-то? Чем ты занимаешься?

– Частное детективное агентство.

– Интересно…

– Честно скажу, мы здесь недавно, Москву я почти не знаю, работать будет трудно… А ты все-таки москвичка…

Он говорил, а сам думал о том, как отнесется к тому, что он собирается сделать, Земцова. Скажет, что нам никто не нужен, что лишний рот, что и так работы нет… Или поможет, позвонит Харыбину?

– Оставайся тут ночевать…

– Я сегодня маловато заработала…

Шубин спрашивал себя: то ли он пьяный, то ли сошел с ума? И что с ним вообще происходит? Будь его воля, он запер бы девушку на ключ и никуда не выпускал, пока о ней не забудут…

– Значит, так. Сиди здесь и жди меня. Я приду через пять минут.

Он вышел из комнаты, запер ее и отправился в кабинет Земцовой, открыл сейф и взял оттуда четыре с половиной тысячи долларов. Двигался как во сне, представляя себе удивленное и вместе с тем радостное лицо Альбы. А что, если ему удастся спасти эту заблудшую душу? Утром он сходит в банк, возьмет деньги и положит обратно в сейф…

Он вернулся в комнату. Девушка сидела на кровати уже одетая. Шуба ее большим лохматым зверем распласталась рядом на постели.

– Я уж думала, ты запер меня…

– Звони своему хозяину и скажи, что готова отдать часть долга. Четыре тысячи зеленых. А пятьсот – это тебе к тем, что я уже заплатил, чтобы расплатилась с квартирной хозяйкой, я не знаю, так, на всякий случай, возьми себе… И возвращайся сюда. Здесь есть одна комната, ее можно привести в порядок, и будешь жить, работать у нас…

– Но он не отпустит, пока не отдам ему все пятнадцать…

– Ты звони, скажи, что я хочу с ним поговорить…

Она позвонила, Шубин напрягся, вслушиваясь в односторонний разговор.

– Это я, Вероника. Один человек хочет с тобой поговорить, он собирается выкупить меня… Ты не ори, выслушай… Тебе деньги сейчас отдадут, четыре тысячи зеленых… Приезжай и сними охрану… Записывай адрес…

Шубин продиктовал ей улицу и номер дома. В голове шумело, колени почему-то ослабли. Девушка написала фамилию и телефон своего сутенера.

– Сиди тут и никуда не уходи, я скоро приду…

Он пошел к Василию, разбудил его, в двух словах рассказал, что задумал. Китаев широко раскрытыми глазами смотрел на брата, после чего повалился на кровать и снова захрапел. Должно быть, решил, что ему все это снится.

– Мать твою, да просыпайся ты! Он скоро уже будет здесь! Не знаю, что творю, деньги взял из сейфа, хочу выкупить эту птичку, эту Альбу… Так жалко ее, просто сил нет… Она может нам пригодиться… Василий, просыпайся! Ну нельзя же постоянно думать только о себе, о своей заднице… Поверь, эта девушка стоит того, чтобы за нее побороться… Я вот только думаю, а не позвонить ли Харыбину? Законов местных мы не знаем, пристрелят еще нас вместе с этой Альбой…

Брат не реагировал. Шубин стал набирать номер Харыбина. Не посоветовавшись с Земцовой. Все нарушил, все, что только возможно, думал он, вслушиваясь в длинные гудки и чувствуя, как его поташнивает.

– Дима? Это Шубин. Извини, что звоню в такое время. Сейчас к нашему офису приедет один человек, сутенер… Милютин Саша. Хочу выкупить одну девушку. Мне для дела надо. Это важно. Слушай, я тебя никогда ни о чем не просил… А это лично для меня… Все понимаю, что ты хочешь сказать мне… Но… Помоги. Земцова ничего не знает…

– Я тебе сейчас своих людей пришлю… Ты потяни время, – услышал он низкий голос Харыбина. – Они попридержат его, а я сейчас постараюсь найти человека, который прикрывает этого… Милютина… Ну ты, Шубин, даешь… Благотворительностью решил заняться?

– Спасибо. Родина тебя не забудет…

– Девушка-то красивая?

– Герцогиня Альба…

– Ты случайно не пьян?

– Не знаю… Земцова меня завтра убьет.

– А ты ей ничего о звонке не говори. Скрой происхождение своей Гойи…

– Был бы рядом, пожал бы твою руку, Харыбин. Пока…

Он вышел на свежий воздух. Двор заметало снегом, было холодно и очень тихо. Он знал, что за стеной томится в неведении девушка, которую он знает всего несколько часов. Кто она? Откуда? Ну, потеряет он пятнадцать тысяч баксов… Земля круглая, все равно он ее найдет и снова приведет сюда… И будет приводить до тех пор, пока…

Послышался тихий стеклянный стук, он резко обернулся и увидел ее: в бледно-желтом прямоугольнике окна она, во всем черном, с бледным лицом, смотрелась как манекен. Он сделал ей знак: сиди и ничего не бойся, я сам во всем разберусь…

И почти в это же самое время во двор въехала машина. Остановилась. Прошло некоторое время, Шубин стоял на крыльце и смотрел в темные окна машины, затем открылась дверь, и он увидел невысокого полноватого мужичка в джинсах и кожаной куртке. Неприятное рябое лицо, мокрые губы, глаза смотрят внимательно, с недоверием. Сутенеру было лет пятьдесят с лишним. У него наверняка имелись жена и дети…

– Ты кто? – спросил он, приближаясь к Шубину, весь его вид выдавал желание обернуться и позвать дружков, что затаились в салоне машины.

– Меня зовут Игорь. Я хочу выкупить Веронику.

– А где она?

– У меня дома. Сколько она тебе задолжала?

– Пятьдесят тысяч баксов…

– Она сказала, что пятнадцать.

– А я сказал: пятьдесят. Она девка молодая, ей работать и работать… Если у тебя нет таких денег, вали отсюда, только верни ее, а то мои люди… они в машине…

Шубин понял, что сутенер пьян, причем сильно. Значит, и дружки его тоже. Да и он сам, Шубин, набрался, правда, не заметил, как это получилось. Он всегда пил умеренно, никогда не напивался, не пьянел, тем более от вина…

Он замер: арка дома осветилась со стороны улицы ярким белым светом, послышался звук мотора, и во двор вполз тяжелый, как танк, черный джип. Из него сразу же высыпались какие-то люди, подхватили Милютина или того, кого Шубин принял за Милютина, под руки, развернули и поставили к стене… Потом на снег легли лицом вниз двое его дружков…

– Ты Шубин?

К Шубину подошел высокий худощавый мужчина с внешностью подростка: светловолосый, с голубыми глазами и нежным розовым ртом. Одет в штатское. Представился Виктором Распоповым.

– Ты уже с ним говорил? – спросил Распопов.

– Говорил. Девушка сказала, что ее покойный жених задолжал Милютину пятнадцать тысяч и что за эти деньги тот готов ее отпустить, а сейчас я услышал уже о пятидесяти тысячах…

– Милютин, подойди, – высоким мальчишеским голосом подозвал к себе сутенера Распопов, причем таким простым, чуть ли не дружеским тоном, что Шубину стало не по себе. Он думал о Харыбине, о том, где и кем он работает, раз способен посреди ночи, почти под утро найти и поднять с постели нужного человека, именно того, кто знает и, возможно, «работает» с Милютиным, и приказать ему приехать разобраться… Земцова знала, когда собиралась в Москву, что Харыбин ей никогда ни в чем не откажет, если бы не Харыбин, не быть бы им всем в Москве…

– Саня, о каком долге идет речь?

– Так Виталька же в прошлом году разбился, а он мне деньги был должен…

– А при чем здесь эта девушка? Кстати, где она?

Через минуту Вероника уже выходила во двор, кутаясь в шубу и пытаясь раскурить сигарету. Руки ее дрожали. Пламя вспыхивало и тут же гасло, зажигалка наконец упала и провалилась в снег… Игорь взглядом попытался ободрить девушку, поднес зажигалку… Вероника была сильно напугана, боялась, как она потом скажет, перестрелки…

– Саша, – Распопов улыбнулся девушке, – познакомь меня с этой красавицей.

– Это Вероника.

– Ты друга своего еще помнишь? Чемоданова? Отдай Веронику, мы отпустим Чемоданова…

– Вадьку? Да без вопросов… Я только не понял, чего это ты из-за девки кипеж такой поднял, ночью прикатил…

– А тебе и не надо ничего понимать.

– И чего это вам Вероника понадобилась?

– Ты больно много пьешь, Саша, и болтаешь много. Ты про Чемоданова все понял?

– Да это не он Машку порезал… Ты бы его и так отпустил.

– Может, и отпустил бы, а может, и нет… С девушкой все?

– Говорю же: без вопросов. – Милютин повернулся к Веронике: – Бай-бай, Вероничка, нам очень будет тебя не хватать…

– Скотина, – тихо произнесла Вероника, шарахаясь в сторону, словно еще не веря в свое спасение. Она вообще не верила, что такое возможно…

– Тогда, мальчики, разъезжаемся… – приказал веселым мальчишеским голосом Распопов, повернулся к Шубину и пожал ему руку. – Если что, вот моя визитка, держи…

– Виктор, спасибо.

– И тебе спасибо. За мной должок был, теперь я с Димчарой в расчете… Ну, бывай!

– У нас здесь офис, приходи, пивка выпьем…

– Я не пью.

– Все равно приходи. И еще раз спасибо…

Все расселись по машинам, и вскоре двор опустел.

– Я ничего не понимаю… – услышал Шубин голос Вероники. – Это же Витя Распопов, мы его «Соляной кислотой» называем… Гроза всех местных сутенеров… Вот не знала, что у него дела с Саньком…

– Это их проблемы.

– Это же он, Распопов, Чемоданова в камеру бросил, помнишь, я тебе про подружку свою, Машку, рассказывала… Мы-то знаем, что Чемоданов ее не убивал, все знали, но его все равно взяли… Да уж, у них действительно там свои дела… И что мне теперь делать? Я даже не помню, как тебя звать… Наверное, мне надо тебе спасибо сказать.

– Скажи.

– Но целовать не буду, не проси. И вообще я теперь свободный человек?

– Да, можешь идти, куда хочешь.

– А если мне некуда идти?

– Я же тебе про комнату говорил… Пойдем, а то холодно… Сегодня переночуешь у меня, а завтра решим… И о работе поговорим, я же не просто так сказал… Я вообще, как ты сумела убедиться, слов на ветер не бросаю… А зовут меня Игорь. Игорь Шубин. И запомни, Альба, ты мне ничем не обязана. Захочешь – останешься у нас, нет – твое дело. Теперь у тебя есть выбор…

– Ты начал трезветь… Ладно, пошли. Я замерзла.

В комнате было тепло, Вероника сбросила с себя шубу, платье и в чулках забралась под одеяло, закрыла глаза, замерла. Шубин задумался: надевать пижаму или нет. Еще час тому назад он лежал в постели с проституткой Вероникой, сейчас же под одеялом лежала обычная девушка, которой просто негде было ночевать.

– Брось валять дурака, – вдруг услышал он, – раздевайся и ложись… Я согреюсь и тоже все сниму… Ну, иди же сюда, обними меня… Так как ты хотел меня называть?

– Альбой… Или Гойей.

– Понятно… Ты думаешь, я не читала Фейхтвангера?