Внедрение в ЦК

Глава 18

Дзержинский все таки уступил моему напору и организовал паровоз с двумя вагонами, в которых разместились он, Тухачевский, я и наша охрана. Остановки до Москвы наш литерный делал только для замены паровоза с новой бригадой. В дороге я пытался с комфронта поговорить начистоту, сначала он отнекивался, но куда ему против зубра допросов — я расколол несостоявшегося заговорщика, уличив того, как и остальных предоставлением перечня всех встреч заговорщиков в Москве и в Питере. Правда Тухачевский отрицал, что Троцкий получил его согласие — он опасался проиграть, не был уверен в поддержке армии. Вернуться к вопросу о участии в перевороте он думал после взятия Варшавы — став народным героем, которому Советская власть окажется сильно должна.

От Гродно до столицы добрались меньше, чем за сутки, сразу поспешив на заседание ВЦИК.

Незаметно на вокзале ко мне подошел Кошко, передав портфель и успев шепнуть — Интересные сведения удалось купить у моих немецких коллег о нашем фигуранте! — кивком указал на шедшего немного впереди Тухачевского — Это бомба!

Докладчиком был Тухачевский, полностью обрисовавший положение нашей и польской армий. Я же знакомился с содержимым портфеля.

Троцкий по окончании доклада взял слово — Товарищ Сорокин превысил свои полномочия, без согласования с правительством и ВЦИК остановил подготовленное наступление, сорвав этим освобождение рабочего класса Польши и установление в еще одной стране справедливой рабоче-крестьянской власти! Я требую поставить вопрос о самоуправстве товарища Сорокина, который зазнался и вообразил себе, что может не советоваться с товарищами по партии и влезать в работу наркоматов как ему вздумается! Необходимо поставить вопрос ребром и на Политбюро ЦК — таким анархистам не место не только в Партийном контроле, но и в партии!

Дзержинский вступился за меня — Лев Давыдович, если бы не так называемое самоуправство товарища Сорокина, наше наступление оказалось бы пшиком — организованная товарищем Сорокиным и проведенная его бойцами разведка выявила подготовку поляков операции против наступающих красноармейских частей с растянутыми тылами и их полное уничтожение. Разведкой штаб Западного, да и Юго-Западного фронтов пренебрегал, пытаясь на авось взять хорошо укрепленную Варшаву. Похоже, штабы обоих фронтов после удачной контратаки и выхода к польской границе заразились шапкозакидательством, без тяжелого вооружения и припасов хотели взять хорошо укрепленные позиции одной конницей, посылая ее на пушки и пулеметы, которых у противника огромное количество, особенно много ручных пулеметов, которых в нашей армии практически нет. Насчет революции в Польше — товарищ Сорокин прав, не пойдут польские рабочие против своих панов.

Рабочий класс, численность которого составляет всего около девяти процентов трудоспособного населения, имеет низкий профессиональный и культурный уровень. Польские рабочие страдают не только от прямой эксплуатации, но и от безработицы, которая не опускается ниже двадцати процентов. Но вдумайтесь — рабочих всего девять процентов! Даже если они и захотят что-то изменить в политике Польши, это просто не выйдет из-за их малочисленности. К тому же новая власть объявила о проведении реформ и модернизации в большинстве случаев отсталой польской промышленности.

Польша является аграрной страной, более шестидесяти процентов населения занято в сельском хозяйстве. Крупным земельным собственником остается католическая церковь, в деревне насчитывается более миллиона безземельных крестьян. По продуктивности сельского хозяйства, не смотря на достаточно благоприятные климатические и почвенные условия, Польша находится на одном из последних мест в Европе. Поэтому аграрный вопрос в Польше имеет не столько политическое, сколько экономическое значение. От ликвидации помещичьего землевладения, а это около двадцать пять процентов всех пахотных земель, зависит становление товарных отношений в деревне, быстрое развитие экономики в целом. Пока же власть эти реформы только разрабатывает, вряд ли она создаст что-то действительно передовое и необходимое.

Мы должны в своей стране добиться успехов нашего крестьянства и пролетариата, с тем, чтобы население всех стран завидовала нашему строю, тогда оно само придет к развитию аналогичных государств. Товарищ Троцкий все продолжает гнуть линию прямого вмешательства нашего государства в Европу, хотя мы только что вышли из мировой изоляции, вступаем в Лигу наций.

Товарищ Сорокин прав в сохранении Польши, пусть и урезанной нами на востоке, это поможет нам, выселив за границы нашей республики, ярых националистов, которыми являются большинство поляков, избежать нам постоянных восстаний, от которых в свое время натерпелась царская администрация. Прямая граница с крупным государством Германия опасна для молодой республики, которой нужно набирать собственные силы, а не лезть спасать тевтонов и лягушатников от буржуазии, которая практически стала для них родной матерью. Я закончил и прошу предоставить слово товарищу Сорокину.

Я смотрел на Ленина и Сталина, с любопытством в свою очередь наблюдающим за тем, как я выскочу из капкана, в который сам и залез и поддержка Дзержинского стала для них сюрпризом. Они переглянулись после окончания речи фанатика революции польского разлива и пробежались взглядом по лицам присутствующих членов ВЦИК, в основной массе своей выражавшими праведный гнев — сначала я залез в чужую епархию, а затем начну командовать в их наркоматах и комитетах, отодвигая старых партийцев от власти!

— Товарищи! Прежде чем отвечать на обвинения товарища Бронштейна — при произнесении мной истиной еврейской фамилии Троцкого, по которой его никто не называл из чувства такта, зал смолк, Ленин подался вперед и впился взглядом в наркома железных дорог — тот побледнел и хотел открыть рот для гневного ответа, но я не дал ему этого сделать, продолжив — Я хочу пригласить сюда обратно Михаила Николаевича, которому Лев Давидович, как и еще нескольким красным командиров высшего звена предлагал под его руководством провести военный переворот, физически устранив товарищей Ленина, Сталина, Дзержинского и меня.

Зал будто взорвался и успокоился только через десять минут. Тухачевский дал показания, Троцкий нервно вытирал платком лоб, жалея, что при нем нет оружия — с каким бы удовольствием он пустил бы пулю в лоб этому мальчишке, вчерашнему гимназисту.

— Предлагаю освободить товарища Троцкого от должностей наркома путей сообщения и заместителя наркома вооруженных сил по агитации и поместить под арест для проведения следствия по делу о контрреволюции и терроризму в отношении высших государственных лиц республики! — Дзержинский дождался голосования большинства и вызвал конвой.

— Товарищи, но я не закончил! Хотелось бы теперь пересмотреть назначение командующим Западным фронтом. Мои сотрудники добыли в Германии интересные бумаги, подлинность которых предстоит нам установить, отстранив пока товарища Тухачевского от командования! — я усмехнулся, видя в глазах стоявшего рядом комфронта удивление.

— Михаил Тухачевский задолго до революции утверждал, что родом из польской шляхты, хотя документально это нигде не подтверждено. Мальчика пристроили в Московский кадетский корпус Екатерины Великой, по окончании которого он был переведен в Александровское военное училище. Учился он хорошо, занимался спортом — и как отличник боевой и политической подготовки дорос в училище до фельдфебельского чина. В этом чине он отличился принципиальностью и «требовательностью к подчиненным». Из-за чего один из его подчиненных застрелился, другой был близок к самоубийству. Но такая «требовательность» больше походила на обычное сержантское самодурство и желание расправиться с неугодными с помощью должностного положения. Однако все это юноше в фельдфебельских погонах по непонятным причинам сошло с рук. Разбирательство было, все подчиненные «принципиального фельдфебеля» охарактеризовали его как полного морального урода. Но дело спустили на «тормозах», и в 1914 году свежеиспеченный подпоручик Михаил Тухачевский, как окончивший училище по первому разряду (и третьим по успеваемости), был выпущен в святая-святых — Семеновский полк, младшим командиром в 7-ю роту.

Семеновский полк — это не просто гвардия, это элита. Офицеров в нем рассматривали со всех сторон, начиная от успеваемости во время учебы, происхождения — и заканчивая объемом наличности в кошельке. Что там забыл не очень знатный мальчик Миша, непонятно. Обычно небогатые отличники стремились попасть в кавалерию или артиллерию (что было престижно), в более-менее крупный город. Траты офицера Семеновского полка на мундиры и всякое представительство были далеко не каждому юнцу по карману. Но, похоже, у Тухачевского в кармане водились денежки, иначе он бы выбрал место службы попроще — благо у него, как у лучшего из выпускников, было право выбора. Офицерское собрание Мишу приняло. Хотя таких вот излишне «требовательных» офицеров в гвардии не особо любили. Зато очень любили умеющих хорошо выпить и закусить в ресторации…

И стал в 1914 году подпоручик Тухачевский заместителем командира 7-й роты гвардейского Семеновского полка. Но грянула война, и роту вместе со всем полком отправили на фронт. В феврале 1915 года у деревни Пясечно под Ломжей немецкий штурмовой отряд ночью обошел с тыла позиции роты, снял часовых и всю роту вырезал. Ротный Веселаго был изрезан штыками, получил более 20 ран и был опознан только по Георгиевскому кресту. Остальные бойцы были убиты… А подпоручик Тухачевский весь бой… проспал в блиндаже. И попал в плен в не испачканном даже мундире, то есть не использовав всех возможностей к сопротивлению. Странно, не так ли?

Солдат держали в бараках, где содержание было вполне пристойным, а офицеров селили в общагах — с правом выхода в город, под их честное слово не убегать до официального освобождения. Тухачевский такое слово тоже дал — и тут же попытался сбежать. Его поймали, а других офицеров после его побега переселили из общаг в бараки, чтобы не бегали…По немецким законам военнопленный за побег отправлялся в тюрьму, так как это считалось уголовным преступлением. Наш герой же этой участи избежал аж целых четыре раза — именно столько раз он пытался бежать. В конце концов его таки посадили в тюрьму, где он познакомился с французским капитаном Шарлем Де Голлем, имевшим на тот момент в активе всего одну неудачную попытку побега. Кстати, Де Голль потом пытался бежать еще раз пять — но все неудачно. Даже за ворота ему выбраться не удавалось.

Тухачевский был ярым монархистом. И вдруг с середины 1917 года стал заявлять что он — убежденный ленинец и марксист, хотя едва ли читал самого Маркса. Это при том, что в 1917 году большевиков открыто называли немецкими шпионами, а их партию считали маловлиятельной. И вдруг будущий комфронта стал ярым большевиком. Хотя с политической системой России 1917 года он просто не мог быть знаком, раз сидел в плену вплоть до сентября того же года. Но дальнейшие детали его биографии еще странней.

В сентябре Тухачевский бежит из военной тюрьмы в пятый раз. И побег удается. Странно тут даже не то, что ему улыбнулась такая удача, а то, что это произошло аккурат перед событиями октября 1917 года. Он как-то хитро материализовался в расположении своего Семеновского полка, где никто не стал вдаваться в подробности того ночного боя у деревни Пясечно… Миша тут же уходит в отпуск — и где-то шляется до марта 1918-го года. При этом его успевают избрать ротным и вручить ему капитанские погоны… Сперва Тухачевский крутился вокруг фигур второго плана — пролеткультовцев, интеллигентов, стоявших ближе к Троцкому, чем к товарищу Ленину. Те и рекомендовали его Владимиру Ильичу — после чего начался настоящий взлет «товарища Тухачевского».Сначала по рекомендации видного большевика Валериана Куйбышева, по молодости тоже согрешившего учебой в кадетском корпусе и в Военно-Медицинской академии, Михаила Николаевича назначают на хлебную, особенно в период мобилизаций должность военкома Москвы. Более того, его, дворянина и бывшего офицера-гвардейца, то есть трижды классового врага, сразу принимают в ВКП(б) без всякого испытательного срока. И Троцкий уже в августе 1918 года доверяет ему целую армию! Это при том, что к середине 1918 года недостатка в военспецах Красная армия не испытывала. На ее стороне воевала элита бывшей русской армии, от Брусилова и Шапошникова до Бонч-Бруевича. Генералов и полковников с академическим образованием хватало по три-четыре штуки на каждую армию. Но 1-ю армию Восточного фронта почему-то доверяют именно Тухачевскому, прослужившему в общей сложности менее года.

Воевал он, несмотря на то, что его штаб был «усилен» военспецами, хреново. Под Симбирском его дубасит Каппель, и Тухачевский вместе с его армией удирает на 80 верст от Симбирска. Колчаковцы бьют его в хвост и в гриву… И только общий развал в рядах белых, утративших всякую поддержку населения, позволяет Тухачевскому торжественно «освободить» брошенный белыми Симбирск. После чего его рекомендуют на должность комфронта. Прославился же он не военными подвигами, а вводом в своих частях античной децимации — расстрела перед строем каждого десятого бойца и командира отступившего подразделения.

Согласно этим бумагам — я показал всем немецкое досье на нашего комфронта — Завербовали Тухачевского еще когда он учился. Девиз немецкой разведки в то время был — «Нет отбросов, есть кадры». Поэтому отличник боевой и политической подготовки при таком подходе был идеальной кандидатурой для вербовки. Именно немецкая разведка гарантировала оплату немалых расходов молодого гвардейца, ибо обязательные траты офицера-семеновца в несколько раз превышали размер его жалования. При этом семеновцы были элитой, более того — вхожи ко двору Николая Второго. И иметь в этой среде агента — было бы огромным успехом немецкой разведки. Досье объясняет, почему немцы смогли вырезать всю седьмую роту Семеновского полка, подобравшись к ней скрытно (значит, знали, где стояли дозоры и секреты), а Тухачевский весь бой отсиделся в блиндаже…

Побеги ему его кураторы «организовывали», но они по различным причинам срывались. А пятый его побег «сделали» аккурат перед событиями октября 1917 года. И четко проинструктировали его о порядке дальнейших действий. На период революционной неразберихи Тухачевский затаился в отпуске, а после через «нужных людей», возможно, тоже завербованных в разное время немцами — пролез в высшее руководство РККА. Именно поэтому так странно вел себя Тухачевский на фронтах Гражданской войны. С Колчаком войну откровенно филонил, пока его не пнули как следует, полякам военную компанию вообще практически слил — план похода на Варшаву был известен польской разведке. Поэтому место бывшему нашему товарищу в соседней камере с предателем революции Бронштейном, котый по моим сведениям, работал на финансовых воротил США и его целью было дать возможность своим благодетелям получить бесконтрольный доступ к ценным ресурсам РССР!

Дзержинский охренев от моего обвинения, вызвал еще конвой и Тухачевского увели из нового здания совнаркома.

Сталин выругался по-грузински — Чатлах! Предлагаю от лица ВЦИК выразить благодарность товарищу Сорокину, выявившего как настоящий чекист, гниль в наших рядах, надеюсь, что свои места в камерах займут все враги революции, примазавшиеся в партии большевиков из корыстных побуждений! — при этих словах среди собравшихся установилась тишина, помимо ненависти на лицах получивших огромную власть людей, появился плохо скрываемый страх — Также предлагаю проголосовать за присоединение в РССР отобранные у Польши земли и оставить урезанную Польшу как буферную зону, отделяемую нас от буржуазных мощных экономическим и военным положением. Так же поддерживаю возврат Финляндии, Бессарабии и Прибалтики! Голосуем, товарищи!

Лес поднявшихся рук вызвал у меня невольную улыбку — вот что значит хороший кнут, которым стоит погрозить этим болтунам в розовых очках.

После окончания заседания я поспешил к своей жене — мне Ленин дал два дня на отдых, после которых придется опять пахать минимум по десять часов, искореняя гниль и паразитов, присосавшихся к власти.

Как сказал в моем мире Сталин, став правителем России — Не власть портит людей, а наоборот — самые испорченные люди больше всего тянутся к власти.

Конфуций же сказал: Государства гниют изнутри, внешние враги лишь заканчивают дело.