Внешний враг

Глава 28

Если в мире и оставалось место, где за эту ночь ничего не изменилось, то место это было в овраге, на берегу ручья, где провели ночь хазарин и отрок. Над мальчишкой по-прежнему шелестел орешник, а вода тоненькой струйкой сбегавшая с камней звенела как лесная тишина.

Исин вопрошающе смотрел на Гаврилу. А тот вместо ответа похлопал коня по шее.

— Ну?

— Как никуда и не уходили… — сказал Гаврила спрыгивая с коня и оглядываясь. — У вас то тут как?

Исин потрогал Масленникова рукой и улыбнулся. Дело было сделано.

— Тихо…

— Талисман?

Исин ударил себя в грудь.

— Мальчишка?

— Спит.

Исин отвечал коротко, торопясь и сам спросить, что было там, в замке.

— А в замке что?

— Что в замке? — Гаврила оглянулся на воеводу, переправляя вопрос ему.

— А в замке не спят, — сказал тот. — А значит и нам не положено. Буди мальца.

Исин чуть помедлили все же протянув руку сказал:

— Он сейчас нам устроит выволочку.

— Ничего, — ухмыльнулся Гаврила. — У меня тоже есть что ему сказать…

Разбуженный Иосиф очень быстро все понял и надул губы.

— Спать меньше надо, — сурово изрек Масленников. — Тебя не добудишься…. Уж я тебя ночью толкал, толкал…

Мальчишка смотрел угрюмо.

— Да и сейчас. Солнце уже вон где, а ты все в кулак сопишь. Как ты только со стариками уживался?

Он неодобрительно покачал головой. Взрослые смотрели на него сурово и Иосиф устыдился и умолк.

Начало дня выдалось удивительно приятным. Лошади галопом неслись к Киеву, оставляя за спиной поприще за поприщем, а поднятая копытами пыль не накрывала их, а услужливо сдувалась ветерком в сторону и даже солнце не слепило, поднимаясь над виднокраем, а ласково грело лица.

В первой же встретившейся деревеньке за камешек, содранный с халата, они купили еды и накормили Гаврилу и мальчишку.

Иосиф наевшись перестал ныть, а стал сосредоточенно задумчив. Он на своем коньке скакал сразу за Гаврилой. За Иосифом следом мчался Исин, а замыкал кавалькаду воевода. Так они и выскочили на холм.

— Стой! — крикнул Гаврила, поднимая руку.

Солнце уже поднялось довольно высоко и теперь можно было рассмотреть все то, что лежало впереди. Дорога, как ей и положено сбегала вниз и упиралась в темнеющую впереди полоску леса. Богатыри молчали. Мальчишка ждал какого-то откровения.

— Лес… — разочарованно протянул он. Ему никто не ответил.

— Давно на нас никто засад не устраивал… — сказал вдруг Исин. — Можно подумать, что «Лапка» уж и не нужна никому.

— Скучно, что ли? — не понял его Гаврила.

— Тревожно. Вон сколько с собой подделку возили.

Отозвался Избор задумчиво глядя на Иосифа.

— Нет. Сейчас совсем другой случай. Наши неприятности с нами и останутся. Вон оно, облако-то…

Облако, ничем неотличимое от других скользило по небу.

— Облако — это к дождю… — объяснил Иосиф.

— Это не к дождю. Это к неприятностям… — безучастно сказал Избор.

— Знаешь? — насторожился Гаврила, измеряя глазами облако. Ничего необычного в нем не было — облако как облако. Белое, пушистое и даже не угловатое, как ковер самолет колдуна.

— Чувствую. Будет еще возможность силой похвастаться. Может еще и знакомых встретим…

Он думал об остроголовых и песиголовцах, но Гаврила его не понял.

— Знакомых? Что еще за знакомые? Наши знакомые все перемерли — кто от старости, кто от дурости, а кто и от вредности характера. Кто с ковра упал, а кто с лодки… Один вот только Муря и остался.

— Радетель наш… — добавил усмехнувшись Исин. — Отец родной!

— А хозяин замка? — спросил вдруг Иосиф, принявший слова Избора всерьез. — Не мог же он так далеко отъехать, что бы мы его не догнали?

— Не такой уж он и старый… — возразил воевода, но Гаврила не слушая его уже погнал коня вниз — уж очень хотелось ему еще раз повидаться с гостеприимным хозяином замка. Следом с радостным визгом помчался Иосиф. Избор пришпорил коня и обогнав Исина поравнялся с ним.

— Драка будет — не лезь. В сторонке постой.

Мальчишка повел плечом, словно не слышал.

— Уши надеру, — отеческим тоном сказал Избор. — Так надеру, что новые не вырастут.

Лошади слетели с холма и в одно мгновение домчали их до леса. Не задерживаясь на опушке всадники въехали под деревья. Дорога вильнула туда, сюда и обогнув кусты Гаврила резко натянул поводья. Дорога впереди оказалась перегороженной повозками, а самая первая — с коней это было хорошо видно — стояла, накрытая упавшим деревом. Рядом с ней ожесточенно рубились двое, отражая ленивый натиск разбойников. Дрались только в одном месте, а вокруг было тихо. Там и сям сновали бородатые морды и Гаврила разочарованно развел руками. Никакого Черного всадника тут не было, а был самый обыкновенный разбой.

— Разбойники, — не скрывая разочарования сказал Иосиф. — Это что ли ваши знакомые?

— Во имя Аллаха! — пронеслось над дорогой.

Ни Гаврила, ни Избор не узнали голосов, но прозвучавший тут же рев пардуса все расставил по местам.

— Купцы!

Купцам приходилось туго. Их грабили, но выглядело это странно. Дети Аллаха стояли около своих повозок и кланялись, а разбойники, не обращая на них внимания, лазили по возкам и тащили оттуда, кому что нравилось. Это удивило даже Иосифа. Выглядывая из-за Исинова плеча, он спросил:

— Что это там, а?

Ближайшая повозка заколыхалась, и оттуда выглянул Муаммар Каффади.

— Помогите, ради Аллаха! Прогоните их!

— А сам-то что? — спросил Гаврила, вынимая меч. — Покалеченный что ли? Твое добро разносят-то.

Караванщик заплакал.

— Не могу. Пятница. К тому же полдень — время намаза!

Избор рассмеялся.

— Это что, еще одно преимущество ислама?

Он посмотрел на рубившихся около клетки людей. Два тела, что лежали в траве оказались достаточной платой за разбойничье любопытство и те не особенно напирали на них, не желая платить больше. Да и что там брать, в клетке-то? Да и сами хранители пардуса не спешили прийти на помощь каравану — свое бы сберечь…. На Гавриловых глазах они нехотя вроде зарубили еще двоих, самых любопытных и встали около клетки, покачивая чудными мечам — черной стали с голубыми прожилками внутри.

— А это кто?

— Неверные. Они своего пардуса защищают, а до нас им дела нет…

— Мечи у них хороши… — сказал Исин. — Где-то мы уже такие видели.

— Любые в обозе возьмете, только помогите!

Караванщик закусил бороду. Лицо его, искаженное рыданием мучительно содрогнулось. Он дернулся и упал назад, в повозку. Только когда он повернулся к ним другим боком они увидели, что он все же ранен. Гаврила нахмурился и посмотрел на подбегавших разбойников.

— Так вот что тут у вас!

И услышал в ответ.

— Ба! Старые знакомые! И халат сберегли, не пропили!

Атаман Шарлыга остановившись в десятке шагов посмотрел на Гаврилу.

— А я думаю кого это нам еще Боги послали? А это вы… Старые знакомые — считай родня! А раз родня, так подарки давайте!

Он повернулся к своему воинству показывая на Гаврилу.

— Этого не троньте. Он не опасен и прибытку с него никакого, а вот соседа его миролюбивого от халата освободите… Грех в таком халате одному ходить…. Сам походил — дай товарищу поносить… Да не особенно его уродуйте, я с ним за давешнее еще посчитаться должен.

Разбойники осторожно двинулись к Избору с Исином, а Шарлыга почти дружески обратился к Гавриле.

— Мало тебе ночи, — укоризненно сказал он. — И днем тебя по белу свету носит… Совесть что ли мучает?

— Жизнь такая, — следя за приближающимися врагами, отозвался богатырь…

— Жизнь? Какая же у тебя жизнь, у призрака-то? Так… Дым один.

Он поскреб затылок, кое-что вспомнил и крикнул, обступающим Избора разбойникам.

— Сапоги с него не снимайте. Он без сапог дюже лютый становится.

Избор рассмеялся.

— Нет. Теперь можно и сапоги…. Это уже не важно.

Разбойники попытались стащить его с лошади, но Избор даже не стал вынимать меч, а просто ударил их по головам. Глядя сверху на обступавших его лихих людей он ласково сказал.

— Ни стыда у вас, разбойнички, ни совести. Проезжих вот обижаете, прохожих в досаду ввергаете. Али дел у вас других нету?

— Снимай халат, прохожий, — топнул ногой атаман.

— Ну вот опять «снимай»…

Избор перекинул ноги на одну сторону и теперь в любую минуту мог соскочить на землю.

— Некому, видно, учить вас вежеству, да уму-разуму… Нет на вас ни Иль Муромца, ни Сухмата, с товарищами. Так вы уж не обессудьте, я сам вас поучу. Человек я простой и средства у меня простые, природные.

Он спрыгнул в траву и поясно поклонился лихим людям, а когда поднялся, в руке его уже был обломок дышла от одной из повозок. Первым же резким взмахом он опрокинул стоявших перед ним разбойников и под хруст костей и дерева они полетели на землю. Враги отпрянули от него, словно болотная ряска от места удара и воевода пошел между возов, зашибая попадавшихся на пути супостатов. Купцы радостно закричали, но с ковриков никто не поднялся — смотреть на воеводу было страшно. Люди вокруг него разлетались в стороны, падали — против дерева в его руках не могло устоять и железо. Он дрался легко — знал, что Гаврила и Исин не дадут разбойникам зайти со спины и поэтому смело шел вперед ловко усмиряя лиходеев. Бил он хоть и сильно, но не до смерти, как и обещал при первой встрече, с каждым ударом вколачивая в разбойников понятие добра и гостеприимства.

Шарлыга, которого Избор просветил одним из первых вынырнул из забытья у ног Гаврилова коня.

— Эй! Все сюда!

Голос атамана собрал всех уцелевших.

— Лук мне!

Не спуская глаз с Избора он протянул руку в сторону. Он стоял спиной к Масленникову и тому сверху было видно как побурела от прилившей крови шея разбойника. Найти лук в обозе везшем оружие смог бы и слепой, а таких среди разбойников не было. В ту же минуты в его руке очутились и лук и стрела. Гаврила привстал в стременах.

— Эй, Избор! Убить его, или ты его увечить будешь?

Лук зазвенел и стрела улетела к воеводе. Гаврила увидел как перед Избором словно по волшебству возник полупрозрачный круг и стрела, треснув, раскололась.

— Ударь… — неопределенно ответил воевода, которому не понравилось, как Шарлыга стреляет.

В руке атамана уже была другая стрела и он засмеялся, уловив в словах воеводы похвалу себе. Масленников увидел, как мышцы на разбойничьем плече взбугрились, сгибая лук в дугу грозным движением. Атаман взметнул лук, но это стало последним движением в жизни. Гаврила не раздумывая более опустил свой меч на голову Шарлыги и две половинки некогда грозного атамана упали на землю.

— Призрак! — заорало сразу несколько голосов никак не ожидавшие того, такого конца.

— Ошибка вышла, — весело объяснил Гаврила. Он вскочил на седло ногами и оттуда перепрыгнул на крышу соседней повозки. Крыша затрещала, повозка накренилась и из нее с сухим треском посыпались короткие копья. Полированные древки сами просились в руки и Гаврила захватив сколько мог, стал метать их в разбегавшихся разбойников. Копья находили их везде — у возов, в кустах, за деревьями… После смерти атамана они и не думали сопротивляться. Каждый спасал только свою жизнь. Богатырь не успел и глазом моргнуть, как дорога обезлюдела. Он топнул ногой и земля ответила ему треском сухого дерева.

— Трусы! — крикнул Гаврила. — Почему не деретесь?

— Хоть и трусы, да не дураки, — сказал Исин, так и не обнаживший меча. — Зачем им драка? Наверняка ведь сбежали не с пустыми руками. Ты лучше караванщика пожалей. Ему еще убытки подсчитывать.

Караванщика уже вынесли из повозки на воздух. Теперь ему было явно легче, но даже без стрелы в боку он выглядел не здорово. Гаврила наклонился поближе.

— Помогай вам Боги! — прошептал караванщик.

— Боги? — переспросил нимало удивившись Масленников. — Какие Боги?

— Пусть вам помогают все Боги, какие только есть на свете!

Он откинулся и закрыл глаза. Гаврила выпрямился. Рядом стояли только купцы. Он поискал воинов, но на глаза не попался ни один, а ведь они были, он же отлично их помнил.

— Что же вы так, в лес очертя голову сунулись? А охрана ваша где?

Купцы начали переглядываться.

— Только зря на нее деньги переводите. Гнать таких надо…

— Некого, — сказал кто-то из купцов. — Они свое отработали….

Обступившие их люди разошлись и Гаврила увидел что на земле лежат пятеро воинов со стрелами в груди.

Караванщики смотрели на него сдержанно, но Гаврила знал, чего они хотят. Смерть пришла и ушла, забрав кого пожелала, а стоявшие тут люди должны были жить как жили.

— Ладно, — махнул Масленников рукой. — Собирайтесь… До ближайшего города мы вас проводим, а там глядишь и пятница кончится…

Со стонами и причитаниями купцы перепрягли лошадей и кое-как побросав товар в повозки двинулись следом за спасителями.